«Спит еще!» - про себя хмыкнул Персиваль и застучал сильнее. И снова – тишина. Это было уже странновато.
Персиваль достал из кармана связку своих тайных ключей (старая привычка дознавателя делать копии от ключей близких соратников и начальства), и бесшумно провернул нужный ключ в скважине. Дверь поддалась, Персиваль заглянул…
Одного взгляда хватило ему, чтобы понять – Арахна здесь отсутствует не первый час. софа не застелена, в комнате прохладно, на спинке кресла отсутствует плащ.
Озадаченный Персиваль спустился к дежурному и тот неожиданно сообщил, что Арахна убралась куда-то еще ночью и с тех пор не приходила.
Персиваль поблагодарил дежурного и задумался – куда она могла пойти? К ней приходил Корсар, они о чем-то говорили и он ушел. А следом и она. К королю? Сомнительно, его величество не любит долгие аудиенции. К другому из советников? Персиваль даже догадывался к какому… рано или поздно, но тоска Арахны и Мальта должна была заставить их поступать неразумно. Персиваль делал ставку на то, что сорвется Арахна, у Мальта все-таки был рассудок.
Подумав еще, советник пошел обратно наверх к дверям Арахны и стал ее ждать. Она появилась через пару часов, и, хоть и пыталась скрыть улыбку, хорошее настроение, непривычное ни в это время, ни ей в принципе, выдавалось…
-Доброе утро, - Персиваль поднялся ей навстречу. Она вздрогнула, но постаралась ответить непринужденно:
-Привет. Уже ждешь?
-Жду. Пару часов как жду.
-А, - Арахна отвернулась к дверям, открывая кабинет, - я решила прогуляться.
-Весьма неумное решение гулять с раннего утра, - заметил Персиваль, проходя за нею следом в кабинет, - или с ночи.
Она повернулась к нему с подозрением:
-О чем ты говоришь?
-Ты девушка молодая, хрупкая. Советница…палач в прошлом и настоящем, трибун, - Персиваль не сводил взгляда с ее лица, без проблем читая бушевавшие в ней мысли.
-Ничего страшного, - отозвалась, наконец, Арахна с усилием. – Я не боюсь.
-Как скажешь! – Персиваль окончательно убедился в своем предположении о перемирии Мальта и Арахны, и принялся за новости от Корсара.
Мальта, возвращающегося от сына в печальной задумчивости и в странной светлой грусти, тоже уже ждали. Лагота аж трясло от страха. Он был не в силах сдерживать себя, и завидев Мальта издали, бросился к нему навстречу.
-Он опубликовал! – с ужасом сообщил бледный, как смерть, «народный поэт».
Мальт потребовал перевода, ни капли не испугавшись:
-Кто, кого и куда?
-Ольсен! Ольсен опубликовал свой памфлет!
Лагот узнал об этом чисто случайно. После тяжелого разговора с Ольсеном, он старался больше не податься ему на глаза, но, испытывая понятную совестливую бессонницу, блуждал по своей еще комнате отведенного пропагандистам убежища, и увидел в окне, как подъехала крытая повозка, и из нее выскочил человек. Тотчас, словно ожидая этого, выбежал из убежища и Ольсен и подскочил к повозке. Сквозь стекло было плохо видно, но Лагот сумел разобрать, что было в этой повозке, что скрывалось – бумажные листы, маленькие, сероватые, напечатанные явно некачественным печатником…
Лагот, не помня себя от ужаса, побежал вниз, но в волнении несколько раз запнулся и запутался в ступенях, и когда выскочил на улицу, Ольсен уже устроился в повозке.
-Не делай этого! – не своим голосом завопил Лагот. Ольсен хмыкнул и равнодушно велел:
-Иди спать, наивное дитя! Трогай!
Повозка тронулась, увозя с собой и Ольсена и листки…один сорвался с тележки от крутого старта и Лагот, торопливо подняв его, убедился – тот самый памфлет!
И сейчас Лагот протягивал Мальту тот самый измятый листок, дрожащими потными руками. Мальт взял памфлет, мгновенно посерьезнев. От Лагота он не ожидал ничего стоящего и, слушая его безумные речи про Ольсена и страшный проект того, предположил, что это все буйная фантазия, и памфлет этот либо противоречив, но законен, либо просто провокационный.
Но читая, Мальт понимал, что это вызов королевской власти. Прямой вызов. Суть памфлета выражалась простой фразой: народу не нужен трон и королевская власть, народ может сам собою управлять.
И, хотя Мальт был уверен, что памфлет этот не найдет отклика, но само содержание ужаснуло уже тем, что существовало, и тем, что вообще появилось в Мааре, где только-только возрождался порядок.
Теперь уже Мальт не помнил себя. Он поспешил к Арахне, не думая о последствиях для себя и нее – сейчас стояла более важная задача. Лагот остался стоять неприкаянным, но и до него дела не было.
Мальт вломился в кабинет Арахны без стука, и увидел беседующих, но мгновенно смолкших от его появления Арахну и Персиваля.
-Мальт…что? – Арахна поднялась из кресла, коснулась его руки с нежностью, - в чем дело?
Мальт взглянул на Персиваля с немым вопросом.
-Я поехидничаю потом, - ответил Персиваль. – Что случилось?
-Вот это, - Мальт тряхнул памфлетом, - плод рук Ольсена. И это разойдётся по столице!
-Ольсена? – ахнула Арахна, взглянув на памфлет, и побелела, увидев его суть.
-Людей! – решил Персиваль. – Кабаки. Площадь, проверить уличных поэтов, бардов…
-Ты что, доклад решил вести? – обозлилась Арахна.
-Я согласовываю свои меры, - напомнил Персиваль.
-Ты советник! – Арахна пихнула в руки Персивалю памфлет. – Давай без бюрократии, все равно сейчас все огребем!
Персиваля как ветром сдуло из кабинета.
-Арестовать печатников! – Арахна взглянула на Мальта. – Или нет?
-Бумага плохая, - покачал головою Мальт. – не всех, а только дешевых. Заказ был тайным. Я пойду искать Ольсена, а ты займись печатниками.
Всякое хорошее настроение снесло. Арахна вылетела на улицу, торопливо сгоняя своим криком всех попавшихся под руку, чтобы вести их за печатниками.
Меры были быстрыми, но король Мирас все равно разъярился и собрал неполный спешный совет из жреца Медера, Арахны, Персиваля, Эжона, Шенье, Морана и Мальта, и потребовал отчета.
Советники были мрачны. А мрачнее всех – законники.
-Ольсен попал в поле зрения после конфликта с Велесом. Он был новичком в патрульном штабе, - начала Арахна, понимая, что грозы не миновать, так пусть же больше не нужно ее ждать. – Он в первый же день сцепился с ним, и был наказан. За него вступился Лагот – патрульный из того же подразделения. Вскоре эти двое написали прошение и я, договорившись с Велесом…
Арахна решила не упоминать уже того, какой была эта договоренность, да и мальт решил похоронить этот секрет даже от нее.
-Приняла обоих как пропагандистов, как до этого Вимарка Понту, сына Клода Понту, убитого на улицах Маары в одну ночь с Велесом.
-К сути! – сурово призвал король.
-Ольсен проявил себя как хороший пропагандист, за считанные дни разрушив всякое сопротивление в народе против вашей власти. Он издал множество стихов и уличных песенок и создал образ Лагота как народного поэта…до сих пор был крайне предан вашей власти, мой король.
-Я вижу, - отозвался Мирас. – вы – есть что добавить?
-Арахна говорит правду, ваше величество, - сказал Мальт, - он был действительно готов работать день и ночь, всегда держался в тени, отдавая авторство своих песен и стихов образу Лагота, как народного поэта. При этом, в кругу его пропагандистов, набранных уже им – была дисциплина.
-Ах, дисциплина! – король Мирас издевательски сложил руки в молитвенном жесте, - так вот выглядит ваша дисциплина? Вы такой подрыв власти устроили! Вы…
-Ваше величество, - вмешался жрец Медер, -но разве могли они знать, что в уме и сердце другого человека?
-Обязаны были знать! - бушевал король. – Неужели никто не заметил этого памфлета? Неужели никто не контролировал выпусков пропаганды? Почему она вообще еще существует?
-Мой король. – это уже вмешался Персиваль, - нас подкупила преданность, которую выказывал Ольсен.
-Ах, преданность!
-Ваше величество, - заступничества от графа Морана Арахна не ждала. Другие советники молчали, не вмешиваясь, да и не понимая, чем тут можно пока вмешаться. – Граф Сонор и барон Боде были вашими соратниками, советниками трона и нашими друзьями. Тем не менее – оба они оказались предателями, как и многие сегодня…
Медер прикрыл глаза, боясь рвущегося голоса совести. Арахна застыла: ловушка от графа была ловкой. Он загнал короля в его же сети, указывая на его же собственную доверчивость! И пусть граф понимал, что и Сонор, и Боде, и другие казненные, уже не столь заметные, виновны лишь в том, что много о себе думают или многое видели-узнали, официально все эти люди были не просто предателями, они были в дружбе и в службе с королем!
-И здесь надо учесть меры, принятые против врага, - поддержал маркиз Шенье, как всегда немногословный.
Королю нечем было перекрыть этот тычок, и он, сделав в уме пометку, согласился:
-Ваши меры?
-Мы разделились, - сказал Мальт. – Арахна арестовала известных печатников на плохой бумаге, то есть из числа дешевых. Сейчас, пока мы здесь, ведутся допросы.
Или пытки. Но об этом Мальт упоминать не стал.
-В свою очередь я разослал по страже и патрульным ориентировки на Ольсена. Если он появится сам – его арестуют. Также в трактирах, кабаках и на некоторых улицах были обнаружены разбросанные листовки, которые собрали люди под руководством Персиваля и сожгли.
-А что с теми, кто читал их? – спросил Мирас уже другим тоном. Дело стало представляться ему проще.
Арахна и Мальт переглянулись, и ответила Арахна:
-Ваше величество, если выпустить официальный запрет на чтение этих листовок, которые могли где-то уцелеть, есть риск вызвать еще больший интерес у народа. Я думаю, что молчание и отсутствие наказания со стороны властей невинным горожанам, прочитавшим по недомыслию этот памфлет…
-Нет арестов – нет интереса, - сказал короче Шенье.
-Это имеет смысл, - признал Мирас и побарабанил пальцами по столу, размышляя. Это были долгие мгновения, но наконец, он заговорил:
-Вы расстроили меня своей доверчивостью. Сейчас у нас тяжелые времена и мы должны быть куда осторожнее в наших делах. Но, впрочем, ваша быстрая реакция спасла Маару от катастрофы, что нельзя не учесть. Сейчас мы все должны быть заодно. Арахна, Персиваль и Мальт – вы отвечаете за то, чтобы этот негодяй был пойман, и…
-Если позволите мое мнение, - перебил Мальт, точно зная, что произнесенное им найдёт отклик у короля, - то для того, чтобы не поднимать общественных суматох, нужно сделать так, чтобы этот негодяй просто не дожил до суда.
Король кивнул. Советники переглянулись.
-Ни одного памфлета! – продолжил Мирас, глядя то на одного законника, то на другого. - Пусть пропагандисты займут улицы другими новостями. Хоть о Корсаре и капитуляции севера! Подвергнуть всех пропагандистов допросу на предмет соучастия. Того…Лагота- арестовать. Слишком часто он появляется в деле, мог что-то знать.
Мальт молчал. Он корил себя за то, что не среагировал раньше.
-Также – цензура печати. Ясно? Шенье, цензура печати ложится и на вас.
-Да, мой король.
-Эжон, ты городской управитель, так следи, чтобы город держался спокойствием. Медер – усиливай давление на общественное сознание, что трон и религия неделимы.
-Я жрец, а не пропагандист! – напомнил Медер.
-Ты советник короля и опора трона, - не принял возражение Мирас. – Моран, останьтесь. Я еще раз повторяю, что не желаю подобного. Дело Ольсена должно кануть в небытие. Никакого сна и отдыха, пока не будет пойман этот подлец! Пока он не умрет, и не будет уничтожена та типография, что посмела выпустить такое. И пока все экземпляры не будут преданы огню. Все за работу! Выполняйте свой долг.
Арахна, Мальт и Персиваль выскочили с совещания первыми, боясь, что гроза еще не настигла их полностью, и спеша убраться подальше, чтобы оправдать и вернуть доверие короля, да будут дни его долги.
-Мне нужно разрешение на применение пыток любой формы, - сообщил Персиваль, появляясь в кабинете Арахны, где уже была она сама и Мальт.
-Ты советник, - напомнила Арахна, - зачем тебе разрешение?
-К тому же, раньше ты не гнушался всякими методами, - вставил Мальт.
-Я советник, но в Трибунале я подчиняюсь Арахне, - усмехнулся Персиваль. – Не хотелось бы отвечать за то, что могут припомнить. С разрешением у меня развязаны руки. Пока ни один из печатников, что мы арестовали, не сознался в пособничестве преступлению. Король же, да будут дни его долги, ждёт результата.
-Резонно, - Арахна потянулась рукой к листу, но Мальт перехватил лист у нее из рук и разложил перед собой:
-Не вздумай! Мы равные. Я могу выдать такое разрешение.
-Это ты не вздумай! – обозлилась Арахна, - у тебя сын. У меня никого.
-Моё падение неотвратимо, - Мальт не отступал. – Бумаги всегда можно вывернуть. Я подпишу разрешение.
-Мне, если честно, всё равно, кто подпишет, - Персивалю надоело наблюдать за этой дуэлью, - мне надо работать. Король, да будут дни его долги дважды, ждет результат.
-Дай…- Мальт убрал руку Арахны с листа и быстро вывел пару строк, размашисто подписал. – Трус ты всё-таки.
-Пусть, - не стал спорить Персиваль, - но я забочусь об истории. О своей в том числе. Сейчас я отдам разрешение трибунам, и пусть допрашивают печатников. Сам же, если вы не против, займусь допросом Лагота.
-Я не верю, что он вышел против короля, - призналась Арахна. – Я знаю, что всякое бывает, но зачем он тогда бы стал сообщать о памфлете Мальту?
-Он мог испугаться. Преступникам свойственно отступать в последний момент, - Мальт не укорил Арахну за милосердие, и поспешил ответить сам, чтобы ответ не дал Персиваль. тот явно не был бы столь мягок. – К тому же, он мог выторговать таким образом снисхождение.
-Не верю, - Арахна покачала головой.
-Можешь провести допрос сама, - Персиваль лучился доброжелательностью, - или присутствовать на нем со мной.
-Лучше ты…- Арахна кашлянула, - я просто посижу рядом. Мальт?
-Ольсен еще где-то ползает по городу, - Мальт покачал головой, - долго не сможет укрываться, но, чем быстрее мы его поймаем, тем лучше будет нам самим.
На том и разрешили. Арахна пошла за Персивалем неохотно, зная, что сейчас будет допрос, да и не самый лучший. Она вообще не выносила именно допрашивать. Даже выносить приговор, не видя людей, по бумагам, было просто. Казнить было просто – там вина уже будто бы определена, а вот допрашивать…
Лагот был бледен и напуган. Он полагал, что после того, как он рассказал Мальту о том, что Ольсен пишет памфлет, ему уже нечего бояться. Откуда мог несчастный предположить, что Мальт даже всерьез не примет слова и не среагирует, что, в свою очередь, привело к аресту самого Лагота?
-Я уже все рассказал! – Лагот попытался вскочить, увидев Персиваля, но заметил тенью скользнувшую Арахну, и ему стало легче: для него она была каким-то символом того, что жизнь не так плоха, что сейчас все изменится.
-Расскажешь еще раз, - Персиваль даже не смутился, рванул стул напротив Лагота и указал на него Арахне, - садись.
Та покорилась. Лагот взглянул на нее и увидел, что она будто бы стала бледнее с их последней встречи, и, кажется, еще похудела? Или нет? они виделись мельком, а вот когда разговаривали в последний раз? Лагот даже не помнил.
-Как и при каких обстоятельствах вы узнали про памфлет Ольсена? – Персиваль приготовил бланк протокола и сел за стол, отделявший его от Лагота, по одну сторону с Арахной.
Персиваль достал из кармана связку своих тайных ключей (старая привычка дознавателя делать копии от ключей близких соратников и начальства), и бесшумно провернул нужный ключ в скважине. Дверь поддалась, Персиваль заглянул…
Одного взгляда хватило ему, чтобы понять – Арахна здесь отсутствует не первый час. софа не застелена, в комнате прохладно, на спинке кресла отсутствует плащ.
Озадаченный Персиваль спустился к дежурному и тот неожиданно сообщил, что Арахна убралась куда-то еще ночью и с тех пор не приходила.
Персиваль поблагодарил дежурного и задумался – куда она могла пойти? К ней приходил Корсар, они о чем-то говорили и он ушел. А следом и она. К королю? Сомнительно, его величество не любит долгие аудиенции. К другому из советников? Персиваль даже догадывался к какому… рано или поздно, но тоска Арахны и Мальта должна была заставить их поступать неразумно. Персиваль делал ставку на то, что сорвется Арахна, у Мальта все-таки был рассудок.
Подумав еще, советник пошел обратно наверх к дверям Арахны и стал ее ждать. Она появилась через пару часов, и, хоть и пыталась скрыть улыбку, хорошее настроение, непривычное ни в это время, ни ей в принципе, выдавалось…
-Доброе утро, - Персиваль поднялся ей навстречу. Она вздрогнула, но постаралась ответить непринужденно:
-Привет. Уже ждешь?
-Жду. Пару часов как жду.
-А, - Арахна отвернулась к дверям, открывая кабинет, - я решила прогуляться.
-Весьма неумное решение гулять с раннего утра, - заметил Персиваль, проходя за нею следом в кабинет, - или с ночи.
Она повернулась к нему с подозрением:
-О чем ты говоришь?
-Ты девушка молодая, хрупкая. Советница…палач в прошлом и настоящем, трибун, - Персиваль не сводил взгляда с ее лица, без проблем читая бушевавшие в ней мысли.
-Ничего страшного, - отозвалась, наконец, Арахна с усилием. – Я не боюсь.
-Как скажешь! – Персиваль окончательно убедился в своем предположении о перемирии Мальта и Арахны, и принялся за новости от Корсара.
Мальта, возвращающегося от сына в печальной задумчивости и в странной светлой грусти, тоже уже ждали. Лагота аж трясло от страха. Он был не в силах сдерживать себя, и завидев Мальта издали, бросился к нему навстречу.
-Он опубликовал! – с ужасом сообщил бледный, как смерть, «народный поэт».
Мальт потребовал перевода, ни капли не испугавшись:
-Кто, кого и куда?
-Ольсен! Ольсен опубликовал свой памфлет!
Лагот узнал об этом чисто случайно. После тяжелого разговора с Ольсеном, он старался больше не податься ему на глаза, но, испытывая понятную совестливую бессонницу, блуждал по своей еще комнате отведенного пропагандистам убежища, и увидел в окне, как подъехала крытая повозка, и из нее выскочил человек. Тотчас, словно ожидая этого, выбежал из убежища и Ольсен и подскочил к повозке. Сквозь стекло было плохо видно, но Лагот сумел разобрать, что было в этой повозке, что скрывалось – бумажные листы, маленькие, сероватые, напечатанные явно некачественным печатником…
Лагот, не помня себя от ужаса, побежал вниз, но в волнении несколько раз запнулся и запутался в ступенях, и когда выскочил на улицу, Ольсен уже устроился в повозке.
-Не делай этого! – не своим голосом завопил Лагот. Ольсен хмыкнул и равнодушно велел:
-Иди спать, наивное дитя! Трогай!
Повозка тронулась, увозя с собой и Ольсена и листки…один сорвался с тележки от крутого старта и Лагот, торопливо подняв его, убедился – тот самый памфлет!
И сейчас Лагот протягивал Мальту тот самый измятый листок, дрожащими потными руками. Мальт взял памфлет, мгновенно посерьезнев. От Лагота он не ожидал ничего стоящего и, слушая его безумные речи про Ольсена и страшный проект того, предположил, что это все буйная фантазия, и памфлет этот либо противоречив, но законен, либо просто провокационный.
Но читая, Мальт понимал, что это вызов королевской власти. Прямой вызов. Суть памфлета выражалась простой фразой: народу не нужен трон и королевская власть, народ может сам собою управлять.
И, хотя Мальт был уверен, что памфлет этот не найдет отклика, но само содержание ужаснуло уже тем, что существовало, и тем, что вообще появилось в Мааре, где только-только возрождался порядок.
Теперь уже Мальт не помнил себя. Он поспешил к Арахне, не думая о последствиях для себя и нее – сейчас стояла более важная задача. Лагот остался стоять неприкаянным, но и до него дела не было.
Мальт вломился в кабинет Арахны без стука, и увидел беседующих, но мгновенно смолкших от его появления Арахну и Персиваля.
-Мальт…что? – Арахна поднялась из кресла, коснулась его руки с нежностью, - в чем дело?
Мальт взглянул на Персиваля с немым вопросом.
-Я поехидничаю потом, - ответил Персиваль. – Что случилось?
-Вот это, - Мальт тряхнул памфлетом, - плод рук Ольсена. И это разойдётся по столице!
-Ольсена? – ахнула Арахна, взглянув на памфлет, и побелела, увидев его суть.
-Людей! – решил Персиваль. – Кабаки. Площадь, проверить уличных поэтов, бардов…
-Ты что, доклад решил вести? – обозлилась Арахна.
-Я согласовываю свои меры, - напомнил Персиваль.
-Ты советник! – Арахна пихнула в руки Персивалю памфлет. – Давай без бюрократии, все равно сейчас все огребем!
Персиваля как ветром сдуло из кабинета.
-Арестовать печатников! – Арахна взглянула на Мальта. – Или нет?
-Бумага плохая, - покачал головою Мальт. – не всех, а только дешевых. Заказ был тайным. Я пойду искать Ольсена, а ты займись печатниками.
Всякое хорошее настроение снесло. Арахна вылетела на улицу, торопливо сгоняя своим криком всех попавшихся под руку, чтобы вести их за печатниками.
Меры были быстрыми, но король Мирас все равно разъярился и собрал неполный спешный совет из жреца Медера, Арахны, Персиваля, Эжона, Шенье, Морана и Мальта, и потребовал отчета.
Советники были мрачны. А мрачнее всех – законники.
-Ольсен попал в поле зрения после конфликта с Велесом. Он был новичком в патрульном штабе, - начала Арахна, понимая, что грозы не миновать, так пусть же больше не нужно ее ждать. – Он в первый же день сцепился с ним, и был наказан. За него вступился Лагот – патрульный из того же подразделения. Вскоре эти двое написали прошение и я, договорившись с Велесом…
Арахна решила не упоминать уже того, какой была эта договоренность, да и мальт решил похоронить этот секрет даже от нее.
-Приняла обоих как пропагандистов, как до этого Вимарка Понту, сына Клода Понту, убитого на улицах Маары в одну ночь с Велесом.
-К сути! – сурово призвал король.
-Ольсен проявил себя как хороший пропагандист, за считанные дни разрушив всякое сопротивление в народе против вашей власти. Он издал множество стихов и уличных песенок и создал образ Лагота как народного поэта…до сих пор был крайне предан вашей власти, мой король.
-Я вижу, - отозвался Мирас. – вы – есть что добавить?
-Арахна говорит правду, ваше величество, - сказал Мальт, - он был действительно готов работать день и ночь, всегда держался в тени, отдавая авторство своих песен и стихов образу Лагота, как народного поэта. При этом, в кругу его пропагандистов, набранных уже им – была дисциплина.
-Ах, дисциплина! – король Мирас издевательски сложил руки в молитвенном жесте, - так вот выглядит ваша дисциплина? Вы такой подрыв власти устроили! Вы…
-Ваше величество, - вмешался жрец Медер, -но разве могли они знать, что в уме и сердце другого человека?
-Обязаны были знать! - бушевал король. – Неужели никто не заметил этого памфлета? Неужели никто не контролировал выпусков пропаганды? Почему она вообще еще существует?
-Мой король. – это уже вмешался Персиваль, - нас подкупила преданность, которую выказывал Ольсен.
-Ах, преданность!
-Ваше величество, - заступничества от графа Морана Арахна не ждала. Другие советники молчали, не вмешиваясь, да и не понимая, чем тут можно пока вмешаться. – Граф Сонор и барон Боде были вашими соратниками, советниками трона и нашими друзьями. Тем не менее – оба они оказались предателями, как и многие сегодня…
Медер прикрыл глаза, боясь рвущегося голоса совести. Арахна застыла: ловушка от графа была ловкой. Он загнал короля в его же сети, указывая на его же собственную доверчивость! И пусть граф понимал, что и Сонор, и Боде, и другие казненные, уже не столь заметные, виновны лишь в том, что много о себе думают или многое видели-узнали, официально все эти люди были не просто предателями, они были в дружбе и в службе с королем!
-И здесь надо учесть меры, принятые против врага, - поддержал маркиз Шенье, как всегда немногословный.
Королю нечем было перекрыть этот тычок, и он, сделав в уме пометку, согласился:
-Ваши меры?
-Мы разделились, - сказал Мальт. – Арахна арестовала известных печатников на плохой бумаге, то есть из числа дешевых. Сейчас, пока мы здесь, ведутся допросы.
Или пытки. Но об этом Мальт упоминать не стал.
-В свою очередь я разослал по страже и патрульным ориентировки на Ольсена. Если он появится сам – его арестуют. Также в трактирах, кабаках и на некоторых улицах были обнаружены разбросанные листовки, которые собрали люди под руководством Персиваля и сожгли.
-А что с теми, кто читал их? – спросил Мирас уже другим тоном. Дело стало представляться ему проще.
Арахна и Мальт переглянулись, и ответила Арахна:
-Ваше величество, если выпустить официальный запрет на чтение этих листовок, которые могли где-то уцелеть, есть риск вызвать еще больший интерес у народа. Я думаю, что молчание и отсутствие наказания со стороны властей невинным горожанам, прочитавшим по недомыслию этот памфлет…
-Нет арестов – нет интереса, - сказал короче Шенье.
-Это имеет смысл, - признал Мирас и побарабанил пальцами по столу, размышляя. Это были долгие мгновения, но наконец, он заговорил:
-Вы расстроили меня своей доверчивостью. Сейчас у нас тяжелые времена и мы должны быть куда осторожнее в наших делах. Но, впрочем, ваша быстрая реакция спасла Маару от катастрофы, что нельзя не учесть. Сейчас мы все должны быть заодно. Арахна, Персиваль и Мальт – вы отвечаете за то, чтобы этот негодяй был пойман, и…
-Если позволите мое мнение, - перебил Мальт, точно зная, что произнесенное им найдёт отклик у короля, - то для того, чтобы не поднимать общественных суматох, нужно сделать так, чтобы этот негодяй просто не дожил до суда.
Король кивнул. Советники переглянулись.
-Ни одного памфлета! – продолжил Мирас, глядя то на одного законника, то на другого. - Пусть пропагандисты займут улицы другими новостями. Хоть о Корсаре и капитуляции севера! Подвергнуть всех пропагандистов допросу на предмет соучастия. Того…Лагота- арестовать. Слишком часто он появляется в деле, мог что-то знать.
Мальт молчал. Он корил себя за то, что не среагировал раньше.
-Также – цензура печати. Ясно? Шенье, цензура печати ложится и на вас.
-Да, мой король.
-Эжон, ты городской управитель, так следи, чтобы город держался спокойствием. Медер – усиливай давление на общественное сознание, что трон и религия неделимы.
-Я жрец, а не пропагандист! – напомнил Медер.
-Ты советник короля и опора трона, - не принял возражение Мирас. – Моран, останьтесь. Я еще раз повторяю, что не желаю подобного. Дело Ольсена должно кануть в небытие. Никакого сна и отдыха, пока не будет пойман этот подлец! Пока он не умрет, и не будет уничтожена та типография, что посмела выпустить такое. И пока все экземпляры не будут преданы огню. Все за работу! Выполняйте свой долг.
Арахна, Мальт и Персиваль выскочили с совещания первыми, боясь, что гроза еще не настигла их полностью, и спеша убраться подальше, чтобы оправдать и вернуть доверие короля, да будут дни его долги.
Глава 23.
-Мне нужно разрешение на применение пыток любой формы, - сообщил Персиваль, появляясь в кабинете Арахны, где уже была она сама и Мальт.
-Ты советник, - напомнила Арахна, - зачем тебе разрешение?
-К тому же, раньше ты не гнушался всякими методами, - вставил Мальт.
-Я советник, но в Трибунале я подчиняюсь Арахне, - усмехнулся Персиваль. – Не хотелось бы отвечать за то, что могут припомнить. С разрешением у меня развязаны руки. Пока ни один из печатников, что мы арестовали, не сознался в пособничестве преступлению. Король же, да будут дни его долги, ждёт результата.
-Резонно, - Арахна потянулась рукой к листу, но Мальт перехватил лист у нее из рук и разложил перед собой:
-Не вздумай! Мы равные. Я могу выдать такое разрешение.
-Это ты не вздумай! – обозлилась Арахна, - у тебя сын. У меня никого.
-Моё падение неотвратимо, - Мальт не отступал. – Бумаги всегда можно вывернуть. Я подпишу разрешение.
-Мне, если честно, всё равно, кто подпишет, - Персивалю надоело наблюдать за этой дуэлью, - мне надо работать. Король, да будут дни его долги дважды, ждет результат.
-Дай…- Мальт убрал руку Арахны с листа и быстро вывел пару строк, размашисто подписал. – Трус ты всё-таки.
-Пусть, - не стал спорить Персиваль, - но я забочусь об истории. О своей в том числе. Сейчас я отдам разрешение трибунам, и пусть допрашивают печатников. Сам же, если вы не против, займусь допросом Лагота.
-Я не верю, что он вышел против короля, - призналась Арахна. – Я знаю, что всякое бывает, но зачем он тогда бы стал сообщать о памфлете Мальту?
-Он мог испугаться. Преступникам свойственно отступать в последний момент, - Мальт не укорил Арахну за милосердие, и поспешил ответить сам, чтобы ответ не дал Персиваль. тот явно не был бы столь мягок. – К тому же, он мог выторговать таким образом снисхождение.
-Не верю, - Арахна покачала головой.
-Можешь провести допрос сама, - Персиваль лучился доброжелательностью, - или присутствовать на нем со мной.
-Лучше ты…- Арахна кашлянула, - я просто посижу рядом. Мальт?
-Ольсен еще где-то ползает по городу, - Мальт покачал головой, - долго не сможет укрываться, но, чем быстрее мы его поймаем, тем лучше будет нам самим.
На том и разрешили. Арахна пошла за Персивалем неохотно, зная, что сейчас будет допрос, да и не самый лучший. Она вообще не выносила именно допрашивать. Даже выносить приговор, не видя людей, по бумагам, было просто. Казнить было просто – там вина уже будто бы определена, а вот допрашивать…
Лагот был бледен и напуган. Он полагал, что после того, как он рассказал Мальту о том, что Ольсен пишет памфлет, ему уже нечего бояться. Откуда мог несчастный предположить, что Мальт даже всерьез не примет слова и не среагирует, что, в свою очередь, привело к аресту самого Лагота?
-Я уже все рассказал! – Лагот попытался вскочить, увидев Персиваля, но заметил тенью скользнувшую Арахну, и ему стало легче: для него она была каким-то символом того, что жизнь не так плоха, что сейчас все изменится.
-Расскажешь еще раз, - Персиваль даже не смутился, рванул стул напротив Лагота и указал на него Арахне, - садись.
Та покорилась. Лагот взглянул на нее и увидел, что она будто бы стала бледнее с их последней встречи, и, кажется, еще похудела? Или нет? они виделись мельком, а вот когда разговаривали в последний раз? Лагот даже не помнил.
-Как и при каких обстоятельствах вы узнали про памфлет Ольсена? – Персиваль приготовил бланк протокола и сел за стол, отделявший его от Лагота, по одну сторону с Арахной.
