Симона (тихо, чтобы не отвлекать Марата, прячась все дальше в тень).
Мой друг, мой муж – любовь!
Моя опора, а я…лишь тень.
Но я так люблю тебя!
За твое сердце и твою кровь
Готова умереть в любой день,
Запомни – я твоя!
Оглядывается – не слышал ли кто, не помешала ли она неосторожным действием Марату. Но тот, кажется, слишком увлечен своей работой, чтобы реагировать.
Мой друг, мой муж – ты
Творишь настоящее дело.
Я ночами молюсь за тебя.
На душе – печать чистоты,
Хотела бы и я быть смелой!
Но это только я…
Последние слова не скрывают ее горечь. слышен легкий шаг позади Симоны, она вздрагивает, оборачивается и встречается лицом к лицу с Альбертиной – прямой и мраморной в каждом движении своем.
Альбертина дружелюбно кивает ей, успокаивающе касается ее руки.
Альбертина. Мой брат занят работой?
Симона. Да, как и прежде…Как и всегда!
Альбертина. Давно он вернулся сюда?
Симона (шепотом). Четверть часа назад. Сказал, что завтра уходит с утра…
Альбертина вздыхает с горечью, но не добавляет ничего и ускользает прочь, оставляя Симону одну.
Симона.
Мой друг, мой муж – велик!
И когда я встретила тебя,
То был самый лучший день…
шепотом, сама пугаясь своих слов.
Ты – мученик…твой лик…
Но помни – я твоя
Самая верная тень.
Симона рассчитывает исчезнуть, но случайно задевает скрипучую половицу. На скрип Марат поднимает голову и замечает ее, после чего мгновенно поднимается от своего стола и идет к ней.
Сцена 1.7. «Что значит небо?»
Марат хватает Симону Эврар за руки. Он пытается действовать осторожно, но видно, что у него не так много нежности, даже если он предпринимает к ней попытки. Решительно он вводит ее за собою в комнату.
Марат. Почему ты, Симона, моя дорогая, таишься, как тень?
Симона (в смущении и смятении). Я не хотела мешать. Ты за работой, что я…
Марат. Глупо, Симона! Работа не знает, где ночь, а где день! Все – это работа для таких, как они! И для меня.
Симона робко касается болезненного, желтоватого лица Марата.
Симона. Твой вид тревожит меня!
Марат заходится в тихом, лающем смехе.
Марат. Симона! Ты поразительна, знай! Ты моя! Мой ангел, мой рай! Моё утешенье от бед и та, кто ведет мой след.
Симона. Всё, что у меня есть – твое. Я всякий раз говорю.
Марат (переплетая ее пальцы со своими, горячо). Благодарю!
Неожиданно Марат перехватывает ее руку повыше запястья и тащит ее за собой к окну, где сам бросается на колени. Симона, озадаченная и чуть испуганная, покоряется его воле.
Марат. Давно нужно было поступить так, и сделать этот роковой шаг…
Оборачивается к Симоне, протягивает к ней руки.
Симона! Ко мне!
Ко мне, мой друг,-
Ангел тяжелых дней.
Я должен сказать тебе,
Что в этом плетении рук
Больше, чем шелест теней!
Симона – бледная, не верящая в происходящее, но счастливо улыбающаяся, кладет ему голову на грудь. Марат задумчиво поглаживает ее по волосам.
Симона! Опора,
Я верю тебе, как никому,
Заря есть – в ней вера твоя.
Симона, под твоим взором,
Под взором небес я заключу:
Ты перед всей этой тьмою – моя!
Обводит рукою комнату, для него в этой комнате – мир. И Симона заражается этим чувством. Неряшливость обстановки не пугает ее, а подхватывает и оживляет в ней дух.
Что значит небо,
И целый мир, и люди,
Когда есть сердце рядом?
Тот, кто не верил, то не был
Живым, и слова всех судей
Пропитаны ядом.
Марат чуть меняет позицию, теперь он стоит на одном колене. Видно, что по бедру его проходит болезненная дрожь, но Симона счастлива. Она не отпускает его рук.
Симона, день идет,
Когда мир родится новый,
И все старое – пеплом!
Симона (поспешно).
Моё сердце твоим словом живет,
Все слова – свобода и оковы!
Марат (в каких-то своих мыслях).
И каждый, отмеченный делом…
Спохватывается.
Симона! Мой друг! Жена,
Твоя рука! Ну же! Рука.
Перед этим взором сейчас,
Симона Эврар,
Я женой тебя назвал,
Новое время и новый час…
Целует Симону.
Симона, что значит небо,
И целый мир, и люди,
Когда есть мысль и чувство рядом?
Тот, кто не верит, тот не был -
Какие могут быть слова всех судей,
Они лишь чаша с ядом!
Поднимается сам, помогает встать и Симоне.
Симона и Марат (она – пытаясь задержать момент нежности, он – торопясь от него избавить как можно скорее, потому что есть новая мысль для воззвания…)
Тот не видел никогда небо,
Кто не верил, а значит, и не был.
Что значат чувства и взгляд,
Когда слова преданных – яд?
Шелесты не пугают – над нами небо,
А кто не сражался – тот не был!
Симона ласково касается лица Марата, с неохотой отпускает его руку. некоторое время Марат дает ей на привычку, а потом с некоторой торопливостью заговаривает с ней.
Марат. Симона, ты не оставишь меня?
Симона. Дела? А…да, я ухожу. Уже ушла. Если нужна буду я, то я с твоей сестрой.
Марат. Хорошо-хорошо…(уже за столом, пробегая взглядом исписанные листы) Так, Друг Народа, Франция, с тобой!
Симона с явным сожалением удаляется прочь, не решаясь спорить с Маратом. Марат хватается за перо и принимается за исправление чего-то в листах.
Сцена 1.8 «Я протестую»
Зал Конвента. Нарочито подчеркнутый дух суровой античной красоты в колоннах и трибунах. На трибунах происходит выступление(1). По разным секциям сидят люди. Робеспьер внимателен к каждому выступлению, иногда перебрасывается каким-то замечанием шепотом с парой соседей возле себя. Дантон напряженно вслушивается в каждое слово и не скрывает своих чувств: выступающий ему неприятен. Выступающий обличает Марата. Сам Марат выслушивает обвинения в свой адрес с ехидной усмешкой и яростным блеском в глазах…
1.Да, я призываю судить Марата! Судить так, как остальных!
Смешанный гул: с одной стороны – одобрение, с другой – ярость.
Судить непредвзято. За все слова, что в рядах своих…в наших рядах, братья! Измена есть.
2. (выкрик). Хватит лгать! Хватит! Ты не один слово имеешь здесь!
1. (повышая голос, так как гул нарастает). И этот… субъект!
Марат обращает ехидно-насмешливый взор на Дантона, но тот не замечает этого.
Этот субъект! Вдруг нам заявляет, что сам Конвент Контрреволюцию в себя включает! И что нужно карать всякого, кто, видимо, смеет вам, Марат, возражать!
Дантон. Я протестую!
Да, граждане! Да, друзья!
Я протестую. Я решительно возражаю.
Я – Дантон. И Марата я знаю,
Но я протестую! Так нельзя.
Гул. Марат смотрит на него с интересом, словно речь идет вообще не о нем.
1.Дантон, дождитесь своей очереди! Марат призвал к убийству и грабежам…вот, подтверждение моим словам!
Достает сложенный в несколько раз листок, разворачивает его.
Каждый из вас! Каждый знает, что я говорю не с пустого места. Марат, ты преступник без чести и сердца.
Дантон.
Я протестую! Вы не знаете всего слова,
Вы вырываете отдельные фразы,
И, как свора, всем скопом, все сразу,
Нападаете, чтобы его голова…
Слетела, на потеху вам!
Марат (поднимается, с неприкрытым ехидством).
Я даже тронут…почти! Едва…
Те, кто смеет призывать к ответу меня,
Как сказал Дантон, надеясь, что моя голова,
Будет срублена на потеху всем вам,
Я – при свете этого дня,
Буду честен и дам волю словам.
2 (врываясь). Довольно всех слов, ты тянешь анархии след! Ты тиран, ты диктатор, что оправдал все средства!
Робеспьер. Я протестую!
Марат. Не стоит! Я готов держать ответ.
Гул. Кто-то вскакивает с выкриком. Кто-то кричит с места.
3. Друзья, к милосердству! Это же…МАРАТ! Наш Марат, чья заслуга велика!
4. Держи карман шире! В нем палачей рука!
2. К ответу!
Дантон.
Я протестую! Обвиненье Марату
Не имеет опоры!
1.Гражданин Дантон, прочисти все свои взоры и обрати взгляд сюда!
Трясет газетой.
Здесь сказано ясно, здесь сказано твердо и понять иначе это нельзя!
Дантон.
И всё же, это вырвано! За каждый из вас, друзья,
Есть то, что можно вспомнить в любой час.
За каждым из вас!
4. Хочешь сказать, за каждым из нас?!
Марат. Довольно! так мы ни к чему не придем!
Выкрики из секции Жирондистов.
6. Не бойся, Марат! Придём!
7. И тебя к ответу приведем!
Сцена 1.9 «К ответу!»
Трибунал. Примерно такой же античный зал, как зал Конвента, только чуть меньше, а от количества набившегося в него народа из числа обычных горожан и депутатов Конвента кажется совсем уж крошечным. Присутствуют все выкрикивавшие: защитники и обвинители. Марат спокоен и собран – происходящее решительно не трогает его.
Трибунал (зачитывает из поданных ему листов). «И, призывающий в своих словах к роспуску собрания, которое, в его любом воззвании облито ложью, как место, где завелось предательское слово и измена, Жан-Поль Марат обвиняется в стремлении к анархии и развалу борьбы…» (откладывает лист). Вам есть, что сказать в оправдание вашей вины?
Марат. Только разве то сказать, что они забыли обвинить меня в том, что любят мне добавлять! Взгляни, Трибунал! Там разве не сказано, что я диктатор и тиран?
Шепот по залу. Трибунал растерянно смотрит в листок. Марат доволен.
Марат.
А теперь слово, которое вы так ждете!
Сегодня вы услышите то, что, вернее всего,
В этот час и не поймете,
Но…я подожду – мне с того ничего!
Выкрик 1. Да что он себе позволяет!
Дантон. Кто там яд слова бросает?!
Выкрик 2. Говори, Марат! Мы ждем.
Выкрик 3. Где и чего мы там не поймем?!
Трибунал. К порядку! Не смейте забывать, где вы! Марат, что скажете, в оправдание вины?
Марат.
Вины? Ах да! Вы – каждый из вас
Знает прекрасно силу слова и фраз,
Видит волшебное «к ответу!»
И думает, что в этом есть сила?
Нет, друзья! Рано праздновать победу,
И рано думать за наступление мира!
Среди толпы пробивается один красивый, достаточно молодой человек – это Шарль Барбару.
Барбару. Марат, не заговаривай нам зубы, брось! И отвечай. Хватит твоего «погибель врозь» (передразнивает). Говори! Ну? Давай!
Марат.
Кого я вижу? Шарль Барбару…
Ну что же, знай и ты – что я приду,
За тобой. Может быть не сам,
Но ты внимай моим словам.
Ты – первый изменник со своей стороны,
И все друзья твои…
(Выдерживает паузу, кто-то тянет Барбару за рукав назад, но он в раздражении отдергивает руку).
Будут казнены,
За то, что творят…
Трибунал. К порядку, Марат!
Марат. Вы сами обвиняли в анархии меня, а теперь требуете «к порядку, Марат!». Так как же тут не потерять себя и не забыть свой взгляд?
Трибунал. Марат, прекратите! К Ответу! Ну?
Марат. Извольте… но запомни слова, Барбару!
Барбару уводят назад, что-то ему шепча, уговаривая.
Сцена 1.10 «Скажи, трибунал!»
Тот же зал. Те же лица.
Марат ( взглядом триумфатора обводит всех, словно не в суде находится, а просто вышел сказать речь).
Скажи мне, трибунал,
Как смеешь ты винить меня
В том, чего сам желал?
Или ты забыл, кто я?
Гул, шепоток, шелест. Трибунал оглядывается, в поисках поддержки, и в попытке уловить настроение. Дантон наклоняется к Робеспьеру и что-то быстро ему втолковывает, тот кивает, оба бросают взгляд на Барбару, стоящего среди своих соратников.
Я - не жалевший для блага
Сердца, души и всех чувств...
И это я - вдруг стал виноватым
И достигшим апогея безумств?!
Гул становится яростнее. Слышны выкрики поддержки:
-Так их, Марат!
-Мы с тобой, Друг Народа!
Марат (его голос звучит все яростнее, в нем легкая дрожь, которая придает новую ноту гнева его речам).
Ты - забравшийся так трусливо,
К самым верхам...да, ты!
Я - голос народа и его сила,
Я - его дух и черты!
Выкрики, нарастающий гул. Чьи-то попытки аплодировать заглушаются. Робеспьер и Дантон приходят к какому-то соглашению. Барбару со своими сторонниками, несмотря на вроде бы численное превосходство, явно чувствует себя неуютно. Народ обращает на них гневный взор все чаще.
Обвиняя меня, ты обвиняешь народ,
А его винить - измена!
Революция - смерть, пена морская и бог,
И ее деяния - священны.
Марат бесчинствует. Он подходит к горожанам и никто, почему, не делает попытки остановить его, Трибунал безмолвствует. Марат наслаждается славой, которую оказывает ему толпа и почтением.
Скажи, ты, трибунал! -
Как смеешь винить
То. что ты сам желал,
И то, что тебе дозволяет судить?
Мы идем за народ,
А я - Друг его и опора!
Ну, трибунал? Вперед -
Суди! Я жду приговора!
Марат сочетает в себе обвинение самого Трибунала и речь, восхваляющую народ. Трибунал переглядывается в явном смятении. Барбару делает попытку вырваться и что-то сказать, но его удерживают.
Марат замечает, однако это, и по его ухмылке легко представить, что ему даже на руку был бы срыв Барбару, от которого удержали Шарля сторонники.
вы, не смеющие сказать,
То, что смею сказать я,
Как смеет обвинять
Того, кто отдал себя?
Скажи, трибунал!
Как смеешь ставить в вину
То, что сам развязал:
Измену и войну?
Испуганный шелест. Змеиный шелест. Толпа обращается в единое слово, сказанное Маратом. Марат поворачивается к своим обвинителям.
Скажи тот, кто посмеет,
Кто мне там позор предрекал?
Я уничтожу предательских змеев!
Ну, что ко мне, трибунал?!
Замолкает, даже не скрывая своей победной улыбки, от которой его лицо не становится добрее или мягче. Поднимается сумятица.
Трибунал (тяжело и надрывно). Оправдан!
В зале настоящее безумство. Народ взрывается аплодисментами и выкриками победы. Тотчас к Марату подходят несколько и подхватывают его на руки и выносят, как настоящего триумфатора из зала.
На улице триумф обретает больший размах. Слышно ликование граждан. Кто-то укладывает на голову Марату венок из листьев.
Барбару (в бешенстве). Цезарь!
Сцена 1.11 «Нам теперь один итог»
Барбару со своими сторонниками идут по улице, стараясь держаться в тени от народа, который теперь стал единым организмом из радости и поздравлений к Марату.
Сторонник 1.
Вы знаете все, так, как знаю я,
Что нам теперь один итог.
Мы проиграли! Нам не выдержать и дня
Марат к нам будет жесток.
Барбару.
Я запрещаю. Запрещаю вам,
Думать, что мы в поражении!
Марат все тот же тиран,
А у нас…скорее отступление.
Очень скоро народ
Нам все позиции вернет.
Сторонник 2.
Без Марата они были бы слабы,
Но теперь стали много сильнее.
Барбару.
Если это вас пугает, то вы,
Можете идти туда, где вам светлее!
Каждый имеет взлет и падение,
Это триумф, да, но он последний ему…
Сторонник 3:
Знаешь, Барбару…
Он ведь придет за тобой.
Барбару.
Пока нет обвинений!
И не за мной,
А за всеми, кто против скажет ему!
Сторонник 4.
Нам один итог, мы думали – победа!
Мы призвали Марата к ответа,
А он…а мы…лишь пепел на ветру.
У нас теперь один итог!
Барбару.
Оставьте! Довольно! Сколько можно?
Наша борьба – это дело сложное,
И да, метод войн жесток.
Но тот, кто опускает руки, кто слаб,
Тот по духу своему – раб.
Тот по духу своему – унижен,
Мы вернем к себе любовь улиц Парижа!
Мы выучили этот урок,
И станем идти по дороге другой,
И вернем всё любой ценой!
Ведь у нас теперь один итог…
Барбару сворачивает со своими сторонниками влево, где теряется в проулках, исчезая где-то в подворотнях. Ликующая толпа приносит Марата в Конвент.
Сцена 1.12 «Он вечен!»
Жилище Марата. Симона сидит за вышивкой. Врывается Альбертина.
Альбертина (в страшном волнении). Симона, ты слышала весть?
Мой друг, мой муж – любовь!
Моя опора, а я…лишь тень.
Но я так люблю тебя!
За твое сердце и твою кровь
Готова умереть в любой день,
Запомни – я твоя!
Оглядывается – не слышал ли кто, не помешала ли она неосторожным действием Марату. Но тот, кажется, слишком увлечен своей работой, чтобы реагировать.
Мой друг, мой муж – ты
Творишь настоящее дело.
Я ночами молюсь за тебя.
На душе – печать чистоты,
Хотела бы и я быть смелой!
Но это только я…
Последние слова не скрывают ее горечь. слышен легкий шаг позади Симоны, она вздрагивает, оборачивается и встречается лицом к лицу с Альбертиной – прямой и мраморной в каждом движении своем.
Альбертина дружелюбно кивает ей, успокаивающе касается ее руки.
Альбертина. Мой брат занят работой?
Симона. Да, как и прежде…Как и всегда!
Альбертина. Давно он вернулся сюда?
Симона (шепотом). Четверть часа назад. Сказал, что завтра уходит с утра…
Альбертина вздыхает с горечью, но не добавляет ничего и ускользает прочь, оставляя Симону одну.
Симона.
Мой друг, мой муж – велик!
И когда я встретила тебя,
То был самый лучший день…
шепотом, сама пугаясь своих слов.
Ты – мученик…твой лик…
Но помни – я твоя
Самая верная тень.
Симона рассчитывает исчезнуть, но случайно задевает скрипучую половицу. На скрип Марат поднимает голову и замечает ее, после чего мгновенно поднимается от своего стола и идет к ней.
Сцена 1.7. «Что значит небо?»
Марат хватает Симону Эврар за руки. Он пытается действовать осторожно, но видно, что у него не так много нежности, даже если он предпринимает к ней попытки. Решительно он вводит ее за собою в комнату.
Марат. Почему ты, Симона, моя дорогая, таишься, как тень?
Симона (в смущении и смятении). Я не хотела мешать. Ты за работой, что я…
Марат. Глупо, Симона! Работа не знает, где ночь, а где день! Все – это работа для таких, как они! И для меня.
Симона робко касается болезненного, желтоватого лица Марата.
Симона. Твой вид тревожит меня!
Марат заходится в тихом, лающем смехе.
Марат. Симона! Ты поразительна, знай! Ты моя! Мой ангел, мой рай! Моё утешенье от бед и та, кто ведет мой след.
Симона. Всё, что у меня есть – твое. Я всякий раз говорю.
Марат (переплетая ее пальцы со своими, горячо). Благодарю!
Неожиданно Марат перехватывает ее руку повыше запястья и тащит ее за собой к окну, где сам бросается на колени. Симона, озадаченная и чуть испуганная, покоряется его воле.
Марат. Давно нужно было поступить так, и сделать этот роковой шаг…
Оборачивается к Симоне, протягивает к ней руки.
Симона! Ко мне!
Ко мне, мой друг,-
Ангел тяжелых дней.
Я должен сказать тебе,
Что в этом плетении рук
Больше, чем шелест теней!
Симона – бледная, не верящая в происходящее, но счастливо улыбающаяся, кладет ему голову на грудь. Марат задумчиво поглаживает ее по волосам.
Симона! Опора,
Я верю тебе, как никому,
Заря есть – в ней вера твоя.
Симона, под твоим взором,
Под взором небес я заключу:
Ты перед всей этой тьмою – моя!
Обводит рукою комнату, для него в этой комнате – мир. И Симона заражается этим чувством. Неряшливость обстановки не пугает ее, а подхватывает и оживляет в ней дух.
Что значит небо,
И целый мир, и люди,
Когда есть сердце рядом?
Тот, кто не верил, то не был
Живым, и слова всех судей
Пропитаны ядом.
Марат чуть меняет позицию, теперь он стоит на одном колене. Видно, что по бедру его проходит болезненная дрожь, но Симона счастлива. Она не отпускает его рук.
Симона, день идет,
Когда мир родится новый,
И все старое – пеплом!
Симона (поспешно).
Моё сердце твоим словом живет,
Все слова – свобода и оковы!
Марат (в каких-то своих мыслях).
И каждый, отмеченный делом…
Спохватывается.
Симона! Мой друг! Жена,
Твоя рука! Ну же! Рука.
Перед этим взором сейчас,
Симона Эврар,
Я женой тебя назвал,
Новое время и новый час…
Целует Симону.
Симона, что значит небо,
И целый мир, и люди,
Когда есть мысль и чувство рядом?
Тот, кто не верит, тот не был -
Какие могут быть слова всех судей,
Они лишь чаша с ядом!
Поднимается сам, помогает встать и Симоне.
Симона и Марат (она – пытаясь задержать момент нежности, он – торопясь от него избавить как можно скорее, потому что есть новая мысль для воззвания…)
Тот не видел никогда небо,
Кто не верил, а значит, и не был.
Что значат чувства и взгляд,
Когда слова преданных – яд?
Шелесты не пугают – над нами небо,
А кто не сражался – тот не был!
Симона ласково касается лица Марата, с неохотой отпускает его руку. некоторое время Марат дает ей на привычку, а потом с некоторой торопливостью заговаривает с ней.
Марат. Симона, ты не оставишь меня?
Симона. Дела? А…да, я ухожу. Уже ушла. Если нужна буду я, то я с твоей сестрой.
Марат. Хорошо-хорошо…(уже за столом, пробегая взглядом исписанные листы) Так, Друг Народа, Франция, с тобой!
Симона с явным сожалением удаляется прочь, не решаясь спорить с Маратом. Марат хватается за перо и принимается за исправление чего-то в листах.
Сцена 1.8 «Я протестую»
Зал Конвента. Нарочито подчеркнутый дух суровой античной красоты в колоннах и трибунах. На трибунах происходит выступление(1). По разным секциям сидят люди. Робеспьер внимателен к каждому выступлению, иногда перебрасывается каким-то замечанием шепотом с парой соседей возле себя. Дантон напряженно вслушивается в каждое слово и не скрывает своих чувств: выступающий ему неприятен. Выступающий обличает Марата. Сам Марат выслушивает обвинения в свой адрес с ехидной усмешкой и яростным блеском в глазах…
1.Да, я призываю судить Марата! Судить так, как остальных!
Смешанный гул: с одной стороны – одобрение, с другой – ярость.
Судить непредвзято. За все слова, что в рядах своих…в наших рядах, братья! Измена есть.
2. (выкрик). Хватит лгать! Хватит! Ты не один слово имеешь здесь!
1. (повышая голос, так как гул нарастает). И этот… субъект!
Марат обращает ехидно-насмешливый взор на Дантона, но тот не замечает этого.
Этот субъект! Вдруг нам заявляет, что сам Конвент Контрреволюцию в себя включает! И что нужно карать всякого, кто, видимо, смеет вам, Марат, возражать!
Дантон. Я протестую!
Да, граждане! Да, друзья!
Я протестую. Я решительно возражаю.
Я – Дантон. И Марата я знаю,
Но я протестую! Так нельзя.
Гул. Марат смотрит на него с интересом, словно речь идет вообще не о нем.
1.Дантон, дождитесь своей очереди! Марат призвал к убийству и грабежам…вот, подтверждение моим словам!
Достает сложенный в несколько раз листок, разворачивает его.
Каждый из вас! Каждый знает, что я говорю не с пустого места. Марат, ты преступник без чести и сердца.
Дантон.
Я протестую! Вы не знаете всего слова,
Вы вырываете отдельные фразы,
И, как свора, всем скопом, все сразу,
Нападаете, чтобы его голова…
Слетела, на потеху вам!
Марат (поднимается, с неприкрытым ехидством).
Я даже тронут…почти! Едва…
Те, кто смеет призывать к ответу меня,
Как сказал Дантон, надеясь, что моя голова,
Будет срублена на потеху всем вам,
Я – при свете этого дня,
Буду честен и дам волю словам.
2 (врываясь). Довольно всех слов, ты тянешь анархии след! Ты тиран, ты диктатор, что оправдал все средства!
Робеспьер. Я протестую!
Марат. Не стоит! Я готов держать ответ.
Гул. Кто-то вскакивает с выкриком. Кто-то кричит с места.
3. Друзья, к милосердству! Это же…МАРАТ! Наш Марат, чья заслуга велика!
4. Держи карман шире! В нем палачей рука!
2. К ответу!
Дантон.
Я протестую! Обвиненье Марату
Не имеет опоры!
1.Гражданин Дантон, прочисти все свои взоры и обрати взгляд сюда!
Трясет газетой.
Здесь сказано ясно, здесь сказано твердо и понять иначе это нельзя!
Дантон.
И всё же, это вырвано! За каждый из вас, друзья,
Есть то, что можно вспомнить в любой час.
За каждым из вас!
4. Хочешь сказать, за каждым из нас?!
Марат. Довольно! так мы ни к чему не придем!
Выкрики из секции Жирондистов.
6. Не бойся, Марат! Придём!
7. И тебя к ответу приведем!
Сцена 1.9 «К ответу!»
Трибунал. Примерно такой же античный зал, как зал Конвента, только чуть меньше, а от количества набившегося в него народа из числа обычных горожан и депутатов Конвента кажется совсем уж крошечным. Присутствуют все выкрикивавшие: защитники и обвинители. Марат спокоен и собран – происходящее решительно не трогает его.
Трибунал (зачитывает из поданных ему листов). «И, призывающий в своих словах к роспуску собрания, которое, в его любом воззвании облито ложью, как место, где завелось предательское слово и измена, Жан-Поль Марат обвиняется в стремлении к анархии и развалу борьбы…» (откладывает лист). Вам есть, что сказать в оправдание вашей вины?
Марат. Только разве то сказать, что они забыли обвинить меня в том, что любят мне добавлять! Взгляни, Трибунал! Там разве не сказано, что я диктатор и тиран?
Шепот по залу. Трибунал растерянно смотрит в листок. Марат доволен.
Марат.
А теперь слово, которое вы так ждете!
Сегодня вы услышите то, что, вернее всего,
В этот час и не поймете,
Но…я подожду – мне с того ничего!
Выкрик 1. Да что он себе позволяет!
Дантон. Кто там яд слова бросает?!
Выкрик 2. Говори, Марат! Мы ждем.
Выкрик 3. Где и чего мы там не поймем?!
Трибунал. К порядку! Не смейте забывать, где вы! Марат, что скажете, в оправдание вины?
Марат.
Вины? Ах да! Вы – каждый из вас
Знает прекрасно силу слова и фраз,
Видит волшебное «к ответу!»
И думает, что в этом есть сила?
Нет, друзья! Рано праздновать победу,
И рано думать за наступление мира!
Среди толпы пробивается один красивый, достаточно молодой человек – это Шарль Барбару.
Барбару. Марат, не заговаривай нам зубы, брось! И отвечай. Хватит твоего «погибель врозь» (передразнивает). Говори! Ну? Давай!
Марат.
Кого я вижу? Шарль Барбару…
Ну что же, знай и ты – что я приду,
За тобой. Может быть не сам,
Но ты внимай моим словам.
Ты – первый изменник со своей стороны,
И все друзья твои…
(Выдерживает паузу, кто-то тянет Барбару за рукав назад, но он в раздражении отдергивает руку).
Будут казнены,
За то, что творят…
Трибунал. К порядку, Марат!
Марат. Вы сами обвиняли в анархии меня, а теперь требуете «к порядку, Марат!». Так как же тут не потерять себя и не забыть свой взгляд?
Трибунал. Марат, прекратите! К Ответу! Ну?
Марат. Извольте… но запомни слова, Барбару!
Барбару уводят назад, что-то ему шепча, уговаривая.
Сцена 1.10 «Скажи, трибунал!»
Тот же зал. Те же лица.
Марат ( взглядом триумфатора обводит всех, словно не в суде находится, а просто вышел сказать речь).
Скажи мне, трибунал,
Как смеешь ты винить меня
В том, чего сам желал?
Или ты забыл, кто я?
Гул, шепоток, шелест. Трибунал оглядывается, в поисках поддержки, и в попытке уловить настроение. Дантон наклоняется к Робеспьеру и что-то быстро ему втолковывает, тот кивает, оба бросают взгляд на Барбару, стоящего среди своих соратников.
Я - не жалевший для блага
Сердца, души и всех чувств...
И это я - вдруг стал виноватым
И достигшим апогея безумств?!
Гул становится яростнее. Слышны выкрики поддержки:
-Так их, Марат!
-Мы с тобой, Друг Народа!
Марат (его голос звучит все яростнее, в нем легкая дрожь, которая придает новую ноту гнева его речам).
Ты - забравшийся так трусливо,
К самым верхам...да, ты!
Я - голос народа и его сила,
Я - его дух и черты!
Выкрики, нарастающий гул. Чьи-то попытки аплодировать заглушаются. Робеспьер и Дантон приходят к какому-то соглашению. Барбару со своими сторонниками, несмотря на вроде бы численное превосходство, явно чувствует себя неуютно. Народ обращает на них гневный взор все чаще.
Обвиняя меня, ты обвиняешь народ,
А его винить - измена!
Революция - смерть, пена морская и бог,
И ее деяния - священны.
Марат бесчинствует. Он подходит к горожанам и никто, почему, не делает попытки остановить его, Трибунал безмолвствует. Марат наслаждается славой, которую оказывает ему толпа и почтением.
Скажи, ты, трибунал! -
Как смеешь винить
То. что ты сам желал,
И то, что тебе дозволяет судить?
Мы идем за народ,
А я - Друг его и опора!
Ну, трибунал? Вперед -
Суди! Я жду приговора!
Марат сочетает в себе обвинение самого Трибунала и речь, восхваляющую народ. Трибунал переглядывается в явном смятении. Барбару делает попытку вырваться и что-то сказать, но его удерживают.
Марат замечает, однако это, и по его ухмылке легко представить, что ему даже на руку был бы срыв Барбару, от которого удержали Шарля сторонники.
вы, не смеющие сказать,
То, что смею сказать я,
Как смеет обвинять
Того, кто отдал себя?
Скажи, трибунал!
Как смеешь ставить в вину
То, что сам развязал:
Измену и войну?
Испуганный шелест. Змеиный шелест. Толпа обращается в единое слово, сказанное Маратом. Марат поворачивается к своим обвинителям.
Скажи тот, кто посмеет,
Кто мне там позор предрекал?
Я уничтожу предательских змеев!
Ну, что ко мне, трибунал?!
Замолкает, даже не скрывая своей победной улыбки, от которой его лицо не становится добрее или мягче. Поднимается сумятица.
Трибунал (тяжело и надрывно). Оправдан!
В зале настоящее безумство. Народ взрывается аплодисментами и выкриками победы. Тотчас к Марату подходят несколько и подхватывают его на руки и выносят, как настоящего триумфатора из зала.
На улице триумф обретает больший размах. Слышно ликование граждан. Кто-то укладывает на голову Марату венок из листьев.
Барбару (в бешенстве). Цезарь!
Сцена 1.11 «Нам теперь один итог»
Барбару со своими сторонниками идут по улице, стараясь держаться в тени от народа, который теперь стал единым организмом из радости и поздравлений к Марату.
Сторонник 1.
Вы знаете все, так, как знаю я,
Что нам теперь один итог.
Мы проиграли! Нам не выдержать и дня
Марат к нам будет жесток.
Барбару.
Я запрещаю. Запрещаю вам,
Думать, что мы в поражении!
Марат все тот же тиран,
А у нас…скорее отступление.
Очень скоро народ
Нам все позиции вернет.
Сторонник 2.
Без Марата они были бы слабы,
Но теперь стали много сильнее.
Барбару.
Если это вас пугает, то вы,
Можете идти туда, где вам светлее!
Каждый имеет взлет и падение,
Это триумф, да, но он последний ему…
Сторонник 3:
Знаешь, Барбару…
Он ведь придет за тобой.
Барбару.
Пока нет обвинений!
И не за мной,
А за всеми, кто против скажет ему!
Сторонник 4.
Нам один итог, мы думали – победа!
Мы призвали Марата к ответа,
А он…а мы…лишь пепел на ветру.
У нас теперь один итог!
Барбару.
Оставьте! Довольно! Сколько можно?
Наша борьба – это дело сложное,
И да, метод войн жесток.
Но тот, кто опускает руки, кто слаб,
Тот по духу своему – раб.
Тот по духу своему – унижен,
Мы вернем к себе любовь улиц Парижа!
Мы выучили этот урок,
И станем идти по дороге другой,
И вернем всё любой ценой!
Ведь у нас теперь один итог…
Барбару сворачивает со своими сторонниками влево, где теряется в проулках, исчезая где-то в подворотнях. Ликующая толпа приносит Марата в Конвент.
Сцена 1.12 «Он вечен!»
Жилище Марата. Симона сидит за вышивкой. Врывается Альбертина.
Альбертина (в страшном волнении). Симона, ты слышала весть?
