В тот миг, когда губы Мироша коснулись алых губ девушки, я перестала дышать.
Через пять ударов сердца ресницы златовласки дрогнули, и она открыла ярко-карие глаза. А затем, неожиданно резво подавшись вперед, сама поцеловала растерявшегося Мирослава. По-настоящему, жадно, припав к его губам, словно умирающий от жажды к сосуду с водой, запустив тонкие пальцы в его волосы.
И моя выдержка, подобно струне арфы, все-таки лопнула.
* * *
– Ты мой... Мой...
Шепот множился, рассыпался драгоценным жемчугом, звенел золотыми струнами. Сковывал душу тонкими, но прочными цепями обещаний, сладких, манящих, невозможных. И хотелось поддаться, перестать сопротивляться, навсегда остаться здесь, чтобы слушать, слушать, слушать...
Шепот подобен меду и шелку. Обволакивает, успокаивает... душит.
Слишком сладко. Слишком мягко. Трясина, из которой не выбраться.
И нега сменяется болью, резкой, бьющей наотмашь в самое сердце.
Болото никогда не отпускает своих жертв.
И единственной опорой – эфемерный образ, заглушающий шепот, который приносит уже не удовольствие, а страдание.
Маленькие теплые ладошки. Русые волосы, в которых запуталось солнце. Серьезные серые глаза.
– Если дело в ней, она умрет.
Шепот становится громким и злым, теряя остатки очарования. И уже не боль, но отчаяние жалит душу, ложится на плечи могильной плитой. Темно, но чуткие пальцы пробегают по выбитой на камне надписи, и буквы складываются в знакомое имя.
И мир, содрогнувшись в алой вспышке, перестает существовать.
* * *
Стены плакали, охваченные пламенем. Ветер рвал крышу, бил окна, выл на сотни волчьих голосов.
Мирош лежал возле ног девушки, и казалось, что он уже не дышит. Сама же очнувшаяся красавица, прижав ладони к груди, неотрывно смотрела на меня, и в ее глазах таился страх, а губы были красны от крови.
– Прекрати! – крикнула она, выставив вперед ладони. – Давай поговорим!
Наговорились уже. И обещаний наслушались. И что в итоге?
– Клянусь, такого не повторится!
– Он жив, – коснулся моего плеча Ключник, и та, что наконец-то стала мною, успокоилась.
Пламя скатилось со стен и словно втянулось в пол. Ветер стих. И хозяйка замка умоляюще сложила руки:
– Меня зовут Тэллера. Я прошу тебя выполнить мою просьбу. Оставь его здесь.
– А с чего ты взяла, что я вправе решать за него? – нехорошо прищурилась я.
– Ты держишь его. Я вижу. Откажись от него – и он останется. У тебя есть цель. Я дам провожатого, чтобы ты без проблем достигла ее. Тебе ведь это нужно? А мне нужен он. И потому он останется.
Да неужели? Что тебе известно о моих целях? И о том, чем я готова во имя их пожертвовать? Почему ты уверена, что я так легко отрекаюсь от друзей?
Попробуй заставь! Заставь Мирослава забыть обо всем ради тебя. Заставь меня забыть о нем.
Да кто она такая против нас! – шепнул мой собственный, но все же чужой голос. – Мы – сила. Мы – власть. Разрушение и созидание. Мы над миром. Мы всесильны...
Я сухо рассмеялась, резко взмахнула рукой, и Тэллера повалилась на колени, хватая ртом воздух. Безуспешно.
Мелкая мошка... Ничтожный человечишка... Нужно лишь сжать в кулак простертую к ней ладонь... Сжать, чтобы оборвать трепещущую, отчаянно бьющуюся нить жизни... Наказать, дать понять, с кем она связалась!
Нет!
Последним усилием воли я опустила руку, в полном смятении чувств и мыслей отшатнулась, налетев на кресло и с грохотом опрокинув его.
Тэллера кашляла, держась за горло, но – дышала...
Светлые звезды, да что же это такое?! Что я... что я натворила?! Да и я ли то была?
Ты, ты; не отрицай, что ты хотела этого. Ты не обязана сносить оскорбления. Ты должна наказывать за неповиновение.
Нет! Это не я... не я!
Светоч до боли обжог обхватившую его ладонь, и я стремглав выбежала прочь, захлебываясь горячими слезами... и внезапным откровением.
* * *
Светоч обретал силу. Медленно, но уверенно. И ему нужна была не просто девчонка, начиненная романтикой дальних странствий и добрых дел, а настоящая берегиня.
Решительная. Твердая. Властная. Поступающая по велению разума, а не глупого сердца. Ведь зло, с которым она неминуемо столкнется, должно быть уничтожено. И Светоч ваял свою берегиню, вкладывая в нее свои мысли, чувства... Чтобы она смогла выжить. Смогла воспользоваться силой. Чтобы не свернула с однажды выбранного пути.
Рано или поздно она это поймет. И примет. Как бы сейчас ни сопротивлялась, как бы ни пыталась остаться собой.
* * *
Нет, так дело не пойдет! То, что я сделала, не просто ужасно... Неприемлемо! А мои чувства, мои мысли в тот момент – они же были чудовищны! Нет, это вовсе не мое! Нашептанное извне и принятое моим сознанием за чистую монету...
Почему? За что? Как Светоч смеет так со мной поступать? Да ладно бы только со мной, это еще полбеды, но ведь могут пострадать невинные люди! Если однажды я не сумею обуздать ярость артефакта, заглушить в душе его голос...
Пора нам разобраться, кто в доме хозяин! Вернее, в моей душе. Пусть только попробует еще раз выкинуть такое! Выброшу и на прошлые заслуги не посмотрю.
«Твой долг... твоя жизнь... могущество... власть... ты – берегиня...»
Не буду я больше слушать, не буду! То, что я – берегиня, вовсе не означает, что я должна становиться монстром! И терять себя ради сомнительной чести быть сосудом для ненормального артефакта...
«Мы – единое целое...»
И это тоже ничего не значит! Я – человек, а не марионетка, и никому не позволю дергать за ниточки и управлять собой!
Светоч недовольно подпрыгнул на груди, вновь разгораясь алым.
Ну уж нет! Хватит! Поиграли – пора и честь знать!
– Остынь! – зло бросила я, резко сжимая ладонь. Светоч дернулся и затих, почувствовав мою власть.
– Вы можете уйти...
Я судорожно обернулась. Тэллера. Удивительно тихая и скромная. Видимо, впечатлило ее явление берегини... Но радости по сему поводу не чувствовалось. Наоборот, у этой победы был горький привкус.
– Я не буду препятствовать вам.
Я лишь кивнула. А что я могла сказать? Что я не хотела?
Я бы солгала. Я хотела... наказать.
И это было ужасно.
* * *
Верхушки деревьев алели под первыми лучами солнца, пели птицы, серебристо звенела неширокая река.
Замок исчез. Увы, не на ближайшие пятьдесят лет. Он вернулся туда, где и был когда-то построен, и люди, ставшие его пленниками на долгие века, получили свободу.
Тэллера – сильный маг. И проклятие, спорить готова, сама на свою голову навлекла. Нужно будет сообщить о ней Межрасовому Магическому Совету. Пусть присмотрят. На всякий случай...
Сметанка и Гранит, обрадовавшиеся возвращению блудных хозяев, паслись неподалеку. Я сидела возле самой воды, пропуская холодные струйки сквозь пальцы. Подернутое мелкой рябью отражение постоянно менялось, и я никак не могла себя разглядеть.
– Что-то случилось? Между тобой и Тэллерой? – спросил Мирош, садясь рядом.
Он был бледен, но от помощи отказался, уверив, что отлично себя чувствует.
Его право...
– Случилось, – не стала отнекиваться я. – Чуть было не совершила ужасный поступок, а сейчас пытаюсь убедить себя, что не виновата, что не хотела...
– Получается?
– Не очень, – честно призналась я. – Потому что я действительно этого хотела.
– Тогда посмотри на это с другой стороны, – улыбнулся он, даже не пытаясь допытаться, о чем речь. – Ты же все-таки не сделала ничего ужасного?
– Нет...
– Вот и думай о том, какая ты молодец. В порыве ярости гораздо сложнее сдержаться, чем дать волю своим желаниям.
Я несмело улыбнулась в ответ и покачнулась. Отражение раздвоилось, налилось алым и пустилось в пляс...
– Яра?!
– Все хорошо, – слабым голосом откликнулась я, вцепившись в Мироша. – Просто... много сил потратила... там. Принеси мою сумку...
Сверток с порошком папоротника нашелся быстро. Размешав щепоть в наполненной водой чаше, я залпом проглотила получившуюся кашицу.
Горько-то как! Горько и... странно. Вместо того чтобы обрести ясность и устойчивость, мир еще больше накренился, зашатался, встал на дыбы, и я кубарем покатилась в разверзшуюся под ногами бездну...
* * *
В легендах и сказаниях герои погибают красиво, с гордо поднятой головой и звучными предсмертными словами на устах. В реальности все оказалось паршивее некуда.
Я знала, что умираю. Знала, что, едва достигну дна той пропасти, в которую падала, как меня не станет. И дороги назад не будет... Я хваталась за стены, но они, сотканные из тьмы, расползались под судорожно сомкнутыми пальцами подобно гнилой ткани. Я вспоминала заклинания, но ни слова так и не прозвучало в гнетущей тишине – она пила звуки, впитывала их без остатка. Я даже заплакать не могла.
У души нет слез.
Но я смогла закричать. Безмолвно, страшно, отдавая последние силы.
И все изменилось. Вместо пустоты под ногами раскинулись бело-розовые облака, плотные, похожие на крепко взбитые сливки. Привычную уже тьму пронизал лунный свет, мягкий и нежный, и в его сиянии лицо стоящего напротив человека напоминало маску.
Резкие тени. Мерцающие блики. И две круглые луны, отражающиеся в зрачках.
– Поймал, – тихо засмеялся он, и весь этот чудной мир закачался, вторя ему.
– Спасибо, – прошелестела я, жадно вглядываясь в черты его лица.
Знакомые. И вместе с тем – совершенно чужие. Они ускользали из памяти, стоило лишь моргнуть, и я до рези в глазах смотрела, пытаясь запомнить, понять... Тщетно.
– Тебя давно не было, – сказала я.
– Я всегда рядом. Просто ты не всегда замечаешь.
– И что тебе нужно на сей раз?
– Чтобы ты жила, глупая.
Сильный толчок в грудь – и я лечу, и плотные сливки-облака замедляют падение, позволяя заметить очертания высокой круглой башни, светящееся окно под самой крышей и светловолосую девушку, с ногами забравшуюся на подоконник и задумчиво глядящую вниз.
А внизу – все тот же сливочный туман. Он вязок и пахнет пряностями, он забирается под одежду и в легкие, и от недостатка воздуха кружится голова, темнеет в глазах... и снова кружится мир. Все медленнее и медленнее, пока не застывает яркой и чистой картинкой.
Прозрачно-синее небо, солнце, расплескавшее золото лучей окрест, изумрудная листва деревьев. Нежный ветер гладит щеки, трава мягка, как перина, а голова кружится снова, но уже не от падения, а от сладкого запаха земляники.
– С добрым утром. Рад, что ты наконец-то очнулась.
Знакомый голос прозвучал тихо, и в нем явственно чувствовалась улыбка.
– Я тоже рада, – прошептала я, медленно поднимаясь.
Мирош поддержал, помог сесть и дал чашу, наполненную ароматным отваром.
– Это что? – с подозрением спросила я, осторожно вдыхая пряный запах, столь причудливый и острый, что я никак не могла определить, что здесь намешано.
Ядвига была бы недовольна.
– Это то, что привело тебя в чувство. Пей. Он сказал, что иначе тебе не хватит сил даже чтобы просто встать.
– Кто – он?
– Не знаю. Он пришел, когда я уже отчаялся... А ты – не дышала...
– И откуда он здесь взялся?
– Сказал, что ты его позвала.
Значит, не привиделось... Кто он, этот странный человек, не оставляющий меня даже во снах? И что ему все-таки нужно? Но, кем бы он ни был, я могу ему доверять. В отличие от настоящего главы ларионского Совета, к которому накопилось немало вопросов.
Отвар оказался вкусным и бодрящим. Я пила его маленькими глотками, жмурясь от удовольствия и ощущения возвращающейся силы. А потом, отдав чашу Мирошу, сказала:
– Я знаю, где Венеда. И знаю, как туда попасть.
Друзья, осталось всего две главы до финала первой книги, и завтра текст перейдет в режим для одобренных, то есть для тех, кто поддерживал историю в процессе выкладки. Если вы не писали комментарии, но хотите продолжить чтение, еще не поздно помахать лапкой автору, автор будет рад ))
Через пять ударов сердца ресницы златовласки дрогнули, и она открыла ярко-карие глаза. А затем, неожиданно резво подавшись вперед, сама поцеловала растерявшегося Мирослава. По-настоящему, жадно, припав к его губам, словно умирающий от жажды к сосуду с водой, запустив тонкие пальцы в его волосы.
И моя выдержка, подобно струне арфы, все-таки лопнула.
* * *
– Ты мой... Мой...
Шепот множился, рассыпался драгоценным жемчугом, звенел золотыми струнами. Сковывал душу тонкими, но прочными цепями обещаний, сладких, манящих, невозможных. И хотелось поддаться, перестать сопротивляться, навсегда остаться здесь, чтобы слушать, слушать, слушать...
Шепот подобен меду и шелку. Обволакивает, успокаивает... душит.
Слишком сладко. Слишком мягко. Трясина, из которой не выбраться.
И нега сменяется болью, резкой, бьющей наотмашь в самое сердце.
Болото никогда не отпускает своих жертв.
И единственной опорой – эфемерный образ, заглушающий шепот, который приносит уже не удовольствие, а страдание.
Маленькие теплые ладошки. Русые волосы, в которых запуталось солнце. Серьезные серые глаза.
– Если дело в ней, она умрет.
Шепот становится громким и злым, теряя остатки очарования. И уже не боль, но отчаяние жалит душу, ложится на плечи могильной плитой. Темно, но чуткие пальцы пробегают по выбитой на камне надписи, и буквы складываются в знакомое имя.
И мир, содрогнувшись в алой вспышке, перестает существовать.
* * *
Стены плакали, охваченные пламенем. Ветер рвал крышу, бил окна, выл на сотни волчьих голосов.
Мирош лежал возле ног девушки, и казалось, что он уже не дышит. Сама же очнувшаяся красавица, прижав ладони к груди, неотрывно смотрела на меня, и в ее глазах таился страх, а губы были красны от крови.
– Прекрати! – крикнула она, выставив вперед ладони. – Давай поговорим!
Наговорились уже. И обещаний наслушались. И что в итоге?
– Клянусь, такого не повторится!
– Он жив, – коснулся моего плеча Ключник, и та, что наконец-то стала мною, успокоилась.
Пламя скатилось со стен и словно втянулось в пол. Ветер стих. И хозяйка замка умоляюще сложила руки:
– Меня зовут Тэллера. Я прошу тебя выполнить мою просьбу. Оставь его здесь.
– А с чего ты взяла, что я вправе решать за него? – нехорошо прищурилась я.
– Ты держишь его. Я вижу. Откажись от него – и он останется. У тебя есть цель. Я дам провожатого, чтобы ты без проблем достигла ее. Тебе ведь это нужно? А мне нужен он. И потому он останется.
Да неужели? Что тебе известно о моих целях? И о том, чем я готова во имя их пожертвовать? Почему ты уверена, что я так легко отрекаюсь от друзей?
Попробуй заставь! Заставь Мирослава забыть обо всем ради тебя. Заставь меня забыть о нем.
Да кто она такая против нас! – шепнул мой собственный, но все же чужой голос. – Мы – сила. Мы – власть. Разрушение и созидание. Мы над миром. Мы всесильны...
Я сухо рассмеялась, резко взмахнула рукой, и Тэллера повалилась на колени, хватая ртом воздух. Безуспешно.
Мелкая мошка... Ничтожный человечишка... Нужно лишь сжать в кулак простертую к ней ладонь... Сжать, чтобы оборвать трепещущую, отчаянно бьющуюся нить жизни... Наказать, дать понять, с кем она связалась!
Нет!
Последним усилием воли я опустила руку, в полном смятении чувств и мыслей отшатнулась, налетев на кресло и с грохотом опрокинув его.
Тэллера кашляла, держась за горло, но – дышала...
Светлые звезды, да что же это такое?! Что я... что я натворила?! Да и я ли то была?
Ты, ты; не отрицай, что ты хотела этого. Ты не обязана сносить оскорбления. Ты должна наказывать за неповиновение.
Нет! Это не я... не я!
Светоч до боли обжог обхватившую его ладонь, и я стремглав выбежала прочь, захлебываясь горячими слезами... и внезапным откровением.
* * *
Светоч обретал силу. Медленно, но уверенно. И ему нужна была не просто девчонка, начиненная романтикой дальних странствий и добрых дел, а настоящая берегиня.
Решительная. Твердая. Властная. Поступающая по велению разума, а не глупого сердца. Ведь зло, с которым она неминуемо столкнется, должно быть уничтожено. И Светоч ваял свою берегиню, вкладывая в нее свои мысли, чувства... Чтобы она смогла выжить. Смогла воспользоваться силой. Чтобы не свернула с однажды выбранного пути.
Рано или поздно она это поймет. И примет. Как бы сейчас ни сопротивлялась, как бы ни пыталась остаться собой.
* * *
Нет, так дело не пойдет! То, что я сделала, не просто ужасно... Неприемлемо! А мои чувства, мои мысли в тот момент – они же были чудовищны! Нет, это вовсе не мое! Нашептанное извне и принятое моим сознанием за чистую монету...
Почему? За что? Как Светоч смеет так со мной поступать? Да ладно бы только со мной, это еще полбеды, но ведь могут пострадать невинные люди! Если однажды я не сумею обуздать ярость артефакта, заглушить в душе его голос...
Пора нам разобраться, кто в доме хозяин! Вернее, в моей душе. Пусть только попробует еще раз выкинуть такое! Выброшу и на прошлые заслуги не посмотрю.
«Твой долг... твоя жизнь... могущество... власть... ты – берегиня...»
Не буду я больше слушать, не буду! То, что я – берегиня, вовсе не означает, что я должна становиться монстром! И терять себя ради сомнительной чести быть сосудом для ненормального артефакта...
«Мы – единое целое...»
И это тоже ничего не значит! Я – человек, а не марионетка, и никому не позволю дергать за ниточки и управлять собой!
Светоч недовольно подпрыгнул на груди, вновь разгораясь алым.
Ну уж нет! Хватит! Поиграли – пора и честь знать!
– Остынь! – зло бросила я, резко сжимая ладонь. Светоч дернулся и затих, почувствовав мою власть.
– Вы можете уйти...
Я судорожно обернулась. Тэллера. Удивительно тихая и скромная. Видимо, впечатлило ее явление берегини... Но радости по сему поводу не чувствовалось. Наоборот, у этой победы был горький привкус.
– Я не буду препятствовать вам.
Я лишь кивнула. А что я могла сказать? Что я не хотела?
Я бы солгала. Я хотела... наказать.
И это было ужасно.
* * *
Верхушки деревьев алели под первыми лучами солнца, пели птицы, серебристо звенела неширокая река.
Замок исчез. Увы, не на ближайшие пятьдесят лет. Он вернулся туда, где и был когда-то построен, и люди, ставшие его пленниками на долгие века, получили свободу.
Тэллера – сильный маг. И проклятие, спорить готова, сама на свою голову навлекла. Нужно будет сообщить о ней Межрасовому Магическому Совету. Пусть присмотрят. На всякий случай...
Сметанка и Гранит, обрадовавшиеся возвращению блудных хозяев, паслись неподалеку. Я сидела возле самой воды, пропуская холодные струйки сквозь пальцы. Подернутое мелкой рябью отражение постоянно менялось, и я никак не могла себя разглядеть.
– Что-то случилось? Между тобой и Тэллерой? – спросил Мирош, садясь рядом.
Он был бледен, но от помощи отказался, уверив, что отлично себя чувствует.
Его право...
– Случилось, – не стала отнекиваться я. – Чуть было не совершила ужасный поступок, а сейчас пытаюсь убедить себя, что не виновата, что не хотела...
– Получается?
– Не очень, – честно призналась я. – Потому что я действительно этого хотела.
– Тогда посмотри на это с другой стороны, – улыбнулся он, даже не пытаясь допытаться, о чем речь. – Ты же все-таки не сделала ничего ужасного?
– Нет...
– Вот и думай о том, какая ты молодец. В порыве ярости гораздо сложнее сдержаться, чем дать волю своим желаниям.
Я несмело улыбнулась в ответ и покачнулась. Отражение раздвоилось, налилось алым и пустилось в пляс...
– Яра?!
– Все хорошо, – слабым голосом откликнулась я, вцепившись в Мироша. – Просто... много сил потратила... там. Принеси мою сумку...
Сверток с порошком папоротника нашелся быстро. Размешав щепоть в наполненной водой чаше, я залпом проглотила получившуюся кашицу.
Горько-то как! Горько и... странно. Вместо того чтобы обрести ясность и устойчивость, мир еще больше накренился, зашатался, встал на дыбы, и я кубарем покатилась в разверзшуюся под ногами бездну...
* * *
В легендах и сказаниях герои погибают красиво, с гордо поднятой головой и звучными предсмертными словами на устах. В реальности все оказалось паршивее некуда.
Я знала, что умираю. Знала, что, едва достигну дна той пропасти, в которую падала, как меня не станет. И дороги назад не будет... Я хваталась за стены, но они, сотканные из тьмы, расползались под судорожно сомкнутыми пальцами подобно гнилой ткани. Я вспоминала заклинания, но ни слова так и не прозвучало в гнетущей тишине – она пила звуки, впитывала их без остатка. Я даже заплакать не могла.
У души нет слез.
Но я смогла закричать. Безмолвно, страшно, отдавая последние силы.
И все изменилось. Вместо пустоты под ногами раскинулись бело-розовые облака, плотные, похожие на крепко взбитые сливки. Привычную уже тьму пронизал лунный свет, мягкий и нежный, и в его сиянии лицо стоящего напротив человека напоминало маску.
Резкие тени. Мерцающие блики. И две круглые луны, отражающиеся в зрачках.
– Поймал, – тихо засмеялся он, и весь этот чудной мир закачался, вторя ему.
– Спасибо, – прошелестела я, жадно вглядываясь в черты его лица.
Знакомые. И вместе с тем – совершенно чужие. Они ускользали из памяти, стоило лишь моргнуть, и я до рези в глазах смотрела, пытаясь запомнить, понять... Тщетно.
– Тебя давно не было, – сказала я.
– Я всегда рядом. Просто ты не всегда замечаешь.
– И что тебе нужно на сей раз?
– Чтобы ты жила, глупая.
Сильный толчок в грудь – и я лечу, и плотные сливки-облака замедляют падение, позволяя заметить очертания высокой круглой башни, светящееся окно под самой крышей и светловолосую девушку, с ногами забравшуюся на подоконник и задумчиво глядящую вниз.
А внизу – все тот же сливочный туман. Он вязок и пахнет пряностями, он забирается под одежду и в легкие, и от недостатка воздуха кружится голова, темнеет в глазах... и снова кружится мир. Все медленнее и медленнее, пока не застывает яркой и чистой картинкой.
Прозрачно-синее небо, солнце, расплескавшее золото лучей окрест, изумрудная листва деревьев. Нежный ветер гладит щеки, трава мягка, как перина, а голова кружится снова, но уже не от падения, а от сладкого запаха земляники.
– С добрым утром. Рад, что ты наконец-то очнулась.
Знакомый голос прозвучал тихо, и в нем явственно чувствовалась улыбка.
– Я тоже рада, – прошептала я, медленно поднимаясь.
Мирош поддержал, помог сесть и дал чашу, наполненную ароматным отваром.
– Это что? – с подозрением спросила я, осторожно вдыхая пряный запах, столь причудливый и острый, что я никак не могла определить, что здесь намешано.
Ядвига была бы недовольна.
– Это то, что привело тебя в чувство. Пей. Он сказал, что иначе тебе не хватит сил даже чтобы просто встать.
– Кто – он?
– Не знаю. Он пришел, когда я уже отчаялся... А ты – не дышала...
– И откуда он здесь взялся?
– Сказал, что ты его позвала.
Значит, не привиделось... Кто он, этот странный человек, не оставляющий меня даже во снах? И что ему все-таки нужно? Но, кем бы он ни был, я могу ему доверять. В отличие от настоящего главы ларионского Совета, к которому накопилось немало вопросов.
Отвар оказался вкусным и бодрящим. Я пила его маленькими глотками, жмурясь от удовольствия и ощущения возвращающейся силы. А потом, отдав чашу Мирошу, сказала:
– Я знаю, где Венеда. И знаю, как туда попасть.
Друзья, осталось всего две главы до финала первой книги, и завтра текст перейдет в режим для одобренных, то есть для тех, кто поддерживал историю в процессе выкладки. Если вы не писали комментарии, но хотите продолжить чтение, еще не поздно помахать лапкой автору, автор будет рад ))
