Мы можем совершать преступления и можем карать за них. но имеем ли мы гарантию от собственных ошибок? Нет. Ара, мне больно. Мне больно, потому что Сколер и мой друг. Я уверен, что и Регар убит самим арестом. Но если он виновен – он ответит за свои деяния. И ты ответишь, и я, и Регар и Авис…все!
-Я не верю, - упрямо прошептала Арахна.
-И я не хочу в это верить. Но это больше не наше дело. Это дело Дознания. Это дело Судейства. Сколер – человек, охраняющий закон, следствие будет добросовестным. Мы можем только надеяться. Можем молиться.
-Я не верю.
-Арахна, вина бывает разной. Бывает так, что человек встревает во что-то, сам того не ведая. Если все так, как ты рассказала, то это ничего. но если он солгал тебе?
-Солгал? – тупо переспросила Арахна, тряхнула головой. – Зачем?
-Не знаю. Может быть, искал спасения. Может быть и он сам запутался. Да и к тому же, Ара, ты сама знаешь, как он влюбчив! Возможно, его использовали. Впутали во что-то, а он, не желая выдавать этой женщины, придумал господина, что его окликнул и. может быть, вообще все придумал! Я еще раз скажу, что я не хочу в это верить и надеюсь, что ничего из моих слов не является правдой. Я хочу верить, что он вернется к нам, но если он преступник…
-Это неправда.
-Арахна, - Лепен взял ее руку – ледяную и безжизненную в свои. – Ара, милая моя, скажи, ты готова клясться Луалом, что это все клевета? Если это так, если ты готова, если ты абсолютно уверена в том, что он невиновен, то мы сейчас с тобой пойдем в Дознание и будем свидетельствовать о невиновности нашего друга.
Арахна открыла рот, чтобы сказать твердо: «готова», но не сказала. Почему-то вспомнилось ей снова, что Сколер влюбчив, что он легко попадает в неприятности, что он...нет, он не заговорщик, конечно, но он мог влипнуть по глупости, а глупость – это тоже своего рода вина.
Арахна закрыла рот, не произнеся и звука.
-Дознание во всем разберется, - продолжал Лепен. – Я…никогда, кажется, не был так разбит как сейчас, в эту самую минуту. Мне плохо. Мне кажется, что это сон, кошмар. Но я надеюсь, что этот кошмар кончится. Ара, перестань метаться. Надо собраться, надо быть готовыми к любому исходу. Есть человек и есть поступки человека. Он наш друг, но если он нарушил закон, он понесет наказание. Если он нарушил его по глупости, наказание будет мягким, а если по умыслу…
-Замолчи, - прошептала Арахна так же, как Сколер недавно. Отчаянно обхватывая голову руками.
-Он наш друг! Он останется нам другом, но если виновен…
-А если нам придется его наказать? А если в следствие будет ошибка? Следствие тоже творят люди, ты же слышал Ависа утром.
-А если солнце больше не взойдет? – обозлился Лепен. – Да, из десятка обвиненных именно наш Сколер попадет под раздачу! Ара, мы тихие, мы не делаем зла и у нас враги все. Это ирония. Но нас не тронут без нашей вины. Даже король отвечает перед своим народом, а что говорить о тех, кто служит закону? Да и Дознание, они, конечно, скоты те еще, но не идиоты!
-Я хочу проснуться от этого, - Арахна отняла руки от головы и откинулась на спинку кресла, - пожалуйста, пусть это будет сон, пусть это будет сон!
-Это кошмар. Худшая пытка – ожидание. Я не знаю, жив он для нас или уже мертв. Если он виновен – он умер. Если он всего лишь…
Лепен недоговорил. Да и к лучшему, иначе Арахна, наверное, выразила бы свое отчаяние через бешенство на его слова. Снова, в который раз открылась дверь, впуская Регара.
И Арахна и Лепен оживились и уставились на него как на спасение и на высший страх одновременно. Боялись заговорить.
-Начало следствия отложено до утра, - тихо ответил Регар. – Они стараются брать врасплох, вот и пришли ночью. Но в Дознании уверены, что это все какая-то ошибка или сила обстоятельств.
-Меня смущает то, что он пришел к Арахне рассказать все, - Лепен оживился, принялся ходить по комнате. – Почему не к тебе, Регар?
-А ты сам, в случае чего, пришел бы ко мне? – спросил Регар спокойно. – Сомневаюсь.
-Но…
-Всего лишь хотел знать мою реакцию. Арахна меня лучше знает. До утра мы ничего не выясним. До нормального утра. Вы – двое, попробуйте поспать или…не делайте глупостей.
Регар, сгорбленный, уставший, измотанный и уничтоженный изнутри, скрылся в своей комнате. Арахна покачала головою:
-Я не могу спать. Я не усну.
-Думаешь, я усну? Или Регар? Регар просто хочет побыть со своими мыслями, подумать.
-Мои мысли меня убьют, - Арахна коснулась руки Лепена. – Посиди со мной. пожалуйста.
Сложно было говорить и сложно было молчать. Хотелось выразить все то, что кипело внутри отчаянным страхом, яростью, досадой, ненавистью к себе самому за эту досаду. Освободить все мысли и чувства, и, может быть, потерять вообще все чувства.
Арахна смотрела в окно, за медленно отступающей ночью. Лепен сидел рядом, и испытывал все те же эмоции. Он пытался представить себе Сколера заговорщиком. Это вообще возможно? У Лепена не получалось. Он и себя не мог представить заговорщиком, и Арахну…это все из какой-то другой жизни, не для презираемых палачей, нет! это для тех, кто вхож в Совет, для тех, кто, в конце концов, не состоит в Коллегии законов.
-Когда я была маленькой, - вдруг заговорила Арахна каким-то чужим голосом, незнакомым прежде, - то очень боялась темноты. Я боялась спать без света, боялась темных коридоров… тогда Регар написал для меня сказку. Там был рыцарь Света, который освещал путь невинным душам сквозь темную ночь.
-Регар написал сказку…- Лепен попытался представить и это и принял тот факт, что его воображение не могло нарисовать подобного зрелища.
Регар и сказка – эти два слова вообще не должны встречаться в одном предложении!
-Он думал, что это мне поможет, - продолжила Арахна, - но на самом деле я просто поняла, что мой страх тревожит его и не хотела причинять ему тревоги. Я сказала, что больше не боюсь темноты и совсем перестала бояться. По-настоящему, понимаешь?
Лепен сам не знал, понимает ли он, но на всякий случай молчал.
-И сейчас я хочу сказать, что я не боюсь, что ничего плохого не случится…
-Это не так работает, Ара, - тихо промолвил Лепен. – Мы не можем знать правды. Мы можем надеяться и молиться.
-У него сегодня две казни, - Арахна, казалось, не слышала. – Две казни.
-Я проведу.
-Нет, лучше я.
-Нет, Ара. У палача должна быть твердая рука и вера. Сейчас ты разбита. Я проведу казнь.
Регар не дал продолжить Арахне спор. Он появился из своей комнаты, коротко мелькнули полы его плаща, и он, даже не взглянув на осиротевших вмиг соратников, исчез за дверьми.
-Ненавижу, когда он так делает, - Арахна встала, разминая затекшие ноги, подошла к окну, наблюдая за тем, как Регар, придавленный тяжелой печалью, сворачивает к Дознанию, - ненавидела всегда.
-А мне кажется, что я его таким в первый раз вижу, - честно признался Лепен. Он не был готов говорить о Регаре, но говорить было нужно и о чем-нибудь, кроме Сколера. Утро…сейчас начнутся его допросы.
-Да, наверное, - согласилась рассеянно Арахна, - но я никогда не была ангельским ребенком. Я скандалила с ним. Сколько мне было? Десять…двенадцать? Не знаю. Жалею, конечно, что была такой, но он всегда был занят, всегда в делах, а я…
Арахна отмахнулась, не желая больше продолжать.
-Дознание разберется, - с уверенностью сказал Лепен. – Всё будет так, как раньше.
Арахна не стала реагировать. Это было ложью, насчет «как раньше». Никогда, никогда уже не будет так, как раньше! Все будут коситься с подозрением на Сколера, и он сам, Луал его знает, как перенесет и арест, и допросы в Дознании.
-Хочешь пойти со мной? – сначала Арахна даже не сразу сообразила, о чем спрашивает Лепен, но затем вспомнила и про то, что он сейчас должен уйти выполнять долг вместо Сколера и о том, что останется в Коллегии одна. Странно, что раньше не было страшно оставаться, но сейчас…нет, это слишком!
-Нет, Лепен, иди один.
-Уверена, что тебя можно оставить? – Лепен колебался по-настоящему. Ему не хотелось оставлять Арахну в таком мрачном и отчаянном состоянии. Такой он ее не видел прежде никогда и не знал, что на ее лице вообще может залечь такая глубокая скорбь.
В дверь, избавляя Арахну от ответа, постучали.
-Да ладно вам на вежливость! – Лепен открыл, хотя Арахна стояла ближе. Она уже знала, кто пришел, но ей было чуть меньше, чем не все равно. – Авис!
-Это правда? – с порога спросил Авис, оглядывая Арахну, Лепена и опустевшую, выцветшую от жизни залу. – Про Сколера?
-Он арестован, - осторожно ответил Лепен.
-Абсурд! – Авис тряхнул головой. – Я знаю Сколера! Он не похож на заговорщика!
-Дознание разберется, - Лепен вдруг подумал о том, что за эту долгую ночь и утро, еще только начавшееся, но уже надоевшее до одури, он произнес эту фразу в разных вариация несколько раз.
-Если дело попадет ко мне…
-То что? – тут уже вступила Арахна. – Что ты сделаешь? Ты выносишь приговор, опираясь на Дознание и закон, а не на собственные эмоции и чувства!
Авис решил, что лучше будет не спорить. Пусть хоть кто-то верит в то, что закон – неподкупен и чист. Нет, закон – он всегда закон, но его формула существует лишь в общем, на бумаге. При разборе же каждого дела закон можно подстраивать, именно по этой причине, исходя из оценки Судейства и гибкости закона, два разных человека, совершивших одно и то же преступление, могут быть осуждены к разным карам. Так, к примеру, два сезона назад клеймили двух воров за кражу в разных частях Маары по лошади. Одного клеймили и высекли, а другому отрубили руку. Тот, кто обошелся клеймом, украл лошадь на южной территории, у человека, который помимо украденной лошади имел еще две дюжины таких же. Тот же, кто остался без руки, украл единственную лошадь в более северной части…
Вот и выходит разница! Но обо всем этом Авис решил не говорить.
-Я должен идти, - с жалостью вспомнил Лепен, взглядом указывая Авису на Арахну. Тот кивнул:
-Всё будет хорошо. Через час, в самом худшем раскладе – к обеду, уже будет что-то ясно.
-Бывай…Ара, все будет хорошо. – Лепен постоял в дверях, ожидая ответа, но Арахна отмолчалась, и палачу ничего не оставалось делать кроме как выйти вон и пойти с тяжелым сердцем выполнять свой долг.
-Он прав, все будет хорошо. – У Ависа не было уверенности, но сказать что-то другое он не мог.
-Регар…- прошептала Арахна, увидев в окне знакомый силуэт, и сама бросилась к дверям, толкнув при этом Ависа, но даже не заметила этого. – Регар, ну…
Регар прошел в комнату, оттеснив Арахну, и сердце девушки упало. Она поняла, что случилось, наконец, неумолимое.
-Ну? – Авис тоже был в нетерпении. Он жадно вглядывался в Регара, который стоял спиной к дверям, не находя в себе сил взглянуть на свою воспитанницу, ведь для нее он старался всегда быть сильным, а сейчас в его глазах блестели уже слезы.
-Во имя Луала и Девяти Рыцарей! – взмолилась Арахна. Это был выкрик отчаяния. Сколько они ждали в неведении? Почему же надо продолжать эту пытку? Почему надо обязательно заставлять умолять?
-Он виновен…- прошелестел Регар, не оборачиваясь на нее и даже не снимая своего плаща. Казалось, что Глава Коллегии Палачей потерял все, что еще поддерживало его и теперь все больше не имело смысла.
-Нет…- Арахна вцепилась в руку Ависа, но тот даже не почувствовал боли.
-Он признался. Он признался в заговоре против герцога Торвуда. Он хотел убить друга короля.
Регар так и не повернулся и это было самое страшное. Эта спина, что могла, на взгляд Арахны, вынести любой груз, ссутулилась, как будто бы съеживаясь от ударов плетью.
-Нет! нет! – Арахна не могла в это поверить. Она хотела броситься к Регару и молотить его по этой спине, заставить его обернуться. Она хотела что-нибудь сломать, разорвать…наорать на кого-нибудь, в конце концов.
Признание в заговоре, да еще и против знатной особы, близкой королю – это, и без суда ясно, казнь.
Не помня ни себя, ни других, Арахна выскочила на улицу, сама не зная, куда и зачем идет. Регар не обернулся ни на ее слезы, ни на ее исчезновение. Он оглох и ослеп в этот момент. Авис, поколебавшись немного, не зная, кому он нужнее, все-таки последовал за Арахной.
А она пронеслась с завидной быстротой мимо Коллегии Судейства, к Дознанию, не понимая, чего именно хочет и остановилась у самого здания, может быть, очнувшись от горя, а может быть, и просто вдруг ощутив утренний холод земли по босым ногам и осознав, что она похожа больше на безумную…
Она стояла перед Коллегией Дознания, самой ненавистной, и не знала, что делать. Мимо проходили дознаватели – редкие, утренние, с подозрением оглядывающие ее тревогу и взлохмаченность, отмечали ее босоту. Для них такая картина была привычной – родственник часто приходили молить за своих арестованных близких, приходили в разных состояниях…
Один из дознавателей отделился от остальных, и, зевая от утра, приблизился к ней. И именно сейчас ее догнал Авис, задыхаясь от непривычного бега.
-Авис! – тепло поприветствовал дознаватель.
-Та…Тален, - выдохнул Авис, - привет.
-Бегать чаще надо, - хмыкнул означенный Тален и взглянул на Арахну. – А ты, наверное, Арахна?
Арахна взглянула на Талена, не зная, как реагировать. С одной стороны, Дознание всегда презирало их, палачей, и это было взаимно. С другой – может быть, именно Тален вел допрос Сколера?
-Да ладно, - добродушно улыбнулся Тален, - видел я, что пришла ты с той стороны. Там Коллегия палачей, а у палачей лишь одна девушка служит – Арахна. Ну? Угадал?
-Да…- пришлось овладеть собой. – Арахна даже попыталась улыбнуться. – Я хотела…
-Знаю, - Тален помрачнел и отвел Ависа и Арахну в сторону, заговорил, оглянувшись на дверь своей Коллегии. – Ты, Арахна, не думай на нас дурного. Мы честь по чести все сделали. Допрос хотели на утро провести. А брать мы всегда стараемся врасплох, да по ночам. Да и уверены мы были, что он невиновен…
-Он и невиновен!
-Мы так тоже думали. Пальцем его не тронули, слова ему грубого не сказали, посадили в комнату, утра ждать, разбирательства, значит, а он вдруг просит бумагу и чернила, а унас, как понимаете, это мы всегда…
-Бумагу?
-Попросил и начал строчить признание в заговоре, а мы его ни словом, повторю, ни пальцем не тронули! – закончил Тален.
-Не может быть! – Арахна потрясала головою, надеясь, что происходящее лишь тяжелый сон.
-Может или не может…- Тален вдруг оживился, заметив выходящего дознавателя, - эй, Мальт, признание у тебя?
Тот, кого назвали Мальтом, остановился, взглянул с презрительным высокомерием на Талена и ответствовал:
-Может и у меня, смотря чье, и кто спрашивает.
-Сколера. Я. На минуту, - Талена не задел подобный тон.
-С какого указа? – не отступал Мальт. – Кто дал распоряжение? Почему меня не ознакомили с ним?
-Дай мне признание на минуту, а я тебе не дам в рожу, - предложил Тален с прежним дружелюбием.
Всеми движениями демонстрируя, как ему скорбно и неприятно оказаться в обществе таких толстокожих мужланов и грубиянов, Мальт приблизился к Талена и двумя пальцами подал ему из папки лист пергамента. Тален пробежал его глазами и, не выпуская листа из своих рук, развернул к Арахне:
-Ну? Почерк узнаешь?
Арахна, закусив губу, чтобы не расплакаться от унизительной правды, прочла несколько неровных строк, написанных до боли знакомой рукой:
-Я не верю, - упрямо прошептала Арахна.
-И я не хочу в это верить. Но это больше не наше дело. Это дело Дознания. Это дело Судейства. Сколер – человек, охраняющий закон, следствие будет добросовестным. Мы можем только надеяться. Можем молиться.
-Я не верю.
-Арахна, вина бывает разной. Бывает так, что человек встревает во что-то, сам того не ведая. Если все так, как ты рассказала, то это ничего. но если он солгал тебе?
-Солгал? – тупо переспросила Арахна, тряхнула головой. – Зачем?
-Не знаю. Может быть, искал спасения. Может быть и он сам запутался. Да и к тому же, Ара, ты сама знаешь, как он влюбчив! Возможно, его использовали. Впутали во что-то, а он, не желая выдавать этой женщины, придумал господина, что его окликнул и. может быть, вообще все придумал! Я еще раз скажу, что я не хочу в это верить и надеюсь, что ничего из моих слов не является правдой. Я хочу верить, что он вернется к нам, но если он преступник…
-Это неправда.
-Арахна, - Лепен взял ее руку – ледяную и безжизненную в свои. – Ара, милая моя, скажи, ты готова клясться Луалом, что это все клевета? Если это так, если ты готова, если ты абсолютно уверена в том, что он невиновен, то мы сейчас с тобой пойдем в Дознание и будем свидетельствовать о невиновности нашего друга.
Арахна открыла рот, чтобы сказать твердо: «готова», но не сказала. Почему-то вспомнилось ей снова, что Сколер влюбчив, что он легко попадает в неприятности, что он...нет, он не заговорщик, конечно, но он мог влипнуть по глупости, а глупость – это тоже своего рода вина.
Арахна закрыла рот, не произнеся и звука.
-Дознание во всем разберется, - продолжал Лепен. – Я…никогда, кажется, не был так разбит как сейчас, в эту самую минуту. Мне плохо. Мне кажется, что это сон, кошмар. Но я надеюсь, что этот кошмар кончится. Ара, перестань метаться. Надо собраться, надо быть готовыми к любому исходу. Есть человек и есть поступки человека. Он наш друг, но если он нарушил закон, он понесет наказание. Если он нарушил его по глупости, наказание будет мягким, а если по умыслу…
-Замолчи, - прошептала Арахна так же, как Сколер недавно. Отчаянно обхватывая голову руками.
-Он наш друг! Он останется нам другом, но если виновен…
-А если нам придется его наказать? А если в следствие будет ошибка? Следствие тоже творят люди, ты же слышал Ависа утром.
-А если солнце больше не взойдет? – обозлился Лепен. – Да, из десятка обвиненных именно наш Сколер попадет под раздачу! Ара, мы тихие, мы не делаем зла и у нас враги все. Это ирония. Но нас не тронут без нашей вины. Даже король отвечает перед своим народом, а что говорить о тех, кто служит закону? Да и Дознание, они, конечно, скоты те еще, но не идиоты!
-Я хочу проснуться от этого, - Арахна отняла руки от головы и откинулась на спинку кресла, - пожалуйста, пусть это будет сон, пусть это будет сон!
-Это кошмар. Худшая пытка – ожидание. Я не знаю, жив он для нас или уже мертв. Если он виновен – он умер. Если он всего лишь…
Лепен недоговорил. Да и к лучшему, иначе Арахна, наверное, выразила бы свое отчаяние через бешенство на его слова. Снова, в который раз открылась дверь, впуская Регара.
И Арахна и Лепен оживились и уставились на него как на спасение и на высший страх одновременно. Боялись заговорить.
-Начало следствия отложено до утра, - тихо ответил Регар. – Они стараются брать врасплох, вот и пришли ночью. Но в Дознании уверены, что это все какая-то ошибка или сила обстоятельств.
-Меня смущает то, что он пришел к Арахне рассказать все, - Лепен оживился, принялся ходить по комнате. – Почему не к тебе, Регар?
-А ты сам, в случае чего, пришел бы ко мне? – спросил Регар спокойно. – Сомневаюсь.
-Но…
-Всего лишь хотел знать мою реакцию. Арахна меня лучше знает. До утра мы ничего не выясним. До нормального утра. Вы – двое, попробуйте поспать или…не делайте глупостей.
Регар, сгорбленный, уставший, измотанный и уничтоженный изнутри, скрылся в своей комнате. Арахна покачала головою:
-Я не могу спать. Я не усну.
-Думаешь, я усну? Или Регар? Регар просто хочет побыть со своими мыслями, подумать.
-Мои мысли меня убьют, - Арахна коснулась руки Лепена. – Посиди со мной. пожалуйста.
Глава 4.
Сложно было говорить и сложно было молчать. Хотелось выразить все то, что кипело внутри отчаянным страхом, яростью, досадой, ненавистью к себе самому за эту досаду. Освободить все мысли и чувства, и, может быть, потерять вообще все чувства.
Арахна смотрела в окно, за медленно отступающей ночью. Лепен сидел рядом, и испытывал все те же эмоции. Он пытался представить себе Сколера заговорщиком. Это вообще возможно? У Лепена не получалось. Он и себя не мог представить заговорщиком, и Арахну…это все из какой-то другой жизни, не для презираемых палачей, нет! это для тех, кто вхож в Совет, для тех, кто, в конце концов, не состоит в Коллегии законов.
-Когда я была маленькой, - вдруг заговорила Арахна каким-то чужим голосом, незнакомым прежде, - то очень боялась темноты. Я боялась спать без света, боялась темных коридоров… тогда Регар написал для меня сказку. Там был рыцарь Света, который освещал путь невинным душам сквозь темную ночь.
-Регар написал сказку…- Лепен попытался представить и это и принял тот факт, что его воображение не могло нарисовать подобного зрелища.
Регар и сказка – эти два слова вообще не должны встречаться в одном предложении!
-Он думал, что это мне поможет, - продолжила Арахна, - но на самом деле я просто поняла, что мой страх тревожит его и не хотела причинять ему тревоги. Я сказала, что больше не боюсь темноты и совсем перестала бояться. По-настоящему, понимаешь?
Лепен сам не знал, понимает ли он, но на всякий случай молчал.
-И сейчас я хочу сказать, что я не боюсь, что ничего плохого не случится…
-Это не так работает, Ара, - тихо промолвил Лепен. – Мы не можем знать правды. Мы можем надеяться и молиться.
-У него сегодня две казни, - Арахна, казалось, не слышала. – Две казни.
-Я проведу.
-Нет, лучше я.
-Нет, Ара. У палача должна быть твердая рука и вера. Сейчас ты разбита. Я проведу казнь.
Регар не дал продолжить Арахне спор. Он появился из своей комнаты, коротко мелькнули полы его плаща, и он, даже не взглянув на осиротевших вмиг соратников, исчез за дверьми.
-Ненавижу, когда он так делает, - Арахна встала, разминая затекшие ноги, подошла к окну, наблюдая за тем, как Регар, придавленный тяжелой печалью, сворачивает к Дознанию, - ненавидела всегда.
-А мне кажется, что я его таким в первый раз вижу, - честно признался Лепен. Он не был готов говорить о Регаре, но говорить было нужно и о чем-нибудь, кроме Сколера. Утро…сейчас начнутся его допросы.
-Да, наверное, - согласилась рассеянно Арахна, - но я никогда не была ангельским ребенком. Я скандалила с ним. Сколько мне было? Десять…двенадцать? Не знаю. Жалею, конечно, что была такой, но он всегда был занят, всегда в делах, а я…
Арахна отмахнулась, не желая больше продолжать.
-Дознание разберется, - с уверенностью сказал Лепен. – Всё будет так, как раньше.
Арахна не стала реагировать. Это было ложью, насчет «как раньше». Никогда, никогда уже не будет так, как раньше! Все будут коситься с подозрением на Сколера, и он сам, Луал его знает, как перенесет и арест, и допросы в Дознании.
-Хочешь пойти со мной? – сначала Арахна даже не сразу сообразила, о чем спрашивает Лепен, но затем вспомнила и про то, что он сейчас должен уйти выполнять долг вместо Сколера и о том, что останется в Коллегии одна. Странно, что раньше не было страшно оставаться, но сейчас…нет, это слишком!
-Нет, Лепен, иди один.
-Уверена, что тебя можно оставить? – Лепен колебался по-настоящему. Ему не хотелось оставлять Арахну в таком мрачном и отчаянном состоянии. Такой он ее не видел прежде никогда и не знал, что на ее лице вообще может залечь такая глубокая скорбь.
В дверь, избавляя Арахну от ответа, постучали.
-Да ладно вам на вежливость! – Лепен открыл, хотя Арахна стояла ближе. Она уже знала, кто пришел, но ей было чуть меньше, чем не все равно. – Авис!
-Это правда? – с порога спросил Авис, оглядывая Арахну, Лепена и опустевшую, выцветшую от жизни залу. – Про Сколера?
-Он арестован, - осторожно ответил Лепен.
-Абсурд! – Авис тряхнул головой. – Я знаю Сколера! Он не похож на заговорщика!
-Дознание разберется, - Лепен вдруг подумал о том, что за эту долгую ночь и утро, еще только начавшееся, но уже надоевшее до одури, он произнес эту фразу в разных вариация несколько раз.
-Если дело попадет ко мне…
-То что? – тут уже вступила Арахна. – Что ты сделаешь? Ты выносишь приговор, опираясь на Дознание и закон, а не на собственные эмоции и чувства!
Авис решил, что лучше будет не спорить. Пусть хоть кто-то верит в то, что закон – неподкупен и чист. Нет, закон – он всегда закон, но его формула существует лишь в общем, на бумаге. При разборе же каждого дела закон можно подстраивать, именно по этой причине, исходя из оценки Судейства и гибкости закона, два разных человека, совершивших одно и то же преступление, могут быть осуждены к разным карам. Так, к примеру, два сезона назад клеймили двух воров за кражу в разных частях Маары по лошади. Одного клеймили и высекли, а другому отрубили руку. Тот, кто обошелся клеймом, украл лошадь на южной территории, у человека, который помимо украденной лошади имел еще две дюжины таких же. Тот же, кто остался без руки, украл единственную лошадь в более северной части…
Вот и выходит разница! Но обо всем этом Авис решил не говорить.
-Я должен идти, - с жалостью вспомнил Лепен, взглядом указывая Авису на Арахну. Тот кивнул:
-Всё будет хорошо. Через час, в самом худшем раскладе – к обеду, уже будет что-то ясно.
-Бывай…Ара, все будет хорошо. – Лепен постоял в дверях, ожидая ответа, но Арахна отмолчалась, и палачу ничего не оставалось делать кроме как выйти вон и пойти с тяжелым сердцем выполнять свой долг.
-Он прав, все будет хорошо. – У Ависа не было уверенности, но сказать что-то другое он не мог.
-Регар…- прошептала Арахна, увидев в окне знакомый силуэт, и сама бросилась к дверям, толкнув при этом Ависа, но даже не заметила этого. – Регар, ну…
Регар прошел в комнату, оттеснив Арахну, и сердце девушки упало. Она поняла, что случилось, наконец, неумолимое.
-Ну? – Авис тоже был в нетерпении. Он жадно вглядывался в Регара, который стоял спиной к дверям, не находя в себе сил взглянуть на свою воспитанницу, ведь для нее он старался всегда быть сильным, а сейчас в его глазах блестели уже слезы.
-Во имя Луала и Девяти Рыцарей! – взмолилась Арахна. Это был выкрик отчаяния. Сколько они ждали в неведении? Почему же надо продолжать эту пытку? Почему надо обязательно заставлять умолять?
-Он виновен…- прошелестел Регар, не оборачиваясь на нее и даже не снимая своего плаща. Казалось, что Глава Коллегии Палачей потерял все, что еще поддерживало его и теперь все больше не имело смысла.
-Нет…- Арахна вцепилась в руку Ависа, но тот даже не почувствовал боли.
-Он признался. Он признался в заговоре против герцога Торвуда. Он хотел убить друга короля.
Регар так и не повернулся и это было самое страшное. Эта спина, что могла, на взгляд Арахны, вынести любой груз, ссутулилась, как будто бы съеживаясь от ударов плетью.
-Нет! нет! – Арахна не могла в это поверить. Она хотела броситься к Регару и молотить его по этой спине, заставить его обернуться. Она хотела что-нибудь сломать, разорвать…наорать на кого-нибудь, в конце концов.
Признание в заговоре, да еще и против знатной особы, близкой королю – это, и без суда ясно, казнь.
Не помня ни себя, ни других, Арахна выскочила на улицу, сама не зная, куда и зачем идет. Регар не обернулся ни на ее слезы, ни на ее исчезновение. Он оглох и ослеп в этот момент. Авис, поколебавшись немного, не зная, кому он нужнее, все-таки последовал за Арахной.
А она пронеслась с завидной быстротой мимо Коллегии Судейства, к Дознанию, не понимая, чего именно хочет и остановилась у самого здания, может быть, очнувшись от горя, а может быть, и просто вдруг ощутив утренний холод земли по босым ногам и осознав, что она похожа больше на безумную…
Она стояла перед Коллегией Дознания, самой ненавистной, и не знала, что делать. Мимо проходили дознаватели – редкие, утренние, с подозрением оглядывающие ее тревогу и взлохмаченность, отмечали ее босоту. Для них такая картина была привычной – родственник часто приходили молить за своих арестованных близких, приходили в разных состояниях…
Один из дознавателей отделился от остальных, и, зевая от утра, приблизился к ней. И именно сейчас ее догнал Авис, задыхаясь от непривычного бега.
-Авис! – тепло поприветствовал дознаватель.
-Та…Тален, - выдохнул Авис, - привет.
-Бегать чаще надо, - хмыкнул означенный Тален и взглянул на Арахну. – А ты, наверное, Арахна?
Арахна взглянула на Талена, не зная, как реагировать. С одной стороны, Дознание всегда презирало их, палачей, и это было взаимно. С другой – может быть, именно Тален вел допрос Сколера?
-Да ладно, - добродушно улыбнулся Тален, - видел я, что пришла ты с той стороны. Там Коллегия палачей, а у палачей лишь одна девушка служит – Арахна. Ну? Угадал?
-Да…- пришлось овладеть собой. – Арахна даже попыталась улыбнуться. – Я хотела…
-Знаю, - Тален помрачнел и отвел Ависа и Арахну в сторону, заговорил, оглянувшись на дверь своей Коллегии. – Ты, Арахна, не думай на нас дурного. Мы честь по чести все сделали. Допрос хотели на утро провести. А брать мы всегда стараемся врасплох, да по ночам. Да и уверены мы были, что он невиновен…
-Он и невиновен!
-Мы так тоже думали. Пальцем его не тронули, слова ему грубого не сказали, посадили в комнату, утра ждать, разбирательства, значит, а он вдруг просит бумагу и чернила, а унас, как понимаете, это мы всегда…
-Бумагу?
-Попросил и начал строчить признание в заговоре, а мы его ни словом, повторю, ни пальцем не тронули! – закончил Тален.
-Не может быть! – Арахна потрясала головою, надеясь, что происходящее лишь тяжелый сон.
-Может или не может…- Тален вдруг оживился, заметив выходящего дознавателя, - эй, Мальт, признание у тебя?
Тот, кого назвали Мальтом, остановился, взглянул с презрительным высокомерием на Талена и ответствовал:
-Может и у меня, смотря чье, и кто спрашивает.
-Сколера. Я. На минуту, - Талена не задел подобный тон.
-С какого указа? – не отступал Мальт. – Кто дал распоряжение? Почему меня не ознакомили с ним?
-Дай мне признание на минуту, а я тебе не дам в рожу, - предложил Тален с прежним дружелюбием.
Всеми движениями демонстрируя, как ему скорбно и неприятно оказаться в обществе таких толстокожих мужланов и грубиянов, Мальт приблизился к Талена и двумя пальцами подал ему из папки лист пергамента. Тален пробежал его глазами и, не выпуская листа из своих рук, развернул к Арахне:
-Ну? Почерк узнаешь?
Арахна, закусив губу, чтобы не расплакаться от унизительной правды, прочла несколько неровных строк, написанных до боли знакомой рукой:
