– Виола, ты выставляешь меня? Куда мне идти? Что происходит?
– Прости, Элли, – пискнула она и вбежала в дом. И тут я заметила карету. Слишком знакомую. Пыльную. Ее дверь со скрипом отворилась, и на землю спрыгнул мой кошмар. Мистер Портер.
– Сюда, кладите наверх, кучер закрепит, – отдал он указ домоправительнице. – Ну, здравствуйте, моя дорогая мачеха.
Портер подошел ко мне, зловеще скалясь. Я сжалась. Я видела, что Виола наблюдала за мной из окна. Не знаю, где был лорд Джонсон, но он не участвовал в этом предательстве.
В карету Портер меня буквально вволок, захлопнул за мной дверь и куда-то ушел. В карете пахло потным грязным мужчиной, едой и выпивкой. Мысли метались от отвращения и паники до собранности и решительности сбежать, но мои размышления прервали.
Портер распахнул дверь, залез в карету и уселся рядом. От него разило жареным луком и перегаром. Я отползла как можно дальше и вжалась в боковую панель кареты.
– Ну, дорогая, вот мы и вдвоем.
Он приблизился. Я уткнулась ладонями в его грудь.
– Ну же, не надо так нервничать. – Он отбросил мои руки, прильнул губами к шее, а руками забрался под плащ и принялся лапать меня. Он больно сжал грудь, я вскрикнула, все еще пытаясь сбросить его с себя.
– Довольно! – рявкнул он, сжимая мои запястья. – Будешь сопротивляться, и до первой брачной ночи я ждать не стану, отымею тебя прямо в этой карете! Поняла?! – Он бросил мои руки, сел на противоположное сиденье и постучал кучеру. Карета двинулась, а Портер смотрел на меня. Строго, со злостью.
– Знаешь, курочка, ты очень разозлила меня своим побегом. И отец мой недоволен. Но у всего есть хорошая сторона, правда? Правда, я спрашиваю тебя?! – рявкнул он.
Я неуверенно кивнула, не в силах вымолвить хоть слово.
– В данном случае мой отец заплатит сущие гроши за твою нищую тушку, – ухмыльнулся он и принялся ковырять пальцем в зубах. – Но, поверь, больше сбежать ты не сможешь. – Он пососал зуб и сплюнул на пол. – Я не дам тебе опозорить нашу семью! Кстати, о побеге. Перстень мой где? – прорычал он.
Я боялась даже дышать. Его перстень, тот самый, с которого Теодор снял не только следящее заклинание, но и привязку к контракту, валялся где-то на дне котомки, хотя и в этом я не была уверена.
– Я не знаю, – пискнула я.
– Что ты имеешь в виду, а?! – рявкнул он, нависая надо мной. – С каким магом ты связалась, что он сломал мой артефакт?
Я запаниковала.
– Отвечай, шлюшка пансионская! – заорал он и замахнулся. Его ладонь обожгла щеку, моя голова откинулась, из глаз брызнули слезы. – С кем ты спала?!
– Ни с кем, – пропищала я, сжимаясь, но больше ударов не последовало.
– Кто теперь заплатит за новый брачный артефакт, по-твоему? – рявкнул он.
Всхлип вырвался из горла. Лицо жгло от удара, и я понимала, что он может просто убить меня здесь. Но лучше уж смерть, чем жизнь, которую готовит мне брак с его отцом.
– Да и плевать. Вычту из той суммы, что пообещал твоему бате. И не думай, что это хоть как-то отсрочит твою первую брачную ночь, шлюшка! – он рыгнул, уселся на противоположное сиденье, достал из внутреннего кармана камзола флягу.
– Будешь? – Он протянул мне фляжку. Я покачала головой. – Так я и думал. И хорош всхлипывать!
Он пил и не смотрел на меня. А меня трясло. Не переставая.
В этом гостевом доме все было пыльным, но именно отсюда я выйду замуж. Мысль о том, что через пару часов я стану миссис Портер, вызывала истерический смех. И если бы смеяться не было больно, я бы смеялась, а так просто утирала слезы, сидя перед зеркалом, пока служанка делала мне прическу. В пыльном зеркале отражалось бледное создание, страшнее самой смерти: лицо оплыло от слез, левая сторона, куда пришелся удар моего будущего пасынка, отливала интересными цветами от желтого до фиолетового, а темные круги под глазами лишь дополняли чудовищный образ. Платье было явно не по размеру, с откровенным декольте. Моя грудь буквально выглядывала из разреза, и я догадывалась, кто выбирал этот ужасный фасон. И пусть этот день станет последним в моей жизни, выглядеть так мне не позволит гордость. Я достала из котомки бархатный мешочек с папиной брошью, чтобы закрепить створки платья, и на ладонь мне выпал перстень Тео. Кажется, на подол платья упало несколько слезинок. Я сжала перстень в руке, глубоко вздохнула, заталкивая эмоции вглубь души и запирая на замок. Заколола брошь папы на груди и к броши с внутренней стороны прицепила кольцо. Так оно точно останется со мной, даже если меня увезут к портерам сразу после свадьбы. Теперь платье держалось лишь благодаря массивному кремовому поясу и броши, а на плечах висело мешком, но хотя бы не падало. Служанка сделала из моих волос подобие аккуратного пучка, вплела в него белую ленту, приколола фату.
– Ты готова, Элионор? – Мачеха на миг заглянула в комнату, пару раз шмыгнула, утерла платочком опухший красный нос. Наверное, она сочувствовала мне, а может быть оплакивала неполученный гонорар. Но мне было все равно. Она утирала слезы, служанка взволнованно вздыхала и украдкой рассматривала мой фингал. Но никто ничего не делал, чтобы предотвратить или остановить этот кошмар. Мачеха осмотрела меня, удовлетворилась результатом и, грустно всхлипнув, быстро ушла.
Вчера вечером мы с мистером Портером доехали до гостиницы. Отец встретил нас у дверей, Портер бросил ему пару фраз, будто с издевкой. Увидев меня, папа стал еще более подавленным. Плечи опустились, на лице появилось виноватое выражение. Я хотела попросить остановить этот ужас, передумать, уехать, но не смогла вымолвить ни слова: его беспомощность при виде Портера была достаточным ответом.
Служанка поправила плотную фату, так что оплывшая фиолетовая щека стала незаметной, поклонилась и тихонько ушла, прикрыв за собой дверь. А я так и сидела напротив пыльного зеркала. Зная, что ждет за дверью, я не могла себя заставить сделать хотя бы шаг. Так и сидела, смотря на отражение в зеркале сквозь плотное кружево фаты.
– Ты готова? – Мачеха снова заглянула в комнату. – Элионор, все образуется, вот увидишь. Твой папа хочет для тебя самого лучшего, только…
– Не надо, – прошептала я. Мой отец прекрасно знает, на что меня обрекает. Он видел мое лицо, он видел контракт.
– Какой смысл сидеть здесь? Только разозлишь жениха ожиданием, – тихонько сказала мачеха и снова всхлипнула.
Я кивнула, соглашаясь. Она права. Я собрала всю волю в кулак и поднялась, вышла из комнаты, не обращая внимания, что наступаю на подол. Кажется, я рискую явиться на собственную свадьбу в рваном платье с грязным подолом, хотя все равно поженят, даже если приду голой.
Возле парадного входа гостевого дома стояла карета. Отец ждал возле нее и подал мне руку, чтобы помочь подняться. Я справилась без него. Мачеха села напротив, избегая смотреть на меня, и непрерывно всхлипывала и шмыгала. За всю недолгую дорогу до церкви отец не вымолвил и слова.
Карета остановилась. Мое сердце превратилось в камень.
Маленький обшарпанный провинциальный собор выглядел именно так, как следовало: стены украшали зеленовато-коричневые разводы от дождей, сухая старая краска кое-где обвалилась, открывая миру грязный кирпич. В таких невзрачных церквушках чаще отпевают, нежели венчают, ну да это и не свадьба, это мои похороны.
Я вышла из кареты и на негнущихся ногах поплелась ко входу в церковь.
Полумрак окутал меня, после яркого осеннего солнца внутри все казалось черным, как ночь. Но когда глаза привыкли, я увидела, что несколько незнакомцев сидело на скамьях по обе стороны. Пара дам, скорее всего местных прихожанок, которым в этот день просто не нашли более интересного занятия, какой-то мужик в пыльном плаще с капюшоном, старик в поношенном пиджаке.
Возле алтаря меня ждали священник и жених. Портер-старший сидел на стуле, явно неуместном для церемонии, и держал в дрожащих руках куцый букет вялых полевых цветочков. Романтика. Портер-младший стоял за спиной отца и гневно смотрел на часы.
Отец подал мне локоть, и мы медленно пошли к алтарю. Портер-младший с раздраженным убрал часы в карман. Мачеха прошла мимо, добавляя бытовой обыденности происходящему, и села на передней скамье, закрыв лицо платком. Снова послышались всхлипы.
Отец доволок меня до алтаря, жених с тяжелым вздохом поднялся и вручил мне букет. Жрец, совершенно не удивленный происходящему, начал читать заготовленный священный текст, простенькие кольца, лежащие на алтаре, засияли теплым светом. Это конец.
Жрец дочитал текст, взял поднос с кольцами и подошел к нам.
– Если кто-то против этого союза, пусть говорит сейчас или молчит вечность, – скучая, сказал священник фразу, которую говорит всегда и на которую отвечают только в романах Мари Дипьюи. Мгновение тишины. Кто-то покашлял. Мачеха снова всхлипнула. Да это смешно! Кто может быть против? Престарелые тетушки, которые скорее всего больше заняты сплетнями, чем происходящим? Или мирно посапывающий старикашка? Или тот нищий мужик в пыльном драном плаще?
– Я против! – раздался до боли знакомый голос.
Мужик, тот, который в плаще, сорвал с головы капюшон. И оказался он вовсе не нищим, а мистером Аштоном.
– Тео, – прошептала я. Не может быть! Это случается только в глупых романах! Но мое сердце колотилось в бешеном ритме, на губы сама собой наползла счастливая улыбка.
– В таком случае можете обменяться коль… Что? Повторите, сэр, я плохо слышу, – сказал жрец. – И объяснитесь.
– Нечего объяснять, это шутка. Выведете этого шутника сейчас же! – рявкнул Портер-младший. – Продолжайте! – кинул он жрецу.
– Эта леди тайно помолвлена с другим! – крикнул Теодор. Мое сердце готово было выпрыгнуть из груди. Я ведь не сплю, это не бред? Тео действительно здесь?
– С кем же? – спросил жрец.
Портер-младший заскрипел зубами.
– Со мной! – сказал мистер Аштон.
– Какие доказательства вы предоставите? – буднично продолжил жрец. Портер-старший со вздохом опустился на стул и, кажется, задремал.
– Родовой перстень, который наверняка найдется в вещах невесты, – с гордой улыбкой сказал Теодор. Я поняла, что краснею.
– Ты, шлюха пансионская! – Портер-младший зарычал, надвигаясь на меня.
Я сжалась, боясь, что он ударит.
Тетушки начали перешептываться. Портер-старший проснулся и посмотрел на сына.
– В таком случае предоставьте перстень и контракт, если все будет в порядке, то вопрос решим без лишних сложностей, – пробормотал жрец и закрыл молитвенник.
– Ты чего творишь? Жени их! – рявкнул Портер-младший, багровея от злости.
– Ох, ну как же так, никак не могу, сэр. При таких обстоятельствах только после всех разбирательств. Или если леди готова выйти замуж. Леди?
Я молчала.
– Лорд Маклейн! – Портер-младший позвал отца, и тот тяжелой походкой побрел к алтарю. – Убедите вашу дочь сейчас же дать согласие на брак!
Во взгляде отца читалась вина. Он не убеждал, не принуждал, не приказывал. Он молчал. И я поняла, что могу. Я буду бороться за себя!
– Не готова, – твердо сказала я. Жрец вздохнул, убрал поднос с кольцами обратно на алтарь.
– Ах ты зараза! – прошипел Портер. – Теперь вы за нее ни пенни не получите, – выплюнул он. Мой несостоявшийся престарелый жених, кажется, снова уснул.
Портер остановился перед Теодором, зло дыша.
– Я этого так не оставлю! – прошипел он.
Тео ничего не ответил. Он окинул Портера холодным взглядом и прошел мимо, задев плечом.
Я поняла, что вот-вот упаду в обморок. Воздуха не хватало. Я бросила на пол никому не нужный букетик, спустилась с алтаря и побежала к Тео. Жрец покачал головой и удалился за алтарь. Дамы все еще перешептывались, старик в потертом пиджачке, кажется проснулся, и я не знаю, как подмечала эти детали, ведь смотрела только на Тео, я видела его зеленые глаза, его усталую улыбку, его небритые щеки, испачканные дорожной пылью, его плащ, местами порванный, в пыли и траве.
Я бросилась на шею любимому, и было все равно, что его пыльный плащ запачкает белое платье: пусть оно хоть сгорит.
– Ты здесь? Как? – сквозь слезы прошептала я.
– Я приехал так скоро, как смог. Прости меня, – тихо сказал он и попытался снять фату.
Я пыталась удержать ее, но не успела. Теодор шумно выдохнул, его глаза потемнели, а воздух наполнился озоном, стал плотным, как вода в океане.
– Я убью его, – тихо сказал Тео, но его голос заполнил весь храм. – Жрец, я не дам никаких документов!
– Тео, не надо, – взмолилась я, понимая, что Теодор хочет сделать.
– А что же вы предлагаете? Если нет документов, то мне надо продолжать церемонию, – буркнул жрец. Портер усмехнулся, но тут же обеспокоенно взглянул на Теодора.
– Я настаиваю на дуэли, – прошипел Тео, и его рука сильно сжала мою талию.
Я взволнованно вздохнула.
– Вы уверены? Не лучше ли решить все мирно? – устало вздохнул жрец. – И потом, жених не слишком подходит вам в противники, это нечестно!
Я взглянула на Портера-старшего: тот спокойно храпел.
– О, я более чем уверен, что его сын станет достойной заменой отца, неправда ли, милорд? – рявкнул Теодор. – Выбирайте оружие! – выплюнул он Портеру.
Тот насупился.
– Шпаги, через час напротив храма, – буркнул он.
– Как вам будет угодно. – Глаза Тео злобно сверкнули.
А потом он обернулся ко мне. Его теплая ладонь, еле касаясь, провела по моей фиолетовой щеке. Я зажмурилась от страха, что станет больно. Но вместо боли почувствовала мягкую нежность губ Тео на своих.
– Прости, что задержался. Прости, Элли, – в его голосе плескалась вина.
– Все хорошо, – прошептала я. – Ты здесь, это главное. Но почему ты в таком виде? Что случилось?
– Случились пособники этого, – он махнул рукой на Портера-младшего. Он поспешно удалялся из храма. – Когда я оставил вас, надеялся встретить через час, но как только я въехал в лес, на меня напали. Их было пятеро, они увели моих лошадей, так что дальше я шел пешком.
Я ахнула. Нахлынул страх, что я могла потерять его. А я еще сомневалась в нем, глупая. Я снова порывисто обняла его.
– Все хорошо, впятером меня не одолеть. С ними был слабый маг, поэтому им удалось увести лошадей. Иначе я бы успел, – улыбнулся он, а потом снова поцеловал меня.
– Кхм, – отец подошел к нам.
– Лорд Маклейн. – Теодор отступил и вежливо поклонился отцу.
– Мистер Аштон, – поприветствовал отец, и я почувствовала, как во мне вскипает злость, накопившаяся за эти недели. Ярость готова была сжечь этот храм и все в нем до пепла.
Все это время я надеялась, что произошла какая-то ошибка. Я знала, что Теодор не стал бы обманывать, и теперь его слова подтвердились. Они с отцом действительно были знакомы!
Я не могла больше сдерживаться и готова была кричать, срывая голос, я готова была вцепиться папе в лицо, но вместо этого сорвала фату с головы и кинула ее в отца, развернулась и выбежала из храма.
Морозный воздух остудил лицо. Я глубоко дышала, пытаясь прийти в себя и хотя бы немного успокоиться, но ничего не помогало. Всхлип вырвался из горла.
– Элли, – голос отца заставил меня развернуться.
– Так это правда?! Папа, почему? Почему?! – я перешла на визг и разрыдалась.
Отец подошел ко мне, неловко положил руку на плечо.
– Я виноват, Элионор.
– Да! Ты виноват! Во всем! О, богиня. – Меня колотило в рыданиях.
– Я хотел как лучше. Милая, давай уйдем, люди смотрят, – пробормотал он.
– Прости, Элли, – пискнула она и вбежала в дом. И тут я заметила карету. Слишком знакомую. Пыльную. Ее дверь со скрипом отворилась, и на землю спрыгнул мой кошмар. Мистер Портер.
– Сюда, кладите наверх, кучер закрепит, – отдал он указ домоправительнице. – Ну, здравствуйте, моя дорогая мачеха.
Портер подошел ко мне, зловеще скалясь. Я сжалась. Я видела, что Виола наблюдала за мной из окна. Не знаю, где был лорд Джонсон, но он не участвовал в этом предательстве.
В карету Портер меня буквально вволок, захлопнул за мной дверь и куда-то ушел. В карете пахло потным грязным мужчиной, едой и выпивкой. Мысли метались от отвращения и паники до собранности и решительности сбежать, но мои размышления прервали.
Портер распахнул дверь, залез в карету и уселся рядом. От него разило жареным луком и перегаром. Я отползла как можно дальше и вжалась в боковую панель кареты.
– Ну, дорогая, вот мы и вдвоем.
Он приблизился. Я уткнулась ладонями в его грудь.
– Ну же, не надо так нервничать. – Он отбросил мои руки, прильнул губами к шее, а руками забрался под плащ и принялся лапать меня. Он больно сжал грудь, я вскрикнула, все еще пытаясь сбросить его с себя.
– Довольно! – рявкнул он, сжимая мои запястья. – Будешь сопротивляться, и до первой брачной ночи я ждать не стану, отымею тебя прямо в этой карете! Поняла?! – Он бросил мои руки, сел на противоположное сиденье и постучал кучеру. Карета двинулась, а Портер смотрел на меня. Строго, со злостью.
– Знаешь, курочка, ты очень разозлила меня своим побегом. И отец мой недоволен. Но у всего есть хорошая сторона, правда? Правда, я спрашиваю тебя?! – рявкнул он.
Я неуверенно кивнула, не в силах вымолвить хоть слово.
– В данном случае мой отец заплатит сущие гроши за твою нищую тушку, – ухмыльнулся он и принялся ковырять пальцем в зубах. – Но, поверь, больше сбежать ты не сможешь. – Он пососал зуб и сплюнул на пол. – Я не дам тебе опозорить нашу семью! Кстати, о побеге. Перстень мой где? – прорычал он.
Я боялась даже дышать. Его перстень, тот самый, с которого Теодор снял не только следящее заклинание, но и привязку к контракту, валялся где-то на дне котомки, хотя и в этом я не была уверена.
– Я не знаю, – пискнула я.
– Что ты имеешь в виду, а?! – рявкнул он, нависая надо мной. – С каким магом ты связалась, что он сломал мой артефакт?
Я запаниковала.
– Отвечай, шлюшка пансионская! – заорал он и замахнулся. Его ладонь обожгла щеку, моя голова откинулась, из глаз брызнули слезы. – С кем ты спала?!
– Ни с кем, – пропищала я, сжимаясь, но больше ударов не последовало.
– Кто теперь заплатит за новый брачный артефакт, по-твоему? – рявкнул он.
Всхлип вырвался из горла. Лицо жгло от удара, и я понимала, что он может просто убить меня здесь. Но лучше уж смерть, чем жизнь, которую готовит мне брак с его отцом.
– Да и плевать. Вычту из той суммы, что пообещал твоему бате. И не думай, что это хоть как-то отсрочит твою первую брачную ночь, шлюшка! – он рыгнул, уселся на противоположное сиденье, достал из внутреннего кармана камзола флягу.
– Будешь? – Он протянул мне фляжку. Я покачала головой. – Так я и думал. И хорош всхлипывать!
Он пил и не смотрел на меня. А меня трясло. Не переставая.
Глава 38
В этом гостевом доме все было пыльным, но именно отсюда я выйду замуж. Мысль о том, что через пару часов я стану миссис Портер, вызывала истерический смех. И если бы смеяться не было больно, я бы смеялась, а так просто утирала слезы, сидя перед зеркалом, пока служанка делала мне прическу. В пыльном зеркале отражалось бледное создание, страшнее самой смерти: лицо оплыло от слез, левая сторона, куда пришелся удар моего будущего пасынка, отливала интересными цветами от желтого до фиолетового, а темные круги под глазами лишь дополняли чудовищный образ. Платье было явно не по размеру, с откровенным декольте. Моя грудь буквально выглядывала из разреза, и я догадывалась, кто выбирал этот ужасный фасон. И пусть этот день станет последним в моей жизни, выглядеть так мне не позволит гордость. Я достала из котомки бархатный мешочек с папиной брошью, чтобы закрепить створки платья, и на ладонь мне выпал перстень Тео. Кажется, на подол платья упало несколько слезинок. Я сжала перстень в руке, глубоко вздохнула, заталкивая эмоции вглубь души и запирая на замок. Заколола брошь папы на груди и к броши с внутренней стороны прицепила кольцо. Так оно точно останется со мной, даже если меня увезут к портерам сразу после свадьбы. Теперь платье держалось лишь благодаря массивному кремовому поясу и броши, а на плечах висело мешком, но хотя бы не падало. Служанка сделала из моих волос подобие аккуратного пучка, вплела в него белую ленту, приколола фату.
– Ты готова, Элионор? – Мачеха на миг заглянула в комнату, пару раз шмыгнула, утерла платочком опухший красный нос. Наверное, она сочувствовала мне, а может быть оплакивала неполученный гонорар. Но мне было все равно. Она утирала слезы, служанка взволнованно вздыхала и украдкой рассматривала мой фингал. Но никто ничего не делал, чтобы предотвратить или остановить этот кошмар. Мачеха осмотрела меня, удовлетворилась результатом и, грустно всхлипнув, быстро ушла.
Вчера вечером мы с мистером Портером доехали до гостиницы. Отец встретил нас у дверей, Портер бросил ему пару фраз, будто с издевкой. Увидев меня, папа стал еще более подавленным. Плечи опустились, на лице появилось виноватое выражение. Я хотела попросить остановить этот ужас, передумать, уехать, но не смогла вымолвить ни слова: его беспомощность при виде Портера была достаточным ответом.
Служанка поправила плотную фату, так что оплывшая фиолетовая щека стала незаметной, поклонилась и тихонько ушла, прикрыв за собой дверь. А я так и сидела напротив пыльного зеркала. Зная, что ждет за дверью, я не могла себя заставить сделать хотя бы шаг. Так и сидела, смотря на отражение в зеркале сквозь плотное кружево фаты.
– Ты готова? – Мачеха снова заглянула в комнату. – Элионор, все образуется, вот увидишь. Твой папа хочет для тебя самого лучшего, только…
– Не надо, – прошептала я. Мой отец прекрасно знает, на что меня обрекает. Он видел мое лицо, он видел контракт.
– Какой смысл сидеть здесь? Только разозлишь жениха ожиданием, – тихонько сказала мачеха и снова всхлипнула.
Я кивнула, соглашаясь. Она права. Я собрала всю волю в кулак и поднялась, вышла из комнаты, не обращая внимания, что наступаю на подол. Кажется, я рискую явиться на собственную свадьбу в рваном платье с грязным подолом, хотя все равно поженят, даже если приду голой.
Возле парадного входа гостевого дома стояла карета. Отец ждал возле нее и подал мне руку, чтобы помочь подняться. Я справилась без него. Мачеха села напротив, избегая смотреть на меня, и непрерывно всхлипывала и шмыгала. За всю недолгую дорогу до церкви отец не вымолвил и слова.
Карета остановилась. Мое сердце превратилось в камень.
Маленький обшарпанный провинциальный собор выглядел именно так, как следовало: стены украшали зеленовато-коричневые разводы от дождей, сухая старая краска кое-где обвалилась, открывая миру грязный кирпич. В таких невзрачных церквушках чаще отпевают, нежели венчают, ну да это и не свадьба, это мои похороны.
Я вышла из кареты и на негнущихся ногах поплелась ко входу в церковь.
Полумрак окутал меня, после яркого осеннего солнца внутри все казалось черным, как ночь. Но когда глаза привыкли, я увидела, что несколько незнакомцев сидело на скамьях по обе стороны. Пара дам, скорее всего местных прихожанок, которым в этот день просто не нашли более интересного занятия, какой-то мужик в пыльном плаще с капюшоном, старик в поношенном пиджаке.
Возле алтаря меня ждали священник и жених. Портер-старший сидел на стуле, явно неуместном для церемонии, и держал в дрожащих руках куцый букет вялых полевых цветочков. Романтика. Портер-младший стоял за спиной отца и гневно смотрел на часы.
Отец подал мне локоть, и мы медленно пошли к алтарю. Портер-младший с раздраженным убрал часы в карман. Мачеха прошла мимо, добавляя бытовой обыденности происходящему, и села на передней скамье, закрыв лицо платком. Снова послышались всхлипы.
Отец доволок меня до алтаря, жених с тяжелым вздохом поднялся и вручил мне букет. Жрец, совершенно не удивленный происходящему, начал читать заготовленный священный текст, простенькие кольца, лежащие на алтаре, засияли теплым светом. Это конец.
Жрец дочитал текст, взял поднос с кольцами и подошел к нам.
– Если кто-то против этого союза, пусть говорит сейчас или молчит вечность, – скучая, сказал священник фразу, которую говорит всегда и на которую отвечают только в романах Мари Дипьюи. Мгновение тишины. Кто-то покашлял. Мачеха снова всхлипнула. Да это смешно! Кто может быть против? Престарелые тетушки, которые скорее всего больше заняты сплетнями, чем происходящим? Или мирно посапывающий старикашка? Или тот нищий мужик в пыльном драном плаще?
– Я против! – раздался до боли знакомый голос.
Мужик, тот, который в плаще, сорвал с головы капюшон. И оказался он вовсе не нищим, а мистером Аштоном.
– Тео, – прошептала я. Не может быть! Это случается только в глупых романах! Но мое сердце колотилось в бешеном ритме, на губы сама собой наползла счастливая улыбка.
– В таком случае можете обменяться коль… Что? Повторите, сэр, я плохо слышу, – сказал жрец. – И объяснитесь.
– Нечего объяснять, это шутка. Выведете этого шутника сейчас же! – рявкнул Портер-младший. – Продолжайте! – кинул он жрецу.
– Эта леди тайно помолвлена с другим! – крикнул Теодор. Мое сердце готово было выпрыгнуть из груди. Я ведь не сплю, это не бред? Тео действительно здесь?
– С кем же? – спросил жрец.
Портер-младший заскрипел зубами.
– Со мной! – сказал мистер Аштон.
– Какие доказательства вы предоставите? – буднично продолжил жрец. Портер-старший со вздохом опустился на стул и, кажется, задремал.
– Родовой перстень, который наверняка найдется в вещах невесты, – с гордой улыбкой сказал Теодор. Я поняла, что краснею.
– Ты, шлюха пансионская! – Портер-младший зарычал, надвигаясь на меня.
Я сжалась, боясь, что он ударит.
Тетушки начали перешептываться. Портер-старший проснулся и посмотрел на сына.
– В таком случае предоставьте перстень и контракт, если все будет в порядке, то вопрос решим без лишних сложностей, – пробормотал жрец и закрыл молитвенник.
– Ты чего творишь? Жени их! – рявкнул Портер-младший, багровея от злости.
– Ох, ну как же так, никак не могу, сэр. При таких обстоятельствах только после всех разбирательств. Или если леди готова выйти замуж. Леди?
Я молчала.
– Лорд Маклейн! – Портер-младший позвал отца, и тот тяжелой походкой побрел к алтарю. – Убедите вашу дочь сейчас же дать согласие на брак!
Во взгляде отца читалась вина. Он не убеждал, не принуждал, не приказывал. Он молчал. И я поняла, что могу. Я буду бороться за себя!
– Не готова, – твердо сказала я. Жрец вздохнул, убрал поднос с кольцами обратно на алтарь.
– Ах ты зараза! – прошипел Портер. – Теперь вы за нее ни пенни не получите, – выплюнул он. Мой несостоявшийся престарелый жених, кажется, снова уснул.
Портер остановился перед Теодором, зло дыша.
– Я этого так не оставлю! – прошипел он.
Тео ничего не ответил. Он окинул Портера холодным взглядом и прошел мимо, задев плечом.
Я поняла, что вот-вот упаду в обморок. Воздуха не хватало. Я бросила на пол никому не нужный букетик, спустилась с алтаря и побежала к Тео. Жрец покачал головой и удалился за алтарь. Дамы все еще перешептывались, старик в потертом пиджачке, кажется проснулся, и я не знаю, как подмечала эти детали, ведь смотрела только на Тео, я видела его зеленые глаза, его усталую улыбку, его небритые щеки, испачканные дорожной пылью, его плащ, местами порванный, в пыли и траве.
Я бросилась на шею любимому, и было все равно, что его пыльный плащ запачкает белое платье: пусть оно хоть сгорит.
– Ты здесь? Как? – сквозь слезы прошептала я.
– Я приехал так скоро, как смог. Прости меня, – тихо сказал он и попытался снять фату.
Я пыталась удержать ее, но не успела. Теодор шумно выдохнул, его глаза потемнели, а воздух наполнился озоном, стал плотным, как вода в океане.
– Я убью его, – тихо сказал Тео, но его голос заполнил весь храм. – Жрец, я не дам никаких документов!
– Тео, не надо, – взмолилась я, понимая, что Теодор хочет сделать.
– А что же вы предлагаете? Если нет документов, то мне надо продолжать церемонию, – буркнул жрец. Портер усмехнулся, но тут же обеспокоенно взглянул на Теодора.
– Я настаиваю на дуэли, – прошипел Тео, и его рука сильно сжала мою талию.
Я взволнованно вздохнула.
– Вы уверены? Не лучше ли решить все мирно? – устало вздохнул жрец. – И потом, жених не слишком подходит вам в противники, это нечестно!
Я взглянула на Портера-старшего: тот спокойно храпел.
– О, я более чем уверен, что его сын станет достойной заменой отца, неправда ли, милорд? – рявкнул Теодор. – Выбирайте оружие! – выплюнул он Портеру.
Тот насупился.
– Шпаги, через час напротив храма, – буркнул он.
– Как вам будет угодно. – Глаза Тео злобно сверкнули.
А потом он обернулся ко мне. Его теплая ладонь, еле касаясь, провела по моей фиолетовой щеке. Я зажмурилась от страха, что станет больно. Но вместо боли почувствовала мягкую нежность губ Тео на своих.
– Прости, что задержался. Прости, Элли, – в его голосе плескалась вина.
– Все хорошо, – прошептала я. – Ты здесь, это главное. Но почему ты в таком виде? Что случилось?
– Случились пособники этого, – он махнул рукой на Портера-младшего. Он поспешно удалялся из храма. – Когда я оставил вас, надеялся встретить через час, но как только я въехал в лес, на меня напали. Их было пятеро, они увели моих лошадей, так что дальше я шел пешком.
Я ахнула. Нахлынул страх, что я могла потерять его. А я еще сомневалась в нем, глупая. Я снова порывисто обняла его.
– Все хорошо, впятером меня не одолеть. С ними был слабый маг, поэтому им удалось увести лошадей. Иначе я бы успел, – улыбнулся он, а потом снова поцеловал меня.
– Кхм, – отец подошел к нам.
– Лорд Маклейн. – Теодор отступил и вежливо поклонился отцу.
– Мистер Аштон, – поприветствовал отец, и я почувствовала, как во мне вскипает злость, накопившаяся за эти недели. Ярость готова была сжечь этот храм и все в нем до пепла.
Все это время я надеялась, что произошла какая-то ошибка. Я знала, что Теодор не стал бы обманывать, и теперь его слова подтвердились. Они с отцом действительно были знакомы!
Я не могла больше сдерживаться и готова была кричать, срывая голос, я готова была вцепиться папе в лицо, но вместо этого сорвала фату с головы и кинула ее в отца, развернулась и выбежала из храма.
Морозный воздух остудил лицо. Я глубоко дышала, пытаясь прийти в себя и хотя бы немного успокоиться, но ничего не помогало. Всхлип вырвался из горла.
– Элли, – голос отца заставил меня развернуться.
– Так это правда?! Папа, почему? Почему?! – я перешла на визг и разрыдалась.
Отец подошел ко мне, неловко положил руку на плечо.
– Я виноват, Элионор.
– Да! Ты виноват! Во всем! О, богиня. – Меня колотило в рыданиях.
– Я хотел как лучше. Милая, давай уйдем, люди смотрят, – пробормотал он.
