И народа мало, что особенно ценно. Во всяком случае, такого, кто может забивать мне эфир своими переживаниями. А тут… Нет, оторопи арена не вызывает, но и сказать, что мне здесь комфортно, никак не могу. Ощущение, будто ты засыпаешь, а над ухом звенит комар. Включаешь свет, его нигде не видно, но ты знаешь, что эта тварь где-то выжидает, чтобы снова начать пищать. Нет бы просто жрать молча…
Как ни странно, Денис меня не ругал. Даже ничего не сказал по поводу вчерашнего инцидента, только посмотрел пристально и со значением. Смысл этого значения был и так понятен, но поленилась уточнять. Ничего нового или приятного для себя не узнаю, по глазам видно, что обо мне думает начальник. В частности, каким местом я эту работу получила.
Если за меня простил кто-то из игроков, тогда совсем ой. Естественно, в контракте это не прописывается, но негласно на отношения с хоккеистами наложено жирное вето. Само собой, время от времени запрет этот нарушается, причем, чаще по инициативе неприкосновенных, из чего я сделала вывод, что эти паршивцы ещё и ставки делают.
Но суть в том, что в клубе в принципе не любят брать женщин на работу. И так бы тут и оставалось тестостероновое царство, если бы не подняла голову гидра равноправия и борьбы с угнетением по половому признаку. Руководство поскрипело зубами, но признало, что легче нанять на непыльные должности пяток баб (если что, это не я так думаю, это мне при приеме по секрету сказали, объясняя, чем вызван запрет на интимные отношения на рабочем месте), чем терпеть косые взгляды. А тут пару лет назад спонсором стала одна из крупнейших металлургических компаний континента, теперь и вовсе приходится держать лицо. Хорошо хоть не заставили повесить под сводами радужный флаг, но вид спорта немного не тот, здесь подобного не потерпят.
В общем, в отделе кадров мне обрадовались примерно так же, как я сама, когда Антон в принудительной форме посоветовал устроиться сюда работать. И Денис сейчас эту радость демонстрировал, разве что вслух не сказав, что самые дурные предчувствия по поводу новенькой начинают сбываться.
Но он всё-таки сумел найти способ мне отомстить, причем, и придраться невозможно – если уж судьба занесла в команду, грех не знать в лица и по номерам игроков. Поэтому начальник предупредил, что времени у меня до завтрашнего дня, потом лично будет экзаменовать, а ещё нагрузил изучением инстаграмм-профилей отдельных личностей. Дело в том, что кому-то из пиар-отдела пришло в голову, что надо стать ближе к народу. Как по мне, наибольшая близость к народу, если бы они распорядились пересадить всю команду на общественный транспорт, но это слишком радикально. Каждый месяц болельщики голосовали за лучшего игрока, которому могли задать вопросы. Как правило, типов вопросов было два – есть ли у вас девушка, и когда ты уже забивать начнешь?! Может, не именно этими словами, но нечто в таком духе. По результатам опроса потом на сайте вывешивалось интервью с победителем.
Проблема в том, что, несмотря на все усилия и тренинги по общению с прессой, не все игроки могли внятно формулировать мысли. И вообще они люди занятые, а вот мне делать нечего, поэтому отвечали за них специально обученные личности.
Назвать меня таким человеком никак нельзя, из чего можно сделать вывод, что вчерашнее не простили. И если (хотя, даже скорее не если, а когда) я облажаюсь с этим заданием, и высокое покровительство не поможет. Ладно, учитывая, что заканчивала я пед, можно предположить, что два слова связать смогу. Но работаю третий день, не знакома с командой, понятия не имею, какие отношения между игроками, кого в этом месяце любят, а кого ненавидят болельщики… В общем, вероятность провала крайне велика. Не говоря уже о том, что, занятая этой ерундой, не смогу нормально осмотреть арену.
Вместо того, чтобы высказать всё, о чём подумала, я кивнула, принимая партийное задание, чем, похоже, насторожила Дениса.
- Если нужна будет помощь… - начал было он, но потом, не договорил, махнул рукой и ушел за свой стол. Замечательно.
Кстати, мы с ним сегодня вообще были единственными представителями разумной жизни в кабинете. Похоже, в дни без игр остальные сотрудники работали на удаленке. Не поверю, что тут столько выходных. Я и сама могла бы заниматься тем же самым дома, но следующие три часа честно пялилась в экран, всё чаще борясь с желанием взять красную ручку и начать исправлять ошибки. Вот прямо по монитору и с нажимом, чтобы аж до скрипа. Специфика образования дала о себе знать, и во мне проснулась училка. Со знаками препинания беда была у всех, с орфографией у одного обстояло чуть получше, у двух других… Ладно, зато они хорошо в хоккей играют.
Не уверена, что изучение фоток героев сильно продвинуло моё понимание их, как личностей. Зато я узнала, где они предпочитают отдыхать, какие машины водят, как часто эти машины моют, и что все трое, может, и суровые профессионалы, но имеют пагубное пристрастие к силикону. Потому что у всех троих девушки были лишь чуточку натуральнее резиновых кукол, к тому же похожи между собой так, что либо сестры, либо клиентки одного пластического хирурга. Поэтому, утомившись рассматриванием чужой красивой жизни, пробежалась по основным вопросам, адресованным тройке призеров. Они были довольно однотипными, я набросала черновики ответов, тоже однотипные и в духе победительниц конкурсов красоты. Мир во всем мире, личная статистика тлен и суета, главное победа команды. В спорте нет врагов, есть только противники… Ну, и тому подобная вода, надеюсь, не повторила слово в слово предыдущих кандидатов в победители.
Решив, что тем самым трудовой подвиг я выполнила, попыталась осторожно сунуться для проверки ледовой площадки. Но там толпились люди, если правильно поняла обильно сдобренную матом речь, возникли проблемы с освещением. А завтра игра, и всё должно быть идеально, иначе делегат Лиги, как назло, решивший посетить мероприятие, всем дружно натянет глаз на неподобающую часть тела.
Покрутившись рядом, я поняла, что дело затянется до полуночи, и, если продолжу маячить поблизости, наведу на подозрения. Трудовой порыв это хорошо, но маниакальность ни в каком деле не приветствуется. Неплохо бы ещё отловить и прижать Игната, но сегодня фотограф то ли тоже не появлялся, то ли мы с ним разминулись, но охота не удалась.
На улице вечерело, в парке напротив ледовой арены уже зажглись не только фонари, но и праздничная иллюминация на деревьях. И я постояла несколько минут, любуясь мелкими огнями, разбегавшимися по веткам огромной ели. Красиво… Может, тоже погулять?
Парк начинался сразу от арены и тянулся до излучины реки в паре километров ниже по течению. Точнее, там он потихоньку терял признаки облагороженности и становился обычным среднерусским лесом. Умеренно густым и в меру загаженным отдыхающими.
Детвора с визгом носилась по оборудованной рядом площадке, взрослые степенно прохаживались, откуда-то со стороны аппетитно тянуло дымком. Сразу захотелось есть. Не клюнуть салатик, помня, что после шести ни-ни, а вгрызться в кусок жареного мяса, чтобы со специями и крупными кристалликами соли на корочке…. Гулять перехотелось, и я направилась на парковку, вернувшись мыслями к началу трудового дня.
И все-таки, почему я его не слышала?
Пока прогревался двигатель, стащила перчатки и, немного поколебавшись, набрала номер той, которая может ответить на этот вопрос. С равной вероятностью она могла и послать, это уже как повезет.
- Что-то срочное? А то мне некогда. – На такую мелочь, как приветствие, Альбина не стала размениваться. И по голосу было заметно, что ведьма сильно не в духе, поэтому я поспешила тезисно изложить:
- Не особо, но всё-таки. Я встретила здесь человека, которого не слышу.
Фары отъезжающей машины неожиданно ослепили, и, пока Альбина думала, я хлопала глазами, пытаясь вернуть зрение.
- А видишь?
- Ничего странного. Обычный человек, он стоял ко мне вплотную, и тишина.
Она немного помолчала, потом буркнула:
- Если плохо слышишь, сходи к лору.
- Ага, и к окулисту заодно, - в тон ей ответила я. – Кто это может быть?
- А я знаю? Развелось вас, неведомых зверьков…
- Прокляну.
- Проклиналка не выросла. Он сам откуда? – Альбина чем-то зашуршала в трубке в ожидании ответа.
- Из клуба, один из игроков.
- Скинешь мне данные. Может, действительно не без греха, а ты не рассмотрела, а может, кто из наших девиц соблазнился и защиту от собрата навел. Сможешь организовать очную встречу?
Я попыталась представить, как это сделать, но представлялось слабо:
- Не уверена. А если на место недалеко ото льда билет забронирую, оттуда рассмотришь?
- Два билета. С мужем пойду, будет от вас, дармоедов, хоть какая-то польза. Ты наших голубков давно видела?
В салоне потеплело, поэтому я стащила шапку и, распустив пучок, с наслаждением помассировала кожу затылка. Шпильки для волос штука полезная, но всё равно зло.
- Утром, у них всё нормально.
- Воркуют? – Голос у Альбины был под стать тону строгой свекрови. Меня от этого пробило на хихиканье, которые пришлось маскировать кашлем. Она так старалась скрыть почти материнскую заботу о здоровенном сорокалетнем вампире, что это выглядело немного трогательно.
- Не прислушивалась. Подвижки по делу есть?
Траффик был очень интенсивным, час-пик ещё окончательно не рассосался, так что разговор меня практически не отвлекал. Всё равно еду со скоростью двадцать километров в час.
- Не сегодня-завтра возьмем. Можно и прямо сейчас, но, боюсь, спугнем, часть следов может подтереть. – Мы синхронно вздохнули. Я от того, что враг оказался куда ближе, чем думалось, отчего страдала Альбина, не знаю. Возможно, по тому же поводу. – У тебя всё?
- Да.
- Билеты на почту мне скинешь.
- И тебе приятного вечера, - проговорила я в уже разразившуюся короткими гудками трубку.
Пока стояла в пробке в паре кварталов от дома, успела выбрать, оплатить и даже сбросить на электронку ведьмы билеты. Как раз на тот сектор, где мы сидели с Надей, только ещё ближе к площадке. Надеюсь, оттуда Альбина сможет рассмотреть нашего вратаря. Потому что я не особо верю в совпадения, и тот факт, что на арене творится что-то странное, а ещё там же постоянно находится этот Сокол, меня настораживает. Быть магом он не может, слишком молод. Ему года тридцать два, ну, максимум тридцать пять, а маги входят в силу ближе к семидесяти. А потом пытаются максимально замедлить старение. Некоторым даже удается.
Сунутый на самое дно сумки телефон заголосил, когда я пыталась вспомнить, какой ключ от какого замка. Мозговой штурм пришлось прервать, чтобы найти мобильник, а когда увидела имя звонящего, под ложечкой неприятно засосало. Нет, существовала небольшая вероятность того, что он просто хочет узнать, как прошел мой день. Или поделиться чем-то хорошим. Может, у него собака ощенилась, и теперь распирает от желания поделиться этим счастьем с окружающими… Проблема в том, что никаких домашних животных у него нет, подозреваю, что они просто не выживали рядом с Никитой.
Я могла не отвечать, сделать вид, что не слышала, а потом просто не посмотрела, вечер все-таки. Или просто забить на вызов, в конце концов, ничем ему не обязана. Наоборот, это он мне должен столько, что вовек не расплатиться…
- Слушаю.
- Приезжай, нужна твоя помощь.
Ненавижу больницы. Запах антисептиков, ощущение собственной беспомощности и въевшаяся в стены безнадега. Наверное, здесь звучали и радость, и надежда, и другие положительные эмоции, но именно черная тоска охватывала в сумрачных коридорах.
Я зашла через парадный вход, охранник мазнул равнодушным взглядом и едва заметно кивнул, давая понять, что заметил. Думаю, если бы Ник его не предупредил, так легко приникнуть в это отделение мне не удалось бы. Областная больница раскинулась в лесном массиве сразу за окружной дорогой. Россыпь строений причудливых форм и назначений, одно из которых ничем не выделялось на фоне собратьев, вот только попасть сюда хоть в качестве пациента, хоть работника обычному человеку нереально. Для начала, на здании висел такой мощный отвод глаз, что, не имея четкого желания оказаться именно здесь, невозможно даже рассмотреть вход. А если каким-то чудом и получится увидеть дверь, она вызовет страх и желание бежать.
Не знаю, то ли отголоски чар, то ли собственное нежелание находиться тут и у меня вызвали нервный озноб. Я снова напомнила себе, что могу уйти в любой момент. Это не то, чтобы успокоило, но несколько примирило с действительностью. А ещё я знала, что не уйду. Не потому что должна, просто не смогу себе потом этого простить.
Пользоваться лифтом не стала, почти бегом поднявшись на третий этаж. Чем быстрее сделаю то, ради чего пришла, тем быстрее окажусь дома. Обычный больничный коридор, светло-бежевые стены, коричневый линолеум. Приглушенный свет, позволяющий разве что не споткнуться, но за матовыми стеклами дверей некоторых палат угадывалось движение. Отбой был около получаса назад, и не все пациенты спали.
Он ждал меня возле пустующего поста медсестры почти в центре отделения. Взъерошенный, с темными кругами под глазами, в которых явно выделялась красная сосудистая сеточка. Даже очки в тонкой оправе не могли скрыть ни этой красноты, ни того, что Никита выглядит смертельно уставшим. Обычно идеально отглаженный халат смят и перекошен, наверное, в спешке он застегнул его не на ту пуговицу.
- Спасибо, что приехала, - он торопливо что-то дописал в карточке и снова поднял на меня глаза. Несмотря на внешность тщедушного подростка, взгляд у Комарова был такой, что мало кто мог его выдержать. Мне пришлось приложить определенные усилия, чтобы не спрятаться за опущенными ресницами.
- Опять?
- Да.
Думать о всякой ерунде вроде его мятого халата или того, что завтра меня снова ждет испытание наблюдения за спортсменами, куда проще, чем признать, что положение складывается крайне настораживающее.
Никита захлопнул карточку и кивнул на дверь в торце коридора:
- Раздевайся и идем.
Я молча стянула куртку и толстовку, оставшись в футболке и джинсах. Синие бахилы, надетые поверх ботинок, шуршали при каждом шаге. Пальцы заледенели от дурного предчувствия, пришлось сделать над собой определенное усилие, чтобы сжать их на ручке двери.
Там было довольно темно. Закрытые жалюзи не пропускали свет фонарей с улицы, и непроглядная чернота разбавлялась только миганием огоньков спецприборов и лампой у изголовья, дающей не больше света, чем издыхающий светлячок.
На мониторе справа от кровати бежала ниточка кардиограммы. Тонкая, нервно пульсирующая, но непрерывная. Что-то тихо ритмично пощелкивало и шуршало.
Она лежала на спине, укрытая почти по подбородок. Только острые ломкие линии худых голых плеч возвышались над краем простыни. Почти прозрачная кожа обтянула скуластое лицо, сухие бледные губы покрылись кровавыми трещинками. Смотреть на каждую черточку лица пациентки было проще, чем оценивать картину в целом, но пришлось. Присмотревшись, я поняла, что меня пробирает дрожь – ей было не больше пятнадцати.
- Тринадцать.
Тихий каркающий голос из самого темного угла мгновенно сорвал и без того учащенный пульс до суматошного трепыхания, и я шарахнулась, едва не снеся бедром какой-то медицинский прибор, Никита чудом успел дернуть меня в сторону. Давление его пальцев на локте отрезвило, и я почувствовала злость на собственную трусость.
Как ни странно, Денис меня не ругал. Даже ничего не сказал по поводу вчерашнего инцидента, только посмотрел пристально и со значением. Смысл этого значения был и так понятен, но поленилась уточнять. Ничего нового или приятного для себя не узнаю, по глазам видно, что обо мне думает начальник. В частности, каким местом я эту работу получила.
Если за меня простил кто-то из игроков, тогда совсем ой. Естественно, в контракте это не прописывается, но негласно на отношения с хоккеистами наложено жирное вето. Само собой, время от времени запрет этот нарушается, причем, чаще по инициативе неприкосновенных, из чего я сделала вывод, что эти паршивцы ещё и ставки делают.
Но суть в том, что в клубе в принципе не любят брать женщин на работу. И так бы тут и оставалось тестостероновое царство, если бы не подняла голову гидра равноправия и борьбы с угнетением по половому признаку. Руководство поскрипело зубами, но признало, что легче нанять на непыльные должности пяток баб (если что, это не я так думаю, это мне при приеме по секрету сказали, объясняя, чем вызван запрет на интимные отношения на рабочем месте), чем терпеть косые взгляды. А тут пару лет назад спонсором стала одна из крупнейших металлургических компаний континента, теперь и вовсе приходится держать лицо. Хорошо хоть не заставили повесить под сводами радужный флаг, но вид спорта немного не тот, здесь подобного не потерпят.
В общем, в отделе кадров мне обрадовались примерно так же, как я сама, когда Антон в принудительной форме посоветовал устроиться сюда работать. И Денис сейчас эту радость демонстрировал, разве что вслух не сказав, что самые дурные предчувствия по поводу новенькой начинают сбываться.
Но он всё-таки сумел найти способ мне отомстить, причем, и придраться невозможно – если уж судьба занесла в команду, грех не знать в лица и по номерам игроков. Поэтому начальник предупредил, что времени у меня до завтрашнего дня, потом лично будет экзаменовать, а ещё нагрузил изучением инстаграмм-профилей отдельных личностей. Дело в том, что кому-то из пиар-отдела пришло в голову, что надо стать ближе к народу. Как по мне, наибольшая близость к народу, если бы они распорядились пересадить всю команду на общественный транспорт, но это слишком радикально. Каждый месяц болельщики голосовали за лучшего игрока, которому могли задать вопросы. Как правило, типов вопросов было два – есть ли у вас девушка, и когда ты уже забивать начнешь?! Может, не именно этими словами, но нечто в таком духе. По результатам опроса потом на сайте вывешивалось интервью с победителем.
Проблема в том, что, несмотря на все усилия и тренинги по общению с прессой, не все игроки могли внятно формулировать мысли. И вообще они люди занятые, а вот мне делать нечего, поэтому отвечали за них специально обученные личности.
Назвать меня таким человеком никак нельзя, из чего можно сделать вывод, что вчерашнее не простили. И если (хотя, даже скорее не если, а когда) я облажаюсь с этим заданием, и высокое покровительство не поможет. Ладно, учитывая, что заканчивала я пед, можно предположить, что два слова связать смогу. Но работаю третий день, не знакома с командой, понятия не имею, какие отношения между игроками, кого в этом месяце любят, а кого ненавидят болельщики… В общем, вероятность провала крайне велика. Не говоря уже о том, что, занятая этой ерундой, не смогу нормально осмотреть арену.
Вместо того, чтобы высказать всё, о чём подумала, я кивнула, принимая партийное задание, чем, похоже, насторожила Дениса.
- Если нужна будет помощь… - начал было он, но потом, не договорил, махнул рукой и ушел за свой стол. Замечательно.
Кстати, мы с ним сегодня вообще были единственными представителями разумной жизни в кабинете. Похоже, в дни без игр остальные сотрудники работали на удаленке. Не поверю, что тут столько выходных. Я и сама могла бы заниматься тем же самым дома, но следующие три часа честно пялилась в экран, всё чаще борясь с желанием взять красную ручку и начать исправлять ошибки. Вот прямо по монитору и с нажимом, чтобы аж до скрипа. Специфика образования дала о себе знать, и во мне проснулась училка. Со знаками препинания беда была у всех, с орфографией у одного обстояло чуть получше, у двух других… Ладно, зато они хорошо в хоккей играют.
Не уверена, что изучение фоток героев сильно продвинуло моё понимание их, как личностей. Зато я узнала, где они предпочитают отдыхать, какие машины водят, как часто эти машины моют, и что все трое, может, и суровые профессионалы, но имеют пагубное пристрастие к силикону. Потому что у всех троих девушки были лишь чуточку натуральнее резиновых кукол, к тому же похожи между собой так, что либо сестры, либо клиентки одного пластического хирурга. Поэтому, утомившись рассматриванием чужой красивой жизни, пробежалась по основным вопросам, адресованным тройке призеров. Они были довольно однотипными, я набросала черновики ответов, тоже однотипные и в духе победительниц конкурсов красоты. Мир во всем мире, личная статистика тлен и суета, главное победа команды. В спорте нет врагов, есть только противники… Ну, и тому подобная вода, надеюсь, не повторила слово в слово предыдущих кандидатов в победители.
Решив, что тем самым трудовой подвиг я выполнила, попыталась осторожно сунуться для проверки ледовой площадки. Но там толпились люди, если правильно поняла обильно сдобренную матом речь, возникли проблемы с освещением. А завтра игра, и всё должно быть идеально, иначе делегат Лиги, как назло, решивший посетить мероприятие, всем дружно натянет глаз на неподобающую часть тела.
Покрутившись рядом, я поняла, что дело затянется до полуночи, и, если продолжу маячить поблизости, наведу на подозрения. Трудовой порыв это хорошо, но маниакальность ни в каком деле не приветствуется. Неплохо бы ещё отловить и прижать Игната, но сегодня фотограф то ли тоже не появлялся, то ли мы с ним разминулись, но охота не удалась.
На улице вечерело, в парке напротив ледовой арены уже зажглись не только фонари, но и праздничная иллюминация на деревьях. И я постояла несколько минут, любуясь мелкими огнями, разбегавшимися по веткам огромной ели. Красиво… Может, тоже погулять?
Парк начинался сразу от арены и тянулся до излучины реки в паре километров ниже по течению. Точнее, там он потихоньку терял признаки облагороженности и становился обычным среднерусским лесом. Умеренно густым и в меру загаженным отдыхающими.
Детвора с визгом носилась по оборудованной рядом площадке, взрослые степенно прохаживались, откуда-то со стороны аппетитно тянуло дымком. Сразу захотелось есть. Не клюнуть салатик, помня, что после шести ни-ни, а вгрызться в кусок жареного мяса, чтобы со специями и крупными кристалликами соли на корочке…. Гулять перехотелось, и я направилась на парковку, вернувшись мыслями к началу трудового дня.
И все-таки, почему я его не слышала?
Пока прогревался двигатель, стащила перчатки и, немного поколебавшись, набрала номер той, которая может ответить на этот вопрос. С равной вероятностью она могла и послать, это уже как повезет.
- Что-то срочное? А то мне некогда. – На такую мелочь, как приветствие, Альбина не стала размениваться. И по голосу было заметно, что ведьма сильно не в духе, поэтому я поспешила тезисно изложить:
- Не особо, но всё-таки. Я встретила здесь человека, которого не слышу.
Фары отъезжающей машины неожиданно ослепили, и, пока Альбина думала, я хлопала глазами, пытаясь вернуть зрение.
- А видишь?
- Ничего странного. Обычный человек, он стоял ко мне вплотную, и тишина.
Она немного помолчала, потом буркнула:
- Если плохо слышишь, сходи к лору.
- Ага, и к окулисту заодно, - в тон ей ответила я. – Кто это может быть?
- А я знаю? Развелось вас, неведомых зверьков…
- Прокляну.
- Проклиналка не выросла. Он сам откуда? – Альбина чем-то зашуршала в трубке в ожидании ответа.
- Из клуба, один из игроков.
- Скинешь мне данные. Может, действительно не без греха, а ты не рассмотрела, а может, кто из наших девиц соблазнился и защиту от собрата навел. Сможешь организовать очную встречу?
Я попыталась представить, как это сделать, но представлялось слабо:
- Не уверена. А если на место недалеко ото льда билет забронирую, оттуда рассмотришь?
- Два билета. С мужем пойду, будет от вас, дармоедов, хоть какая-то польза. Ты наших голубков давно видела?
В салоне потеплело, поэтому я стащила шапку и, распустив пучок, с наслаждением помассировала кожу затылка. Шпильки для волос штука полезная, но всё равно зло.
- Утром, у них всё нормально.
- Воркуют? – Голос у Альбины был под стать тону строгой свекрови. Меня от этого пробило на хихиканье, которые пришлось маскировать кашлем. Она так старалась скрыть почти материнскую заботу о здоровенном сорокалетнем вампире, что это выглядело немного трогательно.
- Не прислушивалась. Подвижки по делу есть?
Траффик был очень интенсивным, час-пик ещё окончательно не рассосался, так что разговор меня практически не отвлекал. Всё равно еду со скоростью двадцать километров в час.
- Не сегодня-завтра возьмем. Можно и прямо сейчас, но, боюсь, спугнем, часть следов может подтереть. – Мы синхронно вздохнули. Я от того, что враг оказался куда ближе, чем думалось, отчего страдала Альбина, не знаю. Возможно, по тому же поводу. – У тебя всё?
- Да.
- Билеты на почту мне скинешь.
- И тебе приятного вечера, - проговорила я в уже разразившуюся короткими гудками трубку.
Пока стояла в пробке в паре кварталов от дома, успела выбрать, оплатить и даже сбросить на электронку ведьмы билеты. Как раз на тот сектор, где мы сидели с Надей, только ещё ближе к площадке. Надеюсь, оттуда Альбина сможет рассмотреть нашего вратаря. Потому что я не особо верю в совпадения, и тот факт, что на арене творится что-то странное, а ещё там же постоянно находится этот Сокол, меня настораживает. Быть магом он не может, слишком молод. Ему года тридцать два, ну, максимум тридцать пять, а маги входят в силу ближе к семидесяти. А потом пытаются максимально замедлить старение. Некоторым даже удается.
Сунутый на самое дно сумки телефон заголосил, когда я пыталась вспомнить, какой ключ от какого замка. Мозговой штурм пришлось прервать, чтобы найти мобильник, а когда увидела имя звонящего, под ложечкой неприятно засосало. Нет, существовала небольшая вероятность того, что он просто хочет узнать, как прошел мой день. Или поделиться чем-то хорошим. Может, у него собака ощенилась, и теперь распирает от желания поделиться этим счастьем с окружающими… Проблема в том, что никаких домашних животных у него нет, подозреваю, что они просто не выживали рядом с Никитой.
Я могла не отвечать, сделать вид, что не слышала, а потом просто не посмотрела, вечер все-таки. Или просто забить на вызов, в конце концов, ничем ему не обязана. Наоборот, это он мне должен столько, что вовек не расплатиться…
- Слушаю.
- Приезжай, нужна твоя помощь.
Глава 3
Ненавижу больницы. Запах антисептиков, ощущение собственной беспомощности и въевшаяся в стены безнадега. Наверное, здесь звучали и радость, и надежда, и другие положительные эмоции, но именно черная тоска охватывала в сумрачных коридорах.
Я зашла через парадный вход, охранник мазнул равнодушным взглядом и едва заметно кивнул, давая понять, что заметил. Думаю, если бы Ник его не предупредил, так легко приникнуть в это отделение мне не удалось бы. Областная больница раскинулась в лесном массиве сразу за окружной дорогой. Россыпь строений причудливых форм и назначений, одно из которых ничем не выделялось на фоне собратьев, вот только попасть сюда хоть в качестве пациента, хоть работника обычному человеку нереально. Для начала, на здании висел такой мощный отвод глаз, что, не имея четкого желания оказаться именно здесь, невозможно даже рассмотреть вход. А если каким-то чудом и получится увидеть дверь, она вызовет страх и желание бежать.
Не знаю, то ли отголоски чар, то ли собственное нежелание находиться тут и у меня вызвали нервный озноб. Я снова напомнила себе, что могу уйти в любой момент. Это не то, чтобы успокоило, но несколько примирило с действительностью. А ещё я знала, что не уйду. Не потому что должна, просто не смогу себе потом этого простить.
Пользоваться лифтом не стала, почти бегом поднявшись на третий этаж. Чем быстрее сделаю то, ради чего пришла, тем быстрее окажусь дома. Обычный больничный коридор, светло-бежевые стены, коричневый линолеум. Приглушенный свет, позволяющий разве что не споткнуться, но за матовыми стеклами дверей некоторых палат угадывалось движение. Отбой был около получаса назад, и не все пациенты спали.
Он ждал меня возле пустующего поста медсестры почти в центре отделения. Взъерошенный, с темными кругами под глазами, в которых явно выделялась красная сосудистая сеточка. Даже очки в тонкой оправе не могли скрыть ни этой красноты, ни того, что Никита выглядит смертельно уставшим. Обычно идеально отглаженный халат смят и перекошен, наверное, в спешке он застегнул его не на ту пуговицу.
- Спасибо, что приехала, - он торопливо что-то дописал в карточке и снова поднял на меня глаза. Несмотря на внешность тщедушного подростка, взгляд у Комарова был такой, что мало кто мог его выдержать. Мне пришлось приложить определенные усилия, чтобы не спрятаться за опущенными ресницами.
- Опять?
- Да.
Думать о всякой ерунде вроде его мятого халата или того, что завтра меня снова ждет испытание наблюдения за спортсменами, куда проще, чем признать, что положение складывается крайне настораживающее.
Никита захлопнул карточку и кивнул на дверь в торце коридора:
- Раздевайся и идем.
Я молча стянула куртку и толстовку, оставшись в футболке и джинсах. Синие бахилы, надетые поверх ботинок, шуршали при каждом шаге. Пальцы заледенели от дурного предчувствия, пришлось сделать над собой определенное усилие, чтобы сжать их на ручке двери.
Там было довольно темно. Закрытые жалюзи не пропускали свет фонарей с улицы, и непроглядная чернота разбавлялась только миганием огоньков спецприборов и лампой у изголовья, дающей не больше света, чем издыхающий светлячок.
На мониторе справа от кровати бежала ниточка кардиограммы. Тонкая, нервно пульсирующая, но непрерывная. Что-то тихо ритмично пощелкивало и шуршало.
Она лежала на спине, укрытая почти по подбородок. Только острые ломкие линии худых голых плеч возвышались над краем простыни. Почти прозрачная кожа обтянула скуластое лицо, сухие бледные губы покрылись кровавыми трещинками. Смотреть на каждую черточку лица пациентки было проще, чем оценивать картину в целом, но пришлось. Присмотревшись, я поняла, что меня пробирает дрожь – ей было не больше пятнадцати.
- Тринадцать.
Тихий каркающий голос из самого темного угла мгновенно сорвал и без того учащенный пульс до суматошного трепыхания, и я шарахнулась, едва не снеся бедром какой-то медицинский прибор, Никита чудом успел дернуть меня в сторону. Давление его пальцев на локте отрезвило, и я почувствовала злость на собственную трусость.
