Тишина. Звук магических бабахов в фильме и его освещённое кадрами лицо, на которое я смотрела всё это время.
Мы уснули под утро. Так и лёжа: в обнимку и под тёплым пледом, ещё с нашей старой квартиры. Он пах нами двумя. Старой версией меня и той, что всё ещё была им.
А утром передо мной предстал даже не выбор – осознанная и нежеланная глупость, от которой хотелось плакать, пусть я и была виновата в ней сама.
Я сделала ему завтрак – испекла блинчики, пока он ещё спал, а я кормила Соню. Написала, что ушла пораньше, не захотела мешать его сну, потому и оставила еду на столе. Даже сварила ему кофе, от запаха которого дочь морщила носик и тёрла его непослушным кулачком.
Не стала есть сама. Кусок в горло не лез.
Спустилась вниз. Открыла вечно незапертую дверь и вошла в комнату, где на стоящем посреди бедлама просевшем диване, развалившись, спал Никита. Из целых вещей здесь была только деревянная кроватка Сони, немного сдвинутая от стены, но, очевидно, нетронутая моим мужем в момент ярости. Под раздачу попали шкаф, стол, все вещи и окно, в котором теперь не было внутреннего стекла – оно лежало на полу у стены.
- Я рад, что ты вернулась, - открыл глаза он.
Рядом с диваном валялась полупустая бутылка водки, из которой уже успело вытечь содержимое.
Никита поднялся, едва раскрыл красные глаза и, пошатываясь, добрел до нас с малышкой. Перед нами он уже попытался выпрямиться, чтобы, глядя в глаза мне, буркнуть:
- Прости.
Припечатать мне на щеку короткий и дурно-пахнущий поцелуй, и пройти дальше, даже не заметив, что моя куртка всё это время висела на вешалке в коридоре, и я, естественно, вернулась без неё.
Пять дней спокойствия. Тихие, безмятежные и плавные настолько, что мне показалось, что всё наладилось – приняло свои обороты, что были между нами с мужем изначально. Он даже улыбался мне, когда видел. Пытался несколько раз помочь с Соней, однако его помощь была отвергнута. В такие моменты мне казалось, что он навредит ей лишь тем, что будет находится рядом. Отнимет её, заберёт у меня, и все мои старания будут тщетны. Как и вся моя жизнь.
Я так и не перестала бояться его, потому и убегала на кухню каждый раз, когда он предпринимал попытки подойти ко мне или к дочери. Каждый раз, когда он отвлекался от своих игр и начинал разговор со мной.
А я перегорела. Перестала доверять ему так, как делала раньше. Я всё ещё держала в голове то, как он защищал меня от собственного брата, получая от него тот негатив, который должен был достаться мне. Но теперь всё было по-другому. Теперь я не попросила бы его о помощи, убегая от него самого.
Он, кажется, чувствовал каждый мой шаг назад, который я делала с каждой принятой в голове мыслью, закреплённой мелким узелком обиды. А происходило это достаточно часто – за эти пять дней я несколько раз замирала на ступень выше нашего этажа после прогулки с Соней, не решаясь идти дальше.
Артём не писал и не звонил. Было бы странно получить от него хоть одно слово, сказанное или же напечатанное, после того, как я отвергла его. Сбежала, сказав, что не нуждаюсь в помощи. Он не рискнул запирать меня, понимая, что хорошего отношения после этого не добьётся, а я осознала, что струсила и ошиблась только в тот момент, когда зашла в квартиру со всё ещё нетрезвым Никитой.
Я боялась подставить всех – Тёму, старающегося вырвать меня из лап моей же трусости, Сонечку, у которой кроме глупой меня не было никого, маму, которую могло задеть волной ярости моего практически бывшего мужа и его бандитского брата, самого Никиту, который старался наладить отношения со мной все эти дни, пусть и безуспешно.
Я ждала триггера – той отправной точки, которая стала бы для меня стимулом к проклятому шагу на вторую ступень, однако Никита, кажется, тоже чувствовал моё стремление, потому и делал всё, что смогло бы меня удержать. Хотя бы с чувством вины.
- Я завтра выхожу на работу, - сел за кухонный стол муж.
Я, стоящая к нему спиной у плиты, подняла глаза к шкафчикам и дёрнула головой, посчитав его слова чем-то вроде звукового миража.
- Не заскучаешь одна? – вопрос с усмешкой.
- Нет, - ответила сперва, а после всё-таки развернулась и взглянула ему в глаза.
Он улыбался. Чем вводил меня в странное состояние, будто все мои действия были предопределены им, и сейчас он будет долго и со вкусом издеваться, показывая мне ту жизнь, которая могла бы быть у нас всё это время. Словно кошмарный пробный год закончился, а мне за пережитый ужас была выдана адекватная версия.
- Ммм… куда? – я сжала пальцами кухонное полотенце, игнорируя его вмиг потерянный лоск и радость.
Ему, очевидно, его же идея не нравилась.
- В наш продуктовый требуются грузчики, - он нахмурился и отвёл взгляд к окну, но почти сразу вернул его мне, ища поддержку или одобрение, - я уже прошёл собеседование.
Я села рядом с ним за стол, съедаемая изнутри чувством вины и апатией. Должна ли я сказать ему, что изменила ему в ночь нашей ссоры? С Артёмом все было намного проще – я знала, что должна сказать правду, какой бы она не была, с Никитой же было сложно. Я не любила его ни дня, что была рядом. Я проклинала его, действия, которые он совершает, его характер, манеру, даже иногда слова, которые он говорил мне. Он раздражал меня даже тем, что находился рядом. А сейчас я разрывала себя на части, понимая, что он старается ради меня и нашей общей дочери. Он встаёт на путь исправления, когда я уже вырвала своё сердце, запихнув его в самую дальнюю коробку в голове.
- Это будет замечательно, - натянуто улыбнулась ему я.
Первый раз за пять дней.
Он выдохнул, сощурил глаза, не сдерживая улыбки мне в ответ, и резко поднялся на ноги. Его губы врезались в мои, припечатав на них самый горький поцелуй в моей жизни. Отстранился он так же быстро, как сковал оцепеневшую меня в своих объятьях. После чего заглянул за плечо, подмигнул мне и полутанцующей походкой вышел в коридор, после скрывшись в комнате.
- Соня проснулась, - крикнул мне он, - может она…
- Кушать хочет, - я пролетела мимо него, встав у кроватки первой, - спасибо, что сказал.
Я подняла недовольно щурившуюся малышку, только отходящую ото сна, и пронесла её мимо поджимающего губы мужа.
Он почти приблизился к ней, а я снова не дала прикоснуться. Материнский инстинкт – он был для нас врагом.
Так прошёл целый день. Он больше не подходил ко мне настолько близко, но всё-таки смеялся, разговаривал и был со мной нормальным. Новые витки воплей моей совести и новые витки сожаления. Может мне стоило просто перетерпеть тот вечер, остаться дома и дождаться его? Тогда бы в моей груди точно не было той дыры, которую я создала сама – без чьей-либо помощи.
Вот только, было бы тогда всё хорошо? Ответ прост – нет. Я приняла решение. Черёд был за «знаком судьбы», позволившим мне уйти.
Или не стоит этого делать?
Ответ пришёл в ту же ночь, когда как обычно развалившийся у стенки на диване Никита храпел, перебивая мои тихие всхлипы, которые я всё-таки не смогла удержать внутри. Желание разорваться было колоссальным. Особенно сейчас – лёжа на краю у самого пола и глядя на передвинутую окна кроватку сладко спящей дочери, которая к счастью никак не могла понять того, что происходит в её только начавшейся жизни.
Но именно по той причине, что я не смогла уснуть, до меня «дошло», что что-то не так. Я встала с дивана, желая сходить и посидеть с Соней, однако вздрогнула от холодной воды, в которую наступила практически по щиколотку. Реакция была странной – я застыла, стоя в воде и не соображая, что делать.
Звонок в дверь и сразу же стук по ней. Я дёрнулась, Никита проснулся, сев на диване и зарычав:
- Сколько вообще времени?! Иди открой! Кто там…
- Т-тут вода… - только и прошептала я, прежде чем он всё понял, добежал до двери ванной и открыл её, выпустив волну по коридору.
Его мат разнёсся по всему этажу.
- Я перекрыл воду, скажи соседу, что выйду через минуту, - сквозь зубы прошипел муж.
Я кивнула и механически дошла до двери. Я успела только коснуться ручки, обречённо понимая, что мы попали на огромную сумму денег, раз вода успела набраться настолько сильно, когда дверь резко отворилась, и возникший на пороге Артём практически подкинул меня себе на руки, отчего я тюкнулась лбом в его щёку.
- Ты сдурел?! – завопила, спуская ноги, прижатые к его бокам, - зачем ты…
Слезть он мне не позволил, только сделав шаг назад и тем самым оттолкнув заспанную женщину позади него. Соседку снизу.
Через секунду над головой раздался мат, потухнувший в тишине.
- Заткнись, Вася, - шикнул на меня Артём, - и сиди спокойно, - а после уже кричавшему Никите, - я отключу электричество. Стой, где стоишь.
Я дернулась от ужаса, с силой ударила мужчину и встала ногами на сухой холодный бетон, пока он не подхватил меня заново.
- Там моя дочь! – мне казалось, что время остановилось, - пошёл на хрен! Т-там Соня! И…и в-вода… с током! – по щекам покатились слёзы бессилия и ужаса.
Артем спокойно донес сопротивляющуюся меня до щитка, отключил его и выдохнул:
- Кроватка деревянная, Вась.
Но меня уже было не остановить – плевать я хотела на чудом спасшегося от удара током Никиту и вытолкнула его из проёма прямиком в воду. Добежала до кроватки и выдохнула с облегчением, взяв на руки даже не проснувшуюся дочь. Соня лишь потянулась и разразилась спасительным для меня плачем. Сухая, невредимая и уже раскрасневшаяся от того, насколько сильно я помешала ей спать. Бессовестная мать.
- А теперь собрала свои пелёнки-памперсы и пошла за мной! – зло и отрывисто произнёс Артём, подойдя к нам, - быстро!
- Ты ничего не… - начал было Никита, но Тёма повернулся и с размаху дал ему по голове так, что тот отлетел обратно в коридор.
Я стояла с раскрытыми от непонимания глазами, прижимая успокоившуюся малышку к груди.
- Правильно, - подошёл ко мне Артем, - дома все есть, а чего нет - будет.
Меня вновь подхватили на руки, теперь аккуратно и стараясь не навредить Соне. Я смогла осознать то, что происходит только в тот момент, когда выглянув из-за плеча Темы и встретилась глазами с Никитой. Я не сказала ему и слова, не сопротивляясь воле уносящего меня. Стоял и он, не предпринимая ничего.
На его скуле расцветала гематома, оставленная Артёмом, с одежды и волос стекала вода, а челюсть была стиснута с силой.
Я достигла дна.
- Можешь даже не говорить мне, какой я плохой, Вася, - скрылся за лестничным пролётом Артем, - мне опостылели твои метания. Я сделал решение за тебя, - он усмехнулся и открыл дверь своей квартиры, - иначе бы ты придумала, как убежать к нему и пострадать ещё немного.
Он вошёл, поставил меня на пол и махнул пальцами, как бы говоря, что мне нужно идти дальше.
- К-куда ты? – шагнула за ним я.
- Разгребать ваши с Никиткой проблемы, - насмешливо ответил он, стоя вполоборота ко мне, - можешь закрыться, только впусти меня потом.
Он начал закрывать дверь, но остановился:
- И ещё Любовь Валентиновну с первого этажа, раз уж вы затопили бедную женщину, - рассмеялся он, - но мужа твоего бывшего я к нам звать не буду – даже не рассчитывай.
И закрыл дверь. Перед открывшей было рот мной.
Я выдохнула, оглядела мирно сопящую Соню, для которой всё это было похоже на самый обычный день, улыбнулась ей и коснулась тёплого лобика губами.
- Всё будет хорошо, солнышко, - заверила её и себя.
И пошла дальше по коридору, решив и вовсе не закрывать дверь в ожидании его возвращения.
Через десять минут пришла соседка снизу, которую я бессовестно напоила чужим чаем, поглядывая меж тем на машущую ручками Соню, которая не собиралась спать, хоть и была поздняя ночь.
- У меня с младшим сыном также было один раз, - болтала женщина, - перепутал день и ночь и несколько часов не давал мне спать! Так ничего – потом выправился и нормально стало.
Она хлебнула чаю и отправила в рот рассыпчатое печенье с блямбой джема посередине.
- С этим… всем невозможно было не спутать, - я дотянулась до выключателя и нажала на две кнопки, оставляя только один приглушённый, - не темно?
Я вернула внимание соседке.
- Что ты, милая! Разве что кружку мимо рта пронесу, - она тихо засмеялась, заставив меня коротко дёрнуть уголками губ.
В голове напряженно мелькали мысли о том, что Артёма нет уже больше часа, а Никита звонить мне не стал. Разбирает наши проблемы?! Скорее угрожает моему бывшему мужу, что если тот сделает хоть что-то в мою сторону, то… сядет вслед за братом.
Какую воду там можно убирать в течение часа? Да и сантехник с домкомом прибежали сорок минут назад. Я даже слышала шаги мужчин в подъезде, которых Артём вызвал для «разгребания».
Если готовящаяся ко сну дочь, то я бы стояла там с радионяней в кармане и в артемовских тапочках на ногах – на пять размеров больше и с оторванным помпоном на правой ноге. Их дарила ещё я, а он сохранил и берёг. В этом был весь Тёма.
- Может нам тоже стоит пойти спать, пока мужчины разбираются? – мягко спросила женщина, введя меня в некоторый ступор, - Артём так и сказал, отправляя меня сюда, что жена уложит, - она улыбнулась, - и волноваться не стоит.
Я дёрнула головой от одного только слова. Жена?!
- Эм… простите, но я живу на этаж ниже, и вряд ли бы мой муж сказал вам так, - поджатые губы, - я даже не знаю, где вам можно лечь, - я задумалась, - может гостиная? Думаю, смогу принести вам плед.
Я поднялась, но встала у стола, слыша, как открывается дверь.
- Ох, как же это я! – встрепенулась соседка, - перепутала, наверное. Может, тогда не стоит… мне показалось, что… он видимо вас спас от тока тогда…
Артёмова улыбка показалась в дверном проёме.
- Соня спит? – прошептал он, оглядев сперва меня, а после покачивающуюся дочь, - нет? А где у Софьи совесть? – он приблизился к ребенку и немного наклонился, чтобы убрать с её лица уголок пелёнки, который она успела на себя смахнуть, - там же, где и её мамы?
Я поджала губы, смотря на то, как малышка тянет к нему свои ладошки.
- Скорее, как у её отца, - попыталась спокойно спросить я, - кстати, где он?
Тёма повернул голову ко мне, затем выпрямился и указал на себя растопыренными пальцами обеих рук, мол «Вот он».
Я шумно выдохнула. Соседка перевела взгляд с него на меня и обратно.
- А Вы чего не спите, Любовь Валентиновна? Или вас эта нехорошая не укладывает? Так пойдёмте, я вас провожу! – продолжил иронично мужчина, - да, Софья Артёмовна?
Он поднял на руки мою дочь, названную его отчеством и кивнул женщине на коридор, укачивая ребенка и проходя мимо меня. Я закатила глаза и допила чай. После чего рванула за ними.
- Что с Никитой? – решила не отставать от него я, - и с ущербом? Сколько мы должны?
Тёма добрел до двери напротив гостиной и отворил её.
- Гостевая спальня, - он сощурил глаза, - никто ни разу не пользовался. Всё нужное в шкафу.
Женщина удивлённо вошла в комнату и подошла к большой двуспальной кровати, пытаясь, кажется, привыкнуть к обстановке.
- А насчёт вопроса, - он повернулся ко мне, - то с Никиткой всё плохо – его ждет развод и статья, - он блеснул глазами, - по твоему желанию, если честно. Что до ущерба, то его нанесла ты одна, Вась. Мне, когда ушла в тот раз. Но я добрый и всепрощающий, - он стал серьезнеё, - в этот раз.
Я зло на него взглянула.
- Я про квартиру, - пояснила ему.
Мы уснули под утро. Так и лёжа: в обнимку и под тёплым пледом, ещё с нашей старой квартиры. Он пах нами двумя. Старой версией меня и той, что всё ещё была им.
А утром передо мной предстал даже не выбор – осознанная и нежеланная глупость, от которой хотелось плакать, пусть я и была виновата в ней сама.
Я сделала ему завтрак – испекла блинчики, пока он ещё спал, а я кормила Соню. Написала, что ушла пораньше, не захотела мешать его сну, потому и оставила еду на столе. Даже сварила ему кофе, от запаха которого дочь морщила носик и тёрла его непослушным кулачком.
Не стала есть сама. Кусок в горло не лез.
Спустилась вниз. Открыла вечно незапертую дверь и вошла в комнату, где на стоящем посреди бедлама просевшем диване, развалившись, спал Никита. Из целых вещей здесь была только деревянная кроватка Сони, немного сдвинутая от стены, но, очевидно, нетронутая моим мужем в момент ярости. Под раздачу попали шкаф, стол, все вещи и окно, в котором теперь не было внутреннего стекла – оно лежало на полу у стены.
- Я рад, что ты вернулась, - открыл глаза он.
Рядом с диваном валялась полупустая бутылка водки, из которой уже успело вытечь содержимое.
Никита поднялся, едва раскрыл красные глаза и, пошатываясь, добрел до нас с малышкой. Перед нами он уже попытался выпрямиться, чтобы, глядя в глаза мне, буркнуть:
- Прости.
Припечатать мне на щеку короткий и дурно-пахнущий поцелуй, и пройти дальше, даже не заметив, что моя куртка всё это время висела на вешалке в коридоре, и я, естественно, вернулась без неё.
***
Пять дней спокойствия. Тихие, безмятежные и плавные настолько, что мне показалось, что всё наладилось – приняло свои обороты, что были между нами с мужем изначально. Он даже улыбался мне, когда видел. Пытался несколько раз помочь с Соней, однако его помощь была отвергнута. В такие моменты мне казалось, что он навредит ей лишь тем, что будет находится рядом. Отнимет её, заберёт у меня, и все мои старания будут тщетны. Как и вся моя жизнь.
Я так и не перестала бояться его, потому и убегала на кухню каждый раз, когда он предпринимал попытки подойти ко мне или к дочери. Каждый раз, когда он отвлекался от своих игр и начинал разговор со мной.
А я перегорела. Перестала доверять ему так, как делала раньше. Я всё ещё держала в голове то, как он защищал меня от собственного брата, получая от него тот негатив, который должен был достаться мне. Но теперь всё было по-другому. Теперь я не попросила бы его о помощи, убегая от него самого.
Он, кажется, чувствовал каждый мой шаг назад, который я делала с каждой принятой в голове мыслью, закреплённой мелким узелком обиды. А происходило это достаточно часто – за эти пять дней я несколько раз замирала на ступень выше нашего этажа после прогулки с Соней, не решаясь идти дальше.
Артём не писал и не звонил. Было бы странно получить от него хоть одно слово, сказанное или же напечатанное, после того, как я отвергла его. Сбежала, сказав, что не нуждаюсь в помощи. Он не рискнул запирать меня, понимая, что хорошего отношения после этого не добьётся, а я осознала, что струсила и ошиблась только в тот момент, когда зашла в квартиру со всё ещё нетрезвым Никитой.
Я боялась подставить всех – Тёму, старающегося вырвать меня из лап моей же трусости, Сонечку, у которой кроме глупой меня не было никого, маму, которую могло задеть волной ярости моего практически бывшего мужа и его бандитского брата, самого Никиту, который старался наладить отношения со мной все эти дни, пусть и безуспешно.
Я ждала триггера – той отправной точки, которая стала бы для меня стимулом к проклятому шагу на вторую ступень, однако Никита, кажется, тоже чувствовал моё стремление, потому и делал всё, что смогло бы меня удержать. Хотя бы с чувством вины.
- Я завтра выхожу на работу, - сел за кухонный стол муж.
Я, стоящая к нему спиной у плиты, подняла глаза к шкафчикам и дёрнула головой, посчитав его слова чем-то вроде звукового миража.
- Не заскучаешь одна? – вопрос с усмешкой.
- Нет, - ответила сперва, а после всё-таки развернулась и взглянула ему в глаза.
Он улыбался. Чем вводил меня в странное состояние, будто все мои действия были предопределены им, и сейчас он будет долго и со вкусом издеваться, показывая мне ту жизнь, которая могла бы быть у нас всё это время. Словно кошмарный пробный год закончился, а мне за пережитый ужас была выдана адекватная версия.
- Ммм… куда? – я сжала пальцами кухонное полотенце, игнорируя его вмиг потерянный лоск и радость.
Ему, очевидно, его же идея не нравилась.
- В наш продуктовый требуются грузчики, - он нахмурился и отвёл взгляд к окну, но почти сразу вернул его мне, ища поддержку или одобрение, - я уже прошёл собеседование.
Я села рядом с ним за стол, съедаемая изнутри чувством вины и апатией. Должна ли я сказать ему, что изменила ему в ночь нашей ссоры? С Артёмом все было намного проще – я знала, что должна сказать правду, какой бы она не была, с Никитой же было сложно. Я не любила его ни дня, что была рядом. Я проклинала его, действия, которые он совершает, его характер, манеру, даже иногда слова, которые он говорил мне. Он раздражал меня даже тем, что находился рядом. А сейчас я разрывала себя на части, понимая, что он старается ради меня и нашей общей дочери. Он встаёт на путь исправления, когда я уже вырвала своё сердце, запихнув его в самую дальнюю коробку в голове.
- Это будет замечательно, - натянуто улыбнулась ему я.
Первый раз за пять дней.
Он выдохнул, сощурил глаза, не сдерживая улыбки мне в ответ, и резко поднялся на ноги. Его губы врезались в мои, припечатав на них самый горький поцелуй в моей жизни. Отстранился он так же быстро, как сковал оцепеневшую меня в своих объятьях. После чего заглянул за плечо, подмигнул мне и полутанцующей походкой вышел в коридор, после скрывшись в комнате.
- Соня проснулась, - крикнул мне он, - может она…
- Кушать хочет, - я пролетела мимо него, встав у кроватки первой, - спасибо, что сказал.
Я подняла недовольно щурившуюся малышку, только отходящую ото сна, и пронесла её мимо поджимающего губы мужа.
Он почти приблизился к ней, а я снова не дала прикоснуться. Материнский инстинкт – он был для нас врагом.
Так прошёл целый день. Он больше не подходил ко мне настолько близко, но всё-таки смеялся, разговаривал и был со мной нормальным. Новые витки воплей моей совести и новые витки сожаления. Может мне стоило просто перетерпеть тот вечер, остаться дома и дождаться его? Тогда бы в моей груди точно не было той дыры, которую я создала сама – без чьей-либо помощи.
Вот только, было бы тогда всё хорошо? Ответ прост – нет. Я приняла решение. Черёд был за «знаком судьбы», позволившим мне уйти.
Или не стоит этого делать?
Ответ пришёл в ту же ночь, когда как обычно развалившийся у стенки на диване Никита храпел, перебивая мои тихие всхлипы, которые я всё-таки не смогла удержать внутри. Желание разорваться было колоссальным. Особенно сейчас – лёжа на краю у самого пола и глядя на передвинутую окна кроватку сладко спящей дочери, которая к счастью никак не могла понять того, что происходит в её только начавшейся жизни.
Но именно по той причине, что я не смогла уснуть, до меня «дошло», что что-то не так. Я встала с дивана, желая сходить и посидеть с Соней, однако вздрогнула от холодной воды, в которую наступила практически по щиколотку. Реакция была странной – я застыла, стоя в воде и не соображая, что делать.
Звонок в дверь и сразу же стук по ней. Я дёрнулась, Никита проснулся, сев на диване и зарычав:
- Сколько вообще времени?! Иди открой! Кто там…
- Т-тут вода… - только и прошептала я, прежде чем он всё понял, добежал до двери ванной и открыл её, выпустив волну по коридору.
Его мат разнёсся по всему этажу.
- Я перекрыл воду, скажи соседу, что выйду через минуту, - сквозь зубы прошипел муж.
Я кивнула и механически дошла до двери. Я успела только коснуться ручки, обречённо понимая, что мы попали на огромную сумму денег, раз вода успела набраться настолько сильно, когда дверь резко отворилась, и возникший на пороге Артём практически подкинул меня себе на руки, отчего я тюкнулась лбом в его щёку.
- Ты сдурел?! – завопила, спуская ноги, прижатые к его бокам, - зачем ты…
Слезть он мне не позволил, только сделав шаг назад и тем самым оттолкнув заспанную женщину позади него. Соседку снизу.
Через секунду над головой раздался мат, потухнувший в тишине.
- Заткнись, Вася, - шикнул на меня Артём, - и сиди спокойно, - а после уже кричавшему Никите, - я отключу электричество. Стой, где стоишь.
Я дернулась от ужаса, с силой ударила мужчину и встала ногами на сухой холодный бетон, пока он не подхватил меня заново.
- Там моя дочь! – мне казалось, что время остановилось, - пошёл на хрен! Т-там Соня! И…и в-вода… с током! – по щекам покатились слёзы бессилия и ужаса.
Артем спокойно донес сопротивляющуюся меня до щитка, отключил его и выдохнул:
- Кроватка деревянная, Вась.
Но меня уже было не остановить – плевать я хотела на чудом спасшегося от удара током Никиту и вытолкнула его из проёма прямиком в воду. Добежала до кроватки и выдохнула с облегчением, взяв на руки даже не проснувшуюся дочь. Соня лишь потянулась и разразилась спасительным для меня плачем. Сухая, невредимая и уже раскрасневшаяся от того, насколько сильно я помешала ей спать. Бессовестная мать.
- А теперь собрала свои пелёнки-памперсы и пошла за мной! – зло и отрывисто произнёс Артём, подойдя к нам, - быстро!
- Ты ничего не… - начал было Никита, но Тёма повернулся и с размаху дал ему по голове так, что тот отлетел обратно в коридор.
Я стояла с раскрытыми от непонимания глазами, прижимая успокоившуюся малышку к груди.
- Правильно, - подошёл ко мне Артем, - дома все есть, а чего нет - будет.
Меня вновь подхватили на руки, теперь аккуратно и стараясь не навредить Соне. Я смогла осознать то, что происходит только в тот момент, когда выглянув из-за плеча Темы и встретилась глазами с Никитой. Я не сказала ему и слова, не сопротивляясь воле уносящего меня. Стоял и он, не предпринимая ничего.
На его скуле расцветала гематома, оставленная Артёмом, с одежды и волос стекала вода, а челюсть была стиснута с силой.
Я достигла дна.
- Можешь даже не говорить мне, какой я плохой, Вася, - скрылся за лестничным пролётом Артем, - мне опостылели твои метания. Я сделал решение за тебя, - он усмехнулся и открыл дверь своей квартиры, - иначе бы ты придумала, как убежать к нему и пострадать ещё немного.
Он вошёл, поставил меня на пол и махнул пальцами, как бы говоря, что мне нужно идти дальше.
- К-куда ты? – шагнула за ним я.
- Разгребать ваши с Никиткой проблемы, - насмешливо ответил он, стоя вполоборота ко мне, - можешь закрыться, только впусти меня потом.
Он начал закрывать дверь, но остановился:
- И ещё Любовь Валентиновну с первого этажа, раз уж вы затопили бедную женщину, - рассмеялся он, - но мужа твоего бывшего я к нам звать не буду – даже не рассчитывай.
И закрыл дверь. Перед открывшей было рот мной.
Я выдохнула, оглядела мирно сопящую Соню, для которой всё это было похоже на самый обычный день, улыбнулась ей и коснулась тёплого лобика губами.
- Всё будет хорошо, солнышко, - заверила её и себя.
И пошла дальше по коридору, решив и вовсе не закрывать дверь в ожидании его возвращения.
***
Через десять минут пришла соседка снизу, которую я бессовестно напоила чужим чаем, поглядывая меж тем на машущую ручками Соню, которая не собиралась спать, хоть и была поздняя ночь.
- У меня с младшим сыном также было один раз, - болтала женщина, - перепутал день и ночь и несколько часов не давал мне спать! Так ничего – потом выправился и нормально стало.
Она хлебнула чаю и отправила в рот рассыпчатое печенье с блямбой джема посередине.
- С этим… всем невозможно было не спутать, - я дотянулась до выключателя и нажала на две кнопки, оставляя только один приглушённый, - не темно?
Я вернула внимание соседке.
- Что ты, милая! Разве что кружку мимо рта пронесу, - она тихо засмеялась, заставив меня коротко дёрнуть уголками губ.
В голове напряженно мелькали мысли о том, что Артёма нет уже больше часа, а Никита звонить мне не стал. Разбирает наши проблемы?! Скорее угрожает моему бывшему мужу, что если тот сделает хоть что-то в мою сторону, то… сядет вслед за братом.
Какую воду там можно убирать в течение часа? Да и сантехник с домкомом прибежали сорок минут назад. Я даже слышала шаги мужчин в подъезде, которых Артём вызвал для «разгребания».
Если готовящаяся ко сну дочь, то я бы стояла там с радионяней в кармане и в артемовских тапочках на ногах – на пять размеров больше и с оторванным помпоном на правой ноге. Их дарила ещё я, а он сохранил и берёг. В этом был весь Тёма.
- Может нам тоже стоит пойти спать, пока мужчины разбираются? – мягко спросила женщина, введя меня в некоторый ступор, - Артём так и сказал, отправляя меня сюда, что жена уложит, - она улыбнулась, - и волноваться не стоит.
Я дёрнула головой от одного только слова. Жена?!
- Эм… простите, но я живу на этаж ниже, и вряд ли бы мой муж сказал вам так, - поджатые губы, - я даже не знаю, где вам можно лечь, - я задумалась, - может гостиная? Думаю, смогу принести вам плед.
Я поднялась, но встала у стола, слыша, как открывается дверь.
- Ох, как же это я! – встрепенулась соседка, - перепутала, наверное. Может, тогда не стоит… мне показалось, что… он видимо вас спас от тока тогда…
Артёмова улыбка показалась в дверном проёме.
- Соня спит? – прошептал он, оглядев сперва меня, а после покачивающуюся дочь, - нет? А где у Софьи совесть? – он приблизился к ребенку и немного наклонился, чтобы убрать с её лица уголок пелёнки, который она успела на себя смахнуть, - там же, где и её мамы?
Я поджала губы, смотря на то, как малышка тянет к нему свои ладошки.
- Скорее, как у её отца, - попыталась спокойно спросить я, - кстати, где он?
Тёма повернул голову ко мне, затем выпрямился и указал на себя растопыренными пальцами обеих рук, мол «Вот он».
Я шумно выдохнула. Соседка перевела взгляд с него на меня и обратно.
- А Вы чего не спите, Любовь Валентиновна? Или вас эта нехорошая не укладывает? Так пойдёмте, я вас провожу! – продолжил иронично мужчина, - да, Софья Артёмовна?
Он поднял на руки мою дочь, названную его отчеством и кивнул женщине на коридор, укачивая ребенка и проходя мимо меня. Я закатила глаза и допила чай. После чего рванула за ними.
- Что с Никитой? – решила не отставать от него я, - и с ущербом? Сколько мы должны?
Тёма добрел до двери напротив гостиной и отворил её.
- Гостевая спальня, - он сощурил глаза, - никто ни разу не пользовался. Всё нужное в шкафу.
Женщина удивлённо вошла в комнату и подошла к большой двуспальной кровати, пытаясь, кажется, привыкнуть к обстановке.
- А насчёт вопроса, - он повернулся ко мне, - то с Никиткой всё плохо – его ждет развод и статья, - он блеснул глазами, - по твоему желанию, если честно. Что до ущерба, то его нанесла ты одна, Вась. Мне, когда ушла в тот раз. Но я добрый и всепрощающий, - он стал серьезнеё, - в этот раз.
Я зло на него взглянула.
- Я про квартиру, - пояснила ему.
