Цепеш в холодном, опасном бешенстве. Он зол, но холодность рассудка не утрачена. Ему надо подумать, побыть со своими мыслями и оправдать уже готовое решение.
Цепеш.
Заключали мы добрый мир,
А свидетель – небо нам!
И тот, кто его осквернил,
Приравняется к врагам.
Стороною пошли, чести нет,
Думали – расплата далека,
Но мне свидетелем свет:
Будет меч вам да зола!
Сминает лист с именами, отшвыривает его.
Если стали вы мне врагами,
То врагами в земли путь,
Ведь осквернёнными делами
Бытие не пошатнуть!
Советы ваши –
Злая чаша.
Я биться буду за своё,
Пусть пирует вороньё!
А назвавши вас врагами,
Я войной пройду над вами…
Цепеш решился. Никаких сомнений в нём нет, спускать подосланного убийцу невозможно, да и шёпоты, тени – он уже давно подозревает.
Отозвавшись на мысли хозяина, в покоях появляется Блез, появляется тенью. Цепеш кивком головы указывает ему на стол, Блез покорно садится, достаёт чернила, лист… он ждал решения господаря.
Сцена 2.5 «Последнее письмо»
Цепеш бродит по покоям, надиктовывая письмо. Он не мечется, он взвешивает слова, Блез записывает аккуратно, неспешно, не прерывая его размышлений.
Цепеш.
Пиши им верно, твёрдо пиши,
Чтобы знали – мы не спешим,
А волю свою изрекаем:
Последнее письмо! Остерегаем!
Застывает у окна. Вид, далёкий вид будущего видит он в этом окне. Но будущего нет, если будет шататься настоящее.
Покайтесь! Склоните колени,
Вы, ничтожные вражьи тени!
Вы заслужили урок –
Моё письмо – остерёг!
Я предупреждал вас и не стану
Умолять о мире кровь.
Упреждал, что я достану,
Всё низвергну снова, вновь!
С неохотой отрывается от окна, чтобы больше не отвлекать своих мыслей и не размышлять о туманной будущем, снова начинает ходить. Но это не метания, это поступь решимости и ещё беспощадности.
Лживой памяти все клятвы,
Добродетель вам ничто,
Договор вам впился ядом,
Не стерпели вы его!
Я по краям земель пойду,
Дружно-вражии они.
Встречу и огнём возьму,
Утоплю врагов в крови!
Блез торопливо записывает, он очень старается успеть за мыслями Цепеша.
Никакого послабления –
Всё на благо, для народа!
Ни к чему плодить сомнения,
Да мутить речную воду.
Мои друзья, мои враги –
Заслужили вы урок.
Будет кровь – жадны мечи.
Письмо – последний остерёг!
Блез заканчивает писать, подышав на письмо, он протягивает его Цепешу, тот пробегает его глазами, перечитывает, но остаётся довольным. Цепеш возвращает письмо Блезу, тот убегает с ним прочь – отправлять.
Цепеш остаётся в одиночестве.
Конец второго действия.
Действие третье.
Сцена 3.1 «Брашов и Сибиу, Кастенхольц, Ноудорф»
Поле недавнего сражения. Среди тел, обломков от мечей, телег и дымящихся кострищ бредут Солдаты. Это люди Цепеша, и они одержали победу. Среди трупов находят ещё живые тела, находят раненых, вытаскивают их – мучения для заговорщиков и земель этих самых заговорщиков ещё не закончены. Солдаты усталы, но в них есть гордость за победу и некоторое снисхождение к тем, кого они вытаскивают из тряпья или груды тел, канавок, из-под телег...
Солдаты.
Брашов и Сибиу,
Кастенхольц и Ноудорф
Познали мести силу,
И тяжесть грехов.
Под проходом мечей и щитов,
Огня и злого ожидания,
Молили, не жалея добрых слов,
Но ответ один – страдание!
Вдалеке виден шатёр Цепеша. Сам Цепеш читает какие-то бумаги и переговаривается с парой-тройкой своих военачальников, Блез, разумеется, держится тут же, рядом.
И кто злое сплёл – тому пламя,
Кто вину избрал – тому и смерть!
Кровью умыто наше знамя,
Но не наша содрогнулась твердь!
Иногда среди раненых попадаются такие, что Солдаты применяют то особенное, граничащее с варварством – циничное милосердие и докалывают врага.
Хольцменген и Бренндорф,
Весь гордый Бурценланд –
Знай же: кто пригрел врагов,
Не меньше врага виноват!
Стоном и кровью,
Огнём и болью,
Острым мечом –
По землям врагом идём!
Где-то вдалеке видно, как ещё один отряд Солдат-победителей подгоняет к полю недавнего сражения местных, пригревших врагов. В толпе местных мужчины, старики, женщины и дети. Участь всех будет одинакова, но позже, когда будут решены дипломатические вопросы.
Брашов и Сибиу,
Кастенхольц, Ноудорф,
Свои выставляют силы,
Но им не хватит клинков!
Хольцменген и Бренндорф,
Весь гордый Бурценланд,
Тот, кто пригрел врагов,
Сам называется враг!
Отряд Солдат, ведущий местных, сходится со своими собратьями на поле. Всё смешивается в единый ужасный звук: плач женщин, детей, вздохи и проклятия, ликование, лязг мечей, хрипы…
Стоном и кровью,
Пожаром и болью,
Беспощадным мечом –
По землям идём!
Местных оттесняют в сторону, чтобы не мешались – и до них черёд дойдёт! А пока Солдаты поздравляют друг друга, хвалятся подвигами, кто-то из них, как гонец, спешит к Господарю.
Сцена 3.2 «Слухами полнится…»
Шатёр Цепеша. Сам Цепеш лежит, у него, очевидно, болит голова. Блез виновато топчется рядом, подавая ему то воду, то вино. За шатром слышен шум Солдат – им весело и они пьяны.
Блез.
Это слухи, господарь!
Всё слухи!
К чему тревога?
Цепеш (в редком для себя открытом раздражении).
Тебе велено – читай!
Рассказывай, тая совсем немного!
Армии идут мои
По кускам чужой земли,
Неужели не говорят
Про меня? где слов всех яд?
Блез вздыхает. Слухов про Господаря много было ещё и до похода. Сам Блез не горит желанием их озвучивать, но приказ есть приказ…
Блез.
Что ж, воля твоя, Господарь!
Я повинуюсь, но жаль
Мне тревоги твоей на это.
Всё слухи! Они сживают со света,
Злые слухи идут по земле:
Мол, отдал душу сатане…
Цепеш садится на своём ложе, но Блез, повинуясь его знаку, продолжает.
Говорят, твоё сердце черно,
Что пьёшь ты невинную кровь,
Говорят – ты есть зло,
Что победило Божью любовь.
Шепчут: невинную плоть поглощаешь,
Ты – людоед, кровопийца и зверь,
Насильник, не знавший надежды рая,
Проклятый миром и небом людей…
Всё одно, Господарь!
Цепеш не выдерживает, хохочет. Ему смешно от нелепых, одинаковых от земли к земли обвинений, от их постоянства и абсурда. Блез подаёт ему вина.
Цепеш.
От слухов смеюсь, пусть надо молчать.
Но где на всё это времени взять?
Смешно до смерти…
Серьёзнеет.
Что ж, ступай.
Блез кланяется и удаляется, спешно и быстро, как полагается хорошему слуге. Цепеш снова один.
Сцена 3.3 «Смешно»
Цепеш обдумывает услышанные про себя слухи.
Цепеш.
Смешно – увёртки да обвинения,
Тошно – вокруг лукавство устремлений,
Они ждут, когда я ослабею,
Чтобы ловко низвергнуть меня.
Но я сильнее, я всегда сильнее!
Я грехи не скрываю от дня.
Снова ложится. Головная боль мучает его, не даёт ни покоя, ни сна. Вино не помогает забыться.
Я не боюсь их слухов и лиц,
Только смешно от обвинений.
Тошно от лукавых устремлений,
Не знающих границ.
Но я сильнее, я всегда сильнее
Их злости, стыда и беспечности.
Они ждут, когда я ослабею,
Но я не верю в пепел вечности!
Не найдя покоя снова садится на постели, потом встаёт, ходит, прислушивается к звукам у шатра, садится писать – он не знает кому и когда, но пишет в будущее, которому желает объяснить свои поступки, определённые им самим как вынужденная добродетель.
Сцена 3.4 «Тогда»
Цепеш пишет. Может быть себе, может быть и в будущее, которое отчаянно желает предвидеть.
Цепеш.
Смерть рядом, близка всегда,
Нельзя быть подле и не знать,
Не думать о сходе в «тогда»,
Скорый исход отрицать.
Она развернёт взгляд, полный льда,
В сторону того, чей вышел срок,
И наступит страшное «тогда»,
И придёт, смеясь, последний рок…
Перестаёт писать, прислушивается к шуму, но вскоре снова берётся за перо, правда, прежде выпивает ещё вина.
Она увидит и узнает,
Позовёт и всех их, и меня.
Смерть рядом – горло хватает,
И уже не вырвусь я.
Но что после будет?
Что настанет в «тогда?»
Будут ли властолюбивые судьи,
Или хуже того – пустота?
Перестаёт писать, откладывает лист в сторону. Сейчас это кажется ему лишним, лишние мысли!
Хмарь кончается, сходит в смерть,
Но память живёт, день зная.
И пока ещё есть эта твердь,
Она среди живых блуждает…
Память… за что мне навек она?
А интерес до срока не познать.
Что же наступит после «тогда»,
Которое нет сил отрицать?
Рвёт лист в клочья. Это лишнее. Это только его мысли.
Сцена 3.5 «Чернила и кровь»
К лагерю Цепеша приближаются гонцы. Это уцелевшие, желающие резкого и вечного перемирия. Гонцов встречают смешками, но те держатся ровно и выставляют вперёд тяжёлый свиток – умоление о мире.
Писари Цепеша, ожидающие гонцов заняты размышлениями, которые доступны одним только Писарям, знающим содержание приказов, тайных писем, разного рода именных списков.
Писари.
Чернила и кровь,
Мечом и пером –
Утверждается вновь,
Что добыто огнём.
Жизнь спешит, жизнь доносит,
Кроваво-чёрные пятна плывут.
Жизнь роняет, тут же превозносит,
В чернилах и милость, и суд.
Кто-то из прислужников отлучается за Цепешом. Гонцы уже близко, их встречают смешками, но Гонцы держатся ровно, с достоинством – они унижены, но они надеются договориться.
От чего, от чего же за века
Ушло больше всего людей?
От меча, или от пера?
Чернила не знали смертей!
Появляется Цепеш. Он спокоен, собран и готов принимать Гонцов.
Чернила и кровь,
Мечом и пером.
Утверждается вновь,
Что добыто огнём.
Чернила и кровь,
Кровь и чернила…
В них смерть и любовь,
Слабость и сила.
Гонцов оглядывают, отнимают у них мечи, кинжалы, потом подталкивают к Цепешу, и Гонцы падают на колени. Писари смыкаются плотнее, любопытствующие Солдаты да военачальники тут же, рядом – всем интересен итог военной победы.
Сцена 3.6 «Да…»
Цепешу торжественно передают мирные предложения, Цепеш прочитывает их безо всякого удивления, с некоторой усталостью и смешком – он ничего другого и не ждал. Гонцы ждут своей участи, стараясь не смотреть ни на местных, согнанных сюда же, ни на уже собранные погребальные костры… они проиграли, их хозяева, их господари проиграли, и теперь Цепеш властен решить их судьбу как угодно.
Цепеш делает знак, и Гонцам можно обратиться к нему. Договор Цепеша, во всяком случае, в бумажном своём виде, не интересует. Сейчас ему важны лица, живые души и тела.
Гонцы.
Господарь! Прими наши слова,
Наши почести, дары, смирение…
Цепешу подносят сундуки. Он на них даже не смотрит, делает знак оглядеть их содержимое Блезу и ближнему окружению. Окружение и Блез довольны.
Гордыня напрасная сломлена,
Мы стоим на коленях.
Цепеш.
Я принимаю то право,
Что вы преподносите мне.
Щёлкает пальцами, перед ним последовательно разворачивают договор, Цепеш обращается к отдельным выдержкам, но, судя по лицам Гонцов, что-то в них всё-таки меняет, однако, те не в положении торга и молчат.
Идти через Брашов, и Венгрию славой,
Если нужно – искать приют в любой земле.
Гонцы.
Да, прими, господарь!
Всю печать примирения…
Да, мы отступаем на край,
Склоняем колени.
Цепеш доволен, продолжает.
Цепеш.
Да, я стою стеною,
Рубежом за вас устою.
Но нужно будет кровь смешать с солью,
И я вас призову!
Гонцы переглядываются, видимо, Цепеш добавил своё условие.
Гонцы.
Прими нас, господарь, навсегда,
Мы согласны, принимаем, да.
Окружение Цепеша посмеивается – всем нравится эта война, и главное – её итог.
Цепеш.
Да, купцы Брашова, прошу,
Приезжайте, но не ждите пощады.
Я пошлину с вас взыщу,
Это часть уже моей награды.
Сам Цепеш забавляется.
Гонцы.
Слова мы принимаем и молим,
Не желая меча да боли,
Принимаем, отмечая слова,
Открывая смирение.
Да, господарь, на всё наше – Да!
Мы склонили колени…
Цепеш делает им знак подняться. Мир заключён.
Сцена 3.7 «Почти…»
Подавленные, но живые Гонцы возвращаются обратно. Впереди них бредут уцелевшие местные жители, отпущенные Цепешом. Лагерь Цепеша сворачивается. Сам Цепеш уже на коне. Блез наблюдает за всем, качает головой – как и его хозяин он понимает всю недолговечность мира, бесполезность последнего остерёга.
Блез.
Почти мир, почти друзья –
Среди этих слов нет успокоения.
Они лгут, им верить нельзя –
Вытребованному усмирению…
Гонцы отдаляются от лагеря Цепеша, им удалось выхватить кусок перемирия. За это время они снова соберут силы, и…
Гонцы.
Почти мир… он будет недолог,
Обманка и словоблуда.
Смерть свой распростёрла полог,
Время выиграть – уже за чудо!
Блез (взбираясь на своего коня).
Почти мир, почти победа –
Заслуженно! Но грядёт обман.
И новая кровь для света,
И сходящий кровавый туман…
Цепеш уже в пути. Держась чуть впереди, он и сам знает, что так легко всё не закончится. Никогда не заканчивается, но дурная слава липнет к нему, и будущее для него всё также сокрыто.
Цепеш.
Почти мир, почти успокоение.
Перемирия – жалости угода.
Врага надо добить…
Мир строится на устранении,
На том, что другим жестоко,
Иначе земле не жить!
Цепеш со своими солдатами движется в свой замок…
Конец третьего действия.
Действие четвёртое.
Сцена 4.1 «Сны, тяжёлые сны…»
Замок Цепеша. Раннее утро, но Цепеш уже не спит. Кажется, он только что пробудился, и пробудился в явном мучении – метание и переживание, всё те же неотпускающие мысли, настигли его и ночью.
Цепеш.
Снова тяжёлые сны, кошмары,
Когда не щадят ни вино, ни отвары,
Когда грядущее творящего страшней,
Когда в опоре не видишь ты детей…
Цепеш останавливается. Мысль о собственных детях пугает его. Он знает то, что тяжело признать ему как правителю, и как родителю.
Старание в благо, старание в меру,
Но что там дальше? что грянет?
Кто удержит власть и веру,
Во главе земель моих встанет?
Кто прочтёт в поступках моих
Не упрямую жажду наживы?
Кто увидит, что не жалея чужих,
Я укреплял наши силы?
Он идёт к окну. Ему нужен воздух. Ему нужен утренний рассвет.
Кто продолжит мой путь,
Не спутав меня со злом?
И в поступках увидит истины суть?
Мои кошмары… они о том.
Открывает окно резким движением.
Власть увидит, увидит тирана,
Без помыслов поступь узрят!
Будут считать восходы кровавых туманов,
Пошедшие в дело меч, пламя и яд…
За окном нет будущего – утренний туман застилает природу. Цепеш с отвращением закрывает его.
Сцена 4.2 «Кровь не для крови…»
Зала Цепеша. Его ближайшее окружение – знатные семьи, военачальники здесь. Большая часть пришедших, кажется, и вовсе не понимает зачем нужен был этот сбор, да ещё и заметно в ранний час. Но, зная характер Господаря, молчат и покоряются. Цепеш делится с ними своими мыслями, ищет в них поддержку и подтверждение.
Цепеш.
Внимайте мне,
Господарю на этой земле –
Поймите поступь воли:
Кровь не для крови!
Она для опоры.
Собравшиеся удивлены, но изумление быстро проходит. Они внимают.
Нет духа, что сильнее времён,
Страхом союзник скован,
А тот, кто во зло – обречён!
Собравшиеся (явно не понимая Цепеша, но исполнительно и послушно).
Кровь не для крови…
Цепеш (воодушевлённее).
Не уйдёт на поругание,
Не падёт под таяньем времён,
Тот, кто над шеей знает волю,
Кто отнял всякое метание –
Кто в бою не был сражён!
Собравшиеся (послушно).
Она для опоры.
Цепеш (видя исполнительность, но не находя того самого понимания).
Цепеш.
Заключали мы добрый мир,
А свидетель – небо нам!
И тот, кто его осквернил,
Приравняется к врагам.
Стороною пошли, чести нет,
Думали – расплата далека,
Но мне свидетелем свет:
Будет меч вам да зола!
Сминает лист с именами, отшвыривает его.
Если стали вы мне врагами,
То врагами в земли путь,
Ведь осквернёнными делами
Бытие не пошатнуть!
Советы ваши –
Злая чаша.
Я биться буду за своё,
Пусть пирует вороньё!
А назвавши вас врагами,
Я войной пройду над вами…
Цепеш решился. Никаких сомнений в нём нет, спускать подосланного убийцу невозможно, да и шёпоты, тени – он уже давно подозревает.
Отозвавшись на мысли хозяина, в покоях появляется Блез, появляется тенью. Цепеш кивком головы указывает ему на стол, Блез покорно садится, достаёт чернила, лист… он ждал решения господаря.
Сцена 2.5 «Последнее письмо»
Цепеш бродит по покоям, надиктовывая письмо. Он не мечется, он взвешивает слова, Блез записывает аккуратно, неспешно, не прерывая его размышлений.
Цепеш.
Пиши им верно, твёрдо пиши,
Чтобы знали – мы не спешим,
А волю свою изрекаем:
Последнее письмо! Остерегаем!
Застывает у окна. Вид, далёкий вид будущего видит он в этом окне. Но будущего нет, если будет шататься настоящее.
Покайтесь! Склоните колени,
Вы, ничтожные вражьи тени!
Вы заслужили урок –
Моё письмо – остерёг!
Я предупреждал вас и не стану
Умолять о мире кровь.
Упреждал, что я достану,
Всё низвергну снова, вновь!
С неохотой отрывается от окна, чтобы больше не отвлекать своих мыслей и не размышлять о туманной будущем, снова начинает ходить. Но это не метания, это поступь решимости и ещё беспощадности.
Лживой памяти все клятвы,
Добродетель вам ничто,
Договор вам впился ядом,
Не стерпели вы его!
Я по краям земель пойду,
Дружно-вражии они.
Встречу и огнём возьму,
Утоплю врагов в крови!
Блез торопливо записывает, он очень старается успеть за мыслями Цепеша.
Никакого послабления –
Всё на благо, для народа!
Ни к чему плодить сомнения,
Да мутить речную воду.
Мои друзья, мои враги –
Заслужили вы урок.
Будет кровь – жадны мечи.
Письмо – последний остерёг!
Блез заканчивает писать, подышав на письмо, он протягивает его Цепешу, тот пробегает его глазами, перечитывает, но остаётся довольным. Цепеш возвращает письмо Блезу, тот убегает с ним прочь – отправлять.
Цепеш остаётся в одиночестве.
Конец второго действия.
Действие третье.
Сцена 3.1 «Брашов и Сибиу, Кастенхольц, Ноудорф»
Поле недавнего сражения. Среди тел, обломков от мечей, телег и дымящихся кострищ бредут Солдаты. Это люди Цепеша, и они одержали победу. Среди трупов находят ещё живые тела, находят раненых, вытаскивают их – мучения для заговорщиков и земель этих самых заговорщиков ещё не закончены. Солдаты усталы, но в них есть гордость за победу и некоторое снисхождение к тем, кого они вытаскивают из тряпья или груды тел, канавок, из-под телег...
Солдаты.
Брашов и Сибиу,
Кастенхольц и Ноудорф
Познали мести силу,
И тяжесть грехов.
Под проходом мечей и щитов,
Огня и злого ожидания,
Молили, не жалея добрых слов,
Но ответ один – страдание!
Вдалеке виден шатёр Цепеша. Сам Цепеш читает какие-то бумаги и переговаривается с парой-тройкой своих военачальников, Блез, разумеется, держится тут же, рядом.
И кто злое сплёл – тому пламя,
Кто вину избрал – тому и смерть!
Кровью умыто наше знамя,
Но не наша содрогнулась твердь!
Иногда среди раненых попадаются такие, что Солдаты применяют то особенное, граничащее с варварством – циничное милосердие и докалывают врага.
Хольцменген и Бренндорф,
Весь гордый Бурценланд –
Знай же: кто пригрел врагов,
Не меньше врага виноват!
Стоном и кровью,
Огнём и болью,
Острым мечом –
По землям врагом идём!
Где-то вдалеке видно, как ещё один отряд Солдат-победителей подгоняет к полю недавнего сражения местных, пригревших врагов. В толпе местных мужчины, старики, женщины и дети. Участь всех будет одинакова, но позже, когда будут решены дипломатические вопросы.
Брашов и Сибиу,
Кастенхольц, Ноудорф,
Свои выставляют силы,
Но им не хватит клинков!
Хольцменген и Бренндорф,
Весь гордый Бурценланд,
Тот, кто пригрел врагов,
Сам называется враг!
Отряд Солдат, ведущий местных, сходится со своими собратьями на поле. Всё смешивается в единый ужасный звук: плач женщин, детей, вздохи и проклятия, ликование, лязг мечей, хрипы…
Стоном и кровью,
Пожаром и болью,
Беспощадным мечом –
По землям идём!
Местных оттесняют в сторону, чтобы не мешались – и до них черёд дойдёт! А пока Солдаты поздравляют друг друга, хвалятся подвигами, кто-то из них, как гонец, спешит к Господарю.
Сцена 3.2 «Слухами полнится…»
Шатёр Цепеша. Сам Цепеш лежит, у него, очевидно, болит голова. Блез виновато топчется рядом, подавая ему то воду, то вино. За шатром слышен шум Солдат – им весело и они пьяны.
Блез.
Это слухи, господарь!
Всё слухи!
К чему тревога?
Цепеш (в редком для себя открытом раздражении).
Тебе велено – читай!
Рассказывай, тая совсем немного!
Армии идут мои
По кускам чужой земли,
Неужели не говорят
Про меня? где слов всех яд?
Блез вздыхает. Слухов про Господаря много было ещё и до похода. Сам Блез не горит желанием их озвучивать, но приказ есть приказ…
Блез.
Что ж, воля твоя, Господарь!
Я повинуюсь, но жаль
Мне тревоги твоей на это.
Всё слухи! Они сживают со света,
Злые слухи идут по земле:
Мол, отдал душу сатане…
Цепеш садится на своём ложе, но Блез, повинуясь его знаку, продолжает.
Говорят, твоё сердце черно,
Что пьёшь ты невинную кровь,
Говорят – ты есть зло,
Что победило Божью любовь.
Шепчут: невинную плоть поглощаешь,
Ты – людоед, кровопийца и зверь,
Насильник, не знавший надежды рая,
Проклятый миром и небом людей…
Всё одно, Господарь!
Цепеш не выдерживает, хохочет. Ему смешно от нелепых, одинаковых от земли к земли обвинений, от их постоянства и абсурда. Блез подаёт ему вина.
Цепеш.
От слухов смеюсь, пусть надо молчать.
Но где на всё это времени взять?
Смешно до смерти…
Серьёзнеет.
Что ж, ступай.
Блез кланяется и удаляется, спешно и быстро, как полагается хорошему слуге. Цепеш снова один.
Сцена 3.3 «Смешно»
Цепеш обдумывает услышанные про себя слухи.
Цепеш.
Смешно – увёртки да обвинения,
Тошно – вокруг лукавство устремлений,
Они ждут, когда я ослабею,
Чтобы ловко низвергнуть меня.
Но я сильнее, я всегда сильнее!
Я грехи не скрываю от дня.
Снова ложится. Головная боль мучает его, не даёт ни покоя, ни сна. Вино не помогает забыться.
Я не боюсь их слухов и лиц,
Только смешно от обвинений.
Тошно от лукавых устремлений,
Не знающих границ.
Но я сильнее, я всегда сильнее
Их злости, стыда и беспечности.
Они ждут, когда я ослабею,
Но я не верю в пепел вечности!
Не найдя покоя снова садится на постели, потом встаёт, ходит, прислушивается к звукам у шатра, садится писать – он не знает кому и когда, но пишет в будущее, которому желает объяснить свои поступки, определённые им самим как вынужденная добродетель.
Сцена 3.4 «Тогда»
Цепеш пишет. Может быть себе, может быть и в будущее, которое отчаянно желает предвидеть.
Цепеш.
Смерть рядом, близка всегда,
Нельзя быть подле и не знать,
Не думать о сходе в «тогда»,
Скорый исход отрицать.
Она развернёт взгляд, полный льда,
В сторону того, чей вышел срок,
И наступит страшное «тогда»,
И придёт, смеясь, последний рок…
Перестаёт писать, прислушивается к шуму, но вскоре снова берётся за перо, правда, прежде выпивает ещё вина.
Она увидит и узнает,
Позовёт и всех их, и меня.
Смерть рядом – горло хватает,
И уже не вырвусь я.
Но что после будет?
Что настанет в «тогда?»
Будут ли властолюбивые судьи,
Или хуже того – пустота?
Перестаёт писать, откладывает лист в сторону. Сейчас это кажется ему лишним, лишние мысли!
Хмарь кончается, сходит в смерть,
Но память живёт, день зная.
И пока ещё есть эта твердь,
Она среди живых блуждает…
Память… за что мне навек она?
А интерес до срока не познать.
Что же наступит после «тогда»,
Которое нет сил отрицать?
Рвёт лист в клочья. Это лишнее. Это только его мысли.
Сцена 3.5 «Чернила и кровь»
К лагерю Цепеша приближаются гонцы. Это уцелевшие, желающие резкого и вечного перемирия. Гонцов встречают смешками, но те держатся ровно и выставляют вперёд тяжёлый свиток – умоление о мире.
Писари Цепеша, ожидающие гонцов заняты размышлениями, которые доступны одним только Писарям, знающим содержание приказов, тайных писем, разного рода именных списков.
Писари.
Чернила и кровь,
Мечом и пером –
Утверждается вновь,
Что добыто огнём.
Жизнь спешит, жизнь доносит,
Кроваво-чёрные пятна плывут.
Жизнь роняет, тут же превозносит,
В чернилах и милость, и суд.
Кто-то из прислужников отлучается за Цепешом. Гонцы уже близко, их встречают смешками, но Гонцы держатся ровно, с достоинством – они унижены, но они надеются договориться.
От чего, от чего же за века
Ушло больше всего людей?
От меча, или от пера?
Чернила не знали смертей!
Появляется Цепеш. Он спокоен, собран и готов принимать Гонцов.
Чернила и кровь,
Мечом и пером.
Утверждается вновь,
Что добыто огнём.
Чернила и кровь,
Кровь и чернила…
В них смерть и любовь,
Слабость и сила.
Гонцов оглядывают, отнимают у них мечи, кинжалы, потом подталкивают к Цепешу, и Гонцы падают на колени. Писари смыкаются плотнее, любопытствующие Солдаты да военачальники тут же, рядом – всем интересен итог военной победы.
Сцена 3.6 «Да…»
Цепешу торжественно передают мирные предложения, Цепеш прочитывает их безо всякого удивления, с некоторой усталостью и смешком – он ничего другого и не ждал. Гонцы ждут своей участи, стараясь не смотреть ни на местных, согнанных сюда же, ни на уже собранные погребальные костры… они проиграли, их хозяева, их господари проиграли, и теперь Цепеш властен решить их судьбу как угодно.
Цепеш делает знак, и Гонцам можно обратиться к нему. Договор Цепеша, во всяком случае, в бумажном своём виде, не интересует. Сейчас ему важны лица, живые души и тела.
Гонцы.
Господарь! Прими наши слова,
Наши почести, дары, смирение…
Цепешу подносят сундуки. Он на них даже не смотрит, делает знак оглядеть их содержимое Блезу и ближнему окружению. Окружение и Блез довольны.
Гордыня напрасная сломлена,
Мы стоим на коленях.
Цепеш.
Я принимаю то право,
Что вы преподносите мне.
Щёлкает пальцами, перед ним последовательно разворачивают договор, Цепеш обращается к отдельным выдержкам, но, судя по лицам Гонцов, что-то в них всё-таки меняет, однако, те не в положении торга и молчат.
Идти через Брашов, и Венгрию славой,
Если нужно – искать приют в любой земле.
Гонцы.
Да, прими, господарь!
Всю печать примирения…
Да, мы отступаем на край,
Склоняем колени.
Цепеш доволен, продолжает.
Цепеш.
Да, я стою стеною,
Рубежом за вас устою.
Но нужно будет кровь смешать с солью,
И я вас призову!
Гонцы переглядываются, видимо, Цепеш добавил своё условие.
Гонцы.
Прими нас, господарь, навсегда,
Мы согласны, принимаем, да.
Окружение Цепеша посмеивается – всем нравится эта война, и главное – её итог.
Цепеш.
Да, купцы Брашова, прошу,
Приезжайте, но не ждите пощады.
Я пошлину с вас взыщу,
Это часть уже моей награды.
Сам Цепеш забавляется.
Гонцы.
Слова мы принимаем и молим,
Не желая меча да боли,
Принимаем, отмечая слова,
Открывая смирение.
Да, господарь, на всё наше – Да!
Мы склонили колени…
Цепеш делает им знак подняться. Мир заключён.
Сцена 3.7 «Почти…»
Подавленные, но живые Гонцы возвращаются обратно. Впереди них бредут уцелевшие местные жители, отпущенные Цепешом. Лагерь Цепеша сворачивается. Сам Цепеш уже на коне. Блез наблюдает за всем, качает головой – как и его хозяин он понимает всю недолговечность мира, бесполезность последнего остерёга.
Блез.
Почти мир, почти друзья –
Среди этих слов нет успокоения.
Они лгут, им верить нельзя –
Вытребованному усмирению…
Гонцы отдаляются от лагеря Цепеша, им удалось выхватить кусок перемирия. За это время они снова соберут силы, и…
Гонцы.
Почти мир… он будет недолог,
Обманка и словоблуда.
Смерть свой распростёрла полог,
Время выиграть – уже за чудо!
Блез (взбираясь на своего коня).
Почти мир, почти победа –
Заслуженно! Но грядёт обман.
И новая кровь для света,
И сходящий кровавый туман…
Цепеш уже в пути. Держась чуть впереди, он и сам знает, что так легко всё не закончится. Никогда не заканчивается, но дурная слава липнет к нему, и будущее для него всё также сокрыто.
Цепеш.
Почти мир, почти успокоение.
Перемирия – жалости угода.
Врага надо добить…
Мир строится на устранении,
На том, что другим жестоко,
Иначе земле не жить!
Цепеш со своими солдатами движется в свой замок…
Конец третьего действия.
Действие четвёртое.
Сцена 4.1 «Сны, тяжёлые сны…»
Замок Цепеша. Раннее утро, но Цепеш уже не спит. Кажется, он только что пробудился, и пробудился в явном мучении – метание и переживание, всё те же неотпускающие мысли, настигли его и ночью.
Цепеш.
Снова тяжёлые сны, кошмары,
Когда не щадят ни вино, ни отвары,
Когда грядущее творящего страшней,
Когда в опоре не видишь ты детей…
Цепеш останавливается. Мысль о собственных детях пугает его. Он знает то, что тяжело признать ему как правителю, и как родителю.
Старание в благо, старание в меру,
Но что там дальше? что грянет?
Кто удержит власть и веру,
Во главе земель моих встанет?
Кто прочтёт в поступках моих
Не упрямую жажду наживы?
Кто увидит, что не жалея чужих,
Я укреплял наши силы?
Он идёт к окну. Ему нужен воздух. Ему нужен утренний рассвет.
Кто продолжит мой путь,
Не спутав меня со злом?
И в поступках увидит истины суть?
Мои кошмары… они о том.
Открывает окно резким движением.
Власть увидит, увидит тирана,
Без помыслов поступь узрят!
Будут считать восходы кровавых туманов,
Пошедшие в дело меч, пламя и яд…
За окном нет будущего – утренний туман застилает природу. Цепеш с отвращением закрывает его.
Сцена 4.2 «Кровь не для крови…»
Зала Цепеша. Его ближайшее окружение – знатные семьи, военачальники здесь. Большая часть пришедших, кажется, и вовсе не понимает зачем нужен был этот сбор, да ещё и заметно в ранний час. Но, зная характер Господаря, молчат и покоряются. Цепеш делится с ними своими мыслями, ищет в них поддержку и подтверждение.
Цепеш.
Внимайте мне,
Господарю на этой земле –
Поймите поступь воли:
Кровь не для крови!
Она для опоры.
Собравшиеся удивлены, но изумление быстро проходит. Они внимают.
Нет духа, что сильнее времён,
Страхом союзник скован,
А тот, кто во зло – обречён!
Собравшиеся (явно не понимая Цепеша, но исполнительно и послушно).
Кровь не для крови…
Цепеш (воодушевлённее).
Не уйдёт на поругание,
Не падёт под таяньем времён,
Тот, кто над шеей знает волю,
Кто отнял всякое метание –
Кто в бою не был сражён!
Собравшиеся (послушно).
Она для опоры.
Цепеш (видя исполнительность, но не находя того самого понимания).
