Я приготовилась к скандалу.
- О, а ты не знала? – как ни в чём не бывало продолжила женщина, - мы не христиане. И Германн будет очень против крещения. Как и Артём.
Мама, кажется, была в шоке от её слов. Я же подлила масла в огонь:
- Я тоже против, мам.
- Скажи это своему отцу! – зарычала она на меня.
Я хмыкнула.
- Знаешь, раз уж ты меня женила без моего согласия, то скажи это дяде Герману или Тёме. Я на тебя посмотрю, - я закинула ногу на ногу, - и на папу заодно.
В ответ мне была тишина, прерываемая только болтовней телевизора.
- Обсудим это позже, - пошла на компромисс мама.
А если по-простому - слиняла от неудобного разговора.
- Сыночек, если честно, уже и место для церемонии выкупил, - шёпотом решила отвлечь её Галина Ивановна, - идеально для весны!
Очевидно, этого я по её мнению слышать не должна была, потому, наверное, и говорить ничего не стала, отвлекшись на потягивающуюся Соню, с которой у меня было время спокойно полежать.
И от этого жизнь казалась просто фантастически прекрасной. Несмотря на густые тучи над головой.
Артём приехал первый. Я была уверена, что он сбежит с работы так рано, как она ему позволит, из-за чего теперь мне было не скучно вдвойне – он забрал у недовольной меня вновь улыбчивую дочь, и теперь я была полностью свободна, потому и «обязана показать какая прекрасная я хозяйка» по субъективному мнению мамы. Плюсом было то, что мне разрешили делать всё сидя, а не сгибаясь в три погибели над столом.
Через час стол был накрыт, а на диване сидел отобравший мою дочь у собственного сына Германн, отчество которого я так и не запомнила, в отличие от известной в нашем городе фамилии – Лидер. Тёма не раз говорил, что его отец переехал в Россию из Германии, перевезя с собой только собственное поистине немецкое имя - жену он встретил уже здесь.
Артём был на него похож: те же прямые черты, карие глаза и улыбка, искренняя, но не такая эмоциональная, к какой привыкла я. Вечно сдержанный и строгий вид, никогда не перерастающий в неряшливость или «спортивный» стиль, которому отдавали предпочтение практически все, кого я знала. А ещё мягкость во всем, кроме собственных решений, отстаивая которые, оба становились ледяными и несгибаемыми.
- Вид у тебя болезненный, Василиса, - остановил меня мужчина, - Галь, пусть она посидит. Не лезь к ней со своей бурной деятельностью.
Женщина улыбнулась, кивнула мне и махнула рукой моей маме, которая выскочила из кухни вслед за ней, не понимая, почему в её доме кто-то командует.
- Мы с этим разберемся, если ты про это, - взглянул на отца Тёма.
Я забрала у него ребенка, взглянув на часы. Пора было укладывать – спала сегодня она плохо. Соня в ответ зевнула.
- Я не лезу – не бурчи, - скосил на него глаза Германн.
Я поджала губы, уловив мельтешение за окном.
- Василиса, папа приехал! – зачем-то оповестила именно меня мама.
Я в этот момент думала, куда бы исчезнуть, пока он не вошёл в дом.
- Лучше не говорить с ним о религии, - решила предупредить всех я, - и о политике. И о деньгах. И о…
- Две машины у нашего дома! – первое, что заорал папа, открыв дверь, - соседи совсем оборзели ставить свои домины на колесах напротив нас?! Свои гаражи для чего понастр…
На этом моменте он увидел Галину Ивановну, точнее её спину, когда она убегала с кухни к нам в зал. К мужу на диван она плюхнулась с огромными испуганными глазами, взирающими в смеющиеся мужчины.
- Василиса приехала, - шептала отцу мама, помогая снять куртку с плеч, - а Лидеры…
- Не успела от одного отвязаться, за другого ухватилась?! – прошипел он ей в ответ, - а потом что? Опять домой? Только уже с двумя, а не с одним?!
Я выдохнула, любуясь потолком сквозь пелену слёз. Папа был самим собой – это я вспоминала жизнь с родителями как что-то лучше, чем год с Никитой. Кажется, они стояли на одной ступени.
- Мы можем уехать хоть сейчас, Вась, - донеслось до меня от Артёма.
- Давно бы так сделал, - сказал его отец, - и спрашивать не стал бы.
Тёма закатил глаза.
- Не кричи, - ещё тише попросила отца мама, - они только на вечер. Попросит её руки и уедут. Успокойся.
Я перевела взгляд на Артёма.
- Толку просить руки, если я тебе отказала? – прошипела для него.
Он растёкся в улыбке.
- Ты согласилась, - довольно протянул он.
- Я уехала от тебя! – шипение ещё злее.
- Так я тебе разрешил! – никого не стеснялся мужчина.
Я дернула ногой в воздухе, укачивая больше себя, чем Соню на руках.
- Из-за тебя меня сейчас четвертуют, - я повернула голову к шагнувшему в комнату отцу, - привет, пап.
Он хмуро прошёл мимо меня, проигнорировав, насколько это было возможно для него, пожал руку сперва отцу Артема, а потом ему самому, и сел на стул во главе стола, скрестив руки на груди.
- Ты должна молить бога, чтобы он проникся твоими грехами, - произнёс он лично для меня.
- Едва ли бог помог бы ей с чем-нибудь, - опередил открывшего рот сына Германн.
Я едва ли не захлебнулась от желания сбежать. Отец смолчал, только сверля мужчину взглядом и не направляя его ко мне. Это было хоть каким-то плюсом.
- Разведёте срач, мы уедем и хрен вам двоим, а не внуки, - обещающим тоном успокоил их Тёма.
Я даже удивилась, глядя на жующего губы отца, которому, очевидно, никто не нравился.
В комнату вошла мама, разрядив обстановку приглашением к столу. На диване осталась лишь я, всё ещё качая дочь. Артём вопросительно поднял бровь и поймал мои покачивания головой, мол помощи не требуется.
- Мы прибыли… - начал было он.
- Чтобы просить моего благословения, - зло начал есть отец, - благословляю. Если не заберете её, то никому она нужна. С зацепком то.
Я дёрнулась и впервые обозленно ответила ему:
- Этот «зацепок» - твоя внучка! Но кто бы был хорошим отцом, не то что дедом, да? Ты хоть знаешь, как её зовут?!
Его глаза налились кровью, а лицо вмиг стало красным.
- Ты вернулась в мой дом, чтобы просить помощи! И рычишь на того, кто подобрал тебя и дает милостыню!
Я прикусила губу и снизила тон:
- Это дом мамы, а не твой. И я вернулась к ней, а не к тебе.
Мне казалось, его сдерживали от вскакивания только гости, напрягшиеся и внимательно следящие именно за ним. Но он умолк. Всё так же не сводя с меня взгляда и желая, если не ударить, то обматерить точно.
- Не стоит говорить так говорить про мою дочь, - угрожающе добил его Артём, - это было лишь данью традиции и уважению. Как оказалось, бессмысленной. Да и Вася уже согласна, - он убеждающе ко мне повернулся.
- Это… давление! – пробурчала я.
- Никто и не отрицает, Василиса, - подал голос Артёмовский отец.
Чисто семейный заговор. Я была впечатлена.
- Почему никто не кушает? – решила разрядить обстановку мама.
Тема всё смотрел на меня, ожидая ответ. Я качнула головой в отрицании. Он дьявольски улыбнулся.
- Вы видели Сонины глазки? – поддержала мою маму Тёмина, - семейная черта – у вас светленькие, а у нее, ну точно копия Артёма!
Я закатила глаза.
- Это не его дочь, - в который раз повторила для всех.
Отец так и не донёс ложку до рта, плюхнув её о тарелку.
- Даже если и так, то кому какое дело, если фамилия будет наша? – обвёл меня улыбающимся взглядом старший Лидер.
Замечательно.
- Я даю тебе сутки, чтобы ты уехала, - с ненавистью и презрением произнес отец.
- Суд только завтра, - прошептала мама.
Он обратил на неё внимание сразу же.
- Плевать! – зарычал отец.
- Да не… по-христиански как-то… - совсем опустилась в шёпот мама, - без брака жить. Да и замужней ещё…
Он махнул на неё руками:
- Жила же она с ним столько лет! И как только язык повернулся меня упрекнуть?!
Артем сел рядом, закинув руку на подлокотник дивана позади меня и склонившись к моему уху, чтобы никто не услышал:
- Поехали домой, Вась.
- Соня только уснула, - ответила ему упрямо.
- В таком крике? – усмешка.
Я поджала губы.
- Можем переночевать у моих родителей, если не хочешь везти её далеко, - предложил он.
- Там Любовь Валентиновна одна, - вспомнила про соседку я.
Он дёрнул уголками губ вверх.
- Уже разобрался, - заставил меня расслабиться.
Я кивнула.
- Мне дали сутки, - напомнила ему.
- Ещё одно слово, которое не понравится твоему отцу, и он выгонит тебя сейчас же, - смешок, - могу ускорить.
И я сдалась:
- Ладно. Дом твоих родителей, - буркнула, вызвав на его лице невероятное удовлетворение:
- Мм-м… нас ждет ночь на односпальной кровати. Я в предвкушении, - заявил он.
Родители на фоне что-то говорили спокойным тоном.
- Скрипящая до ужаса, - опустила глаза к полу я.
- Папа постарался – собрал её немного неправильно, чтобы мы с тобой ничего не натворили, проникновенный шёпот, - опять. Пятно на диване не оттёрлось.
Тут я уже порозовела.
- Мне показалось, что оно исчезло, - удивленно спросила у него.
- Они купили такой же диван, - усмешка, - а натворить мы смогли и со скрипящей кроватью.
Я почему-то взглянула на Соню.
- И я не только про неё, - понял мой намёк он, - неделя или две.
Я нахмурилась.
- Что неделя или две? – я оглядела его подёргивающийся от смеха профиль, обращённый к столу.
Отвечать мне никто не планировал.
- Ты даже не переоделся, - через некоторое время, оглядывая его форму, сказала я.
- Я предполагал, что твой отец поведёт себя так, как сделал это сейчас. Я должен был быть здесь первым.
От его слов на душе стало легче. Будто я впервые за всё это время была под защитой.
- Вась, ты… - выдохнул он, вкладывая в мою руку красную коробочку.
Я даже опешить не успела, прежде чем сама закрыла её ладонями и зашипела на него:
- Убери сейчас же! Если он…
- Очень странное желание для сильного, здорового и адекватного мужчины жениться на испорченной женщине, - опередил нас всех отец, - разведённой. Почти пад…
- Знаешь, а я понял почему ты терпела этого урода, - достаточно громко сказал Тема, - так у тебя отец такой же конченный.
Я прижала Соню к груди. После чего сразу же вскочила на ноги и рванула в другую комнату, опережая только маму – Артёмова была уже там, подглядывая за тем, как пеленают в скатерть моего взбешенного отца.
- Нехорошо сказал, - буркнула моя мама на Галину Ивановну.
- Ваш муж тоже молодец, - махнула на неё рукой женщина, - Тёмочка даже когда об измене Василисы узнал, слово себе о ней плохое не позволил! А он… разбираться даже не стал, вот сыночек и… защищает! – она была довольна, как только что выпущенная монетка.
Мама деловито кивнула, поджимая губы и не зная, как себя вести.
А через полчаса разговоров «по душам», на моём пальце блестело колечко с камушком, Соня сопела на руках у довольного Артема со ссадиной на щеке, и мы все вчетвером шли к ним домой, попрощавшись исключительно с мамой и проигнорировав пожелавшего напиться отца. Сумку с вещами так же нёс Тема, потому мне оставалось только потирать подушечкой большого пальца свой выбор на безымянном и думать о том, что, наверное, его сделала всё-таки я сама. Не зря же я так долго сопротивлялась. Не сдалась, а приняла. Может быть осознала его правильность, как для меня, так и для дочери.
- Мы купили двуспальную кровать в комнату Артёма, - разочаровала его мама.
Он взглянул на неё с обидой, расстегивая комбинезон дочери. Мы уже вошли в дом.
- Старая скрипела, - как ни в чем не бывало продолжила женщина.
Тёма упал в кресло в гостиной, вытянув ноги и сняв шапочку с Сони.
- А мне нужен внук, - добавил к словам жены Германн, поднимаясь по лестнице в холле, - но сначала лечиться, Василиса.
Галина Ивановна закивала, взмахнув светлыми волосами и чмокнув сперва внучку, затем меня, и только потом сына, побежала за ним.
- Родители у тебя странные, - шепнула я, забирая у него ребенка.
- Кто бы говорил, - усмехнулся он, - радионяни здесь нет, так что придется мыться по отдельности.
Я кивнула и пошла к лестнице.
- Возьмёшь… - я поглядела на сумку.
- Уже, - понял меня Артем.
В какой-то степени меня привлекла именно эта безопасность и уверенность, которую я почувствовала рядом с ним – он защитил меня от того, кого я боялась всё своё детство и юность. От этого в сердце вновь зацвели цветы, заменяя те, что уже пожухли.
И это было прекрасно, даже несмотря на то, что впереди было разбирательство, долгий и тяжелый суд и моё откровенное нежелание делать что-либо. Пусть я и верила, что в этот раз всё будет лучше – рядом со мной был тот, на кого я могла положиться.
Тогда. Сейчас. Всегда.
- Шанхай вышел, - голосом Никиты раздалось из телефона у уха Темы.
Из моего телефона. У уха Артема.
- Ну, и? – усмехнулся он, - передай ему, что это его последний шанс.
Мне захотелось хрюкнуть от смеха, насколько напыщенным он был сейчас. «Но» было два: я делала вид, что сплю, и Шанхай вышел на свободу. Потому я провела мокрой от страха ладонью по футболке на груди мужчины и подняла нос к его шее.
- Мне нужна моя жена, - сразу выпалил Никита.
Тёма рассмеялся, проведя по моей спине свободной рукой:
- Круто, конечно, но мне тоже нужна твоя бывшая жена.
На этом я открыла глаза, подняла голову и взглянула в его невозмутимое улыбчивое лицо, преобразовавшееся в нахмуренное, стоило ему подметить моё настроение.
- Передай ей, что она проиграет сегодняшний суд! – бросил трубку Никита, даже не удосужившись скрыть то, что ему на ухо шептал Вадим – его голос слышала даже я.
- Угрожает, - деланно надул губы Артём, - дурачок. Ты даже не представляешь, что я придумал!
Он запечатал чмок на моём лбу, обняв меня за шею.
- Мама забрала Соню ещё утром, - улыбнулся он, - выспалась?
Он почти подкинул меня, поднимая с двуспальной кровати, на которой была смята только одна половина.
- Даже… как-то странно от этого, - потянулась я, - как будто что-то потеряла.
Он рассмеялся.
- Привыкай, - довольно потянул меня в сторону ванной, - мама, кстати, сохранила парочку твоих вещей – посмотришь в гардеробной.
- Мне казалось, она их сожгла, - удивилась я.
Она поднял брови, как бы говоря, что это было возможно.
- Я взял отгул, Вась, - стал серьёзным он, - отвезу тебя в суд. И даже постою рядом, - ухмылка, - на всякий случай. Доверишь Соню моей маме?
Я неуверенно кивнула и приступила к чистке зубов, понимая, что няни хуже Карины придумать было сложно, но ей я раньше доверяла.
- Вот и замечательно, - он сегодня был сверх счастлив, - твоя мама тоже, к слову, здесь. С самого утра – разбудила всех звонком и не уйдёт, пока мы не уедем. Вроде как передала извинения от твоего папульки. Суровый он у тебя.
Я поджала губы и вытерла лицо махровым полотенцем. Розовым – Галина Ивановна лично для меня повесила, рядом с тёмно-синим Тёмы. Гендерно разделила, так сказать.
- Он всегда такой был, - буркнула ему в ответ, - злость для него нормальное состояние.
- Понятно почему ты такая зашуганная, - он деловито взял меня за руку, - и откуда у тебя привычка убегать, - смешок, - хорошо, что у наших детей такого не будет. Как насчет приезжать к твоим мм-м… никогда?
Мы вышли из комнаты, и до нас сразу донёсся запах фирменного маминого пирога, шум голосов и телевизора, а также всхлипы Сони. Я рванула по лестнице, практически не разбирая дороги.
- Вась, да ничего там не могло… - понеслось мне в спину от Артёма.
Но меня уже нельзя было остановить, тем более дочь начинала плакать, а не заканчивала.
Секундная заминка, я влетаю в гостиную с двумя женщинами на диване, вижу её красное личико и забираю у моей мамы из рук.
- О, а ты не знала? – как ни в чём не бывало продолжила женщина, - мы не христиане. И Германн будет очень против крещения. Как и Артём.
Мама, кажется, была в шоке от её слов. Я же подлила масла в огонь:
- Я тоже против, мам.
- Скажи это своему отцу! – зарычала она на меня.
Я хмыкнула.
- Знаешь, раз уж ты меня женила без моего согласия, то скажи это дяде Герману или Тёме. Я на тебя посмотрю, - я закинула ногу на ногу, - и на папу заодно.
В ответ мне была тишина, прерываемая только болтовней телевизора.
- Обсудим это позже, - пошла на компромисс мама.
А если по-простому - слиняла от неудобного разговора.
- Сыночек, если честно, уже и место для церемонии выкупил, - шёпотом решила отвлечь её Галина Ивановна, - идеально для весны!
Очевидно, этого я по её мнению слышать не должна была, потому, наверное, и говорить ничего не стала, отвлекшись на потягивающуюся Соню, с которой у меня было время спокойно полежать.
И от этого жизнь казалась просто фантастически прекрасной. Несмотря на густые тучи над головой.
***
Артём приехал первый. Я была уверена, что он сбежит с работы так рано, как она ему позволит, из-за чего теперь мне было не скучно вдвойне – он забрал у недовольной меня вновь улыбчивую дочь, и теперь я была полностью свободна, потому и «обязана показать какая прекрасная я хозяйка» по субъективному мнению мамы. Плюсом было то, что мне разрешили делать всё сидя, а не сгибаясь в три погибели над столом.
Через час стол был накрыт, а на диване сидел отобравший мою дочь у собственного сына Германн, отчество которого я так и не запомнила, в отличие от известной в нашем городе фамилии – Лидер. Тёма не раз говорил, что его отец переехал в Россию из Германии, перевезя с собой только собственное поистине немецкое имя - жену он встретил уже здесь.
Артём был на него похож: те же прямые черты, карие глаза и улыбка, искренняя, но не такая эмоциональная, к какой привыкла я. Вечно сдержанный и строгий вид, никогда не перерастающий в неряшливость или «спортивный» стиль, которому отдавали предпочтение практически все, кого я знала. А ещё мягкость во всем, кроме собственных решений, отстаивая которые, оба становились ледяными и несгибаемыми.
- Вид у тебя болезненный, Василиса, - остановил меня мужчина, - Галь, пусть она посидит. Не лезь к ней со своей бурной деятельностью.
Женщина улыбнулась, кивнула мне и махнула рукой моей маме, которая выскочила из кухни вслед за ней, не понимая, почему в её доме кто-то командует.
- Мы с этим разберемся, если ты про это, - взглянул на отца Тёма.
Я забрала у него ребенка, взглянув на часы. Пора было укладывать – спала сегодня она плохо. Соня в ответ зевнула.
- Я не лезу – не бурчи, - скосил на него глаза Германн.
Я поджала губы, уловив мельтешение за окном.
- Василиса, папа приехал! – зачем-то оповестила именно меня мама.
Я в этот момент думала, куда бы исчезнуть, пока он не вошёл в дом.
- Лучше не говорить с ним о религии, - решила предупредить всех я, - и о политике. И о деньгах. И о…
- Две машины у нашего дома! – первое, что заорал папа, открыв дверь, - соседи совсем оборзели ставить свои домины на колесах напротив нас?! Свои гаражи для чего понастр…
На этом моменте он увидел Галину Ивановну, точнее её спину, когда она убегала с кухни к нам в зал. К мужу на диван она плюхнулась с огромными испуганными глазами, взирающими в смеющиеся мужчины.
- Василиса приехала, - шептала отцу мама, помогая снять куртку с плеч, - а Лидеры…
- Не успела от одного отвязаться, за другого ухватилась?! – прошипел он ей в ответ, - а потом что? Опять домой? Только уже с двумя, а не с одним?!
Я выдохнула, любуясь потолком сквозь пелену слёз. Папа был самим собой – это я вспоминала жизнь с родителями как что-то лучше, чем год с Никитой. Кажется, они стояли на одной ступени.
- Мы можем уехать хоть сейчас, Вась, - донеслось до меня от Артёма.
- Давно бы так сделал, - сказал его отец, - и спрашивать не стал бы.
Тёма закатил глаза.
- Не кричи, - ещё тише попросила отца мама, - они только на вечер. Попросит её руки и уедут. Успокойся.
Я перевела взгляд на Артёма.
- Толку просить руки, если я тебе отказала? – прошипела для него.
Он растёкся в улыбке.
- Ты согласилась, - довольно протянул он.
- Я уехала от тебя! – шипение ещё злее.
- Так я тебе разрешил! – никого не стеснялся мужчина.
Я дернула ногой в воздухе, укачивая больше себя, чем Соню на руках.
- Из-за тебя меня сейчас четвертуют, - я повернула голову к шагнувшему в комнату отцу, - привет, пап.
Он хмуро прошёл мимо меня, проигнорировав, насколько это было возможно для него, пожал руку сперва отцу Артема, а потом ему самому, и сел на стул во главе стола, скрестив руки на груди.
- Ты должна молить бога, чтобы он проникся твоими грехами, - произнёс он лично для меня.
- Едва ли бог помог бы ей с чем-нибудь, - опередил открывшего рот сына Германн.
Я едва ли не захлебнулась от желания сбежать. Отец смолчал, только сверля мужчину взглядом и не направляя его ко мне. Это было хоть каким-то плюсом.
- Разведёте срач, мы уедем и хрен вам двоим, а не внуки, - обещающим тоном успокоил их Тёма.
Я даже удивилась, глядя на жующего губы отца, которому, очевидно, никто не нравился.
В комнату вошла мама, разрядив обстановку приглашением к столу. На диване осталась лишь я, всё ещё качая дочь. Артём вопросительно поднял бровь и поймал мои покачивания головой, мол помощи не требуется.
- Мы прибыли… - начал было он.
- Чтобы просить моего благословения, - зло начал есть отец, - благословляю. Если не заберете её, то никому она нужна. С зацепком то.
Я дёрнулась и впервые обозленно ответила ему:
- Этот «зацепок» - твоя внучка! Но кто бы был хорошим отцом, не то что дедом, да? Ты хоть знаешь, как её зовут?!
Его глаза налились кровью, а лицо вмиг стало красным.
- Ты вернулась в мой дом, чтобы просить помощи! И рычишь на того, кто подобрал тебя и дает милостыню!
Я прикусила губу и снизила тон:
- Это дом мамы, а не твой. И я вернулась к ней, а не к тебе.
Мне казалось, его сдерживали от вскакивания только гости, напрягшиеся и внимательно следящие именно за ним. Но он умолк. Всё так же не сводя с меня взгляда и желая, если не ударить, то обматерить точно.
- Не стоит говорить так говорить про мою дочь, - угрожающе добил его Артём, - это было лишь данью традиции и уважению. Как оказалось, бессмысленной. Да и Вася уже согласна, - он убеждающе ко мне повернулся.
- Это… давление! – пробурчала я.
- Никто и не отрицает, Василиса, - подал голос Артёмовский отец.
Чисто семейный заговор. Я была впечатлена.
- Почему никто не кушает? – решила разрядить обстановку мама.
Тема всё смотрел на меня, ожидая ответ. Я качнула головой в отрицании. Он дьявольски улыбнулся.
- Вы видели Сонины глазки? – поддержала мою маму Тёмина, - семейная черта – у вас светленькие, а у нее, ну точно копия Артёма!
Я закатила глаза.
- Это не его дочь, - в который раз повторила для всех.
Отец так и не донёс ложку до рта, плюхнув её о тарелку.
- Даже если и так, то кому какое дело, если фамилия будет наша? – обвёл меня улыбающимся взглядом старший Лидер.
Замечательно.
- Я даю тебе сутки, чтобы ты уехала, - с ненавистью и презрением произнес отец.
- Суд только завтра, - прошептала мама.
Он обратил на неё внимание сразу же.
- Плевать! – зарычал отец.
- Да не… по-христиански как-то… - совсем опустилась в шёпот мама, - без брака жить. Да и замужней ещё…
Он махнул на неё руками:
- Жила же она с ним столько лет! И как только язык повернулся меня упрекнуть?!
Артем сел рядом, закинув руку на подлокотник дивана позади меня и склонившись к моему уху, чтобы никто не услышал:
- Поехали домой, Вась.
- Соня только уснула, - ответила ему упрямо.
- В таком крике? – усмешка.
Я поджала губы.
- Можем переночевать у моих родителей, если не хочешь везти её далеко, - предложил он.
- Там Любовь Валентиновна одна, - вспомнила про соседку я.
Он дёрнул уголками губ вверх.
- Уже разобрался, - заставил меня расслабиться.
Я кивнула.
- Мне дали сутки, - напомнила ему.
- Ещё одно слово, которое не понравится твоему отцу, и он выгонит тебя сейчас же, - смешок, - могу ускорить.
И я сдалась:
- Ладно. Дом твоих родителей, - буркнула, вызвав на его лице невероятное удовлетворение:
- Мм-м… нас ждет ночь на односпальной кровати. Я в предвкушении, - заявил он.
Родители на фоне что-то говорили спокойным тоном.
- Скрипящая до ужаса, - опустила глаза к полу я.
- Папа постарался – собрал её немного неправильно, чтобы мы с тобой ничего не натворили, проникновенный шёпот, - опять. Пятно на диване не оттёрлось.
Тут я уже порозовела.
- Мне показалось, что оно исчезло, - удивленно спросила у него.
- Они купили такой же диван, - усмешка, - а натворить мы смогли и со скрипящей кроватью.
Я почему-то взглянула на Соню.
- И я не только про неё, - понял мой намёк он, - неделя или две.
Я нахмурилась.
- Что неделя или две? – я оглядела его подёргивающийся от смеха профиль, обращённый к столу.
Отвечать мне никто не планировал.
- Ты даже не переоделся, - через некоторое время, оглядывая его форму, сказала я.
- Я предполагал, что твой отец поведёт себя так, как сделал это сейчас. Я должен был быть здесь первым.
От его слов на душе стало легче. Будто я впервые за всё это время была под защитой.
- Вась, ты… - выдохнул он, вкладывая в мою руку красную коробочку.
Я даже опешить не успела, прежде чем сама закрыла её ладонями и зашипела на него:
- Убери сейчас же! Если он…
- Очень странное желание для сильного, здорового и адекватного мужчины жениться на испорченной женщине, - опередил нас всех отец, - разведённой. Почти пад…
- Знаешь, а я понял почему ты терпела этого урода, - достаточно громко сказал Тема, - так у тебя отец такой же конченный.
Я прижала Соню к груди. После чего сразу же вскочила на ноги и рванула в другую комнату, опережая только маму – Артёмова была уже там, подглядывая за тем, как пеленают в скатерть моего взбешенного отца.
- Нехорошо сказал, - буркнула моя мама на Галину Ивановну.
- Ваш муж тоже молодец, - махнула на неё рукой женщина, - Тёмочка даже когда об измене Василисы узнал, слово себе о ней плохое не позволил! А он… разбираться даже не стал, вот сыночек и… защищает! – она была довольна, как только что выпущенная монетка.
Мама деловито кивнула, поджимая губы и не зная, как себя вести.
А через полчаса разговоров «по душам», на моём пальце блестело колечко с камушком, Соня сопела на руках у довольного Артема со ссадиной на щеке, и мы все вчетвером шли к ним домой, попрощавшись исключительно с мамой и проигнорировав пожелавшего напиться отца. Сумку с вещами так же нёс Тема, потому мне оставалось только потирать подушечкой большого пальца свой выбор на безымянном и думать о том, что, наверное, его сделала всё-таки я сама. Не зря же я так долго сопротивлялась. Не сдалась, а приняла. Может быть осознала его правильность, как для меня, так и для дочери.
- Мы купили двуспальную кровать в комнату Артёма, - разочаровала его мама.
Он взглянул на неё с обидой, расстегивая комбинезон дочери. Мы уже вошли в дом.
- Старая скрипела, - как ни в чем не бывало продолжила женщина.
Тёма упал в кресло в гостиной, вытянув ноги и сняв шапочку с Сони.
- А мне нужен внук, - добавил к словам жены Германн, поднимаясь по лестнице в холле, - но сначала лечиться, Василиса.
Галина Ивановна закивала, взмахнув светлыми волосами и чмокнув сперва внучку, затем меня, и только потом сына, побежала за ним.
- Родители у тебя странные, - шепнула я, забирая у него ребенка.
- Кто бы говорил, - усмехнулся он, - радионяни здесь нет, так что придется мыться по отдельности.
Я кивнула и пошла к лестнице.
- Возьмёшь… - я поглядела на сумку.
- Уже, - понял меня Артем.
В какой-то степени меня привлекла именно эта безопасность и уверенность, которую я почувствовала рядом с ним – он защитил меня от того, кого я боялась всё своё детство и юность. От этого в сердце вновь зацвели цветы, заменяя те, что уже пожухли.
И это было прекрасно, даже несмотря на то, что впереди было разбирательство, долгий и тяжелый суд и моё откровенное нежелание делать что-либо. Пусть я и верила, что в этот раз всё будет лучше – рядом со мной был тот, на кого я могла положиться.
Тогда. Сейчас. Всегда.
***
- Шанхай вышел, - голосом Никиты раздалось из телефона у уха Темы.
Из моего телефона. У уха Артема.
- Ну, и? – усмехнулся он, - передай ему, что это его последний шанс.
Мне захотелось хрюкнуть от смеха, насколько напыщенным он был сейчас. «Но» было два: я делала вид, что сплю, и Шанхай вышел на свободу. Потому я провела мокрой от страха ладонью по футболке на груди мужчины и подняла нос к его шее.
- Мне нужна моя жена, - сразу выпалил Никита.
Тёма рассмеялся, проведя по моей спине свободной рукой:
- Круто, конечно, но мне тоже нужна твоя бывшая жена.
На этом я открыла глаза, подняла голову и взглянула в его невозмутимое улыбчивое лицо, преобразовавшееся в нахмуренное, стоило ему подметить моё настроение.
- Передай ей, что она проиграет сегодняшний суд! – бросил трубку Никита, даже не удосужившись скрыть то, что ему на ухо шептал Вадим – его голос слышала даже я.
- Угрожает, - деланно надул губы Артём, - дурачок. Ты даже не представляешь, что я придумал!
Он запечатал чмок на моём лбу, обняв меня за шею.
- Мама забрала Соню ещё утром, - улыбнулся он, - выспалась?
Он почти подкинул меня, поднимая с двуспальной кровати, на которой была смята только одна половина.
- Даже… как-то странно от этого, - потянулась я, - как будто что-то потеряла.
Он рассмеялся.
- Привыкай, - довольно потянул меня в сторону ванной, - мама, кстати, сохранила парочку твоих вещей – посмотришь в гардеробной.
- Мне казалось, она их сожгла, - удивилась я.
Она поднял брови, как бы говоря, что это было возможно.
- Я взял отгул, Вась, - стал серьёзным он, - отвезу тебя в суд. И даже постою рядом, - ухмылка, - на всякий случай. Доверишь Соню моей маме?
Я неуверенно кивнула и приступила к чистке зубов, понимая, что няни хуже Карины придумать было сложно, но ей я раньше доверяла.
- Вот и замечательно, - он сегодня был сверх счастлив, - твоя мама тоже, к слову, здесь. С самого утра – разбудила всех звонком и не уйдёт, пока мы не уедем. Вроде как передала извинения от твоего папульки. Суровый он у тебя.
Я поджала губы и вытерла лицо махровым полотенцем. Розовым – Галина Ивановна лично для меня повесила, рядом с тёмно-синим Тёмы. Гендерно разделила, так сказать.
- Он всегда такой был, - буркнула ему в ответ, - злость для него нормальное состояние.
- Понятно почему ты такая зашуганная, - он деловито взял меня за руку, - и откуда у тебя привычка убегать, - смешок, - хорошо, что у наших детей такого не будет. Как насчет приезжать к твоим мм-м… никогда?
Мы вышли из комнаты, и до нас сразу донёсся запах фирменного маминого пирога, шум голосов и телевизора, а также всхлипы Сони. Я рванула по лестнице, практически не разбирая дороги.
- Вась, да ничего там не могло… - понеслось мне в спину от Артёма.
Но меня уже нельзя было остановить, тем более дочь начинала плакать, а не заканчивала.
Секундная заминка, я влетаю в гостиную с двумя женщинами на диване, вижу её красное личико и забираю у моей мамы из рук.
