Они бы и сами, но рук не могут пачкать. Впрочем, часть ответственности они на себя берут. Кодовое название этой операции «Варфоломеевская ночь».
В Подземном Мире никто не мог бы понять метаний Сельдфигейзера. Но он страдал. Страдал от того, что оказался в полном поражении и отдалялся от жизни, от мира, от выбора. До сегодняшнего совещания Сельдфигейзер был уверен, что не проигрался ещё окончательно, что есть ещё ему шанс вернуться в мир людей и прожить снова, чтобы больше не оказываться в Подземном, жить праведником, плодить добродетель.
Но теперь он оказался заявлен участником плана Варфоломеевской ночи, которая предполагала убийство тысяч людей, настоящую бойню – массовые убийства гугенотов Франции католиками. По расчётам – цифры совпадут. По факту – эти люди уже умерли – архивы Абигор всё-таки поднял, но… как приложить к этому руку, если ещё недавно ты был уверен, что сохранишь себя в хоть какой-то чистоте?
Сельдфигейзер не потому бегал от власти и карьеры, что боялся ответственности или не желал трудиться, а потому что хотел вернуться, вернуться и снова прожить, и выбрать, наконец, так, чтобы больше не быть демоном.
И, разумеется, участие в Варфоломеевской ночи перечеркнуло бы все эти мечтания.
Сельдфигейзер полез в архивы, надеясь прочесть, что эти «гугеноты» – злодеи. Но, порывшись в секциях, понял, что они ему даже больше по душе, со своим отрицанием современных трудов о божественных писаниях и верой в то, что спастись можно без церкви, молитв и роскоши – помыслы важнее.
Совесть в демоне – вещь смешная. Но, зараза, неумолкающая. Сельдфигейзер знал, что придётся приложить своё имя к свершённому, но одновременно несовершенному ещё событию, и знал, что это отвернет его от возвращения, даже теоретического, и не понимал, что ему с этим делать.
В конце концов, изощрённый ум Сельдфигейзера подсказал: тебе нужен совет. У демонов советоваться не принято – само собой, информация – оружие, а совет – добродетель, которая вопьётся в твоё горло ржавым крюком.
Но, может быть, не с демонами и надо советоваться?
Сговор с ангелами – даже попытка этого сговора, путь в Ничто, казнь. Но сейчас Сельдфигейзера это мало пугало, всё лучше, чем вечное прозябание в Подземном Мире. Нужно хотя бы попытаться! Так? нужно попытаться выторговать себе шанс!
Или погибнуть и не мучиться больше никогда.
Кто ищет, тот найдёт. И в тот час, когда свежий августовский воздух тысяча пятьсот семьдесят второго года ещё не был осквернён запахом крови и пожарищ, когда тяжёлая воля смерти только собиралась над Францией, Сельдфигейзер оказался перед Архангелом Михаилом, решив испытать судьбу и либо выиграть, либо окончательно проиграться.
–Ты радеешь за себя! – глаза Михаила блеснули стальным блеском. – Знаешь ли ты, что в эту ночь со святого Варфоломея сдирали кожу, но он и тогда не прекращал своей проповеди, не останавливался, лишь бы донести слово Божие…
–Знаю, – Сельдфигейзер поёжился. Ему казалось, что в каждое мгновение его могут настигнуть демоны и швырнуть в Ничто. Почему-то ему не хотелось, чтобы это произошло на глазах архангела. – Знаю! Но разве важна суть помыслов? Какая разница, почему человек не убивает человека? Из страха перед законом или любовью к нему? Он же не убивает!
–Это плоть. Суть в душе, – Михаил вздохнул, – среди своих демонов ты – белая ворона, Сельдфигейзер, но среди ангелов ты был бы чёрным вороном.
–Я вообще не люблю птиц! – заверил Сельдфигейзер. – И я не горю желанием карать гугенотов или кого-то ещё чисто из-за того, что необходимо совершить логическое замыкание порталов. Это ли не суть?
–Не та суть.
–Время уходит, – Сельдфигейзер нервничал, – я не спрашиваю, почему вы, Михаил, с вашими ангелами пооткрывали порталы без согласования! Я не спрашиваю, почему сами предложили эту бойню, нет, не спрашиваю. Потому что ваша суть отличается от моей. Но она вообще, похоже, отличается. Я не хочу знать правды. Я хочу знать – что мне делать, чтобы не пасть к демонам?
–Покайся, – предложил Михаил. – Вдруг простят?
–Я понял, почему мы вас ненавидим…– Сельдфигейзер почувствовал, что страх перед архангелом отступил окончательно и стал чем-то едким и горьким.
–Ненависть в вашей природе, – согласился Михаил и посерьёзнел, – а если хочешь помочь, если хочешь оставить шанс на возвращение, то ты должен защитить несколько людей. Очень важных людей. Понимаешь?
Сельдфигейзер кивнул. Язык сделок ему был куда понятнее.
Колокол с церкви Сен-Жермен-л'Оксеруа взывает хрипло и надрывно. Будто бы иначе. А может быть, в самом деле, иначе, ведь очень многие знают, что сейчас возвещает этот звон. В эту ночь Франция не спит. Она запирает двери и окна, она молится, она взывает к небу, но небо ждёт…
И начинается с тихого свиста, переходящего в громкий и ехидный окрик, эта ночь. Тяжёлая ночь. Кровавая ночь. Ночь сведения призрачных счётов, а под шумок и избавления от неугодных родственников, мужей, жён, соседей и старых врагов. Кто будет разбираться в кипении крови и пожарищ? Кто будет разбираться, когда надо выжить и утолить безумную звериную жажду?
–Эй, гугенотская рожа! – хохочут возомнившие себя правыми католики, затравливая очередных несчастных.
–Бей их!
–Смерть гугенотским псам!
Кто станет разбирать о смерти? Находчивые тут же организуют продажу, стаскивают с трупов одежду и обувь, срывают кресты, обчищают карманы. Тут же расходится удаль:
–Колиньи мёртв!
–Сбросьте его к толпе!
–Мой господин, ваш враг!
Падает тяжелое, онемевшее, застывшее в отвращении лицо к ногам молодого герцога де Гиза. Тот торжественен и собран, непередаваемая гамма чувств: от удовлетворённого мщения, до застывшей радости и тихого ужаса в красивом лице…
И Сельдфигейзер – демон, держащийся в тени, наблюдающий за тем, как брошенное тело Колиньи обвязывают веревками и тащат тут же по улицам, будто бы мало подлой смерти, начинает думать о том, что в Подземном Мире даже не встретишь такого ада, как в эту тёплую августовскую ночь.
–Долой! Долой! Жги их! Ну?!
И жгут. И радуются. И ликуют. И считают себя правыми.
Генрих Наваррский знает, что его судьба, как судьба каждого гугенота в этот час может оборваться. Ему выпало оказаться в стане своего врага, но он прекрасно знает, что даже брак с католической принцессой – это не спасение, когда вокруг все желают твоей смерти и королева-мать даже не пытается скрыть своего презрения к тебе.
Он всё это знает, но держится смирно и спокойно. Лишь бледность может выдать его.
Принц Конде – вечный соперник Генриха, сейчас в такой же опасности, и это очень быстро ломает всякую стену между ними. Неважны уже споры и притязания на территории и деньги. Это всё можно решить завтра. Сегодня надо выжить. Он держится нервнее, но спокойствие Генриха оказывает смягчение его взвинченным нервам.
Они оба хорошего происхождения, но сегодня это может их не спасти.
Ровно как может и не спасти герцогиню Шартрскую, герцогов де Ла Форс и де Ледигьера, графов де Монфори и де Ларошфуко, виконтов д`Астера и де Сериньяка, а также десятки других сеньоров, аббатов, графов, маркизов, поэтов, публицистов, дипломатов, врачей, камердинеров, слуг и без счёта простых жителей.
И так бы и было, если бы Сельдфигейзер не хотел бы вернуться однажды в мир живых, не питал бы желаний и не подкреплял бы их действиями, рискуя собой и сговариваясь с врагом.
А так… положение защищает одних, своевременное вмешательство неравнодушного родственника или близкого друга других…
Кто-то успевает убежать, поняв, куда дует ветер; кто-то переодевается в чужое платье и бежит прочь из дома, лишившись всего, но сохранив жизнь; кто-то находит заступничество во внезапной жалости честного католика, у которого рука не поднялась или в поклоннике своего поэтического таланта; а может быть, в спасённой жизни или в сомнениях?..
В эту ночь Франция не спит. Но над некоторыми разливается удача и они сохраняют жизнь, вычёркиваясь из назначенных тысяч, чтобы продолжить свои дела на земле, среди живых, полагая, что обязаны своему спасению чуду, небесной силе, и не полагая, что это была на самом деле за сила!
Сельдфигейзер знал, что наутро во время следующего совещания будет подсчитывать жертвы, будет удивляться, что, мол, не все назначенные оказались в списке мёртвых, но знает и то, что если никто не станет копать под него персонально (а для этого Сельдфигейзер слишком ничтожен), то всё так и останется в истории.
И люди живы, и порталы закрыты, и у Сельдфигейзера есть ещё шанс вернуться.
А ещё у него есть этот большой секрет, который следует похоронить в этой сумасшедшей ночи.
5. Рабочая встреча
Переулок Утопленников встретил меня синевато-зелёным светом и прохладой. Не люблю это место. Вообще, как я знаю, среди всех проулков и закутков подземного мира, переулок Утопленников пользуется самой дурной славой. Я даже могу понять почему. Этот холодный синевато-зелёный свет и воздух…как рябь. И серебристое свечение отовсюду, словно от бликов воды и змеиные водоросли, ползающие и противные по стенам и лестницам. и этот запах сырости и плесени…
Я уже не говорю о местных обитателях! Все эти синие и белые тела, раздутые или уже сморщенные, одинаково печальные и страшные, говорящие с одинаковым булькающим хрипением – всё это пугает даже по другую сторону от жизни. Впрочем, я не помню жизни. Кем-то я была там, под солнцем, но это уже не имеет никакого значения. Моя оболочка мертва, и я в подземном царстве. Со мной нет вкуса, нет памяти о прошлой жизни – есть лишь некоторые человеческие чувства, обострённые, обнажённые.
И сейчас, прежде всего, я испытываю страх. Переулок Утопленников – плохое место даже для тех, кто обитает во мраке. А ещё хуже, если в этом плохом месте тебя ждёт встреча. Незаконная, но необходимая.
Когда я осознала себя в подземном царстве, я поняла, что мне нужно устраиваться. Здесь, если повезёт, ты мог получить работу, продвинуться. Пройдут годы и может быть, столетия, но время более не властно над тобой – кто его знает, когда там следующее перерождение? А значит, нужно взять судьбу в свою руки, и пытаться найти себе комфортное место. Везде можно привыкнуть и везде можно быть в комфорте!
Прежде всего я оглядела теней – это след души, блеклый и презренный, это те, кто упал в Ничто или был низвергнут за нарушение законов подземного царства. Услышав о законах, я озадачилась их изучением, но вся подлость была в том, что бюрократия подземного царства не позволяла в полной мере душе типа моей проникнуть во все своды. Это было под властью только высших демонов и приближённых к ним душ-прислужников.
Становиться нечистью вроде вурдалаков и домовых я не хотела, не понимаю я этой привязанности к миру живых! Оставалось тогда найти какое-нибудь место с работёнкой и покровительством демона. Но в подземном царстве не бывает друзей и мне пришлось ждать долго, уклоняясь от взглядов и жадных любопытств тех, кто казался мне заранее опасен, и кто явно не был ко мне бы добр и дружелюбен.
В конце концов, я встретила его – одного из демонов Смерти – Сельдфигейзера. Я заметила, что среди всех демонов он пользуется странной славой, с ним вроде бы и не считаются, а вроде бы и тянут повсюду за собою. Но даже не это меня привлекло. Я увидела, что Сельдфигейзер покровительствует одной архивной душе – неприметной Вериф. И действительно покровительствует! Она не принадлежала к его отделу, но он с регулярной частотой навещал её, и она запросто появлялась у него. Держались они достаточно вежливо, но тепло…значит, защиту найти возможно?
Я не наивная. Я понимала, что за всё надо платить, особенно здесь, после смерти. Но всё-таки зашла в архив к этой Вериф. К моему удивлению она была самой обыкновенной, не очень-то красивой, хорошенькой, конечно, но не более того. В глазах только было что-то непонятное, лукавое, тщательно замаскированное под усталость.
–Чем могу помочь? – Вериф говорила негромко, но каждое её слово разносилось по пыльному архиву.
–Я…– тогда я растерялась, нервно сглотнула, понимая, что от шага в Ничто меня отделяет лишь решение Вериф – доносить на меня или не доносить.
–Я вас слушаю, – повторила Вериф со стальным нажимом. В лице она не изменилась, но этот стальной тон напугал меня ещё больше. Однако – куда бежать, коль сама пришла?
–Меня зовут Серпа, я – прислужница в отделе регистрации.
–М…– Вериф кивнула, – ваш демон из рода Парки. Ясно. А я чем могу помочь?
–Вы хорошо осведомлены, – я осмелела. – Говоря честно, я хотела бы получить дружбу с вами и с Сельдфигейзером.
Она даже в лице не изменилась, лишь снова кивнула:
–Вы тоже хорошо осведомлены. Но в одном заблуждаетесь. Дружбы нет в подземном царстве. Есть расчёт, выгода и взгляд в будущее.
–Я думаю, что Сельдфигейзер – это милосердный демон! – призналась я. – Если бы ему что-то понадобилось, я бы с удовольствием, взамен на его покровительство…
–Что понадобится или не понадобится Сельдфигейзеру, знает только Сельдфигейзер! – Вериф перебила меня неожиданно яростно. Но, видя мою растерянность, смягчилась, – я вас понимаю. Покровительство, его заступничество оказали мне хорошую службу. У него я получаю помощь, которой не могу добиться или в которой не могу довериться даже у прямого начальства. Я не знаю, почему он так добр ко мне и не знаю, будет ли добр к вам, но я передам ему ваши слова.
–Передадите! – я выдохнула в восхищении. – Благодарю вас!
–Ступайте, – Вериф опустила взгляд в свои бумаги, – вы рискуете, появляясь здесь без сопровождения письмом или приказом.
Я спешно покинула тогда архив, а позже думала, правильно ли я поступила? Искать прямого заступничества – шаг к насмешкам со стороны всех обитателей подземного царства. Все мы ищем её, но так явно как я…так прямо? Это глупо. Но я сглупила.
В какой-то момент я надеялась, что Вериф из ревности или зависти не передала моих слов, но к следующей ночи Сельдфигейзер нашёл меня. Просто вдруг вышел из тени моей тихой кельи и сел в единственное кресло, улыбаясь губами, но сохраняя во взгляде непреодолимую жёсткость.
–Вериф поведала мне интересное, – промолвил Сельдфигейзер, наслаждаясь моей растерянностью. – Вы ищите моего покровительства?
–Да, господин, – я опустила голову. Во власти Сельдфигейзера обратить меня в Ничто или спасти, провести по верхам, к карьере или уничтожить меня и мою жалкую должность.
–Почему моего? – уточнил демон. – Есть Астарот, Нимлот, Малос…сотни! Многие предпочитают демониц. Кажется, Нимера в поиске новых душ. И Лилит всегда ищет последователей. Так почему я? Я не имею должного положения, чтобы покровительствовать как вы того желаете.
–Вы добры к Вериф, – я чувствовала, что Сельдфигейзер не хочет мне навредить. Во всяком случае, сейчас не хочет. – Может быть, и к другим тоже? О вас говорят немного, но я не слышала о вашей жестокости или равнодушии.
–Какая неудача…– Сельдфигейзер расхохотался, – демон, походящий на ангела! Но я согласен. Ярость и тьма имеют свои уровни. Меня никогда не прельщало убийство и издевательство над слабыми. Слабые – опора сильных и слабых надо защищать. Итак, вы желаете моей защиты?
–Да, господин.
–Вы хотите получить должность повыше?
–И ещё, если возможно, господин, жить пониже уровнем. Я не могу спать. Слишком светло…понимаете?
***
В Подземном Мире никто не мог бы понять метаний Сельдфигейзера. Но он страдал. Страдал от того, что оказался в полном поражении и отдалялся от жизни, от мира, от выбора. До сегодняшнего совещания Сельдфигейзер был уверен, что не проигрался ещё окончательно, что есть ещё ему шанс вернуться в мир людей и прожить снова, чтобы больше не оказываться в Подземном, жить праведником, плодить добродетель.
Но теперь он оказался заявлен участником плана Варфоломеевской ночи, которая предполагала убийство тысяч людей, настоящую бойню – массовые убийства гугенотов Франции католиками. По расчётам – цифры совпадут. По факту – эти люди уже умерли – архивы Абигор всё-таки поднял, но… как приложить к этому руку, если ещё недавно ты был уверен, что сохранишь себя в хоть какой-то чистоте?
Сельдфигейзер не потому бегал от власти и карьеры, что боялся ответственности или не желал трудиться, а потому что хотел вернуться, вернуться и снова прожить, и выбрать, наконец, так, чтобы больше не быть демоном.
И, разумеется, участие в Варфоломеевской ночи перечеркнуло бы все эти мечтания.
Сельдфигейзер полез в архивы, надеясь прочесть, что эти «гугеноты» – злодеи. Но, порывшись в секциях, понял, что они ему даже больше по душе, со своим отрицанием современных трудов о божественных писаниях и верой в то, что спастись можно без церкви, молитв и роскоши – помыслы важнее.
Совесть в демоне – вещь смешная. Но, зараза, неумолкающая. Сельдфигейзер знал, что придётся приложить своё имя к свершённому, но одновременно несовершенному ещё событию, и знал, что это отвернет его от возвращения, даже теоретического, и не понимал, что ему с этим делать.
В конце концов, изощрённый ум Сельдфигейзера подсказал: тебе нужен совет. У демонов советоваться не принято – само собой, информация – оружие, а совет – добродетель, которая вопьётся в твоё горло ржавым крюком.
Но, может быть, не с демонами и надо советоваться?
Сговор с ангелами – даже попытка этого сговора, путь в Ничто, казнь. Но сейчас Сельдфигейзера это мало пугало, всё лучше, чем вечное прозябание в Подземном Мире. Нужно хотя бы попытаться! Так? нужно попытаться выторговать себе шанс!
Или погибнуть и не мучиться больше никогда.
Кто ищет, тот найдёт. И в тот час, когда свежий августовский воздух тысяча пятьсот семьдесят второго года ещё не был осквернён запахом крови и пожарищ, когда тяжёлая воля смерти только собиралась над Францией, Сельдфигейзер оказался перед Архангелом Михаилом, решив испытать судьбу и либо выиграть, либо окончательно проиграться.
***
–Ты радеешь за себя! – глаза Михаила блеснули стальным блеском. – Знаешь ли ты, что в эту ночь со святого Варфоломея сдирали кожу, но он и тогда не прекращал своей проповеди, не останавливался, лишь бы донести слово Божие…
–Знаю, – Сельдфигейзер поёжился. Ему казалось, что в каждое мгновение его могут настигнуть демоны и швырнуть в Ничто. Почему-то ему не хотелось, чтобы это произошло на глазах архангела. – Знаю! Но разве важна суть помыслов? Какая разница, почему человек не убивает человека? Из страха перед законом или любовью к нему? Он же не убивает!
–Это плоть. Суть в душе, – Михаил вздохнул, – среди своих демонов ты – белая ворона, Сельдфигейзер, но среди ангелов ты был бы чёрным вороном.
–Я вообще не люблю птиц! – заверил Сельдфигейзер. – И я не горю желанием карать гугенотов или кого-то ещё чисто из-за того, что необходимо совершить логическое замыкание порталов. Это ли не суть?
–Не та суть.
–Время уходит, – Сельдфигейзер нервничал, – я не спрашиваю, почему вы, Михаил, с вашими ангелами пооткрывали порталы без согласования! Я не спрашиваю, почему сами предложили эту бойню, нет, не спрашиваю. Потому что ваша суть отличается от моей. Но она вообще, похоже, отличается. Я не хочу знать правды. Я хочу знать – что мне делать, чтобы не пасть к демонам?
–Покайся, – предложил Михаил. – Вдруг простят?
–Я понял, почему мы вас ненавидим…– Сельдфигейзер почувствовал, что страх перед архангелом отступил окончательно и стал чем-то едким и горьким.
–Ненависть в вашей природе, – согласился Михаил и посерьёзнел, – а если хочешь помочь, если хочешь оставить шанс на возвращение, то ты должен защитить несколько людей. Очень важных людей. Понимаешь?
Сельдфигейзер кивнул. Язык сделок ему был куда понятнее.
***
Колокол с церкви Сен-Жермен-л'Оксеруа взывает хрипло и надрывно. Будто бы иначе. А может быть, в самом деле, иначе, ведь очень многие знают, что сейчас возвещает этот звон. В эту ночь Франция не спит. Она запирает двери и окна, она молится, она взывает к небу, но небо ждёт…
И начинается с тихого свиста, переходящего в громкий и ехидный окрик, эта ночь. Тяжёлая ночь. Кровавая ночь. Ночь сведения призрачных счётов, а под шумок и избавления от неугодных родственников, мужей, жён, соседей и старых врагов. Кто будет разбираться в кипении крови и пожарищ? Кто будет разбираться, когда надо выжить и утолить безумную звериную жажду?
–Эй, гугенотская рожа! – хохочут возомнившие себя правыми католики, затравливая очередных несчастных.
–Бей их!
–Смерть гугенотским псам!
Кто станет разбирать о смерти? Находчивые тут же организуют продажу, стаскивают с трупов одежду и обувь, срывают кресты, обчищают карманы. Тут же расходится удаль:
–Колиньи мёртв!
–Сбросьте его к толпе!
–Мой господин, ваш враг!
Падает тяжелое, онемевшее, застывшее в отвращении лицо к ногам молодого герцога де Гиза. Тот торжественен и собран, непередаваемая гамма чувств: от удовлетворённого мщения, до застывшей радости и тихого ужаса в красивом лице…
И Сельдфигейзер – демон, держащийся в тени, наблюдающий за тем, как брошенное тело Колиньи обвязывают веревками и тащат тут же по улицам, будто бы мало подлой смерти, начинает думать о том, что в Подземном Мире даже не встретишь такого ада, как в эту тёплую августовскую ночь.
–Долой! Долой! Жги их! Ну?!
И жгут. И радуются. И ликуют. И считают себя правыми.
***
Генрих Наваррский знает, что его судьба, как судьба каждого гугенота в этот час может оборваться. Ему выпало оказаться в стане своего врага, но он прекрасно знает, что даже брак с католической принцессой – это не спасение, когда вокруг все желают твоей смерти и королева-мать даже не пытается скрыть своего презрения к тебе.
Он всё это знает, но держится смирно и спокойно. Лишь бледность может выдать его.
Принц Конде – вечный соперник Генриха, сейчас в такой же опасности, и это очень быстро ломает всякую стену между ними. Неважны уже споры и притязания на территории и деньги. Это всё можно решить завтра. Сегодня надо выжить. Он держится нервнее, но спокойствие Генриха оказывает смягчение его взвинченным нервам.
Они оба хорошего происхождения, но сегодня это может их не спасти.
Ровно как может и не спасти герцогиню Шартрскую, герцогов де Ла Форс и де Ледигьера, графов де Монфори и де Ларошфуко, виконтов д`Астера и де Сериньяка, а также десятки других сеньоров, аббатов, графов, маркизов, поэтов, публицистов, дипломатов, врачей, камердинеров, слуг и без счёта простых жителей.
И так бы и было, если бы Сельдфигейзер не хотел бы вернуться однажды в мир живых, не питал бы желаний и не подкреплял бы их действиями, рискуя собой и сговариваясь с врагом.
А так… положение защищает одних, своевременное вмешательство неравнодушного родственника или близкого друга других…
Кто-то успевает убежать, поняв, куда дует ветер; кто-то переодевается в чужое платье и бежит прочь из дома, лишившись всего, но сохранив жизнь; кто-то находит заступничество во внезапной жалости честного католика, у которого рука не поднялась или в поклоннике своего поэтического таланта; а может быть, в спасённой жизни или в сомнениях?..
В эту ночь Франция не спит. Но над некоторыми разливается удача и они сохраняют жизнь, вычёркиваясь из назначенных тысяч, чтобы продолжить свои дела на земле, среди живых, полагая, что обязаны своему спасению чуду, небесной силе, и не полагая, что это была на самом деле за сила!
***
Сельдфигейзер знал, что наутро во время следующего совещания будет подсчитывать жертвы, будет удивляться, что, мол, не все назначенные оказались в списке мёртвых, но знает и то, что если никто не станет копать под него персонально (а для этого Сельдфигейзер слишком ничтожен), то всё так и останется в истории.
И люди живы, и порталы закрыты, и у Сельдфигейзера есть ещё шанс вернуться.
А ещё у него есть этот большой секрет, который следует похоронить в этой сумасшедшей ночи.
5. Рабочая встреча
Переулок Утопленников встретил меня синевато-зелёным светом и прохладой. Не люблю это место. Вообще, как я знаю, среди всех проулков и закутков подземного мира, переулок Утопленников пользуется самой дурной славой. Я даже могу понять почему. Этот холодный синевато-зелёный свет и воздух…как рябь. И серебристое свечение отовсюду, словно от бликов воды и змеиные водоросли, ползающие и противные по стенам и лестницам. и этот запах сырости и плесени…
Я уже не говорю о местных обитателях! Все эти синие и белые тела, раздутые или уже сморщенные, одинаково печальные и страшные, говорящие с одинаковым булькающим хрипением – всё это пугает даже по другую сторону от жизни. Впрочем, я не помню жизни. Кем-то я была там, под солнцем, но это уже не имеет никакого значения. Моя оболочка мертва, и я в подземном царстве. Со мной нет вкуса, нет памяти о прошлой жизни – есть лишь некоторые человеческие чувства, обострённые, обнажённые.
И сейчас, прежде всего, я испытываю страх. Переулок Утопленников – плохое место даже для тех, кто обитает во мраке. А ещё хуже, если в этом плохом месте тебя ждёт встреча. Незаконная, но необходимая.
***
Когда я осознала себя в подземном царстве, я поняла, что мне нужно устраиваться. Здесь, если повезёт, ты мог получить работу, продвинуться. Пройдут годы и может быть, столетия, но время более не властно над тобой – кто его знает, когда там следующее перерождение? А значит, нужно взять судьбу в свою руки, и пытаться найти себе комфортное место. Везде можно привыкнуть и везде можно быть в комфорте!
Прежде всего я оглядела теней – это след души, блеклый и презренный, это те, кто упал в Ничто или был низвергнут за нарушение законов подземного царства. Услышав о законах, я озадачилась их изучением, но вся подлость была в том, что бюрократия подземного царства не позволяла в полной мере душе типа моей проникнуть во все своды. Это было под властью только высших демонов и приближённых к ним душ-прислужников.
Становиться нечистью вроде вурдалаков и домовых я не хотела, не понимаю я этой привязанности к миру живых! Оставалось тогда найти какое-нибудь место с работёнкой и покровительством демона. Но в подземном царстве не бывает друзей и мне пришлось ждать долго, уклоняясь от взглядов и жадных любопытств тех, кто казался мне заранее опасен, и кто явно не был ко мне бы добр и дружелюбен.
В конце концов, я встретила его – одного из демонов Смерти – Сельдфигейзера. Я заметила, что среди всех демонов он пользуется странной славой, с ним вроде бы и не считаются, а вроде бы и тянут повсюду за собою. Но даже не это меня привлекло. Я увидела, что Сельдфигейзер покровительствует одной архивной душе – неприметной Вериф. И действительно покровительствует! Она не принадлежала к его отделу, но он с регулярной частотой навещал её, и она запросто появлялась у него. Держались они достаточно вежливо, но тепло…значит, защиту найти возможно?
Я не наивная. Я понимала, что за всё надо платить, особенно здесь, после смерти. Но всё-таки зашла в архив к этой Вериф. К моему удивлению она была самой обыкновенной, не очень-то красивой, хорошенькой, конечно, но не более того. В глазах только было что-то непонятное, лукавое, тщательно замаскированное под усталость.
–Чем могу помочь? – Вериф говорила негромко, но каждое её слово разносилось по пыльному архиву.
–Я…– тогда я растерялась, нервно сглотнула, понимая, что от шага в Ничто меня отделяет лишь решение Вериф – доносить на меня или не доносить.
–Я вас слушаю, – повторила Вериф со стальным нажимом. В лице она не изменилась, но этот стальной тон напугал меня ещё больше. Однако – куда бежать, коль сама пришла?
–Меня зовут Серпа, я – прислужница в отделе регистрации.
–М…– Вериф кивнула, – ваш демон из рода Парки. Ясно. А я чем могу помочь?
–Вы хорошо осведомлены, – я осмелела. – Говоря честно, я хотела бы получить дружбу с вами и с Сельдфигейзером.
Она даже в лице не изменилась, лишь снова кивнула:
–Вы тоже хорошо осведомлены. Но в одном заблуждаетесь. Дружбы нет в подземном царстве. Есть расчёт, выгода и взгляд в будущее.
–Я думаю, что Сельдфигейзер – это милосердный демон! – призналась я. – Если бы ему что-то понадобилось, я бы с удовольствием, взамен на его покровительство…
–Что понадобится или не понадобится Сельдфигейзеру, знает только Сельдфигейзер! – Вериф перебила меня неожиданно яростно. Но, видя мою растерянность, смягчилась, – я вас понимаю. Покровительство, его заступничество оказали мне хорошую службу. У него я получаю помощь, которой не могу добиться или в которой не могу довериться даже у прямого начальства. Я не знаю, почему он так добр ко мне и не знаю, будет ли добр к вам, но я передам ему ваши слова.
–Передадите! – я выдохнула в восхищении. – Благодарю вас!
–Ступайте, – Вериф опустила взгляд в свои бумаги, – вы рискуете, появляясь здесь без сопровождения письмом или приказом.
Я спешно покинула тогда архив, а позже думала, правильно ли я поступила? Искать прямого заступничества – шаг к насмешкам со стороны всех обитателей подземного царства. Все мы ищем её, но так явно как я…так прямо? Это глупо. Но я сглупила.
В какой-то момент я надеялась, что Вериф из ревности или зависти не передала моих слов, но к следующей ночи Сельдфигейзер нашёл меня. Просто вдруг вышел из тени моей тихой кельи и сел в единственное кресло, улыбаясь губами, но сохраняя во взгляде непреодолимую жёсткость.
***
–Вериф поведала мне интересное, – промолвил Сельдфигейзер, наслаждаясь моей растерянностью. – Вы ищите моего покровительства?
–Да, господин, – я опустила голову. Во власти Сельдфигейзера обратить меня в Ничто или спасти, провести по верхам, к карьере или уничтожить меня и мою жалкую должность.
–Почему моего? – уточнил демон. – Есть Астарот, Нимлот, Малос…сотни! Многие предпочитают демониц. Кажется, Нимера в поиске новых душ. И Лилит всегда ищет последователей. Так почему я? Я не имею должного положения, чтобы покровительствовать как вы того желаете.
–Вы добры к Вериф, – я чувствовала, что Сельдфигейзер не хочет мне навредить. Во всяком случае, сейчас не хочет. – Может быть, и к другим тоже? О вас говорят немного, но я не слышала о вашей жестокости или равнодушии.
–Какая неудача…– Сельдфигейзер расхохотался, – демон, походящий на ангела! Но я согласен. Ярость и тьма имеют свои уровни. Меня никогда не прельщало убийство и издевательство над слабыми. Слабые – опора сильных и слабых надо защищать. Итак, вы желаете моей защиты?
–Да, господин.
–Вы хотите получить должность повыше?
–И ещё, если возможно, господин, жить пониже уровнем. Я не могу спать. Слишком светло…понимаете?
