- Ты там и не поместишься.
Против остального я не возражала, потому как получается, что он снова прав. Мы с ним спим? Да, причем, к взаимному удовольствию. Он даже мою собаку выгуливает, а это вам не букетик на восьмое марта подарить, это уже практически общее ведение домашнего хозяйства. Я знаю его сестру, краем глаза зацепила отца (век бы его не видеть!), поселилась в доме, пусть и временно… С другой стороны, он знает мою бабушку и даже не сбежал с воплями. Понятно, что закален годами обучения у ба, но это достойно самой высокой похвалы. Так что счет получается неравный, значит, придется знакомить. Тот факт, что именно из-за Антона я вляпалась во все эти приключения, которые подарили мне знакомство с нелюдями, вынужденный переезд и прочие прелести жизни, я игнорировала, причем, отдавала себе в этом отчет. Задумываться о причинах категорически не хотелось.
- Хорошо, я предупрежу, что в воскресенье приеду не одна. – И в наказание на исказившую его губы довольную улыбку слегка дернула за волосы. - А мне не могли внушить что-то вроде убить тебя, как только ты уснешь?
- Тебе хочется меня убить? – Показывая, как он обеспокоен этим вопросом, Антон даже приоткрыл один глаз. Левой рукой залез под одеяло, погладил мою коленку и двинулся в северном направлении.
- Пока нет, но вдруг накатит, - одергивать его не хотелось, поэтому я старательно делала вид, что не замечаю диверсии. – Или что-то ещё такое, вроде, открыть газ на ночь и уснуть. Или ночью отпереть дверь, чтобы могли проникнуть в дом.
- В доме нет газа, тут электроплита, - Антон снова зажмурился, в основном потому, что я начала гладить его по макушке, пропуская светлые пряди сквозь пальцы. Горячая тяжелая ладонь уютно устроилась на ммм… бедре там, где оно уже не нога, но ещё и не талия. – На доме такие чары, что даже если ты бросишь её открытой настежь, зайти смогут только те, кто получил разрешение и был внесен в защиту дома. Но общую мысль я понял. Нет, для этого надо было бы серьезно поработать с твоим менталом. Принуждение к действию, особенно к нанесению умышленного вреда, самая тяжелая, почти ювелирная работа, стереть из памяти намного легче. И по времени не сходится, чтобы сделать это аккуратно, только на внушение нужно часа два, просто не успели бы. А ломились бы напролом, я бы сразу увидел. С тобой работали очень аккуратно, даже корректно. Как будто не хотели навредить.
Ну, спасибо им за это, конечно, но если бы вместо попытки удушения ко мне просто подошли и попытались поговорить, благодарность моя была бы куда весомее.
Те, кто признан защитой дома… Ладно, меня он туда как-то внес. А Бульку?
Пес, который вполне удовлетворился тем, что его впустили в комнату, лежал возле противоположной стены и старательно мусолил игрушечную курицу. Выглядела она так, как будто когда-то была настоящей, но потом умерла, разложилась и усохла. Уж не знаю, чем эта сдыхоть так привлекает мою собаку, но он тащился от игрушки. Выдерживала она от силы месяц, так что приходилось регулярно обновлять, чтобы Булька не начал страдать и изводить меня тоскливым взглядом.
- Смотри, про людей я поняла, а как насчет животных? Если это будет оборотень в звериной форме, защита его воспримет как человека или животное?
- Человека. При обороте меняется внешняя форма, но разум остается человеческий, поэтому защита их распознает на раз-два. - Где-то в недрах дома заиграла мелодия, и Антон с явной неохотой поднялся. – Надо ответить, это личный номер.
Я угукнула, продолжая критическим взглядом рассматривать свою собаку. Булька с упоением грыз курицу за тощую шею. Мы зациклились на мысли, что виновник всего вампир. Но теперь получается, что он работает в паре с ведьмой. А если там и оборотень причастен? Сразу же представила, как несчастный волк на подгибающихся лапах тащит бесчувственного Антона, поливая его про себя собачьим матом, пока неизвестный вампир подчищает мне память. А ведьма бежит за волком с еловой веточкой, затирая следы. Нет, такую траншею только лопатой забрасывать… Свят-свят!
Пока он общался, я успела сбегать в душ и теперь размышляла, стоит спускаться вниз или посидеть тут, чтобы не возникло ощущения, что я подслушиваю. Вот ведь… Пока мы не переспали, меня не особо смущал факт, что невольно становлюсь свидетельницей его телефонных разговоров, а теперь вот терзаюсь сомнениями. Нацепив спортивный костюм и скрутив влажные волосы в дульку, я всё же отправилась на кухню. Потому что кое-кто ещё не ужинал, и меня совесть сожрет, что мужик, который гуляет мою собаку и всячески развлекает меня, до сих пор голодный.
Антон нашелся в гостиной сидящим на диване и что-то торопливо записывающим. При этом он пару раз сосредоточенно помычал в трубку, продолжая быстро строчить ручкой в блокноте. Можно было не страдать, подслушать всё равно ничего не получилось бы. Поэтому я с самым независимым видом прошла на кухню в сопровождении Бульки и его курицы. Сразу видно ответственного мужика – продукты с собой носит.
Пока я разогревала ужин, который, как мне пояснил Антон, готовит приходящая трижды в неделю домработница, он закончил переговоры и направился в мою сторону. То есть, сделал два шага, но остановился, потому что телефон снова зазвонил. Вот нигде бедному вампиру покоя нет, хоть действительно в склеп беги.
Вместо того, чтобы сразу ответить, Антон подошел ко мне, сгреб за талию так, что я чуть не потеряла равновесие и, не убирая руки, все-таки осчастливил страждущего:
- Что там у тебя? - Судя по интонации, звонил уже совсем другой человек. А поскольку стоял он рядом, то я без труда разобрала, что говорит мужчина. Торопливо, глотая слова, едва не сбиваясь на поскуливание. – Тихо! Коротко и без соплей – где ты его нашел?
Его ладонь напряглась на моей спине, стянув в кулак толстовку костюма. Антон же, каменно-напряженный, этого явно не заметил. Насторожился, подобрался, как дикий зверь. Даже будто холодом от него повеяло. Я тоже замерла и бросила делать вид, что его разговор меня совершенно не занимает. Быстро-быстро заколотилось сердце, предчувствуя какую-то лажу. Или даже трындец вселенских масштабов.
- Ничего не трогай, даже не дыши там, уходи из кабинета и дуй к себе. Никуда не звони. Я выезжаю.
Он отключил телефон, на секунду замерев в той же неподвижности, пугающей больше всего. Я не успела спросить, что произошло, как Антон резко выдохнул:
- Так, ложись и спи, мне нужно кое-куда уехать, - и мгновенно развил такую деятельность, что мне оставалось только хлопать глазами, наблюдая за его перемещениями. Вот едва ли не бегом поднялся по лестнице, тут же вернулся уже в футболке и сжимая свитер в руках. Я бестолково суетилась рядом, стараясь не путаться под ногами, но и уходить сейчас не было никаких сил. Потому что стало страшно до дрожи в коленях. Примерно такой же взгляд я видела у него в день моего похищения. Когда в глубине обычно спокойных серых глаз плещется что-то такое, что охарактеризовать иначе, чем бешенство, не получается. И даже у меня, четко понимающей, что я-то в безопасности, ну, максимум, поорет для сбрасывания напряжения, от ужаса леденели пальцы на ногах.
Антон успел обуться, рассовать по карманам куртки ключи и мобильник, потом подтянул меня к себе, положив ладони на скулы, пока я пыталась сообразить, что происходит. Версии придумывались одна другой страшнее.
- Меня не будет несколько часов, не переживай, так надо, - твердые губы на мгновение прижались к моему рту крепко, чуть не до саднящей боли, как будто ему это было жизненно необходимо. – Если страшно оставаться одной, вызови Алеську, она приедет.
Я активно замотала головой, не соглашаясь. Вот ещё, что я, дитя малое, чтобы приставлять няньку?! И потом, мы Лесю уже загоняли, у бедной ведьмы скоро при виде меня начнется нервный тик.
- Мне безопасно оставаться здесь одной?
- Да.
- Тогда я тебя одна и подожду. Что случилось?
Он секунду колебался прежде, чем ответить, но отмалчиваться не стал:
- В моем кабинете нашли застреленного Тимура.
Он вернулся ближе к четырем часам утра, когда я, накрутив себя до такого состояния, что не могла ни спать, ни отвлечь себя чем-то, свернулась на диване в гостиной. По ней я уже, кстати, набегалась так, что ноги гудели. И мысли лезли одна другой страшнее и дурней.
А вдруг убить должны были не Тимура, а Антона? Просто перепутали. И тут же сама поморщилась, признавая, что перепутать их можно разве что в темноте и спьяну – Тимур ростом с меня, да и телосложение, как у подростка. И перепутать его с начальником, который не так уж много не дотянул до двух метров и весит под центнер, это надо ещё умудриться.
Значит, это отпадает, больше вероятность, что кто-то поджидал Антона в его кабинете, но наткнулся на Тимура. Ага, ночью поджидал. Что бы там делать моему вампиру в такое время. И что там делать секретарю? Не укладывался в план? Господи, да какой там план может быть у личного помощника, когда руководство уже свалило домой?!
Мне отчаянно не хватало вводных данных, и богатое воображение было им слабой заменой. Это в части построения логической цепочки. Зато запугать саму себя я сумела качественно.
Неудивительно, что сон не шел, куда там спать, когда страшно глаза закрыть. И ещё немного стыдно, потому что поняла, что рассматриваю эту ситуацию исключительно с точки зрения возможных неприятностей для Антона. Ну, и для себя тоже. А ведь это был живой человек, со своими мечтами и планами, которые вот так мгновенно оборвались…
Лежавший в ногах Булька насторожился и, спрыгнув с дивана, куда-то потопал, я же боролась с липкой дремой, когда и не спишь, но уже и нет сил держать голову. Под пледом было уютно, но нервное возбуждение, сменившееся апатией и ощущением выхолощенности, отдавалось неприятной ноющей болью в солнечном сплетении.
Со стороны кабинета, возле которого была дверь в гараж, донесся легкий шум, а потом и тихий голос:
- Привет, зверюга, встречаешь?
Я торопливо выпуталась из пледа, пытаясь вслепую нашарить ногой тапки, и поднялась, продолжая сжимать в руке телефон. Его я не выпускала с того момента, как Антон уехал. Вдруг позвонит, а я не услышу?
Он остановился на пороге гостиной, выражение лица я различить не могла, потому что основной свет выключила, оставив только подсветку лестницы, чтобы не сидеть в полной темноте.
- Ты почему не спишь? – Голос у него был уставшим, пожалуй, даже вымученным.
- Тебя жду… - Я неловко пожала плечами, чувствуя, как постепенно отпускает нервное напряжение, в котором была последние шесть часов.
- Иди сюда.
Я без возражений подошла к нему, обхватила руками за пояс, чтобы без помех прижаться носом к плечу. От него пахло холодом и немного туалетной водой. А ещё Антоном, и этот запах мне нравился больше всего. А вот то, что он молчал, сжав меня так, что едва не пискнула, нравилось меньше. Нет, как раз против объятий я не возражала, отнюдь. Но молчание вкупе с тем, как были напряжены все его мышцы, не нравилось совершенно.
- Пойдем спать. - Я подняла голову, не пытаясь вырваться из кольца судорожно сжатых рук. Он никак не прореагировал, поэтому пришлось пойти на хитрость: - Я устала…
- Идем.
И сам потянул за собой, не выпуская моей ладони.
Больше ничего не сказал, а я не стала спрашивать. И пытаться выбраться из слишком тесного захвата рук тоже не собиралась, хотя Антон уснул едва ли не мгновенно, стоило только лечь в кровать. Мне хватило тех секунд, когда он выходил из ярко освещенной ванной, чтобы прикусить язык и не лезть с вопросами. Потому что выглядел измученным. Это было так не похоже на привычного Антона, что мне стало страшно. И горько за него, и… И теперь я потихоньку гладила его волосам, не пытаясь отстраниться, хотя было тяжеловато от того, что он лег виском мне на грудь. Я же в это время разрывалась от тяжелых мыслей, тревоги и дурной щемящей нежности.
Дурочка ты все-таки, Надька, если вот так сходу влюбилась в четырежды разведенного вампира. Даже если одну из жен можно списать за профнепригодность.
Проснуться было неимоверно сложно. Веки слипались, как налитые свинцом, под них какая-то зараза насыпала песка с перцем, а голова болела до шума в ушах и подступающей к горлу горечи. Собственно говоря, примерно так же я чувствовала себя только один раз – на утро после вручения дипломов в универе.
Антон рядом невнятно выругался и выключил будильник, звук которого и воскресил меня из небытия. А потом тихо поднялся, заботливо набросил одеяло на мою высунутую для вентиляции ногу и ушел.
Кто бы знал, как мне хотелось снова уснуть… Но, во-первых, уже не первое утро подряд дрыхнуть, пока мужик собирается на работу, это наглость. Ещё большая наглость заставлять его выгуливать мою собаку, и это во-вторых. Ну, и за завтраком будет возможность хотя бы кратко расспросить, что вчера произошло. Даже не потому, что меня глодало любопытство, это как раз неприятность терпимая. Но надо иметь хотя бы общее представление, какой гадости ждать в ближайшее время. А в том, что она будет, я не сомневалась.
В ванной шумела вода, поэтому я пока выпустила Бульку во двор, справедливо решив, что никуда он из замкнутого пространства не денется, а следы его присутствия я уберу чуть позже, и приступила к сочинению завтрака. Готовить что-то сложное было лень, да и некогда, похоже, Антон и так поставил будильник на крайний срок, лишь бы успеть на работу. Кстати, интересно, а как там можно теперь работать? Понятно, что клининг постарается, но ведь само понимание, что твой кабинет стал для кого-то последним, что он видел в жизни, на рабочий лад не особо настраивает. А то, что помощника там именно застрелили, а значит брызги крови по стенам, ещё и усиливало неприятности бытового плана, это дело нужно же старательно отчистить.
Антон появился на кухне минут через десять, когда я успела поджарить омлет и сварить кофе, а потом и запустить пса, жалобно подвывавшего под дверью.
- Спасибо, - вампирюга чмокнул меня в нос и сел за стол. Я же решила подождать минут пять, чтобы завтрак не встал комом в горле от вопросов. Но дожидаться этого момента не пришлось, Антон заговорил сам: - Предварительная версия – самоубийство.
Я едва не села мимо стула. Так он сам?! А я тут уже версий настроила…
- У него были какие-то проблемы?
- На первый взгляд, нет. Девушка не бросала, на деньги не попадал, в экзистенциональную тоску не впадал. – Антон хмуро заглянул в кружку, где на дне уже показалось темное облачко гущи. – Но это только на первый. И нельзя исключать того, что его вынудили.
То, что он не про шантаж говорит, я поняла сразу. Спасибо, уже постепенно свыкаюсь с мыслью, что вокруг меня сплошь одаренные личности.
- Но ведь это можно отследить? – Сама я завтракать пока не хотела, не нагуляла ещё аппетит, поэтому больше делала вид, что пью, выгадывая тем самым пару секунд, чтобы обдумать его слова.
- В идеале не позже двенадцати часов после смерти и при условии, что мозг не поврежден. – Отставив чашку, Антон энергично растер лицо ладонями. Глаза были красными, да и веки припухшими, все-таки три часа сна это ни в какие ворота. – Выстрел был направлен в голову, сама понимаешь, тут без вариантов. Во всех смыслах.
Я тоже бросила делать вид, что поглощена кофе, поднялась и, обойдя стол, прижалась щекой к светлой макушке.
Против остального я не возражала, потому как получается, что он снова прав. Мы с ним спим? Да, причем, к взаимному удовольствию. Он даже мою собаку выгуливает, а это вам не букетик на восьмое марта подарить, это уже практически общее ведение домашнего хозяйства. Я знаю его сестру, краем глаза зацепила отца (век бы его не видеть!), поселилась в доме, пусть и временно… С другой стороны, он знает мою бабушку и даже не сбежал с воплями. Понятно, что закален годами обучения у ба, но это достойно самой высокой похвалы. Так что счет получается неравный, значит, придется знакомить. Тот факт, что именно из-за Антона я вляпалась во все эти приключения, которые подарили мне знакомство с нелюдями, вынужденный переезд и прочие прелести жизни, я игнорировала, причем, отдавала себе в этом отчет. Задумываться о причинах категорически не хотелось.
- Хорошо, я предупрежу, что в воскресенье приеду не одна. – И в наказание на исказившую его губы довольную улыбку слегка дернула за волосы. - А мне не могли внушить что-то вроде убить тебя, как только ты уснешь?
- Тебе хочется меня убить? – Показывая, как он обеспокоен этим вопросом, Антон даже приоткрыл один глаз. Левой рукой залез под одеяло, погладил мою коленку и двинулся в северном направлении.
- Пока нет, но вдруг накатит, - одергивать его не хотелось, поэтому я старательно делала вид, что не замечаю диверсии. – Или что-то ещё такое, вроде, открыть газ на ночь и уснуть. Или ночью отпереть дверь, чтобы могли проникнуть в дом.
- В доме нет газа, тут электроплита, - Антон снова зажмурился, в основном потому, что я начала гладить его по макушке, пропуская светлые пряди сквозь пальцы. Горячая тяжелая ладонь уютно устроилась на ммм… бедре там, где оно уже не нога, но ещё и не талия. – На доме такие чары, что даже если ты бросишь её открытой настежь, зайти смогут только те, кто получил разрешение и был внесен в защиту дома. Но общую мысль я понял. Нет, для этого надо было бы серьезно поработать с твоим менталом. Принуждение к действию, особенно к нанесению умышленного вреда, самая тяжелая, почти ювелирная работа, стереть из памяти намного легче. И по времени не сходится, чтобы сделать это аккуратно, только на внушение нужно часа два, просто не успели бы. А ломились бы напролом, я бы сразу увидел. С тобой работали очень аккуратно, даже корректно. Как будто не хотели навредить.
Ну, спасибо им за это, конечно, но если бы вместо попытки удушения ко мне просто подошли и попытались поговорить, благодарность моя была бы куда весомее.
Те, кто признан защитой дома… Ладно, меня он туда как-то внес. А Бульку?
Пес, который вполне удовлетворился тем, что его впустили в комнату, лежал возле противоположной стены и старательно мусолил игрушечную курицу. Выглядела она так, как будто когда-то была настоящей, но потом умерла, разложилась и усохла. Уж не знаю, чем эта сдыхоть так привлекает мою собаку, но он тащился от игрушки. Выдерживала она от силы месяц, так что приходилось регулярно обновлять, чтобы Булька не начал страдать и изводить меня тоскливым взглядом.
- Смотри, про людей я поняла, а как насчет животных? Если это будет оборотень в звериной форме, защита его воспримет как человека или животное?
- Человека. При обороте меняется внешняя форма, но разум остается человеческий, поэтому защита их распознает на раз-два. - Где-то в недрах дома заиграла мелодия, и Антон с явной неохотой поднялся. – Надо ответить, это личный номер.
Я угукнула, продолжая критическим взглядом рассматривать свою собаку. Булька с упоением грыз курицу за тощую шею. Мы зациклились на мысли, что виновник всего вампир. Но теперь получается, что он работает в паре с ведьмой. А если там и оборотень причастен? Сразу же представила, как несчастный волк на подгибающихся лапах тащит бесчувственного Антона, поливая его про себя собачьим матом, пока неизвестный вампир подчищает мне память. А ведьма бежит за волком с еловой веточкой, затирая следы. Нет, такую траншею только лопатой забрасывать… Свят-свят!
Пока он общался, я успела сбегать в душ и теперь размышляла, стоит спускаться вниз или посидеть тут, чтобы не возникло ощущения, что я подслушиваю. Вот ведь… Пока мы не переспали, меня не особо смущал факт, что невольно становлюсь свидетельницей его телефонных разговоров, а теперь вот терзаюсь сомнениями. Нацепив спортивный костюм и скрутив влажные волосы в дульку, я всё же отправилась на кухню. Потому что кое-кто ещё не ужинал, и меня совесть сожрет, что мужик, который гуляет мою собаку и всячески развлекает меня, до сих пор голодный.
Антон нашелся в гостиной сидящим на диване и что-то торопливо записывающим. При этом он пару раз сосредоточенно помычал в трубку, продолжая быстро строчить ручкой в блокноте. Можно было не страдать, подслушать всё равно ничего не получилось бы. Поэтому я с самым независимым видом прошла на кухню в сопровождении Бульки и его курицы. Сразу видно ответственного мужика – продукты с собой носит.
Пока я разогревала ужин, который, как мне пояснил Антон, готовит приходящая трижды в неделю домработница, он закончил переговоры и направился в мою сторону. То есть, сделал два шага, но остановился, потому что телефон снова зазвонил. Вот нигде бедному вампиру покоя нет, хоть действительно в склеп беги.
Вместо того, чтобы сразу ответить, Антон подошел ко мне, сгреб за талию так, что я чуть не потеряла равновесие и, не убирая руки, все-таки осчастливил страждущего:
- Что там у тебя? - Судя по интонации, звонил уже совсем другой человек. А поскольку стоял он рядом, то я без труда разобрала, что говорит мужчина. Торопливо, глотая слова, едва не сбиваясь на поскуливание. – Тихо! Коротко и без соплей – где ты его нашел?
Его ладонь напряглась на моей спине, стянув в кулак толстовку костюма. Антон же, каменно-напряженный, этого явно не заметил. Насторожился, подобрался, как дикий зверь. Даже будто холодом от него повеяло. Я тоже замерла и бросила делать вид, что его разговор меня совершенно не занимает. Быстро-быстро заколотилось сердце, предчувствуя какую-то лажу. Или даже трындец вселенских масштабов.
- Ничего не трогай, даже не дыши там, уходи из кабинета и дуй к себе. Никуда не звони. Я выезжаю.
Он отключил телефон, на секунду замерев в той же неподвижности, пугающей больше всего. Я не успела спросить, что произошло, как Антон резко выдохнул:
- Так, ложись и спи, мне нужно кое-куда уехать, - и мгновенно развил такую деятельность, что мне оставалось только хлопать глазами, наблюдая за его перемещениями. Вот едва ли не бегом поднялся по лестнице, тут же вернулся уже в футболке и сжимая свитер в руках. Я бестолково суетилась рядом, стараясь не путаться под ногами, но и уходить сейчас не было никаких сил. Потому что стало страшно до дрожи в коленях. Примерно такой же взгляд я видела у него в день моего похищения. Когда в глубине обычно спокойных серых глаз плещется что-то такое, что охарактеризовать иначе, чем бешенство, не получается. И даже у меня, четко понимающей, что я-то в безопасности, ну, максимум, поорет для сбрасывания напряжения, от ужаса леденели пальцы на ногах.
Антон успел обуться, рассовать по карманам куртки ключи и мобильник, потом подтянул меня к себе, положив ладони на скулы, пока я пыталась сообразить, что происходит. Версии придумывались одна другой страшнее.
- Меня не будет несколько часов, не переживай, так надо, - твердые губы на мгновение прижались к моему рту крепко, чуть не до саднящей боли, как будто ему это было жизненно необходимо. – Если страшно оставаться одной, вызови Алеську, она приедет.
Я активно замотала головой, не соглашаясь. Вот ещё, что я, дитя малое, чтобы приставлять няньку?! И потом, мы Лесю уже загоняли, у бедной ведьмы скоро при виде меня начнется нервный тик.
- Мне безопасно оставаться здесь одной?
- Да.
- Тогда я тебя одна и подожду. Что случилось?
Он секунду колебался прежде, чем ответить, но отмалчиваться не стал:
- В моем кабинете нашли застреленного Тимура.
Он вернулся ближе к четырем часам утра, когда я, накрутив себя до такого состояния, что не могла ни спать, ни отвлечь себя чем-то, свернулась на диване в гостиной. По ней я уже, кстати, набегалась так, что ноги гудели. И мысли лезли одна другой страшнее и дурней.
А вдруг убить должны были не Тимура, а Антона? Просто перепутали. И тут же сама поморщилась, признавая, что перепутать их можно разве что в темноте и спьяну – Тимур ростом с меня, да и телосложение, как у подростка. И перепутать его с начальником, который не так уж много не дотянул до двух метров и весит под центнер, это надо ещё умудриться.
Значит, это отпадает, больше вероятность, что кто-то поджидал Антона в его кабинете, но наткнулся на Тимура. Ага, ночью поджидал. Что бы там делать моему вампиру в такое время. И что там делать секретарю? Не укладывался в план? Господи, да какой там план может быть у личного помощника, когда руководство уже свалило домой?!
Мне отчаянно не хватало вводных данных, и богатое воображение было им слабой заменой. Это в части построения логической цепочки. Зато запугать саму себя я сумела качественно.
Неудивительно, что сон не шел, куда там спать, когда страшно глаза закрыть. И ещё немного стыдно, потому что поняла, что рассматриваю эту ситуацию исключительно с точки зрения возможных неприятностей для Антона. Ну, и для себя тоже. А ведь это был живой человек, со своими мечтами и планами, которые вот так мгновенно оборвались…
Лежавший в ногах Булька насторожился и, спрыгнув с дивана, куда-то потопал, я же боролась с липкой дремой, когда и не спишь, но уже и нет сил держать голову. Под пледом было уютно, но нервное возбуждение, сменившееся апатией и ощущением выхолощенности, отдавалось неприятной ноющей болью в солнечном сплетении.
Со стороны кабинета, возле которого была дверь в гараж, донесся легкий шум, а потом и тихий голос:
- Привет, зверюга, встречаешь?
Я торопливо выпуталась из пледа, пытаясь вслепую нашарить ногой тапки, и поднялась, продолжая сжимать в руке телефон. Его я не выпускала с того момента, как Антон уехал. Вдруг позвонит, а я не услышу?
Он остановился на пороге гостиной, выражение лица я различить не могла, потому что основной свет выключила, оставив только подсветку лестницы, чтобы не сидеть в полной темноте.
- Ты почему не спишь? – Голос у него был уставшим, пожалуй, даже вымученным.
- Тебя жду… - Я неловко пожала плечами, чувствуя, как постепенно отпускает нервное напряжение, в котором была последние шесть часов.
- Иди сюда.
Я без возражений подошла к нему, обхватила руками за пояс, чтобы без помех прижаться носом к плечу. От него пахло холодом и немного туалетной водой. А ещё Антоном, и этот запах мне нравился больше всего. А вот то, что он молчал, сжав меня так, что едва не пискнула, нравилось меньше. Нет, как раз против объятий я не возражала, отнюдь. Но молчание вкупе с тем, как были напряжены все его мышцы, не нравилось совершенно.
- Пойдем спать. - Я подняла голову, не пытаясь вырваться из кольца судорожно сжатых рук. Он никак не прореагировал, поэтому пришлось пойти на хитрость: - Я устала…
- Идем.
И сам потянул за собой, не выпуская моей ладони.
Больше ничего не сказал, а я не стала спрашивать. И пытаться выбраться из слишком тесного захвата рук тоже не собиралась, хотя Антон уснул едва ли не мгновенно, стоило только лечь в кровать. Мне хватило тех секунд, когда он выходил из ярко освещенной ванной, чтобы прикусить язык и не лезть с вопросами. Потому что выглядел измученным. Это было так не похоже на привычного Антона, что мне стало страшно. И горько за него, и… И теперь я потихоньку гладила его волосам, не пытаясь отстраниться, хотя было тяжеловато от того, что он лег виском мне на грудь. Я же в это время разрывалась от тяжелых мыслей, тревоги и дурной щемящей нежности.
Дурочка ты все-таки, Надька, если вот так сходу влюбилась в четырежды разведенного вампира. Даже если одну из жен можно списать за профнепригодность.
Глава 20
Проснуться было неимоверно сложно. Веки слипались, как налитые свинцом, под них какая-то зараза насыпала песка с перцем, а голова болела до шума в ушах и подступающей к горлу горечи. Собственно говоря, примерно так же я чувствовала себя только один раз – на утро после вручения дипломов в универе.
Антон рядом невнятно выругался и выключил будильник, звук которого и воскресил меня из небытия. А потом тихо поднялся, заботливо набросил одеяло на мою высунутую для вентиляции ногу и ушел.
Кто бы знал, как мне хотелось снова уснуть… Но, во-первых, уже не первое утро подряд дрыхнуть, пока мужик собирается на работу, это наглость. Ещё большая наглость заставлять его выгуливать мою собаку, и это во-вторых. Ну, и за завтраком будет возможность хотя бы кратко расспросить, что вчера произошло. Даже не потому, что меня глодало любопытство, это как раз неприятность терпимая. Но надо иметь хотя бы общее представление, какой гадости ждать в ближайшее время. А в том, что она будет, я не сомневалась.
В ванной шумела вода, поэтому я пока выпустила Бульку во двор, справедливо решив, что никуда он из замкнутого пространства не денется, а следы его присутствия я уберу чуть позже, и приступила к сочинению завтрака. Готовить что-то сложное было лень, да и некогда, похоже, Антон и так поставил будильник на крайний срок, лишь бы успеть на работу. Кстати, интересно, а как там можно теперь работать? Понятно, что клининг постарается, но ведь само понимание, что твой кабинет стал для кого-то последним, что он видел в жизни, на рабочий лад не особо настраивает. А то, что помощника там именно застрелили, а значит брызги крови по стенам, ещё и усиливало неприятности бытового плана, это дело нужно же старательно отчистить.
Антон появился на кухне минут через десять, когда я успела поджарить омлет и сварить кофе, а потом и запустить пса, жалобно подвывавшего под дверью.
- Спасибо, - вампирюга чмокнул меня в нос и сел за стол. Я же решила подождать минут пять, чтобы завтрак не встал комом в горле от вопросов. Но дожидаться этого момента не пришлось, Антон заговорил сам: - Предварительная версия – самоубийство.
Я едва не села мимо стула. Так он сам?! А я тут уже версий настроила…
- У него были какие-то проблемы?
- На первый взгляд, нет. Девушка не бросала, на деньги не попадал, в экзистенциональную тоску не впадал. – Антон хмуро заглянул в кружку, где на дне уже показалось темное облачко гущи. – Но это только на первый. И нельзя исключать того, что его вынудили.
То, что он не про шантаж говорит, я поняла сразу. Спасибо, уже постепенно свыкаюсь с мыслью, что вокруг меня сплошь одаренные личности.
- Но ведь это можно отследить? – Сама я завтракать пока не хотела, не нагуляла ещё аппетит, поэтому больше делала вид, что пью, выгадывая тем самым пару секунд, чтобы обдумать его слова.
- В идеале не позже двенадцати часов после смерти и при условии, что мозг не поврежден. – Отставив чашку, Антон энергично растер лицо ладонями. Глаза были красными, да и веки припухшими, все-таки три часа сна это ни в какие ворота. – Выстрел был направлен в голову, сама понимаешь, тут без вариантов. Во всех смыслах.
Я тоже бросила делать вид, что поглощена кофе, поднялась и, обойдя стол, прижалась щекой к светлой макушке.
