Мой голос, но не я:
- Форматирование. Ошибка. Уровень неизвестен.
- Логическое, но без вреда носителю, - был беспечен Ньянг.
Он даже отвернулся от меня, однако отдавать приказы продолжил:
- Создай блок на уничтожение функционального ядра и мозга, максимальный уровень запрета – для носителя в частности.
- Что за хе… - не понимала ничего я.
Меня перебила другая я:
- Запрет установлен, - отчиталась, - ядро оптимизировано. Запуск логического форматирования.
Парзи кивнул.
- Отслеживай состояние носителя, - взгляд мне в глаза.
- Бета-ритм, двадцать девять герц, норма, - под моё явное ощущение шевеления в черепной коробке, - тридцать два герца – порог нормы. Двадцать девя…
Мужчина, казалось, посерел лицом.
- Ауфэр? – его голос был взволнован, - система сканирование! Рэффи, чувства, ощущения, сейчас!
- Нормально, - скрипнула зубами я, - хочу на сушу. Скажи, я похожа на лягушонка? Какого хрена я тогда в пробирке?!
Его губы растянулись в ухмылке.
- О, ты самый зубастый лягушонок, которого мне довелось препарировать, Рэффи.
- Сканирование завершено. Показатели в норме. Энцефалограмма отклонений не выявила, - система.
Мужчина почти расплылся.
- Как же я рад, - по виду, описал лишь сотую долю своего состояния он, - слить раствор!
- Ты перестала пить? – меня разбудил голос Парзифаля.
Пришлось открыть глаза, чтобы хоть немного обозначить себя в пространстве для своего же мозга. Ладонь обратилась к лежащему вверх чехлом телефону на столе рядом с головой. Спать на плоском дереве в мои планы не входило. Ну если только немного.
- Решила передохнуть, - хрипло пробурчала в ответ мужчине, уверенно подошедшему к окну.
- Твои сотрудники тебя любят, - заметил он с лёгкой насмешкой в голосе и глазах, - закрыли жалюзи, чтобы тебя не разбудил утренний свет.
Я решила размять лицо, потерев него в приступе ярого мазохизма. Парзи предпочёл молча пронаблюдать за моими манипуляциями.
- А где все? – оглядела пустой кабинет.
Нас окружали открытые столики по периметру идеально белоснежных стен лаборатории.
- Сегодня воскресенье, Рэффи, - мужчина скрестил руки на груди, - тебе стоит отказаться от переработок. Настрой себе режим дня, наконец.
Я скривилась и поднялась с кресла, попутно разминая уставшее от неправильного сна тело.
- Он составлен, - суставы нещадно хрустели, - висит на холодильнике.
Парзифаля мой ответ не устроил:
- Твое упоение каждой начинаемой деятельностью вызывает восхищение, - похвалил, - помимо жалости, - он поднялся, - собирайся. Твой отец настаивает на внеочередном нервировании меня посредством слёзного вымаливания открыть проект под его руководством.
Я хмыкнула и нашла взглядом сумку.
- Что на этот раз? – вспомнила о том, что нужно снять халат.
- Очевидно, что-то строго необходимое для бизнеса, вроде резиновых перчаток с сенсорным устройством или, - усмешка, - ещё вероятнее – памятники с влагостойким экраном.
Я взяла рюкзак и хмыкнула.
- Не все его идеи смешны, - потянулась к двери, но была опережена мужчиной.
Всё ещё не успела привыкнуть. Свет и в самом деле ослепил – сегодня солнце было на удивление ярким. Или это моё восприятие, практически вышедшее из сумрака?
- Только те, которые он пытается навязать мне, - хмык от мужчины, - какова вероятность, что он вложит свои деньги в подобные стартапы?
Я почти расплылась от ехидства.
- Нулевая, - мой путь пролегал на первый этаж, - заедем позавтракать?
Он лишь кивнул, удовлетворенно подмечая, что я направилась прямиком к пассажирскому сидению, не желая драться с ним за водительское сегодня. Я не хотела напряжения. Солнцезащитные очки из бардачка стали тому подтверждением, когда я прикрыла ими опухшие глаза.
С момента нашей свадьбы прошло не больше полугода. Мы всё ещё тяжело притирались друг к другу, едва ли способные не выводить из себя оппонента какими-либо мелочами. Но в этом и была своего рода игривая ценность – я привыкала замечать в нём огромные положительные детали, которые, к слову, бесили ровно в той же степени, в какой восторгали.
Так, например, я узнала о его совершенно нудном и крайне раздражающем занятии - играть на колёсной лире, коих у него было миллиард, каждую из которых он «презирал» и тщательно расставлял по специальным стеллажам в примыкающей к гостиной комнате. Он называл это блажью, а я восхищенно терпела его хобби, вгрызающееся в мозг навязчивыми мелодиями.
Ещё одной чертой, в этот раз совсем не имеющей плохих сторон, была искренность. Нас двоих не связывала любовь. Вернее, она не участвовала ни в нашем браке, ни в отношениях до этого плюс минус ещё одного месяца. Кристально чистая деловая связь. Я позволила ему подмять компанию отца, он не стал мне лгать и позволил запустить пальцы в фармакологическую мечту. Мы были на равных. Оба в плюсе. Пока мне не осточертела его колесная лира, и я не предпочла полюбить его, чтобы не прийти поздним вечером и не расстрелять его коллекцию.
Отец был доволен. Клаудия презирала меня на уровень сильнее. Однако она молчала, принимая власть отца и его кошелька. Тиль… единственное, что она сказала мне тогда: «Засчитано, Фыр. Насколько же ты долго копила всю эту месть для меня?». После чего улыбнулась, бросила в признавшегося на следующее утро после нашей первой ночи Парзифаля коробку с платьем и перестала с ним разговаривать. Мне она периодически слала фотографии с островов, на которых жила каждую неделю в месяц, кривя губы от кислинки ананасового сока в «Пина коладе» и не такого идеального ровного пресса её нового бойфренда.
И всё было практически прекрасно. Если бы одним измученным утром какого-то донельзя кофейного понедельника у меня не сошлись стехиометрические расчеты, стоящий с недовольным лицом Парзифаль дал дозволение на первые клинические испытания нового состава, а у меня… получилось.
Несколько лет испытаний, доведение микстуры до идеала и, наконец, представление результатов общественности. Введение в массовое производство. Отсутствие каких-либо помех из-за защиты компании Парзифаля.
И счастье. Потому что я создала лекарство вечной жизни.
Солнце, казалось, светило в любое место, кроме ухоженных серых плит. Трёх. Одинаковых и беспощадно прощальных.
Здесь, как и везде на кладбищах, не было лавочек, потому я, чувствуя не столько утомляющую тоску, сколько терзающую моральную усталость, сидела прямиком на земле. Так я была ближе к своей семье.
- Сад упущенных мгновений? Я предполагал, что найду тебя именно здесь, - встал за моей спиной муж.
Пальцы прошлись по прохладной блеклой траве. Газон здесь был колючим, а могилы казались свежими. Стоит ли говорить, что второй год на каждом памятнике был одинаков и отсчитывал от настоящего очень много лет? Колоссальное количество. Обычные люди столько не живут. Но мы были в волшебном городе Либэн, по которому ходили киборги с сознанием когда-то живых людей, противники вечной жизни и те, кто смог пережить даже свой рассудок.
- Скажи мне, когда вспомнишь тот день, - продолжил разговаривать со мной мужчина, - я и в самом деле смогу многое сделать для тебя, Рэффи.
Галантный, как ветер. Он и в момент своего морального падения, когда посмел переспать с сестрой своей невесты, признался сразу же, чем совершенно шокировал меня. Хороший и правильный – Тиль была неприкосновенной для него. А меня по-другому запереть обручальным кольцом было практически невозможно.
И как я могла подумать о нём, как об убийце в первый день воспоминаний? Едва ли я… постой, Фыр.
- Те люди, которые были убиты тобой, - нахмурилась я, - кто они?
Позади послышались мягкие шаги, а мужчина опёрся прямиком на один из памятников.
- Полагаю, твой отец не будет против, - кощунственное с усмешкой, - мятежники, - пожал губами, - они позиционируют себя как освободители, но приносят только террор.
Я разглядывала ореол солнца вокруг его головы. Он был смешон с засветлённым лицом и взглядом свысока.
- Видишь ли, ты рассказала, что помнишь всё вплоть до разработки вакцины. А они появились через несколько лет, - мужчина вмиг стал задумчивым и слегка агрессивным, - шайка сектантов, распространяющих слухи сперва о вреде твоего создания, а после успешного запуска на мировой рынок – о шаге против природы.
Весь его внешний вид говорил о ненависти. Что казалось мне слегка переигранным.
- Они на протяжении нескольких сотен лет продолжают воспитывать в ненависти к нам свои поколения, Фэр, - убежденное, - уверяю тебя, что ты вспомнишь как минимум сотню личных счетов в отношении них.
- Убийство – не выход, - чётко произнесла, зная, что я права.
- Уверена? – слегка сузил глаза он, - ты, наверняка, думала о тех взрывах на территории города? Это делают они – целенаправленно приносят через защитно-пропускные пункты взрывчатку и убивают мирных жителей, - светло-карие глаза сверкнули, - мы даём шанс каждому. Разрешаем привиться и остаться в Либэн. В тысячах таких же городов по всему миру. Однако человек не может отказаться от сопротивления, пускай даже осознанно глупого и вредящего.
- Вы не нападаете на них? – спросила, скорее всего, чтобы убедиться.
Мужчина усмехнулся.
- Нам нет до них дела до того момента, пока они не начинают вредить нам, - краткий ответ.
Я кивнула, соглашаясь. Вот только:
- Правда у каждого своя, - качнула головой, - мы должны наладить с ними контакт. Сможем убедить их сотрудничать – и мы в выигрыше, пусть и номинальном.
Парзи покачал головой.
- В этом вся ты, Рэффи. Давай сперва решим проблему с твоими воспоминаниями, прежде чем ты начнёшь новую компанию.
Пальцы погладили холодный камень. «Тильда Стандэн». Больше всего я скучала по ней, трагично подмечая, что вечная жизнь пошла бы ей на пользу.
- Новая фармакологическая мечта, Тиль, - шепнула я, - но сперва покой для этой.
- «Метеопрогноз на эту неделю не утешительный», - пела по телевизору милая девушка в мини, - «В нашем штате термометр продержится на максимальной за целых десять прошедших лет отметке в сорок три градуса! Полуденная жара требует максимальной бдительности!»
Кондиционер сломался. А я вместе с ним.
- Что ты делаешь на полу? – едва вошёл в гостиную Парзи.
- Лежу, - указала на очевидное, - из-за жары мастер отказался приезжать, а я обнаружила, что кто-то умудрился соединить сплит-системы в одну сеть. Не подскажешь, у кого хватило ума?
Мужчина на моё ехидство не отреагировал, что уже могло означать некую странность. Он приблизился к ближайшему креслу и сел в него, приосанившись.
- У меня для тебя плохие новости, Рэффи, - не заставил напрячься меня он, - вспомни ту шайку неприятелей, которая вздумала искурочить твоё великое дело? – он дёрнул губой, - на них возбуждено уголовное дело. Больше они нам не помеха.
Я хмыкнула и улыбнулась.
- Почему тогда новость плохая? – зевнула я.
Мне от жары даже не хотелось иронизировать насчёт его извечной мании странно предоставлять информацию.
- «Срочное известие!» - перебило погодную повестку новостная, - «Час назад произошёл взрыв по Минниган стритс. Мистер Стандэн, его жена и младшая дочь находились…»
Я не помню, как садилась.
Я не помню, что и как делала.
Все заволокло туманом настолько, что выплывала из него я обрывками. Краткими воспоминаниями, будто бы и не моей жизни.
Полиция. Морг. Офис. Похороны. Суд – террористом был один из подчиненных той компании, которая шагала против моей вакцины. Они обозначили своей целью не меня – всё было проще. Это была попытка остановить мою деятельность. Протестная акция, заставившая всколыхнуться общественность.
Но главное было не это. Моя семья погибла. А та самая общественность могла сказать лишь пару гневных слов для будущих заключенных, и несколько утешающих для нас с Парзифалем.
Но смысл был не в этом. Я была повержена вместе с домом моего детства. Я лежала в закрытом гробу, опущенная в землю солнечным утром. Всё таким же знойным летом.
И они добились своего – я смогла забыть свои мечты. Более того, я вмиг забыла о том, что когда-то желала жизни всем людям.
Полугодовая реабилитация. Парзифаль называл это кризисным центром. Я прекратила играть в игры и принимала психлечебницу за то место, каким оно являлось всё это время. И они помогали. Вот только не мне, а Парзи, стабильно проводящему ночи в соседней палате, и кривящему губы от правильных завтраков и горсти таблеток в моём прозрачном пластиковом стаканчике.
Затем возвращение домой. Ремиссия. Прекратившиеся панические атаки и кошмары. Через восемь месяцев всё вновь стало стабильно, приобрело краски и гармонию. Парзифаль был счастлив, и смог оставить меня в компании мраморных стен спальни на втором этаже.
Ванна. Нож. И покой.
- Мне тоже не нравился этот шкаф, - под начищенными туфлями Парзифаля скрипело стекло от дверцы-витрины, - и эти коллекционные пластинки, которые выудить из коллекции какого-нибудь жлоба будет невозможно, - шаги ко мне, - и кресло из красного дерева, - он встал за моей спиной, - а вот это мне очень дорого, - из моих дрожащих пальцев изъяли револьвер, - поэтому спрячу подальше от твоих не в меру любопытных и неаккуратных пальцев, - его выражения лица я не видела, хотя догадывалась о нём, - Рэффи…
- Ты так спасался? – резко отвернулась от окна к мужчине я, - расстреливая каждого из этих… чёртовых… - воздуха не хватало.
Парзи как обычно имел своё мнение на всё на свете:
- Не скажу, что это не так. Косвенно, - он процеживал каждый мой взгляд через свою цепкую призму восприятия, - однако в большей мере заменителем была ты.
Брови сдвинулись в одну кривую линию.
- Я? – переспросила, упираясь спиной в оконную раму.
У мужчины от этого дёрнулась щека.
- Тот робот, которого ты отформатировал две недели назад? – вышло как-то совсем напористо, - каркас живой куклы.
Он усмехнулся и неожиданно расслабился.
- Скорее, твоё творение, - бровь дрогнула, - ты видела и слышала о современном мире пусть и крохи, однако они должны были сложиться в приблизительную картину, - он немного подался вперед, - твои записи и исследования позволили мне создать то будущее, которое заслуживает человечество. Которое станет идеальным для тебя и меня, Рэффи. Уже стало, - вновь усмешка, но теперь с пылающим идеями и гордостью во взгляде, - «Будущее стремится к гармонии…
- …попрекая совершенство», - продолжила за него.
Эти слова дались мне горько. Настолько несчастно и вымученно, что в голове роилась крепкая угловатая мысль о том, что именно я виновата в случившимся. По этой причине не существовало моих близких и меня. По этой причине существовал мир будущего с миллионами вечных жизней и успевших возродиться.
Возрождение?
- Я не справилась, Парзи, - проронила, отворачиваясь к окну и приставляя ладонь к стеклу.
Там, параллельно моим пальцам, грелись под солнцем вышки высоток, ограниченные непрозрачными стеклянными листами. Иногда на них играючи мелькали вероятно даже не рекламные, а пропагандистские слова Ньянг Лабор.
Жизнь текла быстроводной рекой времени. Нам оставалось лишь ставить плотины, наслаждаться и одновременно страдать от своего выбора. Случайное деревянное ограждение, и мы сменили ландшафт.
- Я даю тебе второй шанс, Ауфэр, - голосом бога произнёс мужчина, - а после дам третий, четвёртый, изобрету личный стимулятор совести и морали, а после сделаю его невыносимо тяжёлым для тебя.
- Форматирование. Ошибка. Уровень неизвестен.
- Логическое, но без вреда носителю, - был беспечен Ньянг.
Он даже отвернулся от меня, однако отдавать приказы продолжил:
- Создай блок на уничтожение функционального ядра и мозга, максимальный уровень запрета – для носителя в частности.
- Что за хе… - не понимала ничего я.
Меня перебила другая я:
- Запрет установлен, - отчиталась, - ядро оптимизировано. Запуск логического форматирования.
Парзи кивнул.
- Отслеживай состояние носителя, - взгляд мне в глаза.
- Бета-ритм, двадцать девять герц, норма, - под моё явное ощущение шевеления в черепной коробке, - тридцать два герца – порог нормы. Двадцать девя…
Мужчина, казалось, посерел лицом.
- Ауфэр? – его голос был взволнован, - система сканирование! Рэффи, чувства, ощущения, сейчас!
- Нормально, - скрипнула зубами я, - хочу на сушу. Скажи, я похожа на лягушонка? Какого хрена я тогда в пробирке?!
Его губы растянулись в ухмылке.
- О, ты самый зубастый лягушонок, которого мне довелось препарировать, Рэффи.
- Сканирование завершено. Показатели в норме. Энцефалограмма отклонений не выявила, - система.
Мужчина почти расплылся.
- Как же я рад, - по виду, описал лишь сотую долю своего состояния он, - слить раствор!
***
- Ты перестала пить? – меня разбудил голос Парзифаля.
Пришлось открыть глаза, чтобы хоть немного обозначить себя в пространстве для своего же мозга. Ладонь обратилась к лежащему вверх чехлом телефону на столе рядом с головой. Спать на плоском дереве в мои планы не входило. Ну если только немного.
- Решила передохнуть, - хрипло пробурчала в ответ мужчине, уверенно подошедшему к окну.
- Твои сотрудники тебя любят, - заметил он с лёгкой насмешкой в голосе и глазах, - закрыли жалюзи, чтобы тебя не разбудил утренний свет.
Я решила размять лицо, потерев него в приступе ярого мазохизма. Парзи предпочёл молча пронаблюдать за моими манипуляциями.
- А где все? – оглядела пустой кабинет.
Нас окружали открытые столики по периметру идеально белоснежных стен лаборатории.
- Сегодня воскресенье, Рэффи, - мужчина скрестил руки на груди, - тебе стоит отказаться от переработок. Настрой себе режим дня, наконец.
Я скривилась и поднялась с кресла, попутно разминая уставшее от неправильного сна тело.
- Он составлен, - суставы нещадно хрустели, - висит на холодильнике.
Парзифаля мой ответ не устроил:
- Твое упоение каждой начинаемой деятельностью вызывает восхищение, - похвалил, - помимо жалости, - он поднялся, - собирайся. Твой отец настаивает на внеочередном нервировании меня посредством слёзного вымаливания открыть проект под его руководством.
Я хмыкнула и нашла взглядом сумку.
- Что на этот раз? – вспомнила о том, что нужно снять халат.
- Очевидно, что-то строго необходимое для бизнеса, вроде резиновых перчаток с сенсорным устройством или, - усмешка, - ещё вероятнее – памятники с влагостойким экраном.
Я взяла рюкзак и хмыкнула.
- Не все его идеи смешны, - потянулась к двери, но была опережена мужчиной.
Всё ещё не успела привыкнуть. Свет и в самом деле ослепил – сегодня солнце было на удивление ярким. Или это моё восприятие, практически вышедшее из сумрака?
- Только те, которые он пытается навязать мне, - хмык от мужчины, - какова вероятность, что он вложит свои деньги в подобные стартапы?
Я почти расплылась от ехидства.
- Нулевая, - мой путь пролегал на первый этаж, - заедем позавтракать?
Он лишь кивнул, удовлетворенно подмечая, что я направилась прямиком к пассажирскому сидению, не желая драться с ним за водительское сегодня. Я не хотела напряжения. Солнцезащитные очки из бардачка стали тому подтверждением, когда я прикрыла ими опухшие глаза.
С момента нашей свадьбы прошло не больше полугода. Мы всё ещё тяжело притирались друг к другу, едва ли способные не выводить из себя оппонента какими-либо мелочами. Но в этом и была своего рода игривая ценность – я привыкала замечать в нём огромные положительные детали, которые, к слову, бесили ровно в той же степени, в какой восторгали.
Так, например, я узнала о его совершенно нудном и крайне раздражающем занятии - играть на колёсной лире, коих у него было миллиард, каждую из которых он «презирал» и тщательно расставлял по специальным стеллажам в примыкающей к гостиной комнате. Он называл это блажью, а я восхищенно терпела его хобби, вгрызающееся в мозг навязчивыми мелодиями.
Ещё одной чертой, в этот раз совсем не имеющей плохих сторон, была искренность. Нас двоих не связывала любовь. Вернее, она не участвовала ни в нашем браке, ни в отношениях до этого плюс минус ещё одного месяца. Кристально чистая деловая связь. Я позволила ему подмять компанию отца, он не стал мне лгать и позволил запустить пальцы в фармакологическую мечту. Мы были на равных. Оба в плюсе. Пока мне не осточертела его колесная лира, и я не предпочла полюбить его, чтобы не прийти поздним вечером и не расстрелять его коллекцию.
Отец был доволен. Клаудия презирала меня на уровень сильнее. Однако она молчала, принимая власть отца и его кошелька. Тиль… единственное, что она сказала мне тогда: «Засчитано, Фыр. Насколько же ты долго копила всю эту месть для меня?». После чего улыбнулась, бросила в признавшегося на следующее утро после нашей первой ночи Парзифаля коробку с платьем и перестала с ним разговаривать. Мне она периодически слала фотографии с островов, на которых жила каждую неделю в месяц, кривя губы от кислинки ананасового сока в «Пина коладе» и не такого идеального ровного пресса её нового бойфренда.
И всё было практически прекрасно. Если бы одним измученным утром какого-то донельзя кофейного понедельника у меня не сошлись стехиометрические расчеты, стоящий с недовольным лицом Парзифаль дал дозволение на первые клинические испытания нового состава, а у меня… получилось.
Несколько лет испытаний, доведение микстуры до идеала и, наконец, представление результатов общественности. Введение в массовое производство. Отсутствие каких-либо помех из-за защиты компании Парзифаля.
И счастье. Потому что я создала лекарство вечной жизни.
***
Солнце, казалось, светило в любое место, кроме ухоженных серых плит. Трёх. Одинаковых и беспощадно прощальных.
Здесь, как и везде на кладбищах, не было лавочек, потому я, чувствуя не столько утомляющую тоску, сколько терзающую моральную усталость, сидела прямиком на земле. Так я была ближе к своей семье.
- Сад упущенных мгновений? Я предполагал, что найду тебя именно здесь, - встал за моей спиной муж.
Пальцы прошлись по прохладной блеклой траве. Газон здесь был колючим, а могилы казались свежими. Стоит ли говорить, что второй год на каждом памятнике был одинаков и отсчитывал от настоящего очень много лет? Колоссальное количество. Обычные люди столько не живут. Но мы были в волшебном городе Либэн, по которому ходили киборги с сознанием когда-то живых людей, противники вечной жизни и те, кто смог пережить даже свой рассудок.
- Скажи мне, когда вспомнишь тот день, - продолжил разговаривать со мной мужчина, - я и в самом деле смогу многое сделать для тебя, Рэффи.
Галантный, как ветер. Он и в момент своего морального падения, когда посмел переспать с сестрой своей невесты, признался сразу же, чем совершенно шокировал меня. Хороший и правильный – Тиль была неприкосновенной для него. А меня по-другому запереть обручальным кольцом было практически невозможно.
И как я могла подумать о нём, как об убийце в первый день воспоминаний? Едва ли я… постой, Фыр.
- Те люди, которые были убиты тобой, - нахмурилась я, - кто они?
Позади послышались мягкие шаги, а мужчина опёрся прямиком на один из памятников.
- Полагаю, твой отец не будет против, - кощунственное с усмешкой, - мятежники, - пожал губами, - они позиционируют себя как освободители, но приносят только террор.
Я разглядывала ореол солнца вокруг его головы. Он был смешон с засветлённым лицом и взглядом свысока.
- Видишь ли, ты рассказала, что помнишь всё вплоть до разработки вакцины. А они появились через несколько лет, - мужчина вмиг стал задумчивым и слегка агрессивным, - шайка сектантов, распространяющих слухи сперва о вреде твоего создания, а после успешного запуска на мировой рынок – о шаге против природы.
Весь его внешний вид говорил о ненависти. Что казалось мне слегка переигранным.
- Они на протяжении нескольких сотен лет продолжают воспитывать в ненависти к нам свои поколения, Фэр, - убежденное, - уверяю тебя, что ты вспомнишь как минимум сотню личных счетов в отношении них.
- Убийство – не выход, - чётко произнесла, зная, что я права.
- Уверена? – слегка сузил глаза он, - ты, наверняка, думала о тех взрывах на территории города? Это делают они – целенаправленно приносят через защитно-пропускные пункты взрывчатку и убивают мирных жителей, - светло-карие глаза сверкнули, - мы даём шанс каждому. Разрешаем привиться и остаться в Либэн. В тысячах таких же городов по всему миру. Однако человек не может отказаться от сопротивления, пускай даже осознанно глупого и вредящего.
- Вы не нападаете на них? – спросила, скорее всего, чтобы убедиться.
Мужчина усмехнулся.
- Нам нет до них дела до того момента, пока они не начинают вредить нам, - краткий ответ.
Я кивнула, соглашаясь. Вот только:
- Правда у каждого своя, - качнула головой, - мы должны наладить с ними контакт. Сможем убедить их сотрудничать – и мы в выигрыше, пусть и номинальном.
Парзи покачал головой.
- В этом вся ты, Рэффи. Давай сперва решим проблему с твоими воспоминаниями, прежде чем ты начнёшь новую компанию.
Пальцы погладили холодный камень. «Тильда Стандэн». Больше всего я скучала по ней, трагично подмечая, что вечная жизнь пошла бы ей на пользу.
- Новая фармакологическая мечта, Тиль, - шепнула я, - но сперва покой для этой.
***
- «Метеопрогноз на эту неделю не утешительный», - пела по телевизору милая девушка в мини, - «В нашем штате термометр продержится на максимальной за целых десять прошедших лет отметке в сорок три градуса! Полуденная жара требует максимальной бдительности!»
Кондиционер сломался. А я вместе с ним.
- Что ты делаешь на полу? – едва вошёл в гостиную Парзи.
- Лежу, - указала на очевидное, - из-за жары мастер отказался приезжать, а я обнаружила, что кто-то умудрился соединить сплит-системы в одну сеть. Не подскажешь, у кого хватило ума?
Мужчина на моё ехидство не отреагировал, что уже могло означать некую странность. Он приблизился к ближайшему креслу и сел в него, приосанившись.
- У меня для тебя плохие новости, Рэффи, - не заставил напрячься меня он, - вспомни ту шайку неприятелей, которая вздумала искурочить твоё великое дело? – он дёрнул губой, - на них возбуждено уголовное дело. Больше они нам не помеха.
Я хмыкнула и улыбнулась.
- Почему тогда новость плохая? – зевнула я.
Мне от жары даже не хотелось иронизировать насчёт его извечной мании странно предоставлять информацию.
- «Срочное известие!» - перебило погодную повестку новостная, - «Час назад произошёл взрыв по Минниган стритс. Мистер Стандэн, его жена и младшая дочь находились…»
Я не помню, как садилась.
Я не помню, что и как делала.
Все заволокло туманом настолько, что выплывала из него я обрывками. Краткими воспоминаниями, будто бы и не моей жизни.
Полиция. Морг. Офис. Похороны. Суд – террористом был один из подчиненных той компании, которая шагала против моей вакцины. Они обозначили своей целью не меня – всё было проще. Это была попытка остановить мою деятельность. Протестная акция, заставившая всколыхнуться общественность.
Но главное было не это. Моя семья погибла. А та самая общественность могла сказать лишь пару гневных слов для будущих заключенных, и несколько утешающих для нас с Парзифалем.
Но смысл был не в этом. Я была повержена вместе с домом моего детства. Я лежала в закрытом гробу, опущенная в землю солнечным утром. Всё таким же знойным летом.
И они добились своего – я смогла забыть свои мечты. Более того, я вмиг забыла о том, что когда-то желала жизни всем людям.
Полугодовая реабилитация. Парзифаль называл это кризисным центром. Я прекратила играть в игры и принимала психлечебницу за то место, каким оно являлось всё это время. И они помогали. Вот только не мне, а Парзи, стабильно проводящему ночи в соседней палате, и кривящему губы от правильных завтраков и горсти таблеток в моём прозрачном пластиковом стаканчике.
Затем возвращение домой. Ремиссия. Прекратившиеся панические атаки и кошмары. Через восемь месяцев всё вновь стало стабильно, приобрело краски и гармонию. Парзифаль был счастлив, и смог оставить меня в компании мраморных стен спальни на втором этаже.
Ванна. Нож. И покой.
***
- Мне тоже не нравился этот шкаф, - под начищенными туфлями Парзифаля скрипело стекло от дверцы-витрины, - и эти коллекционные пластинки, которые выудить из коллекции какого-нибудь жлоба будет невозможно, - шаги ко мне, - и кресло из красного дерева, - он встал за моей спиной, - а вот это мне очень дорого, - из моих дрожащих пальцев изъяли револьвер, - поэтому спрячу подальше от твоих не в меру любопытных и неаккуратных пальцев, - его выражения лица я не видела, хотя догадывалась о нём, - Рэффи…
- Ты так спасался? – резко отвернулась от окна к мужчине я, - расстреливая каждого из этих… чёртовых… - воздуха не хватало.
Парзи как обычно имел своё мнение на всё на свете:
- Не скажу, что это не так. Косвенно, - он процеживал каждый мой взгляд через свою цепкую призму восприятия, - однако в большей мере заменителем была ты.
Брови сдвинулись в одну кривую линию.
- Я? – переспросила, упираясь спиной в оконную раму.
У мужчины от этого дёрнулась щека.
- Тот робот, которого ты отформатировал две недели назад? – вышло как-то совсем напористо, - каркас живой куклы.
Он усмехнулся и неожиданно расслабился.
- Скорее, твоё творение, - бровь дрогнула, - ты видела и слышала о современном мире пусть и крохи, однако они должны были сложиться в приблизительную картину, - он немного подался вперед, - твои записи и исследования позволили мне создать то будущее, которое заслуживает человечество. Которое станет идеальным для тебя и меня, Рэффи. Уже стало, - вновь усмешка, но теперь с пылающим идеями и гордостью во взгляде, - «Будущее стремится к гармонии…
- …попрекая совершенство», - продолжила за него.
Эти слова дались мне горько. Настолько несчастно и вымученно, что в голове роилась крепкая угловатая мысль о том, что именно я виновата в случившимся. По этой причине не существовало моих близких и меня. По этой причине существовал мир будущего с миллионами вечных жизней и успевших возродиться.
Возрождение?
- Я не справилась, Парзи, - проронила, отворачиваясь к окну и приставляя ладонь к стеклу.
Там, параллельно моим пальцам, грелись под солнцем вышки высоток, ограниченные непрозрачными стеклянными листами. Иногда на них играючи мелькали вероятно даже не рекламные, а пропагандистские слова Ньянг Лабор.
Жизнь текла быстроводной рекой времени. Нам оставалось лишь ставить плотины, наслаждаться и одновременно страдать от своего выбора. Случайное деревянное ограждение, и мы сменили ландшафт.
- Я даю тебе второй шанс, Ауфэр, - голосом бога произнёс мужчина, - а после дам третий, четвёртый, изобрету личный стимулятор совести и морали, а после сделаю его невыносимо тяжёлым для тебя.
