«А где была твоя голова, Магда?» – печально подумалось Лотара. Нет, своей вины она не отрицала, знала, что заслуживает кары, но всё-таки возражала против той, что творил Бартоломью. И потом – на ней ли одной вина?
–Тебя наказали? – тихо спросила Лотара. Она уже догадывалась об ответе, но ей хотелось быть не одной в этом мрачном ужасе.
–Меня? – Магда даже удивилась вопросу. – Нет, говорю же, он отходчивый. Потребовал от меня ответственности, и я его не подведу.
–Не сомневаюсь, – Лотара не сдержала нервного смешка. – Не подходи ко мне больше никогда, Магда. Я тебя презираю. И прощаться не смей.
Магда поперхнулась словами. Они же подруги! Что случилось? Чуть позже Бартоломью ей, конечно, объяснит, что Лотара попыталась спихнуть вину на Магду за утреннюю прогулку, а он, конечно, ей не поверил, и Лотара затаила злость. И Магда поверит в этот откровенный бред, разом забыв, что не в характере Лотары такая подлость.
–Лота…– у Магды слов не находилось для возмущения или упрёка. – Лота!
–Я уезжаю. Сегодня же. Я больше не служу здесь, – Лота как рубанула словами, и пошла от Магды прочь, её чуть качнуло, да и походка её была нервная, неуклюжая, шаткая. Магда рванулась, было, за нею, чтобы остановить её, спросить, вырвать что-то нужное из её недосказанности, но остановилась.
Она что – гоняться должна за всякими канцелярскими крысами? Да-да, канцелярскими! Лотара ведь из них!
Не бывать этому.
–Да и пошла ты! – крикнула Магда вслед недавней подруге. – Бездарность канцелярская!
Крик дался легко, но на душе не полегчало. Лота даже не обернулась, а Магда пошла к себе в крайне злом расположении духа. Крик дался легко, а вот успокоение не далось совсем.
Напряжение, конечно, висело в воздухе давно. Да, вокруг была рутина и не было никакого значимого происшествия, которое передавалось бы шёпотом в коридорах или звучало бы в открытых новостях на площади. Но это не значит, что в Святом Городе ничего не происходило, напротив, происходило и очень даже многое, и куда более значимое, чем можно было бы предположить. Вот только это были те события, которые всегда остаются в тени и о которых потом позже спорят историки – было или не было? ведь ничего не начинается просто так, не приходит из ниоткуда – ни мятеж, ни заговор, ни переворот, так где же эта начальная точка?
И в эти дни, рутинные для абсолютного большинства, единицы как раз и положили начало целой цепочке событий…
Впрочем, нет. Замыслы бродили давно, зрели, искали шансов и союзов, но действие началось только сейчас – в тихое, одинаковое утро, так похожее на утра другие. Вроде бы всё тот же доклад, и всё тот же завтрак. Магда только была поникшая, но она утратила подругу, и злилась на неё и скучала по ней, по Лотаре, исчезнувшей…
–И не нужны нам такие люди, – Бартоломью проявил чудеса сочувствия, и Магде сразу стало легче. Лотара ушла куда-то далеко из её мыслей и перестала значить. – Она ведь пыталась спихнуть всё на тебя. А я сказал, что я не верю в то, что прогуляться по городу и завалиться пить могло быть твоей идеей. Резко сказал, признаю. Она и поняла, что лучше ей исчезнуть.
Что должна была подумать Магда, будучи в рядах Дознания? Во-первых, она должна была задаться вопросом о получении официальных бумаг по поводу отставки Лотары. Святой Город – это место бюрократии, именно поэтому даже в Дознании был подраздел Канцелярии, где и служила Лотара. Бумажка на бумажку, справка на протокол и протокол на справку – а тут отставка целого человека!
Во-вторых, выплата жалования. Казначейство выдавало жалование только три раза в месяц, а если в чрезвычайном случае, в который нужно было бы отнести Лотару, то в течение трёх дней. Иначе никак.
А тут выходит, что Лотара покинула Святой Город без жалования и должного оформления? Лихо собрав все вещи, накопленные за годы службы, в считанные часы? Не странно ли? Куда она побежала, забыв про всё? Или куда её погнали?
Так должен был подумать дознаватель и начать понемногу наводить мосты с Канцелярией, узнавая всё то, что очевидно скрывал Бартоломью.
Но Магда в его присутствии не была дознавателем. та часть её разума, отвечавшая за здравый смысл, куда-то исчезла, оставив благую, трепетную мысль: «он за меня заступился! Бартоломью за меня заступился! Он поверил в меня…»
И день её пошёл легче. Его не испортила ни пшеничная каша без масла, ни такой же постный пудинг, ни медовая вода, ни Мартин, который снова был убийственно почтителен и равнодушен, чем обычно и раздражал.
Но это для Магды всё пока было так. А вот Бартоломью готовился к сражению. На сегодня был назначен Великий Совет, сразу после завтрака и до самого обеда. Вообще Святой Город управлялся Двучастным Советом: Великим, то есть расширенным, в который входили не только представители Дознания и Служения с первыми помощниками, но и Казначей, и Глава Городской Стражи и даже три достойных представителя городских семей Города; и Ковэном – малым Советом, в котором уже не была хода ни Главе Стражи, ни представителям семей, а зачастую и помощникам представителей.
–Почему такая секретность? – спрашивала Магда в самом начале своего пути.
–У Святого Города много врагов, – объяснял Бартоломью терпеливо и спокойно, – не стоит лишним ушам знать о наших ближайших планах. Для нашей же общей безопасности не стоит.
Магда пожимала плечами – о врагах она не понимала. Знала, что они есть, ловила их иной раз, допрашивала, арестовывала, но это всё были мелкие враги – коррупционеры среди служителей, торговцы должностями, воры, мелкие сторонники тьмы и культы…
Это же всего лишь мелочи, пыль под ногами! Какие же это враги для Святого Города? Магда не понимала, но не спрашивала у Бартоломью лишнего, боясь показаться ему глупой.
Но враги, конечно, были не единственной причиной для тайны. Впрочем, об этом когда-нибудь позже. А сегодня был именно Великий Совет и уже была готова большая зала, затянутая по стенам и даже потолку строгими белыми покрывалами с золотым крестом и такими же строгими чёрными, но уже с мечом – Крест и Дознание. Защита и голос неба, защита и голос земли. Страха небесных врат и людских пороков.
Великие Акена, Геде и Кайрос – первые строители Святого Города – так и распределили власть: меч от земного, крест для небес. И пусть много прошло поколений от смерти первых строителей, порядок изменился совершенно незначительно, а в основе своей остался прежним, и строгость очерёдности чёрных и белых покрывал напоминала каждый раз об этом.
Понемногу занимали места. Бартоломью пришёл первым, но места своего не занял – это было непочтительно – сесть Всаднику прежде Верховного, да и Бартоломью едва ли смог сейчас бы сидеть спокойно, ему надо было собраться с мыслями, надо было проявить себя на глазах у всего Великого Совета, а для этого нужно было полностью владеть собой!
Зато появился Казначей, коротко приветствовал всех, сел за своё место, сцепив руки в замок. Он был в напряжении – в Святом Городе всегда было большое давление на казначейство, слишком многое приходилось отслеживать – не только подати и местные налоги, но и благотворительность, а также, и что было секретом для Великого Совета и открывалось лишь на заседании Ковэна – ту часть прибыли, которая вроде бы не относилась к Святому Городу.
Кощунством было бы открытое занятие торговлей или промыслами для тех, кто служит высшему благу, кресту и свету! Но если действовать через марионеток, через подставных лиц, то многие бы производства по миру удивились бы, узнав, что часть денег уходит тонким, но постоянным ручейком не куда-то, а в Святой Город!
Но тайна сковала Святой Город давно и надежно, и Казначей был как камень глух к переплетениям интриг вокруг себя. Что было ошибкой, так как именно сегодня Бартоломью собирался нанести удар именно по репутации этого человека. Недаром он вызнавал о нём столько месяцев, тайно вызнавал, через тени шпионов, что и не подозревали на кого и на что работают.
«Сиди, Юстас, сиди!» – думалось Бартоломью, когда он натыкался взглядом на казначея. И тот сидел – спокойный, незнающий ещё того, что вскоре будет.
После казначея пришёл и Глава Городской Стражи. Этого человека Бартоломью считал за идиота. Хорошего, исполнительного идиота, который очень покладист и покорен, но совершенно не способен думать!
Бартоломью преувеличенно громким шёпотом, чтобы слышали все вокруг и замечали, принялся выговаривать ему о неправильном поведении вверенной ему стражи в недавнем происшествии с заблудшими хмельными туристами, что приблудились к городским вратам в ночи.
–Вам, дорогой друг, следовало не просто взять объяснительные со стражников, но и арестовать до выяснения всех обстоятельств всю эту братию! – выговаривал Бартоломью. – Мы должны быть бдительны. Особенно теперь! Вы понимаете, почему именно теперь?
Страж не понимал, но предпочёл согласиться:
–Я приношу извинения. Такого больше не повториться. Конечно…мы на страже. Мы все…
«Идиота кусок!» – подумалось Бартоломью, но он сдержал в себе этот порыв и улыбнулся холодно, показывая, что доволен сложившимся разговором, но он всё же предпочёл бы, чтобы этого разговора не было.
Прибыл, наконец, Володыка, что удивительно – с обоими настоятелями – прямыми своими советниками и помощниками. Бартоломью приветствовал Володыку и сделал вид, что не заметил ни Габриэля, ни Симоны – не удостоил их кивком. Те переглянулись, но не стали возмущаться, скорее всего, решив про себя, что это Всадник Дознания, а значит, спросу с него всё равно немного!
Прибыли и трое представителей семейств. Бартоломью мог сказать о каждом кто и на чём сделал капитал, кого обидел, где солгал и где нарушил закон, но Святой Город решил, что это достойные семьи – родовитые, помогающие отстраивать Святой Город и проживающие в нём на постоянной основе, а значит – претензий к ним нет, а если их не было у города, стоило ли вылезать Бартоломью?
Он приветствовал их должным образом.
Последним своё место занял Верховный. Он появился с небольшим опозданием, вроде бы и извинялся, и просил у Володыки прощения за то, что заставил Служителей ждать его, дознавателя несчастного, но Бартоломью с трудом сдержал усмешку: Верховный появился с задержкой явно для того, чтобы привлечь к себе больше внимания.
Верховный, торопливо раскланявшись со всеми, занял своё место и Бартоломью, наконец, занял и своё. Началось заседание.
–Большое спасибо вам, друзья и братья, что вы не остаётесь равнодушными к Святому Городу и так горячо участвуете в его судьбе! – заговорил Володыка. Голос его, привычный к молитвам и воззваниям небесным, звучал раскатисто, но как-то умиротворяюще. Он был звучен и хорошо поставлен, как, впрочем, и полагается человеку публичному.
После недолго приветствия началась повестка дня. Первый вопрос задал, конечно, сам Володыка:
–Приближается праздник Святого Пламени. Какие будут предложения?
Праздник Святого Пламени – это не только месса, много туристов, прибывших поглазеть и оставить свои благотворительные взносы да помолиться, это ещё и много паломников, желающих приобщиться к свету, а ещё…это безопасность, как не увиливай!
–Я предлагаю как всегда – разделить, – сразу отреагировал Верховный. – Вы составляете план самого мероприятия, где начнётся празднование и где продолжится, кто примет участие, время мессы, а с нас план безопасности. Городская Стража?
–Да, – ответил Глава Городской Стражи, не поняв даже чего от него хотят.
Верховный пережил это даже не моргнув глазом.
–Словом, надо исходить из вашего празднества, – закончил он. – Скажете нам, когда и что хотите вы, а мы скажем, как мы подстроим это под планы.
–Как всегда – со святилища Пресветлого, потом в Дом Пророков, затем Городская Площадь… – из года в год ничего не менялось.
–Но паломники и туристы начнут прибывать заранее, – покачал головой Верховный. – Володыка, сколько высоких гостей вы ожидаете?
Принялись считать. Дело было самым обыкновенным и из раза в раз повторяющимся. Представители знатных фамилий, некоторые богатые торговцы и представители искусства из числа обретших имена, уже дали ответ. Кое-кто тянул, не говорил ни да, ни нет, и был в резерве. Но это что касается высоких гостей, которых следовало разместить и встретить, от которых зависели благотворительные взносы или росписи стен, или новые пьесы в честь святого Города на других сценах…
А ведь были ещё и простые, незнатные люди! Были любопытные и были паломники. Традиционно они не влезали в приготовленные для них десятки наспех возведённых гостевых домов и переоборудованные части соборов и размешались в предместьях Святого Города, толпились, но не отступали.
Обсуждение празднества было долгим. Уже давно пришло время обеда, но до конца не было решено о столь многом…
Угощения для гостей и паломников – это, конечно, на трёх семьях, недаром же они место в Совете занимают? Пусть и оправдывают. Само празднество, месса – на Служителях, ровно, как и подготовка помещений, уборка, выдача чистых сутан. А безопасность на Дознании и Страже, на которую ни у Бартоломью, ни, похоже, у Верховного, особой надежды не было.
–Мы обсудим на дополнительном совещании меры безопасности, – пообещал Верховный, – нельзя, чтобы праздник был испорчен вмешательством всяких...элементов. Пьяных и сумасшедших предлагаю взять на поручительство стражи. На нас общая безопасность, а также от мятежей, предательств и возможного проникновения культов.
Культы были давней бедой Святого Города. Во-первых, в Святой Город их – сторонников тьмы, которую они считали божественной, а также приверженцев разных, павших языческих богов, влекло схронами. Под Святым Город были подхемелья – архивы, библиотеки, склады с отнятым во время войн и процессов, гонений и низвержений артефактов – начиная от книг язычников, статуэток и заканчивая настоящими результатами всякой мерзости, как, например, было с культом Воронов – те наполнили целый кувшин жертвенной кровью несчастных людей, которых прежде похищали прямо на улицах и плотно запечатали этот кувшин. Так он, запечатанный и перекочевал в схроны Святого города под землю. И, по-хорошему, следовало давно уничтожить все эти завалы, растянувшиеся под всей системой города, а оставтиь лишь нужное, но кто бы этим занялся? Со времени основания прошли целые века и скоплено было слишком много чтобы хотя бы просто составить полный список всего, что там было.
Но некоторые культы помнили обиду. Это для Святого Города отнятое у врагов было всего лишь мусором или жалким трофеем, который надо куда-то сунуть в темноту, а для них – это были легенды. В прошлом году культ Серых попытался украсть Каинову Печать из хранилища. Проникли хитростью, прикинувшись паломниками, также, во время празднества, и даже спустились в хранилище, когда были, наконец, пойманы.
Бартоломью тогда был в бешенстве – он не верил, что никто из Святого Города не был причастен к этому преступлению, слишком быстро нашли преступники вход в хранилище!
Но всё разошлось кругами на воде. И не в числе первых была попытка Серых получить обратно своё. И не в числе последних – культы бродили озлобленные, и их следовало опасаться.
–Тебя наказали? – тихо спросила Лотара. Она уже догадывалась об ответе, но ей хотелось быть не одной в этом мрачном ужасе.
–Меня? – Магда даже удивилась вопросу. – Нет, говорю же, он отходчивый. Потребовал от меня ответственности, и я его не подведу.
–Не сомневаюсь, – Лотара не сдержала нервного смешка. – Не подходи ко мне больше никогда, Магда. Я тебя презираю. И прощаться не смей.
Магда поперхнулась словами. Они же подруги! Что случилось? Чуть позже Бартоломью ей, конечно, объяснит, что Лотара попыталась спихнуть вину на Магду за утреннюю прогулку, а он, конечно, ей не поверил, и Лотара затаила злость. И Магда поверит в этот откровенный бред, разом забыв, что не в характере Лотары такая подлость.
–Лота…– у Магды слов не находилось для возмущения или упрёка. – Лота!
–Я уезжаю. Сегодня же. Я больше не служу здесь, – Лота как рубанула словами, и пошла от Магды прочь, её чуть качнуло, да и походка её была нервная, неуклюжая, шаткая. Магда рванулась, было, за нею, чтобы остановить её, спросить, вырвать что-то нужное из её недосказанности, но остановилась.
Она что – гоняться должна за всякими канцелярскими крысами? Да-да, канцелярскими! Лотара ведь из них!
Не бывать этому.
–Да и пошла ты! – крикнула Магда вслед недавней подруге. – Бездарность канцелярская!
Крик дался легко, но на душе не полегчало. Лота даже не обернулась, а Магда пошла к себе в крайне злом расположении духа. Крик дался легко, а вот успокоение не далось совсем.
Глава 3. Я скажу тебе правду
Напряжение, конечно, висело в воздухе давно. Да, вокруг была рутина и не было никакого значимого происшествия, которое передавалось бы шёпотом в коридорах или звучало бы в открытых новостях на площади. Но это не значит, что в Святом Городе ничего не происходило, напротив, происходило и очень даже многое, и куда более значимое, чем можно было бы предположить. Вот только это были те события, которые всегда остаются в тени и о которых потом позже спорят историки – было или не было? ведь ничего не начинается просто так, не приходит из ниоткуда – ни мятеж, ни заговор, ни переворот, так где же эта начальная точка?
И в эти дни, рутинные для абсолютного большинства, единицы как раз и положили начало целой цепочке событий…
Впрочем, нет. Замыслы бродили давно, зрели, искали шансов и союзов, но действие началось только сейчас – в тихое, одинаковое утро, так похожее на утра другие. Вроде бы всё тот же доклад, и всё тот же завтрак. Магда только была поникшая, но она утратила подругу, и злилась на неё и скучала по ней, по Лотаре, исчезнувшей…
–И не нужны нам такие люди, – Бартоломью проявил чудеса сочувствия, и Магде сразу стало легче. Лотара ушла куда-то далеко из её мыслей и перестала значить. – Она ведь пыталась спихнуть всё на тебя. А я сказал, что я не верю в то, что прогуляться по городу и завалиться пить могло быть твоей идеей. Резко сказал, признаю. Она и поняла, что лучше ей исчезнуть.
Что должна была подумать Магда, будучи в рядах Дознания? Во-первых, она должна была задаться вопросом о получении официальных бумаг по поводу отставки Лотары. Святой Город – это место бюрократии, именно поэтому даже в Дознании был подраздел Канцелярии, где и служила Лотара. Бумажка на бумажку, справка на протокол и протокол на справку – а тут отставка целого человека!
Во-вторых, выплата жалования. Казначейство выдавало жалование только три раза в месяц, а если в чрезвычайном случае, в который нужно было бы отнести Лотару, то в течение трёх дней. Иначе никак.
А тут выходит, что Лотара покинула Святой Город без жалования и должного оформления? Лихо собрав все вещи, накопленные за годы службы, в считанные часы? Не странно ли? Куда она побежала, забыв про всё? Или куда её погнали?
Так должен был подумать дознаватель и начать понемногу наводить мосты с Канцелярией, узнавая всё то, что очевидно скрывал Бартоломью.
Но Магда в его присутствии не была дознавателем. та часть её разума, отвечавшая за здравый смысл, куда-то исчезла, оставив благую, трепетную мысль: «он за меня заступился! Бартоломью за меня заступился! Он поверил в меня…»
И день её пошёл легче. Его не испортила ни пшеничная каша без масла, ни такой же постный пудинг, ни медовая вода, ни Мартин, который снова был убийственно почтителен и равнодушен, чем обычно и раздражал.
Но это для Магды всё пока было так. А вот Бартоломью готовился к сражению. На сегодня был назначен Великий Совет, сразу после завтрака и до самого обеда. Вообще Святой Город управлялся Двучастным Советом: Великим, то есть расширенным, в который входили не только представители Дознания и Служения с первыми помощниками, но и Казначей, и Глава Городской Стражи и даже три достойных представителя городских семей Города; и Ковэном – малым Советом, в котором уже не была хода ни Главе Стражи, ни представителям семей, а зачастую и помощникам представителей.
–Почему такая секретность? – спрашивала Магда в самом начале своего пути.
–У Святого Города много врагов, – объяснял Бартоломью терпеливо и спокойно, – не стоит лишним ушам знать о наших ближайших планах. Для нашей же общей безопасности не стоит.
Магда пожимала плечами – о врагах она не понимала. Знала, что они есть, ловила их иной раз, допрашивала, арестовывала, но это всё были мелкие враги – коррупционеры среди служителей, торговцы должностями, воры, мелкие сторонники тьмы и культы…
Это же всего лишь мелочи, пыль под ногами! Какие же это враги для Святого Города? Магда не понимала, но не спрашивала у Бартоломью лишнего, боясь показаться ему глупой.
Но враги, конечно, были не единственной причиной для тайны. Впрочем, об этом когда-нибудь позже. А сегодня был именно Великий Совет и уже была готова большая зала, затянутая по стенам и даже потолку строгими белыми покрывалами с золотым крестом и такими же строгими чёрными, но уже с мечом – Крест и Дознание. Защита и голос неба, защита и голос земли. Страха небесных врат и людских пороков.
Великие Акена, Геде и Кайрос – первые строители Святого Города – так и распределили власть: меч от земного, крест для небес. И пусть много прошло поколений от смерти первых строителей, порядок изменился совершенно незначительно, а в основе своей остался прежним, и строгость очерёдности чёрных и белых покрывал напоминала каждый раз об этом.
Понемногу занимали места. Бартоломью пришёл первым, но места своего не занял – это было непочтительно – сесть Всаднику прежде Верховного, да и Бартоломью едва ли смог сейчас бы сидеть спокойно, ему надо было собраться с мыслями, надо было проявить себя на глазах у всего Великого Совета, а для этого нужно было полностью владеть собой!
Зато появился Казначей, коротко приветствовал всех, сел за своё место, сцепив руки в замок. Он был в напряжении – в Святом Городе всегда было большое давление на казначейство, слишком многое приходилось отслеживать – не только подати и местные налоги, но и благотворительность, а также, и что было секретом для Великого Совета и открывалось лишь на заседании Ковэна – ту часть прибыли, которая вроде бы не относилась к Святому Городу.
Кощунством было бы открытое занятие торговлей или промыслами для тех, кто служит высшему благу, кресту и свету! Но если действовать через марионеток, через подставных лиц, то многие бы производства по миру удивились бы, узнав, что часть денег уходит тонким, но постоянным ручейком не куда-то, а в Святой Город!
Но тайна сковала Святой Город давно и надежно, и Казначей был как камень глух к переплетениям интриг вокруг себя. Что было ошибкой, так как именно сегодня Бартоломью собирался нанести удар именно по репутации этого человека. Недаром он вызнавал о нём столько месяцев, тайно вызнавал, через тени шпионов, что и не подозревали на кого и на что работают.
«Сиди, Юстас, сиди!» – думалось Бартоломью, когда он натыкался взглядом на казначея. И тот сидел – спокойный, незнающий ещё того, что вскоре будет.
После казначея пришёл и Глава Городской Стражи. Этого человека Бартоломью считал за идиота. Хорошего, исполнительного идиота, который очень покладист и покорен, но совершенно не способен думать!
Бартоломью преувеличенно громким шёпотом, чтобы слышали все вокруг и замечали, принялся выговаривать ему о неправильном поведении вверенной ему стражи в недавнем происшествии с заблудшими хмельными туристами, что приблудились к городским вратам в ночи.
–Вам, дорогой друг, следовало не просто взять объяснительные со стражников, но и арестовать до выяснения всех обстоятельств всю эту братию! – выговаривал Бартоломью. – Мы должны быть бдительны. Особенно теперь! Вы понимаете, почему именно теперь?
Страж не понимал, но предпочёл согласиться:
–Я приношу извинения. Такого больше не повториться. Конечно…мы на страже. Мы все…
«Идиота кусок!» – подумалось Бартоломью, но он сдержал в себе этот порыв и улыбнулся холодно, показывая, что доволен сложившимся разговором, но он всё же предпочёл бы, чтобы этого разговора не было.
Прибыл, наконец, Володыка, что удивительно – с обоими настоятелями – прямыми своими советниками и помощниками. Бартоломью приветствовал Володыку и сделал вид, что не заметил ни Габриэля, ни Симоны – не удостоил их кивком. Те переглянулись, но не стали возмущаться, скорее всего, решив про себя, что это Всадник Дознания, а значит, спросу с него всё равно немного!
Прибыли и трое представителей семейств. Бартоломью мог сказать о каждом кто и на чём сделал капитал, кого обидел, где солгал и где нарушил закон, но Святой Город решил, что это достойные семьи – родовитые, помогающие отстраивать Святой Город и проживающие в нём на постоянной основе, а значит – претензий к ним нет, а если их не было у города, стоило ли вылезать Бартоломью?
Он приветствовал их должным образом.
Последним своё место занял Верховный. Он появился с небольшим опозданием, вроде бы и извинялся, и просил у Володыки прощения за то, что заставил Служителей ждать его, дознавателя несчастного, но Бартоломью с трудом сдержал усмешку: Верховный появился с задержкой явно для того, чтобы привлечь к себе больше внимания.
Верховный, торопливо раскланявшись со всеми, занял своё место и Бартоломью, наконец, занял и своё. Началось заседание.
–Большое спасибо вам, друзья и братья, что вы не остаётесь равнодушными к Святому Городу и так горячо участвуете в его судьбе! – заговорил Володыка. Голос его, привычный к молитвам и воззваниям небесным, звучал раскатисто, но как-то умиротворяюще. Он был звучен и хорошо поставлен, как, впрочем, и полагается человеку публичному.
После недолго приветствия началась повестка дня. Первый вопрос задал, конечно, сам Володыка:
–Приближается праздник Святого Пламени. Какие будут предложения?
Праздник Святого Пламени – это не только месса, много туристов, прибывших поглазеть и оставить свои благотворительные взносы да помолиться, это ещё и много паломников, желающих приобщиться к свету, а ещё…это безопасность, как не увиливай!
–Я предлагаю как всегда – разделить, – сразу отреагировал Верховный. – Вы составляете план самого мероприятия, где начнётся празднование и где продолжится, кто примет участие, время мессы, а с нас план безопасности. Городская Стража?
–Да, – ответил Глава Городской Стражи, не поняв даже чего от него хотят.
Верховный пережил это даже не моргнув глазом.
–Словом, надо исходить из вашего празднества, – закончил он. – Скажете нам, когда и что хотите вы, а мы скажем, как мы подстроим это под планы.
–Как всегда – со святилища Пресветлого, потом в Дом Пророков, затем Городская Площадь… – из года в год ничего не менялось.
–Но паломники и туристы начнут прибывать заранее, – покачал головой Верховный. – Володыка, сколько высоких гостей вы ожидаете?
Принялись считать. Дело было самым обыкновенным и из раза в раз повторяющимся. Представители знатных фамилий, некоторые богатые торговцы и представители искусства из числа обретших имена, уже дали ответ. Кое-кто тянул, не говорил ни да, ни нет, и был в резерве. Но это что касается высоких гостей, которых следовало разместить и встретить, от которых зависели благотворительные взносы или росписи стен, или новые пьесы в честь святого Города на других сценах…
А ведь были ещё и простые, незнатные люди! Были любопытные и были паломники. Традиционно они не влезали в приготовленные для них десятки наспех возведённых гостевых домов и переоборудованные части соборов и размешались в предместьях Святого Города, толпились, но не отступали.
Обсуждение празднества было долгим. Уже давно пришло время обеда, но до конца не было решено о столь многом…
Угощения для гостей и паломников – это, конечно, на трёх семьях, недаром же они место в Совете занимают? Пусть и оправдывают. Само празднество, месса – на Служителях, ровно, как и подготовка помещений, уборка, выдача чистых сутан. А безопасность на Дознании и Страже, на которую ни у Бартоломью, ни, похоже, у Верховного, особой надежды не было.
–Мы обсудим на дополнительном совещании меры безопасности, – пообещал Верховный, – нельзя, чтобы праздник был испорчен вмешательством всяких...элементов. Пьяных и сумасшедших предлагаю взять на поручительство стражи. На нас общая безопасность, а также от мятежей, предательств и возможного проникновения культов.
Культы были давней бедой Святого Города. Во-первых, в Святой Город их – сторонников тьмы, которую они считали божественной, а также приверженцев разных, павших языческих богов, влекло схронами. Под Святым Город были подхемелья – архивы, библиотеки, склады с отнятым во время войн и процессов, гонений и низвержений артефактов – начиная от книг язычников, статуэток и заканчивая настоящими результатами всякой мерзости, как, например, было с культом Воронов – те наполнили целый кувшин жертвенной кровью несчастных людей, которых прежде похищали прямо на улицах и плотно запечатали этот кувшин. Так он, запечатанный и перекочевал в схроны Святого города под землю. И, по-хорошему, следовало давно уничтожить все эти завалы, растянувшиеся под всей системой города, а оставтиь лишь нужное, но кто бы этим занялся? Со времени основания прошли целые века и скоплено было слишком много чтобы хотя бы просто составить полный список всего, что там было.
Но некоторые культы помнили обиду. Это для Святого Города отнятое у врагов было всего лишь мусором или жалким трофеем, который надо куда-то сунуть в темноту, а для них – это были легенды. В прошлом году культ Серых попытался украсть Каинову Печать из хранилища. Проникли хитростью, прикинувшись паломниками, также, во время празднества, и даже спустились в хранилище, когда были, наконец, пойманы.
Бартоломью тогда был в бешенстве – он не верил, что никто из Святого Города не был причастен к этому преступлению, слишком быстро нашли преступники вход в хранилище!
Но всё разошлось кругами на воде. И не в числе первых была попытка Серых получить обратно своё. И не в числе последних – культы бродили озлобленные, и их следовало опасаться.
