В ресторане его явно знали. Нам тут же выделили столик в отдельной маленькой комнатке и сразу же, даже до подачи меню, поставили на стол бутылку холодного шампанского.
– Ты, видимо, сюда часто девушек водишь, – усмехнулась я, когда нам принесли меню. Взглянув на цены, я с трудом удержалась от желания присвистнуть.
– Это ресторан моего отца, – Алексей откинулся на диванные подушки, окружавшие нас в большом изобилии. – Так что ответ на твой вопрос – да, я сюда часто вожу девушек.
В этом я не сомневалась. Только не понимала, почему он так странно меня разглядывает, словно пытается что-то отыскать в моём лице.
– Тогда посоветуй, что здесь самое вкусное, – я попыталась переключить его внимание на меню.
Но Молотов не желал переключаться. Он наклонился и прошептал:
– Самое вкусное здесь – это ты.
Я прищурилась, отложила меню и холодно сказала:
– Ещё один подобный намёк – и я уйду.
К моему удивлению, он расхохотался.
– Да уж, теперь я вижу, что тебя справедливо называют снежной королевой. Ни упоминания о других девушках, ни страстный комплимент – ничем тебя из себя не выведешь!
– Ты меня вчера из себя вывел, – я улыбнулась и вернулась к изучению меню. – Когда я почти швырнула в тебя эту бедную статуэтку.
Как ни странно, но вечер прошёл очень хорошо. Больше Алексей не пытался вывести меня из себя своими дурацкими «комплиментами», мы просто разговаривали – о книгах, о его детстве, которое оказалось очень насыщенным, о любимых фильмах и музыке.
У Молотова было такое детство, которое многие родители желают своим детям. Я сразу поняла, что он вырос в обеспеченной семье, но не представляла, что настолько. Учёба за границей, собственный дом на побережье Италии… Да уж, завидный жених. Почти принц.
И почему-то вспомнились слова Громова: «Он не принц. Он кобель».
Но я была вынуждена признать – мне было с этим кобелём интересно. И я практически не заметила, как пролетел вечер и Молотов, расплатившись по счёту (я боялась представить сумму в чеке), повёз меня домой.
Прохладный воздух врывался в полуоткрытое окно машины, я смотрела на мелькавшие улицы, дома, деревья, людей… Почему-то мне было очень хорошо. Я не ожидала от похода в ресторан с Молотовым ничего подобного, но тем не менее… Всё оказалось не так уж и страшно. Быть может, прав Громов, и мне пора наконец проснуться? И не отталкивать всех, кто тянется ко мне?
Я и не заметила, как машина притормозила рядом с моим домом. Алексей, улыбаясь, спросил, глядя на меня:
– Ты как, сама поднимешься? Нет в твоём подъезде опасных маньяков, которые подстерегают тебя в тёмном углу?
Я рассмеялась.
– Надеюсь, что нет, так что доберусь сама. Спасибо за вечер, Лёша, было очень хорошо.
Это был первый раз, когда я назвала его Лёшей, и Молотов явно обрадовался. Кивнув, он тихо сказал:
– Мне тоже, – а затем придвинулся ко мне ближе, привлёк к себе и поцеловал.
Поцелуй длился всего несколько секунд, а затем он сам – сам! – отстранился и, по-прежнему улыбаясь, прошептал:
– До завтра.
Но идти к себе я не торопилась. Я чувствовала… любопытство.
– Почему ты так быстро отпустил меня?
Молотов удивился.
– А ты против? Могу продолжить… – он потянулся ко мне.
– Нет! – я чуть ли не подпрыгнула в кресле. Алексей рассмеялся.
– Вот именно поэтому и отпустил. Не мог не поцеловать, уж слишком ты мне нравишься, Наташ. А отпустил, потому что понимал, что у меня есть всего пара секунд до превращения тебя в разъярённую фурию.
Я кивнула. Надо же, какой умный. Но я хотела проверить кое-что ещё…
Я потянулась к Молотову сама. И прежде, чем закрыть глаза, прикоснувшись к его губам, я успела увидеть полный удивления взгляд.
А потом я почувствовала его руки на своей талии, потом они гладили спину, потом щёки… На секунду оторвавшись от меня, Молотов прошептал:
– Что же ты делаешь, дурында… – а потом продолжил меня целовать. А я закрыла глаза, пытаясь почувствовать… хоть что-то! Хоть малейшее тепло в груди, хоть капельку…
Но единственное, что я чувствовала и осознавала, – это последовательность действий Молотова. Вот он зажал меня между собой и сиденьем машины, руками лихорадочно хватаясь за все выступающие части моего тела, а затем переметнулся с моих губ на шею, покрывая её лихорадочными поцелуями.
– Лёша, – тихо позвала я, – остановись, пожалуйста.
К моему удивлению, он послушался сразу, отодвинулся, тяжело дыша и глядя на меня помутневшими глазами.
– Ты… это… зачем сделала?
Я грустно улыбнулась.
– Прости, если обидела.
– О нет, обидой это не назовёшь, – он усмехнулся. – Но я всё равно не понимаю – зачем?
Что же ответить…
– Тебе не понравилось? – я попыталась тянуть время.
– Издеваешься? Конечно, понравилось, я бы с удовольствием этим всю ночь с тобой занимался, но ты ведь не хочешь, да?
– Да, – призналась я.
– Тогда зачем?
– Мне…– я нашла наконец нужный ответ, – хочется захотеть. Хочется перестать быть снежной королевой.
Удивлённый взгляд, затем торжествующая улыбка. Интересно, чему это он так обрадовался?
– Ладно, – Молотов улыбнулся и взял меня за руку. – Я понял.
– Ты никому не расскажешь? – спросила я с беспокойством.
– Нет, не расскажу, – однако, странное у него выражение лица. – Обещаю. А ты завтра пойдёшь со мной гулять после работы? Хорошая погода вроде будет.
Я кивнула и, простившись, вышла наконец из машины.
Я сказала Лёше неправду, и это немного мучило меня. Я вовсе не собиралась ничего и никого хотеть… Мне просто было интересно, будет ли это так же, как с Антоном. То есть – никак.
Видимо, это «никак» стало моим проклятьем. Потому что я действительно ничего не чувствовала. Просто я решила последовать совету Громова и… попробовать проснуться. И мне казалось, что Молотов для этого дела – идеальный вариант. По крайней мере, после сегодняшнего похода в ресторан я была в этом совершенно уверена. Так интересно мне было только с Громовым. Ну и с Антоном. Но Громов – мой начальник, а Антон… слишком далеко сейчас.
Главное – не допустить, чтобы в издательстве стало известно о моих встречах с директором по маркетингу. Впрочем, даже если станет… Моей репутации уже ничего не может повредить.
На следующий день, когда я стала собираться домой в шесть вечера, Светочка посмотрела на меня оценивающим взглядом и заметила:
– Слушай, Зотова, у тебя кто-то появился?
– Может быть, – я рассмеялась.
– Так-так, – она положила свою очаровательную головку на кулачок. – Я чего-то не знаю?
– Это утверждение не лишено смысла, – я усмехнулась. – Никто не может знать всё, в том числе и ты.
– Ну, Наташ! Мне же любопытно!
– Мне тоже, – я уже еле сдерживалась, чтобы не заржать в голос.
– Не, ну я так не играю, – Светочка надулась. И тогда я подошла к ней и, взяв за руку, сказала:
– Я тебе расскажу, но чуть позже, хорошо? Не сердись.
– Ладно уж, – она смерила меня подозрительным взглядом. – Беги к своему хахалю.
С «хахалем» мы договорились встретиться за воротами автостоянки издательства, на всякий случай, чтобы никто не заметил. И, вскочив в подъезжающую машину, я спросила:
– Куда мы сегодня направимся?
– Давно не гулял по центру, – лениво ответил Молотов. – Сейчас поставлю где-нибудь свою машину, и отправимся в путь.
Я удовлетворённо хмыкнула. Я тоже очень давно не гуляла по центру. Хотя не могу сказать, что люблю такие прогулки – мне больше нравится лес или парк, но иногда нужно разнообразие…
В воздухе уже пахло весной. Немного, едва ощутимо, но тем не менее… Я с наслаждением вздохнула, выбираясь из машины. Алексей удивлённо на меня посмотрел.
– Ты чего?
– Весной пахнет, – ответила я, улыбнувшись. – Чувствуешь?
Он тоже улыбнулся и, приобняв меня за талию, чмокнул в нос.
– Ты такая смешная.
Я мягко высвободилась из его объятий и поинтересовалась:
– Куда пойдём?
Эта встреча понравилась мне даже больше предыдущей. Кроме самого первого объятия Алексей больше не позволил себе ничего – мы просто гуляли, болтая о разных вещах и разглядывая витрины магазинов. К моему удивлению, Молотов ничего не предпринял и в машине, хотя я была готова к обороне. И мне это очень понравилось.
Мы встречались каждый вечер после работы. Я осторожно подходила к его машине, садилась внутрь, и мы мчались в центр города, где либо шли в кафе или ресторан, либо гуляли, либо ходили в кино. Алексей действительно больше не предпринимал попыток сближения, но комплименты расточал на раз-два. Видимо, надеялся, что я растаю. Но не на ту напал – снежные королевы от комплиментов не тают!
В субботу и воскресенье я с Молотовым встречаться отказалась. Он названивал все выходные, но я отвечала односложно – занята. Причина была банальна – в субботу я весь день убиралась и ходила в магазин, а в воскресенье виделась с Аней и строчила письмо Антону. Я чувствовала себя виноватой, ведь почти всю неделю я не написала толком ни строчки – после свиданий с Молотовым возвращалась очень поздно.
Я не ждала от этих «отношений» ровным счётом ничего. Мне просто хотелось попробовать повстречаться с кем-то, ответить на ухаживания (в разумных пределах), отвлечься от самой себя и своих мыслей. И с Молотовым у меня это получалось.
В понедельник он ждал меня у проходной. Увидев, радостно улыбнулся, подбежал и, взяв за руку, страстно поцеловал в губы.
Я задохнулась от возмущения. Перед проходной! Да наверняка кто-нибудь заметит!
Почувствовав, что я уже бьюсь раненой птицей о его грудь, Алексей наконец отпустил меня.
– Прости, – судя по его ухмылке, стыдно ему не было. – Просто соскучился ужасно за выходные.
А я, холодея, осознала, что боковым зрением вижу застывшую немым изваянием Светочку. Видимо, она всеми силами пыталась переварить только что увиденную сцену, потому что такого глупого выражения лица я у неё не видела никогда.
– Сделаешь так ещё раз – четвертую, – мрачно произнесла я, косясь на Свету.
– Да ладно тебе, – Молотов ухмыльнулся ещё шире. – Никто же не видит.
– Если ты никого не видишь, то это ещё не значит, что никто не видит тебя! – глубокомысленно изрекла я, отвернулась от Алексея и решительным шагом направилась к Светочке.
– Пойдём, – ласково произнесла я, беря её за руку. – Пошли, Свет.
Мы втроём миновали проходную и сонных охранников, после этого Молотов ретировался. А Светочка, когда он исчез, с надеждой в голосе вопросила:
– Мне привиделось? Наташ, скажи честно, это был глюк? Мираж, так сказать?
– Если бы, – я усмехнулась.
Несколько секунд подруга молчала, уставившись на меня растерянным взглядом.
– Слушай, ну я же не в жисть не поверю, что ты стала крутить шашни с директором по маркетингу…
– Сама в шоке!
Я усмехнулась ещё шире. Мы дошли до нашего кабинета, открыли дверь и ввалились внутрь. Светочка моментально села за стол и, закрыв руками голову, простонала:
– У меня сейчас мозг взорвётся.
Я сжалилась над ней. Подошла, взяла за ладошку, заставила поднять подбородок и посмотреть мне в глаза.
– Светочка, милая, ничего страшного не случилось, так ведь? Никто не умер и гром не грянул. Просто Молотов так настойчиво за мной ухаживал, я поначалу сопротивлялась, а потом подумала – какого черта? Почему бы и нет, а? Почему другим можно, а мне нельзя?
– Ну, – Светочка вымученно улыбнулась, – потому что ты не такая, как остальные. Ты… благородная и честная. И я не могу себе представить, что ты с этим кобелем… в постели! По доброй воле!
Я даже обиделась.
– Н-да. Свет, ты извини, конечно, но я с ним не сплю и спать не собираюсь. Как поймёт это – сам бросит. А пока… Он интересный человек, подруга, хоть и бабник.
– А ты уверена, что сможешь устоять? – кажется, Светочке полегчало от моего признания. И теперь в её глазах я увидела огонёк любопытства.
– Абсолютно. Если не устою, обещаю тебе, что приду на работу в балетной пачке. Договорились?
Света расхохоталась и кивнула. В том, что мне никогда не придётся приходить на работу в балетной пачке, я была уверена – всё-таки Молотов не Антон, ему я уступать не намерена.
На этой неделе Алексей меня удивил. Во время встреч он себе ничего не позволял, но вот в машине перед моим домом его действия становились всё менее двусмысленными. Из-за него я перестала надевать юбки – незачем облегчать противнику жизнь.
В пятницу от его напора я чуть не задохнулась. Нет, не так – я чуть не превратилась в лепёшку между ним и сиденьем машины. Я не могла даже отвернуть голову и сказать несколько слов, чтобы прекратить эту пытку. Наверное, если бы я была обычной девушкой, то уже бы превратилась в кисель от его поцелуев и ласк, но… увы! У меня не было никаких желаний, кроме как отдышаться.
– Ну перестань упрямиться, милая, – видимо, расценив мою неподвижность как «доход до кондиции», наконец оторвался от моих губ Молотов.
Набрав воздуха в лёгкие, я рявкнула:
– Слазь с меня!
Его физиономия меня рассмешила своей озадаченной вытянутостью.
– Чего это? – спросил Алексей очень обиженно. – Зачем?
Ну вот, кто со мной ведётся, все начинают страдать чрезмерным задаванием вопроса «зачем».
– Молилась ли ты на ночь, Дездемона? – угрожающим тоном произнесла я, сузив глаза.
Кажется, понял наконец. Отодвинулся. И смотрит ещё так обиженно, как будто я только что из-под носа у него тарелку с борщом вырвала!
Я спокойно выпрямилась, поправила прическу, выровняла дыхание. Так, теперь главное – не убить Молотова. От его напора у меня даже заболели ещё не до конца прошедшие синяки.
– Наташ, – он не выдержал первым. – Ну чего ты так, а? Ты мне нравишься, я тебе нравлюсь… Зачем ты так со мной?
– А ты слова «нет» не понимаешь, да? – я сложила руки на груди и холодно посмотрела на Алексея. – Может, мне на каком другом языке повторить, кроме русского? Я тебе ещё в понедельник сказала, что не буду с тобой спать!
– Но почему?!
О боги, скажите мне, отчего, когда девушка спит со всеми, вопросов не возникает, зато появляется мнение о её распущенности. Но вот когда девушка отказывает… начинаются бесконечные «почему» и «я что, тебе не нравлюсь?»
– Скажи-ка мне, Молотов, – Алексей понял, что я в ярости, потому что начала называть его по фамилии, – ты спишь со всеми девушками, которые тебе нравятся?
– Э-э-э, – протянул он и настороженно на меня посмотрел. – Ну, вообще да… Но только с теми, кто нравится больше всего!
Я хмыкнула. Ну да, второй Антон. Какой ещё он мог ответить?
– Так вот, Молотов, – я тряхнула волосами и с изумлением заметила, как он проследил за моим жестом с нескрываемым восхищением, – я – другой человек. Мне нравятся многие, многим нравлюсь я. Если я буду спать с каждым, то через месяц превращусь в обыкновенную шлюху. Понимаешь?
– Да, – Алексей кивнул, переведя взгляд с моих волос на вырез кофточки. Легче разговаривать со стеной, толку больше будет.
– Ну и чего ты тогда талдычишь свои «почему?» – фыркнула я. – Разве непонятно, что я буду спать только с тем, кто будет мне больше, чем нравиться?!
О! Кажется, допёрло. Взгляд более осмысленный стал. Но какой-то… странный, что ли. Как будто я только что на его глазах решила сложную задачку, над которой он бился больше месяца.
– Наташ, – сказал Алексей тихо и, придвинувшись ближе, взял меня за руку. – А если я скажу, что ты мне больше, чем нравишься? Если я скажу, что я… тебя люблю?
От таких слов я оторопела, пытаясь разглядеть выражение его глаз в темноте. Вторая рука Молотова метнулась к моим губам, легонько обвела их и спустилась ниже, к вырезу кофточки.
– Ты, видимо, сюда часто девушек водишь, – усмехнулась я, когда нам принесли меню. Взглянув на цены, я с трудом удержалась от желания присвистнуть.
– Это ресторан моего отца, – Алексей откинулся на диванные подушки, окружавшие нас в большом изобилии. – Так что ответ на твой вопрос – да, я сюда часто вожу девушек.
В этом я не сомневалась. Только не понимала, почему он так странно меня разглядывает, словно пытается что-то отыскать в моём лице.
– Тогда посоветуй, что здесь самое вкусное, – я попыталась переключить его внимание на меню.
Но Молотов не желал переключаться. Он наклонился и прошептал:
– Самое вкусное здесь – это ты.
Я прищурилась, отложила меню и холодно сказала:
– Ещё один подобный намёк – и я уйду.
К моему удивлению, он расхохотался.
– Да уж, теперь я вижу, что тебя справедливо называют снежной королевой. Ни упоминания о других девушках, ни страстный комплимент – ничем тебя из себя не выведешь!
– Ты меня вчера из себя вывел, – я улыбнулась и вернулась к изучению меню. – Когда я почти швырнула в тебя эту бедную статуэтку.
Как ни странно, но вечер прошёл очень хорошо. Больше Алексей не пытался вывести меня из себя своими дурацкими «комплиментами», мы просто разговаривали – о книгах, о его детстве, которое оказалось очень насыщенным, о любимых фильмах и музыке.
У Молотова было такое детство, которое многие родители желают своим детям. Я сразу поняла, что он вырос в обеспеченной семье, но не представляла, что настолько. Учёба за границей, собственный дом на побережье Италии… Да уж, завидный жених. Почти принц.
И почему-то вспомнились слова Громова: «Он не принц. Он кобель».
Но я была вынуждена признать – мне было с этим кобелём интересно. И я практически не заметила, как пролетел вечер и Молотов, расплатившись по счёту (я боялась представить сумму в чеке), повёз меня домой.
Прохладный воздух врывался в полуоткрытое окно машины, я смотрела на мелькавшие улицы, дома, деревья, людей… Почему-то мне было очень хорошо. Я не ожидала от похода в ресторан с Молотовым ничего подобного, но тем не менее… Всё оказалось не так уж и страшно. Быть может, прав Громов, и мне пора наконец проснуться? И не отталкивать всех, кто тянется ко мне?
Я и не заметила, как машина притормозила рядом с моим домом. Алексей, улыбаясь, спросил, глядя на меня:
– Ты как, сама поднимешься? Нет в твоём подъезде опасных маньяков, которые подстерегают тебя в тёмном углу?
Я рассмеялась.
– Надеюсь, что нет, так что доберусь сама. Спасибо за вечер, Лёша, было очень хорошо.
Это был первый раз, когда я назвала его Лёшей, и Молотов явно обрадовался. Кивнув, он тихо сказал:
– Мне тоже, – а затем придвинулся ко мне ближе, привлёк к себе и поцеловал.
Поцелуй длился всего несколько секунд, а затем он сам – сам! – отстранился и, по-прежнему улыбаясь, прошептал:
– До завтра.
Но идти к себе я не торопилась. Я чувствовала… любопытство.
– Почему ты так быстро отпустил меня?
Молотов удивился.
– А ты против? Могу продолжить… – он потянулся ко мне.
– Нет! – я чуть ли не подпрыгнула в кресле. Алексей рассмеялся.
– Вот именно поэтому и отпустил. Не мог не поцеловать, уж слишком ты мне нравишься, Наташ. А отпустил, потому что понимал, что у меня есть всего пара секунд до превращения тебя в разъярённую фурию.
Я кивнула. Надо же, какой умный. Но я хотела проверить кое-что ещё…
Я потянулась к Молотову сама. И прежде, чем закрыть глаза, прикоснувшись к его губам, я успела увидеть полный удивления взгляд.
А потом я почувствовала его руки на своей талии, потом они гладили спину, потом щёки… На секунду оторвавшись от меня, Молотов прошептал:
– Что же ты делаешь, дурында… – а потом продолжил меня целовать. А я закрыла глаза, пытаясь почувствовать… хоть что-то! Хоть малейшее тепло в груди, хоть капельку…
Но единственное, что я чувствовала и осознавала, – это последовательность действий Молотова. Вот он зажал меня между собой и сиденьем машины, руками лихорадочно хватаясь за все выступающие части моего тела, а затем переметнулся с моих губ на шею, покрывая её лихорадочными поцелуями.
– Лёша, – тихо позвала я, – остановись, пожалуйста.
К моему удивлению, он послушался сразу, отодвинулся, тяжело дыша и глядя на меня помутневшими глазами.
– Ты… это… зачем сделала?
Я грустно улыбнулась.
– Прости, если обидела.
– О нет, обидой это не назовёшь, – он усмехнулся. – Но я всё равно не понимаю – зачем?
Что же ответить…
– Тебе не понравилось? – я попыталась тянуть время.
– Издеваешься? Конечно, понравилось, я бы с удовольствием этим всю ночь с тобой занимался, но ты ведь не хочешь, да?
– Да, – призналась я.
– Тогда зачем?
– Мне…– я нашла наконец нужный ответ, – хочется захотеть. Хочется перестать быть снежной королевой.
Удивлённый взгляд, затем торжествующая улыбка. Интересно, чему это он так обрадовался?
– Ладно, – Молотов улыбнулся и взял меня за руку. – Я понял.
– Ты никому не расскажешь? – спросила я с беспокойством.
– Нет, не расскажу, – однако, странное у него выражение лица. – Обещаю. А ты завтра пойдёшь со мной гулять после работы? Хорошая погода вроде будет.
Я кивнула и, простившись, вышла наконец из машины.
Я сказала Лёше неправду, и это немного мучило меня. Я вовсе не собиралась ничего и никого хотеть… Мне просто было интересно, будет ли это так же, как с Антоном. То есть – никак.
Видимо, это «никак» стало моим проклятьем. Потому что я действительно ничего не чувствовала. Просто я решила последовать совету Громова и… попробовать проснуться. И мне казалось, что Молотов для этого дела – идеальный вариант. По крайней мере, после сегодняшнего похода в ресторан я была в этом совершенно уверена. Так интересно мне было только с Громовым. Ну и с Антоном. Но Громов – мой начальник, а Антон… слишком далеко сейчас.
Главное – не допустить, чтобы в издательстве стало известно о моих встречах с директором по маркетингу. Впрочем, даже если станет… Моей репутации уже ничего не может повредить.
На следующий день, когда я стала собираться домой в шесть вечера, Светочка посмотрела на меня оценивающим взглядом и заметила:
– Слушай, Зотова, у тебя кто-то появился?
– Может быть, – я рассмеялась.
– Так-так, – она положила свою очаровательную головку на кулачок. – Я чего-то не знаю?
– Это утверждение не лишено смысла, – я усмехнулась. – Никто не может знать всё, в том числе и ты.
– Ну, Наташ! Мне же любопытно!
– Мне тоже, – я уже еле сдерживалась, чтобы не заржать в голос.
– Не, ну я так не играю, – Светочка надулась. И тогда я подошла к ней и, взяв за руку, сказала:
– Я тебе расскажу, но чуть позже, хорошо? Не сердись.
– Ладно уж, – она смерила меня подозрительным взглядом. – Беги к своему хахалю.
С «хахалем» мы договорились встретиться за воротами автостоянки издательства, на всякий случай, чтобы никто не заметил. И, вскочив в подъезжающую машину, я спросила:
– Куда мы сегодня направимся?
– Давно не гулял по центру, – лениво ответил Молотов. – Сейчас поставлю где-нибудь свою машину, и отправимся в путь.
Я удовлетворённо хмыкнула. Я тоже очень давно не гуляла по центру. Хотя не могу сказать, что люблю такие прогулки – мне больше нравится лес или парк, но иногда нужно разнообразие…
В воздухе уже пахло весной. Немного, едва ощутимо, но тем не менее… Я с наслаждением вздохнула, выбираясь из машины. Алексей удивлённо на меня посмотрел.
– Ты чего?
– Весной пахнет, – ответила я, улыбнувшись. – Чувствуешь?
Он тоже улыбнулся и, приобняв меня за талию, чмокнул в нос.
– Ты такая смешная.
Я мягко высвободилась из его объятий и поинтересовалась:
– Куда пойдём?
Эта встреча понравилась мне даже больше предыдущей. Кроме самого первого объятия Алексей больше не позволил себе ничего – мы просто гуляли, болтая о разных вещах и разглядывая витрины магазинов. К моему удивлению, Молотов ничего не предпринял и в машине, хотя я была готова к обороне. И мне это очень понравилось.
Мы встречались каждый вечер после работы. Я осторожно подходила к его машине, садилась внутрь, и мы мчались в центр города, где либо шли в кафе или ресторан, либо гуляли, либо ходили в кино. Алексей действительно больше не предпринимал попыток сближения, но комплименты расточал на раз-два. Видимо, надеялся, что я растаю. Но не на ту напал – снежные королевы от комплиментов не тают!
В субботу и воскресенье я с Молотовым встречаться отказалась. Он названивал все выходные, но я отвечала односложно – занята. Причина была банальна – в субботу я весь день убиралась и ходила в магазин, а в воскресенье виделась с Аней и строчила письмо Антону. Я чувствовала себя виноватой, ведь почти всю неделю я не написала толком ни строчки – после свиданий с Молотовым возвращалась очень поздно.
Я не ждала от этих «отношений» ровным счётом ничего. Мне просто хотелось попробовать повстречаться с кем-то, ответить на ухаживания (в разумных пределах), отвлечься от самой себя и своих мыслей. И с Молотовым у меня это получалось.
В понедельник он ждал меня у проходной. Увидев, радостно улыбнулся, подбежал и, взяв за руку, страстно поцеловал в губы.
Я задохнулась от возмущения. Перед проходной! Да наверняка кто-нибудь заметит!
Почувствовав, что я уже бьюсь раненой птицей о его грудь, Алексей наконец отпустил меня.
– Прости, – судя по его ухмылке, стыдно ему не было. – Просто соскучился ужасно за выходные.
А я, холодея, осознала, что боковым зрением вижу застывшую немым изваянием Светочку. Видимо, она всеми силами пыталась переварить только что увиденную сцену, потому что такого глупого выражения лица я у неё не видела никогда.
– Сделаешь так ещё раз – четвертую, – мрачно произнесла я, косясь на Свету.
– Да ладно тебе, – Молотов ухмыльнулся ещё шире. – Никто же не видит.
– Если ты никого не видишь, то это ещё не значит, что никто не видит тебя! – глубокомысленно изрекла я, отвернулась от Алексея и решительным шагом направилась к Светочке.
– Пойдём, – ласково произнесла я, беря её за руку. – Пошли, Свет.
Мы втроём миновали проходную и сонных охранников, после этого Молотов ретировался. А Светочка, когда он исчез, с надеждой в голосе вопросила:
– Мне привиделось? Наташ, скажи честно, это был глюк? Мираж, так сказать?
– Если бы, – я усмехнулась.
Несколько секунд подруга молчала, уставившись на меня растерянным взглядом.
– Слушай, ну я же не в жисть не поверю, что ты стала крутить шашни с директором по маркетингу…
– Сама в шоке!
Я усмехнулась ещё шире. Мы дошли до нашего кабинета, открыли дверь и ввалились внутрь. Светочка моментально села за стол и, закрыв руками голову, простонала:
– У меня сейчас мозг взорвётся.
Я сжалилась над ней. Подошла, взяла за ладошку, заставила поднять подбородок и посмотреть мне в глаза.
– Светочка, милая, ничего страшного не случилось, так ведь? Никто не умер и гром не грянул. Просто Молотов так настойчиво за мной ухаживал, я поначалу сопротивлялась, а потом подумала – какого черта? Почему бы и нет, а? Почему другим можно, а мне нельзя?
– Ну, – Светочка вымученно улыбнулась, – потому что ты не такая, как остальные. Ты… благородная и честная. И я не могу себе представить, что ты с этим кобелем… в постели! По доброй воле!
Я даже обиделась.
– Н-да. Свет, ты извини, конечно, но я с ним не сплю и спать не собираюсь. Как поймёт это – сам бросит. А пока… Он интересный человек, подруга, хоть и бабник.
– А ты уверена, что сможешь устоять? – кажется, Светочке полегчало от моего признания. И теперь в её глазах я увидела огонёк любопытства.
– Абсолютно. Если не устою, обещаю тебе, что приду на работу в балетной пачке. Договорились?
Света расхохоталась и кивнула. В том, что мне никогда не придётся приходить на работу в балетной пачке, я была уверена – всё-таки Молотов не Антон, ему я уступать не намерена.
На этой неделе Алексей меня удивил. Во время встреч он себе ничего не позволял, но вот в машине перед моим домом его действия становились всё менее двусмысленными. Из-за него я перестала надевать юбки – незачем облегчать противнику жизнь.
В пятницу от его напора я чуть не задохнулась. Нет, не так – я чуть не превратилась в лепёшку между ним и сиденьем машины. Я не могла даже отвернуть голову и сказать несколько слов, чтобы прекратить эту пытку. Наверное, если бы я была обычной девушкой, то уже бы превратилась в кисель от его поцелуев и ласк, но… увы! У меня не было никаких желаний, кроме как отдышаться.
– Ну перестань упрямиться, милая, – видимо, расценив мою неподвижность как «доход до кондиции», наконец оторвался от моих губ Молотов.
Набрав воздуха в лёгкие, я рявкнула:
– Слазь с меня!
Его физиономия меня рассмешила своей озадаченной вытянутостью.
– Чего это? – спросил Алексей очень обиженно. – Зачем?
Ну вот, кто со мной ведётся, все начинают страдать чрезмерным задаванием вопроса «зачем».
– Молилась ли ты на ночь, Дездемона? – угрожающим тоном произнесла я, сузив глаза.
Кажется, понял наконец. Отодвинулся. И смотрит ещё так обиженно, как будто я только что из-под носа у него тарелку с борщом вырвала!
Я спокойно выпрямилась, поправила прическу, выровняла дыхание. Так, теперь главное – не убить Молотова. От его напора у меня даже заболели ещё не до конца прошедшие синяки.
– Наташ, – он не выдержал первым. – Ну чего ты так, а? Ты мне нравишься, я тебе нравлюсь… Зачем ты так со мной?
– А ты слова «нет» не понимаешь, да? – я сложила руки на груди и холодно посмотрела на Алексея. – Может, мне на каком другом языке повторить, кроме русского? Я тебе ещё в понедельник сказала, что не буду с тобой спать!
– Но почему?!
О боги, скажите мне, отчего, когда девушка спит со всеми, вопросов не возникает, зато появляется мнение о её распущенности. Но вот когда девушка отказывает… начинаются бесконечные «почему» и «я что, тебе не нравлюсь?»
– Скажи-ка мне, Молотов, – Алексей понял, что я в ярости, потому что начала называть его по фамилии, – ты спишь со всеми девушками, которые тебе нравятся?
– Э-э-э, – протянул он и настороженно на меня посмотрел. – Ну, вообще да… Но только с теми, кто нравится больше всего!
Я хмыкнула. Ну да, второй Антон. Какой ещё он мог ответить?
– Так вот, Молотов, – я тряхнула волосами и с изумлением заметила, как он проследил за моим жестом с нескрываемым восхищением, – я – другой человек. Мне нравятся многие, многим нравлюсь я. Если я буду спать с каждым, то через месяц превращусь в обыкновенную шлюху. Понимаешь?
– Да, – Алексей кивнул, переведя взгляд с моих волос на вырез кофточки. Легче разговаривать со стеной, толку больше будет.
– Ну и чего ты тогда талдычишь свои «почему?» – фыркнула я. – Разве непонятно, что я буду спать только с тем, кто будет мне больше, чем нравиться?!
О! Кажется, допёрло. Взгляд более осмысленный стал. Но какой-то… странный, что ли. Как будто я только что на его глазах решила сложную задачку, над которой он бился больше месяца.
– Наташ, – сказал Алексей тихо и, придвинувшись ближе, взял меня за руку. – А если я скажу, что ты мне больше, чем нравишься? Если я скажу, что я… тебя люблю?
От таких слов я оторопела, пытаясь разглядеть выражение его глаз в темноте. Вторая рука Молотова метнулась к моим губам, легонько обвела их и спустилась ниже, к вырезу кофточки.
