Отец Николай смотрел теперь внимательно на Зою.
— Ох, как небезопасно звучит для вас.
— Именно! — Тимур взмахнул руками, затем собрал карты в колоду обратно и стал отстукивать ее, чтобы сделать ровной.
— Только это все не значит, что мы должны бежать и хвататься за эту хрень, — заметила Софья громко и жестко.
— Верно, все верно! — кивнул Тимур, — да только как не схватиться? Клиенткой Светлана Дмитриевна нам, в совсем уж точном виде, не стала, но все же как-никак, дело у нее было интересное, пускай и правда выглядящее тяжелым, особенно учитывая крайне скверный характер дамы. Милейшая умная девушка, которая может оказаться в беде — и если мы знаем, что может что-то случиться, то тут, уж, простите, как можно не предотвратить. Помимо этого — какая-то драма. Неясный, но странный дневник, кто-то что-то ищет у сотрудников полуразвалившегося агентства переводов… прям кино! Так что, Зоя, — темные глаза Тимура внезапно вцепились в девушку, — мы будем очень рады, если ты согласишься помочь нам во всем разобраться.
— Вы будете переводить тот документ? — спросил отец Николай, а Зоя почувствовала себя загнанной лисицей на поляне — никакой ямки, чтобы спрятаться, а если остановиться — конец.
Возникла пауза. Девушка не знала, что говорить, молчание начало неудобно затягиваться… как тут раздался тихий голос над ухом:
— Сделать тебе кофе?
Синие глаза Вити смотрели внимательно и с пониманием.
— Да, спасибо, — Зоя быстро встала, ухватившись за эту возможность уйти от разговора. Мужчина кивнул и сделал приглашающей жест рукой.
Она шагнула за ширму, походу беглым взглядом окидывая стол Софьи. На мониторе ее компьютера, по всему периметру, были наклейки в виде цветочков. Рабочее место было закрыто стеклом, под которым виднелась только одна фотография, рассмотреть которую сейчас было невозможно, но отчего-то это стекло и этот кадр глухим гонгом прозвучали внутри… что-то надо было вспомнить, но Зоя не понимала, что именно.
Ширмой была отгорожена достаточно большая часть комнаты, почти половина, получалась своего рода комната в комнате. В одном углу стояло большое, в человеческий рост, зеркало с причудливой массивной деревянной рамой: растения вились в лианообразном узоре, гроздья фруктов свисали сверху, по низу стелилась шашечная резьба. Такое зеркало подошло бы будуару какой-нибудь дамы эпохи модерна, тут же оно смотрелось инородно и диковато. Вероятно, именно благодаря ему Витя и обнаружил свой промах с одеждой.
В противоположном от зеркала углу была видна небольшая дверка, вероятно, скрывающая за собой помещение, где мужчина и переоделся.
Ширма выгораживала большое пространство стены, в которой были ниши. На часть из этих ниш навесили белые деревянные дверки, еще одна, самая большая, была без двери и все ее пространство занимала массивная сверкающая кофемашина.
Витя открыл дверцы одной из ниш и вытащил две чашки — обе разные, цветастые, и совершенно не в масть ни друг другу, ни той чашке, из которой пил отец Николай.
Витя завис над кофемашиной.
— Она, эм, знаешь, может все, с молоком, без молока, пена там, просто плюнуть немного, то есть… словом, что ты любишь?
Он явно суетился и явно пытался себя сдержать и скрыть это.
— Просто черный кофе, — быстро ответила Зоя.
— Ты любишь черный кофе? — Витя обернулся к ней с легким удивлением на лице.
Нет, она не очень любила просто черный кофе, но ей хотелось прекратить страдания человека рядом с собой как можно скорее и не выглядеть капризной, поэтому она кивнула.
— Сейчас вот его бы выпила, а так что угодно. Просто кофе, спасибо.
Витя кивнул, машина зашумела, и через тридцать секунд мужчина протянул ей чашку.
— Держи, зай, — сказал он словно неосознанно, а затем взял чашку для себя и отвернулся обратно к аппарату.
Зоя нахмурилась. Широкая спина — лица девушка не видела — в ту же секунду напряглась, и раздался вздох.
— Виноват.
Стоило ей, наверное, ответить «ничего страшного», но Зоя уже так устала от всего происходящего, что не сказала ничего.
Витя сварил кофе и себе, повернулся к ней — на лице осталась тень смятения, которая довольно странно смотрелась в сочетании с его грубой внешностью, а потом кивнул на дверь.
— Пойдем, покажу, что там.
Они оказались в еще одной, довольно большой комнате — тоже со сводчатыми потолками и бьющим из четырех окон светом.
В углу стоял огромный шкаф, из тех, что, как подумалось девушке, мог бы отправлять в Нарнию.
— Фавны за ним не ждут, но одежду мы храним тут, ага, — как будто прочитав ее мысли, сказал Витя. Он повернулся к ней спиной, чтобы отворить дверцы и показать несколько вешалок с идеально выглаженными белыми рубашками. Зое оставалось только в удивлении смотреть на его лысый затылок — она отчего-то никак не могла подозревать в нем любителя сказочных историй.
В центре помещения стоял длинный стол и шесть стульев вокруг него. Еще дальше — широкий, выглядящий очень удобным диван.
— Это если засидимся или если придем слишком рано, — пояснил мужчина довольно очевидную вещь.
— Или если не уйдем вообще, — раздался сзади насмешливый голос, и Зоя, которая в это время решила все-таки пригубить свой, весьма приличный, кофе, едва не поперхнулась от неожиданности.
Тимур стоял на пороге комнаты. В его руках тоже была кружка, и когда он понял, что все взгляды устремлены на него, то громко прихлебнул.
— Кипяточку? — протянул он и подмигнул Зое.
— Тим, хватит. — Витя звучал раздраженно и устало.
Тимур сразу как будто остыл, словно до этого бегал внутри невидимого беличьего колеса, а теперь остановился и пытался успокоиться.
— Ты хочешь спросить, — сказал он Зое: не вопрос даже, а утверждение.
Зоя опять испытала раздражение от того, в какую неловкую ситуацию ее ставят почти все присутствующие, а потом — легкую злость за то, что она должна свои чувства преодолевать, чтобы казаться смелой и уверенной в себе, хотя никакой уверенности или сил быть острой на язык и наглой у нее не было.
— Странное место для офиса, — задала она наконец всего лишь один из миллиона вопросов, которые крутились в ее голове.
— Соглашусь, — Тимур кивнул и пояснил, — в этом монастыре в советское время были склады, и мой отец тогда как раз стал промышлять всякими кооперативами, когда это стало можно, а потом, опять же когда это стало можно, быстро и под шумок приватизировал эти помещения. Теперь вот судится с церковью — те, разумеется, требуют, чтобы он комнаты освободил, а он в ответ подает жалобы на то, что ему недостаточно компенсируют потери. Так и тянется, уже много-много лет, а мы так тут и сидим. Кстати, отец Николай просил извинить его: его позвали, а он не захотел вторгаться в ваше общение, попросил вот передать свое удовольствие от знакомства.
Зоя почувствовала странное, неприятное смущение от того, что кто-то почему-то не захотел прерывать ее разговор с малознакомым ей мужчиной.
— А ему, выходит, нравится, что вы тут? — спросила она для того, чтобы скрыть свои эмоции.
Витя коротко усмехнулся, Тимур рассмеялся.
— О, он главный автор всех жалоб на то, что мы здесь. Я даже иногда помогаю их составлять — для суда, для всяких инстанций. Не дело в монастыре быть офисам, я так считаю. Но мой отец — он из тех, кто не любит отпускать то, что, как он полагает, принадлежит ему по праву, пускай даже это право было получено в лихие времена и от людей, которые готовы были продать что угодно за копейки. И отец Николай, и настоятель монастыря понимают, что если тут не будет нас, если отец продаст помещение — будет еще кто-то, может и похуже. Так что мы сосуществуем и дружим, по возможности. А отец Николай любитель наших баек и нашей кофемашины, которую, я надеюсь, ты оценишь во всем ее великолепии.
Зоя нахмурилась и цепко посмотрела на Тимура.
— Ладно, — тот сделал новый, уже тихий, глоток, — предложение мое, точнее наше, потому что Витя тоже согласен. Мы бы хотели покопать это дело, которое, как ты уже слышала, нам не нравится. Вероятно, наши мотивы могут показаться не совсем очевидными, но это то, как мы работаем: не всегда за деньги, но иногда за наше личное спокойствие.
— И что вы хотите от меня?
— ПалПалыч передаст мне сканы того дневника. Хотелось бы, чтобы ты его перевела…
Зоя покачала головой.
— Я… я на самом деле не знаю киргизский — тот язык, на котором написан дневник. Я знаю фарси, знаю таджикский, но вам лучше нанять кого-то….
— Но ты же перевела что-то, разве не так? — перебил Витя, и Зоя повернулась к нему.
— Да, потому что я хотела получить эту работу. Я… в целом, я могу разобраться, у меня есть общие знания по тюркским языкам, но…
— То есть ты на самом деле можешь перевести, — подмигнул Тимур.
— Да, но кто-то, кто разбирается в языке, сделает это быстрее и качественнее.
— Да, но этот кто-то другой не будет тобой. Если будут сложности, мы попросим помощи, но этот дневник и то, что в нем написано, не должны пока выходить за пределы узкого круга.
— Но почему полиция разрешает вам в это вмешиваться?
— У них нет времени переводить длинные дневники с киргизского, — хмыкнул Тимур, — мы дружим и помогаем друг другу, уже давно. Они тоже понимают, что это может быть зацепкой, и понимают, что проще нам с ними вместе исследовать эту историю. Они будут работать по своему профилю: допрашивать подозреваемых, свидетелей и далее по списку, мы — копать ниточку с дневником. Если она никуда нас не приведет — значит не приведет, если приведет в какие-то интересные места — значит, будем гулять по этим местам вместе с полицией. Все просто.
— То есть вы все-таки частные детективы? — Зоя приподняла бровь — она начала брать эмоции под контроль и решила поддеть Тимура.
Тот опять рассмеялся.
— В этот раз — да, пожалуй. Немного частные детективы… Но это неважно. Важно, что ты скажешь. Пятьдесят тысяч как аванс, а потом столько же по завершению, если останемся живы.
Это были большие деньги, Зоя никогда не получала столько за работу. Но продолжать общаться с этими очень странными людьми?..
— Ты пришлешь мне сканы или отдашь? Чтобы я занялась этим…
— Только тут, — Тимур покачал головой, — мне передадут распечатки на руки. У нас есть сейф, и поверь — сюда так просто не проникнуть, побезопаснее банка будет. Вооруженной охраны нет, но есть монахи, которые всегда увидят посторонних в неурочное время, а с внешней стороны и вовсе не проникнуть, решетки пока отпилишь — вся улица соберется. Так что… Никаких флешек, никаких электронных носителей, только бумага, только один экземпляр. Работать будешь здесь.
— Ты столько говоришь, а самое важное не рассказал. — Витя покачал головой, — что дневник-то и сперли.
Зоя удивилась, что не спросила сама, отчего-то ей показалось, что это очевидно — раз вся история из-за этого дневника. Девушка посмотрела на Витю, взглядом прося объяснений.
Он вздохнул.
— Да, его нет, полиция специально смотрела. В офисе нет, у сестры нет, в квартире нет. То есть, может быть, в каком-то секретном месте и есть, но судя по тому, что офис убийца не обыскивал, он быстро получил то, что хотел, и ушел.
— Но потом обыскивал сотрудников агентства? — удивилась Зоя.
— Именно, — кивнул Витя.
— То есть понял, что взял не все? — предположила она, а оба мужчины довольно улыбнулись, словно радуясь ее догадке. Зое хотелось бы чувствовать себя польщенной, но она ощущала себя, наоборот, как будто она несмышленый ребенок, которого хвалят за любую мелочь.
— Думаю, что так и было, — согласился Витя, — взял дневник и понял, что чего-то не хватает. Понять бы, чего именно. Страниц? Каких-то документов?..
И тут Зоя поняла, о чем подсознание пыталось ей напомнить при виде стола Софьи.
— Фотография, — вырвалось у нее, — там было фото, вложенное в дневник.
Девушка быстро рассказала про то, как подняла выпавший кадр с пола.
— В офис преступник вернуться не может, — заметил Витя, — все опечатано, и пока там работает полиция.
— А вот попробовать квартиры сотрудников, вдруг у них есть этот кадр… — продолжил Тимур мысль.
— А полиция не находила фотографию в офисе? — спросила Зоя.
— Я уточню, — Тимур достал телефон.
— Я положила ее так, что можно и не заметить, подоткнула под эту штуку для рук, она плотно прилегает к столу, — Зоя подробно описыла расположение стола и свои действия.
— Хорошо, — Тимур набрал номер и, когда ему ответили, начал быстро шагать из угла в угол, рассказывая полиции то, что только что услышал.
Затем он остановился в центре комнаты так резко, что полы пиджака картинно взметнулись за его спиной.
— Фотографию они до этого не находили. Поищут. Поехали, Зоя, домой, а вечером я позвоню тебе и сообщу, что они отыщут или не отыщут, а ты сообщишь, согласна ли ты на мое предложение.
— А где твоя машина? — раздался с порога комнаты строгий голос, — на парковке нет.
Софья стояла, облокотившись о косяк двери, сложив руки на груди и недовольно поджимая губы.
— Кстати, верно! — чуть ли не подпрыгнул Тимур, — сейчас мы как раз вернемся, чтобы ее забрать. Зоя отказалась ехать со мной в машине, представляешь, Софья Павловна!
— И правильно сделала, — женщина внимательно посмотрела на Зою, и той впервые почудилось в глазах говорившей не только раздражение, но и интерес, — совершенно нечего молодой девке с мутным типом кататься на машине.
— Мутный тип приглашает прокатиться с ним на метро, — хихикнул Тимур, пряча улыбку в кружку, — вас я показал, на сегодня, думаю, достаточно, если у тебя, Зоя, конечно нет планов в центре.
У нее не было, поэтому она неловко распрощалась в Витей и Софьей: первый только кивнул, вторая опять что-то раздраженно цыкнула и отвернулась.
— Ты действительно привез меня просто чтобы показать, где вы работаете? — спросила Зоя, когда они вышли на улицу, за монастырские стены.
Тимур косился хитро.
— Да…
Зоя набрала побольше воздуха в легкие.
— …и ты точно хочешь спросить, почему я так себя вел, — он пожал плечами и пошел по улице наверх, оставляя место рядом с собой.
— А с клиентами вы общаетесь так же? — спросила Зоя вместо того, чтобы высказать все свое недовольство. То, что Тимур понимал, насколько его поведение неприятно, осадило ее.
— Конечно.
— И от вас не разбегаются? От всего этого?
Потому что меньше всего эти две комнатки, в которых она сегодня побывала, походили на место, где можно принимать хоть сколько-нибудь серьезных людей.
— Нет. Если кто-то действительно в беде, то ему все равно на то, где мы работаем и как разговариваем. Если кто-то сделал что-то глупое, и надо помочь с этой ошибкой справиться — потерпит. А обратится если какой-то идиот, который хочет чтобы мы стирали его белье и думает, что деньги все решают — то да, такой уйдет, но мы и так не будем с ним работать.
— То есть у вас принципы? — Зоя прищурилась от солнца. Тимур притормозил и снова выставил свой локоть. Девушка, подумав секунду, решила повторить утренний ритуал и согласилась принять его руку.
— Конечно. Иначе смысла нет. У всех свои клиенты, а мы много сил потратили на то, чтобы у нас были только те, кому мы и правда будем рады помочь. И вот эта Светлана Дмитриевна… — Тимур подцепил выбившийся из раскрошенного асфальта камешек и подтолкнул вверх по склону, — с другой стороны, все вот как повернулось…
— Как? — не поняла Зоя.
— Вот так, — сверкнул Тимур глазами и приоткрыл для нее тяжелую дверь в подземный переход, за которым сразу шла лестница вниз, ко входу на станцию.
— Ох, как небезопасно звучит для вас.
— Именно! — Тимур взмахнул руками, затем собрал карты в колоду обратно и стал отстукивать ее, чтобы сделать ровной.
— Только это все не значит, что мы должны бежать и хвататься за эту хрень, — заметила Софья громко и жестко.
— Верно, все верно! — кивнул Тимур, — да только как не схватиться? Клиенткой Светлана Дмитриевна нам, в совсем уж точном виде, не стала, но все же как-никак, дело у нее было интересное, пускай и правда выглядящее тяжелым, особенно учитывая крайне скверный характер дамы. Милейшая умная девушка, которая может оказаться в беде — и если мы знаем, что может что-то случиться, то тут, уж, простите, как можно не предотвратить. Помимо этого — какая-то драма. Неясный, но странный дневник, кто-то что-то ищет у сотрудников полуразвалившегося агентства переводов… прям кино! Так что, Зоя, — темные глаза Тимура внезапно вцепились в девушку, — мы будем очень рады, если ты согласишься помочь нам во всем разобраться.
— Вы будете переводить тот документ? — спросил отец Николай, а Зоя почувствовала себя загнанной лисицей на поляне — никакой ямки, чтобы спрятаться, а если остановиться — конец.
Возникла пауза. Девушка не знала, что говорить, молчание начало неудобно затягиваться… как тут раздался тихий голос над ухом:
— Сделать тебе кофе?
Синие глаза Вити смотрели внимательно и с пониманием.
— Да, спасибо, — Зоя быстро встала, ухватившись за эту возможность уйти от разговора. Мужчина кивнул и сделал приглашающей жест рукой.
Она шагнула за ширму, походу беглым взглядом окидывая стол Софьи. На мониторе ее компьютера, по всему периметру, были наклейки в виде цветочков. Рабочее место было закрыто стеклом, под которым виднелась только одна фотография, рассмотреть которую сейчас было невозможно, но отчего-то это стекло и этот кадр глухим гонгом прозвучали внутри… что-то надо было вспомнить, но Зоя не понимала, что именно.
Ширмой была отгорожена достаточно большая часть комнаты, почти половина, получалась своего рода комната в комнате. В одном углу стояло большое, в человеческий рост, зеркало с причудливой массивной деревянной рамой: растения вились в лианообразном узоре, гроздья фруктов свисали сверху, по низу стелилась шашечная резьба. Такое зеркало подошло бы будуару какой-нибудь дамы эпохи модерна, тут же оно смотрелось инородно и диковато. Вероятно, именно благодаря ему Витя и обнаружил свой промах с одеждой.
В противоположном от зеркала углу была видна небольшая дверка, вероятно, скрывающая за собой помещение, где мужчина и переоделся.
Ширма выгораживала большое пространство стены, в которой были ниши. На часть из этих ниш навесили белые деревянные дверки, еще одна, самая большая, была без двери и все ее пространство занимала массивная сверкающая кофемашина.
Витя открыл дверцы одной из ниш и вытащил две чашки — обе разные, цветастые, и совершенно не в масть ни друг другу, ни той чашке, из которой пил отец Николай.
Витя завис над кофемашиной.
— Она, эм, знаешь, может все, с молоком, без молока, пена там, просто плюнуть немного, то есть… словом, что ты любишь?
Он явно суетился и явно пытался себя сдержать и скрыть это.
— Просто черный кофе, — быстро ответила Зоя.
— Ты любишь черный кофе? — Витя обернулся к ней с легким удивлением на лице.
Нет, она не очень любила просто черный кофе, но ей хотелось прекратить страдания человека рядом с собой как можно скорее и не выглядеть капризной, поэтому она кивнула.
— Сейчас вот его бы выпила, а так что угодно. Просто кофе, спасибо.
Витя кивнул, машина зашумела, и через тридцать секунд мужчина протянул ей чашку.
— Держи, зай, — сказал он словно неосознанно, а затем взял чашку для себя и отвернулся обратно к аппарату.
Зоя нахмурилась. Широкая спина — лица девушка не видела — в ту же секунду напряглась, и раздался вздох.
— Виноват.
Стоило ей, наверное, ответить «ничего страшного», но Зоя уже так устала от всего происходящего, что не сказала ничего.
Витя сварил кофе и себе, повернулся к ней — на лице осталась тень смятения, которая довольно странно смотрелась в сочетании с его грубой внешностью, а потом кивнул на дверь.
— Пойдем, покажу, что там.
Они оказались в еще одной, довольно большой комнате — тоже со сводчатыми потолками и бьющим из четырех окон светом.
В углу стоял огромный шкаф, из тех, что, как подумалось девушке, мог бы отправлять в Нарнию.
— Фавны за ним не ждут, но одежду мы храним тут, ага, — как будто прочитав ее мысли, сказал Витя. Он повернулся к ней спиной, чтобы отворить дверцы и показать несколько вешалок с идеально выглаженными белыми рубашками. Зое оставалось только в удивлении смотреть на его лысый затылок — она отчего-то никак не могла подозревать в нем любителя сказочных историй.
В центре помещения стоял длинный стол и шесть стульев вокруг него. Еще дальше — широкий, выглядящий очень удобным диван.
— Это если засидимся или если придем слишком рано, — пояснил мужчина довольно очевидную вещь.
— Или если не уйдем вообще, — раздался сзади насмешливый голос, и Зоя, которая в это время решила все-таки пригубить свой, весьма приличный, кофе, едва не поперхнулась от неожиданности.
Тимур стоял на пороге комнаты. В его руках тоже была кружка, и когда он понял, что все взгляды устремлены на него, то громко прихлебнул.
— Кипяточку? — протянул он и подмигнул Зое.
— Тим, хватит. — Витя звучал раздраженно и устало.
Тимур сразу как будто остыл, словно до этого бегал внутри невидимого беличьего колеса, а теперь остановился и пытался успокоиться.
— Ты хочешь спросить, — сказал он Зое: не вопрос даже, а утверждение.
Зоя опять испытала раздражение от того, в какую неловкую ситуацию ее ставят почти все присутствующие, а потом — легкую злость за то, что она должна свои чувства преодолевать, чтобы казаться смелой и уверенной в себе, хотя никакой уверенности или сил быть острой на язык и наглой у нее не было.
— Странное место для офиса, — задала она наконец всего лишь один из миллиона вопросов, которые крутились в ее голове.
— Соглашусь, — Тимур кивнул и пояснил, — в этом монастыре в советское время были склады, и мой отец тогда как раз стал промышлять всякими кооперативами, когда это стало можно, а потом, опять же когда это стало можно, быстро и под шумок приватизировал эти помещения. Теперь вот судится с церковью — те, разумеется, требуют, чтобы он комнаты освободил, а он в ответ подает жалобы на то, что ему недостаточно компенсируют потери. Так и тянется, уже много-много лет, а мы так тут и сидим. Кстати, отец Николай просил извинить его: его позвали, а он не захотел вторгаться в ваше общение, попросил вот передать свое удовольствие от знакомства.
Зоя почувствовала странное, неприятное смущение от того, что кто-то почему-то не захотел прерывать ее разговор с малознакомым ей мужчиной.
— А ему, выходит, нравится, что вы тут? — спросила она для того, чтобы скрыть свои эмоции.
Витя коротко усмехнулся, Тимур рассмеялся.
— О, он главный автор всех жалоб на то, что мы здесь. Я даже иногда помогаю их составлять — для суда, для всяких инстанций. Не дело в монастыре быть офисам, я так считаю. Но мой отец — он из тех, кто не любит отпускать то, что, как он полагает, принадлежит ему по праву, пускай даже это право было получено в лихие времена и от людей, которые готовы были продать что угодно за копейки. И отец Николай, и настоятель монастыря понимают, что если тут не будет нас, если отец продаст помещение — будет еще кто-то, может и похуже. Так что мы сосуществуем и дружим, по возможности. А отец Николай любитель наших баек и нашей кофемашины, которую, я надеюсь, ты оценишь во всем ее великолепии.
Зоя нахмурилась и цепко посмотрела на Тимура.
— Ладно, — тот сделал новый, уже тихий, глоток, — предложение мое, точнее наше, потому что Витя тоже согласен. Мы бы хотели покопать это дело, которое, как ты уже слышала, нам не нравится. Вероятно, наши мотивы могут показаться не совсем очевидными, но это то, как мы работаем: не всегда за деньги, но иногда за наше личное спокойствие.
— И что вы хотите от меня?
— ПалПалыч передаст мне сканы того дневника. Хотелось бы, чтобы ты его перевела…
Зоя покачала головой.
— Я… я на самом деле не знаю киргизский — тот язык, на котором написан дневник. Я знаю фарси, знаю таджикский, но вам лучше нанять кого-то….
— Но ты же перевела что-то, разве не так? — перебил Витя, и Зоя повернулась к нему.
— Да, потому что я хотела получить эту работу. Я… в целом, я могу разобраться, у меня есть общие знания по тюркским языкам, но…
— То есть ты на самом деле можешь перевести, — подмигнул Тимур.
— Да, но кто-то, кто разбирается в языке, сделает это быстрее и качественнее.
— Да, но этот кто-то другой не будет тобой. Если будут сложности, мы попросим помощи, но этот дневник и то, что в нем написано, не должны пока выходить за пределы узкого круга.
— Но почему полиция разрешает вам в это вмешиваться?
— У них нет времени переводить длинные дневники с киргизского, — хмыкнул Тимур, — мы дружим и помогаем друг другу, уже давно. Они тоже понимают, что это может быть зацепкой, и понимают, что проще нам с ними вместе исследовать эту историю. Они будут работать по своему профилю: допрашивать подозреваемых, свидетелей и далее по списку, мы — копать ниточку с дневником. Если она никуда нас не приведет — значит не приведет, если приведет в какие-то интересные места — значит, будем гулять по этим местам вместе с полицией. Все просто.
— То есть вы все-таки частные детективы? — Зоя приподняла бровь — она начала брать эмоции под контроль и решила поддеть Тимура.
Тот опять рассмеялся.
— В этот раз — да, пожалуй. Немного частные детективы… Но это неважно. Важно, что ты скажешь. Пятьдесят тысяч как аванс, а потом столько же по завершению, если останемся живы.
Это были большие деньги, Зоя никогда не получала столько за работу. Но продолжать общаться с этими очень странными людьми?..
— Ты пришлешь мне сканы или отдашь? Чтобы я занялась этим…
— Только тут, — Тимур покачал головой, — мне передадут распечатки на руки. У нас есть сейф, и поверь — сюда так просто не проникнуть, побезопаснее банка будет. Вооруженной охраны нет, но есть монахи, которые всегда увидят посторонних в неурочное время, а с внешней стороны и вовсе не проникнуть, решетки пока отпилишь — вся улица соберется. Так что… Никаких флешек, никаких электронных носителей, только бумага, только один экземпляр. Работать будешь здесь.
— Ты столько говоришь, а самое важное не рассказал. — Витя покачал головой, — что дневник-то и сперли.
Зоя удивилась, что не спросила сама, отчего-то ей показалось, что это очевидно — раз вся история из-за этого дневника. Девушка посмотрела на Витю, взглядом прося объяснений.
Он вздохнул.
— Да, его нет, полиция специально смотрела. В офисе нет, у сестры нет, в квартире нет. То есть, может быть, в каком-то секретном месте и есть, но судя по тому, что офис убийца не обыскивал, он быстро получил то, что хотел, и ушел.
— Но потом обыскивал сотрудников агентства? — удивилась Зоя.
— Именно, — кивнул Витя.
— То есть понял, что взял не все? — предположила она, а оба мужчины довольно улыбнулись, словно радуясь ее догадке. Зое хотелось бы чувствовать себя польщенной, но она ощущала себя, наоборот, как будто она несмышленый ребенок, которого хвалят за любую мелочь.
— Думаю, что так и было, — согласился Витя, — взял дневник и понял, что чего-то не хватает. Понять бы, чего именно. Страниц? Каких-то документов?..
И тут Зоя поняла, о чем подсознание пыталось ей напомнить при виде стола Софьи.
— Фотография, — вырвалось у нее, — там было фото, вложенное в дневник.
Девушка быстро рассказала про то, как подняла выпавший кадр с пола.
— В офис преступник вернуться не может, — заметил Витя, — все опечатано, и пока там работает полиция.
— А вот попробовать квартиры сотрудников, вдруг у них есть этот кадр… — продолжил Тимур мысль.
— А полиция не находила фотографию в офисе? — спросила Зоя.
— Я уточню, — Тимур достал телефон.
— Я положила ее так, что можно и не заметить, подоткнула под эту штуку для рук, она плотно прилегает к столу, — Зоя подробно описыла расположение стола и свои действия.
— Хорошо, — Тимур набрал номер и, когда ему ответили, начал быстро шагать из угла в угол, рассказывая полиции то, что только что услышал.
Затем он остановился в центре комнаты так резко, что полы пиджака картинно взметнулись за его спиной.
— Фотографию они до этого не находили. Поищут. Поехали, Зоя, домой, а вечером я позвоню тебе и сообщу, что они отыщут или не отыщут, а ты сообщишь, согласна ли ты на мое предложение.
— А где твоя машина? — раздался с порога комнаты строгий голос, — на парковке нет.
Софья стояла, облокотившись о косяк двери, сложив руки на груди и недовольно поджимая губы.
— Кстати, верно! — чуть ли не подпрыгнул Тимур, — сейчас мы как раз вернемся, чтобы ее забрать. Зоя отказалась ехать со мной в машине, представляешь, Софья Павловна!
— И правильно сделала, — женщина внимательно посмотрела на Зою, и той впервые почудилось в глазах говорившей не только раздражение, но и интерес, — совершенно нечего молодой девке с мутным типом кататься на машине.
— Мутный тип приглашает прокатиться с ним на метро, — хихикнул Тимур, пряча улыбку в кружку, — вас я показал, на сегодня, думаю, достаточно, если у тебя, Зоя, конечно нет планов в центре.
У нее не было, поэтому она неловко распрощалась в Витей и Софьей: первый только кивнул, вторая опять что-то раздраженно цыкнула и отвернулась.
— Ты действительно привез меня просто чтобы показать, где вы работаете? — спросила Зоя, когда они вышли на улицу, за монастырские стены.
Тимур косился хитро.
— Да…
Зоя набрала побольше воздуха в легкие.
— …и ты точно хочешь спросить, почему я так себя вел, — он пожал плечами и пошел по улице наверх, оставляя место рядом с собой.
— А с клиентами вы общаетесь так же? — спросила Зоя вместо того, чтобы высказать все свое недовольство. То, что Тимур понимал, насколько его поведение неприятно, осадило ее.
— Конечно.
— И от вас не разбегаются? От всего этого?
Потому что меньше всего эти две комнатки, в которых она сегодня побывала, походили на место, где можно принимать хоть сколько-нибудь серьезных людей.
— Нет. Если кто-то действительно в беде, то ему все равно на то, где мы работаем и как разговариваем. Если кто-то сделал что-то глупое, и надо помочь с этой ошибкой справиться — потерпит. А обратится если какой-то идиот, который хочет чтобы мы стирали его белье и думает, что деньги все решают — то да, такой уйдет, но мы и так не будем с ним работать.
— То есть у вас принципы? — Зоя прищурилась от солнца. Тимур притормозил и снова выставил свой локоть. Девушка, подумав секунду, решила повторить утренний ритуал и согласилась принять его руку.
— Конечно. Иначе смысла нет. У всех свои клиенты, а мы много сил потратили на то, чтобы у нас были только те, кому мы и правда будем рады помочь. И вот эта Светлана Дмитриевна… — Тимур подцепил выбившийся из раскрошенного асфальта камешек и подтолкнул вверх по склону, — с другой стороны, все вот как повернулось…
— Как? — не поняла Зоя.
— Вот так, — сверкнул Тимур глазами и приоткрыл для нее тяжелую дверь в подземный переход, за которым сразу шла лестница вниз, ко входу на станцию.
