— На то оно и сокровище, чтобы хранить его от посторонних глаз в темном подвале.
Мужа забавляла сложившаяся ситуация, у меня же от сковавшего все тело ужаса даже губы склеились и произнести хотя бы слово не получалось.
— Лишь изредка выставлять на всеобщее обозрение, как в музее.
— В музее экспонаты нельзя трогать руками, - манерно протянул один из мужчин, проведя кончиками пальцев по моим волосам. – Не интересно.
— В моем доме другие правила. – Слова прогремели в моей голове взрывом, оглушая, лишая ориентации. – Можно трогать, если я позволю.
— А ты позволишь? – Мне показалось, что мужчины произнесли фразу одновременно. Возбужденные интонации не оставляли простора для фантазии.
— Не так быстро господа, - улыбнулся муж, сев в кресло напротив, закинув ногу на ногу. – Вот теперь можно.
Откуда во мне появились силы, чтобы не просто вскочить на ноги, но еще и пересечь не маленькую гостиную, добежать до лестницы на второй этаж, не задумывалась. Мне казалось спасение близко, когда правая туфля потеряла опору, лишившись каблука. Я позорно рухнула, едва не ударившись подбородком о ступеньку. Попыталась встать, но почти сразу почувствовала, как отрываюсь от земли. Лестница стремительно удалилась, плечи пронзила резкая боль.
— Аккуратнее, господа, экспонат хрупкий. – Голос Матвея звучал холодно и отстранённо. Я даже не сразу его узнала, все еще находясь в шоке от боли. – У вас вся ночь впереди, успеете наиграться.
Меня резко развернули, ставя лицом к лицу с одним из мужчин. Сзади раздавалось тяжелое, прерывистое дыхание, обжигающее шею.
Я видела все будто сквозь мутное стекло. Матвей, сидя в кресле, прикладывался к бутылке виски. Он пил жадно из горла, хотя рядом на столике стоял приготовленный бокал. Вторая его рука, лежащая на колене, медленно поползла выше. Я не сразу поняла, что происходит, пока он сначала не вытянул край сорочки из-под брюк, а после расстегнул ширинку, запуская пальцы внутрь…
Я зажмурилась, не желая видеть происходящее.
Все мои попытки вырваться из захвата мужчин провалились. Держали меня так крепко, что любое неосторожное движение заставляло морщиться от боли.
Даже кричать не могла, понимая, что привлеку внимание Полинки, и она обязательно выйдет посмотреть на происходящее. Хуже всего, что понимала такое не я одна. Матвей не беспокоился за сохранение тайны. Наш дом и без того находился в некотором отдалении от остальных, а, учитывая толстые стены, никто бы не услышал, будь у меня желание позвать на помощь.
До скрежета стиснув зубы, я терпела и ждала завершения происходящего. Мужчины не думали о моем комфорте, удовлетворяя свои потребности на глазах моего собственного мужа, которому все происходящее нравилось настолько, что он мастурбировал вместо того, чтобы разозлиться и прогнать их. И когда прозвучало жесткое «довольно», будто вынырнула из глубины.
Вернулись звуки, запахи, ощущения.
Лучше бы не возвращались.
Чувствуя себя пропущенной сквозь ножи мясорубки, я едва переставляла ноги, приходилось держаться за перила, чтобы не упасть на оказавшейся внезапно крутой и высокой лестнице.
Не помню, как добралась до ванной, где отскребала с себя чужие прикосновения, укуталась в халат, лишь бы Полинка не видела синяки и ссадины, изуродовавшие мое тело и буквально вползла в комнату.
Дочка спала, свернувшись в калачик, но стоило замку тихонько щелкнуть, как глазенки ее распахнулись.
Неужели она что-то видела? Нет, такого не могло быть! Если видела, клянусь, найду в себе силы и убью Матвея.
— Мамочка! – спрыгнув с кровати, Полинка подбежала и обняла меня, стоящую возле двери и прижимающую ладони к лицу, старающуюся не разреветься. – Мы уже уезжаем? Я собрала свои вещи.
Дочка разомкнула объятия и достала из-под кровати розовый кукольный чемоданчик, куда поместилось несколько ее любимых игрушек и сменная обувь.
— Вот, посмотри, мамочка. – Малышка дергала меня за халат, ее щечки зарозовели, губки дрожали. – Я тебя очень люблю. Ты у меня самая лучшая.
Я взяла дочку на руки, села с ней на кровать и стала баюкать, не до конца понимая, кого пыталась успокоить: ее или же себя.
Из-за двери доносились голоса и смех, громко работал телевизор, а мы так и сидели обнявшись, пока Полинка не начала дремать.
Аккуратно уложив ее на подушку, я на цыпочках прокралась к двери, приоткрыла ее, прислушиваясь. Телевизор все так же надрывался голосом какой-то певички, но других голосов слышно не было. Очень осторожно вышла в коридор, подошла к лестнице, откуда можно было рассмотреть часть гостиной.
Матвей со спущенными штанами спал в кресле. Тех двоих видно не было. Ушли или разместились в гостевых комнатах? Как бы то ни было, у меня оставалось все меньше шансов покинуть дом.
Спустившись на несколько ступеней, убедилась, что Матвей вряд ли проснется. Пустая бутылка из-под виски валялась рядом, под ней растеклась лужа.
Если бы не телевизор, наверное, я смогла бы сразу услышать шаги у себя за спиной…
— Гляньте кто здесь. - Пьяный голос ошпарил затылок, резко ударил по барабанным перепонкам, заставив вздрогнуть. – Тебе понравилось? Еще хочешь?
Бежать было некуда. Только вниз по лестнице.
Обернувшись, убедилась, что мужчина один. Раздетый по пояс, расписанный татуировками так густо, что чистых участков кожи сразу не разглядишь, он неотвратимо надвигался на меня.
Никакой гарантии того, что его приятель не появится следом, не было, и все же я хотела верить в лучшее.
Первым порывом стало – попытаться прорваться в комнату, где спала Полинка.
Нет, никак нельзя.
Оставалось пятиться по лестнице, молясь всем богам, чтобы удержали, не позволили скатиться кубарем вниз.
— Цыпа хочет развлечься? Ну что же, беги. Поиграем в кошки-мышки.
Готова поклясться, он зарычал, стоило мне начать убегать. Да и чего еще ждать от настоящего зверя?
Ноги неосознанно принесли меня к креслу Матвея. Я даже хотела попытаться разбудить его, попросить о помощи и сразу вспомнила с каким наслаждением он наблюдал за тем, что те двое вытворяли со мной. Помощи от него ждать не приходилось.
Взгляд зацепился за пустую бутылку. Подобрав, спрятала ее за спину, сама же повернулась лицом к своему мучителю. Он успел скинуть брюки, оставшись в одних плавках и черных, длинных носках. Движения мужчины казались ленивыми, обманчиво заторможенными. Так передвигаются коты, завидев добычу. Только передо мной находился не кот, существо на двух ногах больше всего походящее на мерзкую гиену.
— Хочешь, буду с тобой нежным, цыпа? Я умею, честное слово.
— Пожалуйста, не приближайтесь, - попросила срывающимся голосом, чем вызвала взрыв хохота.
Мужчина схватился за живот, согнувшись вперед. Так пародируют смех клоуны в цирке. Он же хохотал искренне, прихрюкивая и хлопая себя ладонями по ляжкам.
Другого шанса у меня могло не быть. В два шага преодолев разделяющее нас расстояние я, что было сил, опустила бутылку на короткостриженый затылок.
Смех оборвался хлюпающим звуком. У меня заныло запястье, бутылка осталась цела. Я видела, как в кино девушки вроде меня легко разбивают их об головы мужчин и те сразу падают без сознания. В жизни все оказалось иначе. Мужчина очень медленно разогнулся, становясь будто бы выше прежнего. Его лицо исказила мученическая гримаса. Падать и лишаться чувств он явно не собирался.
Он шел на меня чуть покачиваясь, тер рукой ушибленное место и ничего хорошего сложившаяся ситуация мне не сулила.
Когда между нами оставался один шаг, я занесла бутылку для второго удара. Сработал эффект неожиданности, или в мозгах у нападавшего в самом деле помутилось, только среагировать он не успел. Мое импровизированное оружие попало аккурат в висок.
Мужчина бесконечно долгие мгновения стоял и смотрел в одну точку куда-то позади меня. Я даже обернулась, ожидая увидеть его приятеля, но там никого не оказалось.
Раздался грохот, звон бьющегося стекла и, обернувшись, увидела огромную тушу, распластавшуюся на полу. Верзила умудрился упасть на стеклянный столик и теперь на его месте стоял искореженный остов, а пол оказался усыпан мелкими осколками.
Я простояла не меньше минуты, прежде чем решилась обойти тело и моментально взлететь по лестнице вверх. Мне даже не приходило в голову, что могла убить человека. Все мысли были совершенно о другом.
Убегали мы с Полинкой, прихватив единственную вещь, ее кукольный чемоданчик. В него я сунула наши документы, кредитные карты и немного наличности.
Наверное, кто-то на небесах устал смотреть на мои страдания, и до аэропорта мы добрались без приключений. Взяв билет на ближайший рейс, уже через четыре часа были в Питере, где провели остаток ночи и следующим утром отправились дальше.
Мужа забавляла сложившаяся ситуация, у меня же от сковавшего все тело ужаса даже губы склеились и произнести хотя бы слово не получалось.
— Лишь изредка выставлять на всеобщее обозрение, как в музее.
— В музее экспонаты нельзя трогать руками, - манерно протянул один из мужчин, проведя кончиками пальцев по моим волосам. – Не интересно.
— В моем доме другие правила. – Слова прогремели в моей голове взрывом, оглушая, лишая ориентации. – Можно трогать, если я позволю.
— А ты позволишь? – Мне показалось, что мужчины произнесли фразу одновременно. Возбужденные интонации не оставляли простора для фантазии.
— Не так быстро господа, - улыбнулся муж, сев в кресло напротив, закинув ногу на ногу. – Вот теперь можно.
Откуда во мне появились силы, чтобы не просто вскочить на ноги, но еще и пересечь не маленькую гостиную, добежать до лестницы на второй этаж, не задумывалась. Мне казалось спасение близко, когда правая туфля потеряла опору, лишившись каблука. Я позорно рухнула, едва не ударившись подбородком о ступеньку. Попыталась встать, но почти сразу почувствовала, как отрываюсь от земли. Лестница стремительно удалилась, плечи пронзила резкая боль.
— Аккуратнее, господа, экспонат хрупкий. – Голос Матвея звучал холодно и отстранённо. Я даже не сразу его узнала, все еще находясь в шоке от боли. – У вас вся ночь впереди, успеете наиграться.
Меня резко развернули, ставя лицом к лицу с одним из мужчин. Сзади раздавалось тяжелое, прерывистое дыхание, обжигающее шею.
Я видела все будто сквозь мутное стекло. Матвей, сидя в кресле, прикладывался к бутылке виски. Он пил жадно из горла, хотя рядом на столике стоял приготовленный бокал. Вторая его рука, лежащая на колене, медленно поползла выше. Я не сразу поняла, что происходит, пока он сначала не вытянул край сорочки из-под брюк, а после расстегнул ширинку, запуская пальцы внутрь…
Я зажмурилась, не желая видеть происходящее.
Все мои попытки вырваться из захвата мужчин провалились. Держали меня так крепко, что любое неосторожное движение заставляло морщиться от боли.
Даже кричать не могла, понимая, что привлеку внимание Полинки, и она обязательно выйдет посмотреть на происходящее. Хуже всего, что понимала такое не я одна. Матвей не беспокоился за сохранение тайны. Наш дом и без того находился в некотором отдалении от остальных, а, учитывая толстые стены, никто бы не услышал, будь у меня желание позвать на помощь.
До скрежета стиснув зубы, я терпела и ждала завершения происходящего. Мужчины не думали о моем комфорте, удовлетворяя свои потребности на глазах моего собственного мужа, которому все происходящее нравилось настолько, что он мастурбировал вместо того, чтобы разозлиться и прогнать их. И когда прозвучало жесткое «довольно», будто вынырнула из глубины.
Вернулись звуки, запахи, ощущения.
Лучше бы не возвращались.
Чувствуя себя пропущенной сквозь ножи мясорубки, я едва переставляла ноги, приходилось держаться за перила, чтобы не упасть на оказавшейся внезапно крутой и высокой лестнице.
Не помню, как добралась до ванной, где отскребала с себя чужие прикосновения, укуталась в халат, лишь бы Полинка не видела синяки и ссадины, изуродовавшие мое тело и буквально вползла в комнату.
Дочка спала, свернувшись в калачик, но стоило замку тихонько щелкнуть, как глазенки ее распахнулись.
Неужели она что-то видела? Нет, такого не могло быть! Если видела, клянусь, найду в себе силы и убью Матвея.
— Мамочка! – спрыгнув с кровати, Полинка подбежала и обняла меня, стоящую возле двери и прижимающую ладони к лицу, старающуюся не разреветься. – Мы уже уезжаем? Я собрала свои вещи.
Дочка разомкнула объятия и достала из-под кровати розовый кукольный чемоданчик, куда поместилось несколько ее любимых игрушек и сменная обувь.
— Вот, посмотри, мамочка. – Малышка дергала меня за халат, ее щечки зарозовели, губки дрожали. – Я тебя очень люблю. Ты у меня самая лучшая.
Я взяла дочку на руки, села с ней на кровать и стала баюкать, не до конца понимая, кого пыталась успокоить: ее или же себя.
Из-за двери доносились голоса и смех, громко работал телевизор, а мы так и сидели обнявшись, пока Полинка не начала дремать.
Аккуратно уложив ее на подушку, я на цыпочках прокралась к двери, приоткрыла ее, прислушиваясь. Телевизор все так же надрывался голосом какой-то певички, но других голосов слышно не было. Очень осторожно вышла в коридор, подошла к лестнице, откуда можно было рассмотреть часть гостиной.
Матвей со спущенными штанами спал в кресле. Тех двоих видно не было. Ушли или разместились в гостевых комнатах? Как бы то ни было, у меня оставалось все меньше шансов покинуть дом.
Спустившись на несколько ступеней, убедилась, что Матвей вряд ли проснется. Пустая бутылка из-под виски валялась рядом, под ней растеклась лужа.
Если бы не телевизор, наверное, я смогла бы сразу услышать шаги у себя за спиной…
— Гляньте кто здесь. - Пьяный голос ошпарил затылок, резко ударил по барабанным перепонкам, заставив вздрогнуть. – Тебе понравилось? Еще хочешь?
Бежать было некуда. Только вниз по лестнице.
Обернувшись, убедилась, что мужчина один. Раздетый по пояс, расписанный татуировками так густо, что чистых участков кожи сразу не разглядишь, он неотвратимо надвигался на меня.
Никакой гарантии того, что его приятель не появится следом, не было, и все же я хотела верить в лучшее.
Первым порывом стало – попытаться прорваться в комнату, где спала Полинка.
Нет, никак нельзя.
Оставалось пятиться по лестнице, молясь всем богам, чтобы удержали, не позволили скатиться кубарем вниз.
— Цыпа хочет развлечься? Ну что же, беги. Поиграем в кошки-мышки.
Готова поклясться, он зарычал, стоило мне начать убегать. Да и чего еще ждать от настоящего зверя?
Ноги неосознанно принесли меня к креслу Матвея. Я даже хотела попытаться разбудить его, попросить о помощи и сразу вспомнила с каким наслаждением он наблюдал за тем, что те двое вытворяли со мной. Помощи от него ждать не приходилось.
Взгляд зацепился за пустую бутылку. Подобрав, спрятала ее за спину, сама же повернулась лицом к своему мучителю. Он успел скинуть брюки, оставшись в одних плавках и черных, длинных носках. Движения мужчины казались ленивыми, обманчиво заторможенными. Так передвигаются коты, завидев добычу. Только передо мной находился не кот, существо на двух ногах больше всего походящее на мерзкую гиену.
— Хочешь, буду с тобой нежным, цыпа? Я умею, честное слово.
— Пожалуйста, не приближайтесь, - попросила срывающимся голосом, чем вызвала взрыв хохота.
Мужчина схватился за живот, согнувшись вперед. Так пародируют смех клоуны в цирке. Он же хохотал искренне, прихрюкивая и хлопая себя ладонями по ляжкам.
Другого шанса у меня могло не быть. В два шага преодолев разделяющее нас расстояние я, что было сил, опустила бутылку на короткостриженый затылок.
Смех оборвался хлюпающим звуком. У меня заныло запястье, бутылка осталась цела. Я видела, как в кино девушки вроде меня легко разбивают их об головы мужчин и те сразу падают без сознания. В жизни все оказалось иначе. Мужчина очень медленно разогнулся, становясь будто бы выше прежнего. Его лицо исказила мученическая гримаса. Падать и лишаться чувств он явно не собирался.
Он шел на меня чуть покачиваясь, тер рукой ушибленное место и ничего хорошего сложившаяся ситуация мне не сулила.
Когда между нами оставался один шаг, я занесла бутылку для второго удара. Сработал эффект неожиданности, или в мозгах у нападавшего в самом деле помутилось, только среагировать он не успел. Мое импровизированное оружие попало аккурат в висок.
Мужчина бесконечно долгие мгновения стоял и смотрел в одну точку куда-то позади меня. Я даже обернулась, ожидая увидеть его приятеля, но там никого не оказалось.
Раздался грохот, звон бьющегося стекла и, обернувшись, увидела огромную тушу, распластавшуюся на полу. Верзила умудрился упасть на стеклянный столик и теперь на его месте стоял искореженный остов, а пол оказался усыпан мелкими осколками.
Я простояла не меньше минуты, прежде чем решилась обойти тело и моментально взлететь по лестнице вверх. Мне даже не приходило в голову, что могла убить человека. Все мысли были совершенно о другом.
Убегали мы с Полинкой, прихватив единственную вещь, ее кукольный чемоданчик. В него я сунула наши документы, кредитные карты и немного наличности.
Наверное, кто-то на небесах устал смотреть на мои страдания, и до аэропорта мы добрались без приключений. Взяв билет на ближайший рейс, уже через четыре часа были в Питере, где провели остаток ночи и следующим утром отправились дальше.
