– С чего бы? – вырвалось у нее. Стряхнув наглую руку и обернувшись, Мика отступила и исподлобья посмотрела на старательно, во все зубы улыбающегося парня.
Зубы были чудо как хороши. Белые, ровные, крепкие.
Любой хищник позавидует.
Вооруженный мертвенно-зелеными чарами близнец зубастого «хищника», опустившись на колени, выковыривал из-под чемодана сопротивляющуюся нечисть. Чемодан судорожно вздрагивал и брыкался. Кошка гарцевала на нем с непринужденностью бывалого всадника, даже позы не поменяв.
Нечисть отчего-то стало жаль.
Впрочем, от созерцательно-жалостливого настроения Мику быстро отвлекли.
– Лови!
И она действительно поймала. Покрутила меж пальцев медный кругляш не самого высокого достоинства, вскинула глаза на довольного «хищника» и подавилась возмущенным вздохом.
Ее за мальчика на посылках принимают?
За настолько нищего мальчика на посылках?!
Хотя... Именно таковым она сейчас и кажется, что толку возмущаться?
Ну и ладно. Отведет. Все равно узнают, не от нее, так от добрых горожан, а ей юлить не с руки. Значит, надо довести дорогих гостей до дома... А там пусть мэтр сам разбирается, что с ними делать. Даже если он до сих пор не вернулся, не беда: посидят на крылечке, пообщаются со скелетом...
Мика нервно хихикнула, пряча монетку в карман – пригодится еще, чего добру пропадать.
Что-то к ее злобному злу, неизбалованному светскими визитами и никогда-то о том не печалившемуся, слишком много гостей за один-единственный вечер пожаловало, да каких. Может статься, что гости эти и найдут друг с другом общий язык.
Лишь бы в процессе поисков дом не развалили. Но это опять же на совести мэтра. Мика сто раз говорила, что неплохо бы наложить защитные чары и не позориться больше с выставленными на ограду черепами, которые только от проказливых духов уберечь и могут. Кто ж виноват, что злобное зло оказалось невероятно ленивым?
Непроглядная тьма превращалась в сумерки обычного осеннего вечера. Твари мрака расползались по своим норам, люди же, напротив, выходили на улицу.
Нормальные люди.
Мика шла впереди, борясь с желанием оглянуться. За ней неспешно шагал один из парней; на его плечах с поистине королевским видом восседала кошка. Следом плыл монструозный чемодан. Замыкал маленькое безумное шествие второй близнец, держащий в руке тонкую веревочку, туго перетянувшую горловину сплетенной из чар авоськи. Авоська с хозяйственно отловленной и притихшей нечистью послушно летела чуть позади, словно самый обычный воздушный шарик.
Зачем им понадобилась дикая когтистая тварь – что одна, что другая, – Мика не спросила. Не ее проблемы. И вряд ли проблемы мэтра, ибо он последний, кто позволит чужим заботам стать его собственными.
По крайней мере, Мика очень горячо на то надеялась, беспечно позабыв, чем зачастую оборачиваются такого рода надежды.
Мрак редел. Ярче разгорались фонари, отвоевывая город у тьмы, светлело небо, превращаясь из плотного бархата в полупрозрачный шелк.
Час ворона был на исходе.
Фолан, заложив руки за спину, неторопливо шагал по пустынным пока что улочкам. В душе плескались досада и тоскливая обреченность. Конечно, в появлении ученика он повинен сам, просто не ожидал, что оное будет столь эффектным. Раньше Фолан не замечал за собой такой вопиющей наивности. Видимо, стареет. И пора, давно пора отрешиться от мирской суеты, сбросить все дела на преемника и спрятаться подальше, так, чтобы никто из пятерых лоботрясов ни при каких обстоятельствах не сумел добраться до своего учителя.
Мечты были сладкими. Оставалась самая малость: осуществить их. И эта малость, мэтр чуял всем сердцем, обойдется ему ой как дорого.
Один из кандидатов в преемники понуро плелся позади и вполголоса бубнил тридцать пять способов изгнания и двадцать три способа уничтожения зловредных духов.
Надо ли говорить, что среди них разгром места обитания сих духов никоим образом не значился?
Фолан слушал вполуха и сокрушенно качал головой. Понимание, что знание теории не гарантирует применения оной на практике, было не новым, но оттого не менее печальным.
Сонер был самым младшим и самым бестолковым его учеником, и мэтр до сих пор не мог сказать, зачем согласился обучать тощего нескладного подростка, дождливым осенним вечером постучавшего в дверь его дома. Того самого, к которому они сейчас и шли, – тогда мэтр уже перебрался в Даратт и даже успел кое-как прижиться. Об учениках он и вовсе не думал – хватило тех четырех, что напрочь вымотали ему нервы за пусть и не особо долгое, но весьма насыщенное время. Но...
Было ли дело в несчастных глазах мальчишки или же в огромной его силе – сейчас Фолан уже не вспомнил бы, что именно побудило его поменять решение. Впоследствии о той постыдной слабости он не единожды пожалел, а заодно выяснил, что несчастные глаза превосходно сочетаются со шкодливым характером, а впечатляющая сила – с полнейшей беспечностью и неспособностью ее контролировать.
Нет, тот год все же не прошел даром, и ходячая проблема, коей являлся Сонер, утратила значительную часть опасности. Жаль, не всю, но в чудеса Фолан даже в детстве не верил и был рад уже тому, чего удалось добиться ценой упорного труда, сорванного голоса, пары седых прядей в волосах, едва не сожженного особняка и резко возросшей народной «любви».
Когда Сонер уехал домой, Фолан вздохнул с облегчением. Вместе с доброй половиной горожан.
С тех пор минуло не так уж много времени. Вряд ли Сонера и его славные подвиги успели позабыть, а если и успели, он – мэтр ничуть не сомневался – обязательно о себе напомнит.
Собственно говоря, уже напомнил.
Задорно, душевно, с огоньком.
Занятый тягостными думами, Фолан миновал калитку и направился к двери. Сонер как раз описывал предпоследний способ упокоения духов, основанный на уничтожении костей, и представшая глазам мэтра картинка пришлась как нельзя более кстати.
На нижней ступеньке крыльца сидел скелет. Беленький, сияющий, словно свежевыпавший снег, бодренький, приветливо клацающий челюстью с полным набором великолепнейших зубов. По бокам от него на толстеньких чемоданах примостились два встрепанных, будто после хорошей драки, парня, совершенно одинаковых что по внешности, что по повадкам. Троица вдохновенно резалась в карты, и скелет явно выигрывал.
Возле крыльца раздутым пузом кверху лежал еще один чемодан, огромный, устрашающе-розовый. На нем изящной статуэткой застыла угольно-черная кошка, и ее немигающие зеленые глаза неотрывно следили за игрой.
К дверной ручке была небрежно привязана столь же небрежно сплетенная силовая авоська. В ней на манер воздушного шара зависла печального вида мелкая нечисть.
На перилах, болтая ногами, сидела Микаэлла.
Судя по азартным репликам, ее симпатии в игре целиком и полностью принадлежали скелету.
Мягко хлопнули крылья, щеку огладил легкий ветерок, и на плечо скелета опустился ворон.
Картина, осиянная зеленоватым светом фонарей, сразу же обрела зловещую завершенность.
Ее участники, к слову, не обращали на невольных зрителей ни малейшего внимания.
– Мика... эль! – рявкнул потерявший терпение мэтр, сразу обозначая и свое присутствие, и отношение к происходящему, и необходимость соблюдать осторожность. – Что здесь творится?!
– Ваши гости нашли общий интерес, – пожала плечами помощница – единственная, кто даже не вздрогнул при его появлении. – Заметьте, мэтр, они желали искать его внутри, но я, как ваш самый преданный приспеш... эм, соратник, всегда стою на страже только ваших интересов и не мог допустить, чтобы они обнаружили именно их. – Мика сладко улыбнулась и добавила: – Хотя мне за это заплатили. Скажите, а вы бы устояли пред таким искушением?
Что-то тускло блеснуло, поймав зеленоватый блик округлым боком. Фолан вскинул руку, сжал в ладони монетку и осуждающе посмотрел на старательно изображающих смущение «гостей».
На миг он ощутил себя оскорбленным в самых лучших и трепетных чувствах.
Дешево же ныне оценивают верность пособников злобного зла!
Словно прочитав его мысли, Мика насмешливо фыркнула, не очень ловко сползла с перил и нырнула в дом, а следом за ней взвился в темнеющее небо ворон, коварно оставив мэтра один на один с собственноручно созданной проблемой.
Под перекрестьем взглядов пяти пар глаз Фолану стало тоскливо и неуютно. Особо выразительно смотрелись болотные огоньки в глазницах скелета.
Выразительно и, чего уж там, осмысленно.
Кошка, впрочем, ему не уступала.
– Учитель! – опомнившись, вскочили на ноги близнецы.
Карты посыпались на пол. Намеренно, как заметил мэтр. Видно, дело и впрямь шло к проигрышу неразлучной парочки, сияющей широченными улыбками и невинными, честными глазами.
Когда-то злобное зло было чуть менее злобным, чуть более наивным и оттого легко велось на это выражение, почти не сходившее с одинаковых лиц. Но грабли – штука жестокая, и пляска на них рано или поздно закаляет характер, разбивает розовые очки и развивает умение отслеживать пакость на подлете.
Сонеру такому еще учиться и учиться.
От сильного толчка в бок он едва не сел на землю, обиженно засопел, обернулся к учителю, тоже отпрянувшему на безопасное расстояние, – и передумал выражать недовольство, увидев на том месте, где только что стоял, крупную пучеглазую жабу. Ярко-синюю в желтые сердечки. Противно квакнув, жаба лопнула, разлетелась мелкими брызгами, оставив на память изысканную вонь месяц не стиранных носков.
И память эта могла бы стать очень, очень долгой, попади хоть одна капля на одежду.
Мэтр тяжело вздохнул.
Близнецы разочарованно переглянулись.
Сонер смерил их многообещающим взглядом.
Знакомство самых шалопаистых учеников за всю историю темной магии прошло на самом высоком уровне.
Выше, пожалуй, только передел территорий песочницы посредством деревянной лопатки, опущенной на макушку отвлекшегося на лепку очередного оборонительного сооружения противника.
Близнецов Лартис Фолану подбросил его собственный учитель. В прямом смысле подбросил – одним вовсе не прекрасным утром невыспавшийся чернокнижник обнаружил за дверью двух мальчишек вида самого что ни на есть примерного и невинного, а при них – чудовищных размеров розовый чемодан и письмо. Не письмо даже, откровенно говоря, так, коротенькая записка, в которой досточтимый учитель сообщал, что отныне эти два отрока – забота Фолана.
Отвертеться не получилось. Впрочем, Фолан и не особо старался, полагая, что справится играючи – после двух воспитанников он чувствовал себя опытным и готовым к любым неожиданностям и сложностям.
Как же он ошибался!
Достаточно будет упомянуть, что через год, выпихнув близнецов в огромный мир, к которому они уже были готовы и который явно не был готов к ним, Фолану пришлось срочно уехать из обжитого, уютного и в целом устраивающего его городка.
Выпуск братцы отметили с размахом.
Мэтр оценил.
Горожане – не очень.
Особенно жрец, лишившийся своей кривобокой церквушки, остатков шевелюры, тайной подружки, совершенно случайно ставшей явной, а заодно с ней – и репутации святейшего и непогрешимого.
Именно тогда Фолан и переехал в Даратт. И не то чтобы сильно о том жалел...
Не жалел, да. Просто тихо надеялся, что подобной истории не повторится. Как-то несолидно в его возрасте сбегать из второго городка подряд. Засмеют.
Эти же паршивцы и засмеют, несомненно.
Нужно было поторопиться. И как-нибудь укрепить дом, что ли, чтобы он не рухнул им на головы.
А ведь Мика предупреждала, что он еще пожалеет о своей лени. Этот нерадостный час наконец-то наступил.
Но кое-что можно сделать прямо сейчас.
Фолан скинул на землю плащ и указал на него:
– Амулеты, накопители и прочие штучки складываем сюда. Живо.
Братцы Лартис предсказуемо скривились. Уж они-то были большими любителями подобных вещей, при всей собственной силе полностью на нее не полагаясь. Предусмотрительно, конечно, но и опасно. Никогда не знаешь, уживутся ли одни амулеты рядом с другими – как и все напитанные темными чарами предметы, они обладали своим характером, зачастую паршивым.
Пока близнецы с кислыми физиономиями складывали горку из магических штуковин, Сонер без особых сожалений стянул с пальца одно-единственное кольцо. Неудивительно. Сила парня забивала все амулеты, толку от них не было совершенно. А колечко-то явно особенное, даром что неказистое, скорее всего, фамильное. Такие вещи лучше всегда держать при себе.
– Забери, – велел мэтр ученику.
– Учитель! – дружно возопили раздосадованные этакой несправедливостью братцы.
– Особенности родовых артефактов и их отличие от артефактов обычных, а также от амулетов и личных защитных чар, – скучающим тоном обронил Фолан. – Письменно. В двух не повторяющих друг друга экземплярах. К утру.
Лица близнецов вытянулись. Сонер, не скрывая торжествующей улыбки, надел фамильное кольцо, на миг едва заметно блеснувшее бледной зеленью.
– А с тебя, – обернулся к нему мэтр, – те самые способы упокоения духов. Письменно. К утру. Кто не справится, пусть пеняет на себя.
Парни дружно скрипнули зубами, но смолчали, ибо правило про бывших учеников действовало и в другую сторону: даваемые учителем задания к выполнению обязательны, сколь бы нелепыми оные ни казались.
Полюбовавшись уже тремя вытянувшимися физиономиями, Фолан поднялся к двери, скрывая довольную усмешку.
Общие неприятности и враги сближают. Пусть уж лучше вместе дуются на него, чем измышляют очередную пакость друг против друга.
О том, что пакость, причем совместную, могут измыслить против него самого, мэтр старался не думать. От мелкой по-любому отобьется, а на крупную у них просто не хватит времени и сил. По крайней мере, Фолан отчаянно на это надеялся.
Перешагнув порог и распахнув дверь пошире, он испытующе посмотрел на учеников. Близнецы, мрачно сопя, устремились следом – и отпрянули, потирая лбы. Тем временем сзади бесшумно подкрался монстрообразный чемодан и ткнулся под колени своим хозяевам, успевшим о нем позабыть. Один из братцев чудом устоял на ногах. Другой неизящно плюхнулся прямиком на крышку агрессора. Кошка ловко спрыгнула в самый последний момент, попутно цапнув неуклюжего парня за не поминаемую воспитанными людьми часть тела, коей он ее едва не придавил. Судя по болезненному возгласу, коготки в мягких лапках скрывались крепкие, острые и для обычной домашней мурлыки совершенно неприличные.
Позлорадствовать мэтр не успел: кошка прямо в прыжке умудрилась просочиться мимо него в дом.
И защитные чары даже не колыхнулись!
Фолан послал хвостатой нарушительнице испепеляющий взор, получил в ответ презрительное фырканье, подобрался было... Но, представив, как под счастливый хохот учеников гоняется за кошкой, опомнился.
Мрак с ней, заразой шерстяной. Сама уйдет – животные чернокнижников не жаловали.
Нормальные животные, разумеется.
Мэтр тяжело вздохнул, прекрасно сознавая, каковы шансы на появление в такой-то компании кого-то нормального.
Кстати о компании...
– Кто же в здравом уме ломится в жилище чернокнижника, не получив на то дозволения? – вкрадчиво, словно охотящийся кот, мурлыкнул Фолан. Почудилось, что из гостиной раздалось ответное, полное одобрения мурчание.
– Кто же в здравом уме, ожидая гостей, не снимает с двери защиту, – непочтительно буркнул особо пострадавший близнец.
Мэтру даже злобствовать не пришлось – тот получил по шее от собственного брата.
Зубы были чудо как хороши. Белые, ровные, крепкие.
Любой хищник позавидует.
Вооруженный мертвенно-зелеными чарами близнец зубастого «хищника», опустившись на колени, выковыривал из-под чемодана сопротивляющуюся нечисть. Чемодан судорожно вздрагивал и брыкался. Кошка гарцевала на нем с непринужденностью бывалого всадника, даже позы не поменяв.
Нечисть отчего-то стало жаль.
Впрочем, от созерцательно-жалостливого настроения Мику быстро отвлекли.
– Лови!
И она действительно поймала. Покрутила меж пальцев медный кругляш не самого высокого достоинства, вскинула глаза на довольного «хищника» и подавилась возмущенным вздохом.
Ее за мальчика на посылках принимают?
За настолько нищего мальчика на посылках?!
Хотя... Именно таковым она сейчас и кажется, что толку возмущаться?
Ну и ладно. Отведет. Все равно узнают, не от нее, так от добрых горожан, а ей юлить не с руки. Значит, надо довести дорогих гостей до дома... А там пусть мэтр сам разбирается, что с ними делать. Даже если он до сих пор не вернулся, не беда: посидят на крылечке, пообщаются со скелетом...
Мика нервно хихикнула, пряча монетку в карман – пригодится еще, чего добру пропадать.
Что-то к ее злобному злу, неизбалованному светскими визитами и никогда-то о том не печалившемуся, слишком много гостей за один-единственный вечер пожаловало, да каких. Может статься, что гости эти и найдут друг с другом общий язык.
Лишь бы в процессе поисков дом не развалили. Но это опять же на совести мэтра. Мика сто раз говорила, что неплохо бы наложить защитные чары и не позориться больше с выставленными на ограду черепами, которые только от проказливых духов уберечь и могут. Кто ж виноват, что злобное зло оказалось невероятно ленивым?
Непроглядная тьма превращалась в сумерки обычного осеннего вечера. Твари мрака расползались по своим норам, люди же, напротив, выходили на улицу.
Нормальные люди.
Мика шла впереди, борясь с желанием оглянуться. За ней неспешно шагал один из парней; на его плечах с поистине королевским видом восседала кошка. Следом плыл монструозный чемодан. Замыкал маленькое безумное шествие второй близнец, держащий в руке тонкую веревочку, туго перетянувшую горловину сплетенной из чар авоськи. Авоська с хозяйственно отловленной и притихшей нечистью послушно летела чуть позади, словно самый обычный воздушный шарик.
Зачем им понадобилась дикая когтистая тварь – что одна, что другая, – Мика не спросила. Не ее проблемы. И вряд ли проблемы мэтра, ибо он последний, кто позволит чужим заботам стать его собственными.
По крайней мере, Мика очень горячо на то надеялась, беспечно позабыв, чем зачастую оборачиваются такого рода надежды.
ГЛАВА 6
Мрак редел. Ярче разгорались фонари, отвоевывая город у тьмы, светлело небо, превращаясь из плотного бархата в полупрозрачный шелк.
Час ворона был на исходе.
Фолан, заложив руки за спину, неторопливо шагал по пустынным пока что улочкам. В душе плескались досада и тоскливая обреченность. Конечно, в появлении ученика он повинен сам, просто не ожидал, что оное будет столь эффектным. Раньше Фолан не замечал за собой такой вопиющей наивности. Видимо, стареет. И пора, давно пора отрешиться от мирской суеты, сбросить все дела на преемника и спрятаться подальше, так, чтобы никто из пятерых лоботрясов ни при каких обстоятельствах не сумел добраться до своего учителя.
Мечты были сладкими. Оставалась самая малость: осуществить их. И эта малость, мэтр чуял всем сердцем, обойдется ему ой как дорого.
Один из кандидатов в преемники понуро плелся позади и вполголоса бубнил тридцать пять способов изгнания и двадцать три способа уничтожения зловредных духов.
Надо ли говорить, что среди них разгром места обитания сих духов никоим образом не значился?
Фолан слушал вполуха и сокрушенно качал головой. Понимание, что знание теории не гарантирует применения оной на практике, было не новым, но оттого не менее печальным.
Сонер был самым младшим и самым бестолковым его учеником, и мэтр до сих пор не мог сказать, зачем согласился обучать тощего нескладного подростка, дождливым осенним вечером постучавшего в дверь его дома. Того самого, к которому они сейчас и шли, – тогда мэтр уже перебрался в Даратт и даже успел кое-как прижиться. Об учениках он и вовсе не думал – хватило тех четырех, что напрочь вымотали ему нервы за пусть и не особо долгое, но весьма насыщенное время. Но...
Было ли дело в несчастных глазах мальчишки или же в огромной его силе – сейчас Фолан уже не вспомнил бы, что именно побудило его поменять решение. Впоследствии о той постыдной слабости он не единожды пожалел, а заодно выяснил, что несчастные глаза превосходно сочетаются со шкодливым характером, а впечатляющая сила – с полнейшей беспечностью и неспособностью ее контролировать.
Нет, тот год все же не прошел даром, и ходячая проблема, коей являлся Сонер, утратила значительную часть опасности. Жаль, не всю, но в чудеса Фолан даже в детстве не верил и был рад уже тому, чего удалось добиться ценой упорного труда, сорванного голоса, пары седых прядей в волосах, едва не сожженного особняка и резко возросшей народной «любви».
Когда Сонер уехал домой, Фолан вздохнул с облегчением. Вместе с доброй половиной горожан.
С тех пор минуло не так уж много времени. Вряд ли Сонера и его славные подвиги успели позабыть, а если и успели, он – мэтр ничуть не сомневался – обязательно о себе напомнит.
Собственно говоря, уже напомнил.
Задорно, душевно, с огоньком.
Занятый тягостными думами, Фолан миновал калитку и направился к двери. Сонер как раз описывал предпоследний способ упокоения духов, основанный на уничтожении костей, и представшая глазам мэтра картинка пришлась как нельзя более кстати.
На нижней ступеньке крыльца сидел скелет. Беленький, сияющий, словно свежевыпавший снег, бодренький, приветливо клацающий челюстью с полным набором великолепнейших зубов. По бокам от него на толстеньких чемоданах примостились два встрепанных, будто после хорошей драки, парня, совершенно одинаковых что по внешности, что по повадкам. Троица вдохновенно резалась в карты, и скелет явно выигрывал.
Возле крыльца раздутым пузом кверху лежал еще один чемодан, огромный, устрашающе-розовый. На нем изящной статуэткой застыла угольно-черная кошка, и ее немигающие зеленые глаза неотрывно следили за игрой.
К дверной ручке была небрежно привязана столь же небрежно сплетенная силовая авоська. В ней на манер воздушного шара зависла печального вида мелкая нечисть.
На перилах, болтая ногами, сидела Микаэлла.
Судя по азартным репликам, ее симпатии в игре целиком и полностью принадлежали скелету.
Мягко хлопнули крылья, щеку огладил легкий ветерок, и на плечо скелета опустился ворон.
Картина, осиянная зеленоватым светом фонарей, сразу же обрела зловещую завершенность.
Ее участники, к слову, не обращали на невольных зрителей ни малейшего внимания.
– Мика... эль! – рявкнул потерявший терпение мэтр, сразу обозначая и свое присутствие, и отношение к происходящему, и необходимость соблюдать осторожность. – Что здесь творится?!
– Ваши гости нашли общий интерес, – пожала плечами помощница – единственная, кто даже не вздрогнул при его появлении. – Заметьте, мэтр, они желали искать его внутри, но я, как ваш самый преданный приспеш... эм, соратник, всегда стою на страже только ваших интересов и не мог допустить, чтобы они обнаружили именно их. – Мика сладко улыбнулась и добавила: – Хотя мне за это заплатили. Скажите, а вы бы устояли пред таким искушением?
Что-то тускло блеснуло, поймав зеленоватый блик округлым боком. Фолан вскинул руку, сжал в ладони монетку и осуждающе посмотрел на старательно изображающих смущение «гостей».
На миг он ощутил себя оскорбленным в самых лучших и трепетных чувствах.
Дешево же ныне оценивают верность пособников злобного зла!
Словно прочитав его мысли, Мика насмешливо фыркнула, не очень ловко сползла с перил и нырнула в дом, а следом за ней взвился в темнеющее небо ворон, коварно оставив мэтра один на один с собственноручно созданной проблемой.
Под перекрестьем взглядов пяти пар глаз Фолану стало тоскливо и неуютно. Особо выразительно смотрелись болотные огоньки в глазницах скелета.
Выразительно и, чего уж там, осмысленно.
Кошка, впрочем, ему не уступала.
– Учитель! – опомнившись, вскочили на ноги близнецы.
Карты посыпались на пол. Намеренно, как заметил мэтр. Видно, дело и впрямь шло к проигрышу неразлучной парочки, сияющей широченными улыбками и невинными, честными глазами.
Когда-то злобное зло было чуть менее злобным, чуть более наивным и оттого легко велось на это выражение, почти не сходившее с одинаковых лиц. Но грабли – штука жестокая, и пляска на них рано или поздно закаляет характер, разбивает розовые очки и развивает умение отслеживать пакость на подлете.
Сонеру такому еще учиться и учиться.
От сильного толчка в бок он едва не сел на землю, обиженно засопел, обернулся к учителю, тоже отпрянувшему на безопасное расстояние, – и передумал выражать недовольство, увидев на том месте, где только что стоял, крупную пучеглазую жабу. Ярко-синюю в желтые сердечки. Противно квакнув, жаба лопнула, разлетелась мелкими брызгами, оставив на память изысканную вонь месяц не стиранных носков.
И память эта могла бы стать очень, очень долгой, попади хоть одна капля на одежду.
Мэтр тяжело вздохнул.
Близнецы разочарованно переглянулись.
Сонер смерил их многообещающим взглядом.
Знакомство самых шалопаистых учеников за всю историю темной магии прошло на самом высоком уровне.
Выше, пожалуй, только передел территорий песочницы посредством деревянной лопатки, опущенной на макушку отвлекшегося на лепку очередного оборонительного сооружения противника.
Близнецов Лартис Фолану подбросил его собственный учитель. В прямом смысле подбросил – одним вовсе не прекрасным утром невыспавшийся чернокнижник обнаружил за дверью двух мальчишек вида самого что ни на есть примерного и невинного, а при них – чудовищных размеров розовый чемодан и письмо. Не письмо даже, откровенно говоря, так, коротенькая записка, в которой досточтимый учитель сообщал, что отныне эти два отрока – забота Фолана.
Отвертеться не получилось. Впрочем, Фолан и не особо старался, полагая, что справится играючи – после двух воспитанников он чувствовал себя опытным и готовым к любым неожиданностям и сложностям.
Как же он ошибался!
Достаточно будет упомянуть, что через год, выпихнув близнецов в огромный мир, к которому они уже были готовы и который явно не был готов к ним, Фолану пришлось срочно уехать из обжитого, уютного и в целом устраивающего его городка.
Выпуск братцы отметили с размахом.
Мэтр оценил.
Горожане – не очень.
Особенно жрец, лишившийся своей кривобокой церквушки, остатков шевелюры, тайной подружки, совершенно случайно ставшей явной, а заодно с ней – и репутации святейшего и непогрешимого.
Именно тогда Фолан и переехал в Даратт. И не то чтобы сильно о том жалел...
Не жалел, да. Просто тихо надеялся, что подобной истории не повторится. Как-то несолидно в его возрасте сбегать из второго городка подряд. Засмеют.
Эти же паршивцы и засмеют, несомненно.
Нужно было поторопиться. И как-нибудь укрепить дом, что ли, чтобы он не рухнул им на головы.
А ведь Мика предупреждала, что он еще пожалеет о своей лени. Этот нерадостный час наконец-то наступил.
Но кое-что можно сделать прямо сейчас.
Фолан скинул на землю плащ и указал на него:
– Амулеты, накопители и прочие штучки складываем сюда. Живо.
Братцы Лартис предсказуемо скривились. Уж они-то были большими любителями подобных вещей, при всей собственной силе полностью на нее не полагаясь. Предусмотрительно, конечно, но и опасно. Никогда не знаешь, уживутся ли одни амулеты рядом с другими – как и все напитанные темными чарами предметы, они обладали своим характером, зачастую паршивым.
Пока близнецы с кислыми физиономиями складывали горку из магических штуковин, Сонер без особых сожалений стянул с пальца одно-единственное кольцо. Неудивительно. Сила парня забивала все амулеты, толку от них не было совершенно. А колечко-то явно особенное, даром что неказистое, скорее всего, фамильное. Такие вещи лучше всегда держать при себе.
– Забери, – велел мэтр ученику.
– Учитель! – дружно возопили раздосадованные этакой несправедливостью братцы.
– Особенности родовых артефактов и их отличие от артефактов обычных, а также от амулетов и личных защитных чар, – скучающим тоном обронил Фолан. – Письменно. В двух не повторяющих друг друга экземплярах. К утру.
Лица близнецов вытянулись. Сонер, не скрывая торжествующей улыбки, надел фамильное кольцо, на миг едва заметно блеснувшее бледной зеленью.
– А с тебя, – обернулся к нему мэтр, – те самые способы упокоения духов. Письменно. К утру. Кто не справится, пусть пеняет на себя.
Парни дружно скрипнули зубами, но смолчали, ибо правило про бывших учеников действовало и в другую сторону: даваемые учителем задания к выполнению обязательны, сколь бы нелепыми оные ни казались.
Полюбовавшись уже тремя вытянувшимися физиономиями, Фолан поднялся к двери, скрывая довольную усмешку.
Общие неприятности и враги сближают. Пусть уж лучше вместе дуются на него, чем измышляют очередную пакость друг против друга.
О том, что пакость, причем совместную, могут измыслить против него самого, мэтр старался не думать. От мелкой по-любому отобьется, а на крупную у них просто не хватит времени и сил. По крайней мере, Фолан отчаянно на это надеялся.
Перешагнув порог и распахнув дверь пошире, он испытующе посмотрел на учеников. Близнецы, мрачно сопя, устремились следом – и отпрянули, потирая лбы. Тем временем сзади бесшумно подкрался монстрообразный чемодан и ткнулся под колени своим хозяевам, успевшим о нем позабыть. Один из братцев чудом устоял на ногах. Другой неизящно плюхнулся прямиком на крышку агрессора. Кошка ловко спрыгнула в самый последний момент, попутно цапнув неуклюжего парня за не поминаемую воспитанными людьми часть тела, коей он ее едва не придавил. Судя по болезненному возгласу, коготки в мягких лапках скрывались крепкие, острые и для обычной домашней мурлыки совершенно неприличные.
Позлорадствовать мэтр не успел: кошка прямо в прыжке умудрилась просочиться мимо него в дом.
И защитные чары даже не колыхнулись!
Фолан послал хвостатой нарушительнице испепеляющий взор, получил в ответ презрительное фырканье, подобрался было... Но, представив, как под счастливый хохот учеников гоняется за кошкой, опомнился.
Мрак с ней, заразой шерстяной. Сама уйдет – животные чернокнижников не жаловали.
Нормальные животные, разумеется.
Мэтр тяжело вздохнул, прекрасно сознавая, каковы шансы на появление в такой-то компании кого-то нормального.
Кстати о компании...
– Кто же в здравом уме ломится в жилище чернокнижника, не получив на то дозволения? – вкрадчиво, словно охотящийся кот, мурлыкнул Фолан. Почудилось, что из гостиной раздалось ответное, полное одобрения мурчание.
– Кто же в здравом уме, ожидая гостей, не снимает с двери защиту, – непочтительно буркнул особо пострадавший близнец.
Мэтру даже злобствовать не пришлось – тот получил по шее от собственного брата.
