-Ступайте, Эда! – грубее, чем было нужно, попросил вдруг герцог. – Ступайте! Я устал.
Эда моргнула, затем спохватилась, откланялась и выскочила коридор, где встретила тяжелый взор Тарда.
Чуть коснулся королевства рассвет, а Эда уже была на ногах. Чувствовала она себя ужасно: хотелось спать, а больше того, чтобы этот герцог, от которого решительно весь ее мир сошел с ума, убрался прочь!
«Ничего, ничего» - утешала себя Эда, застегивая под самым горлом привычные серые одеяния Дознания, решив, что больше она судьбу испытывать не будет и никаких платьев себе не позволит на службе, - «скоро он уберется прочь и можно будет вернуться к тому, о чем мы едва уже не позабыли: к Двэйну, к его брату Каллену, к его невесте, что еще у нас, и к этой Веховой Воде – след от которой уже растворился, но это все рутина! Разберемся, нам не привыкать!».
Успокоение было слабым, а вот нервность была куда сильнее. Что-то внутри души молодого дознавателя подсказывало, что ничего не сбудется и ничего не исчезнет в один миг по щелчку пальцев и что не рутина, а нечто, куда серьезнее сплелось вокруг королевства.
В конце концов, Эда даже разозлилась на собственные мысли и чертыхнулась, взглянув на себя в последний раз в зеркале:
-Черт, ну что я, в самом деле? Мнительная идиотка!
Решив о себе таким образом, она спешно убралась из своих покоев и заторопилась по коридорам. Пришлось заглянуть к Гилоту. Тот ее ожидал, во всяком случае – он не удивился прибытию своей подопечной и был уже в своем кабинете.
-Кенот пытался увести Лагота, но я не позволила, - отчиталась Эда, кратко приветствовав наставника.
Гилот кивнул:
-Это мне известно.
-Тогда: я могу идти? – Эда уже знала, что Гилот хочет спросить, но решила прикинуться непонимающей, потому что говорить о произошедшем в покоях герцога ей не хотелось.
-А вот чего мне неизвестно, - спокойно продолжил Королевский Дознаватель, - так это того, о чем вы говорили с Лаготом в его покоях, но я надеюсь, что ты мне сейчас это расскажешь.
Эда вздохнула, не дожидаясь дозволения, села к столу, спросила:
-Паэн видел, как я входила к герцогу, а выйдя от него, я встретила Тарда, включенного в свиту к Лаготу. Он не сказал мне ничего, но его взгляд был…тяжелым. Скажи, пожалуйста, прежде чем я отвечу, кто донес, что я заходила к Лаготу: Паэн или Тард?
-Это не имеет значения! – возразил Гилот. – Отвечай, Эда.
-Хорошо, - дознаватель кивнула, - герцог желал знать, по какому праву к нему в свиту сопровождения отрядили молодую девицу.
-И?
-И я сказала, что не знаю. И вообще – вопрос этот не ко мне! – Эда попыталась прикинуться обозленной, но вышло неубедительно. Почувствовав это, она сама смутилась, осеклась, добавила, - он понял, что я уводила его от Кенота.
-Понял, будучи пьяным? – уточнил Гилот.
-Он не был пьян, - теперь возразила уже Эда, - прикидывался только. Сказал, что так ему лучше думается и наблюдается. Спросил, кто я такая.
-И что ты ответила?
-Я ответила, что я – Эда и что я дознаватель. Я ответила, что родители мои нарушили закон, вступив в заговор против короны, и что дознаватели судили их и казнили.
-Казнил твоих родителей суд, - напомнил Гилот спокойно. – Дознаватели, в числе которых был и я, только собрали доказательства и признания.
-Да, - Эда пожала плечами, - да, я знаю. Сказала, что один из дознавателей взял меня на воспитание…
Гилот не замедлил вклиниться:
-Я любил твоих родителей, но закон стоит превыше чувств дружбы!
-Я знаю это. Я ценю то, что ты вырастил меня и никогда не скрывал.
-Ладно, - взгляд Гилота вроде бы смягчился, - как на это отреагировал герцог?
-Изволил смеяться, - Эда устала. Утро только пришло, а уже хотелось наступления вечера. – Потом сказал, что он не от зла, а от иронии жизни. Просил, чтобы не обижалась, а я и не обиделась. Потом вдруг сказал, что устал и сказал, чтобы я ушла.
-И ты?
-И я ушла.
-Вот так? Просто вдруг перестал смеяться и сказал, чтобы ты ушла?
-Вот так.
-А если бы я не спросил, ты бы и не рассказала мне? – Гилот помрачнел мгновенно. – Почему мне нужно было донесение других, а не твое? У нас не может быть проступков! У нас не может быть ошибок. Мы не должны…
В дверь, прерывая Дознавателя, постучали. Гилот осекся, увидев появившегося на пороге Мэтта.
-Я не вовремя? – вежливо осведомился Мэтт, замечая явно желающую побыстрее уйти Эду.
-Вовремя, - Гилот махнул рукой, подзывая его, - ступай, Эда. Надеюсь, что впредь ты будешь осмотрительнее.
Не обернувшись, Эда вышла из кабинета Гилота. Прежде, чем выбраться из подземелий, она зашла и в свой кабинет, быстро разобрала бумаги, скопившееся за вчерашний день – в основном пустяк, мелочи, хотя пара писем могла бы представлять из себя нечто поинтереснее, но, в любом случае, сейчас не до них. Сейчас все прыгают кругом вокруг Лагота, развлекая его и оберегая. Стоит только посочувствовать тем, кто на улицах, да тому же Мэтту! Сегодня у Лагота прогулка по городу, а это значит, что с самого утра дознаватели и солдаты по улицам устраивают финальный разгон всяческих нежелательных элементов.
Разобрав кое-как дела, Эда заглянула в залу, где обычно собирались дознаватели перед тем, как получали задания утром и отчитывались вечером. Сейчас там было пусто. Ну да, собственно, чего еще ожидать, когда весь замок и все королевство превратилось в кипящий котел…
Почувствовав, что голодна и вспомнив, что вообще-то не ужинала вечером, Эда поднялась в обеденную залу и встретила Сковера. Он был облачен по-дорожному и на одеянии уже лежал тонкий слой пыли – не иначе, этим ранним утром уже успел пронестись по улицам!
-Эда! – Сковер сам окликнул ее.
-Доброе утро, - разговаривать с кем-то ей не хотелось, но не станешь же убегать по замку от своего же соратника, а возможно и единственного, кто еще тепло расположен к ней и так понимает, как не дано понять даже Гилоту?
-Не завтракала еще? – Сковер, несмотря на то, что его рабочее утро уже явно шло не первые часы, был бодр. Правда, бодрость та была какой-то лихорадочной и даже…нервной. Эда подумала, что, наверное, на улицах была какая-то заварушка или стычка. В принципе, она почти угадала, за исключением того, что заварушка была среди тех, кто должен был выйти в поддержку герцога Лагота на преемника короны, когда король Вильгельм будет уничтожен…
Но откуда Эде было об этом знать, если даже ее наставник Гилот только смутно предчувствовал что-то непонятное и никак не мог уловить, что за ветер зловещий дует? Гилот был хорошим служителем закона, но плохим служителем народа – он слишком плохо знала человеческую натуру и толпу. Но Эда была молода, у нее не было опыта к подобным размышлениям и подобному заявлению, к тому же, воспитанная Гилотом, она и сама плохо знала человека, и начинала, конечно, с себя самой, ведь недаром вопрос Лагота о том, кто она и что она хочет на самом деле, сбил ее вчера окончательно, хоть она и сдержалась в своих чувствах.
-Нет, Сковер, как раз иду на завтрак, - Эда улыбнулась помимо воли. Улыбка вышла усталой.
-Составишь мне компанию? – Сковер прочел в ее лице усталость и тревогу чутья, и еще что-то, чего не сразу смог разобрать.
-Конечно.
За завтраком уже, пока Эда, хоть и была голодная, но все равно как-то вяло ковырялась в тарелке, Сковер на удачу спросил:
-От Гилота, что ль, попало?
-Почти, - неохотно признала Эда, - я не хотела ему говорить, но он все равно узнал.
-Узнал о чем?
-Герцог Лагот пока я его провожала, попросил, чтобы я зашла к нему в покои ненадолго.
-Ну, в принципе, типичное для него поведение, - фыркнул Сковер. – Герцог разбил немало…
-Поговорить, - закончила Эда и взглянула на Сковера с усмешкой, - угомонись, ничего не было.
-А, - Сковер кивнул и тут же спохватился. – Погоди…поговорить?
В мыслях пронеслось стремительное и страшное: «Знает!»
Но прежде, чем мысль успела вылиться во что-то большее, Эда принесла ему облегчение:
-Спросил, кто я и почему назначена к нему в свиту. А я не знаю. Это Гилот решил.
-И все? – с неослабевающей настороженностью спросил Сковер.
-Спросил, что я из себя представляю и чего хочу, - Эда отложила ложку, - а я ведь…и не знаю.
«Не так и безнадежно, нельзя, нельзя оставить ее на переворот. Гилот сгубит ее!» - но вслух Сковер сказал совсем другое:
-Твоя жизнь сложилась подземельями, но не обязана проходить в них. Гилот вырастил тебя и сделал дознавателем, но ты не знаешь жизни, чтобы утверждать, что это точно то, чего ты хотела.
-Спасибо, - обозлилась Эда, - без тебя я к этой мысли никогда бы не пришла!
-Я к тому, - терпеливо продолжил Сковер, - что тебе не следует думать сейчас об этом. ты еще молода и у тебя много возможностей изменить жизнь.
«Одну я тебе точно предоставлю»
-Тебе может быть страшно все изменить, открыть в себе что-то, но ты не думай. Не думай сейчас. Все пройдет, образуется. Как-нибудь.
-Ага, без моего участия!
-иногда участие человека действительно не нужно, чтобы его жизнь изменилась, - подтвердил Сковер серьезно. – Я к тому, Эда, что ты…попробуй пока на деле сосредоточиться. Сегодня у Лагота прогулка по городу небольшая, будет куча народа, все в свите – он не заговорит с тобою даже, верней всего больше.
«Не до того ему, он будет оглядывать скорые свои владения…скорые и недолгие»
-А назавтра назначен совет! Совет и все кончится.
«Для нас так точно… в любом раскладе»
-Ты прав, Сковер, нельзя пока расклеиваться, - Эда тяжело встала, ведь подъем – начало нового рабочего часа. – Знаешь, спасибо. Я знаю, мы с тобой редко работали, но ты хороший друг.
Эда направилась торопливо к выходу из залы, сама словно бы напуганная своими словами. Но на деле – надо было торопиться, ведь если сегодня Лагот и король на прогулках по столице, то надо удостовериться что все в порядке.
Сковер печально глядел ей в след и точно убеждался в том, что она должна выжить. Слишком молодая, слишком запутавшаяся, не нашедшая себя – такие люди нужны будут новому миру. Сковер догадывался, что герцогу Лаготу не удержать трона, он слышал от Альбера опасные идеи и верил, что они начнут воплощаться совсем скоро и кончится время королей! А тогда – власть у народа, и только народ определяет свой путь, не завися от дурного настроения тех, кто стоит выше него.
-Мэтт, вам так сложно явиться вовремя? – в ночной тишине негромкий голос жреца Кенота, усиленный многократно большой молитвенной залой не оставил бы равнодушным никого, невольно вогнал бы в трепет последнего праведника, что же до Мэтта…
То он только усмехнулся. На помощь пришел ожидавший тут же Сковер:
-Жрец, сегодня герцог Лагот пожелал совершить более долгую прогулку, чем о том планировалось. Мэтта задержали дела.
-Да нет, - развязно отвтеил он, - я просто заблудился.
-Редко ходите в молитвенную залу! – мгновенно упрекнул его Кенот. – Вы, дознаватели, вообще не так часто появляетесь перед оком Луала и каетесь в грехах.
-А мы безгрешны, - Мэтта не оставляла развязность, усиленная внутренней его тревогой, - мы же – ангелы закона и справедливости.
-Мэтт, закрой рот! – посоветовал Сковер. – Кенот, ты тоже, будь другом, не провоцируй нашего брата. Прекрати протаскивать всякие законы в совет, да указывать нам! У тебя свое начальство, где-то там, в чертогах небесных, а у нас – на земле. Мы друг друга не поймем, но работать мы способны. Более того – должны.
Кенот тяжело взглянул на Сковера, укрепляя того в мысли, что надо с этим обнаглевшим скопищем жрецов и, конечно же, Кенотом, разделаться в рекордно короткие сроки. Но заговорил Кенот вполне миролюбиво:
-Мне только душ ваших жаль! Но прежде, чем обсудим последние приготовления наши, я напомню вам о безопасности…
-Кто бы говорил! – это не выдержал уже Сковер, - ты сам за пиром, в честь прибытия Лагота, вел себя настолько подозрительно, что даже Гилот понял, что ты хочешь перемолвиться с ним словом!
-Что? – Мэтт с ужасом взглянул на Сковера – ему это не было известно.
-То, - ехидно продолжил дознаватель, - Кенот, мы же договорились, что никаких лишних контактов и сообщений! Да, дело почти свершено, но любой просчет и полетели головы наши с плеч. Тебя, конечно, в чертогах Луала и девяти рыцарей его ждет благая вечность, но, поверь, Гилот последние дни отравит, если догадается.
-А он догадался?- живо спросил Мэтт.
-Нет, - успокоил Сковер. – Почуял неладное, но повода нет. Заставил Эду увести Лагота прочь, прежде чем Кенот к нему подобрался.
-А почему Эду?
-Эда ваша – наглая девка! – Кенот не стал даже скрываться. – Она смеет говорить со мной, жрецом Луала и девяти рыцарей его так, словно я преступник.
-Так ты и есть преступник, - Сковер развел руками, - ты – заговорщик. она не знает этого, но, видимо, чувствует…
-Я напоминаю, - легко перекрыл его фразу Кенот, и голос его зазвучал чуть громче и, отражаясь от стен молитвенной залы, усиливался, вдавливая, - напоминаю, что без меня вы бы не смогли даже собраться. Вам не хватило бы мозгов! Вам всем.
-Твоя заслуга положила начало, - не стал спорить Сковер, - но не приписывай себе успех, особенно, когда все не закончено.
-Если вы собираетесь всю ночь здесь выяснять, кто и чего достиг, то я пошел – мне рано вставать, - Мэтт сунул руки в карманы плаща.
Сковер и Кенот, не сговариваясь, взглянули на него и обрушились:
-А тебе, Мэтт, лучше не лезть.
-Мне? – Мэтт даже побелел от гнева. Он вытащил руки из карманов, и угрожающе сжались его пальцы в кулаки. – Мне, не лезть? Да не будь меня, вас бы уже поймали! Ты, Сковер, на своих улицах допустил, чтобы Двэйн вылез и так невовремя, а ты, Кенот…
-Тихо-тихо, - напомнил Сковер, - погорячились, бывает. Давайте сначала! Мы делаем одно дело.
Мэтт тяжело дышал. Он оборвал себя на полуслове, заставил себя замолчать, но Сковер и Кенот точно понимали, что эта тема еще всплывет обязательно и сейчас, только затормозившись, даст развитие куда большее и опасное, чем сейчас.
-С начала! ну же? – миролюбиво предложил Сковер, - до того, как все изменится, осталось совсем немного, неужели мы не сможем продержаться без колкостей и ехидства по отношению друг к другу всего-то…
-Я просто не хочу, чтобы мои заслуги забывались, - выдавил из себя Мэтт, разжимая кулаки.
-Ничьи заслуги не должны забываться, - наставительно поправил Кенот. – И тот, кто сделал больше, все-таки, имеет больше прав.
-Больше отмалчивался и занимался бумажками, пока другие рисковали открыто? – Мэтт был бледен. Его лицо обратилось маской издевательского почтения, и только глаза – горящий взгляд выдавал его истинные чувства, и этот гнев.
Гнев, продиктованный вечной второй ролью. Гнев, вызванный тем, что даже в часы решительного действия, ему не удастся подняться слишком уж высоко, потому что есть, на этих вершинах, фигуры куда более устойчивые и тяжелые в своей непоколебимой мраморности заслуг.
Эда моргнула, затем спохватилась, откланялась и выскочила коридор, где встретила тяжелый взор Тарда.
Часть 24
Чуть коснулся королевства рассвет, а Эда уже была на ногах. Чувствовала она себя ужасно: хотелось спать, а больше того, чтобы этот герцог, от которого решительно весь ее мир сошел с ума, убрался прочь!
«Ничего, ничего» - утешала себя Эда, застегивая под самым горлом привычные серые одеяния Дознания, решив, что больше она судьбу испытывать не будет и никаких платьев себе не позволит на службе, - «скоро он уберется прочь и можно будет вернуться к тому, о чем мы едва уже не позабыли: к Двэйну, к его брату Каллену, к его невесте, что еще у нас, и к этой Веховой Воде – след от которой уже растворился, но это все рутина! Разберемся, нам не привыкать!».
Успокоение было слабым, а вот нервность была куда сильнее. Что-то внутри души молодого дознавателя подсказывало, что ничего не сбудется и ничего не исчезнет в один миг по щелчку пальцев и что не рутина, а нечто, куда серьезнее сплелось вокруг королевства.
В конце концов, Эда даже разозлилась на собственные мысли и чертыхнулась, взглянув на себя в последний раз в зеркале:
-Черт, ну что я, в самом деле? Мнительная идиотка!
Решив о себе таким образом, она спешно убралась из своих покоев и заторопилась по коридорам. Пришлось заглянуть к Гилоту. Тот ее ожидал, во всяком случае – он не удивился прибытию своей подопечной и был уже в своем кабинете.
-Кенот пытался увести Лагота, но я не позволила, - отчиталась Эда, кратко приветствовав наставника.
Гилот кивнул:
-Это мне известно.
-Тогда: я могу идти? – Эда уже знала, что Гилот хочет спросить, но решила прикинуться непонимающей, потому что говорить о произошедшем в покоях герцога ей не хотелось.
-А вот чего мне неизвестно, - спокойно продолжил Королевский Дознаватель, - так это того, о чем вы говорили с Лаготом в его покоях, но я надеюсь, что ты мне сейчас это расскажешь.
Эда вздохнула, не дожидаясь дозволения, села к столу, спросила:
-Паэн видел, как я входила к герцогу, а выйдя от него, я встретила Тарда, включенного в свиту к Лаготу. Он не сказал мне ничего, но его взгляд был…тяжелым. Скажи, пожалуйста, прежде чем я отвечу, кто донес, что я заходила к Лаготу: Паэн или Тард?
-Это не имеет значения! – возразил Гилот. – Отвечай, Эда.
-Хорошо, - дознаватель кивнула, - герцог желал знать, по какому праву к нему в свиту сопровождения отрядили молодую девицу.
-И?
-И я сказала, что не знаю. И вообще – вопрос этот не ко мне! – Эда попыталась прикинуться обозленной, но вышло неубедительно. Почувствовав это, она сама смутилась, осеклась, добавила, - он понял, что я уводила его от Кенота.
-Понял, будучи пьяным? – уточнил Гилот.
-Он не был пьян, - теперь возразила уже Эда, - прикидывался только. Сказал, что так ему лучше думается и наблюдается. Спросил, кто я такая.
-И что ты ответила?
-Я ответила, что я – Эда и что я дознаватель. Я ответила, что родители мои нарушили закон, вступив в заговор против короны, и что дознаватели судили их и казнили.
-Казнил твоих родителей суд, - напомнил Гилот спокойно. – Дознаватели, в числе которых был и я, только собрали доказательства и признания.
-Да, - Эда пожала плечами, - да, я знаю. Сказала, что один из дознавателей взял меня на воспитание…
Гилот не замедлил вклиниться:
-Я любил твоих родителей, но закон стоит превыше чувств дружбы!
-Я знаю это. Я ценю то, что ты вырастил меня и никогда не скрывал.
-Ладно, - взгляд Гилота вроде бы смягчился, - как на это отреагировал герцог?
-Изволил смеяться, - Эда устала. Утро только пришло, а уже хотелось наступления вечера. – Потом сказал, что он не от зла, а от иронии жизни. Просил, чтобы не обижалась, а я и не обиделась. Потом вдруг сказал, что устал и сказал, чтобы я ушла.
-И ты?
-И я ушла.
-Вот так? Просто вдруг перестал смеяться и сказал, чтобы ты ушла?
-Вот так.
-А если бы я не спросил, ты бы и не рассказала мне? – Гилот помрачнел мгновенно. – Почему мне нужно было донесение других, а не твое? У нас не может быть проступков! У нас не может быть ошибок. Мы не должны…
В дверь, прерывая Дознавателя, постучали. Гилот осекся, увидев появившегося на пороге Мэтта.
-Я не вовремя? – вежливо осведомился Мэтт, замечая явно желающую побыстрее уйти Эду.
-Вовремя, - Гилот махнул рукой, подзывая его, - ступай, Эда. Надеюсь, что впредь ты будешь осмотрительнее.
Не обернувшись, Эда вышла из кабинета Гилота. Прежде, чем выбраться из подземелий, она зашла и в свой кабинет, быстро разобрала бумаги, скопившееся за вчерашний день – в основном пустяк, мелочи, хотя пара писем могла бы представлять из себя нечто поинтереснее, но, в любом случае, сейчас не до них. Сейчас все прыгают кругом вокруг Лагота, развлекая его и оберегая. Стоит только посочувствовать тем, кто на улицах, да тому же Мэтту! Сегодня у Лагота прогулка по городу, а это значит, что с самого утра дознаватели и солдаты по улицам устраивают финальный разгон всяческих нежелательных элементов.
Разобрав кое-как дела, Эда заглянула в залу, где обычно собирались дознаватели перед тем, как получали задания утром и отчитывались вечером. Сейчас там было пусто. Ну да, собственно, чего еще ожидать, когда весь замок и все королевство превратилось в кипящий котел…
Почувствовав, что голодна и вспомнив, что вообще-то не ужинала вечером, Эда поднялась в обеденную залу и встретила Сковера. Он был облачен по-дорожному и на одеянии уже лежал тонкий слой пыли – не иначе, этим ранним утром уже успел пронестись по улицам!
-Эда! – Сковер сам окликнул ее.
-Доброе утро, - разговаривать с кем-то ей не хотелось, но не станешь же убегать по замку от своего же соратника, а возможно и единственного, кто еще тепло расположен к ней и так понимает, как не дано понять даже Гилоту?
-Не завтракала еще? – Сковер, несмотря на то, что его рабочее утро уже явно шло не первые часы, был бодр. Правда, бодрость та была какой-то лихорадочной и даже…нервной. Эда подумала, что, наверное, на улицах была какая-то заварушка или стычка. В принципе, она почти угадала, за исключением того, что заварушка была среди тех, кто должен был выйти в поддержку герцога Лагота на преемника короны, когда король Вильгельм будет уничтожен…
Но откуда Эде было об этом знать, если даже ее наставник Гилот только смутно предчувствовал что-то непонятное и никак не мог уловить, что за ветер зловещий дует? Гилот был хорошим служителем закона, но плохим служителем народа – он слишком плохо знала человеческую натуру и толпу. Но Эда была молода, у нее не было опыта к подобным размышлениям и подобному заявлению, к тому же, воспитанная Гилотом, она и сама плохо знала человека, и начинала, конечно, с себя самой, ведь недаром вопрос Лагота о том, кто она и что она хочет на самом деле, сбил ее вчера окончательно, хоть она и сдержалась в своих чувствах.
-Нет, Сковер, как раз иду на завтрак, - Эда улыбнулась помимо воли. Улыбка вышла усталой.
-Составишь мне компанию? – Сковер прочел в ее лице усталость и тревогу чутья, и еще что-то, чего не сразу смог разобрать.
-Конечно.
За завтраком уже, пока Эда, хоть и была голодная, но все равно как-то вяло ковырялась в тарелке, Сковер на удачу спросил:
-От Гилота, что ль, попало?
-Почти, - неохотно признала Эда, - я не хотела ему говорить, но он все равно узнал.
-Узнал о чем?
-Герцог Лагот пока я его провожала, попросил, чтобы я зашла к нему в покои ненадолго.
-Ну, в принципе, типичное для него поведение, - фыркнул Сковер. – Герцог разбил немало…
-Поговорить, - закончила Эда и взглянула на Сковера с усмешкой, - угомонись, ничего не было.
-А, - Сковер кивнул и тут же спохватился. – Погоди…поговорить?
В мыслях пронеслось стремительное и страшное: «Знает!»
Но прежде, чем мысль успела вылиться во что-то большее, Эда принесла ему облегчение:
-Спросил, кто я и почему назначена к нему в свиту. А я не знаю. Это Гилот решил.
-И все? – с неослабевающей настороженностью спросил Сковер.
-Спросил, что я из себя представляю и чего хочу, - Эда отложила ложку, - а я ведь…и не знаю.
«Не так и безнадежно, нельзя, нельзя оставить ее на переворот. Гилот сгубит ее!» - но вслух Сковер сказал совсем другое:
-Твоя жизнь сложилась подземельями, но не обязана проходить в них. Гилот вырастил тебя и сделал дознавателем, но ты не знаешь жизни, чтобы утверждать, что это точно то, чего ты хотела.
-Спасибо, - обозлилась Эда, - без тебя я к этой мысли никогда бы не пришла!
-Я к тому, - терпеливо продолжил Сковер, - что тебе не следует думать сейчас об этом. ты еще молода и у тебя много возможностей изменить жизнь.
«Одну я тебе точно предоставлю»
-Тебе может быть страшно все изменить, открыть в себе что-то, но ты не думай. Не думай сейчас. Все пройдет, образуется. Как-нибудь.
-Ага, без моего участия!
-иногда участие человека действительно не нужно, чтобы его жизнь изменилась, - подтвердил Сковер серьезно. – Я к тому, Эда, что ты…попробуй пока на деле сосредоточиться. Сегодня у Лагота прогулка по городу небольшая, будет куча народа, все в свите – он не заговорит с тобою даже, верней всего больше.
«Не до того ему, он будет оглядывать скорые свои владения…скорые и недолгие»
-А назавтра назначен совет! Совет и все кончится.
«Для нас так точно… в любом раскладе»
-Ты прав, Сковер, нельзя пока расклеиваться, - Эда тяжело встала, ведь подъем – начало нового рабочего часа. – Знаешь, спасибо. Я знаю, мы с тобой редко работали, но ты хороший друг.
Эда направилась торопливо к выходу из залы, сама словно бы напуганная своими словами. Но на деле – надо было торопиться, ведь если сегодня Лагот и король на прогулках по столице, то надо удостовериться что все в порядке.
Сковер печально глядел ей в след и точно убеждался в том, что она должна выжить. Слишком молодая, слишком запутавшаяся, не нашедшая себя – такие люди нужны будут новому миру. Сковер догадывался, что герцогу Лаготу не удержать трона, он слышал от Альбера опасные идеи и верил, что они начнут воплощаться совсем скоро и кончится время королей! А тогда – власть у народа, и только народ определяет свой путь, не завися от дурного настроения тех, кто стоит выше него.
Часть 25
-Мэтт, вам так сложно явиться вовремя? – в ночной тишине негромкий голос жреца Кенота, усиленный многократно большой молитвенной залой не оставил бы равнодушным никого, невольно вогнал бы в трепет последнего праведника, что же до Мэтта…
То он только усмехнулся. На помощь пришел ожидавший тут же Сковер:
-Жрец, сегодня герцог Лагот пожелал совершить более долгую прогулку, чем о том планировалось. Мэтта задержали дела.
-Да нет, - развязно отвтеил он, - я просто заблудился.
-Редко ходите в молитвенную залу! – мгновенно упрекнул его Кенот. – Вы, дознаватели, вообще не так часто появляетесь перед оком Луала и каетесь в грехах.
-А мы безгрешны, - Мэтта не оставляла развязность, усиленная внутренней его тревогой, - мы же – ангелы закона и справедливости.
-Мэтт, закрой рот! – посоветовал Сковер. – Кенот, ты тоже, будь другом, не провоцируй нашего брата. Прекрати протаскивать всякие законы в совет, да указывать нам! У тебя свое начальство, где-то там, в чертогах небесных, а у нас – на земле. Мы друг друга не поймем, но работать мы способны. Более того – должны.
Кенот тяжело взглянул на Сковера, укрепляя того в мысли, что надо с этим обнаглевшим скопищем жрецов и, конечно же, Кенотом, разделаться в рекордно короткие сроки. Но заговорил Кенот вполне миролюбиво:
-Мне только душ ваших жаль! Но прежде, чем обсудим последние приготовления наши, я напомню вам о безопасности…
-Кто бы говорил! – это не выдержал уже Сковер, - ты сам за пиром, в честь прибытия Лагота, вел себя настолько подозрительно, что даже Гилот понял, что ты хочешь перемолвиться с ним словом!
-Что? – Мэтт с ужасом взглянул на Сковера – ему это не было известно.
-То, - ехидно продолжил дознаватель, - Кенот, мы же договорились, что никаких лишних контактов и сообщений! Да, дело почти свершено, но любой просчет и полетели головы наши с плеч. Тебя, конечно, в чертогах Луала и девяти рыцарей его ждет благая вечность, но, поверь, Гилот последние дни отравит, если догадается.
-А он догадался?- живо спросил Мэтт.
-Нет, - успокоил Сковер. – Почуял неладное, но повода нет. Заставил Эду увести Лагота прочь, прежде чем Кенот к нему подобрался.
-А почему Эду?
-Эда ваша – наглая девка! – Кенот не стал даже скрываться. – Она смеет говорить со мной, жрецом Луала и девяти рыцарей его так, словно я преступник.
-Так ты и есть преступник, - Сковер развел руками, - ты – заговорщик. она не знает этого, но, видимо, чувствует…
-Я напоминаю, - легко перекрыл его фразу Кенот, и голос его зазвучал чуть громче и, отражаясь от стен молитвенной залы, усиливался, вдавливая, - напоминаю, что без меня вы бы не смогли даже собраться. Вам не хватило бы мозгов! Вам всем.
-Твоя заслуга положила начало, - не стал спорить Сковер, - но не приписывай себе успех, особенно, когда все не закончено.
-Если вы собираетесь всю ночь здесь выяснять, кто и чего достиг, то я пошел – мне рано вставать, - Мэтт сунул руки в карманы плаща.
Сковер и Кенот, не сговариваясь, взглянули на него и обрушились:
-А тебе, Мэтт, лучше не лезть.
-Мне? – Мэтт даже побелел от гнева. Он вытащил руки из карманов, и угрожающе сжались его пальцы в кулаки. – Мне, не лезть? Да не будь меня, вас бы уже поймали! Ты, Сковер, на своих улицах допустил, чтобы Двэйн вылез и так невовремя, а ты, Кенот…
-Тихо-тихо, - напомнил Сковер, - погорячились, бывает. Давайте сначала! Мы делаем одно дело.
Мэтт тяжело дышал. Он оборвал себя на полуслове, заставил себя замолчать, но Сковер и Кенот точно понимали, что эта тема еще всплывет обязательно и сейчас, только затормозившись, даст развитие куда большее и опасное, чем сейчас.
-С начала! ну же? – миролюбиво предложил Сковер, - до того, как все изменится, осталось совсем немного, неужели мы не сможем продержаться без колкостей и ехидства по отношению друг к другу всего-то…
-Я просто не хочу, чтобы мои заслуги забывались, - выдавил из себя Мэтт, разжимая кулаки.
-Ничьи заслуги не должны забываться, - наставительно поправил Кенот. – И тот, кто сделал больше, все-таки, имеет больше прав.
-Больше отмалчивался и занимался бумажками, пока другие рисковали открыто? – Мэтт был бледен. Его лицо обратилось маской издевательского почтения, и только глаза – горящий взгляд выдавал его истинные чувства, и этот гнев.
Гнев, продиктованный вечной второй ролью. Гнев, вызванный тем, что даже в часы решительного действия, ему не удастся подняться слишком уж высоко, потому что есть, на этих вершинах, фигуры куда более устойчивые и тяжелые в своей непоколебимой мраморности заслуг.
