Только на четвертый день они более-менее научились понимать друг друга, но дело продвигалось с таким усилием, что как бы посольству тут и не зазимовать…
- Ты не управляешь силой, и она не управляет тобой, вы одно целое.
- Тогда почему после шторма я давно переболела, но не чувствовала дара? – Они потянулась к шее, где под синим холстом домашнего платья висел подарок, но в последний момент отдернула руку. Кеа никогда бы ничего не взяла у незнакомого мужчины, но дед, переставший делать вид, что спит сидя, чуть наклонился, пристально всматриваясь в камешек, который отливал то нестерпимым белым блеском, то алой искоркой. Смотрел довольно долго, потом таким же испытующим взглядом смерил принца, но внучке кивнул, подтвердив, что она может и должна его принять. Зачем, сразу ей так и не объяснили, только вечером, когда гости отбыли в свой лагерь, Пааво проронил, что камень ей не навредит, но носить его на виду не стоит. Это Кеа понимала и сама, потому, немного раздосадованная, что никто не удосужился пояснить смысл подарка, нанизала серебряную птицу, распростершую крылья над камнем, на прочный шнурок и спрятала под одеждой.
- Если поднимать что-то очень тяжелое, боль в руках пройдет через несколько дней, но полная сила вернется в них не сразу.
За стеной, будто в подтверждение его слов, грохнул топор. Назим, тот самый обворованный Ингмаром рыжий, на третий день мучительных уроков не выдержал и спросил Акку, не найдется ли для него какой-нибудь работы? И когда рачительная служанка одобрительно закивала, что очень даже найдется, Кеа готова была поклясться, что в темных глазах Римана на мгновение зажегся огонек тоскливой зависти. Потому рыжий теперь, сбросив рубаху и маня вездесущий гнус видом и запахом голой взопревшей спины, колол дрова за задней стеной дома.
- И как понять, когда эта тяжесть становится неподъемной? – Кеа старалась запоминать всё, что он говорит, но пока не прояснила, что же делать с даром. Вернее, она спросила это самым первым, на что пустынник, тогда ещё невозмутимый и отстраненный, чуть снисходительно пожал плечами и ответил: «Жить».
- У каждого мага по-своему. Пока не научишься видеть эту границу, в полную силу чаровать нельзя. – Кот заурчал, прижав уши, чтобы не мешать южанину гладить себя по голове, а тот, на мгновение скосив глаза на наглого зверя, не стал делать вид, что вышло это случайно, и уже намеренно провел пальцами по пестрой шкуре «хольмова отродья». Прозвище, которое когда-то дала невесть откуда прибившемуся коту Акку, постепенно перестало использоваться в качестве ругательства и уже стало просто именем. – Я не знаю, как учат жриц, это закрытое знание. И у меня никогда не было ученика, слишком рано. Моя стихия не дружит с твоей, я не знаю ваших заклинаний. Единственное, чему могу тебя научить, это управлять даром так, чтобы ты не убила сама себя.
Кеа, которой очень хотелось подняться и размять затекшие ноги, потому что урок длился уже довольно долго, медленно кивнула. По крайней мере, это честный ответ, а не лживые уверения, что уже завтра она научится растить ячмень за полчаса и поднимать усопших. Конечно, она бы предпочла, чтобы южанин научил всем тонкостям колдовской науки, но на это, наверное, нужно много времени… Потому спросила:
- Сколько учатся маги?
- Всю жизнь. Но ученичество под надзором наставника не меньше десяти лет.
Линискеа от неожиданности забыла, что хотела спросить следующим. Десять лет?!
- Почему так долго?
- Первые годы дети учатся слышать себя, чувствовать дар. – Кот, разомлевший от ласки, потянулся и предательски вонзил когти в колено южанину. Тот не вздрогнул, не оттолкнул наглеца и даже не выругался. Укоризненно посмотрел на полосатую тварь и пересадил его на лавку. Кеа же в очередной раз заметила сдержанность пустынника. Даже она сама, любившая пушистого нахлебника, не удержалась бы от того, чтобы прогнать распоясавшегося кота. А этот всегда спокоен и доброжелателен, чем иногда сильно настораживал. – Искать то, на что отзывается сила, не обращать внимания на постороннее. В том числе и на боль.
Кеа поняла, что взгляд, который она бросила на животное, Риман заметил, и немного смутилась.
Ей вообще было очень непривычно сидеть вот так – напротив, склонившись друг к другу, и тихо разговаривать. Пусть без разрешения хозяина вваливаться в дом шамана никто не рискнет, следовало соблюдать осторожность. Потому и уроки эти проходили в разное время, Линискеа могла битый час пытаться понять, что такое «равновесие энергии», о котором ей твердил южанин в первые два дня, потом заняться своими делами, уйти из дому на реку или за травами, а, вернувшись, снова сесть рядом с принцем пустынников. Или же, наоборот, едва успев привести себя в порядок, рано утром сразу устроиться на лавке за занавесками, отделявшими жилую от общей части дома и, пользуясь подсказками, пытаться влить силу в подаренную подвеску. Она так и не поняла, получилось или нет, но отчего-то раскололся старый горшок с водой, стоявший у порога, да прыснула глиняными осколками миска на столе. Акку на производимые безобразия только качала седой головой, перевязанной платком с зелеными кистями, и последними словами костерила неумеху. Впрочем, не менее едкие замечания услышал в свой адрес и принц. Рыжий в тот раз предусмотрительно промолчал, а третий, который всегда усаживался в дальний угол и безмолвно сливался с тенями, был настолько незаметен, что Кеа часто вообще о нём забывала. Разве что, стоило ему шевельнуться, вздрагивала от неожиданности.
- Это твоя бабушка? – Еле слышно шепнул тогда Риман, наклоняясь к Линискеа, и темная прядь, заправленная за ухо, упала ему на лоб.
- Нет, - хейда отмахнулась, чуть отодвигаясь, слишком уж близко оказался к ней южанин. Тот это движение заметил и выпрямился, не желая ещё больше смущать девушку.
- Жена шамана? – Продолжал допытываться он. Акку показательно громко шаркала веником по полу, сметая осколки. А ветхую тряпку вручила рыжему, велев собрать растекшуюся воду. Тот было открыл рот, явно собираясь протестовать, но, поймав взгляд своего господина, поджал губы… и послушно опустился на колени, помогая устранить беспорядок. Наверное, тогда ему и пришла мысль сбежать от навязанного учительства под предлогом помощи по хозяйству.
- Нет, это наша служанка, дед много лет назад купил её у работорговцев.
Брови Римана поднялись вверх, а сам принц еле слышно усмехнулся и протянул:
- У вас интересные представления о том, что позволено рабам.
Впрочем, в голосе у него не было ни надменности, ни недовольства, скорее, добрая усмешка и над Кеа, и над самим собой, терпеливо сносящим самоуправство склочной старухи.
- У вас есть рабы?
Линискеа вдруг поняла, что почти ничего не знает о пустынниках. Она слышала рассказы о них, понимала их язык, с детства помнила, что южных соседей нужно ненавидеть и презирать, но… Не знала, кто они такие, как живут. Как строят дома, что носят их женщины. Как выращивают зерно, держат ли скот, и если да, то кого именно.
В её представлении они были вроде противных злокозненных духов – их никто не видел, но все знают об их существовании, делают отводящие их внимание знаки и соблюдают ритуалы. Потому, когда впервые увидела южан, больше всего удивилась их схожести со своим народом. Конечно, многие из них были слишком смуглы и темноглазы, но и среди жителей Аскейма встречались кареглазые. Они в основном отличались тем, что были чуть ниже ростом и не так крепко сложены, да и эта их жуткая мода на гладкие лица…
Кеа бросила быстрый взгляд на Римана. Наверное, если бы он отпустил бороду и волосы, чтобы они не едва прикрывали крупными завитками уши, а можно было собрать в косу и украсить костяными фигурками, стал бы гораздо красивее. С ростом уже ничего не поделаешь, он всего-то на полторы ладони выше самой Кеа, а ведь она далеко не самая высокая среди девушек. Бывшие подруги никак не могли определиться, сторониться им внучки шамана или же удовлетворить страсть к сплетням и хорошенько расспросить, да и сама она понимала, что говорить следует как можно осторожнее, но пару раз спрашивали о пустынниках. Интересовал их больше Назим, но это и понятно, тот и выше, и сложен лучше… Кеа про себя сочувственно вздохнула. Ну, зато Риман терпеливый и, наверное, умный, если дед именно ему решил доверить обучение хейды.
Не подозревая о мыслях, которыми была занята ученица, тот задумчиво смотрел на лежащую перед ним серебряную птицу. Она была такой же, как когда Линискеа сняла её с шеи, разве что камень был чуть ярче. Или это кажется?
- Нет, у нас рабство отменили уже очень давно.
Впрочем, особо на положении крестьян это не сказалось, но всё же.
- Тогда кто у вас работает там, где добывают соль и камень? – Заметив, что он перестал рассматривать подвеску, Кеа вернула её на шею и снова спрятала под платье.
- Преступники - воры, убийцы.
В Аскейме убийц казнили, и Кеа задумалась, что, наверное, это неправильно. От мертвого какой толк, а вот если заставить отработать совершенное… И рабы целее будут.
Больше они к этому вопросу не возвращались, да и время урока истекло. Ни к чему им проводить полдня вместе в доме, и так столько глаз следит, когда пустынники пришли, была ли в это время Линискеа в доме… И если да, то как долго просидела с ними.
Это жадное любопытство, сквозившее во взглядах тех, кого она всю жизнь считала друзьями, горчило на языке, будто нажевалась ивовой коры. Потому и не делала попыток как-то себя оправдать, только старалась держать спину ровнее и не опускать взгляд. Оправдываться ей не в чем, а убеждать тех, кто распускает гадкие сплетни, не стоит и стараться. Чем больше будет пытаться что-то доказать, тем сильнее станет уверенность, что в этих вымыслах есть доля правды.
С Олисом она увиделась через три дня после той ночной встречи. Наверное, попытайся он извиниться или хотя бы спросить, всё ли у неё хорошо, Кеа не стала бы держать на него зла. Нет, больше не позволила бы даже за руку себя взять, не говоря о большем, и всё же чувствовала себя виноватой, что едва не искалечила своим даром. Но парень, вместо того, чтобы подойти и поговорить, смерил подозрительным взглядом с головы до ног, отчего девушка почувствовала себя окороком на прилавке, а потом отвернулся.
Отвернулся не он один. Многие из тех, кто до прибытия южан приветливо улыбался при встрече, стали её избегать. И пусть в лицо ничего не говорили, но спину жгло от неприязненных взглядов.
Винить пустынников она перестала довольно быстро. Пусть они стали поводом для такого поведения соседей, но… Разве не то же самое случилось бы, стоило ей ошибиться в чем-то другом? Ведь все они знали её пусть не с самого рождения – Пааво переехал сюда, когда Кеа только училась ходить, - но много лет, так почему предпочли верить сплетням? Наверное, если бы не тот факт, что она живет в доме шамана, дверь уже давно измазали бы козьим навозом.
Из домашних больше всех был недоволен Ингмар. Даже больше, чем Акку, хотя та недовольна всегда, потому её мнение можно в расчет и не брать. Братишка был хмур, на вопросы отвечал коротко и зло, однажды даже попытался огрызнуться на деда, за что был оттаскан за ухо и временно присмирел. Но на сестру бросал сумрачные взгляды из-под бровей, а вчера пришел с разбитой губой и синяком под глазом. Спрашивать, с кем он подрался, Кеа не стала, знала, что не ответит, да и вообще – мальчишки, с ними это бывает. Но подспудно была уверена, что без слухов про неё и южан не обошлось.
Потому чувствовала себя немного виноватой в его неприятностях, но как это изменить не знала. Попыталась поговорить, объяснить, что не стоит обращать внимания на слова глупых людей, которые ничего не знают, оттого выдумывают всякое… Ингмар так и не повернулся, пока она шептала это поздним вечером, присев возле его постели. Только глубже закопался под одеяло, а потом и вовсе оттолкнул её ладонь, которой она пыталась пригладить его вечно встрепанные волосы. И от этого было больнее и горше, чем от взглядов и шепотков соседей.
Говорить о том, зачем южане приходят к ним, Пааво запретил. Хоть Ингмар уже и считался вполне взрослым, но ребенок есть ребенок, может случайно проболтаться, потом беды не оберешься. И то, что каждое утро он вместо с деревенским стадом уходил на дальние луга, тоже удача, не приходилось придумывать задание, чтобы отправить из дома…
Костер потрескивал, стреляя в темноту неба роем жалящих ос, но тепла почти не давал. Впрочем, ему ли, огненному магу, жаловаться на холод? Весна в Аскейме была довольно сурова, под стать некоторым зимам Гарета, потому Риман набросил на плечи теплый плащ.
Они предпочитали ночевать на корабле, опасаясь провокаций местных, но сегодня опускаться в темные душные каюты не хотелось до оскомины. Потому оттягивал миг отплытия, пусть тем самым и добавлял тревоги охране. В конце концов, имеет же наследный принц право повести себя как самодур? Вообще-то этого права он был лишен, но всё равно с легкостью, отточенной годами придворной жизни, не замечал всё более настойчивых взглядов сопровождающих.
- Варвары не успокоятся, - Назим бросил в огонь щепку, тот с благодарностью принял подношение, пусть на мгновение пугливо мигнул. – И откуда только столько упорства…
Он покачал головой, косясь на принца.
- Мы для них худшие враги, а возможности доставить неприятности выпадают редко, вот и стараются.
В темноте всплакнула ночная птица, заставив бросить взгляд на подступающие почти к самой воде деревья.
Остров здесь изгибался, образуя довольно глубокую бухту. И пусть подвести корабль вплотную к берегу не представлялось возможным, он покачивался на мелких волнах совсем недалеко. Темная громада, казавшаяся притаившимся зверем со спущенными парусами-крыльями.
- Капитан сказал, что ремонт продлится ещё дней пять, и мы будем готовы к отплытию, - в голосе Назима явно слышалось, что он и сам не верит в настолько скорой отбытие с не самого гостеприимного берега.
- Ты же знаешь, что мы должны остаться. – Риман говорил негромко, и до охраны, которая грелась у другого такого же костра чуть поодаль, не долетало ни слова.
- А если взять её с собой и продолжать учить на корабле?
- Мага воды большой силы, который не умеет ею управлять? – Принц медленно покачал головой. – Есть более легкие и простые способы умереть. К тому же меня здесь держит не только незаконченное наставничество.
Уточнять, какова ещё одна причина задержки, Назим не стал, зная, что не всё стоит спрашивать, и не на каждый вопрос можно давать ответ.
- Шпионы уже должны были донести конунгу, что корабли пропали. Думаю, скоро нужно ждать гостей… Готовы ли мы к этому?
Нет. Готовы они не были, и это тоже проблема. Если бы не непонятные проблемы с магией, им вдвоем вполне хватило бы сил удерживать этот остров, несмотря на присутствие шамана. Или даже благодаря ему. В крайнем случае, если бы не получилось удержать, уничтожить вместе с собой, чтобы не дать правителю Аскейма столь желанного рычага воздействия на Гарет.
Если бы посольство сразу отправилось в Рендебю, иное дело, но их занесло в забытое Богиней место, где шаман, вопреки всем устоям и обычаям, растит юную ведьму, а сама ведьма, обладая немалой силой, совершенно не представляет, что с ней делать.
- Ты не управляешь силой, и она не управляет тобой, вы одно целое.
- Тогда почему после шторма я давно переболела, но не чувствовала дара? – Они потянулась к шее, где под синим холстом домашнего платья висел подарок, но в последний момент отдернула руку. Кеа никогда бы ничего не взяла у незнакомого мужчины, но дед, переставший делать вид, что спит сидя, чуть наклонился, пристально всматриваясь в камешек, который отливал то нестерпимым белым блеском, то алой искоркой. Смотрел довольно долго, потом таким же испытующим взглядом смерил принца, но внучке кивнул, подтвердив, что она может и должна его принять. Зачем, сразу ей так и не объяснили, только вечером, когда гости отбыли в свой лагерь, Пааво проронил, что камень ей не навредит, но носить его на виду не стоит. Это Кеа понимала и сама, потому, немного раздосадованная, что никто не удосужился пояснить смысл подарка, нанизала серебряную птицу, распростершую крылья над камнем, на прочный шнурок и спрятала под одеждой.
- Если поднимать что-то очень тяжелое, боль в руках пройдет через несколько дней, но полная сила вернется в них не сразу.
За стеной, будто в подтверждение его слов, грохнул топор. Назим, тот самый обворованный Ингмаром рыжий, на третий день мучительных уроков не выдержал и спросил Акку, не найдется ли для него какой-нибудь работы? И когда рачительная служанка одобрительно закивала, что очень даже найдется, Кеа готова была поклясться, что в темных глазах Римана на мгновение зажегся огонек тоскливой зависти. Потому рыжий теперь, сбросив рубаху и маня вездесущий гнус видом и запахом голой взопревшей спины, колол дрова за задней стеной дома.
- И как понять, когда эта тяжесть становится неподъемной? – Кеа старалась запоминать всё, что он говорит, но пока не прояснила, что же делать с даром. Вернее, она спросила это самым первым, на что пустынник, тогда ещё невозмутимый и отстраненный, чуть снисходительно пожал плечами и ответил: «Жить».
- У каждого мага по-своему. Пока не научишься видеть эту границу, в полную силу чаровать нельзя. – Кот заурчал, прижав уши, чтобы не мешать южанину гладить себя по голове, а тот, на мгновение скосив глаза на наглого зверя, не стал делать вид, что вышло это случайно, и уже намеренно провел пальцами по пестрой шкуре «хольмова отродья». Прозвище, которое когда-то дала невесть откуда прибившемуся коту Акку, постепенно перестало использоваться в качестве ругательства и уже стало просто именем. – Я не знаю, как учат жриц, это закрытое знание. И у меня никогда не было ученика, слишком рано. Моя стихия не дружит с твоей, я не знаю ваших заклинаний. Единственное, чему могу тебя научить, это управлять даром так, чтобы ты не убила сама себя.
Кеа, которой очень хотелось подняться и размять затекшие ноги, потому что урок длился уже довольно долго, медленно кивнула. По крайней мере, это честный ответ, а не лживые уверения, что уже завтра она научится растить ячмень за полчаса и поднимать усопших. Конечно, она бы предпочла, чтобы южанин научил всем тонкостям колдовской науки, но на это, наверное, нужно много времени… Потому спросила:
- Сколько учатся маги?
- Всю жизнь. Но ученичество под надзором наставника не меньше десяти лет.
Линискеа от неожиданности забыла, что хотела спросить следующим. Десять лет?!
- Почему так долго?
- Первые годы дети учатся слышать себя, чувствовать дар. – Кот, разомлевший от ласки, потянулся и предательски вонзил когти в колено южанину. Тот не вздрогнул, не оттолкнул наглеца и даже не выругался. Укоризненно посмотрел на полосатую тварь и пересадил его на лавку. Кеа же в очередной раз заметила сдержанность пустынника. Даже она сама, любившая пушистого нахлебника, не удержалась бы от того, чтобы прогнать распоясавшегося кота. А этот всегда спокоен и доброжелателен, чем иногда сильно настораживал. – Искать то, на что отзывается сила, не обращать внимания на постороннее. В том числе и на боль.
Кеа поняла, что взгляд, который она бросила на животное, Риман заметил, и немного смутилась.
Ей вообще было очень непривычно сидеть вот так – напротив, склонившись друг к другу, и тихо разговаривать. Пусть без разрешения хозяина вваливаться в дом шамана никто не рискнет, следовало соблюдать осторожность. Потому и уроки эти проходили в разное время, Линискеа могла битый час пытаться понять, что такое «равновесие энергии», о котором ей твердил южанин в первые два дня, потом заняться своими делами, уйти из дому на реку или за травами, а, вернувшись, снова сесть рядом с принцем пустынников. Или же, наоборот, едва успев привести себя в порядок, рано утром сразу устроиться на лавке за занавесками, отделявшими жилую от общей части дома и, пользуясь подсказками, пытаться влить силу в подаренную подвеску. Она так и не поняла, получилось или нет, но отчего-то раскололся старый горшок с водой, стоявший у порога, да прыснула глиняными осколками миска на столе. Акку на производимые безобразия только качала седой головой, перевязанной платком с зелеными кистями, и последними словами костерила неумеху. Впрочем, не менее едкие замечания услышал в свой адрес и принц. Рыжий в тот раз предусмотрительно промолчал, а третий, который всегда усаживался в дальний угол и безмолвно сливался с тенями, был настолько незаметен, что Кеа часто вообще о нём забывала. Разве что, стоило ему шевельнуться, вздрагивала от неожиданности.
- Это твоя бабушка? – Еле слышно шепнул тогда Риман, наклоняясь к Линискеа, и темная прядь, заправленная за ухо, упала ему на лоб.
- Нет, - хейда отмахнулась, чуть отодвигаясь, слишком уж близко оказался к ней южанин. Тот это движение заметил и выпрямился, не желая ещё больше смущать девушку.
- Жена шамана? – Продолжал допытываться он. Акку показательно громко шаркала веником по полу, сметая осколки. А ветхую тряпку вручила рыжему, велев собрать растекшуюся воду. Тот было открыл рот, явно собираясь протестовать, но, поймав взгляд своего господина, поджал губы… и послушно опустился на колени, помогая устранить беспорядок. Наверное, тогда ему и пришла мысль сбежать от навязанного учительства под предлогом помощи по хозяйству.
- Нет, это наша служанка, дед много лет назад купил её у работорговцев.
Брови Римана поднялись вверх, а сам принц еле слышно усмехнулся и протянул:
- У вас интересные представления о том, что позволено рабам.
Впрочем, в голосе у него не было ни надменности, ни недовольства, скорее, добрая усмешка и над Кеа, и над самим собой, терпеливо сносящим самоуправство склочной старухи.
- У вас есть рабы?
Линискеа вдруг поняла, что почти ничего не знает о пустынниках. Она слышала рассказы о них, понимала их язык, с детства помнила, что южных соседей нужно ненавидеть и презирать, но… Не знала, кто они такие, как живут. Как строят дома, что носят их женщины. Как выращивают зерно, держат ли скот, и если да, то кого именно.
В её представлении они были вроде противных злокозненных духов – их никто не видел, но все знают об их существовании, делают отводящие их внимание знаки и соблюдают ритуалы. Потому, когда впервые увидела южан, больше всего удивилась их схожести со своим народом. Конечно, многие из них были слишком смуглы и темноглазы, но и среди жителей Аскейма встречались кареглазые. Они в основном отличались тем, что были чуть ниже ростом и не так крепко сложены, да и эта их жуткая мода на гладкие лица…
Кеа бросила быстрый взгляд на Римана. Наверное, если бы он отпустил бороду и волосы, чтобы они не едва прикрывали крупными завитками уши, а можно было собрать в косу и украсить костяными фигурками, стал бы гораздо красивее. С ростом уже ничего не поделаешь, он всего-то на полторы ладони выше самой Кеа, а ведь она далеко не самая высокая среди девушек. Бывшие подруги никак не могли определиться, сторониться им внучки шамана или же удовлетворить страсть к сплетням и хорошенько расспросить, да и сама она понимала, что говорить следует как можно осторожнее, но пару раз спрашивали о пустынниках. Интересовал их больше Назим, но это и понятно, тот и выше, и сложен лучше… Кеа про себя сочувственно вздохнула. Ну, зато Риман терпеливый и, наверное, умный, если дед именно ему решил доверить обучение хейды.
Не подозревая о мыслях, которыми была занята ученица, тот задумчиво смотрел на лежащую перед ним серебряную птицу. Она была такой же, как когда Линискеа сняла её с шеи, разве что камень был чуть ярче. Или это кажется?
- Нет, у нас рабство отменили уже очень давно.
Впрочем, особо на положении крестьян это не сказалось, но всё же.
- Тогда кто у вас работает там, где добывают соль и камень? – Заметив, что он перестал рассматривать подвеску, Кеа вернула её на шею и снова спрятала под платье.
- Преступники - воры, убийцы.
В Аскейме убийц казнили, и Кеа задумалась, что, наверное, это неправильно. От мертвого какой толк, а вот если заставить отработать совершенное… И рабы целее будут.
Больше они к этому вопросу не возвращались, да и время урока истекло. Ни к чему им проводить полдня вместе в доме, и так столько глаз следит, когда пустынники пришли, была ли в это время Линискеа в доме… И если да, то как долго просидела с ними.
Это жадное любопытство, сквозившее во взглядах тех, кого она всю жизнь считала друзьями, горчило на языке, будто нажевалась ивовой коры. Потому и не делала попыток как-то себя оправдать, только старалась держать спину ровнее и не опускать взгляд. Оправдываться ей не в чем, а убеждать тех, кто распускает гадкие сплетни, не стоит и стараться. Чем больше будет пытаться что-то доказать, тем сильнее станет уверенность, что в этих вымыслах есть доля правды.
С Олисом она увиделась через три дня после той ночной встречи. Наверное, попытайся он извиниться или хотя бы спросить, всё ли у неё хорошо, Кеа не стала бы держать на него зла. Нет, больше не позволила бы даже за руку себя взять, не говоря о большем, и всё же чувствовала себя виноватой, что едва не искалечила своим даром. Но парень, вместо того, чтобы подойти и поговорить, смерил подозрительным взглядом с головы до ног, отчего девушка почувствовала себя окороком на прилавке, а потом отвернулся.
Отвернулся не он один. Многие из тех, кто до прибытия южан приветливо улыбался при встрече, стали её избегать. И пусть в лицо ничего не говорили, но спину жгло от неприязненных взглядов.
Винить пустынников она перестала довольно быстро. Пусть они стали поводом для такого поведения соседей, но… Разве не то же самое случилось бы, стоило ей ошибиться в чем-то другом? Ведь все они знали её пусть не с самого рождения – Пааво переехал сюда, когда Кеа только училась ходить, - но много лет, так почему предпочли верить сплетням? Наверное, если бы не тот факт, что она живет в доме шамана, дверь уже давно измазали бы козьим навозом.
Из домашних больше всех был недоволен Ингмар. Даже больше, чем Акку, хотя та недовольна всегда, потому её мнение можно в расчет и не брать. Братишка был хмур, на вопросы отвечал коротко и зло, однажды даже попытался огрызнуться на деда, за что был оттаскан за ухо и временно присмирел. Но на сестру бросал сумрачные взгляды из-под бровей, а вчера пришел с разбитой губой и синяком под глазом. Спрашивать, с кем он подрался, Кеа не стала, знала, что не ответит, да и вообще – мальчишки, с ними это бывает. Но подспудно была уверена, что без слухов про неё и южан не обошлось.
Потому чувствовала себя немного виноватой в его неприятностях, но как это изменить не знала. Попыталась поговорить, объяснить, что не стоит обращать внимания на слова глупых людей, которые ничего не знают, оттого выдумывают всякое… Ингмар так и не повернулся, пока она шептала это поздним вечером, присев возле его постели. Только глубже закопался под одеяло, а потом и вовсе оттолкнул её ладонь, которой она пыталась пригладить его вечно встрепанные волосы. И от этого было больнее и горше, чем от взглядов и шепотков соседей.
Говорить о том, зачем южане приходят к ним, Пааво запретил. Хоть Ингмар уже и считался вполне взрослым, но ребенок есть ребенок, может случайно проболтаться, потом беды не оберешься. И то, что каждое утро он вместо с деревенским стадом уходил на дальние луга, тоже удача, не приходилось придумывать задание, чтобы отправить из дома…
Костер потрескивал, стреляя в темноту неба роем жалящих ос, но тепла почти не давал. Впрочем, ему ли, огненному магу, жаловаться на холод? Весна в Аскейме была довольно сурова, под стать некоторым зимам Гарета, потому Риман набросил на плечи теплый плащ.
Они предпочитали ночевать на корабле, опасаясь провокаций местных, но сегодня опускаться в темные душные каюты не хотелось до оскомины. Потому оттягивал миг отплытия, пусть тем самым и добавлял тревоги охране. В конце концов, имеет же наследный принц право повести себя как самодур? Вообще-то этого права он был лишен, но всё равно с легкостью, отточенной годами придворной жизни, не замечал всё более настойчивых взглядов сопровождающих.
- Варвары не успокоятся, - Назим бросил в огонь щепку, тот с благодарностью принял подношение, пусть на мгновение пугливо мигнул. – И откуда только столько упорства…
Он покачал головой, косясь на принца.
- Мы для них худшие враги, а возможности доставить неприятности выпадают редко, вот и стараются.
В темноте всплакнула ночная птица, заставив бросить взгляд на подступающие почти к самой воде деревья.
Остров здесь изгибался, образуя довольно глубокую бухту. И пусть подвести корабль вплотную к берегу не представлялось возможным, он покачивался на мелких волнах совсем недалеко. Темная громада, казавшаяся притаившимся зверем со спущенными парусами-крыльями.
- Капитан сказал, что ремонт продлится ещё дней пять, и мы будем готовы к отплытию, - в голосе Назима явно слышалось, что он и сам не верит в настолько скорой отбытие с не самого гостеприимного берега.
- Ты же знаешь, что мы должны остаться. – Риман говорил негромко, и до охраны, которая грелась у другого такого же костра чуть поодаль, не долетало ни слова.
- А если взять её с собой и продолжать учить на корабле?
- Мага воды большой силы, который не умеет ею управлять? – Принц медленно покачал головой. – Есть более легкие и простые способы умереть. К тому же меня здесь держит не только незаконченное наставничество.
Уточнять, какова ещё одна причина задержки, Назим не стал, зная, что не всё стоит спрашивать, и не на каждый вопрос можно давать ответ.
- Шпионы уже должны были донести конунгу, что корабли пропали. Думаю, скоро нужно ждать гостей… Готовы ли мы к этому?
Нет. Готовы они не были, и это тоже проблема. Если бы не непонятные проблемы с магией, им вдвоем вполне хватило бы сил удерживать этот остров, несмотря на присутствие шамана. Или даже благодаря ему. В крайнем случае, если бы не получилось удержать, уничтожить вместе с собой, чтобы не дать правителю Аскейма столь желанного рычага воздействия на Гарет.
Если бы посольство сразу отправилось в Рендебю, иное дело, но их занесло в забытое Богиней место, где шаман, вопреки всем устоям и обычаям, растит юную ведьму, а сама ведьма, обладая немалой силой, совершенно не представляет, что с ней делать.
