И Мальт скользнул к окну. Ловко, словно ни плащ, ни темнота, ни неудобство спуска не были ему препятствием, он перелез через подоконник, и Арахна услышала, как скрипнула лестница. Одновременно – в коридоре раздался тихий, далекий стук. Благо, Лепен дал время Мальту, колеблясь в своем визите к Арахне.
Арахна, не помня себя, сама рванулась к окну, сжимая зубы (рука еще ныла), закрыла, стараясь не смотреть вниз, но точно отмечая краем глаза скользящую в ночи фигуру, и только успела она сделать это, только смогла перевести дух, как стук повторился.
Арахна притаилась. Свет свечи, зажженной Мальтом, не мог осветить комнату, но она и сама уклонялась в самый темный угол, как будто бы пытаясь остаться тенью. Но Лепен в коридоре долго не желал находиться. Арахна, заслышав его приближающиеся шаги, оббежала взглядом комнату, увидела книжицу, брошенную ей Мальтом, и, не думая особенно, сунула ее за пояс своих брюк, выпустила сверху ночную блузу и попыталась выровнять дыхание.
Когда приближение стало невыносимым, в тот момент, когда уже шаги Лепена были слишком близко, чтобы их игнорировать, Арахна, с гулко бьющимся сердцем, повернулась к окну и стала усиленно изображать, что зашла сюда посмотреть в окно, не более.
Долго ждать не пришлось, но каждое мгновение отдавалось страхом. Стучало в висках, что-то неприятно пульсировало в желудке, ныла рука…
-Ара? – Лепен не звучал сонным.
Арахна изобразила удивление и обернулась, ей было страшно, но в полумраке и благодаря чудовищной памяти, что жила в этой комнате, Лепен смог принять ее страх за смущение.
Он сам вошел, прикрыл за собою дверь. В этой комнате, в этот час пропала всякая его напускная уверенность и всякая ярость. Это место было шагом в прошлое, где все было так, как должно быть.
-Не спится? – спросил очевидное Лепен. – Я тоже не могу.
-Вижу, - Арахна попыталась пройти боком к Лепену, чтобы тот случайно не заметил у нее под блузой очертания прямоугольной книжицы, которая впивалась теперь Арахне в бок. – Ну, спокойной ночи.
-стой! – взмолился Лепен. – Я пришел к тебе…
-Но это не моя комната.
-И ты не открыла.
-Я тебе вообще открывать перестану, - пообещала Арахна. – Спокойной…
-Я больше не хочу ругаться.
Можно подумать, что Арахна хотела или раз за разом начинала первая! нет, она признавала за собою, что далеко не всегда была права и имела право на некоторые замечания, но все-таки считала, что в большей степени вина лежит именно на Лепене.
-Только не с тобой, - продолжил он, - прошу тебя, давай больше не будем? Этот Мальт…плевать на него. На дознавателей! Нам нет дела. Мы палачи. Мы рубим, клеймим и жжем. Мы не судим и не вершим судьбы. Ладно?
Арахна не знала как реагировать. С одной стороны часть ее души желала примирения с Лепеном раз и навсегда, возвращение к тому, как было раньше. С другой – что-то подсказывало ядовитым голосом Арахне, что даже если она сейчас согласится помириться с Лепеном, мир будет недолгим.
-Я устала, - призналась Арахна. Ей по-настоящему хотелось спать. Усталость – физическая и эмоциональная, опустошала всякое сопротивление и заставляла бежать от разговора и любого решения.
-Хорошо, я просто извинюсь, ладно? – Лепен снова не желал отступать. – Лучшая часть моей жизни проходит здесь, в этой Коллегии и ты стала частью этой жизнь, важной частью. Может быть – самой важной, и я не хочу…
-Я просто прощаю, хорошо? – Арахна поморщилась. Рука все еще предательски и подло ныла. – Я все прощаю, только не начинай опять…
«Не начинай опять говорить о своей любви, не начинай снова обвинять в сговоре или связи с Мальтом, вообще – не начинай» будем просто жить, обучать Эмиса и переживать наше горе», - хотела сказать Арахна, но поняла, что у нее не хватит сил для такого трудного высказывания.
Но Лепен знал, о чем она хочет попросить и кивнул, как будто бы услышал все ее мысли. Вернее, часть ее мыслей – все свои мысли даже Арахна слушать отказывалась.
-Я скучаю по Сколеру. Я скучаю по тому, как все было раньше.
Книжица особенно остро впилась в бок Арахны и это привело к определенному содроганию в ее голосе, когда она собралась для ответа:
-Я тоже.
Лепен не видел ее лица в темноте, но решил по голосу, что она плачет. Досадуя на себя, что расстроил, он приблизился, желая обнять и утешить, но Арахна, сообразив, что сейчас в этом объятии Лепен почувствует, вернее всего, дневник Сколера, мягко отстранилась:
-Я…извини. Я к себе.
-Но мир? Да? Между нами мир? – Лепен не стал настаивать на объятии, дорожа хрупкой гармонией.
-Да-да…
Арахна быстро выскользнула в коридор, а затем проскочила к себе. Закрыла дверь на щеколду, сама не зная, зачем она вдруг стала это делать и вытащила из-за пояса тоненькую книжицу, блеснувшую ей обложкой. Арахна не знала, что Сколер ведет дневник. Не дневник палача или личных дел, а настоящий, с записями. Впрочем, сама Арахна тоже такие бралась вести стабильно пару раз за год, и бросала на третий-четвертый день, забывая писать. Зато потом с упоением и твердостью заводила новый и снова бросала…
Сначала она схватилась за книжицу, но так и не раскрыла. Вместо этого, морщась, словно сама книжица продолжала приносить ей боль, Арахна сунула ее под подушку и легла.
«Если Сколер и виноват – я не хочу этого знать», - решила она и, успокоенная таким странным образом, уснула.
Ее никто не разбудил – она проснулась сама и только воззвала к себе в немом отчаянии: за что, Луал? Выходной, а ты не даешь мне отоспаться за все бессонницы и переживания! Будишь так, как будто бы сегодня работа.
Назло Луалу и судьбе Арахна попыталась уснуть снова и потерпела неудачу. Выругалась, встала с постели, привела себя в порядок и спустилась вниз, на завтрак.
Регар был готов к тому, что его палачи с утра будут вести себя подчеркнуто-холодно и вежливо или будут продолжать явную ссору, и ему пришлось удивиться, когда вместо мрачных и злобных палачей своих, он встретил добрую и дружную компанию.
Как будто бы не было ни одной ссоры! Все так, как раньше, как прежде. Лепен мажет бутерброды для Арахны, она о чем-то переговаривается с ним…Сколера, конечно, нет, но Эмис чем-то походит на него. Нет, конечно, Сколера никто не сможет заменить, но все-таки жизнь есть.
Он остановился, чтобы полюбоваться на них и был, конечно же, замечен.
-Регар! – Лепен всеми силами старался сделать вид, что счастлив, хотя и счастья в нем было немного больше, чем вчера. – Ты, кажется, предлагал вчера провести выходной вместе? Выберемся в город или…
-Лучше без меня! – у Регара не было никаких особенных дел, кроме привычных, но он справедливо решил, что молодежь должна повеселиться и наладить отношения между собою лучше. В его присутствии они, конечно, никогда не были скованы, но он понимал, что, будучи представителем старшего поколения и Главою Коллегии, все-таки смущает их.
-Почему? – спросила Арахна невинно. Всеми силами она старалась сделать вид, что ничего не произошло в ее жизни. Ей хотелось обмануть саму себя, но мысли – вязкие и скользкие, возвращались раз за разом к ее же собственной подушке, которая скрывала дневник Сколера, в котором, возможно, она могла многое узнать.
Но как жить потом с этим знанием?
-У меня появились планы, - солгал Регар, любуясь редкой стороной мирного существования.
-Ну…- Эмис подал голос,- тогда приглашаю всех в трактир на городской площади!
-В трактир? – удивился Лепен.
-На городской площади? – одновременно удивилась Арахна.
-Да, в трактир на городской площади, - Эмис не понимал, что их удивило. – Посидим немного, выпьем янтарной медовухи, побродим на ярмарке…
Это все было чужим. Ярмарки, медовуха…не запретное, конечно, но какое-то чужое. Они не ходили прежде на ярмарки просто так, только по поводу. Да и в трактир завалиться, с медовухой…
-Ну вы чего? – расстроился Эмис. – Хорошая же идея!
-Так мы же палачи, - Лепену тоже было не по себе. Раньше они выбирали отдых где-то здесь, на озерах, или в своей Коллегии или в шатании по улицам.
-Так вы не одевайтесь как палачи! – возмутился Эмис. – Что вы, не люди что ли? Нормально все! Подумаешь! Я же не напиться вам предлагаю, а только выпить по бутылочке медовухи.
-Одобряю, - вдруг сказал Регар. – Идите, нечего сидеть здесь…
Он не договорил. В дверь постучали, и что-то было в этом стуке нехорошее, что мгновенно разрушило сказочно-дружелюбную атмосферу, разрушая ее неотвратимо. Палачи, решившие отвлечься от всех своих размышлений и тягот, содрогнулись в странном единении, что-то учуяв.
Регар нахмурился, когда вошел представитель Судейства в своем строгом одеянии. Разумеется, это не мог быть Авис, но Регар на какое-то мгновение представил, что счастье почти возможно, возможно возвращение к прежнему, если сейчас появится Авис.
-Дело, - промолвил представитель и подал свиток Регару. Держался гость нагловато, Авис так вести себя не смел.
-У нашей Коллегии выходной, - напомнил Лепен гостю.
-А я вас не тороплю, - представитель Судейства нехорошо усмехнулся и, дождавшись, когда Регар, обмирая от каждого предчувствия, протянет руку к свитку и возьмет его, повернулся и исчез, не дожидаясь ответа.
Впрочем, выбора у них не было.
Регар негнущимися пальцами развернул лист, уже зная, что встретит, но все равно побледнел.
-Кто? – спросил Лепен свистящим шепотом.
А Арахна, которая также угадывала уже, чье имя значится в бумаге, подошла и взглянула сама, не в силах промолвить и слова. Эмис поежился, когда разом все веселье, пусть и иллюзорное, испарилось, ему не нравилось такое состояние. мрачность пугала его.
Первое имя Арахна даже не сразу сообразила. Оно казалось ей знакомым, но не сразу до нее дошло – почему это имя знакомо, уж слишком взгляд вцепился во второе.
Но она увидела картину целиком, память подсказала ей, кому принадлежит первое имя и тихая ярость, та самая, опасная и неукротимая, помноженная на все произошедшее, подняла в ней голову.
Под стандартной формулировкой о Секции Закона, Коллегии Судейства и именами Луала, на которые опиралась вся земля Мары, было указано:
«Осужденный Тален. Коллегия Дознания. Секция Закона - за недобросовестный труд, сопровождаемый регулярными нарушениями закона, за уничтожение важных архивных данных, мягкость в ведении следствия, снисхождение к преступникам и подтвержденный факт коррупции…»
Строчки как будто бы выбивали в мозгу Арахны. Она не сочувствовала Дознанию, но Тален был не самым плохим, а напротив, особенно на фоне Мальта, лучшим дознавателем. Мягкий, доброжелательный, откровенно готовый на сговор и избежание бюрократии.
«Смертная казнь способом отсечения головы»
А дальше было еще хуже. Арахна увидела раньше, чем осознала имя Ависа. И те же преступления, что у Талена! То же недобросовестное ведение дел, снисхождение к преступникам, коррупция и та же участь – отсечение головы – прилюдная казнь на городской площади.
Что происходило там, за ее спиною, Арахна не знала. Она потеряла контроль над всем, что было вокруг нее и если бы даже сейчас Лепен снова начал говорить ей о своей любви, она бы просто не услышала его.
Оттолкнув Регара, с непонятно откуда взявшимся усердием и скоростью, Арахна вырвалась из ставшей душной Коллегии Палачей. За нею хлопнула дверь: Эмис, Лепен и Регар, зная, что Арахна не в себе, выбежали следом, но она вильнула в сторону, выгадав время для себя, и сократила путь, перепрыгнув через маленький заборчик собственной же Коллегии.
-Арахна! Ара! Стой, безумная! – в таком состоянии она могла вытворить все, что угодно. Не слыша и не видя близких своих людей, Арахна неслась к Коллегии Дознания. Каждый эпизод, связанный с Мальтом вспыхивал в ее мозгу раздражающим ядовитым пятном: она точно знала, кого нужно винить и не собиралась отказывать себе в этом удовольствии, даже если на кону стояла ее собственная жизнь.
-Где Мальт? – крикнула она на дежурного дознавателя еще издалека и тот испугался. Прежде Арахну он видел либо напуганной, либо мрачной, либо злобно-покорной. В яростной злобе ему не доводилось еще ее встретить. А бегущих за нею палачей – тем более.
-Арахна, - Лепен догнал ее первым, попытался развернуть, увлечь за собою, но она, опять же, сильным и рваным движением оттолкнула его в сторону. Эмис решил действовать иначе, и поняв, что сила на глазах у собравшихся из любопытства дознавателей и кое-кого из других Коллегий, ничего хорошего не даст, зашептал ей:
-Арахна, пойдем! Пойдем, ты только хуже сделаешь всем. И себе, и Лепену, и Регару.
Регар же был бледнее самой Арахны. Он не мог допустить, чтобы случилась в его жизни самая страшная потеря, а Арахна, судя по всему, желала откровенно нарваться.
Мальт появился быстро и не был удивлен.
-Арахна? – он увидел ее, перепуганных и нервных палачей, встретил полный ненависти взгляд Лепена и собирающихся любопытных. – ты чего? Кошмар приснился?
Он улыбался. Но в глазах было странное ледяное выражение.
-Ты, - Арахна ткнула пальцем ему в грудь, - ничтожество и сволочь. Ты позоришь не только себя, но и свою Коллегию. Прикрываешься законами, а сам поворачиваешь их на благо только себе.
-Арахна! – Регар бросился к ней и оттащил ее за руку от Мальта. – она не в себе!
-Я – орудие, - Арахна оттолкнула Регара и даже Лепен, который подскочил к ней и попытался сгрести в охапку не стал ей препятствием. – И я клянусь тебе Луалом и Девятью Рыцарями его, что в день, когда ты будешь осужден, я буду первой, кто пожелает обезглавить тебя!
-Становись в очередь, - хмыкнул Мальт. – не переживай, Регар, я вижу, что это просто срыв.
-Пойдем, дура! – Эмис отбросил в сторону всякую вежливость. Он сумел оттащить Арахну подальше и она вдруг поддалась ему, и пошла даже прочь спокойно. Регар не знал, куда смотреть. Ему было страшно взглянуть на Мальта, страшно было смотреть на свою воспитанницу, которая никогда прежде не имела тяги к таким поступкам.
Регару захотелось исчезнуть. Испариться и ничего уже никогда не решать и не разбирать за своими палачами. И ни за кем больше.
Арахна вдруг обернулась и крикнула Мальту:
-Надеюсь, что твой сын останется сиротой!
Это Мальта уже проняло. Регар понял его, наверное, единственный из многих присутствовавших при этой безобразной сцене и испуганно оглянулся на Арахну, понимая, что с ее стороны это уже прямая угроза.
Но Мальт огромным усилием воли заставил себя смолчать. Лепен, прожигавший его все это время взглядом, сказал так тихо, чтобы слышали только ближние:
-Если с ней что-нибудь случится, ни один из Девяти рыцарей тебя не спасет…
После чего развернулся и пошел за обалдевшим от такого скачка настроений Эмисом и Арахной. Регар залепетал что-то невразумительное, пытаясь оправдать всех и правых, и виноватых, обещая разобраться.
Мальт не стал слушать. Гаркнул на дежурного, чтобы тот разгонял зевак и вернулся в свою Коллегию.
Ему самому не хотелось поступать так. Он знал, что Арахна не переживет спокойно уничтожение Ависа, но проклятый судья решил сыграть не на нужной стороне, и влез в неспокойные глубокие воды. Слишком глубокие для слабого умишки… а Арахна дура, что пригрозила ему при стольких свидетелях.
Но Мальту было и жаль ее одновременно с этим. Не так ему все виделось, не так! Но над ним самим висели уже нешуточные грозы и о себе хотелось думать все-таки вперед какой-то девицы.
Арахна, не помня себя, сама рванулась к окну, сжимая зубы (рука еще ныла), закрыла, стараясь не смотреть вниз, но точно отмечая краем глаза скользящую в ночи фигуру, и только успела она сделать это, только смогла перевести дух, как стук повторился.
Арахна притаилась. Свет свечи, зажженной Мальтом, не мог осветить комнату, но она и сама уклонялась в самый темный угол, как будто бы пытаясь остаться тенью. Но Лепен в коридоре долго не желал находиться. Арахна, заслышав его приближающиеся шаги, оббежала взглядом комнату, увидела книжицу, брошенную ей Мальтом, и, не думая особенно, сунула ее за пояс своих брюк, выпустила сверху ночную блузу и попыталась выровнять дыхание.
Когда приближение стало невыносимым, в тот момент, когда уже шаги Лепена были слишком близко, чтобы их игнорировать, Арахна, с гулко бьющимся сердцем, повернулась к окну и стала усиленно изображать, что зашла сюда посмотреть в окно, не более.
Долго ждать не пришлось, но каждое мгновение отдавалось страхом. Стучало в висках, что-то неприятно пульсировало в желудке, ныла рука…
-Ара? – Лепен не звучал сонным.
Арахна изобразила удивление и обернулась, ей было страшно, но в полумраке и благодаря чудовищной памяти, что жила в этой комнате, Лепен смог принять ее страх за смущение.
Он сам вошел, прикрыл за собою дверь. В этой комнате, в этот час пропала всякая его напускная уверенность и всякая ярость. Это место было шагом в прошлое, где все было так, как должно быть.
-Не спится? – спросил очевидное Лепен. – Я тоже не могу.
-Вижу, - Арахна попыталась пройти боком к Лепену, чтобы тот случайно не заметил у нее под блузой очертания прямоугольной книжицы, которая впивалась теперь Арахне в бок. – Ну, спокойной ночи.
-стой! – взмолился Лепен. – Я пришел к тебе…
-Но это не моя комната.
-И ты не открыла.
-Я тебе вообще открывать перестану, - пообещала Арахна. – Спокойной…
-Я больше не хочу ругаться.
Можно подумать, что Арахна хотела или раз за разом начинала первая! нет, она признавала за собою, что далеко не всегда была права и имела право на некоторые замечания, но все-таки считала, что в большей степени вина лежит именно на Лепене.
-Только не с тобой, - продолжил он, - прошу тебя, давай больше не будем? Этот Мальт…плевать на него. На дознавателей! Нам нет дела. Мы палачи. Мы рубим, клеймим и жжем. Мы не судим и не вершим судьбы. Ладно?
Арахна не знала как реагировать. С одной стороны часть ее души желала примирения с Лепеном раз и навсегда, возвращение к тому, как было раньше. С другой – что-то подсказывало ядовитым голосом Арахне, что даже если она сейчас согласится помириться с Лепеном, мир будет недолгим.
-Я устала, - призналась Арахна. Ей по-настоящему хотелось спать. Усталость – физическая и эмоциональная, опустошала всякое сопротивление и заставляла бежать от разговора и любого решения.
-Хорошо, я просто извинюсь, ладно? – Лепен снова не желал отступать. – Лучшая часть моей жизни проходит здесь, в этой Коллегии и ты стала частью этой жизнь, важной частью. Может быть – самой важной, и я не хочу…
-Я просто прощаю, хорошо? – Арахна поморщилась. Рука все еще предательски и подло ныла. – Я все прощаю, только не начинай опять…
«Не начинай опять говорить о своей любви, не начинай снова обвинять в сговоре или связи с Мальтом, вообще – не начинай» будем просто жить, обучать Эмиса и переживать наше горе», - хотела сказать Арахна, но поняла, что у нее не хватит сил для такого трудного высказывания.
Но Лепен знал, о чем она хочет попросить и кивнул, как будто бы услышал все ее мысли. Вернее, часть ее мыслей – все свои мысли даже Арахна слушать отказывалась.
-Я скучаю по Сколеру. Я скучаю по тому, как все было раньше.
Книжица особенно остро впилась в бок Арахны и это привело к определенному содроганию в ее голосе, когда она собралась для ответа:
-Я тоже.
Лепен не видел ее лица в темноте, но решил по голосу, что она плачет. Досадуя на себя, что расстроил, он приблизился, желая обнять и утешить, но Арахна, сообразив, что сейчас в этом объятии Лепен почувствует, вернее всего, дневник Сколера, мягко отстранилась:
-Я…извини. Я к себе.
-Но мир? Да? Между нами мир? – Лепен не стал настаивать на объятии, дорожа хрупкой гармонией.
-Да-да…
Арахна быстро выскользнула в коридор, а затем проскочила к себе. Закрыла дверь на щеколду, сама не зная, зачем она вдруг стала это делать и вытащила из-за пояса тоненькую книжицу, блеснувшую ей обложкой. Арахна не знала, что Сколер ведет дневник. Не дневник палача или личных дел, а настоящий, с записями. Впрочем, сама Арахна тоже такие бралась вести стабильно пару раз за год, и бросала на третий-четвертый день, забывая писать. Зато потом с упоением и твердостью заводила новый и снова бросала…
Сначала она схватилась за книжицу, но так и не раскрыла. Вместо этого, морщась, словно сама книжица продолжала приносить ей боль, Арахна сунула ее под подушку и легла.
«Если Сколер и виноват – я не хочу этого знать», - решила она и, успокоенная таким странным образом, уснула.
Ее никто не разбудил – она проснулась сама и только воззвала к себе в немом отчаянии: за что, Луал? Выходной, а ты не даешь мне отоспаться за все бессонницы и переживания! Будишь так, как будто бы сегодня работа.
Назло Луалу и судьбе Арахна попыталась уснуть снова и потерпела неудачу. Выругалась, встала с постели, привела себя в порядок и спустилась вниз, на завтрак.
Регар был готов к тому, что его палачи с утра будут вести себя подчеркнуто-холодно и вежливо или будут продолжать явную ссору, и ему пришлось удивиться, когда вместо мрачных и злобных палачей своих, он встретил добрую и дружную компанию.
Как будто бы не было ни одной ссоры! Все так, как раньше, как прежде. Лепен мажет бутерброды для Арахны, она о чем-то переговаривается с ним…Сколера, конечно, нет, но Эмис чем-то походит на него. Нет, конечно, Сколера никто не сможет заменить, но все-таки жизнь есть.
Он остановился, чтобы полюбоваться на них и был, конечно же, замечен.
-Регар! – Лепен всеми силами старался сделать вид, что счастлив, хотя и счастья в нем было немного больше, чем вчера. – Ты, кажется, предлагал вчера провести выходной вместе? Выберемся в город или…
-Лучше без меня! – у Регара не было никаких особенных дел, кроме привычных, но он справедливо решил, что молодежь должна повеселиться и наладить отношения между собою лучше. В его присутствии они, конечно, никогда не были скованы, но он понимал, что, будучи представителем старшего поколения и Главою Коллегии, все-таки смущает их.
-Почему? – спросила Арахна невинно. Всеми силами она старалась сделать вид, что ничего не произошло в ее жизни. Ей хотелось обмануть саму себя, но мысли – вязкие и скользкие, возвращались раз за разом к ее же собственной подушке, которая скрывала дневник Сколера, в котором, возможно, она могла многое узнать.
Но как жить потом с этим знанием?
-У меня появились планы, - солгал Регар, любуясь редкой стороной мирного существования.
-Ну…- Эмис подал голос,- тогда приглашаю всех в трактир на городской площади!
-В трактир? – удивился Лепен.
-На городской площади? – одновременно удивилась Арахна.
-Да, в трактир на городской площади, - Эмис не понимал, что их удивило. – Посидим немного, выпьем янтарной медовухи, побродим на ярмарке…
Это все было чужим. Ярмарки, медовуха…не запретное, конечно, но какое-то чужое. Они не ходили прежде на ярмарки просто так, только по поводу. Да и в трактир завалиться, с медовухой…
-Ну вы чего? – расстроился Эмис. – Хорошая же идея!
-Так мы же палачи, - Лепену тоже было не по себе. Раньше они выбирали отдых где-то здесь, на озерах, или в своей Коллегии или в шатании по улицам.
-Так вы не одевайтесь как палачи! – возмутился Эмис. – Что вы, не люди что ли? Нормально все! Подумаешь! Я же не напиться вам предлагаю, а только выпить по бутылочке медовухи.
-Одобряю, - вдруг сказал Регар. – Идите, нечего сидеть здесь…
Он не договорил. В дверь постучали, и что-то было в этом стуке нехорошее, что мгновенно разрушило сказочно-дружелюбную атмосферу, разрушая ее неотвратимо. Палачи, решившие отвлечься от всех своих размышлений и тягот, содрогнулись в странном единении, что-то учуяв.
Регар нахмурился, когда вошел представитель Судейства в своем строгом одеянии. Разумеется, это не мог быть Авис, но Регар на какое-то мгновение представил, что счастье почти возможно, возможно возвращение к прежнему, если сейчас появится Авис.
-Дело, - промолвил представитель и подал свиток Регару. Держался гость нагловато, Авис так вести себя не смел.
-У нашей Коллегии выходной, - напомнил Лепен гостю.
-А я вас не тороплю, - представитель Судейства нехорошо усмехнулся и, дождавшись, когда Регар, обмирая от каждого предчувствия, протянет руку к свитку и возьмет его, повернулся и исчез, не дожидаясь ответа.
Впрочем, выбора у них не было.
Регар негнущимися пальцами развернул лист, уже зная, что встретит, но все равно побледнел.
-Кто? – спросил Лепен свистящим шепотом.
А Арахна, которая также угадывала уже, чье имя значится в бумаге, подошла и взглянула сама, не в силах промолвить и слова. Эмис поежился, когда разом все веселье, пусть и иллюзорное, испарилось, ему не нравилось такое состояние. мрачность пугала его.
Первое имя Арахна даже не сразу сообразила. Оно казалось ей знакомым, но не сразу до нее дошло – почему это имя знакомо, уж слишком взгляд вцепился во второе.
Но она увидела картину целиком, память подсказала ей, кому принадлежит первое имя и тихая ярость, та самая, опасная и неукротимая, помноженная на все произошедшее, подняла в ней голову.
Под стандартной формулировкой о Секции Закона, Коллегии Судейства и именами Луала, на которые опиралась вся земля Мары, было указано:
«Осужденный Тален. Коллегия Дознания. Секция Закона - за недобросовестный труд, сопровождаемый регулярными нарушениями закона, за уничтожение важных архивных данных, мягкость в ведении следствия, снисхождение к преступникам и подтвержденный факт коррупции…»
Строчки как будто бы выбивали в мозгу Арахны. Она не сочувствовала Дознанию, но Тален был не самым плохим, а напротив, особенно на фоне Мальта, лучшим дознавателем. Мягкий, доброжелательный, откровенно готовый на сговор и избежание бюрократии.
«Смертная казнь способом отсечения головы»
А дальше было еще хуже. Арахна увидела раньше, чем осознала имя Ависа. И те же преступления, что у Талена! То же недобросовестное ведение дел, снисхождение к преступникам, коррупция и та же участь – отсечение головы – прилюдная казнь на городской площади.
Что происходило там, за ее спиною, Арахна не знала. Она потеряла контроль над всем, что было вокруг нее и если бы даже сейчас Лепен снова начал говорить ей о своей любви, она бы просто не услышала его.
Оттолкнув Регара, с непонятно откуда взявшимся усердием и скоростью, Арахна вырвалась из ставшей душной Коллегии Палачей. За нею хлопнула дверь: Эмис, Лепен и Регар, зная, что Арахна не в себе, выбежали следом, но она вильнула в сторону, выгадав время для себя, и сократила путь, перепрыгнув через маленький заборчик собственной же Коллегии.
-Арахна! Ара! Стой, безумная! – в таком состоянии она могла вытворить все, что угодно. Не слыша и не видя близких своих людей, Арахна неслась к Коллегии Дознания. Каждый эпизод, связанный с Мальтом вспыхивал в ее мозгу раздражающим ядовитым пятном: она точно знала, кого нужно винить и не собиралась отказывать себе в этом удовольствии, даже если на кону стояла ее собственная жизнь.
-Где Мальт? – крикнула она на дежурного дознавателя еще издалека и тот испугался. Прежде Арахну он видел либо напуганной, либо мрачной, либо злобно-покорной. В яростной злобе ему не доводилось еще ее встретить. А бегущих за нею палачей – тем более.
-Арахна, - Лепен догнал ее первым, попытался развернуть, увлечь за собою, но она, опять же, сильным и рваным движением оттолкнула его в сторону. Эмис решил действовать иначе, и поняв, что сила на глазах у собравшихся из любопытства дознавателей и кое-кого из других Коллегий, ничего хорошего не даст, зашептал ей:
-Арахна, пойдем! Пойдем, ты только хуже сделаешь всем. И себе, и Лепену, и Регару.
Регар же был бледнее самой Арахны. Он не мог допустить, чтобы случилась в его жизни самая страшная потеря, а Арахна, судя по всему, желала откровенно нарваться.
Мальт появился быстро и не был удивлен.
-Арахна? – он увидел ее, перепуганных и нервных палачей, встретил полный ненависти взгляд Лепена и собирающихся любопытных. – ты чего? Кошмар приснился?
Он улыбался. Но в глазах было странное ледяное выражение.
-Ты, - Арахна ткнула пальцем ему в грудь, - ничтожество и сволочь. Ты позоришь не только себя, но и свою Коллегию. Прикрываешься законами, а сам поворачиваешь их на благо только себе.
-Арахна! – Регар бросился к ней и оттащил ее за руку от Мальта. – она не в себе!
-Я – орудие, - Арахна оттолкнула Регара и даже Лепен, который подскочил к ней и попытался сгрести в охапку не стал ей препятствием. – И я клянусь тебе Луалом и Девятью Рыцарями его, что в день, когда ты будешь осужден, я буду первой, кто пожелает обезглавить тебя!
-Становись в очередь, - хмыкнул Мальт. – не переживай, Регар, я вижу, что это просто срыв.
-Пойдем, дура! – Эмис отбросил в сторону всякую вежливость. Он сумел оттащить Арахну подальше и она вдруг поддалась ему, и пошла даже прочь спокойно. Регар не знал, куда смотреть. Ему было страшно взглянуть на Мальта, страшно было смотреть на свою воспитанницу, которая никогда прежде не имела тяги к таким поступкам.
Регару захотелось исчезнуть. Испариться и ничего уже никогда не решать и не разбирать за своими палачами. И ни за кем больше.
Арахна вдруг обернулась и крикнула Мальту:
-Надеюсь, что твой сын останется сиротой!
Это Мальта уже проняло. Регар понял его, наверное, единственный из многих присутствовавших при этой безобразной сцене и испуганно оглянулся на Арахну, понимая, что с ее стороны это уже прямая угроза.
Но Мальт огромным усилием воли заставил себя смолчать. Лепен, прожигавший его все это время взглядом, сказал так тихо, чтобы слышали только ближние:
-Если с ней что-нибудь случится, ни один из Девяти рыцарей тебя не спасет…
После чего развернулся и пошел за обалдевшим от такого скачка настроений Эмисом и Арахной. Регар залепетал что-то невразумительное, пытаясь оправдать всех и правых, и виноватых, обещая разобраться.
Мальт не стал слушать. Гаркнул на дежурного, чтобы тот разгонял зевак и вернулся в свою Коллегию.
Ему самому не хотелось поступать так. Он знал, что Арахна не переживет спокойно уничтожение Ависа, но проклятый судья решил сыграть не на нужной стороне, и влез в неспокойные глубокие воды. Слишком глубокие для слабого умишки… а Арахна дура, что пригрозила ему при стольких свидетелях.
Но Мальту было и жаль ее одновременно с этим. Не так ему все виделось, не так! Но над ним самим висели уже нешуточные грозы и о себе хотелось думать все-таки вперед какой-то девицы.
