Разумеется, тем, кто стоял выше, занимал пост Настоятеля или Всадника, полагалось больше, да и самому можно было питаться на узких улочках, так любимых туристами, но Магде был важен сам факт – Бартоломью не просто не завтракал с нею в своём кабинете сегодня, но и не пошёл с нею в столовую!
Это было как-то обидно – он давно не поступал так. Но Магда не позволила себе выдать какого-то недоумения или недовольства – она научилась демонстрировать смирение, когда это было нужно.
–Звучит очень вкусно, – улыбнулась она, – я могу идти?
–Можешь, – согласился Бартоломью и углубился в какие-то свои бумаги, показывая, что разговор окончен.
Магда выскользнула из его кабинета, разочарованная и недовольная. Всё было какое-то неправильное, нелепое в это утро!
–Магда! – Мартин, которого совершенно точно она сейчас не желала видеть, вышел из малого Зала Дознания, точно как по заказу каких-то высших, очень насмешливых сил.
–Ну что ещё? – она не хотела срывать на нём своё раздражение, но Мартин нарывался.
–Я хотел у вас спросить, мой доклад принят в полной мере? – Мартин приблизился к ней, сокращая расстояние до окончательного её раздражения.
–Твой? – она всё-таки поддалась людскому. – Твой доклад? Ты про ту унылую дребедень, которую вылил на меня, словно ведро помоев?
Если бы он обозлился, если бы он ответил едко, Магда, быть может, и унялась бы. Но лицо его осталось каменным и не выразило никакого удивления.
–Твой доклад? А с чего это ты, крыса канцелярская, решил, что ты можешь докладывать Всаднику? Ты докладываешь мне, а уж я решаю…
–Магда, уже с утра буянишь? – весёлый женский голос разорвал коридор.
Магда обернулась, осёкшись на полуслове. Она, конечно, и без того узнала голос – это была Лотара – тоже из числа дознавателей, тоже из бюрократических крыс, гораздо ниже Магды по рангу, но всё же единственная, кого Магда могла называть подругой.
–Ой-йо, кого я вижу! – Магда хмыкнула, – ты чего не в столовой?
–Хотела узнать насчёт тебя, да тебя уж в покоях не было. Ну я на голос твой и пришла! – Лотара улыбалась. Странное дело – она никогда не была особенно красива и не отличалась фигурой, да и черты имела самые простые, не породистые, чем выделялась из числа бюрократов Дознания, среди которых хватало родовитых…
Но её улыбка, её вечная жажда жизни делали её весёлой и освещали её лицо каким-то новым, ярким и магическим светом.
–Уйди, Мартин, – посоветовала она, махнув рукой своему соратнику. Тот не двинулся – ждал приказа Магды. У той при появлении приятельницы пропало желание скандалить и она вяло махнула рукой:
–Сгинь с глаз моих!
Вот только тогда Мартин коротко откланялся и исчез в коридоре.
–Он забавный! – хмыкнула Лотара, проследив за ним взглядом, – только не могу понять, чего ты так на него взъелась? Он ведь тебе служит.
Лотара тоже служила Магде, и, следовательно, подчинялась Бартоломью. Но Лотара была живой, подвижной, и, хотя род её деятельности составляли лишь перепись набело писем и переводы – она не чувствовала себя ущемлённой на фоне занимающейся конкретным дознанием Магды, и никогда не рвалась к ней, не завидовала, и пропасти залечь между ними из-за разницы положений, не позволяла. Обращаясь с Магдой легко и свободно, Лотара не скупилась на искренность. И не в первый раз она уже спрашивала – почему именно Мартина Магда так усердно ковыряет?
–Нарвался, – ответила Магда мрачно, – душит и душит своей правильностью, а сам?
–Каждый цепляется за то, что умеет, – не согласилась Лотара. – Он умеет быть постным и мрачным. Ну и пусть. Служитель-то он хороший, да?
В этом Лотара была права. Мартин перестраховался и догадался взять даже по самому незначительному происшествию служебные доклады от стражников. Это сыграло на пользу. И от этого также слова Лотары были неприятны Магде. Они словно попытались её укорить, а Магда не хотела быть укорённой.
–Это уже не твоё дело, – грубовато ответила Магда, не желая сдаваться вине. Она её не чувствовала – Мартин не вызывал у неё симпатии. Почему она должна была это скрывать?
Лотара печально взглянула на неё, и не смогла не отреагировать:
–Мне кажется, ты жестока к нему. Он был лучшим учеником при монастыре, и…
–Не лезь не в своё дело, – на этот раз голос Магды прозвучал холоднее, и от того он стал злее – этому трюка Магда научилась у Бартоломью, который не срывался на крик, всегда говорил спокойно и от этого его слова имели какой-то особенный вес.
Лотара поняла, замолчала, опустила голову, признавая поражение.
–Ты должна заниматься своими делами, – втолковывала Магда, уже остывая, – а не решать кто и с кем жесток и кто какой служитель.
С точки зрения принципов дисциплины Дознания Магда могла бы назвать себя правой, но правоты и триумфа в ней не было и на каплю.
Благо, Лотара была собой и подняла голову, кивнула, уже совсем прежняя, с улыбкой, которая хранила за собой чёрт знает сколько сказанных злых слов в её сторону.
И забытых, пережитых!
Магда бы так не смогла. Каждое слово, брошенное врагом в её сторону, было ей как крючком, который всё-таки давал иной раз о себе знать.
–Не верь словам врага, – напоминал Бартоломью и она даже соглашалась.
Но слова всего лишь слова! А крючья сидели в её душе и ныли, ржавея.
–Знаешь, я вот чего тебя искала, – сказала Лотара, убедившись, что гнев Магды уже не опасен, – каша, скажу тебе…фе. Я видела котёл – всё плавает в масле.
Магду передёрнуло. Она любила комфорт и пока что могла ему следовать.
–Хлеб и вовсе пересушен. Да и то, он уже остыл, наверное, – Лотара бросила взгляд за окном, но всё, что она могла увидеть – лишь краешек часовой башни, – словом, может это…в топку официальный завтрак?
–Чего предлагаешь? – поинтересовалась заинтригованная Магда. После того как Бартоломью не разделил с ней трапезы, она хотела себе найти утешение хотя бы во вкусном завтраке, а тут выходило что и этого не удастся.
–На улице Часовщиков открылась новая пекарня, – отрапортовала Лотара, – её содержит господин Сержо.
–Знаю, – улыбнулась Магда.
Лотара всплеснула руками. Только сейчас до неё дошло, что он сообщает новости города дознавательнице города, той самой, в чьи обязанности входит дисциплина и общее ведение всего содержимого улиц!
–Я дура, - признала Лотара, – прости меня, пожалуйста, я не подумала.
–Ничего, – успокоила Магда, – я не злюсь. Кстати, гражданин Сержо пока зарекомендовал себя весьма деятельным хозяином. Он только три недели в Городе, а уже добился открытие пекарни.
А если быть честнее, то уже и подал прошение в Дознание на обновление мостовой у этой пекарни. Разумеется, за свой счёт. Но об этом Магда не стала говорить, Бартоломью всегда напоминал:
–Часть информации всегда таи, ты не знаешь, для чего и когда она понадобится.
И она старалась следовать этому совету даже в мелочах.
–А он ещё хлюздил, что это, мол, долго! – Лотара совсем развеселилась.
Магда её веселья не поддержала – разумеется, дельцу непривычен безмятежный унылый уклад Святого Города со всеми его долгими заседаниями по каждому вопросу. Но что же – он жаловался? Это уже не очень хорошо. И этого Магда пока не знала – дознаватели не принесли к ней этой вести.
Пустяковой, конечно, но не из пустяков ли идёт недовольство, а за ним разговоры и сплетни, и мятежи?
–Ему ещё повезло, – Магда криво улыбнулась, – три недели – рекорд скорости для такого дела. Он же чужак!
–Ну да-да, – Лотара уже потеряла интерес к обсуждению его персоны, – но у него есть потрясающие пироги. Я тут попробовала…
«И когда успела?» – мимоходом подумала Магда, пытаясь вспомнить отправляли ли в последнее время Лотару на улицы. По её сведениям нет. Конечно, можно было бы уйти и самой, но Магда старалась походить на Бартоломью и подмечать всё.
–Его вишнёвые пирог – объеденье! Он добавляет в них немного тёртого яблока и ещё…– Лотара попыталась припомнить, но махнула рукой, – давай сбежим, а? Позавтракаем нормально?
Магда колебалась недолго. Планов не было. Если что-то случится – её найдут, без сомнений. Да и Бартоломью не разделил с нею завтрака – имеет она право на компенсацию?
–Ну соглашайся, – Лотара чуть ли не выплясывала перед нею от нетерпения, – а? Мы быстро. Ещё он делает домашнее вино – такое сладкое…
–Вино не должно быть сладким, – напомнила Магда, помня о том, что это было убеждением Бартоломью, а значит и её.
–Ну мы быстро, всё равно же ничего срочно, да? – Лотара знала обстановку, знала на что надавить. Да и утро было таким равнодушно-хмарным…
Магда кивнула, но остерегла:
–Только я плащ сменю, не надо эмблемой светить.
Знай Магда о том, как повернётся всё дальше, осталась бы в своих покоях. Но она не знала о том, что Бартоломью хватится её уже через пару часов, а она сама потеряет счёт времени, придавленная неправильным сладким, но неожиданно очень крепким вином.
–Ты хоть о чём-нибудь думаешь? Способна нести ответственность? – у Бартоломью голос был спокойным, но Магда прекрасно знала, что там за этим обманным спокойствием. Стремительно протрезвевшая, она попыталась, сразу, как скользнула тенью в эту тихую залу со свечами и тишиной, объяснить, что вообще-то ничего дурного не хотела, что только зашла в пекарню, что попробовала вино – да, с утра, но ведь она полагала что день будет рутинным и что никто её не хватится.
Магда хотела сказать, что потеряла счёт времени не нарочно, и что испуг стал ей карой, когда один из служителей Дознания набрёл на неё да сказал что, вообще-то, её ищут! И не кто-то, а сам.
Вот тут она протрезвела. Забыв о Лотаре, забыв обо всём, Магда рванула, спотыкаясь и путаясь в полах плаща к Бартоломью. В кабинете его не было, Всадник ушёл в Тихий Зал. Магда знала, что он любит подумать и побыть в одиночестве среди свечей и камня именно этого места, где никто не может его побеспокоить без крайней нужды, но сил терпеть до его возвращения не было.
Она просочилась тенью. Бартоломью стоял у свечей, и неровное пламя бросало страшные тени на его лицо. Конечно, он сразу понял, что Магда нарушила его покой, но не сразу повернулся, продляя муку.
«Я предала его, предала! О, Пресветлый, покарай меня!» – у Магды отчаяние копилось со страшной силой, поднимало бурю, ей хотелось пасть на колени, зарыдать, прося прощения, но не у Пресветлого, чей лик взирал с красивой, занимавшей добрую половину стены фрески, а у Бартоломью.
Но он нарушил тишину, снизошёл до неё, спросил тихо и обманчиво-спокойно:
–Ты хоть о чём-нибудь думаешь? Способна нести ответственность?
–Простите…– прошелестела Магда. Всё то, что повело её с Лотарой – лёгкая обида на Бартоломью за то, что он не пригласил её разделить завтрак, и утренний раздражающий доклад Мартина, и остро проклюнувшийся на языке вкус отвратительно-приторного вина, и рутина, которой она прикрыла своё самовольство – всё это показалось ей таким ничтожным и таким нелепым, что на большее Магду и не хватило.
Повиниться? Так она виновата и без лишнего плетения слов.
–Ты понимаешь, что поступила неразумно? Ты разочаровала меня, – Бартоломью резал её словами. Его тон был спокойным, его глаза же оставались ледяными и равнодушными – в его взгляде не было больше тепла, за которое когда-то Магда так привязалась к нему. Ничего не было – только это тихое, разъедающее спокойствие.
Если бы он только закричал! Если бы он только сказал ей, что она идиотка, что она достойна наказания – право, это было бы куда лучше и проще, и Магда приняла бы это с радостью. Всё было бы лучше, чем этот тихий, полный равнодушия голос.
–Я…я не…простите, – Магда и сама не знала, что сказать ей на это. Я не виновата? Я не подумала? Так ты дознаватель, ты помощница Всадника, одного из трёх, на котором держится власть Верховного, а значит – и всего Дознания, а значит, и добрая часть Святого Города!
Если не весь город.
У тебя нет права не думать!
Бартоломью смотрел на неё, но Магда даже не рисковала прикинуть о чём он думает. Она чувствовала, как пол, этот выложенный чудесной мозаикой пол, изображавший строгие узоры с плаща Пресветлого, качается под её ногами. Вино ли было в том виновато? Ужас перед Бартоломью или страх от потери его расположения? Её трясло, и напряжение продавило в защите брешь, слёзы, которые так долго кололи глаза, брызнули, Магда, стыдясь, закрыла лицо руками.
–Мне нужен каждый человек. В ближайшее время нам предстоит тяжёлая работа, и я хочу знать, что мне есть на кого положиться, – Бартоломью заметил её слёзы и заговорил мягче. Он добился нужного – вина, как он давно уже усвоил по опыту, самые лучшие оковы.
А вина Магды – это то, чего ей не хватало. Много власти ощутила она за собою в последнее время, так что даже к лучшему, что сейчас он довёл её до слёз – пусть помнит, крепко помнит своё место!
–Вы можете! Вы всегда можете на меня рассчитывать! – Магда задыхалась в попытке успокоить рыдания, но всё же произнесла то, чего от неё ждали и что ей самой было так приятно произнести.
Бартоломью оценивающе оглядел её. Что говорить – Магда входила в самые цветущие годы. Хорошее питание, положенное Дознанию, некоторая роскошь и даже служение её прихотям сделали из неё настоящую красавицу, и это нервировало Бартоломью, и заставляло ещё больше желать её слёз. Конечно, она ни за что не стала бы ему сопротивляться и, как он полагал не без основания, восприняла бы его внимание как настоящую честь, но Бартоломью знал этот мир чуть иначе и понимал, что Магда должна оставаться на своём месте и в своей сути, заточённая в служение и не приобретать никакого влияния.
Так что для себя Бартоломью давно решил не оценивать Магду как красоту или собственное желание – выигрыш от прислужницы Магды был на его взгляд куда больше, чем от нелепого любовного приключения слухи о котором неизменно поползли бы по Святому Городу, вредя его репутации.
Но мысли, подлые мысли, о которых Магда не подозревала и не хотела подозревать, приходили к нему.
–Подойди, – велел Бартоломью, прогоняя несвоевременное видение.
Магда не просто подошла, она практически подлетела к нему, хотя и не знала, что её ждёт.
–Дай руку, – распорядился он, и Магда, не сомневаясь и не задаваясь вопросами, опять покорилась, протягивая ему левую руку, не рабочую. И в этом движении тоже было его влияние, он сам, с первого дня вдалбливал:
–Твоя ценность в умении работать. Ты владеешь правой рукой лучше, чем левой. Значит, если тебе нужно что-то открывать, или приносить клятву на крови – всегда подавай левую руку. Если ты травмируешь её, это ничего, ты не потеряешь в работоспособности.
Она протянула левую.
Бартоломью взял одну из свеч, та нервно заплясала в его руках огоньком, но не потухла, и перехватил её руку повыше запястья.
–Мне нужны преданные мне люди, – сказал он, глядя ей в глаза. Свеча в его руке приближалась к её коже. Магда чувствовала жар, но не позволяла себе отвести взгляд, посмотреть на угрозу, на тепло, которое уже не грело, а приносило неудобство её коже.
Терпела! А может быть решила, что это очередная проверка на преданность от Бартоломью. Или наказание.
–Мне не нужны безответственные пьянчужки, которых нельзя найти в самый нужный момент, – продолжал Бартоломью.
Это было как-то обидно – он давно не поступал так. Но Магда не позволила себе выдать какого-то недоумения или недовольства – она научилась демонстрировать смирение, когда это было нужно.
–Звучит очень вкусно, – улыбнулась она, – я могу идти?
–Можешь, – согласился Бартоломью и углубился в какие-то свои бумаги, показывая, что разговор окончен.
Магда выскользнула из его кабинета, разочарованная и недовольная. Всё было какое-то неправильное, нелепое в это утро!
–Магда! – Мартин, которого совершенно точно она сейчас не желала видеть, вышел из малого Зала Дознания, точно как по заказу каких-то высших, очень насмешливых сил.
–Ну что ещё? – она не хотела срывать на нём своё раздражение, но Мартин нарывался.
–Я хотел у вас спросить, мой доклад принят в полной мере? – Мартин приблизился к ней, сокращая расстояние до окончательного её раздражения.
–Твой? – она всё-таки поддалась людскому. – Твой доклад? Ты про ту унылую дребедень, которую вылил на меня, словно ведро помоев?
Если бы он обозлился, если бы он ответил едко, Магда, быть может, и унялась бы. Но лицо его осталось каменным и не выразило никакого удивления.
–Твой доклад? А с чего это ты, крыса канцелярская, решил, что ты можешь докладывать Всаднику? Ты докладываешь мне, а уж я решаю…
–Магда, уже с утра буянишь? – весёлый женский голос разорвал коридор.
Магда обернулась, осёкшись на полуслове. Она, конечно, и без того узнала голос – это была Лотара – тоже из числа дознавателей, тоже из бюрократических крыс, гораздо ниже Магды по рангу, но всё же единственная, кого Магда могла называть подругой.
–Ой-йо, кого я вижу! – Магда хмыкнула, – ты чего не в столовой?
–Хотела узнать насчёт тебя, да тебя уж в покоях не было. Ну я на голос твой и пришла! – Лотара улыбалась. Странное дело – она никогда не была особенно красива и не отличалась фигурой, да и черты имела самые простые, не породистые, чем выделялась из числа бюрократов Дознания, среди которых хватало родовитых…
Но её улыбка, её вечная жажда жизни делали её весёлой и освещали её лицо каким-то новым, ярким и магическим светом.
–Уйди, Мартин, – посоветовала она, махнув рукой своему соратнику. Тот не двинулся – ждал приказа Магды. У той при появлении приятельницы пропало желание скандалить и она вяло махнула рукой:
–Сгинь с глаз моих!
Вот только тогда Мартин коротко откланялся и исчез в коридоре.
–Он забавный! – хмыкнула Лотара, проследив за ним взглядом, – только не могу понять, чего ты так на него взъелась? Он ведь тебе служит.
Лотара тоже служила Магде, и, следовательно, подчинялась Бартоломью. Но Лотара была живой, подвижной, и, хотя род её деятельности составляли лишь перепись набело писем и переводы – она не чувствовала себя ущемлённой на фоне занимающейся конкретным дознанием Магды, и никогда не рвалась к ней, не завидовала, и пропасти залечь между ними из-за разницы положений, не позволяла. Обращаясь с Магдой легко и свободно, Лотара не скупилась на искренность. И не в первый раз она уже спрашивала – почему именно Мартина Магда так усердно ковыряет?
–Нарвался, – ответила Магда мрачно, – душит и душит своей правильностью, а сам?
–Каждый цепляется за то, что умеет, – не согласилась Лотара. – Он умеет быть постным и мрачным. Ну и пусть. Служитель-то он хороший, да?
В этом Лотара была права. Мартин перестраховался и догадался взять даже по самому незначительному происшествию служебные доклады от стражников. Это сыграло на пользу. И от этого также слова Лотары были неприятны Магде. Они словно попытались её укорить, а Магда не хотела быть укорённой.
–Это уже не твоё дело, – грубовато ответила Магда, не желая сдаваться вине. Она её не чувствовала – Мартин не вызывал у неё симпатии. Почему она должна была это скрывать?
Лотара печально взглянула на неё, и не смогла не отреагировать:
–Мне кажется, ты жестока к нему. Он был лучшим учеником при монастыре, и…
–Не лезь не в своё дело, – на этот раз голос Магды прозвучал холоднее, и от того он стал злее – этому трюка Магда научилась у Бартоломью, который не срывался на крик, всегда говорил спокойно и от этого его слова имели какой-то особенный вес.
Лотара поняла, замолчала, опустила голову, признавая поражение.
–Ты должна заниматься своими делами, – втолковывала Магда, уже остывая, – а не решать кто и с кем жесток и кто какой служитель.
С точки зрения принципов дисциплины Дознания Магда могла бы назвать себя правой, но правоты и триумфа в ней не было и на каплю.
Благо, Лотара была собой и подняла голову, кивнула, уже совсем прежняя, с улыбкой, которая хранила за собой чёрт знает сколько сказанных злых слов в её сторону.
И забытых, пережитых!
Магда бы так не смогла. Каждое слово, брошенное врагом в её сторону, было ей как крючком, который всё-таки давал иной раз о себе знать.
–Не верь словам врага, – напоминал Бартоломью и она даже соглашалась.
Но слова всего лишь слова! А крючья сидели в её душе и ныли, ржавея.
–Знаешь, я вот чего тебя искала, – сказала Лотара, убедившись, что гнев Магды уже не опасен, – каша, скажу тебе…фе. Я видела котёл – всё плавает в масле.
Магду передёрнуло. Она любила комфорт и пока что могла ему следовать.
–Хлеб и вовсе пересушен. Да и то, он уже остыл, наверное, – Лотара бросила взгляд за окном, но всё, что она могла увидеть – лишь краешек часовой башни, – словом, может это…в топку официальный завтрак?
–Чего предлагаешь? – поинтересовалась заинтригованная Магда. После того как Бартоломью не разделил с ней трапезы, она хотела себе найти утешение хотя бы во вкусном завтраке, а тут выходило что и этого не удастся.
–На улице Часовщиков открылась новая пекарня, – отрапортовала Лотара, – её содержит господин Сержо.
–Знаю, – улыбнулась Магда.
Лотара всплеснула руками. Только сейчас до неё дошло, что он сообщает новости города дознавательнице города, той самой, в чьи обязанности входит дисциплина и общее ведение всего содержимого улиц!
–Я дура, - признала Лотара, – прости меня, пожалуйста, я не подумала.
–Ничего, – успокоила Магда, – я не злюсь. Кстати, гражданин Сержо пока зарекомендовал себя весьма деятельным хозяином. Он только три недели в Городе, а уже добился открытие пекарни.
А если быть честнее, то уже и подал прошение в Дознание на обновление мостовой у этой пекарни. Разумеется, за свой счёт. Но об этом Магда не стала говорить, Бартоломью всегда напоминал:
–Часть информации всегда таи, ты не знаешь, для чего и когда она понадобится.
И она старалась следовать этому совету даже в мелочах.
–А он ещё хлюздил, что это, мол, долго! – Лотара совсем развеселилась.
Магда её веселья не поддержала – разумеется, дельцу непривычен безмятежный унылый уклад Святого Города со всеми его долгими заседаниями по каждому вопросу. Но что же – он жаловался? Это уже не очень хорошо. И этого Магда пока не знала – дознаватели не принесли к ней этой вести.
Пустяковой, конечно, но не из пустяков ли идёт недовольство, а за ним разговоры и сплетни, и мятежи?
–Ему ещё повезло, – Магда криво улыбнулась, – три недели – рекорд скорости для такого дела. Он же чужак!
–Ну да-да, – Лотара уже потеряла интерес к обсуждению его персоны, – но у него есть потрясающие пироги. Я тут попробовала…
«И когда успела?» – мимоходом подумала Магда, пытаясь вспомнить отправляли ли в последнее время Лотару на улицы. По её сведениям нет. Конечно, можно было бы уйти и самой, но Магда старалась походить на Бартоломью и подмечать всё.
–Его вишнёвые пирог – объеденье! Он добавляет в них немного тёртого яблока и ещё…– Лотара попыталась припомнить, но махнула рукой, – давай сбежим, а? Позавтракаем нормально?
Магда колебалась недолго. Планов не было. Если что-то случится – её найдут, без сомнений. Да и Бартоломью не разделил с нею завтрака – имеет она право на компенсацию?
–Ну соглашайся, – Лотара чуть ли не выплясывала перед нею от нетерпения, – а? Мы быстро. Ещё он делает домашнее вино – такое сладкое…
–Вино не должно быть сладким, – напомнила Магда, помня о том, что это было убеждением Бартоломью, а значит и её.
–Ну мы быстро, всё равно же ничего срочно, да? – Лотара знала обстановку, знала на что надавить. Да и утро было таким равнодушно-хмарным…
Магда кивнула, но остерегла:
–Только я плащ сменю, не надо эмблемой светить.
Знай Магда о том, как повернётся всё дальше, осталась бы в своих покоях. Но она не знала о том, что Бартоломью хватится её уже через пару часов, а она сама потеряет счёт времени, придавленная неправильным сладким, но неожиданно очень крепким вином.
Глава 2. Та свеча
–Ты хоть о чём-нибудь думаешь? Способна нести ответственность? – у Бартоломью голос был спокойным, но Магда прекрасно знала, что там за этим обманным спокойствием. Стремительно протрезвевшая, она попыталась, сразу, как скользнула тенью в эту тихую залу со свечами и тишиной, объяснить, что вообще-то ничего дурного не хотела, что только зашла в пекарню, что попробовала вино – да, с утра, но ведь она полагала что день будет рутинным и что никто её не хватится.
Магда хотела сказать, что потеряла счёт времени не нарочно, и что испуг стал ей карой, когда один из служителей Дознания набрёл на неё да сказал что, вообще-то, её ищут! И не кто-то, а сам.
Вот тут она протрезвела. Забыв о Лотаре, забыв обо всём, Магда рванула, спотыкаясь и путаясь в полах плаща к Бартоломью. В кабинете его не было, Всадник ушёл в Тихий Зал. Магда знала, что он любит подумать и побыть в одиночестве среди свечей и камня именно этого места, где никто не может его побеспокоить без крайней нужды, но сил терпеть до его возвращения не было.
Она просочилась тенью. Бартоломью стоял у свечей, и неровное пламя бросало страшные тени на его лицо. Конечно, он сразу понял, что Магда нарушила его покой, но не сразу повернулся, продляя муку.
«Я предала его, предала! О, Пресветлый, покарай меня!» – у Магды отчаяние копилось со страшной силой, поднимало бурю, ей хотелось пасть на колени, зарыдать, прося прощения, но не у Пресветлого, чей лик взирал с красивой, занимавшей добрую половину стены фрески, а у Бартоломью.
Но он нарушил тишину, снизошёл до неё, спросил тихо и обманчиво-спокойно:
–Ты хоть о чём-нибудь думаешь? Способна нести ответственность?
–Простите…– прошелестела Магда. Всё то, что повело её с Лотарой – лёгкая обида на Бартоломью за то, что он не пригласил её разделить завтрак, и утренний раздражающий доклад Мартина, и остро проклюнувшийся на языке вкус отвратительно-приторного вина, и рутина, которой она прикрыла своё самовольство – всё это показалось ей таким ничтожным и таким нелепым, что на большее Магду и не хватило.
Повиниться? Так она виновата и без лишнего плетения слов.
–Ты понимаешь, что поступила неразумно? Ты разочаровала меня, – Бартоломью резал её словами. Его тон был спокойным, его глаза же оставались ледяными и равнодушными – в его взгляде не было больше тепла, за которое когда-то Магда так привязалась к нему. Ничего не было – только это тихое, разъедающее спокойствие.
Если бы он только закричал! Если бы он только сказал ей, что она идиотка, что она достойна наказания – право, это было бы куда лучше и проще, и Магда приняла бы это с радостью. Всё было бы лучше, чем этот тихий, полный равнодушия голос.
–Я…я не…простите, – Магда и сама не знала, что сказать ей на это. Я не виновата? Я не подумала? Так ты дознаватель, ты помощница Всадника, одного из трёх, на котором держится власть Верховного, а значит – и всего Дознания, а значит, и добрая часть Святого Города!
Если не весь город.
У тебя нет права не думать!
Бартоломью смотрел на неё, но Магда даже не рисковала прикинуть о чём он думает. Она чувствовала, как пол, этот выложенный чудесной мозаикой пол, изображавший строгие узоры с плаща Пресветлого, качается под её ногами. Вино ли было в том виновато? Ужас перед Бартоломью или страх от потери его расположения? Её трясло, и напряжение продавило в защите брешь, слёзы, которые так долго кололи глаза, брызнули, Магда, стыдясь, закрыла лицо руками.
–Мне нужен каждый человек. В ближайшее время нам предстоит тяжёлая работа, и я хочу знать, что мне есть на кого положиться, – Бартоломью заметил её слёзы и заговорил мягче. Он добился нужного – вина, как он давно уже усвоил по опыту, самые лучшие оковы.
А вина Магды – это то, чего ей не хватало. Много власти ощутила она за собою в последнее время, так что даже к лучшему, что сейчас он довёл её до слёз – пусть помнит, крепко помнит своё место!
–Вы можете! Вы всегда можете на меня рассчитывать! – Магда задыхалась в попытке успокоить рыдания, но всё же произнесла то, чего от неё ждали и что ей самой было так приятно произнести.
Бартоломью оценивающе оглядел её. Что говорить – Магда входила в самые цветущие годы. Хорошее питание, положенное Дознанию, некоторая роскошь и даже служение её прихотям сделали из неё настоящую красавицу, и это нервировало Бартоломью, и заставляло ещё больше желать её слёз. Конечно, она ни за что не стала бы ему сопротивляться и, как он полагал не без основания, восприняла бы его внимание как настоящую честь, но Бартоломью знал этот мир чуть иначе и понимал, что Магда должна оставаться на своём месте и в своей сути, заточённая в служение и не приобретать никакого влияния.
Так что для себя Бартоломью давно решил не оценивать Магду как красоту или собственное желание – выигрыш от прислужницы Магды был на его взгляд куда больше, чем от нелепого любовного приключения слухи о котором неизменно поползли бы по Святому Городу, вредя его репутации.
Но мысли, подлые мысли, о которых Магда не подозревала и не хотела подозревать, приходили к нему.
–Подойди, – велел Бартоломью, прогоняя несвоевременное видение.
Магда не просто подошла, она практически подлетела к нему, хотя и не знала, что её ждёт.
–Дай руку, – распорядился он, и Магда, не сомневаясь и не задаваясь вопросами, опять покорилась, протягивая ему левую руку, не рабочую. И в этом движении тоже было его влияние, он сам, с первого дня вдалбливал:
–Твоя ценность в умении работать. Ты владеешь правой рукой лучше, чем левой. Значит, если тебе нужно что-то открывать, или приносить клятву на крови – всегда подавай левую руку. Если ты травмируешь её, это ничего, ты не потеряешь в работоспособности.
Она протянула левую.
Бартоломью взял одну из свеч, та нервно заплясала в его руках огоньком, но не потухла, и перехватил её руку повыше запястья.
–Мне нужны преданные мне люди, – сказал он, глядя ей в глаза. Свеча в его руке приближалась к её коже. Магда чувствовала жар, но не позволяла себе отвести взгляд, посмотреть на угрозу, на тепло, которое уже не грело, а приносило неудобство её коже.
Терпела! А может быть решила, что это очередная проверка на преданность от Бартоломью. Или наказание.
–Мне не нужны безответственные пьянчужки, которых нельзя найти в самый нужный момент, – продолжал Бартоломью.
