Он не договорил. Резкий стук в дверь и мгновенное появление на пороге Сковера оборвало его речь.
-Эда, я по пово…- Сковер замолк, увидев стоящую с прижатым к себе платьем Эду и Мэтта рядом с нею, сориентировался, - позже зайду.
-Нет, глупости! – Мэтт направился к выходу. – Я уже уходил. До встречи, Эда!
-До встречи! – успела она крикнуть ему вслед и тут же обругала саму себя – до какой, к черту, встречи?
-Снова заворковалась с Мэттом? – лукаво улыбнулся Сковер, прикрывая за собою дверь, - платье, правда, отличное.
-Я не воркую с Мэттом! – обозлилась Эда, сворачивая платье и убирая в шкаф. – Зачем пришел?
Сковер сохранял спокойствие и абсолютную непогрешимость во взоре, но Эда прекрасно понимала, что просто так он не явится – с чего бы? Они редко работают, смены их не связаны, деятельность тоже. Сковер – служитель улиц, Эда – служитель подземелий. Пересечение их редко, так какого же черта он сюда пришел?
-Я хотел поговорить, - Сковер сел в кресло, где только что сидел Мэтт, - только начистоту и между нами.
-Если это не противоречит закону – ты можешь говорить спокойно, - разрешила Эда, садясь напротив. – Я слушаю тебя.
-Это, как раз, противоречит закону! – Сковер, несмотря на тяжесть произнесенной им фразы, усмехнулся.
Эда его веселости не разделила, нахмурилась.
-В таком случае, я прошу тебя не делать меня соучастником преступления. Конечно, все, что от меня зависит, я…
-Но это не противоречит логике, - закончил Сковер.
-Поясни.
Эда совсем запуталась. Только что была ссора с Гилотом, вернее – она его обидела, вот еще был Мэтт, а теперь Сковер… как-то оживленно стало в сонном ее мирке!
-Легко, - Сковер кивнул. – Я о Кристофе.
-О ком? – Эда даже поперхнулась, а потом вспомнила про дознавателя, которого сама же приперла к стенке и пообещала доложить на него, за нарушение кодекса, когда Кристоф ударил больную или одурманенную женщину…
А что хуже – сделал это на глазах у всех.
-А. – Она кивнула. – Кристоф. Ну и?
-Я пришел поговорить о нем.
Эда решила, что поняла, наконец, что хочет сказать ей Сковер, о чем попросить и разъярилась (наверное, в этой ярости было больше другого чувства – злости на саму себя, за то, что она сорвалась на Гилота, например, за путаницу в деле, которого и быть не должно), но все же – она разъярилась:
-Да как ты смеешь просить меня об этом? Человек, нарушающий закон, подлежит следствию. Исключений быть не может! Никто не смеет уходить безнаказанным…
Эда помедлила и уже тише добавила:
-Проступок Кристофа видело слишком много людей для того, чтобы все это обратилось в прах. Понимаешь, я знаю, что и ты, и я, и Мэтт, и все-все…ну, кроме Гилота, так или иначе, творят подобное. Но не при такой куче народу! Если бьешь без оснований – бей тогда без свидетелей и следа.
-Он мой подопечный, - Сковер склонил голову, - я уважаю то, что ты говоришь, но я заверяю, что он понесет наказание. Однако – одно дело, это наказание от меня, его наставника, другое – официальное разбирательство и жалоба…к тому же, от тебя!
-Надо было думать, - ощетинилась Эда.
-Он молод, - воззвал к ней Сковер.
-Как и я, - напомнила дознаватель. – Но меня почему-то…
-Он научится, Эда! – Сковер не так часто обращался к ней по имени, ведь они и пересекались не так часто, а поэтому его фраза прозвучала особенно жутко.
-Я не могу, - Эда всерьез ослабела. – Пойми, я не могу. Я уже сказала Гилоту о нарушении.
-Неужели не могла подождать? – Сковер разочарованно вздохнул. – Он требует протокола?
-Он требует исполнения закона, - заступилась за него Эда. – И я последую его требованию. И ты последуешь. В самом деле, разбирательство еще не означает конец карьеры. Это означает, что ему придется сдать знание кодекса перед судом, ну, побыть годик на подозрении, а потом, считай, ничего и не было. А, ну ты еще получишь небольшое внушение.
-Эда, - Сковер мягко улыбнулся, - ты блестяще владеешь теорией, но в упор игнорируешь практику. Разве ты не слышала никогда от Гилота что-то в духе: «он двенадцать лет назад уронил вилку во время речи короля, из чего следует, что он невнимательно его слушал…» нет, я, конечно, искажаю, но ты понимаешь. ведь понимаешь?
-Я понимаю, что ты хочешь сказать, - согласилась Эда, - но не все такие, как Гилот.
-Двор помнит все. Гилот, король, Кенот – наш любимый жрец…
-Когда-нибудь, Кенот попадет под нашу раздачу! – Эда воинственно блеснула взором. – Он не оставляет своей попытки протащить в наше Дознание своих людей.
-Какой он нехороший! – хохотнул Сковер, - то ли дело вы – Дознаватели, что просто оцепили любую улицу и проулок…
-Тут речь о другом!
-Речь всегда об одном и том же. – Сковер смутился, осознав, что ушел далеко от начальной темы разговора, - а, нет, сейчас, впрочем, о другом. Речь о Кристофе.
-Кристофу не избежать наказания! – категорично отрезала Эда. – И если ты не угомонишься, ты получишь гораздо больше, чем он. За то, что пытаешься отворотить дознавателя от долга!
-Хорошо, - Сковер с усилием выдохнул, - хорошо, вижу, что Гилот все же воспитал себе верную ученицу. Но тогда…отсрочка?
-А не пошел бы ты…- обозлилась Эда, - какая, к безднам, отсрочка?
-Обыкновенная отсрочка, - последовал невинный ответ. – Послушай, сейчас у нас нехватка рук. Призываются солдаты, выставляются посты из служивых. Разбрасываться дознавателями, даже такими идиотами, как Кристоф – глупо. Герцог Лагот будет совсем скоро!
Эда хотела отказать, но Сковер был прав. Проступок Кристофа – это проступок глупца, но даже глупец-дознаватель лучше в соратниках, чем солдат. Те и вовсе безраздельно наглые, и протоколировать их поведение не хватит ни сил, ни возможностей. Солдаты просто не любят верить в то, что суд всерьез их может осудить. Им. Сталкивающимся с врагом на поле брани невдомек, что они герои только на поле, а здесь…они такие же люди. И закон над ними висит все тот же.
Видя ее колебание, Сковер продолжил:
-Я могу составить к тебе официальное письмо, дескать, прошу, по служебной необходимости отсрочить разбирательство над Кристофом. Потом ты подашь это письмо вместе с протоколом в суд. Ответственность на мне.
-Ну не знаю, Сковер! – честно ответила Эда. – Мне эти отсрочки…
-Только до отбытия Лагота!
-Почему ты так печешься об этом Кристофе? – вдруг спросила Эда.
-Он мой подопечный, - Сковер ответил быстро. Может быть, он ждал этого вопроса? – Если это его просчет, то и мой. Я его наставлял…тебе, кстати, тоже пригодится это чувство, если ты останешься в подземельях.
-А куда я денусь? – Эда аж обалдела. – Я выросла здесь, у Гилота.
-И тебе никогда не хотелось выбраться? Ну ладно.
-А куда мне выбираться? И…зачем? Здесь я все знаю, а там – все чужие.
Эда даже растерялась совсем, смешно и нелепо развела рукам.
-Это абсурд! – закончила она свою мысль.
Сковер только пожал плечами:
-Дело твое, вообще-то. Но я тебе говорю серьезно. Я беспокоюсь за него, потому что я учил Кристофа. Значит, плохо научил. Да и руки нужны! Пока герцог, ну, Эда!
-Хорошо, - Эда вздохнула. – Значит так! Я не передумаю.
-Разумеется!
-Отговаривать меня потом – бесполезно!
-Понимаю.
-И я передаю твое письмо и протокол в суд сразу же после отъезда Лагота!
-По рукам, - Сковер протянул руку. – Договорились, на все согласен. Вся ответственность на мне.
-По рукам, - с подозрением, смутным и непонятным для нее самой, Эда пожала протянутую руку.
Откуда она могла догадаться, что отсрочка эта не имеет ничего общего с беспокойством о визите герцога, а, напротив, стоит куда ближе к делу о Веховой Воде и смерти Двэйна?
Кристоф волновался, ожидая появления Сковера. Он уже на тысячу ладов успел обругать сам себя, проклясть за ту минуту, в которую нанес удар той женщине в Пепельных рядах, ведь если бы он этого не сделал, то эта проклятая Эда не заметила бы его. Если бы он только был бы сдержаннее!
Проблема была гораздо глубже, чем грозящее наказание от суда, разбирательства и необходимость сдавать кодекс Дознания перед комиссией. И даже дело было не в том, что Сковер, как наставник получит презрение за то, что не научил щенка либо сдерживать свои порывы, либо проявлять их умнее, когда нет свидетелей, хотя, этот пункт был уже неприятен.
Проблема была в том, что если суд хотя бы немного закопается в бумаги и поразмыслит, а Сковер был абсолютно уверен, что после жалобы Эды суд только так и поступит, вскроется много того, что навсегда отрежет Кристофа от дознания, отправит его на каторгу (если не казнит, конечно), да и голова самого Сковера не задержится…
-Идиот! – Сковер не любил бурных проявлений чувств даже в минуты, когда смерть опасно раскрывала крылья над его душой. – Надо тебе было все испортить! До приезда Лагота, и до бунта оставалось-то…тьфу!
Кристоф не мог шевельнуться, понимая, как глубоко и как глупо загнал сам себя и своего наставника в яму.
-Ладно, - Сковер овладел собой, - Эду я знал еще ребенком. Она не успела очерстветь, глядишь, и пожалеет тебя, дурака!
Кристоф воспрял духом и осмелился взглянуть на наставника:
-И не подаст жалобу?
-Ага, как же! – передразнил его Сковер. – Гилот Эду хорошо выучил, научил ее не ломаться никогда и никак. Теперь она ему доложит и подаст жалобу в суд. Отвода тебе не будет.
-так как же…- зародившаяся надежда мгновенно угасла, - как же…тогда?
-Вот что, - Сковер неловко хлопнул по плечу Кристофа, - ты угомонись, пожалуйста. Успокойся. Хватит с нас истеричек. Эда тебе отвода не даст – не так воспитана, но отсрочку, хотя бы до отъезда Лагота, может и удастся выторговать.
-Так отъезда же не будет! – неосторожно воскликнул Кристоф.
-Да что ж ты за идиот-то такой! – Сковер окончательно расстроился, - боги, на кой Кенот мне тебя навязал-то? Он, конечно, всегда юродивых привечал, но чтобы так! Тьфу! Какая разница, будет отъезд или нет, ты вообще – молчи больше. И на глаза не попадайся. С Эдой я поговорю, если отсрочим до приезда Лагота, то уже будет неважно. В случае победы – никто уже не вспомнит, в случае провала – поверь, в случае провала, преступлением больше или меньше – всем плевать.
Кристоф кивнул:
-Спасибо тебе, Сковер. Прости, что я тебя так подвел.
-Ты не меня подвел, - ввернул непримиримый дознаватель, - ты подвел герцога и всех нас. Если бы я не спохватился, если бы меня не было – твое дело отдали бы в суд, а дальше? Ковырни он и мог бы найти то, что еще не должно проявиться пару суток. Идиот несчастный!
-Прости, - повторил Кристоф, потупившись, - но если тебе не удастся убедить Эду?
-Да, - согласился дознаватель, - это тоже может быть. Она молода, но имеет хребет. И это беда. Но если мне не удастся, то тогда… тебе придется поступить героически.
Кристоф позеленел от страха:
-Наставник, вы шутите? Вы хотите…
-Того хочет долг и твои братья, - жестко прервал его Сковер. – Сам идиот, и не смей жаловаться! Молись, если умеешь. Если не умеешь, иди к Кеноту – он помолится. Ему не повредит! Нам всем не повредит благословение Луала и девяти рыцарей его!
Не дав возможности Кристофу опомниться, Сковер оставил глупого своего ученика, и вышел прочь. Насчет Эды он не сомневался – она казалась ему довольно разумной, преданной только, слишком уж, Гилоту, а тот предан короне и Сковер искренне жалел ту возможность, в которой Эда могла погибнуть. У нее был потенциал, и будь она коварнее и амбициозней, желай она вырваться из подземелий к верхам, Сковер с радостью помог бы ей и присоединил бы к себе.
С другой стороны, опять же, у нее было удивительно удобное положение! На время визита герцога Лагота, она будет очень близка к нему. И это выгодно заговорщикам, если Эда будет на их стороне, если же она взбрыкнет…
Своими переживаниями Сковер как-то поделился с Мэттом, который был в курсе и поддерживал тот план, что оплетал все королевство, вползал в Пепельные ряды и в ряды ткачей, шелестел в городской площади и в храмах Луала и девяти рыцарей его.
-Что будет с Эдой? Она будет с нами? – спросил напрямик Сковер. – Ты думал о ней? Это осложнение? Да и, если честно, жаль девку…
-Если умна – будет, - ответил Мэтт. – Если она увидит город, который поддерживает герцога Лагота, если увидит, как падает корона с головы Вильгельма и приходит, наконец, сильная и единая власть, может быть, и присоединится. Впрочем, опять же, герцог Лагот умеет воздействовать на женщин!
-Я думал, что она тебе небезразлична, - не удержался от укола Сковер. Мэтт широко улыбнулся:
-Она мне небезразлична, потому что мы работаем вместе, а еще – потому что в подземельях больше нет молодых дознавателей, женское общество вообще, как ты можешь заметить, не жалует в наши подземелья по своей воле!
Эти заговоры родились слишком давно, чтобы переживать из-за какой-то девчонки, обитающей в подземельях. Всегда, если есть правящая сила – есть сила, которой чуть-чуть не хватило до власти! И сила та опасна.
Герцог Лагот вел свою кровь из слишком древнего и сильного рода, чтобы однажды не задуматься о власти и о короне. Род короля Вильгельма не дал ему сына, дал лишь двух дочерей и за старшей Лагот не успел.
Понемногу он плел свои сети, искал сторонников (которые всегда легко находятся в трудный период) в земле короны. И должна была наступить роковая развязка. Народ, получивший столько подачек и столько хлебов от герцога – обожает его. Но, чтобы получить эти подачки, нужно было герцогу со сторонниками, каждый из которых был амбициозен и желал себе власти, сначала загубить то, что было в королевстве…
Если хлеба жечь на юге было легко, то устроить междоусобицу на севере – еще легче. Голод с одной стороны, братоубийственная война между двумя братьями-графами, в другой. И вот, тонут вдруг торговые корабли, уходившие на восток (а на деле лишь заворачивают в другой порт), и кто-то умно раскладывает по кусочкам проклятия в народе – памфлетисты, ораторы, бродячие актеры – кто-то выходит, заразившись идеей, веря, что с приходом новой силы изменится в лучшую сторону вся жизнь и не будет больше в столице деления на Пепельный ряд и приличную публику, но чаще – все лишь порождение денег…
Подтачивается, подтачивается медленно и верно власть короля Вильгельма. В панике бросается он к своему любимому советнику – жрецу Кеноту и тот, желающий, чтобы королевство и божья власть объединились одной силой, предлагает ловушку – займ и союз с Лаготом.
Вильгельм бросается в омут с головой, параллельно призывая самого страшного своего советника – Гилота и тот начинает бешено вести свое следствие и свое дознание. Хватают виноватых и невинных, плодя все больше и больше ненависти, как снежный ком, по улицам.
Эда еще не знает, что о смерти Двэйна (о его убийстве), город уже в курсе. Сковер – знающий улицы, слышит и едва заметно улыбается, от обвинений, что дознаватели совсем обалдели, в том, что губят невиновных с особенной жестокостью…
Порядок дознаватели поддерживают. Ждут визита Лагота и развязки – в любом случае – кровавой.
А народ, уставший от долгов, голода и вынужденных союзов, не ведает, куда его ведут, но готов идти за любым пастырем, который проведет его дорогой освобождения и облегчения уз.
Союз с Лаготом – власть Лагота над королевством означает объединение всех его богатых земель с землями королевства. Это передел всех должностей и возможность отхватить кусочек пожирнее…
-Эда, я по пово…- Сковер замолк, увидев стоящую с прижатым к себе платьем Эду и Мэтта рядом с нею, сориентировался, - позже зайду.
-Нет, глупости! – Мэтт направился к выходу. – Я уже уходил. До встречи, Эда!
-До встречи! – успела она крикнуть ему вслед и тут же обругала саму себя – до какой, к черту, встречи?
-Снова заворковалась с Мэттом? – лукаво улыбнулся Сковер, прикрывая за собою дверь, - платье, правда, отличное.
-Я не воркую с Мэттом! – обозлилась Эда, сворачивая платье и убирая в шкаф. – Зачем пришел?
Часть 16
Сковер сохранял спокойствие и абсолютную непогрешимость во взоре, но Эда прекрасно понимала, что просто так он не явится – с чего бы? Они редко работают, смены их не связаны, деятельность тоже. Сковер – служитель улиц, Эда – служитель подземелий. Пересечение их редко, так какого же черта он сюда пришел?
-Я хотел поговорить, - Сковер сел в кресло, где только что сидел Мэтт, - только начистоту и между нами.
-Если это не противоречит закону – ты можешь говорить спокойно, - разрешила Эда, садясь напротив. – Я слушаю тебя.
-Это, как раз, противоречит закону! – Сковер, несмотря на тяжесть произнесенной им фразы, усмехнулся.
Эда его веселости не разделила, нахмурилась.
-В таком случае, я прошу тебя не делать меня соучастником преступления. Конечно, все, что от меня зависит, я…
-Но это не противоречит логике, - закончил Сковер.
-Поясни.
Эда совсем запуталась. Только что была ссора с Гилотом, вернее – она его обидела, вот еще был Мэтт, а теперь Сковер… как-то оживленно стало в сонном ее мирке!
-Легко, - Сковер кивнул. – Я о Кристофе.
-О ком? – Эда даже поперхнулась, а потом вспомнила про дознавателя, которого сама же приперла к стенке и пообещала доложить на него, за нарушение кодекса, когда Кристоф ударил больную или одурманенную женщину…
А что хуже – сделал это на глазах у всех.
-А. – Она кивнула. – Кристоф. Ну и?
-Я пришел поговорить о нем.
Эда решила, что поняла, наконец, что хочет сказать ей Сковер, о чем попросить и разъярилась (наверное, в этой ярости было больше другого чувства – злости на саму себя, за то, что она сорвалась на Гилота, например, за путаницу в деле, которого и быть не должно), но все же – она разъярилась:
-Да как ты смеешь просить меня об этом? Человек, нарушающий закон, подлежит следствию. Исключений быть не может! Никто не смеет уходить безнаказанным…
Эда помедлила и уже тише добавила:
-Проступок Кристофа видело слишком много людей для того, чтобы все это обратилось в прах. Понимаешь, я знаю, что и ты, и я, и Мэтт, и все-все…ну, кроме Гилота, так или иначе, творят подобное. Но не при такой куче народу! Если бьешь без оснований – бей тогда без свидетелей и следа.
-Он мой подопечный, - Сковер склонил голову, - я уважаю то, что ты говоришь, но я заверяю, что он понесет наказание. Однако – одно дело, это наказание от меня, его наставника, другое – официальное разбирательство и жалоба…к тому же, от тебя!
-Надо было думать, - ощетинилась Эда.
-Он молод, - воззвал к ней Сковер.
-Как и я, - напомнила дознаватель. – Но меня почему-то…
-Он научится, Эда! – Сковер не так часто обращался к ней по имени, ведь они и пересекались не так часто, а поэтому его фраза прозвучала особенно жутко.
-Я не могу, - Эда всерьез ослабела. – Пойми, я не могу. Я уже сказала Гилоту о нарушении.
-Неужели не могла подождать? – Сковер разочарованно вздохнул. – Он требует протокола?
-Он требует исполнения закона, - заступилась за него Эда. – И я последую его требованию. И ты последуешь. В самом деле, разбирательство еще не означает конец карьеры. Это означает, что ему придется сдать знание кодекса перед судом, ну, побыть годик на подозрении, а потом, считай, ничего и не было. А, ну ты еще получишь небольшое внушение.
-Эда, - Сковер мягко улыбнулся, - ты блестяще владеешь теорией, но в упор игнорируешь практику. Разве ты не слышала никогда от Гилота что-то в духе: «он двенадцать лет назад уронил вилку во время речи короля, из чего следует, что он невнимательно его слушал…» нет, я, конечно, искажаю, но ты понимаешь. ведь понимаешь?
-Я понимаю, что ты хочешь сказать, - согласилась Эда, - но не все такие, как Гилот.
-Двор помнит все. Гилот, король, Кенот – наш любимый жрец…
-Когда-нибудь, Кенот попадет под нашу раздачу! – Эда воинственно блеснула взором. – Он не оставляет своей попытки протащить в наше Дознание своих людей.
-Какой он нехороший! – хохотнул Сковер, - то ли дело вы – Дознаватели, что просто оцепили любую улицу и проулок…
-Тут речь о другом!
-Речь всегда об одном и том же. – Сковер смутился, осознав, что ушел далеко от начальной темы разговора, - а, нет, сейчас, впрочем, о другом. Речь о Кристофе.
-Кристофу не избежать наказания! – категорично отрезала Эда. – И если ты не угомонишься, ты получишь гораздо больше, чем он. За то, что пытаешься отворотить дознавателя от долга!
-Хорошо, - Сковер с усилием выдохнул, - хорошо, вижу, что Гилот все же воспитал себе верную ученицу. Но тогда…отсрочка?
-А не пошел бы ты…- обозлилась Эда, - какая, к безднам, отсрочка?
-Обыкновенная отсрочка, - последовал невинный ответ. – Послушай, сейчас у нас нехватка рук. Призываются солдаты, выставляются посты из служивых. Разбрасываться дознавателями, даже такими идиотами, как Кристоф – глупо. Герцог Лагот будет совсем скоро!
Эда хотела отказать, но Сковер был прав. Проступок Кристофа – это проступок глупца, но даже глупец-дознаватель лучше в соратниках, чем солдат. Те и вовсе безраздельно наглые, и протоколировать их поведение не хватит ни сил, ни возможностей. Солдаты просто не любят верить в то, что суд всерьез их может осудить. Им. Сталкивающимся с врагом на поле брани невдомек, что они герои только на поле, а здесь…они такие же люди. И закон над ними висит все тот же.
Видя ее колебание, Сковер продолжил:
-Я могу составить к тебе официальное письмо, дескать, прошу, по служебной необходимости отсрочить разбирательство над Кристофом. Потом ты подашь это письмо вместе с протоколом в суд. Ответственность на мне.
-Ну не знаю, Сковер! – честно ответила Эда. – Мне эти отсрочки…
-Только до отбытия Лагота!
-Почему ты так печешься об этом Кристофе? – вдруг спросила Эда.
-Он мой подопечный, - Сковер ответил быстро. Может быть, он ждал этого вопроса? – Если это его просчет, то и мой. Я его наставлял…тебе, кстати, тоже пригодится это чувство, если ты останешься в подземельях.
-А куда я денусь? – Эда аж обалдела. – Я выросла здесь, у Гилота.
-И тебе никогда не хотелось выбраться? Ну ладно.
-А куда мне выбираться? И…зачем? Здесь я все знаю, а там – все чужие.
Эда даже растерялась совсем, смешно и нелепо развела рукам.
-Это абсурд! – закончила она свою мысль.
Сковер только пожал плечами:
-Дело твое, вообще-то. Но я тебе говорю серьезно. Я беспокоюсь за него, потому что я учил Кристофа. Значит, плохо научил. Да и руки нужны! Пока герцог, ну, Эда!
-Хорошо, - Эда вздохнула. – Значит так! Я не передумаю.
-Разумеется!
-Отговаривать меня потом – бесполезно!
-Понимаю.
-И я передаю твое письмо и протокол в суд сразу же после отъезда Лагота!
-По рукам, - Сковер протянул руку. – Договорились, на все согласен. Вся ответственность на мне.
-По рукам, - с подозрением, смутным и непонятным для нее самой, Эда пожала протянутую руку.
Откуда она могла догадаться, что отсрочка эта не имеет ничего общего с беспокойством о визите герцога, а, напротив, стоит куда ближе к делу о Веховой Воде и смерти Двэйна?
Часть 17.
Кристоф волновался, ожидая появления Сковера. Он уже на тысячу ладов успел обругать сам себя, проклясть за ту минуту, в которую нанес удар той женщине в Пепельных рядах, ведь если бы он этого не сделал, то эта проклятая Эда не заметила бы его. Если бы он только был бы сдержаннее!
Проблема была гораздо глубже, чем грозящее наказание от суда, разбирательства и необходимость сдавать кодекс Дознания перед комиссией. И даже дело было не в том, что Сковер, как наставник получит презрение за то, что не научил щенка либо сдерживать свои порывы, либо проявлять их умнее, когда нет свидетелей, хотя, этот пункт был уже неприятен.
Проблема была в том, что если суд хотя бы немного закопается в бумаги и поразмыслит, а Сковер был абсолютно уверен, что после жалобы Эды суд только так и поступит, вскроется много того, что навсегда отрежет Кристофа от дознания, отправит его на каторгу (если не казнит, конечно), да и голова самого Сковера не задержится…
-Идиот! – Сковер не любил бурных проявлений чувств даже в минуты, когда смерть опасно раскрывала крылья над его душой. – Надо тебе было все испортить! До приезда Лагота, и до бунта оставалось-то…тьфу!
Кристоф не мог шевельнуться, понимая, как глубоко и как глупо загнал сам себя и своего наставника в яму.
-Ладно, - Сковер овладел собой, - Эду я знал еще ребенком. Она не успела очерстветь, глядишь, и пожалеет тебя, дурака!
Кристоф воспрял духом и осмелился взглянуть на наставника:
-И не подаст жалобу?
-Ага, как же! – передразнил его Сковер. – Гилот Эду хорошо выучил, научил ее не ломаться никогда и никак. Теперь она ему доложит и подаст жалобу в суд. Отвода тебе не будет.
-так как же…- зародившаяся надежда мгновенно угасла, - как же…тогда?
-Вот что, - Сковер неловко хлопнул по плечу Кристофа, - ты угомонись, пожалуйста. Успокойся. Хватит с нас истеричек. Эда тебе отвода не даст – не так воспитана, но отсрочку, хотя бы до отъезда Лагота, может и удастся выторговать.
-Так отъезда же не будет! – неосторожно воскликнул Кристоф.
-Да что ж ты за идиот-то такой! – Сковер окончательно расстроился, - боги, на кой Кенот мне тебя навязал-то? Он, конечно, всегда юродивых привечал, но чтобы так! Тьфу! Какая разница, будет отъезд или нет, ты вообще – молчи больше. И на глаза не попадайся. С Эдой я поговорю, если отсрочим до приезда Лагота, то уже будет неважно. В случае победы – никто уже не вспомнит, в случае провала – поверь, в случае провала, преступлением больше или меньше – всем плевать.
Кристоф кивнул:
-Спасибо тебе, Сковер. Прости, что я тебя так подвел.
-Ты не меня подвел, - ввернул непримиримый дознаватель, - ты подвел герцога и всех нас. Если бы я не спохватился, если бы меня не было – твое дело отдали бы в суд, а дальше? Ковырни он и мог бы найти то, что еще не должно проявиться пару суток. Идиот несчастный!
-Прости, - повторил Кристоф, потупившись, - но если тебе не удастся убедить Эду?
-Да, - согласился дознаватель, - это тоже может быть. Она молода, но имеет хребет. И это беда. Но если мне не удастся, то тогда… тебе придется поступить героически.
Кристоф позеленел от страха:
-Наставник, вы шутите? Вы хотите…
-Того хочет долг и твои братья, - жестко прервал его Сковер. – Сам идиот, и не смей жаловаться! Молись, если умеешь. Если не умеешь, иди к Кеноту – он помолится. Ему не повредит! Нам всем не повредит благословение Луала и девяти рыцарей его!
Не дав возможности Кристофу опомниться, Сковер оставил глупого своего ученика, и вышел прочь. Насчет Эды он не сомневался – она казалась ему довольно разумной, преданной только, слишком уж, Гилоту, а тот предан короне и Сковер искренне жалел ту возможность, в которой Эда могла погибнуть. У нее был потенциал, и будь она коварнее и амбициозней, желай она вырваться из подземелий к верхам, Сковер с радостью помог бы ей и присоединил бы к себе.
С другой стороны, опять же, у нее было удивительно удобное положение! На время визита герцога Лагота, она будет очень близка к нему. И это выгодно заговорщикам, если Эда будет на их стороне, если же она взбрыкнет…
Своими переживаниями Сковер как-то поделился с Мэттом, который был в курсе и поддерживал тот план, что оплетал все королевство, вползал в Пепельные ряды и в ряды ткачей, шелестел в городской площади и в храмах Луала и девяти рыцарей его.
-Что будет с Эдой? Она будет с нами? – спросил напрямик Сковер. – Ты думал о ней? Это осложнение? Да и, если честно, жаль девку…
-Если умна – будет, - ответил Мэтт. – Если она увидит город, который поддерживает герцога Лагота, если увидит, как падает корона с головы Вильгельма и приходит, наконец, сильная и единая власть, может быть, и присоединится. Впрочем, опять же, герцог Лагот умеет воздействовать на женщин!
-Я думал, что она тебе небезразлична, - не удержался от укола Сковер. Мэтт широко улыбнулся:
-Она мне небезразлична, потому что мы работаем вместе, а еще – потому что в подземельях больше нет молодых дознавателей, женское общество вообще, как ты можешь заметить, не жалует в наши подземелья по своей воле!
Эти заговоры родились слишком давно, чтобы переживать из-за какой-то девчонки, обитающей в подземельях. Всегда, если есть правящая сила – есть сила, которой чуть-чуть не хватило до власти! И сила та опасна.
Герцог Лагот вел свою кровь из слишком древнего и сильного рода, чтобы однажды не задуматься о власти и о короне. Род короля Вильгельма не дал ему сына, дал лишь двух дочерей и за старшей Лагот не успел.
Понемногу он плел свои сети, искал сторонников (которые всегда легко находятся в трудный период) в земле короны. И должна была наступить роковая развязка. Народ, получивший столько подачек и столько хлебов от герцога – обожает его. Но, чтобы получить эти подачки, нужно было герцогу со сторонниками, каждый из которых был амбициозен и желал себе власти, сначала загубить то, что было в королевстве…
Если хлеба жечь на юге было легко, то устроить междоусобицу на севере – еще легче. Голод с одной стороны, братоубийственная война между двумя братьями-графами, в другой. И вот, тонут вдруг торговые корабли, уходившие на восток (а на деле лишь заворачивают в другой порт), и кто-то умно раскладывает по кусочкам проклятия в народе – памфлетисты, ораторы, бродячие актеры – кто-то выходит, заразившись идеей, веря, что с приходом новой силы изменится в лучшую сторону вся жизнь и не будет больше в столице деления на Пепельный ряд и приличную публику, но чаще – все лишь порождение денег…
Подтачивается, подтачивается медленно и верно власть короля Вильгельма. В панике бросается он к своему любимому советнику – жрецу Кеноту и тот, желающий, чтобы королевство и божья власть объединились одной силой, предлагает ловушку – займ и союз с Лаготом.
Вильгельм бросается в омут с головой, параллельно призывая самого страшного своего советника – Гилота и тот начинает бешено вести свое следствие и свое дознание. Хватают виноватых и невинных, плодя все больше и больше ненависти, как снежный ком, по улицам.
Эда еще не знает, что о смерти Двэйна (о его убийстве), город уже в курсе. Сковер – знающий улицы, слышит и едва заметно улыбается, от обвинений, что дознаватели совсем обалдели, в том, что губят невиновных с особенной жестокостью…
Порядок дознаватели поддерживают. Ждут визита Лагота и развязки – в любом случае – кровавой.
А народ, уставший от долгов, голода и вынужденных союзов, не ведает, куда его ведут, но готов идти за любым пастырем, который проведет его дорогой освобождения и облегчения уз.
Союз с Лаготом – власть Лагота над королевством означает объединение всех его богатых земель с землями королевства. Это передел всех должностей и возможность отхватить кусочек пожирнее…
