Не сумев поймать Ольсена за завтраком, обедом и даже ужином, нагнать его трижды в коридоре, Лагот вломился к нему уже в откровенно ночной час, полагая, что тут Ольсен уж точно не уйдет от разговора, и, оказавшись в комнате пропагандиста, обнаружил, что тот не спит.
-Я занят, - Ольсен даже не взглянул на Персиваля.
-Я не уйду, пока мы не поговорим. Я уже очень давно пытаюсь это сделать!
-Меня это не волнует.
-Имей совесть! – возмутился Лагот, - не я ли твой проект? Уж удели минуточку своего внимания, снизойди!
Ольсен вздохнул и только теперь взглянул на Лагота и устало спросил:
-Чего ты хочешь?
-Я хочу, чтобы ты еще раз подумал о своём произведении, - Лагот почему-то обернулся на дверь, словно проверяя, не подслушивает ли кто. Но подслушивания не было.
-Я думаю о нем и день, и ночь,- заверил Ольсен, - что-то еще?
-Ты не понял, - замотал головою Лагот, - я хочу, чтобы ты понимал, что стоит этому произведению выйти на улицу, то все – тебя арестуют, будут судить и казнят! К тому же сейчас мы не особенно нужны нашим создателям, и они не станут защищать нас и покровительствовать.
Лагот с мольбою взглянул на Ольсена:
-Ну, ты же умнейший человек, так зачем ты поступаешь подобным образом? Зачем идешь на сознательную гибель? Они сожгут все экземпляры и будут правы.
-Если они сожгут – народ поймет, что я говорю правду, - Ольсен широко улыбнулся, - они поймут, что эти строки я написал пусть и из обиды, но двигала мною правда. К тому же – что это за благородный ответ? Арест, поджог? Это несерьезно.
-Ольсен, ты не понимаешь! – Лагот не желал отступать, - стоит хоть одному экземпляру выйти на улицу…
-Выпускать один нет смысла. Я выпущу по трактирам и надеюсь, что незаметно. Дата назначена, и через неделю Маару всколыхнет от моего имени.
-А через пару часов Маару свяжут по рукам и ногам Трибунал, жрецы и бывший патрульный штаб, - заметил Лагот. – И твое имя забудут!
-Не забудут. Я создал то, чего раньше не было в Мааре. Лагот, есть люди, которых нельзя выкинуть на помойку, когда они стали ненужными. Сейчас нас выкидывают, но я не хочу искать новую работу и новую жизнь. Мне нравилась прежняя.
-Послушай, но ведь всегда можно идти в новом направлении, может быть, свободная жизнь тебе тоже…-неуверенно начал Лагот, но Ольсен даже слушать не стал:
-Мне нужна прежняя жизнь. Мне нужно было, чтобы со мной достойно простились, оценили бы мои заслуги перед троном, и тогда, может быть, я бы ушел с миром. Но они отписались от меня парой паршивых писем, где заявили, что я им не нужен, и какого они ждали ответа? Смирения?
Было видно, что Ольсена разрывает от невысказанного возмущения, и даже потряхивает. В ином бы раскладе Лагот прислушался бы с удовольствием, но сейчас он чувствовал что-то очень далекое от удовольствия в этой беседе, скорее близкое к отвращению, и сдался:
-Мальт знает, что у тебя есть эти тексты.
Ольсен взглянул на него со смешком:
-Бюрократическая сволочь знает о моем тексте? Да он бы арестовал меня три раза, но вот он я – живой и здоровый.
-Может быть, он ждет, что ты одумаешься? – предположил Лагот. Из уст Ольсена это замечание показалось справедливым, а вот оправдание самого Лагота – слабоватым.
-Не смеши, - попросил Ольсен холодно. – Я знаю, что ты заботишься обо мне и о себе. Твоего имени тут нет, и тебя ничего не ждет страшного. Ты поступаешь, как поступил бы друг, да ты и есть мой друг…
Лагот в изумлении вскинул голову, поражаясь услышанному.
-Однако не пытайся больше меня остановить, - жестко предостерег Ольсен. – Случится то, что должно случится, и я не боюсь поступи рока, темниц и казни.
-Но это неправильно! Есть люди, что ищут жизни и не могут найти её, а ты…
-Я! – согласился Ольсен. – Именно я. Есть люди, что ищут жизни и не могут ее найти, потому что ищут ее лишь себе. А я ищу жизни всем. Ты не поймешь этого сегодня, и даже завтра многие не поймут, но через годы придет новый мир, где все будет иначе.
-Так тебя через годы не будет!
-Но на мне же не заканчивается жизнь народа? ступай, Лагот. Не предпринимай больше таких бесплотных попыток. Иди лучше поспи…
С этими словами Ольсен демонстративно склонился над листом бумаги, гордясь про себя красивостью и благородством собственных слов. Он знал, что сам выдумал себе эти мотивы, успокаиваясь, но пытался теперь заставить себя твердо верить в то, что все сказанные им слова отражают по-настоящему давно сформировавшиеся идеи его ума.
Как Ольсен не дал Лаготу шанса к отговору, так и Арахне не дали шанса снова уйти в пустое страдание. Стоило ей только спрятать лицо в ладонях, в полной готовности разрыдаться, как донесли о визите.
Арахна не удивилась сообщению – ей вообще уже стали привычны ночные визиты. Чаще всего это был посланник, приносящий новые имена на разбирательство, которые в скором времени должен озвучить Медер.
Но на этот раз визитёр её удивил. Она никак не ожидала увидеть Корсара – советника короля Мираса, да будут дни его долги, полководца, преданного слугу…
-Господин советник? – на всякий случай уточнила Арахна.
-Простите, что оторвал вас, - до этого дня они не взаимодействовали и сейчас, столкнувшись впервые, оба испытывали неловкость, - надеюсь, я не оторвал вас от важных дел?
-Не оторвали, - это было и ложью, и нет. С одной стороны, Арахна хотела бы побыть наедине с собою, с другой – знала, чем это обычно заканчивается. Визит Корсара отвлек ее от горя и размышлений на тему самой себя и уже за это гость был принят. – Чем я могу служить вам?
Корсар смутился ещё больше, и искал слова помягче и поделикатнее все то время, что пытался устроиться в кресле, на которое ему указала Арахна. Арахне же оставалось все это время просто ждать, выражая полнейшее благодушие всем своим видом. Устроившись, Корсар признался:
-Я не с официальным визитом. Я к вам с разговором. С очень серьезным и…тайным. Поэтому такой час. Боялся, что разбужу.
-Напрасно боялись. Я плохо сплю, так что…- Арахна развела руками, - я слушаю вас.
-Мы с вами плохо знаем друг друга, и у нас может быть друг о друге весьма противоречивое мнение. – Корсар вдруг осекся, кашлянул и продолжил, - я хочу сказать, что я – человек военный и не умею складывать всё в какие-то образности и поэтому хочу поговорить прямо, надеюсь, что, не обидев вас.
Арахна кивала с терпеливым видом, подбадривая этими кивками советника. Ей уже очень хотелось знать причину его визита, а тот мялся и мялся…
-Вы знаете, что трон Маары, - успокоенный Корсар перешел к сути, - охраняется законом, религией и армией. Армию представляю на сегодня я, законников вы, а религию Медера.
-Та-ак, - Арахна кивнула, - да, знаю. К чему вы ведете?
-Вы, как и я, как и Медер получили сейчас приказ об уничтожении врагов Маары, - в глазах Корсара полыхнул радостный блеск, - мы должны объединиться и очистить Маару от ее врагов, что много лет прикидывались друзьями. Они поддержали Мираса, да будут дни его долги, лишь с тем, чтобы манипулировать его действиями, чтобы развалить королевство изнутри…
Арахна с трудом подавила смешок. Она начинала понимать, что все, что ей сказал Его Величество, он передал не в таком же виде и другим опорным точкам. Видимо, для Медера, как и для Корсара, он сказал что-то определенное, после чего те не могли отказаться делать все, что нужно для уничтожения соратников короля, соратников, которые были опасны за счет знания о том, что делал их правитель.
К тому же Арахна честно попыталась представить кого-то, кто может манипулировать Мирасом, и едва подавила горестный смешок от наивности Корсара. Ей подумалось, что в глазах Персиваля и Мальта (при мысли о последнем неожиданно болезненно сжалось сердце), она выглядит также как Корсар.
-Да, всё это мне известно, - с трудом произнесла Арахна.
-И вы поддерживаете короля также преданно, как я? – строго спросил Корсар.
-Разумеется, я поддерживаю короля Мираса, да будут дни его долги, полностью. Я уничтожаю его…врагов.
Корсар одобрительно улыбнулся:
-Я рад, Арахна, что вы, несмотря на свою молодость, понимаете значение преданности.
-Вы пришли, чтобы обсудить это? – у всякой вежливости есть конец. Мысли о Мальте – непрошенные, горькие заставили Арахну оказаться сильнее этой вежливости и подтолкнуть, наконец, советника.
-Вы прозорливы! – похвалил Корсар, - конечно, я просто искал…ладно. Сегодня мой король отдал мне чёткий и ясный приказ. Я должен взять часть армии и ехать на север, чтобы подавить мятежное сопротивление того края и привести его к присяге Его Величеству.
-Ну…- Арахна не знала, что сказать, - задание почетное.
-Меня не будет некоторое время подле короля, - продолжал Корсар. – Меня, как точки опоры трона не будет.
-Но вы же не всей армией уезжаете! – напомнила Арахна. – Да и ненадолго…
-И всё-таки, я испытываю беспокойство и поэтому должен попросить вас за все время, что я буду отсутствовать, держать опору сильнее. Чтобы ни один враг не почувствовал моего отсутствия. Чтобы не было и мысли у врагов захватить трон и провернуть над народом какую-нибудь подлость!
Арахне хватило сил не рассмеяться, а напротив – со всей серьезностью закивать:
-Разумеется! Я прекрасно понимаю ваше беспокойство, господин Корсар, ни о чем не волнуйтесь! Мы будем усердны в нашей борьбе за власть короля Мираса, да будут дни его долги!
Ей еще дважды пришлось заверить Корсара у дверей, что она будет очень стараться не пропустить ни одного врага Маары, и, наконец, успокоенный, он ушел. Арахна же выругалась, поражаясь, как по-разному король говорил со своими советниками из «опоры». Видимо, Корсар все принимал за чистую монету от короля, и тот сказал ему о врагах и не сказал Корсару подумать о том, насколько глупо и нелепо выглядит нахождение всех врагов в числе соратников.
Арахна покачала головой и решила, что на сегодня хватит с неё всего. С этими мыслями она прилегла на софу и попыталась уснуть.
Сон не шел.
Арахна повернулась на один бок, на другой. Почему-то оказалось невозможным долго лежать в одном положении – все тело как будто бы горело, требуя движения, поворота… снова перевернулась. И опять.
Ничего не выходило.
Она закрыла глаза и принялась вспоминать количество приговоров за неделю. Не помогло. Тогда попыталась представить список дел на завтра – пустота. вернее, дела были, прыгали какие-то смутные строчки и отдельные слова перед глазами, но ничего четкого не проявлялось в уме.
Тогда Арахна села на софе, посидела, приводя дыхание в порядок, и снова легла. Потом встала, чувствуя, что сон все равно не приходит, подошла к столу и попыталась погрузиться в работу. Не получилось.
И она знала причину этого. И не должно было получиться!
Арахне не хватало присутствия Мальта. Уже очень долгое время они не говорили друг с другом, так, чтобы быть честными, чтобы поделиться мыслями и не бояться. Мальт хотел и был советником, но с ним можно было не осторожничать, как с Персивалем, не нести то, что ожидаемо, как Корсару – с ним было легко и сейчас, в минуту бессонницы, Арахна злилась на себя за то, что именно его ей не хватало.
Она попыталась укорить себя мысленно, вспоминая своего наставника Регара и своих друзей, надеясь, что совесть пробудится и скажет, что скучать ей нужно лишь по ним. Но совесть не проснулась, а что-то злое, незамеченное прежде, в уме, сказало:
-Наставник твой сглупил. Как и Сколер. Лепен пытался подставить человека…по этим людям ты скучаешь?
Аргумент был слабым. Мальт был не лучше. но снова что-то злое не дало шанса совести и уточнило:
-Но те мертвы, а он жив.
Арахна застонала, как от боли, обхватывая голову руками. Ей хотелось бы провалиться прямо сейчас под землю, лишь бы не чувствовать этой внезапной, впивающейся ржавыми крючьями в душу, тоски.
Откуда пришла такая тоска, и зачем? Мало ли было вынесено Арахной? Так нет…явилась добавить!
Арахна решила идти к Мальту, навстречу собственной погибели. Она знала, что это унижение самой себя, что пойти сейчас, и сделать вид, что ничего не было, признать свою тоску по нему – это признаться в том, что она сама – ничтожество и что с ней можно поступать как угодно.
Неважно, какие мотивы были у Мальта – он обидел, жестоко и подло Арахну, и не должен был дождаться прощения.
И всё же…
-Дура, - сообщила Арахна своему отражению в зеркале. Ей вдруг показалось неприличным выходить, не взглянув на себя. и хорошо, что взглянула – вдоволь полюбовалась тенями под глазами, нервно искусанными губами, землистым цветом лица…
Дальнейшее Арахна уже не контролировала. Её рука скользнула в шкатулку – подарок Атенаис, подарок чисто женский и от этого, в смутном времени и тяжести решений не особенно и нужный Арахне.
Арахна поняла, что даже не все флакончики угадывает по содержимому и все-таки кое-как запудрила землистый цвет, круги под глазами…освещение было плохим и поэтому Арахна не знала, что ее лицо будет выглядеть словно маска, попади оно в хороший свет.
Но она честно даже подвела глаза и губы и еще раз сообщила своему отражению:
-Ты дура. Что ты творишь? Зачем?
Отражение не дало ответа. Но Арахна и не ждала ничего, разумеется.
Отложив в сторону косметический набор, такой чужой для нее, даже в малом своем использовании превративший ее лицо в неузнаваемое, Арахна смотрела в зеркало, пытаясь решиться на что-то. тяжело было оставаться и ложиться на софу. Тяжело было сделать шаг за дверь.
В первом случае ее ожидали снова крючья ржавой тоски, а во втором осознание собственного ничтожества и трусости. Она не должна была идти, не должна прощать! Но все-таки почему-то собралась и как-то, незаметно для самой себя, простила. Проще всего было стоять и смотреть на себя - чужую и растерянную.
-Ты заслуживаешь всей своей жизни и всей своей участи, - сообщила Арахна отражению и набросила на плечи уличную мантию, но еще стояла у дверей, собираясь с мыслями. В ней ничего не осталось от прежней. Прощать можно разное, но она не собиралась прощать Мальта за то, что он так грубо попытался вычеркнуть ее из своей жизни. да и Мальт не просил извинений. Это она за него самого попросила в своем уме и сама же простила.
И кляня себя за безвольность, мысленно награждая себя оскорблениями, Арахна вышла за дверь. По пути еще остановилась несколько раз, поражаясь тому, как далеко идти. Раньше она не замечала этой дороги во всей её власти, но теперь, словно впервые, заметила расстояние.
Ей захотелось сбежать подальше, и она остановилась, но все-таки снова пошла. Потом представилось, как Мальт выгоняет её, жестоко насмешничая, и это на мгновение едва не остановило Арахну совсем, но она тряхнула волосами, решив про себя, что лучше переживет это, чем разъедающую тоску, и снова двинулась вперед.
Дежурный удивился, увидев появление советницы, спросил, куда и к кому она идет в такой час.
-К господину Мальту. Он здесь? – Арахна старалась скрыть дрожь из голоса, придать ему самый строгий и официальный тон. Но что-то пошло не так, и она неожиданно улыбнулась, и тут же покраснела.
Дежурный обалдело кивнул. Он знал Арахну и слышал про то, что эти двое не ладят в последние дни. Ее же визит был странным, но дежурный был человеком самой лучшей философии. Сделав запись в журнале гостей, он решил, что если кто-то куда-то пришел, значит, так надо, успокоился и даже сумел забыть.
-Я занят, - Ольсен даже не взглянул на Персиваля.
-Я не уйду, пока мы не поговорим. Я уже очень давно пытаюсь это сделать!
-Меня это не волнует.
-Имей совесть! – возмутился Лагот, - не я ли твой проект? Уж удели минуточку своего внимания, снизойди!
Ольсен вздохнул и только теперь взглянул на Лагота и устало спросил:
-Чего ты хочешь?
-Я хочу, чтобы ты еще раз подумал о своём произведении, - Лагот почему-то обернулся на дверь, словно проверяя, не подслушивает ли кто. Но подслушивания не было.
-Я думаю о нем и день, и ночь,- заверил Ольсен, - что-то еще?
-Ты не понял, - замотал головою Лагот, - я хочу, чтобы ты понимал, что стоит этому произведению выйти на улицу, то все – тебя арестуют, будут судить и казнят! К тому же сейчас мы не особенно нужны нашим создателям, и они не станут защищать нас и покровительствовать.
Лагот с мольбою взглянул на Ольсена:
-Ну, ты же умнейший человек, так зачем ты поступаешь подобным образом? Зачем идешь на сознательную гибель? Они сожгут все экземпляры и будут правы.
-Если они сожгут – народ поймет, что я говорю правду, - Ольсен широко улыбнулся, - они поймут, что эти строки я написал пусть и из обиды, но двигала мною правда. К тому же – что это за благородный ответ? Арест, поджог? Это несерьезно.
-Ольсен, ты не понимаешь! – Лагот не желал отступать, - стоит хоть одному экземпляру выйти на улицу…
-Выпускать один нет смысла. Я выпущу по трактирам и надеюсь, что незаметно. Дата назначена, и через неделю Маару всколыхнет от моего имени.
-А через пару часов Маару свяжут по рукам и ногам Трибунал, жрецы и бывший патрульный штаб, - заметил Лагот. – И твое имя забудут!
-Не забудут. Я создал то, чего раньше не было в Мааре. Лагот, есть люди, которых нельзя выкинуть на помойку, когда они стали ненужными. Сейчас нас выкидывают, но я не хочу искать новую работу и новую жизнь. Мне нравилась прежняя.
-Послушай, но ведь всегда можно идти в новом направлении, может быть, свободная жизнь тебе тоже…-неуверенно начал Лагот, но Ольсен даже слушать не стал:
-Мне нужна прежняя жизнь. Мне нужно было, чтобы со мной достойно простились, оценили бы мои заслуги перед троном, и тогда, может быть, я бы ушел с миром. Но они отписались от меня парой паршивых писем, где заявили, что я им не нужен, и какого они ждали ответа? Смирения?
Было видно, что Ольсена разрывает от невысказанного возмущения, и даже потряхивает. В ином бы раскладе Лагот прислушался бы с удовольствием, но сейчас он чувствовал что-то очень далекое от удовольствия в этой беседе, скорее близкое к отвращению, и сдался:
-Мальт знает, что у тебя есть эти тексты.
Ольсен взглянул на него со смешком:
-Бюрократическая сволочь знает о моем тексте? Да он бы арестовал меня три раза, но вот он я – живой и здоровый.
-Может быть, он ждет, что ты одумаешься? – предположил Лагот. Из уст Ольсена это замечание показалось справедливым, а вот оправдание самого Лагота – слабоватым.
-Не смеши, - попросил Ольсен холодно. – Я знаю, что ты заботишься обо мне и о себе. Твоего имени тут нет, и тебя ничего не ждет страшного. Ты поступаешь, как поступил бы друг, да ты и есть мой друг…
Лагот в изумлении вскинул голову, поражаясь услышанному.
-Однако не пытайся больше меня остановить, - жестко предостерег Ольсен. – Случится то, что должно случится, и я не боюсь поступи рока, темниц и казни.
-Но это неправильно! Есть люди, что ищут жизни и не могут найти её, а ты…
-Я! – согласился Ольсен. – Именно я. Есть люди, что ищут жизни и не могут ее найти, потому что ищут ее лишь себе. А я ищу жизни всем. Ты не поймешь этого сегодня, и даже завтра многие не поймут, но через годы придет новый мир, где все будет иначе.
-Так тебя через годы не будет!
-Но на мне же не заканчивается жизнь народа? ступай, Лагот. Не предпринимай больше таких бесплотных попыток. Иди лучше поспи…
С этими словами Ольсен демонстративно склонился над листом бумаги, гордясь про себя красивостью и благородством собственных слов. Он знал, что сам выдумал себе эти мотивы, успокаиваясь, но пытался теперь заставить себя твердо верить в то, что все сказанные им слова отражают по-настоящему давно сформировавшиеся идеи его ума.
Как Ольсен не дал Лаготу шанса к отговору, так и Арахне не дали шанса снова уйти в пустое страдание. Стоило ей только спрятать лицо в ладонях, в полной готовности разрыдаться, как донесли о визите.
Арахна не удивилась сообщению – ей вообще уже стали привычны ночные визиты. Чаще всего это был посланник, приносящий новые имена на разбирательство, которые в скором времени должен озвучить Медер.
Но на этот раз визитёр её удивил. Она никак не ожидала увидеть Корсара – советника короля Мираса, да будут дни его долги, полководца, преданного слугу…
-Господин советник? – на всякий случай уточнила Арахна.
-Простите, что оторвал вас, - до этого дня они не взаимодействовали и сейчас, столкнувшись впервые, оба испытывали неловкость, - надеюсь, я не оторвал вас от важных дел?
-Не оторвали, - это было и ложью, и нет. С одной стороны, Арахна хотела бы побыть наедине с собою, с другой – знала, чем это обычно заканчивается. Визит Корсара отвлек ее от горя и размышлений на тему самой себя и уже за это гость был принят. – Чем я могу служить вам?
Корсар смутился ещё больше, и искал слова помягче и поделикатнее все то время, что пытался устроиться в кресле, на которое ему указала Арахна. Арахне же оставалось все это время просто ждать, выражая полнейшее благодушие всем своим видом. Устроившись, Корсар признался:
-Я не с официальным визитом. Я к вам с разговором. С очень серьезным и…тайным. Поэтому такой час. Боялся, что разбужу.
-Напрасно боялись. Я плохо сплю, так что…- Арахна развела руками, - я слушаю вас.
-Мы с вами плохо знаем друг друга, и у нас может быть друг о друге весьма противоречивое мнение. – Корсар вдруг осекся, кашлянул и продолжил, - я хочу сказать, что я – человек военный и не умею складывать всё в какие-то образности и поэтому хочу поговорить прямо, надеюсь, что, не обидев вас.
Арахна кивала с терпеливым видом, подбадривая этими кивками советника. Ей уже очень хотелось знать причину его визита, а тот мялся и мялся…
-Вы знаете, что трон Маары, - успокоенный Корсар перешел к сути, - охраняется законом, религией и армией. Армию представляю на сегодня я, законников вы, а религию Медера.
-Та-ак, - Арахна кивнула, - да, знаю. К чему вы ведете?
-Вы, как и я, как и Медер получили сейчас приказ об уничтожении врагов Маары, - в глазах Корсара полыхнул радостный блеск, - мы должны объединиться и очистить Маару от ее врагов, что много лет прикидывались друзьями. Они поддержали Мираса, да будут дни его долги, лишь с тем, чтобы манипулировать его действиями, чтобы развалить королевство изнутри…
Арахна с трудом подавила смешок. Она начинала понимать, что все, что ей сказал Его Величество, он передал не в таком же виде и другим опорным точкам. Видимо, для Медера, как и для Корсара, он сказал что-то определенное, после чего те не могли отказаться делать все, что нужно для уничтожения соратников короля, соратников, которые были опасны за счет знания о том, что делал их правитель.
К тому же Арахна честно попыталась представить кого-то, кто может манипулировать Мирасом, и едва подавила горестный смешок от наивности Корсара. Ей подумалось, что в глазах Персиваля и Мальта (при мысли о последнем неожиданно болезненно сжалось сердце), она выглядит также как Корсар.
-Да, всё это мне известно, - с трудом произнесла Арахна.
-И вы поддерживаете короля также преданно, как я? – строго спросил Корсар.
-Разумеется, я поддерживаю короля Мираса, да будут дни его долги, полностью. Я уничтожаю его…врагов.
Корсар одобрительно улыбнулся:
-Я рад, Арахна, что вы, несмотря на свою молодость, понимаете значение преданности.
-Вы пришли, чтобы обсудить это? – у всякой вежливости есть конец. Мысли о Мальте – непрошенные, горькие заставили Арахну оказаться сильнее этой вежливости и подтолкнуть, наконец, советника.
-Вы прозорливы! – похвалил Корсар, - конечно, я просто искал…ладно. Сегодня мой король отдал мне чёткий и ясный приказ. Я должен взять часть армии и ехать на север, чтобы подавить мятежное сопротивление того края и привести его к присяге Его Величеству.
-Ну…- Арахна не знала, что сказать, - задание почетное.
-Меня не будет некоторое время подле короля, - продолжал Корсар. – Меня, как точки опоры трона не будет.
-Но вы же не всей армией уезжаете! – напомнила Арахна. – Да и ненадолго…
-И всё-таки, я испытываю беспокойство и поэтому должен попросить вас за все время, что я буду отсутствовать, держать опору сильнее. Чтобы ни один враг не почувствовал моего отсутствия. Чтобы не было и мысли у врагов захватить трон и провернуть над народом какую-нибудь подлость!
Арахне хватило сил не рассмеяться, а напротив – со всей серьезностью закивать:
-Разумеется! Я прекрасно понимаю ваше беспокойство, господин Корсар, ни о чем не волнуйтесь! Мы будем усердны в нашей борьбе за власть короля Мираса, да будут дни его долги!
Ей еще дважды пришлось заверить Корсара у дверей, что она будет очень стараться не пропустить ни одного врага Маары, и, наконец, успокоенный, он ушел. Арахна же выругалась, поражаясь, как по-разному король говорил со своими советниками из «опоры». Видимо, Корсар все принимал за чистую монету от короля, и тот сказал ему о врагах и не сказал Корсару подумать о том, насколько глупо и нелепо выглядит нахождение всех врагов в числе соратников.
Арахна покачала головой и решила, что на сегодня хватит с неё всего. С этими мыслями она прилегла на софу и попыталась уснуть.
Сон не шел.
Арахна повернулась на один бок, на другой. Почему-то оказалось невозможным долго лежать в одном положении – все тело как будто бы горело, требуя движения, поворота… снова перевернулась. И опять.
Ничего не выходило.
Она закрыла глаза и принялась вспоминать количество приговоров за неделю. Не помогло. Тогда попыталась представить список дел на завтра – пустота. вернее, дела были, прыгали какие-то смутные строчки и отдельные слова перед глазами, но ничего четкого не проявлялось в уме.
Тогда Арахна села на софе, посидела, приводя дыхание в порядок, и снова легла. Потом встала, чувствуя, что сон все равно не приходит, подошла к столу и попыталась погрузиться в работу. Не получилось.
И она знала причину этого. И не должно было получиться!
Арахне не хватало присутствия Мальта. Уже очень долгое время они не говорили друг с другом, так, чтобы быть честными, чтобы поделиться мыслями и не бояться. Мальт хотел и был советником, но с ним можно было не осторожничать, как с Персивалем, не нести то, что ожидаемо, как Корсару – с ним было легко и сейчас, в минуту бессонницы, Арахна злилась на себя за то, что именно его ей не хватало.
Она попыталась укорить себя мысленно, вспоминая своего наставника Регара и своих друзей, надеясь, что совесть пробудится и скажет, что скучать ей нужно лишь по ним. Но совесть не проснулась, а что-то злое, незамеченное прежде, в уме, сказало:
-Наставник твой сглупил. Как и Сколер. Лепен пытался подставить человека…по этим людям ты скучаешь?
Аргумент был слабым. Мальт был не лучше. но снова что-то злое не дало шанса совести и уточнило:
-Но те мертвы, а он жив.
Арахна застонала, как от боли, обхватывая голову руками. Ей хотелось бы провалиться прямо сейчас под землю, лишь бы не чувствовать этой внезапной, впивающейся ржавыми крючьями в душу, тоски.
Откуда пришла такая тоска, и зачем? Мало ли было вынесено Арахной? Так нет…явилась добавить!
Арахна решила идти к Мальту, навстречу собственной погибели. Она знала, что это унижение самой себя, что пойти сейчас, и сделать вид, что ничего не было, признать свою тоску по нему – это признаться в том, что она сама – ничтожество и что с ней можно поступать как угодно.
Неважно, какие мотивы были у Мальта – он обидел, жестоко и подло Арахну, и не должен был дождаться прощения.
И всё же…
-Дура, - сообщила Арахна своему отражению в зеркале. Ей вдруг показалось неприличным выходить, не взглянув на себя. и хорошо, что взглянула – вдоволь полюбовалась тенями под глазами, нервно искусанными губами, землистым цветом лица…
Дальнейшее Арахна уже не контролировала. Её рука скользнула в шкатулку – подарок Атенаис, подарок чисто женский и от этого, в смутном времени и тяжести решений не особенно и нужный Арахне.
Арахна поняла, что даже не все флакончики угадывает по содержимому и все-таки кое-как запудрила землистый цвет, круги под глазами…освещение было плохим и поэтому Арахна не знала, что ее лицо будет выглядеть словно маска, попади оно в хороший свет.
Но она честно даже подвела глаза и губы и еще раз сообщила своему отражению:
-Ты дура. Что ты творишь? Зачем?
Отражение не дало ответа. Но Арахна и не ждала ничего, разумеется.
Отложив в сторону косметический набор, такой чужой для нее, даже в малом своем использовании превративший ее лицо в неузнаваемое, Арахна смотрела в зеркало, пытаясь решиться на что-то. тяжело было оставаться и ложиться на софу. Тяжело было сделать шаг за дверь.
В первом случае ее ожидали снова крючья ржавой тоски, а во втором осознание собственного ничтожества и трусости. Она не должна была идти, не должна прощать! Но все-таки почему-то собралась и как-то, незаметно для самой себя, простила. Проще всего было стоять и смотреть на себя - чужую и растерянную.
-Ты заслуживаешь всей своей жизни и всей своей участи, - сообщила Арахна отражению и набросила на плечи уличную мантию, но еще стояла у дверей, собираясь с мыслями. В ней ничего не осталось от прежней. Прощать можно разное, но она не собиралась прощать Мальта за то, что он так грубо попытался вычеркнуть ее из своей жизни. да и Мальт не просил извинений. Это она за него самого попросила в своем уме и сама же простила.
И кляня себя за безвольность, мысленно награждая себя оскорблениями, Арахна вышла за дверь. По пути еще остановилась несколько раз, поражаясь тому, как далеко идти. Раньше она не замечала этой дороги во всей её власти, но теперь, словно впервые, заметила расстояние.
Ей захотелось сбежать подальше, и она остановилась, но все-таки снова пошла. Потом представилось, как Мальт выгоняет её, жестоко насмешничая, и это на мгновение едва не остановило Арахну совсем, но она тряхнула волосами, решив про себя, что лучше переживет это, чем разъедающую тоску, и снова двинулась вперед.
Дежурный удивился, увидев появление советницы, спросил, куда и к кому она идет в такой час.
-К господину Мальту. Он здесь? – Арахна старалась скрыть дрожь из голоса, придать ему самый строгий и официальный тон. Но что-то пошло не так, и она неожиданно улыбнулась, и тут же покраснела.
Дежурный обалдело кивнул. Он знал Арахну и слышал про то, что эти двое не ладят в последние дни. Ее же визит был странным, но дежурный был человеком самой лучшей философии. Сделав запись в журнале гостей, он решил, что если кто-то куда-то пришел, значит, так надо, успокоился и даже сумел забыть.
