-К чему речь о шее твоей? – сдался народ, не умея истолковать фразы его.
-Две короны на голове носить тяжело, а шея моя тонка, как у всякого человека. Ее перерубить, что птице крылом махнуть, и две короны голове не удержать, - отвечал Девятый Рыцарь, без тени смущения на лице своем.
Зашепталась толпа, пытаясь принять решение одно на всех, чтоб всем перед небом ответ держать, чтоб всем перед землею одинаково головы сложить. И вышел вперед Основатель города, и сказал с досадою:
-Прочь ступай, безумец, а впредь не попадайся!»
У Девятого Рыцаря была проблема – он искал смерти и не находил ее. Потеряв родителей, жену, сына, дом и службу у господина, ввязывался во все сомнительные предприятия, и…всегда что-то шло не так. То он проспит сбор грабителей, где обещался быть, то потеряется на пути к убежищу убийц, к которым хотел прибиться, то оскорбит какого-нибудь графа, а тот развеселится и пожалует серебряную монетку из кошеля, то в картах начнет жулить и нарочито попадаться, а ему р-раз… и руку пожмут, ибо игрок напротив тоже шулер и мастерство отметил. А однажды ввязался Девятый рыцарь в драку. Первый начал, разбил глиняный кувшин об голову одного задиры, а тот…
Возьми и мирно поступи! Скрутил Рыцаря, да в бочку с ледяной водой. Бить не стал даже. В конце концов, вступил Девятый рыцарь в военный отряд, и…война к прибытию отряда кончилась.
Смерть избегала! Девятый Рыцарь, устав от безумств, стал искать мира и обрел его в слове Луала. И снова смерть обходила его стороной, задевая сторонников, выкашивая ряды последователей…
Преисполненный чувством вины, Девятый Рыцарь, потеряв однажды шесть учеников своих, попытался принять яд и снова – неудача! Купленный яд оказался зеленым зельем для прочистки желудка. Вот где-то тогда Девятый Рыцарь решил перестать пытаться умереть и умер через полгода, захлебнувшись водою, которую пил, спасаясь от жары.
Однако за заслуги его, за оберег нищих, за устройство сирот, просвещение словом Луала, за долгий путь и лихую доброту Девятый Рыцарь также вошел в чертог своего учителя.
Арахна прочитала главу о жизни Девятого Рыцаря не без удовольствия, хоть и знала все почти дословно. Но приступить к следующей главе ей не удалось, она услышала шаги по лестнице.
По шагам узнался ей Лепен, Регар поднимался совсем бесшумно и бесшумно спускался. Так красться, выдавая себя скрипучими ступеньками, умел только один человек. Арахна думала, что он пройдет к себе, но, не услышав открывающейся двери его комнаты, поняла, что Лепен стоит еще в проходе.
Меньше чем через минуту, в дверь постучали. Арахна не стала отвечать, зная, что без ее ответа он не посмеет войти.
-Ара, - тихо позвал Лепен из-за двери, - ты не хочешь со мной говорить?
Снова нет ответа.
-Ты имеешь на это право. Я не знаю, что случилось со всеми нами, но мы стали другими. Я часто вспоминаю наше веселье, ссоры, обучение и мне хочется туда, в прошлое. С каждым днем все противнее и страшнее смотреть в будущее. Я думал, что все будет так: ворчание Регара, проделки Сколера, твои улыбки…
Арахна отложила книгу в сторону, но не поднялась, чтобы открыть. Напряженно вытянув шею, она слушала, боясь пропустить хоть одно слово.
-Но Сколера больше нет, Регар почти мертв внутри, ты не улыбаешься и все, что я знал, рушится. Я думал, что мы с тобой, мы вдвоем выстоим…против всего удержимся, но, похоже, это не так. Похоже, что я хотел слишком много, и думал, что у меня это есть: друг, будущее, ты…
-Разве я тебе не друг? – не подумав, что решила отмолчаться, выпалила Арахна возмущение.
За дверью Лепен тихо засмеялся:
-Нет, Ара. Ты не друг, ты нечто иное. И нельзя не замечать этого. Хотя, тебе это удалось. Я люблю тебя, считал тебя своей, думал, что ты увидишь мою любовь! Верил. Даже ревновал к Сколеру. Смешно?
Арахна не ответила, сраженная услышанным. Нет, она знала, что люди влюбляются, любят, живут, но не думала, что это случится с нею, с палачом, слугою закона! О какой любви идет речь, если она служит проводником к смерти? Это не для нее. Это что-то для крестьян, горожан, придворных…нет, совсем чужое. Да и к тому же…Лепен? Лепен, которого она знает столько лет? Один из ее двух друзей?
Это было непонятно и холодно. Совершенно ненужное, и надо было ему говорить? Как ей теперь с этим жить?
-Знаю, что смешно, - продолжал Лепен за дверью. – Я думал, что будет как-то легко и просто. Но стоило дознавателям арестовать Сколера, и весь наш мир затрещал по швам. Оказалось, что друг хотел от нас отвернуться, и что ты не нуждаешься во мне так, как я в тебе. Я знаю, что напугал тебя вопросами, своим поведением. Но прости меня за это. Я думал…понимаешь, я думал, что знаю твой мир, всю тебя. А ты вдруг заводишь какие-то тайны, не отвечаешь мне, придумываешь о принце Мирасе… и я теряюсь.
-Не придумываю! – обозлилась Арахна, благоразумно не отвечая на остальное. – Он правда меня подвез до площади. Я хотела взглянуть…я должна была увидеть. Но он проезжал мимо, пригласил в карету, мы немного поговорили. Потом на площади меня толкнула какая-то старуха, дочь которой мы сначала изувечили по приговору, а потом казнили. Она давай мне какие-то проклятия…потом появился уличный бард, который отогнал эту старуху, привел меня к себе. Мы немного выпили травяного сбора и поговорили, пока я не поняла, что он безумец и не ушла.
Теперь пришла очередь Лепена обалдеть. Арахна же, вдруг услышав себя со стороны, поняла опять, что с утра устроила себе какое-то напрасное, досадное, нелогичное приключение, к которым, в общем-то, никогда не тяготела.
И непонятно, во что еще это вылезет, ведь не просто так принц Мирас расспрашивал ее? Вряд ли это была дружеская беседа. И вот за свою честность, за этот разговор Арахна не могла себя простить больше всего.
-Это уже неважно, - Лепен обрел дар речи, решив осмыслить сказанное Арахной позже. Вряд ли он ей поверил, не таким была она человеком, чтобы совершить все это в пределах одного утра. Арахна, впрочем, и сама до недавнего времени думала, что ей чуждо всякое выбивающееся из привычного уклада жизни, происшествие.
-Это уже неважно, - повторил Лепен. – Я чувствую себя так, как будто бы болен. У меня нет жара, лихорадки, но есть непроходящая слабость, туман в сознании. Понимаешь?
Она понимала. Чувствуя то же, но расстроенная к тому же и произошедшим утром, и сказанными неосторожными словами Лепена, Арахна молчала.
-Ара, - позвал Лепен, - выйди ко мне, прошу.
-Зачем? – тихо спросила Арахна и уже громче повторила. – Зачем?
-Поговорим.
-Мы и сейчас говорим, Леп.
-Ара! – он постучал в дверь опять. – Ара, я прошу тебя. Не оставляй меня с моими мыслями. Я люблю тебя…я не могу справиться с этим.
Арахна тихо. Стараясь не выдать своего движения, соскользнула с постели и в одно мгновение оказалась у дверей, но не собиралась открывать. Почуяв какую-то смутную тоску и тревогу, запульсировавшую в горле, она беззвучно задвинула щеколду на дверях. Прежде она никогда не закрывалась на нее. Даже когда ссорилась с Регаром и демонстративно уходила, хлопнув дверью, не задвигала. А тут задвинула. Будто бы эта щеколда могла дать ей еще одну стену!
-Ара…- Лепен не унимался. – Ара, не поступай так со мной.
-Поступать как? – отозвалась она, прислоняясь лбом к холодной двери. Надо успокоиться. Это все только горе. Общее горе. Лепен не ведает, что говорит. Да, так и есть. Никто никого не любит. Так?!
-Так, словно тебе это ничего не значит, - ответил Лепен и что-то новое, страшное и скользкое появилось в его тоне. – Словно я не существую для тебя. Дружба – это взаимно!
-Ты говорил о любви, - напомнила Арахна. – А тут уже невзаимность на каждом шагу. Леп, ты мой друг, но ты сказал то, что я не хотела слышать. от тебя точно. Я не готова к таким словам и обсуждениям. Ты друг мне. Мы вместе становились палачами, вместе жили, учились. Это не любовь. Нет.
-Тебе откуда знать? – Лепен понемногу начал закипать. Она слышала его так четко, что, казалось, двери меж ними нет. – Ты сама не знаешь, чего хочешь в жизни. У тебя нет мыслей о будущем, о жизни. Ты только существуешь так, как тебя несет жизнь. За тебя путь палача выбрал Регар, за тебя…
-А ты решил выбрать за меня остальное? – Арахна тоже повысила голос. У нее дрожали губы, тряслись руки мелкой дрожью. Снова что-то неправильное было перед нею.
-Ара! – он сильно стукнул в дверь ладонью, заставив ее вздрогнуть, - ты не понимаешь, что я хочу только блага для всех нас! Я знаю, что тебе тяжело, выйди ко мне…клянусь, мы пройдем это вместе!
Если Арахна и могла еще выйти до этого момента, то сейчас уже точно нет. Лепен никогда не был таким яростным на ее памяти. Никогда не обрушивался на нее. И его слова никогда еще не были такими страшными.
-Иди отсюда! – крикнула она, пытаясь быть твердой. – Я не хочу с тобой говорить. И видеть тебя тоже!
Ее окрик, казалось, отрезвил Лепена. Он заговорил снова тише, прерывисто, успокаиваясь от всплеска.
-Ладно-ладно, Ара, милая, прости меня. Прости, ладно? Я не хочу тебя пугать или обижать, не держи на меня зла, хорошо?
-Не буду держать, только уйди! Ты меня пугаешь! Прекрати, пожалуйста.
-Я уйду. Только хочу знать, что все хорошо, что ты меня прощаешь. Ладно?
-Прощаю-прощаю, - солгала Арахна, которая хотела больше всего на свете, чтобы Лепен убрался, и готова была сказать все, что ему угодно услышать.
-Хорошо, - Лепен был доволен, - тогда…выйди на минуту. Я хочу увидеть, что ты действительно меня прощаешь. Хочу посмотреть тебе в глаза и не увидеть там ярости.
Арахна скользнула взглядом по щеколде, но только для того, чтобы убедиться, что она закрыта. Сама не понимая, что именно ее так пугает, ведь за дверью был ее друг, а не какой-то там…дознаватель, уличный бард или принц Мирас, она, на всякий случай отошла на шаг от двери.
-Ара?
-Я не хочу. Лепен, иди отсюда. Я не хочу тебя видеть.
-Ты же сказала, что прощаешь?
-А еще я говорю, что не хочу тебя видеть.
-Ара…открой, не надо меня бояться! Я когда-то причинил тебе зло? Я просто не хочу говорить с тобой через дверь. Я итак слишком долго скрывал все свои чувства, чтобы сейчас не иметь возможности высказаться.
-Уходи! – заорала Арахна, не зная сама, что ее так пугает сейчас. Это ведь действительно был Лепен. Всего лишь Лепен!
Она уже даже решила, что совсем спятила, огрызаясь на друга и, может быть, подумала бы даже открыть дверь, как вдруг Лепен с силой треснул по двери и она вздрогнула вместе с Арахной.
-Открой эту чертову дверь! – проревел Лепен, и Арахну отбросило к постели. Тело затрясло от ужаса, который она не была в состоянии объяснить, как и безумство Лепена.
-Открой. Эту. Чертову. Дверь! – каждое слово сопровождалось треском. Арахна сползла с постели, не находя сил от ужаса даже встать и, оказавшись спиной у стены, вскрикнула и закрыла голову руками, как будто бы удары эти были не по двери, а по ней.
Лепен, услышав ее вскрик, перестал молотить несчастную преграду, а снова тихо постучал и позвал:
-Ара, ты чего? Миленькая... ну открой мне. Я ничего не сделаю. Я только поговорить хочу. Без преград. Чтобы видеть тебя. А?
Арахна плакала, зажимая рот ладонью, чтобы не воспроизвести лишнего звука.
-Ара, ты же не думаешь, что я тебя могу обидеть? – продолжал увещевать Лепен за дверью и от этого увещевания и ласкового приторного тона ей было еще страшнее, чем от его воплей. – Ара, я же люблю тебя…давно уже любил. Я ревновал тебя к Сколеру, смешно, правда?
Арахне давно уже не было смешно. Очень давно. Зубы мелко-мелко стучали, пальцы не слушались, тело как одеревенело. Все походило на бред, бесконечный кошмар, только вот очнуться она не могла.
-Ара…- ей показалось, что Лепен совсем рядом, шепот его у нее в ушах отозвался страхом, и в желудке что-то перевернулось, к горлу подкатила тошнота. – Ара, если ты не откроешь, я сломаю эту чертову дверь, и мы все равно поговорим с тобою. Я просто хочу чувствовать себя нужным, целым…понимаешь?
Она и понимала, и нет. то есть, в целом, причины его состояния Арахна, конечно, понимала бы, если бы подумала о них. но все остальное вызывало больше ужаса, чем сочувствия к Лепену.
-Пусть все не будет так, как прежде, но…
Внизу громко хлопнула входная дверь, заставляя Арахну содрогнуться. Затем она осознала, услышав два мужских голоса, один из которых был голосом Регара, а другой – знакомым, но не было времени вспоминать, что Арахна не один на один в мире с Лепеном. Это придало ей сил. Она встала, держась за стену, и сразу опустилась назад на пол, потому что ноги дрожали, отказываясь слушаться.
Регар что-то произнес. Арахна не разобрала что именно, но догадалась примерно по ответу Лепена, ненавистного сейчас Лепена:
-Всё хорошо…просто она тоскует. Заперлась у себя, а я пытаюсь с ней поговорить.
При этом голос его был таким же, как и всегда, тревожно-почтительный тон, в котором нельзя было угадать ничего, что нанесло бы такую тревогу и страх Арахне.
-Заперлась? – спросил Регар через минуту совсем четко и близко, видимо, бесшумно поднялся по лестнице.
-Да, - с недовольством ответил Лепен. – Совсем не хочет выходить…я уж пытался ее уговорить, но она как обезумела!
-Ара? – позвал Регар, дернув одновременно за ручку. Дверь не поддалась. – Ара, ты там?
-Д…да. – Арахна разрыдалась от облегчения. Регар был рядом. Подобно тому, как рыдала она маленькой от темноты, так и сейчас разрыдалась. Регар утешал ее тогда, приходил, разбуженный и сейчас он был рядом, а значит, все будет хорошо.
Регар негромко, но, не скрывая ярости, сказал:
-Лепен, пошел отсюда.
-Я только…
-Я сказал, чтобы ты шел отсюда. Эмис, это твой коллега, помоги ему спуститься.
Снова смутно знакомый голос радостно что-то забалагурил, и имя отозвалось почти в пульсирующем сознании Арахны, но она напряженно вслушивалась в скрип ступенек.
-Ара, ты впустишь меня? – спросил Регар через мгновение. – Он ушел. Он внизу. Пожалуйста, Ара, открой. Зайду только я.
Она заставила себя встать и дойти. Открывая же дверь, отошла в сторону и даже отвернулась, закрывая заплаканное и распухшее лицо руками.
Регар зашел один. Войдя, он закрыл за собою дверь обратно на щеколду и нерешительно коснулся плеча своей воспитанницы.
-Расскажи мне, - попросил он. – Что Лепен сделал?
Напугал…напугал словами о любви, о разрушении своей целостности. И разрушил заодно что-то между ними окончательно, Арахна понимала, что в ней нет больше желания к разговору с Лепеном или вообще встрече с ним. Возможно, это пройдет, но сейчас – важно ведь то, что именно сейчас!
Она понимала и то, что у него боль. Но она носила свою боль в себе, творя вещи вокруг себя, которые, обернувшись дурно, могли задеть лишь ее, но зачем Лепен так поступил? Что он сделал именно, Арахне трудно было сказать и осознать, но она точно была уверена в том, что произошло что-то непоправимое. Прежде она легко могла поделиться тайнами (наивными, легкими) со Сколером и Лепеном, а теперь? Теперь один мертв, а другой стал жутким.
-Расскажи мне, - попросил Регар, встревоженный ее состоянием.
-Где ты был? - отозвалась Арахна. Регар всегда появлялся, когда был нужнее всего, так где он был сейчас?
-Искал нового палача и нашел, - ответил он, - а вот что произошло с тобой, и где ты была?
-Две короны на голове носить тяжело, а шея моя тонка, как у всякого человека. Ее перерубить, что птице крылом махнуть, и две короны голове не удержать, - отвечал Девятый Рыцарь, без тени смущения на лице своем.
Зашепталась толпа, пытаясь принять решение одно на всех, чтоб всем перед небом ответ держать, чтоб всем перед землею одинаково головы сложить. И вышел вперед Основатель города, и сказал с досадою:
-Прочь ступай, безумец, а впредь не попадайся!»
У Девятого Рыцаря была проблема – он искал смерти и не находил ее. Потеряв родителей, жену, сына, дом и службу у господина, ввязывался во все сомнительные предприятия, и…всегда что-то шло не так. То он проспит сбор грабителей, где обещался быть, то потеряется на пути к убежищу убийц, к которым хотел прибиться, то оскорбит какого-нибудь графа, а тот развеселится и пожалует серебряную монетку из кошеля, то в картах начнет жулить и нарочито попадаться, а ему р-раз… и руку пожмут, ибо игрок напротив тоже шулер и мастерство отметил. А однажды ввязался Девятый рыцарь в драку. Первый начал, разбил глиняный кувшин об голову одного задиры, а тот…
Возьми и мирно поступи! Скрутил Рыцаря, да в бочку с ледяной водой. Бить не стал даже. В конце концов, вступил Девятый рыцарь в военный отряд, и…война к прибытию отряда кончилась.
Смерть избегала! Девятый Рыцарь, устав от безумств, стал искать мира и обрел его в слове Луала. И снова смерть обходила его стороной, задевая сторонников, выкашивая ряды последователей…
Преисполненный чувством вины, Девятый Рыцарь, потеряв однажды шесть учеников своих, попытался принять яд и снова – неудача! Купленный яд оказался зеленым зельем для прочистки желудка. Вот где-то тогда Девятый Рыцарь решил перестать пытаться умереть и умер через полгода, захлебнувшись водою, которую пил, спасаясь от жары.
Однако за заслуги его, за оберег нищих, за устройство сирот, просвещение словом Луала, за долгий путь и лихую доброту Девятый Рыцарь также вошел в чертог своего учителя.
Арахна прочитала главу о жизни Девятого Рыцаря не без удовольствия, хоть и знала все почти дословно. Но приступить к следующей главе ей не удалось, она услышала шаги по лестнице.
По шагам узнался ей Лепен, Регар поднимался совсем бесшумно и бесшумно спускался. Так красться, выдавая себя скрипучими ступеньками, умел только один человек. Арахна думала, что он пройдет к себе, но, не услышав открывающейся двери его комнаты, поняла, что Лепен стоит еще в проходе.
Меньше чем через минуту, в дверь постучали. Арахна не стала отвечать, зная, что без ее ответа он не посмеет войти.
-Ара, - тихо позвал Лепен из-за двери, - ты не хочешь со мной говорить?
Снова нет ответа.
-Ты имеешь на это право. Я не знаю, что случилось со всеми нами, но мы стали другими. Я часто вспоминаю наше веселье, ссоры, обучение и мне хочется туда, в прошлое. С каждым днем все противнее и страшнее смотреть в будущее. Я думал, что все будет так: ворчание Регара, проделки Сколера, твои улыбки…
Арахна отложила книгу в сторону, но не поднялась, чтобы открыть. Напряженно вытянув шею, она слушала, боясь пропустить хоть одно слово.
-Но Сколера больше нет, Регар почти мертв внутри, ты не улыбаешься и все, что я знал, рушится. Я думал, что мы с тобой, мы вдвоем выстоим…против всего удержимся, но, похоже, это не так. Похоже, что я хотел слишком много, и думал, что у меня это есть: друг, будущее, ты…
-Разве я тебе не друг? – не подумав, что решила отмолчаться, выпалила Арахна возмущение.
За дверью Лепен тихо засмеялся:
-Нет, Ара. Ты не друг, ты нечто иное. И нельзя не замечать этого. Хотя, тебе это удалось. Я люблю тебя, считал тебя своей, думал, что ты увидишь мою любовь! Верил. Даже ревновал к Сколеру. Смешно?
Арахна не ответила, сраженная услышанным. Нет, она знала, что люди влюбляются, любят, живут, но не думала, что это случится с нею, с палачом, слугою закона! О какой любви идет речь, если она служит проводником к смерти? Это не для нее. Это что-то для крестьян, горожан, придворных…нет, совсем чужое. Да и к тому же…Лепен? Лепен, которого она знает столько лет? Один из ее двух друзей?
Это было непонятно и холодно. Совершенно ненужное, и надо было ему говорить? Как ей теперь с этим жить?
-Знаю, что смешно, - продолжал Лепен за дверью. – Я думал, что будет как-то легко и просто. Но стоило дознавателям арестовать Сколера, и весь наш мир затрещал по швам. Оказалось, что друг хотел от нас отвернуться, и что ты не нуждаешься во мне так, как я в тебе. Я знаю, что напугал тебя вопросами, своим поведением. Но прости меня за это. Я думал…понимаешь, я думал, что знаю твой мир, всю тебя. А ты вдруг заводишь какие-то тайны, не отвечаешь мне, придумываешь о принце Мирасе… и я теряюсь.
-Не придумываю! – обозлилась Арахна, благоразумно не отвечая на остальное. – Он правда меня подвез до площади. Я хотела взглянуть…я должна была увидеть. Но он проезжал мимо, пригласил в карету, мы немного поговорили. Потом на площади меня толкнула какая-то старуха, дочь которой мы сначала изувечили по приговору, а потом казнили. Она давай мне какие-то проклятия…потом появился уличный бард, который отогнал эту старуху, привел меня к себе. Мы немного выпили травяного сбора и поговорили, пока я не поняла, что он безумец и не ушла.
Теперь пришла очередь Лепена обалдеть. Арахна же, вдруг услышав себя со стороны, поняла опять, что с утра устроила себе какое-то напрасное, досадное, нелогичное приключение, к которым, в общем-то, никогда не тяготела.
И непонятно, во что еще это вылезет, ведь не просто так принц Мирас расспрашивал ее? Вряд ли это была дружеская беседа. И вот за свою честность, за этот разговор Арахна не могла себя простить больше всего.
-Это уже неважно, - Лепен обрел дар речи, решив осмыслить сказанное Арахной позже. Вряд ли он ей поверил, не таким была она человеком, чтобы совершить все это в пределах одного утра. Арахна, впрочем, и сама до недавнего времени думала, что ей чуждо всякое выбивающееся из привычного уклада жизни, происшествие.
-Это уже неважно, - повторил Лепен. – Я чувствую себя так, как будто бы болен. У меня нет жара, лихорадки, но есть непроходящая слабость, туман в сознании. Понимаешь?
Она понимала. Чувствуя то же, но расстроенная к тому же и произошедшим утром, и сказанными неосторожными словами Лепена, Арахна молчала.
-Ара, - позвал Лепен, - выйди ко мне, прошу.
-Зачем? – тихо спросила Арахна и уже громче повторила. – Зачем?
-Поговорим.
-Мы и сейчас говорим, Леп.
-Ара! – он постучал в дверь опять. – Ара, я прошу тебя. Не оставляй меня с моими мыслями. Я люблю тебя…я не могу справиться с этим.
Арахна тихо. Стараясь не выдать своего движения, соскользнула с постели и в одно мгновение оказалась у дверей, но не собиралась открывать. Почуяв какую-то смутную тоску и тревогу, запульсировавшую в горле, она беззвучно задвинула щеколду на дверях. Прежде она никогда не закрывалась на нее. Даже когда ссорилась с Регаром и демонстративно уходила, хлопнув дверью, не задвигала. А тут задвинула. Будто бы эта щеколда могла дать ей еще одну стену!
-Ара…- Лепен не унимался. – Ара, не поступай так со мной.
-Поступать как? – отозвалась она, прислоняясь лбом к холодной двери. Надо успокоиться. Это все только горе. Общее горе. Лепен не ведает, что говорит. Да, так и есть. Никто никого не любит. Так?!
-Так, словно тебе это ничего не значит, - ответил Лепен и что-то новое, страшное и скользкое появилось в его тоне. – Словно я не существую для тебя. Дружба – это взаимно!
-Ты говорил о любви, - напомнила Арахна. – А тут уже невзаимность на каждом шагу. Леп, ты мой друг, но ты сказал то, что я не хотела слышать. от тебя точно. Я не готова к таким словам и обсуждениям. Ты друг мне. Мы вместе становились палачами, вместе жили, учились. Это не любовь. Нет.
-Тебе откуда знать? – Лепен понемногу начал закипать. Она слышала его так четко, что, казалось, двери меж ними нет. – Ты сама не знаешь, чего хочешь в жизни. У тебя нет мыслей о будущем, о жизни. Ты только существуешь так, как тебя несет жизнь. За тебя путь палача выбрал Регар, за тебя…
-А ты решил выбрать за меня остальное? – Арахна тоже повысила голос. У нее дрожали губы, тряслись руки мелкой дрожью. Снова что-то неправильное было перед нею.
-Ара! – он сильно стукнул в дверь ладонью, заставив ее вздрогнуть, - ты не понимаешь, что я хочу только блага для всех нас! Я знаю, что тебе тяжело, выйди ко мне…клянусь, мы пройдем это вместе!
Если Арахна и могла еще выйти до этого момента, то сейчас уже точно нет. Лепен никогда не был таким яростным на ее памяти. Никогда не обрушивался на нее. И его слова никогда еще не были такими страшными.
-Иди отсюда! – крикнула она, пытаясь быть твердой. – Я не хочу с тобой говорить. И видеть тебя тоже!
Ее окрик, казалось, отрезвил Лепена. Он заговорил снова тише, прерывисто, успокаиваясь от всплеска.
-Ладно-ладно, Ара, милая, прости меня. Прости, ладно? Я не хочу тебя пугать или обижать, не держи на меня зла, хорошо?
-Не буду держать, только уйди! Ты меня пугаешь! Прекрати, пожалуйста.
-Я уйду. Только хочу знать, что все хорошо, что ты меня прощаешь. Ладно?
-Прощаю-прощаю, - солгала Арахна, которая хотела больше всего на свете, чтобы Лепен убрался, и готова была сказать все, что ему угодно услышать.
-Хорошо, - Лепен был доволен, - тогда…выйди на минуту. Я хочу увидеть, что ты действительно меня прощаешь. Хочу посмотреть тебе в глаза и не увидеть там ярости.
Арахна скользнула взглядом по щеколде, но только для того, чтобы убедиться, что она закрыта. Сама не понимая, что именно ее так пугает, ведь за дверью был ее друг, а не какой-то там…дознаватель, уличный бард или принц Мирас, она, на всякий случай отошла на шаг от двери.
-Ара?
-Я не хочу. Лепен, иди отсюда. Я не хочу тебя видеть.
-Ты же сказала, что прощаешь?
-А еще я говорю, что не хочу тебя видеть.
-Ара…открой, не надо меня бояться! Я когда-то причинил тебе зло? Я просто не хочу говорить с тобой через дверь. Я итак слишком долго скрывал все свои чувства, чтобы сейчас не иметь возможности высказаться.
-Уходи! – заорала Арахна, не зная сама, что ее так пугает сейчас. Это ведь действительно был Лепен. Всего лишь Лепен!
Она уже даже решила, что совсем спятила, огрызаясь на друга и, может быть, подумала бы даже открыть дверь, как вдруг Лепен с силой треснул по двери и она вздрогнула вместе с Арахной.
-Открой эту чертову дверь! – проревел Лепен, и Арахну отбросило к постели. Тело затрясло от ужаса, который она не была в состоянии объяснить, как и безумство Лепена.
-Открой. Эту. Чертову. Дверь! – каждое слово сопровождалось треском. Арахна сползла с постели, не находя сил от ужаса даже встать и, оказавшись спиной у стены, вскрикнула и закрыла голову руками, как будто бы удары эти были не по двери, а по ней.
Лепен, услышав ее вскрик, перестал молотить несчастную преграду, а снова тихо постучал и позвал:
-Ара, ты чего? Миленькая... ну открой мне. Я ничего не сделаю. Я только поговорить хочу. Без преград. Чтобы видеть тебя. А?
Арахна плакала, зажимая рот ладонью, чтобы не воспроизвести лишнего звука.
-Ара, ты же не думаешь, что я тебя могу обидеть? – продолжал увещевать Лепен за дверью и от этого увещевания и ласкового приторного тона ей было еще страшнее, чем от его воплей. – Ара, я же люблю тебя…давно уже любил. Я ревновал тебя к Сколеру, смешно, правда?
Арахне давно уже не было смешно. Очень давно. Зубы мелко-мелко стучали, пальцы не слушались, тело как одеревенело. Все походило на бред, бесконечный кошмар, только вот очнуться она не могла.
-Ара…- ей показалось, что Лепен совсем рядом, шепот его у нее в ушах отозвался страхом, и в желудке что-то перевернулось, к горлу подкатила тошнота. – Ара, если ты не откроешь, я сломаю эту чертову дверь, и мы все равно поговорим с тобою. Я просто хочу чувствовать себя нужным, целым…понимаешь?
Она и понимала, и нет. то есть, в целом, причины его состояния Арахна, конечно, понимала бы, если бы подумала о них. но все остальное вызывало больше ужаса, чем сочувствия к Лепену.
-Пусть все не будет так, как прежде, но…
Внизу громко хлопнула входная дверь, заставляя Арахну содрогнуться. Затем она осознала, услышав два мужских голоса, один из которых был голосом Регара, а другой – знакомым, но не было времени вспоминать, что Арахна не один на один в мире с Лепеном. Это придало ей сил. Она встала, держась за стену, и сразу опустилась назад на пол, потому что ноги дрожали, отказываясь слушаться.
Регар что-то произнес. Арахна не разобрала что именно, но догадалась примерно по ответу Лепена, ненавистного сейчас Лепена:
-Всё хорошо…просто она тоскует. Заперлась у себя, а я пытаюсь с ней поговорить.
При этом голос его был таким же, как и всегда, тревожно-почтительный тон, в котором нельзя было угадать ничего, что нанесло бы такую тревогу и страх Арахне.
-Заперлась? – спросил Регар через минуту совсем четко и близко, видимо, бесшумно поднялся по лестнице.
-Да, - с недовольством ответил Лепен. – Совсем не хочет выходить…я уж пытался ее уговорить, но она как обезумела!
-Ара? – позвал Регар, дернув одновременно за ручку. Дверь не поддалась. – Ара, ты там?
-Д…да. – Арахна разрыдалась от облегчения. Регар был рядом. Подобно тому, как рыдала она маленькой от темноты, так и сейчас разрыдалась. Регар утешал ее тогда, приходил, разбуженный и сейчас он был рядом, а значит, все будет хорошо.
Регар негромко, но, не скрывая ярости, сказал:
-Лепен, пошел отсюда.
-Я только…
-Я сказал, чтобы ты шел отсюда. Эмис, это твой коллега, помоги ему спуститься.
Снова смутно знакомый голос радостно что-то забалагурил, и имя отозвалось почти в пульсирующем сознании Арахны, но она напряженно вслушивалась в скрип ступенек.
-Ара, ты впустишь меня? – спросил Регар через мгновение. – Он ушел. Он внизу. Пожалуйста, Ара, открой. Зайду только я.
Она заставила себя встать и дойти. Открывая же дверь, отошла в сторону и даже отвернулась, закрывая заплаканное и распухшее лицо руками.
Регар зашел один. Войдя, он закрыл за собою дверь обратно на щеколду и нерешительно коснулся плеча своей воспитанницы.
-Расскажи мне, - попросил он. – Что Лепен сделал?
Напугал…напугал словами о любви, о разрушении своей целостности. И разрушил заодно что-то между ними окончательно, Арахна понимала, что в ней нет больше желания к разговору с Лепеном или вообще встрече с ним. Возможно, это пройдет, но сейчас – важно ведь то, что именно сейчас!
Она понимала и то, что у него боль. Но она носила свою боль в себе, творя вещи вокруг себя, которые, обернувшись дурно, могли задеть лишь ее, но зачем Лепен так поступил? Что он сделал именно, Арахне трудно было сказать и осознать, но она точно была уверена в том, что произошло что-то непоправимое. Прежде она легко могла поделиться тайнами (наивными, легкими) со Сколером и Лепеном, а теперь? Теперь один мертв, а другой стал жутким.
-Расскажи мне, - попросил Регар, встревоженный ее состоянием.
-Где ты был? - отозвалась Арахна. Регар всегда появлялся, когда был нужнее всего, так где он был сейчас?
-Искал нового палача и нашел, - ответил он, - а вот что произошло с тобой, и где ты была?
