Какая идея у Пресветлого? Тот, кто страдал на земле, обретёт вечное блаженство. Видишь, как получается? Не может человек без страдания, оно в его глазах, путь к блаженству…
Магда не понимала тогда его речей, но сейчас, в очередной толпе, высматривающей с особенной жадностью тень Володыки, она вспоминала эти слова и чувствовала, что Бартоломью прав, как минимум, наполовину. Похоже, человеку надо и впрямь испытывать неудобства, это как потребность в пище, сне или отдыхе.
Она трижды успела выйти из толпы, чтобы отдышаться, отереть со лба пот, но, наконец, Володыка появился перед собравшимися и громыхнуло на тысячу ладов в толпе. Магда даже уши закрыла – как шумно, как ярко и душно.
Выступать Володыке было нелегко, тем более, учитывая, что он был немолод и не так давно подвергся глупейшей попытке отравления. Но он не выдавал своего беспокойства и тяжести своего положения. Всадники Дознания и Настоятели держались за его спиной, почтительно готовые прийти на помощь в случае чего. А Володыка заговорил…
Голос – волшебная сила. Только что толпа громыхала, сверкала, шипела друг на друга, выбивая место поудобнее и вот – стихла! Все боялись шевельнуться даже, чтобы не пропустить и слова. Даже дети, на взгляд Магды вообще непонятно зачем притащенные родителями в толпотню, стихли, прочувствовав общее величие момента.
– Добрые братья и сёстры, служители Пресветлого, защитники веры, – заговорил Володыка. Его голос катился над всей площадью, отражался от стен и знамён, взметался вверх, достигая балконов…
Площадь строили умельцы. Они знали, где будет больше всего выступлений и как пойдёт звук.
– Гости, паломники, последователи…– долгое приветствие было традицией. По легенде, ещё первый Володыка – хранитель Престола в Святом Городе, впервые собравший на площади такую толпу, долго приветствовал всех и перечислял гостей. – Кто-то приходит к нашим вратам уже зная, как мы славим в этот день Пресветлого, кто-то ещё не знаком с порядком…
Речь Володыки привычно началась с организационного момента. Он напоминал в ласковом своём обращении ко всем собравшимся каков порядок Праздника Светлого Пламени: сначала все идут в святилище или ждут около него, где зажигается пламя Пресветлого в его золотой чаше, затем Володыка, высоко держа над головой эту чашу, идёт через всю площадь, а настоятели и все знающие молитву о вознесении Пресветлого, поют её. Потом Володыка ставит чашу перед входом уже в свою резиденцию, опускается на колени, также должна поступить и площадь…
Всё это Магда знала уже назубок. Эта часть речи не менялась никогда, и всё равно находились люди, которые путались в простейшем пути и норовили поинтересоваться чем-нибудь вроде: а когда обед?
Или: а когда будут танцы?
И неважно, что Володыка ещё в самом начале объяснял, что всё это будет после того, как будет прочтена молитва и чашу поднимут и бережно унесут обратно в святилище, обходя площадь по кругу, чтобы как можно больше людей почувствовало запах зажённых благовоний.
Потом Володыка удалится к себе, в почётную залу и к нему можно будет пройти до самого позднего часа, чтобы поговорить и попросить благословения. Так же и настоятели, и выбранные самим Володыкой служители. А для тех, кто не желает индивидуального благословения и довольствуется общим, или кто не успел пройти к Володыке, или же уже был у него – что ж, для тех раздача нехитрых угощений (а накорми толпу!), актёры и певцы.
В поздний час Володыка уйдёт на ужин для знатных гостей, где будут Всадники и Настоятели, а также казначей, представители знатных семейств и те, кого Володыка сам отметит своей милостью. И в этот час в Городе зажгутся тысячи тонких свечек, которые служители, дознаватели и стражники будут предлагать паломникам…
Красиво в ночное время, но к этому моменту уже обычно и дознаватели, и стража, и служители так сбиты с ног, что не до красоты. Каждый норовит где-нибудь приземлиться, хоть на голую землю, потому что ноги гудят и голова тоже. Как правило, за весь этот день полноценной работы и поесть некогда, и в уборную, иной раз, не отлучиться.
Но главное, праздник начался! Дальше уже пойдёт своим чередом.
– Пресветлый рёк: «идите за мной через огонь и огонь обласкает вас; не имейте страха в сердце и огонь покорится вам; не щадите слабости, и огонь очистит вас…»
Магда слушала вполуха. Она оглядывала площадь, ища признаки чего-то неладного. Но глаза натыкались, то на женщину, что что-то шепотом выговаривала худой девушке, то на мужчину, который откровенно скучал и, увидев её внимание, подмигнул, то на стражников, которые уже устали от толпы…
Магда искала взглядом Бартоломью, но он почему-то не находился. Его положение обязывало его находиться сейчас около Володыки, либо за его спиной, либо около ступеней, где он выступал – так было всегда, а сейчас? Где он?
У Магды застучало в висках. Ей не приходили в голову невинные объяснения, что Бартоломью мог куда-то отлучиться или быть даже отосланным Володыкой по какой-нибудь просьбе, нет – ей почему-то чудилось что-то ужасное.
Он мёртв. Или хуже – ранен. Или ещё хуже…
– Магда…– негромко позвали её рядом и Магда вздрогнула. Рядом с ней стоял Филиппо.
– А? – она не сразу поняла даже кого видит. Осознав, смутилась.
– Я спрашиваю, ты не видела Бартоломью? – Филиппо ничего не сказал насчёт её растерянности и по лицу прочёл ответ. Она сама в тревоге. – Так, спокойно! Магда, я просто спросил. Я ничего не подозреваю.
Но его слова не могли её утешить. Выходит, не она одна тревожилась за него? Значит, правда что-то случилось.
– Да ты обезумела! – Филиппо стиснул её руку до боли. Магда тихо вздохнула, но боль отрезвила. Она выдернула ладонь из его руки. – Соберись.
– Да…– Магда огляделась. Никто, конечно, ничего не заметил. Все были заняты или собой, или речью Володыки. – Да, я в порядке.
– Вот что любовь с человеком делает! – тихо усмехнулся Филиппо.
Магда дёрнулась так, словно собиралась пощёчину ему отвесить, при этом умудрилась задеть какую-то старушку, что полудремала под речью Володыки.
– Простите! – сразу спохватилась Магда, отвернулась с презрением от насмешливого Филиппо и тут увидела!
Увидела его. Он выскользнул тенью за спиной Володыки, но пошёл к ступеням, тут же слился со стражей.
– Жив и здоров, – Филиппо, конечно, тоже увидел, и тут голос его изменился. – А это ещё что за дряньство?
Магда, которая взглядом вела Бартоломью через толпу, не сразу поняла что происходит. А происходило, хоть и малозаметное, но всё же интересное – Всадник Рогир передал настоятелю Габриэлю что-то плоское, тонкое…
Не то лист бумаги, не то ещё что-то. Нагло и быстро. Была лишь секунда, но, благодаря Филиппо, Магда поймала эту секунду. Она не знала что и думать, Магда вообще считала, что Рогир и Габриэль весьма плохо знакомы. А теперь выходило явно неладное. Ну не анекдот же ему Рогир будет передавать?
Записка? Чья? Указания? Или что-то хуже? Например, пластинка с ядом. Или лезвие?
Магда заметалась, не зная куда деться. Хуже всего, что за это время она упустила Бартоломью из вида, а может быть, нужно было реагировать? Если бы не Филиппо, который оборвал её метание, Магда совсем бы потерялась.
– Я иду туда, если встречу Бартоломью, скажу. Ты не своди глаз. Смотри за Володыкой. И ещё – тебе пора переодеться под горожанку.
Он тотчас исчез в толпе, и не остановила его ни духота её, ни плотность. Магда кивнула с запозданием – Филиппо уже явно не видел. Кивнула и устыдилась – разве не она должна была быстро решиться и отреагировать?
Непонятно, конечно, есть ли зловещее что-то в произошедшем, но если есть? Теперь такой день, когда ничего нельзя пропускать!
Магда, напряжённо вглядываясь в Володыку, попятилась к стене. Налетая на людей, пытаясь лавировать между ними, она выбилась из толпы, когда Филиппо уже был у ступеней, готовый подстраховать, в случае чего, отсутствие Бартоломью.
Магда торопливо стянула плащ, скинула его на руки стражнику, не заботясь даже о том, чтобы узнать его имя или поблагодарить его, и пошла по открытой для неё тропе к святилищу. Теперь ей надо было держаться возле Володыки, делая вид, что она горожанка.
Но в мыслях было напутано. Рогир? Габриэль? Что их связывало? Что это было? Может так, показалось? Может, это был какой-то платок, а они взбеленились?
Но где Бартоломью? Думать о нём в такой момент было тревожно, но она не могла перестать и ругала себя за это.
А праздник катился по площади, и Володыка возвёл уже руки к небу, прося благословение Пресветлого для того, чтобы пойти в святилище. Нужно было спешить и Магде, а она что-то мешкала, оглядывалась, искала взглядом Бартоломью, словно он был важнее Володыки в этотм момент.
Благо, он нашёлся у святилища и Магда не опоздала. Увидев его фигуру у самых дверей, в окружении стражников, рванулась, чтобы рассказать о том, что привиделось или было реальностью. Он был мрачен – Магда ещё не знала, но странностей сегодня уже случилось много.
К удивлению, да и чего уж скрывать – к разочарованию тоже, Бартоломью не очень-то и отреагировал на сбивчивый рассказ Магды о том, что Рогир передал что-то Габриэлю, хотя сама Магда гордилась своей внимательностью: увидела! В толпе! А Бартоломью?..
Нет, он не гордится ею, он мрачен, качает головой:
– Я говорил, что Рогир не так прост, Магда. А Габриэля мы ещё прижмём. Он тоже что-то…темнит, – Бартоломью явно подбирал слово, да и вообще мыслями он был не с Магдой, а что-то выискивал в толпе. Это тоже обижало, но Магда мудро решила не заметить. Всё-таки они пришли сюда работать! – Впрочем, всё вокруг кувырком.
– Всё? – не поняла Магда. – Что такое?
Она всполошилась мгновенно. На ум пришли зловещие тени врагов из Чёрного Креста, что хитро и коварно окружили Святой Город и готовы…
Чего они готовы? Напасть среди толпы?
– Да всё не так, – поделился Бартоломью, удостоив её взглядом. – Во-первых, я столкнулся с Агнесс, нехорошо столкнулся. Канцелярская крыса пожелала выразить мне…сомнение.
Бартоломью снова замялся, но по его взгляду, в котором мелькнул лёд, Магда поняла, что он подбирал слово не потому что смутился, а потому что пытался решить: стоит ли скрывать своё презрение к Агнесс или нет? Он решил что не стоит.
– Какое недоверие? Она? Как посмела?
– Посмела, – спокойно подтвердил Бартоломью, он уже владел собой полностью. Так оно и всегда бывало – какое-то особенное сильное слово он выделял, или часть фразы, а дальше оставался спокоен и мрачен, – спросила о том, что у нас с казначеем Юстасом. Бывшим казначеем.
Магда скривилась. Нашла о ком спросить! И какое её дело? она что, думает, они просто так держат Юстаса в заточении?
Магда как-то легко забыла о том, что следствие уже и не проводится, и обвинений толком не было предъявлено. Конечно, всё занял собою праздник, сейчас так шумно катившийся по площади, но всё же речь шла о человеческой жизни и будь Магда сама человечнее, знай она людей, она бы возмутилась или хотя бы напомнила о том, что с казначеем ещё не решено да и вышло непонятно.
Но она не думала о каком-то там Юстасе. Бартоломью был прав в её глазах, арестовав его, и она даже не допускала мысли о том, что какая-то там Агнесс могла в этом усомниться. Кто она такая? Крыса канцелярская и есть!
– Во-вторых, что беспокоит меня больше, – продолжал Бартоломью, – пропало окружение Сибиллы де Суагрэ. Пока она сама вашей с Филиппо милостью отлеживается в лазарете, люди из Чёрного Креста, прибывшие с нею, канули в небытие. Накануне ложились спать в своих комнатах и патруль мне в том клянётся, а к утру пропали!
Это было уже не смешно, если честно. Бартоломью имел свои дела с принцем Гасионом – лидером Чёрного Креста, и сейчас начинал опасаться, что Гасион решил переиграть самого Бартоломью и затевает что-то неладное.
А праздник, слепой и равнодушный к отдельным страданиям тех, кто этот праздник организовывал и кто его охранял, катился, шумел, бурлил. Люди хлопали, пели молитвы, пытались пробиться к Володыке, и Магда, вспомнив, что должна сейчас оказаться рядом с ним в виде горожанки, спохватилась и метнулась в толпу. Не сразу и не без помощи осведомлённого стражника ей удалось нырнуть в это море, полное людских тел и запахов. Море сдавило её – обратно не вырвешься, а ведь надо было ещё пробиваться!
Но что делать? Сама виновата! Заболталась, увлеклась Бартоломью, его присутствием, его мрачностью напиталась да забыла обо всём. Но её увидели, впихнули куда надо, и вскоре Магда оказалась подле Володыки.
Начиналась новая часть праздника. На улице можно было ещё хоть как-то дышать. А в помещении, где сам воздух стиснуло духотой, и присутствием был настоящий кошмар. Магда отчётливо поняла, что вот-вот упадёт в обморок от духоты и подступившей не то от усталости, не то от запахов и усталости тошноты.
Её мутило, всё плыло перед глазами, а ей надо было как-то ещё следить за обстановкой возле Володыки и особенно за Габриэлем и Рогиром. Магда, конечно, больше смотрела на Рогира – мозг её никак не увязывал Габриэля с чем-то дурным, хотя она никогда не призналась бы в том даже Бартоломью – не так учат дознавателей, настоящий дознавателей!
– Восславивший свет да познает его! – Володыка возносил последние публичные молитвы. Магда взглянула на его лицо, на лоб, покрытый испариной, на седые волосы и устыдилась даже своей слабости. Ему тоже плохо и жарко, и душно, и, вернее всего, он хочет есть и пить, а ещё – сесть. И вообще, он недавно пережил попытку отравления, что тоже ослабило его, и был немолод, а вон держится! А она чего?
А она разнылась! В обморок собирается грохнуться…
«Стыд-то какой, стыдоба! Пресветлый, знаю, грешно обращаться к тебе с такой молитвой в такой момент, но не дай мне рухнуть!» – Магда чувствовала, как её мысли становятся бессвязными и всё больше походят на недоваренный кисель, когда вязкость уже пошла, а у ягод ещё остаётся липкая форма.
Но то ли Пресветлый был милостив, то ли Магда казалась сама себе слабее чем есть, но конец пришёл неожиданно и Магда не опозорилась обмороком или ещё чем-нибудь, хотя были те, кто не выдерживал. Но стража была на подхвате, да и падали в основном те, кто не успел вбиться в самый уголок, и был у дверей, заглядывал в окна. В помещении все как-то ещё держались, но на улицу высыпали бессвязной варварской толпой, задышали свободно, сплочённые свободой.
Магда тоже выбилась на улицу, схватилась за стену, вдохнула – в груди резануло с непривычки, но ничего – основное прошло.
– Володыка принимает высоких гостей, – доложили ей через четверть часа. Магда очнулась. Этого не было в плане, но Володыка на то и Володыка! Упрямый служитель Пресветлого, не желающий нарушать традиции даже ради собственной безопасности.
Но зато праздник катился к закату. Сейчас уже можно было вернуться в роль Дознания, не прикидываться, не источать вежливость – сейчас на них оставался порядок. А по улицам уже скакали приглашённые и напросившиеся певцы и артисты, акробаты, чтецы и, привлекающие куда больше внимания, разносчики с нехитрым угощением. Толпу не накормишь, но тут на помощь знатным семьям приходили и сами горожане, пожелавшие угостить хоть чем-то паломников.
Магда не понимала тогда его речей, но сейчас, в очередной толпе, высматривающей с особенной жадностью тень Володыки, она вспоминала эти слова и чувствовала, что Бартоломью прав, как минимум, наполовину. Похоже, человеку надо и впрямь испытывать неудобства, это как потребность в пище, сне или отдыхе.
Она трижды успела выйти из толпы, чтобы отдышаться, отереть со лба пот, но, наконец, Володыка появился перед собравшимися и громыхнуло на тысячу ладов в толпе. Магда даже уши закрыла – как шумно, как ярко и душно.
Выступать Володыке было нелегко, тем более, учитывая, что он был немолод и не так давно подвергся глупейшей попытке отравления. Но он не выдавал своего беспокойства и тяжести своего положения. Всадники Дознания и Настоятели держались за его спиной, почтительно готовые прийти на помощь в случае чего. А Володыка заговорил…
Голос – волшебная сила. Только что толпа громыхала, сверкала, шипела друг на друга, выбивая место поудобнее и вот – стихла! Все боялись шевельнуться даже, чтобы не пропустить и слова. Даже дети, на взгляд Магды вообще непонятно зачем притащенные родителями в толпотню, стихли, прочувствовав общее величие момента.
– Добрые братья и сёстры, служители Пресветлого, защитники веры, – заговорил Володыка. Его голос катился над всей площадью, отражался от стен и знамён, взметался вверх, достигая балконов…
Площадь строили умельцы. Они знали, где будет больше всего выступлений и как пойдёт звук.
– Гости, паломники, последователи…– долгое приветствие было традицией. По легенде, ещё первый Володыка – хранитель Престола в Святом Городе, впервые собравший на площади такую толпу, долго приветствовал всех и перечислял гостей. – Кто-то приходит к нашим вратам уже зная, как мы славим в этот день Пресветлого, кто-то ещё не знаком с порядком…
Речь Володыки привычно началась с организационного момента. Он напоминал в ласковом своём обращении ко всем собравшимся каков порядок Праздника Светлого Пламени: сначала все идут в святилище или ждут около него, где зажигается пламя Пресветлого в его золотой чаше, затем Володыка, высоко держа над головой эту чашу, идёт через всю площадь, а настоятели и все знающие молитву о вознесении Пресветлого, поют её. Потом Володыка ставит чашу перед входом уже в свою резиденцию, опускается на колени, также должна поступить и площадь…
Всё это Магда знала уже назубок. Эта часть речи не менялась никогда, и всё равно находились люди, которые путались в простейшем пути и норовили поинтересоваться чем-нибудь вроде: а когда обед?
Или: а когда будут танцы?
И неважно, что Володыка ещё в самом начале объяснял, что всё это будет после того, как будет прочтена молитва и чашу поднимут и бережно унесут обратно в святилище, обходя площадь по кругу, чтобы как можно больше людей почувствовало запах зажённых благовоний.
Потом Володыка удалится к себе, в почётную залу и к нему можно будет пройти до самого позднего часа, чтобы поговорить и попросить благословения. Так же и настоятели, и выбранные самим Володыкой служители. А для тех, кто не желает индивидуального благословения и довольствуется общим, или кто не успел пройти к Володыке, или же уже был у него – что ж, для тех раздача нехитрых угощений (а накорми толпу!), актёры и певцы.
В поздний час Володыка уйдёт на ужин для знатных гостей, где будут Всадники и Настоятели, а также казначей, представители знатных семейств и те, кого Володыка сам отметит своей милостью. И в этот час в Городе зажгутся тысячи тонких свечек, которые служители, дознаватели и стражники будут предлагать паломникам…
Красиво в ночное время, но к этому моменту уже обычно и дознаватели, и стража, и служители так сбиты с ног, что не до красоты. Каждый норовит где-нибудь приземлиться, хоть на голую землю, потому что ноги гудят и голова тоже. Как правило, за весь этот день полноценной работы и поесть некогда, и в уборную, иной раз, не отлучиться.
Но главное, праздник начался! Дальше уже пойдёт своим чередом.
– Пресветлый рёк: «идите за мной через огонь и огонь обласкает вас; не имейте страха в сердце и огонь покорится вам; не щадите слабости, и огонь очистит вас…»
Магда слушала вполуха. Она оглядывала площадь, ища признаки чего-то неладного. Но глаза натыкались, то на женщину, что что-то шепотом выговаривала худой девушке, то на мужчину, который откровенно скучал и, увидев её внимание, подмигнул, то на стражников, которые уже устали от толпы…
Магда искала взглядом Бартоломью, но он почему-то не находился. Его положение обязывало его находиться сейчас около Володыки, либо за его спиной, либо около ступеней, где он выступал – так было всегда, а сейчас? Где он?
У Магды застучало в висках. Ей не приходили в голову невинные объяснения, что Бартоломью мог куда-то отлучиться или быть даже отосланным Володыкой по какой-нибудь просьбе, нет – ей почему-то чудилось что-то ужасное.
Он мёртв. Или хуже – ранен. Или ещё хуже…
– Магда…– негромко позвали её рядом и Магда вздрогнула. Рядом с ней стоял Филиппо.
– А? – она не сразу поняла даже кого видит. Осознав, смутилась.
– Я спрашиваю, ты не видела Бартоломью? – Филиппо ничего не сказал насчёт её растерянности и по лицу прочёл ответ. Она сама в тревоге. – Так, спокойно! Магда, я просто спросил. Я ничего не подозреваю.
Но его слова не могли её утешить. Выходит, не она одна тревожилась за него? Значит, правда что-то случилось.
– Да ты обезумела! – Филиппо стиснул её руку до боли. Магда тихо вздохнула, но боль отрезвила. Она выдернула ладонь из его руки. – Соберись.
– Да…– Магда огляделась. Никто, конечно, ничего не заметил. Все были заняты или собой, или речью Володыки. – Да, я в порядке.
– Вот что любовь с человеком делает! – тихо усмехнулся Филиппо.
Магда дёрнулась так, словно собиралась пощёчину ему отвесить, при этом умудрилась задеть какую-то старушку, что полудремала под речью Володыки.
– Простите! – сразу спохватилась Магда, отвернулась с презрением от насмешливого Филиппо и тут увидела!
Увидела его. Он выскользнул тенью за спиной Володыки, но пошёл к ступеням, тут же слился со стражей.
– Жив и здоров, – Филиппо, конечно, тоже увидел, и тут голос его изменился. – А это ещё что за дряньство?
Магда, которая взглядом вела Бартоломью через толпу, не сразу поняла что происходит. А происходило, хоть и малозаметное, но всё же интересное – Всадник Рогир передал настоятелю Габриэлю что-то плоское, тонкое…
Не то лист бумаги, не то ещё что-то. Нагло и быстро. Была лишь секунда, но, благодаря Филиппо, Магда поймала эту секунду. Она не знала что и думать, Магда вообще считала, что Рогир и Габриэль весьма плохо знакомы. А теперь выходило явно неладное. Ну не анекдот же ему Рогир будет передавать?
Записка? Чья? Указания? Или что-то хуже? Например, пластинка с ядом. Или лезвие?
Магда заметалась, не зная куда деться. Хуже всего, что за это время она упустила Бартоломью из вида, а может быть, нужно было реагировать? Если бы не Филиппо, который оборвал её метание, Магда совсем бы потерялась.
– Я иду туда, если встречу Бартоломью, скажу. Ты не своди глаз. Смотри за Володыкой. И ещё – тебе пора переодеться под горожанку.
Он тотчас исчез в толпе, и не остановила его ни духота её, ни плотность. Магда кивнула с запозданием – Филиппо уже явно не видел. Кивнула и устыдилась – разве не она должна была быстро решиться и отреагировать?
Непонятно, конечно, есть ли зловещее что-то в произошедшем, но если есть? Теперь такой день, когда ничего нельзя пропускать!
Магда, напряжённо вглядываясь в Володыку, попятилась к стене. Налетая на людей, пытаясь лавировать между ними, она выбилась из толпы, когда Филиппо уже был у ступеней, готовый подстраховать, в случае чего, отсутствие Бартоломью.
Магда торопливо стянула плащ, скинула его на руки стражнику, не заботясь даже о том, чтобы узнать его имя или поблагодарить его, и пошла по открытой для неё тропе к святилищу. Теперь ей надо было держаться возле Володыки, делая вид, что она горожанка.
Но в мыслях было напутано. Рогир? Габриэль? Что их связывало? Что это было? Может так, показалось? Может, это был какой-то платок, а они взбеленились?
Но где Бартоломью? Думать о нём в такой момент было тревожно, но она не могла перестать и ругала себя за это.
А праздник катился по площади, и Володыка возвёл уже руки к небу, прося благословение Пресветлого для того, чтобы пойти в святилище. Нужно было спешить и Магде, а она что-то мешкала, оглядывалась, искала взглядом Бартоломью, словно он был важнее Володыки в этотм момент.
Благо, он нашёлся у святилища и Магда не опоздала. Увидев его фигуру у самых дверей, в окружении стражников, рванулась, чтобы рассказать о том, что привиделось или было реальностью. Он был мрачен – Магда ещё не знала, но странностей сегодня уже случилось много.
Глава 17. Петля незримая
К удивлению, да и чего уж скрывать – к разочарованию тоже, Бартоломью не очень-то и отреагировал на сбивчивый рассказ Магды о том, что Рогир передал что-то Габриэлю, хотя сама Магда гордилась своей внимательностью: увидела! В толпе! А Бартоломью?..
Нет, он не гордится ею, он мрачен, качает головой:
– Я говорил, что Рогир не так прост, Магда. А Габриэля мы ещё прижмём. Он тоже что-то…темнит, – Бартоломью явно подбирал слово, да и вообще мыслями он был не с Магдой, а что-то выискивал в толпе. Это тоже обижало, но Магда мудро решила не заметить. Всё-таки они пришли сюда работать! – Впрочем, всё вокруг кувырком.
– Всё? – не поняла Магда. – Что такое?
Она всполошилась мгновенно. На ум пришли зловещие тени врагов из Чёрного Креста, что хитро и коварно окружили Святой Город и готовы…
Чего они готовы? Напасть среди толпы?
– Да всё не так, – поделился Бартоломью, удостоив её взглядом. – Во-первых, я столкнулся с Агнесс, нехорошо столкнулся. Канцелярская крыса пожелала выразить мне…сомнение.
Бартоломью снова замялся, но по его взгляду, в котором мелькнул лёд, Магда поняла, что он подбирал слово не потому что смутился, а потому что пытался решить: стоит ли скрывать своё презрение к Агнесс или нет? Он решил что не стоит.
– Какое недоверие? Она? Как посмела?
– Посмела, – спокойно подтвердил Бартоломью, он уже владел собой полностью. Так оно и всегда бывало – какое-то особенное сильное слово он выделял, или часть фразы, а дальше оставался спокоен и мрачен, – спросила о том, что у нас с казначеем Юстасом. Бывшим казначеем.
Магда скривилась. Нашла о ком спросить! И какое её дело? она что, думает, они просто так держат Юстаса в заточении?
Магда как-то легко забыла о том, что следствие уже и не проводится, и обвинений толком не было предъявлено. Конечно, всё занял собою праздник, сейчас так шумно катившийся по площади, но всё же речь шла о человеческой жизни и будь Магда сама человечнее, знай она людей, она бы возмутилась или хотя бы напомнила о том, что с казначеем ещё не решено да и вышло непонятно.
Но она не думала о каком-то там Юстасе. Бартоломью был прав в её глазах, арестовав его, и она даже не допускала мысли о том, что какая-то там Агнесс могла в этом усомниться. Кто она такая? Крыса канцелярская и есть!
– Во-вторых, что беспокоит меня больше, – продолжал Бартоломью, – пропало окружение Сибиллы де Суагрэ. Пока она сама вашей с Филиппо милостью отлеживается в лазарете, люди из Чёрного Креста, прибывшие с нею, канули в небытие. Накануне ложились спать в своих комнатах и патруль мне в том клянётся, а к утру пропали!
Это было уже не смешно, если честно. Бартоломью имел свои дела с принцем Гасионом – лидером Чёрного Креста, и сейчас начинал опасаться, что Гасион решил переиграть самого Бартоломью и затевает что-то неладное.
А праздник, слепой и равнодушный к отдельным страданиям тех, кто этот праздник организовывал и кто его охранял, катился, шумел, бурлил. Люди хлопали, пели молитвы, пытались пробиться к Володыке, и Магда, вспомнив, что должна сейчас оказаться рядом с ним в виде горожанки, спохватилась и метнулась в толпу. Не сразу и не без помощи осведомлённого стражника ей удалось нырнуть в это море, полное людских тел и запахов. Море сдавило её – обратно не вырвешься, а ведь надо было ещё пробиваться!
Но что делать? Сама виновата! Заболталась, увлеклась Бартоломью, его присутствием, его мрачностью напиталась да забыла обо всём. Но её увидели, впихнули куда надо, и вскоре Магда оказалась подле Володыки.
Начиналась новая часть праздника. На улице можно было ещё хоть как-то дышать. А в помещении, где сам воздух стиснуло духотой, и присутствием был настоящий кошмар. Магда отчётливо поняла, что вот-вот упадёт в обморок от духоты и подступившей не то от усталости, не то от запахов и усталости тошноты.
Её мутило, всё плыло перед глазами, а ей надо было как-то ещё следить за обстановкой возле Володыки и особенно за Габриэлем и Рогиром. Магда, конечно, больше смотрела на Рогира – мозг её никак не увязывал Габриэля с чем-то дурным, хотя она никогда не призналась бы в том даже Бартоломью – не так учат дознавателей, настоящий дознавателей!
– Восславивший свет да познает его! – Володыка возносил последние публичные молитвы. Магда взглянула на его лицо, на лоб, покрытый испариной, на седые волосы и устыдилась даже своей слабости. Ему тоже плохо и жарко, и душно, и, вернее всего, он хочет есть и пить, а ещё – сесть. И вообще, он недавно пережил попытку отравления, что тоже ослабило его, и был немолод, а вон держится! А она чего?
А она разнылась! В обморок собирается грохнуться…
«Стыд-то какой, стыдоба! Пресветлый, знаю, грешно обращаться к тебе с такой молитвой в такой момент, но не дай мне рухнуть!» – Магда чувствовала, как её мысли становятся бессвязными и всё больше походят на недоваренный кисель, когда вязкость уже пошла, а у ягод ещё остаётся липкая форма.
Но то ли Пресветлый был милостив, то ли Магда казалась сама себе слабее чем есть, но конец пришёл неожиданно и Магда не опозорилась обмороком или ещё чем-нибудь, хотя были те, кто не выдерживал. Но стража была на подхвате, да и падали в основном те, кто не успел вбиться в самый уголок, и был у дверей, заглядывал в окна. В помещении все как-то ещё держались, но на улицу высыпали бессвязной варварской толпой, задышали свободно, сплочённые свободой.
Магда тоже выбилась на улицу, схватилась за стену, вдохнула – в груди резануло с непривычки, но ничего – основное прошло.
– Володыка принимает высоких гостей, – доложили ей через четверть часа. Магда очнулась. Этого не было в плане, но Володыка на то и Володыка! Упрямый служитель Пресветлого, не желающий нарушать традиции даже ради собственной безопасности.
Но зато праздник катился к закату. Сейчас уже можно было вернуться в роль Дознания, не прикидываться, не источать вежливость – сейчас на них оставался порядок. А по улицам уже скакали приглашённые и напросившиеся певцы и артисты, акробаты, чтецы и, привлекающие куда больше внимания, разносчики с нехитрым угощением. Толпу не накормишь, но тут на помощь знатным семьям приходили и сами горожане, пожелавшие угостить хоть чем-то паломников.
