– Мама, – стону, когда миную проезжую часть, рассматриваю себя сзади.
Раздается визг шин, будто автомобиль останавливается.
– Только на выброс, – с сочувствием говорит проходящая мимо девушка, – могу влажные салфетки одолжить.
– Нет, спасибо, – агрессивно отряхиваю ткань, – у меня есть.
Снова смотрю на часы. Время.
– Девушка, простите, не заметил, – раздается сзади знакомый мужской баритон.
Я оборачиваюсь и уже не сдерживаюсь в эмоциях.
– Снова Вы?
Передо мной стоит будущий шеф – главгад Глеб. С небрежно уложенными волосами, в стильном, идеально сидящем костюме-тройке, в до блеска начищенных туфлях. Как бельмо на глазу, ей Богу.
– Оу, – окидывает взглядом мой колорит, изрядно потрепанный его выходкой.
Вот не верю его невинной мордашке. Зуб даю, специально мне настроение портит.
– Вы испортили мне платье, – сужаю глаза, натягиваю на руке резинку, так, на всякий случай, – я, между прочим, в отдел кадров опаздываю, в Вашу компанию, между прочим.
Ой, ой. Чувствую в голосе наезд. Резинка со свистом ударяется о кожу, рассекая ее тонкой красной полосой.
– Я могу Вас подвезти, – говорит как-то неуверенно, брезгливо осматривая мой грязный прикид.
Смотрит на чистую машину, где и салон по-любому вычищен до тошноты. Я прослеживаю его взгляд и ехидно, мстительно ухмыляюсь.
– Я согласна, – и чуть ли не бегу впереди него иду до автомобиля. Запрыгиваю на переднее сиденье, не церемонюсь и пристраиваю свою мокрую пятую точку на кожаной обертке.
Садится он за руль с таким кислым лицом, что мне даже рассмеяться хочется. Но я держусь. Пристегиваюсь и гордо смотрю вперед. Вот только, что теперь с платьем делать. Да и в здание в таком виде не зайдешь. Чую, сама себя облапошила с этой местью.
Мы подъезжаем к офису довольно быстро. Все это время едем в полной тишине. Даже фоновая музыка в салоне не играет. Я нервно перебираю пальцы на коленях, а вот мужчина невозмутим. Крутит себе баранку одной рукой и смотрит на дорогу.
– У вас всегда такая привычка на работу после обеда приходить? – паркуется возле здания и почему-то в этот момент решает заговорить.
– Мне сказали завезти документы в течении дня, – парирую весомым, как мне кажется, контраргументом.
– Ответственные люди решают деловые вопросы с утра, – действует своей твердолобостью мне на нервы, – Вы учтите, опоздания я не терплю.
У меня внутри все горит, чтобы высказаться насчёт его снобизма, но я молчу. Не говорить же, что я и рада бы с утра решить вопрос с документами, да вот только диетолог принимает только до обеда. Лучше уж буду молчать. Что я успешно и делаю.
– Нечего сказать? Вы такая безынициативная? – продолжает напирать, делая только ему известные выводы.
– Не вижу смысла вступать в спор, – поджимаю губы и задерживаю дыхание, затем тихо, но протяжно выдыхаю.
Незаметно бью себя резинкой. В мыслях я мужика уже на все лады костерила, но вслух вся из себя приличная.
– Я люблю сотрудников, имеющих собственное мнение, – наконец, находит свободное место на парковке, и начинает пристраиваться, – овцы на закланье в штате мне ни к чему.
Боже, эта экзекуция, видимо, никогда не закончится. Внутри все кипит от гнева, лицо краснеет, даже температура, кажется, поднимается. Иначе объяснить жар в теле я не могу.
– Где Вы тут овцу увидели? – взрываюсь, не в силах сдерживать негодование, – мнение Вам мое нужно? Ну, так слушайте. Вы – хам, сноб и... и...и
Глотаю воздух, не могу подобрать подходящее слово.
– И? – надменно вздергивает бровь, – продолжайте, я внимательно слушаю.
– Да Вы просто издеваетесь надо мной, – доходит до меня, что он просто хочет избавиться от меня таким вот низким способом.
– Лишний раз убеждаюсь, что Вы – недальновидная особа, – щёлкает кнопкой, двери разблокировываются.
Больше ничего не добавляет, выходит из машины с видом победителя. Я резко дёргаю ручку и вываливаюсь из салона, словно слон – громко, шумно, грузно. Даже дверь скрипит от натуги моего веса.
Не смотрю на мужчину и подхожу к лифту на подземной парковке. С яростью отряхиваю запекшуюся грязь, но вот пятно на пятой точке все ещё влажное и оттираться не спешит. Прекращаю бесполезные попытки привести себя в порядок, поправляю сумку на плече и захожу в подъехавшую кабину. Следом, спокойно чеканя шаг, заходит этот Глеб, нажимает на кнопку. Мы оба молчим. Я – чтобы не ляпнуть что-нибудь грубое и уничижительное, он – смею надеяться, тоже.
– У Вас пятно, – замечает он сзади.
– Да неужели? – шиплю, словно змея, а сама нет-нет, кошусь на его пиджак.
Отворачиваюсь от греха подальше. Не буду просить, ничего мне от этого гада не нужно. Кнопки поочередно мигают, скоро будет мой этаж. Слышу сзади шуршание, но не смотрю. И тут к моей талии прикасаются мужские руки. Я замираю, опускаю вниз глаза. Мужчина завязывает рукава своего пиджака, чтобы он не падал с меня. Меня обдаёт током. Его дыхание шевелит волосы у меня на затылке, в животе что-то ухает, а сама я стою, не в силах пошевелиться. Глеб фиксирует свою одежду на мне и отходит. Створки лифта открываются. Я делаю шаг вперёд.
– Спасибо, – поворачиваю голову полубоком.
Щеки у меня горят, так что я быстро ретируюсь. Что-то в здании слишком сильно топят, жара такая, аж лицо у меня горит.
– Вот тут подпишите, – с важным видом главный кадровик тыкает пальцем в бумагу.
Я быстро ставлю свой автограф и нетерпеливо стучу ногой по полу.
– Вы какая-то нервная сегодня, – будто специально тянет время Алексей Павлович, – добро пожаловать в коллектив, Мария!
– Александровна, – поправляю его, нечего тут устраивать панибратство.
На секунду с его лица слетает маска доброжелательности, и я вижу в нем мстительное выражение. Словно я ввязываюсь во что-то, что мне не по плечу. И это сеет во мне первое зерно сомнения.
– Как скажете, – снова улыбается он, встает и протягивает мне руку для рукопожатия.
– Благодарю, – растягиваю губы, скрывая зубы.
Кто бы знал, каких усилий мне стоит это спокойствие. Мало того, что все это время слышу перешептывания девушек с его отдела насчет моего внешнего вида, так еще и выслушиваю все это время, что я такая сякая, принята на испытательный срок.
– И снова напоминаю, – корит меня указательным пальцем, который мне хочется уже просто откусить, – не успеваете работу в рабочее время, остаетесь после шести и доделываете. Нас не волнует ни Ваша личная жизнь, ни Ваши проблемы. Мы вон, все тут, и на выходных выходим, и в праздники в поте лица трудимся.
Ага, ага, вижу я, какой ты ответственный работник. Он еле-еле застегивает пуговицу пиджака на своем пузе, а я в который раз не могу оторваться взглядом от мусорки. А там – упаковки от бургеров и фри. Классный работник Вы, Алексей Павлович, ничего сказать не могу.
– Здесь какие-то пятна, – брезгливо держу свой экземпляр договора, на котором явно жирные пятна от его пальцев.
– Возьмите этот экземпляр, – мужик спешно меняет наши документы, и я на этом замолкаю.
Кладу все в папку, затем закрываю сумку и выхожу. А вот в коридоре останавливаюсь и впадаю в ступор. А когда на работу выходить-то? Прямо сейчас или завтра? С одной стороны, никто ничего мне не говорил, а с другой – работа ведь не волк, могу и завтра начать. Проверяю время на часах. 16:20. Практически конец рабочего дня. Решено, пойду-ка я домой. И бодро вышагиваю к лифту. И тут, как гром среди ясного неба.
– Кого я вижу, – раздается мерзкий голос Ирки.
Она идет по коридору, словно кинозвезда. Гордо расправленные плечи, походка от бедра. Явно отточенные не раз движения альфа-самки.
– Селезнёва, – мрачно окидываю ее взглядом.
Ее стройная фигура и вовсе вгоняет меня в уныние.
– Костылёва, – недовольно поправляет меня, осматривает мой наряд, особое внимание уделяя мужскому пиджаку, – интересный…фасон.
– Форс-мажор, – вот с кем, с кем, а с ней любезничать у меня желания нет.
Держу резинку наготове.
– Глеб сказал, что ты будешь новым секретарём, хм, Глеба, – усмехается от этой тавтологии.
– Да, меня вот, на работу взяли, – похлопываю по сумке, внутри которой трудовой договор, – а ты тут какими судьбами?
Ой, как сердце от нехорошего предчувствия сжимается.
– Я финансовый директор, – наклоняет голову набок, смотрит мне в глаза.
Внутри у меня неприятно свербит, но вида я не подаю.
– Поздравляю с новой должностью, – продолжает она, нажимает на кнопку вызова лифта, – секретарь Генерального – должность у нас весьма…эм…колоритная…почетная.
И тут бы мне напрячься, но я вся в мыслях об успешности Ирки селезня. И ее внешности. Так эффектно я выглядела только в школе и университете, а потом – тяжелая работа, семейный быт и вот она новая я – безработная пампушка. Пардон, уже не безработная.
– Благодарю, – улыбаюсь с видом королевы и захожу в лифт уверенно, но не с целью поехать домой, а тут же приступить к своим новым обязанностям. Поднакоплю денег до сентября и уволюсь. А там уже снова вольюсь в колею своей профессии. Всем покажу, кто такая Машка Санна. Ух.
Подъезжаю на нужный этаж и бегом направляюсь к кабинету шефа. А вот там происходит какой-то дурдом.
– А ну отошла, кикимора, – голосит какой-то визгливый женский голос, – он там с девкой, да? Выходи, негодяй!
Сглатываю и толкаю дверь приёмной. А там стоит какая-то блондинка с невероятно длинными ногами от ушей. Пытается прорваться в кабинет начальства. А вот дверь туда перекрывает секретарь. Тетка стоит, широко расставив ноги и растопырив руки в стороны.
– Глеб Андреич занят, у него онлайн-переговоры, – пытается говорить жестко и строго, но в голосе отчетливо проступает паника.
– Что происходит? – я подпираю плечом косяк, и тем самым обращаю на себя внимание женщин.
Девушка, типичная инстасамка, смотрит на меня прищуренными глазами, а затем замечает пиджак.
– Это с ней он мне изменяет, да? – истерично орет в лицо секретарши, – он даже мне свой пиджак не дает, а этой, этой…
Хватается за грудь, вдыхает насилу воздух, а затем топает правой ногой.
– Успокойтесь, Виктория, – поправляет свои очки тетка, имени которой я до сих пор не знаю, – это новый секретарь Глеба Андреевича, вместо меня.
– Она? – тыкает неприлично в мою сторону наманикюренным пальцем.
А я с каким-то плотоядным интересом и удовольствием наблюдаю за этим представлением. Ей богу, даже в цирке не так весело. И тут открывается дверь в святая святых. Оттуда выходит мой новый работодатель, вскидывает хмуро брови, замечает меня и истеричку.
– Что ты здесь забыла? – недовольно спрашивает у блонди таким тоном, что я на ее месте сквозь землю провалилась бы.
А вечер перестает быть томным.
– Я? – и такое удивление нарисовано на ее лице, что даже мне хочется пристыдить этого верзилу главгада.
Встряхиваю головой, сбрасывая наваждение, и внимательно смотрю за этим спектаклем. Вот на кого – на кого, а на этого Глеба Андреевича ужимки этой явной инстаграмщицы не действуют.
– Василиса Петровна, – строгим голосом обращается к секретарю, – вы перевели внушительную сумму на счет Виктории Павловны?
Та сглатывает слюну под уничтожающим взглядом девушки и поспешно кивает, причем так часто, что может голова отвалиться.
– Тогда не понимаю твоих претензий, Виктория, – хмурит брови, скрещивая на внушительной мускулистой груди свои руки-кувалды.
– Ну, котик, – тянется погладить его бицепсы, но он еще на подходе отталкивает наглую ручку.
Меня передергивает. Не понимаю, как можно спать с таким бугаем. Он же раздавит под собой и не заметит. Котик, брр.
– Мне вызвать охрану? – вот же жестокий, ни капли сочувствия к бедной девушке.
Хотя мне-то что, я здесь всего лишь зритель. Попкорна только не хватает.
– Ты еще пожалеешь! – снова меняет свое амплуа девчонка, шипит разъяренной змеёй.
И походкой от бедра направляется в сторону выхода, то есть в мою. Толкает меня этим самым бедром и гордо вышагивает дальше. Я порываюсь было дать ей пинка под зад в прямом смысле этого слова, но тушуюсь под взглядом начальства. В глазах его отражается досада при взгляде на меня, но на что она направлена мне непонятно.
– Уже конец рабочего дня, – обращает на меня полноценное внимание мужчина, – а Вы только явились на рабочее место.
– Задержали в отделе кадров, – вскидываю подбородок, это ведь даже не моя вина, кто ж знал, что их главный, этот пузан Алексей, такой обидчивый малый.
– Что ж, сделайте для начала мне кофе, – и уходит к себе, на ходу ослабляя удавку галстука, – Василиса Петровна, введите Вашу смену в курс дела, покажите ей, как работает кофемашина.
И перед тем, как хлопает дверь, кажется мне, что в конце он усмехается. Ишь чего, думает, что я деревенщина какая, с машинкой не управлюсь. Да это легче легкого. Нахожу взглядом искомое и с решительным видом топаю к нему.
– Мария Александровна, – возвращает себе былую уверенность женщина, поправляя свой хлипкий пучок на голове, – Глеб Андреевич предпочитает черный кофе с двумя ложками сахара. Смотрите…
И начинает объяснять мне премудрости процесса кофеделания.
– Вроде несложно, – тыкаю на кнопку, которую она мне показывает.
И в этот момент звонит рабочий телефон. Она вздрагивает, подпрыгивает и идет чинным шагом к трубке.
– Приемная ТОО «Крокодил», слушаю, – а голос-то как преображается, аки ледяная королева.
Отвлекаюсь на ее манеру речи и нечаянно автоматом жму на что-то. И, видимо, куда-то не туда. Устройство начинает гудеть, шуметь, а затем из отверстия фонтаном вниз льет кофе.
– Стакан, забыли стакан поставить, – отпрыгиваю и ищу взглядом что-то, что можно поставить под этот водопад.
Вижу на столе тетки органайзер, подбегаю и вываливаю кипу ее ручек, подставляю под кофе и временно выдыхаю с облегчением. Затем смотрю на секретаря, ожидая порицания или на худой конец скорби, но она вовсе на меня и творящееся безобразие на полу не смотрит. Стоит белее мела, руки ее дрожат.
– Я поняла, сейчас буду, – говорит собеседнику и бросает трубку.
Смотрит пару секунд пустым взглядом перед собой, а затем словно только замечает меня и огромное коричневое пятно на белоснежном полу.
– Мария, – забывается, после спохватывается, – кхм, кхм, Мария Александровна, у меня дома произошел форс-мажор, поэтому сегодня Вам придется обойтись без меня. Прошу Вас, если будут звонки, ссылайтесь на решение проблем завтра. Просто записывайте запросы, а с утра я уже буду на месте. И насчет пятна этого. Вызовите уборщицу, внутренний номер – сто одиннадцать.
У меня явно вытягивается от удивления лицо, раз ее одолевает сочувствие. Она поправляет свой серый костюм, который ей безбожно велик, стучит в кабинет шефа и заходит, прикрывая за собой дверь.
– Отпрашивается, – поджимаю губы, смотрю на свои испорченные туфли, забрызганную блузку и чужой испорченный пиджак, – весь день какая-то невезуха, явно не стоило булочнику хамить, как пить дать, проклял меня, гад такой.
Поток кофе прекращается, я ставлю органайзер на стол, а сама ищу в сумке влажные салфетки. Оттереть с одежды это безобразие. Открывается дверь, оттуда выходит Василиса Петровна, одевается и быстро уходит. А я остаюсь один на один с кучей проблем.
– Так, какой там номер уборщицы, – присаживаюсь в кресло и замираю перед телефоном, – Сто один? Сто шесть?
Кладу трубку обратно. Не густо. И тут меня осеняет. Я же вроде видела какую-то кладовку недалеко отсюда. Решено, быстро сгоняю, возьму тряпку и сама приберусь.
Раздается визг шин, будто автомобиль останавливается.
– Только на выброс, – с сочувствием говорит проходящая мимо девушка, – могу влажные салфетки одолжить.
– Нет, спасибо, – агрессивно отряхиваю ткань, – у меня есть.
Снова смотрю на часы. Время.
– Девушка, простите, не заметил, – раздается сзади знакомый мужской баритон.
Я оборачиваюсь и уже не сдерживаюсь в эмоциях.
– Снова Вы?
Передо мной стоит будущий шеф – главгад Глеб. С небрежно уложенными волосами, в стильном, идеально сидящем костюме-тройке, в до блеска начищенных туфлях. Как бельмо на глазу, ей Богу.
– Оу, – окидывает взглядом мой колорит, изрядно потрепанный его выходкой.
Вот не верю его невинной мордашке. Зуб даю, специально мне настроение портит.
– Вы испортили мне платье, – сужаю глаза, натягиваю на руке резинку, так, на всякий случай, – я, между прочим, в отдел кадров опаздываю, в Вашу компанию, между прочим.
Ой, ой. Чувствую в голосе наезд. Резинка со свистом ударяется о кожу, рассекая ее тонкой красной полосой.
– Я могу Вас подвезти, – говорит как-то неуверенно, брезгливо осматривая мой грязный прикид.
Смотрит на чистую машину, где и салон по-любому вычищен до тошноты. Я прослеживаю его взгляд и ехидно, мстительно ухмыляюсь.
– Я согласна, – и чуть ли не бегу впереди него иду до автомобиля. Запрыгиваю на переднее сиденье, не церемонюсь и пристраиваю свою мокрую пятую точку на кожаной обертке.
Садится он за руль с таким кислым лицом, что мне даже рассмеяться хочется. Но я держусь. Пристегиваюсь и гордо смотрю вперед. Вот только, что теперь с платьем делать. Да и в здание в таком виде не зайдешь. Чую, сама себя облапошила с этой местью.
Глава 10
Мы подъезжаем к офису довольно быстро. Все это время едем в полной тишине. Даже фоновая музыка в салоне не играет. Я нервно перебираю пальцы на коленях, а вот мужчина невозмутим. Крутит себе баранку одной рукой и смотрит на дорогу.
– У вас всегда такая привычка на работу после обеда приходить? – паркуется возле здания и почему-то в этот момент решает заговорить.
– Мне сказали завезти документы в течении дня, – парирую весомым, как мне кажется, контраргументом.
– Ответственные люди решают деловые вопросы с утра, – действует своей твердолобостью мне на нервы, – Вы учтите, опоздания я не терплю.
У меня внутри все горит, чтобы высказаться насчёт его снобизма, но я молчу. Не говорить же, что я и рада бы с утра решить вопрос с документами, да вот только диетолог принимает только до обеда. Лучше уж буду молчать. Что я успешно и делаю.
– Нечего сказать? Вы такая безынициативная? – продолжает напирать, делая только ему известные выводы.
– Не вижу смысла вступать в спор, – поджимаю губы и задерживаю дыхание, затем тихо, но протяжно выдыхаю.
Незаметно бью себя резинкой. В мыслях я мужика уже на все лады костерила, но вслух вся из себя приличная.
– Я люблю сотрудников, имеющих собственное мнение, – наконец, находит свободное место на парковке, и начинает пристраиваться, – овцы на закланье в штате мне ни к чему.
Боже, эта экзекуция, видимо, никогда не закончится. Внутри все кипит от гнева, лицо краснеет, даже температура, кажется, поднимается. Иначе объяснить жар в теле я не могу.
– Где Вы тут овцу увидели? – взрываюсь, не в силах сдерживать негодование, – мнение Вам мое нужно? Ну, так слушайте. Вы – хам, сноб и... и...и
Глотаю воздух, не могу подобрать подходящее слово.
– И? – надменно вздергивает бровь, – продолжайте, я внимательно слушаю.
– Да Вы просто издеваетесь надо мной, – доходит до меня, что он просто хочет избавиться от меня таким вот низким способом.
– Лишний раз убеждаюсь, что Вы – недальновидная особа, – щёлкает кнопкой, двери разблокировываются.
Больше ничего не добавляет, выходит из машины с видом победителя. Я резко дёргаю ручку и вываливаюсь из салона, словно слон – громко, шумно, грузно. Даже дверь скрипит от натуги моего веса.
Не смотрю на мужчину и подхожу к лифту на подземной парковке. С яростью отряхиваю запекшуюся грязь, но вот пятно на пятой точке все ещё влажное и оттираться не спешит. Прекращаю бесполезные попытки привести себя в порядок, поправляю сумку на плече и захожу в подъехавшую кабину. Следом, спокойно чеканя шаг, заходит этот Глеб, нажимает на кнопку. Мы оба молчим. Я – чтобы не ляпнуть что-нибудь грубое и уничижительное, он – смею надеяться, тоже.
– У Вас пятно, – замечает он сзади.
– Да неужели? – шиплю, словно змея, а сама нет-нет, кошусь на его пиджак.
Отворачиваюсь от греха подальше. Не буду просить, ничего мне от этого гада не нужно. Кнопки поочередно мигают, скоро будет мой этаж. Слышу сзади шуршание, но не смотрю. И тут к моей талии прикасаются мужские руки. Я замираю, опускаю вниз глаза. Мужчина завязывает рукава своего пиджака, чтобы он не падал с меня. Меня обдаёт током. Его дыхание шевелит волосы у меня на затылке, в животе что-то ухает, а сама я стою, не в силах пошевелиться. Глеб фиксирует свою одежду на мне и отходит. Створки лифта открываются. Я делаю шаг вперёд.
– Спасибо, – поворачиваю голову полубоком.
Щеки у меня горят, так что я быстро ретируюсь. Что-то в здании слишком сильно топят, жара такая, аж лицо у меня горит.
***
– Вот тут подпишите, – с важным видом главный кадровик тыкает пальцем в бумагу.
Я быстро ставлю свой автограф и нетерпеливо стучу ногой по полу.
– Вы какая-то нервная сегодня, – будто специально тянет время Алексей Павлович, – добро пожаловать в коллектив, Мария!
– Александровна, – поправляю его, нечего тут устраивать панибратство.
На секунду с его лица слетает маска доброжелательности, и я вижу в нем мстительное выражение. Словно я ввязываюсь во что-то, что мне не по плечу. И это сеет во мне первое зерно сомнения.
– Как скажете, – снова улыбается он, встает и протягивает мне руку для рукопожатия.
– Благодарю, – растягиваю губы, скрывая зубы.
Кто бы знал, каких усилий мне стоит это спокойствие. Мало того, что все это время слышу перешептывания девушек с его отдела насчет моего внешнего вида, так еще и выслушиваю все это время, что я такая сякая, принята на испытательный срок.
– И снова напоминаю, – корит меня указательным пальцем, который мне хочется уже просто откусить, – не успеваете работу в рабочее время, остаетесь после шести и доделываете. Нас не волнует ни Ваша личная жизнь, ни Ваши проблемы. Мы вон, все тут, и на выходных выходим, и в праздники в поте лица трудимся.
Ага, ага, вижу я, какой ты ответственный работник. Он еле-еле застегивает пуговицу пиджака на своем пузе, а я в который раз не могу оторваться взглядом от мусорки. А там – упаковки от бургеров и фри. Классный работник Вы, Алексей Павлович, ничего сказать не могу.
– Здесь какие-то пятна, – брезгливо держу свой экземпляр договора, на котором явно жирные пятна от его пальцев.
– Возьмите этот экземпляр, – мужик спешно меняет наши документы, и я на этом замолкаю.
Кладу все в папку, затем закрываю сумку и выхожу. А вот в коридоре останавливаюсь и впадаю в ступор. А когда на работу выходить-то? Прямо сейчас или завтра? С одной стороны, никто ничего мне не говорил, а с другой – работа ведь не волк, могу и завтра начать. Проверяю время на часах. 16:20. Практически конец рабочего дня. Решено, пойду-ка я домой. И бодро вышагиваю к лифту. И тут, как гром среди ясного неба.
– Кого я вижу, – раздается мерзкий голос Ирки.
Она идет по коридору, словно кинозвезда. Гордо расправленные плечи, походка от бедра. Явно отточенные не раз движения альфа-самки.
– Селезнёва, – мрачно окидываю ее взглядом.
Ее стройная фигура и вовсе вгоняет меня в уныние.
– Костылёва, – недовольно поправляет меня, осматривает мой наряд, особое внимание уделяя мужскому пиджаку, – интересный…фасон.
– Форс-мажор, – вот с кем, с кем, а с ней любезничать у меня желания нет.
Держу резинку наготове.
– Глеб сказал, что ты будешь новым секретарём, хм, Глеба, – усмехается от этой тавтологии.
– Да, меня вот, на работу взяли, – похлопываю по сумке, внутри которой трудовой договор, – а ты тут какими судьбами?
Ой, как сердце от нехорошего предчувствия сжимается.
– Я финансовый директор, – наклоняет голову набок, смотрит мне в глаза.
Внутри у меня неприятно свербит, но вида я не подаю.
– Поздравляю с новой должностью, – продолжает она, нажимает на кнопку вызова лифта, – секретарь Генерального – должность у нас весьма…эм…колоритная…почетная.
И тут бы мне напрячься, но я вся в мыслях об успешности Ирки селезня. И ее внешности. Так эффектно я выглядела только в школе и университете, а потом – тяжелая работа, семейный быт и вот она новая я – безработная пампушка. Пардон, уже не безработная.
– Благодарю, – улыбаюсь с видом королевы и захожу в лифт уверенно, но не с целью поехать домой, а тут же приступить к своим новым обязанностям. Поднакоплю денег до сентября и уволюсь. А там уже снова вольюсь в колею своей профессии. Всем покажу, кто такая Машка Санна. Ух.
Подъезжаю на нужный этаж и бегом направляюсь к кабинету шефа. А вот там происходит какой-то дурдом.
– А ну отошла, кикимора, – голосит какой-то визгливый женский голос, – он там с девкой, да? Выходи, негодяй!
Сглатываю и толкаю дверь приёмной. А там стоит какая-то блондинка с невероятно длинными ногами от ушей. Пытается прорваться в кабинет начальства. А вот дверь туда перекрывает секретарь. Тетка стоит, широко расставив ноги и растопырив руки в стороны.
– Глеб Андреич занят, у него онлайн-переговоры, – пытается говорить жестко и строго, но в голосе отчетливо проступает паника.
– Что происходит? – я подпираю плечом косяк, и тем самым обращаю на себя внимание женщин.
Девушка, типичная инстасамка, смотрит на меня прищуренными глазами, а затем замечает пиджак.
– Это с ней он мне изменяет, да? – истерично орет в лицо секретарши, – он даже мне свой пиджак не дает, а этой, этой…
Хватается за грудь, вдыхает насилу воздух, а затем топает правой ногой.
– Успокойтесь, Виктория, – поправляет свои очки тетка, имени которой я до сих пор не знаю, – это новый секретарь Глеба Андреевича, вместо меня.
– Она? – тыкает неприлично в мою сторону наманикюренным пальцем.
А я с каким-то плотоядным интересом и удовольствием наблюдаю за этим представлением. Ей богу, даже в цирке не так весело. И тут открывается дверь в святая святых. Оттуда выходит мой новый работодатель, вскидывает хмуро брови, замечает меня и истеричку.
– Что ты здесь забыла? – недовольно спрашивает у блонди таким тоном, что я на ее месте сквозь землю провалилась бы.
А вечер перестает быть томным.
Глава 11
– Я? – и такое удивление нарисовано на ее лице, что даже мне хочется пристыдить этого верзилу главгада.
Встряхиваю головой, сбрасывая наваждение, и внимательно смотрю за этим спектаклем. Вот на кого – на кого, а на этого Глеба Андреевича ужимки этой явной инстаграмщицы не действуют.
– Василиса Петровна, – строгим голосом обращается к секретарю, – вы перевели внушительную сумму на счет Виктории Павловны?
Та сглатывает слюну под уничтожающим взглядом девушки и поспешно кивает, причем так часто, что может голова отвалиться.
– Тогда не понимаю твоих претензий, Виктория, – хмурит брови, скрещивая на внушительной мускулистой груди свои руки-кувалды.
– Ну, котик, – тянется погладить его бицепсы, но он еще на подходе отталкивает наглую ручку.
Меня передергивает. Не понимаю, как можно спать с таким бугаем. Он же раздавит под собой и не заметит. Котик, брр.
– Мне вызвать охрану? – вот же жестокий, ни капли сочувствия к бедной девушке.
Хотя мне-то что, я здесь всего лишь зритель. Попкорна только не хватает.
– Ты еще пожалеешь! – снова меняет свое амплуа девчонка, шипит разъяренной змеёй.
И походкой от бедра направляется в сторону выхода, то есть в мою. Толкает меня этим самым бедром и гордо вышагивает дальше. Я порываюсь было дать ей пинка под зад в прямом смысле этого слова, но тушуюсь под взглядом начальства. В глазах его отражается досада при взгляде на меня, но на что она направлена мне непонятно.
– Уже конец рабочего дня, – обращает на меня полноценное внимание мужчина, – а Вы только явились на рабочее место.
– Задержали в отделе кадров, – вскидываю подбородок, это ведь даже не моя вина, кто ж знал, что их главный, этот пузан Алексей, такой обидчивый малый.
– Что ж, сделайте для начала мне кофе, – и уходит к себе, на ходу ослабляя удавку галстука, – Василиса Петровна, введите Вашу смену в курс дела, покажите ей, как работает кофемашина.
И перед тем, как хлопает дверь, кажется мне, что в конце он усмехается. Ишь чего, думает, что я деревенщина какая, с машинкой не управлюсь. Да это легче легкого. Нахожу взглядом искомое и с решительным видом топаю к нему.
– Мария Александровна, – возвращает себе былую уверенность женщина, поправляя свой хлипкий пучок на голове, – Глеб Андреевич предпочитает черный кофе с двумя ложками сахара. Смотрите…
И начинает объяснять мне премудрости процесса кофеделания.
– Вроде несложно, – тыкаю на кнопку, которую она мне показывает.
И в этот момент звонит рабочий телефон. Она вздрагивает, подпрыгивает и идет чинным шагом к трубке.
– Приемная ТОО «Крокодил», слушаю, – а голос-то как преображается, аки ледяная королева.
Отвлекаюсь на ее манеру речи и нечаянно автоматом жму на что-то. И, видимо, куда-то не туда. Устройство начинает гудеть, шуметь, а затем из отверстия фонтаном вниз льет кофе.
– Стакан, забыли стакан поставить, – отпрыгиваю и ищу взглядом что-то, что можно поставить под этот водопад.
Вижу на столе тетки органайзер, подбегаю и вываливаю кипу ее ручек, подставляю под кофе и временно выдыхаю с облегчением. Затем смотрю на секретаря, ожидая порицания или на худой конец скорби, но она вовсе на меня и творящееся безобразие на полу не смотрит. Стоит белее мела, руки ее дрожат.
– Я поняла, сейчас буду, – говорит собеседнику и бросает трубку.
Смотрит пару секунд пустым взглядом перед собой, а затем словно только замечает меня и огромное коричневое пятно на белоснежном полу.
– Мария, – забывается, после спохватывается, – кхм, кхм, Мария Александровна, у меня дома произошел форс-мажор, поэтому сегодня Вам придется обойтись без меня. Прошу Вас, если будут звонки, ссылайтесь на решение проблем завтра. Просто записывайте запросы, а с утра я уже буду на месте. И насчет пятна этого. Вызовите уборщицу, внутренний номер – сто одиннадцать.
У меня явно вытягивается от удивления лицо, раз ее одолевает сочувствие. Она поправляет свой серый костюм, который ей безбожно велик, стучит в кабинет шефа и заходит, прикрывая за собой дверь.
– Отпрашивается, – поджимаю губы, смотрю на свои испорченные туфли, забрызганную блузку и чужой испорченный пиджак, – весь день какая-то невезуха, явно не стоило булочнику хамить, как пить дать, проклял меня, гад такой.
Поток кофе прекращается, я ставлю органайзер на стол, а сама ищу в сумке влажные салфетки. Оттереть с одежды это безобразие. Открывается дверь, оттуда выходит Василиса Петровна, одевается и быстро уходит. А я остаюсь один на один с кучей проблем.
– Так, какой там номер уборщицы, – присаживаюсь в кресло и замираю перед телефоном, – Сто один? Сто шесть?
Кладу трубку обратно. Не густо. И тут меня осеняет. Я же вроде видела какую-то кладовку недалеко отсюда. Решено, быстро сгоняю, возьму тряпку и сама приберусь.
