– Если бы вам нужна была помощь, я бы вам помогла, – объяснила Сибилла, – но я всё понимаю.
– Помочь? Картами? – Магда рассмеялась, она надеялась, что её смех выйдет весёлым, но вышел он почему-то нервным. Да, Сибилла могла быть обманщицей и шарлатанкой, а могла и не быть – не просто же так она привечала в своём доме разные культы и не просто так привела сюда Чёрный Крест.
– Я женщина, а женщина должна помогать женщине, – назидательно отозвалась Сибилла, – это величие, доступное нам. Мужчины понимают помощь в делах золота, а этого я не умею. Но сердце… Магда, вы верите в магию? Скажите честно?
– Магия греховна, есть лишь добродетель и воля Пресветлого! – глаза Магды опасно сверкнули.
– Но его добродетель – это тоже своего рода магия, как и магия – своего рода добродетель Пресветлого, – заметила Сибилла. – Разве нет?
Магда промолчала. Споры такого рода прекрасно вёл Бартоломью, а она пока не научилась, ей нужно было время для достойного ответа.
– Ничего, – успокоила Сибилла, – не отвечай, дитя, не надо, не мучайся. Просто знай, что если бы Пресветлый не хотел магии, он бы её не допустил. Это было бы в его власти.
– А вы верите в Пресветлого? – не поверила Магда. У неё не вязалось в голове.
– Конечно! – Сибилла даже возмутилась, – конечно, я верю в него и в его волю, я держу посты и молюсь.
– И практикуете магию!
– Мир двучастен, тень без света – это мрак, но свет без тени – пустыня. Я знаю, где добро и зло. Я не занимаюсь порчей и сглазом, но иногда смотрю. И я верю, что Пресветлый открывает мне мир.
Магда не нашла ответа. Сибилла и не настаивала.
– Карты могут показать его отношение к вам. Честное отношение. Хотите? Это тоже может быть нашей тайной.
– Не хочу, – солгала Магда.
Сибилла взглянула на неё с какой-то печалью, но настаивать, конечно, не стала.
– Тогда это просто секрет, – согласилась она и села, как покладистая послушница Пресветлого, даже руки на колени сложила. – А отвечая на ваш вопрос… что же – я ни в чём не нуждаюсь и никакой помощи мне не надо. Я прибыла на праздник Светлого Пламени, а это ведь не запрещено.
– Не запрещено, – тихо отозвалась Магда. – Скажите, а… нужно ли имя?
– Простите?
– Ну, чтобы узнать его отношение.
Она знала, что совершает безумную ошибку. Знала, что предстаёт полной дурой, да ещё и перед кем, но прежде Магда не сталкивалась с такого рода людьми и в гаданиях видела лишь злое – а Сибилла представляла всё как-то иначе. Мол, не так уж это и плохо! Это же Пресветлый позволяет тебе знать!
– Нет, его имя не нужно. Вы можете просто думать про него, – кажется, сама Сибилла была насторожена. Но голос её звучал безо всякого укора. – Вы решились?
– Я? – испугалась Магда. – Нет. То есть…
Она пыталась понять – так ли это ей надо? С одной стороны, в знании ведь не могло быть ничего дурного, так? С другой стороны – способ добычи знания через карты смущал. Но опять же – карты – это всего лишь орудие, а воля-то, воля чья? И снова: а если там ничего нет? но опять возражение – лучше тогда об этом знать и не надеяться, не позволять себе думать.
А получится? Магда не знала даже – хочет ли она всерьёз узнать ответ на этот вопрос. Конечно, она про себя говорила одно и то же: Бартоломью не может её любить, он предан делу и всё остальное для него глупость!
Но временами, да, бывало – приходило после какого-то особенного, как казалось, взгляда или слова, сомнение: а вдруг?..
Поганое «а вдруг?», счастливое – «а вдруг?».
Коварное, ненавистное…
– Никто не должен знать, – прошелестела Магда. Она хотела быть угрожающей, но не получалось.
– Разумеется! – заторопилась Сибилла. – Вы думаете, у меня какая-то выгода? Я вас умоляю, кому это интересно? Ну влюбились вы в какого-то служителя или дознавателя – и что? Думаете, мир от этого знания многое приобретёт?
В самом деле – это для Магды вопрос важный, решающий. А для остальных? Может быть даже очевидность.
А может просто что-то пустое, не стоящее внимания.
– Думайте о нём, – посоветовала Сибилла, – думайте, и карты скажут всё.
Думать! Как будто прежде она о нём не думала! Как будто Бартоломью не был тенью её мыслей!
– Мне жаль, дорогая, вы для него…что-то вроде средства, орудия, – Сибилла резко сгребла карты и швырнула их в сундук, после чего щёлкнул замок.
Магда вздрогнула. Перемена её поведения, резкость, и слова…что она сказала? Какие страшные слова произнесла!
Может быть, Магда и знала их, но теплилась мысль, надежда, тень надежды, что это всё не так, что она значит что-то большее для Всадника. И сомнение сменилось яростью: да кого она, Магда, тут вообще слушает?!
– Возьмите, – Сибилла поставила перед Магдой тонкий флакончик, в палец толщиной, с прозрачной жидкостью, – если захотите его привязанности, дайте ему выпить. Подмешайте, если угодно. Но я бы не советовала, этот человек вас не стоит!
Магда не верила ни флакону, ни ей. Но почему-то не могла возразить – блеск прозрачной жидкости пленил её точно драгоценность. Флакон? А что в нём? Вдруг яд? Сонное зелье? Или что-то, что сводит с ума? Хорошая идея взять и отправить его на разбор ингредиентов. Очень хорошая!
Да, она берёт его только для этого, она же не сумасшедшая, нет. только чтобы проверить чем там занимается Сибилла.
Но рука уже берёт флакон. В карман, подальше от глаз. И от собственных тоже. Флакон тонкий, лёгкий, но как же жжёт его вес карман плаща.
– Ступайте, – попросила Сибилла, – я устала. У меня всё хорошо, гадать я не буду. Обещаю. Но сейчас я ложусь спать.
В разбросе чувств Магда побрела к Бартоломью на покаяние. Она с ужасом представляла как будет ему докладывать о произошедшем.
– Как прошло? Сибилла хоть жива? – спросил Бартоломью, увидев её. Сам он был занят изучением отчёта по верёвке, на которой кончилась жизнь бывшего Главы Городской Стражи.
– Жива, – глухо отозвалась Магда.
Она почему-то обратила внимание на то, что Бартоломью был без привычного плаща, в одной светлой рубашке с закатанными рукавами. Как-то по-домашнему. Не так страшно. Не Всадник Дознания, а просто…
Она не нашла в себе ответа что именно «просто», а стояла дура дурой, глядя на него.
– О, – Бартоломью увидел её состояние и усадил Магду на стул, – садись, будем тебя приводить в чувство!
Он налил из графина вина…Магда, войдя, была уверена, что он пьёт воду, но оказалось, она ошиблась, и сунул ей стакан под нос.
– Давай, пей, Магда, пей. Я знаю этих ведьм домашнего кроя, они такого наплетут, что потом не отойдёшь. Ну?
Она выпила, но даже не почувствовала вкуса.
– Рассказывай, – мягко предложил Бартоломью.
Магда собрала мысли в кучку – это было трудно, но во имя здравого смысла требовалось постараться и постараться хорошо.
– Она уже разложила там свой инвентарь, – начала Магда. Она решила не рассказывать всё, даже большую часть решила утаить, лишь поделиться основным. – Карты, верёвки какие-то, шар хрустальный…
– Стерва! – возмутился Бартоломью. – Вот же…прости, Магда.
Но Магда была согласна. Сибилла точно относилась в её представлении к слову «стерва», а иначе – зачем она так сбила мысли Магды? Зачем солгала ей, что для Бартоломью она всего лишь орудие? Стал бы он так переживать за неё, будь она орудием? Их же много, а он что, про каждое тревожиться будет? Нет, вряд ли! Так что врёт дрянь!
– Я спросила у неё, будет ли она практиковать здесь свою поганую магию. Она ответила, что практикует только дома, а не в гостях, а я рыкнула, что она в гостях, и должна соблюдать правила приличия. Короче, я заставила её всё это дело убрать. Достанет она весь свой мусор или нет, я не знаю, но при мне убрала.
– То, что рыкнула – это, конечно, нехорошо, – как и ждала Магда, Бартоломью был не в восторге от этой части рассказа, но и ругать её он не стал. – Да, ты и сама понимаешь, верно? Но с такими иначе не всегда получается. И что, она просто всё убрала?
– Предлагала мне погадать…
– И как?
Магда не смогла сказать правду. Пришлось бы тогда сказать всё целиком, а это было слишком.
– Ну, если честно, она мне погадала, – лучшая ложь – это та ложь, которая полуправда. – Только ни пса не увидела. Там нужно имя того, на кого гадаешь.
– И? – Бартоломью едва заметно улыбнулся.
– А я Марианна, – рассмеялась Магда, но смех её быстро оборвался, отозвавшись далёкой неприятной памятью. – Словом, на Магду ничего ей не было.
– Так её! – Бартоломью развеселился, – ай, молодец!
– Она мне вот ещё что дала…– Магда сунула руку в карман и достала флакончик. Она колебалась, и даже был глухой соблазн вылить его и проверить, но она же была дознавателем и лучше других знала, что такое не те зелья в не тех руках.
– Это что? – спросил Бартоломью, посерьёзнев.
– Не знаю. Сказала, что мне. Я взяла, чтобы проверить – не яд ли. Она же с Чёрными приехала, да и сама дамочка такая, специфичная.
– Отдадим на проверку, – быстро решил Бартоломью, забирая из рук Магды флакончик. На мгновение его пальцы коснулись её, и, как показалось Магде, задержались на секунду дольше нужного. – Ладно, на этом всё?
– Да, – глухо ответила Магда. Она не могла найти в себе нужное слово, чтобы передать все эмоции, точившие её и без того смятенную душу.
– Тогда иди, отдыхай, – Бартоломью отвернулся к столу, принялся проглядывать какие-то бумаги, и от этого почему-то стало обидно.
Она выдержала ещё мгновение и поднялась. Потупив голову, снедаемая внутренней виной, побрела прочь.
– Магда! – он почуял неладное, окликнул и она, конечно, замерла как вкопанная, не зная, чего ей ждать. – Спасибо тебе огромное, я знаю, что всегда могу на тебя положиться.
– Во всём, – отозвалась Магда, – обещаю, что во всём вы можете на меня положиться.
Бартоломью приблизился. Их ещё разделяло три или четыре шага, а Магда занервничала и воздуха стало вдруг панически мало.
– Я не знаю, чем отплатить тебе за всё, – признался он.
У Магды ещё не зажил ожог, который сам Бартоломью ей и нанёс свечой, и ещё кружило голову, но она была такой счастливой в эту минуту!
– Я тоже не знаю…вы для меня столько сделали! – у неё перехватило дыхание. От волнения и страха, что этот момент неизбежно закончится, оборвётся.
– Значит, мы обязаны друг другу! – пошутил Бартоломью, – ладно, ступай, тебе нужен отдых. А наутро обсудим что сделаем и как. Может и результаты какие будут по флакону. Ступай!
Она ушла – уставшая, но счастливая.
Спускаться в самые подземелья, где властвовали пытки, Мартин ненавидел. Отвращение к месту, к преступникам и к орудиям, созданным для получения показаний самыми извращёнными умами людского рода, было неумолимым. Да, он приходил туда, когда требовалось вести протокол, и призывали именно его, но отвращение не покидало его ни в первый раз, ни до сих пор. Он так и не смог привыкнуть к тому, что это тоже часть его работы.
Иногда Мартин прикидывал: а смог бы он пытать людей так, как это делают другие дознаватели? И понимал – нет, не смог бы, его бы вывернуло. Его и так мутило каждый раз, когда он записывал нервные показания преступников – жалких, сломленных, окровавленных, напуганных…
Но он не роптал. И даже сейчас, когда Всадник Рогир послал его с поручением в самые подземные этажи, не попытался противиться, хотя у него было прекрасное основание – рабочие часы закончены. Да, всем известно, что Дознание никогда не отдыхает, денно и нощно охраняя покой горожан и самих служителей Креста Пресветлого, но не спят дежурные и те, кто заработался из-за подступающего праздника.
Мартин не роптал, он принял поручение Всадника Рогира и отправился в подземные этажи.
Тут было холодно и всегда, даже в самый светлый и тёплый день, этот холод оставался как вбитый в самих стенах. Мартин вздрагивал от порыва ветра, властвующего и гуляющего по коридорам как у себя дома, но больше вздрагивал он от теней, который чудились ему то тут, то там в разных углах.
Но вызвался идти? Иди!
И уже через четверть часа, сохраняя в лице привычную равнодушность и спокойствие, Мартин позвонил в небольшой колокольчик у указанной ночным стражем двери.
Дверь поддалась не сразу, но всё же приоткрылась. Мартин не хотел заглядывать внутрь, потому даже отодвинулся, чтобы точно не увидеть ничего ужасного, но запах! Куда деваться от запаха? От кислого запаха крови, которая течёт преступно и безнаказанно, причиняя своему недавнему сосуду боль.
– Чего? – спросила Магда, не показываясь в просвете, то ли берегла его чувства, то ли не хотела выпускать запах крови и раскрывать причину задержки в этот вечер.
– Послание. К вам. От Всадника, – Мартин говорил отрывисто, чтобы дыхание не предало, чтобы не вдохнуть лишний раз этого кислого запаха, который, как ему казалось, усиливался и усиливался и уже твердел у него во рту, словно он и сам схватился зубами за что-то металлическое или ранил свою же щёку.
– Подожди, – велела Магда и скрылась за дверью.
Мартин топтался дурак дураком, старательно не замечая ехидно-насмешливого взгляда ночного стражника, от которого не укрылось то, что Мартин чувствует себя явно некомфортно в этом коридоре. Но чего уж там было ждать от канцелярских?
Появилась Магда. Мартин уже раза четыре прохватило ледяными ветрами коридоров, а она только вышла, соизволила, наконец-то. Но хоть появилась, старательно вытирая руки полотенцем.
Мартин очень постарался не думать о полотенце и о причинах, по которым Магде потребовалось помыть руки, но глаза опередили желание и успели скользнуть к нему. Магда увидела, поспешила объяснить, хотя он её и не спрашивал:
– Руки мыла, а то выйти невозможно. Даже собаки шарахаются.
Про собак было правдой. Пару лет назад Верховному, вечность ему колыбелью, пришла идея усилить стражу подземных этажей псами. Вот только псы, даже охотничьи, шарахались от крови и тех, кто хранил её следы на руках и одежде. Псы не привыкли, не смогли привыкнуть. Они загоняли дичь, но тут выли и скалились на людей, которые сами, смеясь, звали себя охотниками.
Псов пришлось подарить на первом же празднике как знак доброй воли высоким гостям, тем дело и кончилось.
Но Магде мытьё рук не помогло – кислый запах крови стелился по этажу, а может быть, просто стоял в носу Мартина?
– Что? – спросила Магда. Не дождавшись реакции от Мартина.
Он молча протянул ей послание. Да, оно было от Всадника Рогира, но его содержание Мартин не узнал тогда, зато услышал сейчас.
– А зачем ему я? – спросила Магда, прочтя послание.
– Он просто попросил меня передать его вам, – объяснил Мартин, стараясь дышать как можно тише. – А час уже поздний, так что…
– Да-да, заработались, – отмахнулась Магда, словно и впрямь речь шла об обычной работе, на которой можно потерять счёт времени. К этим формулировкам Мартин тоже не смог привыкнуть, да и не знал, нужно ли ему привыкать?
Магда задумчиво повертела послание в руках, затем кивнула:
– Хорошо, я сейчас обсужу этот вопрос с Всадником Бартоломью и передам тебе ответ.
Она метнулась не вверх, как следовало бы, ведь именно там располагались кабинеты Бартоломью, а к той двери, из-за которой вышла. Что ж, это многое объяснило – и утраченный счёт времени, и спокойствие при появлении Мартина в полном отсутствии шуток и издёвок – ей незачем, рядом Бартоломью!
– Помочь? Картами? – Магда рассмеялась, она надеялась, что её смех выйдет весёлым, но вышел он почему-то нервным. Да, Сибилла могла быть обманщицей и шарлатанкой, а могла и не быть – не просто же так она привечала в своём доме разные культы и не просто так привела сюда Чёрный Крест.
– Я женщина, а женщина должна помогать женщине, – назидательно отозвалась Сибилла, – это величие, доступное нам. Мужчины понимают помощь в делах золота, а этого я не умею. Но сердце… Магда, вы верите в магию? Скажите честно?
– Магия греховна, есть лишь добродетель и воля Пресветлого! – глаза Магды опасно сверкнули.
– Но его добродетель – это тоже своего рода магия, как и магия – своего рода добродетель Пресветлого, – заметила Сибилла. – Разве нет?
Магда промолчала. Споры такого рода прекрасно вёл Бартоломью, а она пока не научилась, ей нужно было время для достойного ответа.
– Ничего, – успокоила Сибилла, – не отвечай, дитя, не надо, не мучайся. Просто знай, что если бы Пресветлый не хотел магии, он бы её не допустил. Это было бы в его власти.
– А вы верите в Пресветлого? – не поверила Магда. У неё не вязалось в голове.
– Конечно! – Сибилла даже возмутилась, – конечно, я верю в него и в его волю, я держу посты и молюсь.
– И практикуете магию!
– Мир двучастен, тень без света – это мрак, но свет без тени – пустыня. Я знаю, где добро и зло. Я не занимаюсь порчей и сглазом, но иногда смотрю. И я верю, что Пресветлый открывает мне мир.
Магда не нашла ответа. Сибилла и не настаивала.
– Карты могут показать его отношение к вам. Честное отношение. Хотите? Это тоже может быть нашей тайной.
– Не хочу, – солгала Магда.
Сибилла взглянула на неё с какой-то печалью, но настаивать, конечно, не стала.
– Тогда это просто секрет, – согласилась она и села, как покладистая послушница Пресветлого, даже руки на колени сложила. – А отвечая на ваш вопрос… что же – я ни в чём не нуждаюсь и никакой помощи мне не надо. Я прибыла на праздник Светлого Пламени, а это ведь не запрещено.
– Не запрещено, – тихо отозвалась Магда. – Скажите, а… нужно ли имя?
– Простите?
– Ну, чтобы узнать его отношение.
Она знала, что совершает безумную ошибку. Знала, что предстаёт полной дурой, да ещё и перед кем, но прежде Магда не сталкивалась с такого рода людьми и в гаданиях видела лишь злое – а Сибилла представляла всё как-то иначе. Мол, не так уж это и плохо! Это же Пресветлый позволяет тебе знать!
– Нет, его имя не нужно. Вы можете просто думать про него, – кажется, сама Сибилла была насторожена. Но голос её звучал безо всякого укора. – Вы решились?
– Я? – испугалась Магда. – Нет. То есть…
Она пыталась понять – так ли это ей надо? С одной стороны, в знании ведь не могло быть ничего дурного, так? С другой стороны – способ добычи знания через карты смущал. Но опять же – карты – это всего лишь орудие, а воля-то, воля чья? И снова: а если там ничего нет? но опять возражение – лучше тогда об этом знать и не надеяться, не позволять себе думать.
А получится? Магда не знала даже – хочет ли она всерьёз узнать ответ на этот вопрос. Конечно, она про себя говорила одно и то же: Бартоломью не может её любить, он предан делу и всё остальное для него глупость!
Но временами, да, бывало – приходило после какого-то особенного, как казалось, взгляда или слова, сомнение: а вдруг?..
Поганое «а вдруг?», счастливое – «а вдруг?».
Коварное, ненавистное…
– Никто не должен знать, – прошелестела Магда. Она хотела быть угрожающей, но не получалось.
– Разумеется! – заторопилась Сибилла. – Вы думаете, у меня какая-то выгода? Я вас умоляю, кому это интересно? Ну влюбились вы в какого-то служителя или дознавателя – и что? Думаете, мир от этого знания многое приобретёт?
В самом деле – это для Магды вопрос важный, решающий. А для остальных? Может быть даже очевидность.
А может просто что-то пустое, не стоящее внимания.
– Думайте о нём, – посоветовала Сибилла, – думайте, и карты скажут всё.
Думать! Как будто прежде она о нём не думала! Как будто Бартоломью не был тенью её мыслей!
– Мне жаль, дорогая, вы для него…что-то вроде средства, орудия, – Сибилла резко сгребла карты и швырнула их в сундук, после чего щёлкнул замок.
Магда вздрогнула. Перемена её поведения, резкость, и слова…что она сказала? Какие страшные слова произнесла!
Может быть, Магда и знала их, но теплилась мысль, надежда, тень надежды, что это всё не так, что она значит что-то большее для Всадника. И сомнение сменилось яростью: да кого она, Магда, тут вообще слушает?!
– Возьмите, – Сибилла поставила перед Магдой тонкий флакончик, в палец толщиной, с прозрачной жидкостью, – если захотите его привязанности, дайте ему выпить. Подмешайте, если угодно. Но я бы не советовала, этот человек вас не стоит!
Магда не верила ни флакону, ни ей. Но почему-то не могла возразить – блеск прозрачной жидкости пленил её точно драгоценность. Флакон? А что в нём? Вдруг яд? Сонное зелье? Или что-то, что сводит с ума? Хорошая идея взять и отправить его на разбор ингредиентов. Очень хорошая!
Да, она берёт его только для этого, она же не сумасшедшая, нет. только чтобы проверить чем там занимается Сибилла.
Но рука уже берёт флакон. В карман, подальше от глаз. И от собственных тоже. Флакон тонкий, лёгкий, но как же жжёт его вес карман плаща.
– Ступайте, – попросила Сибилла, – я устала. У меня всё хорошо, гадать я не буду. Обещаю. Но сейчас я ложусь спать.
В разбросе чувств Магда побрела к Бартоломью на покаяние. Она с ужасом представляла как будет ему докладывать о произошедшем.
– Как прошло? Сибилла хоть жива? – спросил Бартоломью, увидев её. Сам он был занят изучением отчёта по верёвке, на которой кончилась жизнь бывшего Главы Городской Стражи.
– Жива, – глухо отозвалась Магда.
Она почему-то обратила внимание на то, что Бартоломью был без привычного плаща, в одной светлой рубашке с закатанными рукавами. Как-то по-домашнему. Не так страшно. Не Всадник Дознания, а просто…
Она не нашла в себе ответа что именно «просто», а стояла дура дурой, глядя на него.
– О, – Бартоломью увидел её состояние и усадил Магду на стул, – садись, будем тебя приводить в чувство!
Он налил из графина вина…Магда, войдя, была уверена, что он пьёт воду, но оказалось, она ошиблась, и сунул ей стакан под нос.
– Давай, пей, Магда, пей. Я знаю этих ведьм домашнего кроя, они такого наплетут, что потом не отойдёшь. Ну?
Она выпила, но даже не почувствовала вкуса.
– Рассказывай, – мягко предложил Бартоломью.
Магда собрала мысли в кучку – это было трудно, но во имя здравого смысла требовалось постараться и постараться хорошо.
– Она уже разложила там свой инвентарь, – начала Магда. Она решила не рассказывать всё, даже большую часть решила утаить, лишь поделиться основным. – Карты, верёвки какие-то, шар хрустальный…
– Стерва! – возмутился Бартоломью. – Вот же…прости, Магда.
Но Магда была согласна. Сибилла точно относилась в её представлении к слову «стерва», а иначе – зачем она так сбила мысли Магды? Зачем солгала ей, что для Бартоломью она всего лишь орудие? Стал бы он так переживать за неё, будь она орудием? Их же много, а он что, про каждое тревожиться будет? Нет, вряд ли! Так что врёт дрянь!
– Я спросила у неё, будет ли она практиковать здесь свою поганую магию. Она ответила, что практикует только дома, а не в гостях, а я рыкнула, что она в гостях, и должна соблюдать правила приличия. Короче, я заставила её всё это дело убрать. Достанет она весь свой мусор или нет, я не знаю, но при мне убрала.
– То, что рыкнула – это, конечно, нехорошо, – как и ждала Магда, Бартоломью был не в восторге от этой части рассказа, но и ругать её он не стал. – Да, ты и сама понимаешь, верно? Но с такими иначе не всегда получается. И что, она просто всё убрала?
– Предлагала мне погадать…
– И как?
Магда не смогла сказать правду. Пришлось бы тогда сказать всё целиком, а это было слишком.
– Ну, если честно, она мне погадала, – лучшая ложь – это та ложь, которая полуправда. – Только ни пса не увидела. Там нужно имя того, на кого гадаешь.
– И? – Бартоломью едва заметно улыбнулся.
– А я Марианна, – рассмеялась Магда, но смех её быстро оборвался, отозвавшись далёкой неприятной памятью. – Словом, на Магду ничего ей не было.
– Так её! – Бартоломью развеселился, – ай, молодец!
– Она мне вот ещё что дала…– Магда сунула руку в карман и достала флакончик. Она колебалась, и даже был глухой соблазн вылить его и проверить, но она же была дознавателем и лучше других знала, что такое не те зелья в не тех руках.
– Это что? – спросил Бартоломью, посерьёзнев.
– Не знаю. Сказала, что мне. Я взяла, чтобы проверить – не яд ли. Она же с Чёрными приехала, да и сама дамочка такая, специфичная.
– Отдадим на проверку, – быстро решил Бартоломью, забирая из рук Магды флакончик. На мгновение его пальцы коснулись её, и, как показалось Магде, задержались на секунду дольше нужного. – Ладно, на этом всё?
– Да, – глухо ответила Магда. Она не могла найти в себе нужное слово, чтобы передать все эмоции, точившие её и без того смятенную душу.
– Тогда иди, отдыхай, – Бартоломью отвернулся к столу, принялся проглядывать какие-то бумаги, и от этого почему-то стало обидно.
Она выдержала ещё мгновение и поднялась. Потупив голову, снедаемая внутренней виной, побрела прочь.
– Магда! – он почуял неладное, окликнул и она, конечно, замерла как вкопанная, не зная, чего ей ждать. – Спасибо тебе огромное, я знаю, что всегда могу на тебя положиться.
– Во всём, – отозвалась Магда, – обещаю, что во всём вы можете на меня положиться.
Бартоломью приблизился. Их ещё разделяло три или четыре шага, а Магда занервничала и воздуха стало вдруг панически мало.
– Я не знаю, чем отплатить тебе за всё, – признался он.
У Магды ещё не зажил ожог, который сам Бартоломью ей и нанёс свечой, и ещё кружило голову, но она была такой счастливой в эту минуту!
– Я тоже не знаю…вы для меня столько сделали! – у неё перехватило дыхание. От волнения и страха, что этот момент неизбежно закончится, оборвётся.
– Значит, мы обязаны друг другу! – пошутил Бартоломью, – ладно, ступай, тебе нужен отдых. А наутро обсудим что сделаем и как. Может и результаты какие будут по флакону. Ступай!
Она ушла – уставшая, но счастливая.
Глава 13. Яд в слове и вине
Спускаться в самые подземелья, где властвовали пытки, Мартин ненавидел. Отвращение к месту, к преступникам и к орудиям, созданным для получения показаний самыми извращёнными умами людского рода, было неумолимым. Да, он приходил туда, когда требовалось вести протокол, и призывали именно его, но отвращение не покидало его ни в первый раз, ни до сих пор. Он так и не смог привыкнуть к тому, что это тоже часть его работы.
Иногда Мартин прикидывал: а смог бы он пытать людей так, как это делают другие дознаватели? И понимал – нет, не смог бы, его бы вывернуло. Его и так мутило каждый раз, когда он записывал нервные показания преступников – жалких, сломленных, окровавленных, напуганных…
Но он не роптал. И даже сейчас, когда Всадник Рогир послал его с поручением в самые подземные этажи, не попытался противиться, хотя у него было прекрасное основание – рабочие часы закончены. Да, всем известно, что Дознание никогда не отдыхает, денно и нощно охраняя покой горожан и самих служителей Креста Пресветлого, но не спят дежурные и те, кто заработался из-за подступающего праздника.
Мартин не роптал, он принял поручение Всадника Рогира и отправился в подземные этажи.
Тут было холодно и всегда, даже в самый светлый и тёплый день, этот холод оставался как вбитый в самих стенах. Мартин вздрагивал от порыва ветра, властвующего и гуляющего по коридорам как у себя дома, но больше вздрагивал он от теней, который чудились ему то тут, то там в разных углах.
Но вызвался идти? Иди!
И уже через четверть часа, сохраняя в лице привычную равнодушность и спокойствие, Мартин позвонил в небольшой колокольчик у указанной ночным стражем двери.
Дверь поддалась не сразу, но всё же приоткрылась. Мартин не хотел заглядывать внутрь, потому даже отодвинулся, чтобы точно не увидеть ничего ужасного, но запах! Куда деваться от запаха? От кислого запаха крови, которая течёт преступно и безнаказанно, причиняя своему недавнему сосуду боль.
– Чего? – спросила Магда, не показываясь в просвете, то ли берегла его чувства, то ли не хотела выпускать запах крови и раскрывать причину задержки в этот вечер.
– Послание. К вам. От Всадника, – Мартин говорил отрывисто, чтобы дыхание не предало, чтобы не вдохнуть лишний раз этого кислого запаха, который, как ему казалось, усиливался и усиливался и уже твердел у него во рту, словно он и сам схватился зубами за что-то металлическое или ранил свою же щёку.
– Подожди, – велела Магда и скрылась за дверью.
Мартин топтался дурак дураком, старательно не замечая ехидно-насмешливого взгляда ночного стражника, от которого не укрылось то, что Мартин чувствует себя явно некомфортно в этом коридоре. Но чего уж там было ждать от канцелярских?
Появилась Магда. Мартин уже раза четыре прохватило ледяными ветрами коридоров, а она только вышла, соизволила, наконец-то. Но хоть появилась, старательно вытирая руки полотенцем.
Мартин очень постарался не думать о полотенце и о причинах, по которым Магде потребовалось помыть руки, но глаза опередили желание и успели скользнуть к нему. Магда увидела, поспешила объяснить, хотя он её и не спрашивал:
– Руки мыла, а то выйти невозможно. Даже собаки шарахаются.
Про собак было правдой. Пару лет назад Верховному, вечность ему колыбелью, пришла идея усилить стражу подземных этажей псами. Вот только псы, даже охотничьи, шарахались от крови и тех, кто хранил её следы на руках и одежде. Псы не привыкли, не смогли привыкнуть. Они загоняли дичь, но тут выли и скалились на людей, которые сами, смеясь, звали себя охотниками.
Псов пришлось подарить на первом же празднике как знак доброй воли высоким гостям, тем дело и кончилось.
Но Магде мытьё рук не помогло – кислый запах крови стелился по этажу, а может быть, просто стоял в носу Мартина?
– Что? – спросила Магда. Не дождавшись реакции от Мартина.
Он молча протянул ей послание. Да, оно было от Всадника Рогира, но его содержание Мартин не узнал тогда, зато услышал сейчас.
– А зачем ему я? – спросила Магда, прочтя послание.
– Он просто попросил меня передать его вам, – объяснил Мартин, стараясь дышать как можно тише. – А час уже поздний, так что…
– Да-да, заработались, – отмахнулась Магда, словно и впрямь речь шла об обычной работе, на которой можно потерять счёт времени. К этим формулировкам Мартин тоже не смог привыкнуть, да и не знал, нужно ли ему привыкать?
Магда задумчиво повертела послание в руках, затем кивнула:
– Хорошо, я сейчас обсужу этот вопрос с Всадником Бартоломью и передам тебе ответ.
Она метнулась не вверх, как следовало бы, ведь именно там располагались кабинеты Бартоломью, а к той двери, из-за которой вышла. Что ж, это многое объяснило – и утраченный счёт времени, и спокойствие при появлении Мартина в полном отсутствии шуток и издёвок – ей незачем, рядом Бартоломью!
