Говорят, что удача любит смелых, но и упорных она тоже жалует. Должно же быть что-то, способное помочь, то, что откроет дверь в мой мир. Не может не быть!
– Ты уверена, что дело в браслете? – скептически спросил Йонто. Он, расположившись прямо на траве, вязал из тонких, но крепких веревок подобие сети, но мое занятие показалось ему интереснее.
– Да, – кивнула я, продолжая скользить подушечками пальцев по прохладному металлу. – Он нагрелся перед тем, как я попала сюда. И вообще, до его появления я в другие миры не проваливалась... Гадалка сказала, что это – компас. Но я думаю, что это еще и ключ. А ключ должен подходить к двери с любой стороны...
– Дай-ка взгляну.
Не успела я возразить, как мое запястье оказалось в его ладонях. Йонто внимательно осмотрел браслет, поддел, оттянул, проверяя на прочность, и, как и я недавно, заскользил по тонкой змейке, прикрыв глаза, полагаясь лишь на тактильные ощущения.
А я затаила дыхание и во все глаза смотрела на сосредоточенного парня. А вдруг получится? Нет, я помнила, что в первый раз у него ничего не вышло, но... Тогда у нас и времени-то не было, он торопился избавиться от маячка и вряд ли сумел бы заметить что-то важное... Йонто, конечно, не маг, он сам в этом признался, а его способность открывать теневые тропы – врожденная, семейный дар, доставшийся ему от отца, не требующий ни знаний, ни умений... Но он также говорил, что в магии все же разбирается. Самую малость. Вдруг именно этой малости будет довольно?
Или не будет.
– Можно его снять? – спросила без особой надежды.
Почему-то не отпускала мысль, что, сняв браслет, я окажусь дома.
Йонто медленно покачал головой.
– А если кинжалом перепилить? – воодушевилась я.
А что? Кинжал у него острый, сама видела. Или мечом...
– Реальнее сделать это с рукой, – хмыкнул он. – Браслет из амантита. Его невозможно повредить.
– Невозможно? – расстроилась я.
– Амантит еще называют чентолевой кровью. – Йонто вернулся к своим веревкам, ловко сплетая их друг с другом. – Металл практически бесценный. Есть легенда, что появился он из крови высшего чентоля, которого угораздило влюбиться в обычную девушку столь сильно и безоглядно, что стал он человеком. Только красавица оказалась с норовом и потребовала доказательств этой любви. Того, что он отказался ради нее от неба, ей было мало.
Я слушала, смотрела, как быстро двигаются его пальцы, подхватывая несговорчивые, скользкие веревки, как рождается под ними замысловатый узор... И видела поросший белыми звездочками берег ленивой реки, обряженную в светлые одежды красавицу, чьи длинные волосы подобны ночи, а губы – нежнейшим лепесткам розы... И молодого мужчину, преклонившего перед ней колени. В лице его, бледном, с крупными резкими чертами, явно проступает нечто чуждое, и в ярко-зеленых глазах вспыхивают золотые искры. А из рассеченной ладони катится на траву, на нежные цветы серебристая кровь. Катится и застывает, блестит на солнце, завораживает...
Вот она, его любовь. Ярче луны, крепче камня. Вечна, как само время, бесценна, как отданная ради другого жизнь.
И остановить бы красавице того, кто жизнь эту к ее ногам сложил, но...
Засмотрелась на россыпь драгоценных капель. Позабыла обо всем. Не заметила, как испустил он последний вздох, как упал на траву, как окутала его мерцающая дымка... Очнулась, когда исчез он, оставив лишь свою кровь. Всю, до последней капли. Но и та в землю ушла, чтобы после возродиться драгоценным амантитом.
– Была ли она счастлива после, легенда умалчивает, – задумчиво сказал Йонто.
Не была. Я видела это, словно наяву. Горе запоздалое и боль, что, душу опалив, тело обездвижила. И как то тело пламенем охватило... И что, когда пламя угасло, возникло на берегу дерево. Тонкое и беззащитное тогда, сейчас оно было высоким, мощным, и в кроне его распускались фиолетовые бутоны.
Цветущее дерево. Меч. Высокий мужчина. Огонь...
– Чентолева кровь считается самым крепким и надежным металлом. И самым редким, – привел меня в чувство голос Йонто. – Ана... Ты в порядке?
Вряд ли. То, что я сейчас увидела... Было ли то на самом деле? Или я все же схожу с ума?
Я не смогла произнести ни слова, а потому только кивнула.
В порядке. Похоже, само понятие порядка для меня сильно изменилось. К добру ли?
– Ты сказал что-то про высшего чентоля... – Наконец-то я обрела способность говорить. – А какие они еще бывают? Низшие?
– И высшие, и низшие, и истинные. Говорят, именно истинные, и чентоли, и люди одновременно, создали когда-то Эйторру. И до сих пор ходят по этой земле. У нас почитают Великого предка, которого изображают наполовину человеком, наполовину – чентолем. Возводят храмы, проводят обряды... Кстати, Сверкающая – воплощение его ветреной возлюбленной, которая, по легендам, даровала миру магию.
Вот эта сказка была мне по душе. В ней, по крайней мере, никто не умирал.
– Вот бы встретить истинных, – мечтательно протянула я.
– Надеюсь, этого никогда не случится, – резко оборвал мечты Йонто. Поймал мой изумленный взгляд и куда мягче пояснил: – Вопреки красивым легендам, они хищники, Ана. Уничтожают все на своем пути, пожирают всех, кто не сумеет убежать.
– Я сумею, – возразила я. – Ты же со мной.
– Настолько мне веришь? – усмехнулся Йонто, и можно было бы все превратить в шутку, но... Я прислушалась к себе, поняла, что шутить не хочу, и серьезно кивнула:
– Да.
Веревки из его рук все-таки выскользнули. Он подобрал их и спрятался от меня в своих непонятных узорчатых сетях.
– У истинных тоже нет крыльев? – сменила я тему, с неожиданной досадой отметив, что мне-то, похоже, не доверяют вовсе.
– Есть у них крылья. У всех, – вынырнул из работы Йонто. – Просто у низших они прозрачные, как воздух, но прочные. Если приглядеться...
– У меня зрение минус два, приглядываться бесполезно, – разочарованно вздохнула я.
– Какое? – не понял он.
– Плохое.
Даже не помню, что с очками сталось. То ли обронила, пока меня вниз головой тащили, то ли осели в карманах торговцев вместе с другими моими вещами.
– Что же ты сразу не сказала? – оживился Йонто. – У Мирины, кажется, были капли для таких случаев... Я спрошу.
– А что, магией нельзя? Ну там, дунул, плюнул и готово? – заинтересовалась я.
Магией я, правда, пока не прониклась. Но все же...
– У всего есть своя цена, – ответил Йонто и, собрав готовые сети, поднялся. – Мне нужно уйти. Вернусь к вечеру.
– Почему ты мне веришь? – прежде, чем он ушел, задала я беспокоивший вопрос. – Ни разу не усомнился, что я действительно из другого мира. Почему?
Йонто остановился. Посмотрел задумчиво, пожал плечами.
– Потому что верю.
– Дерусь, потому что дерусь, – пробормотала я.
– Я больше не дерусь. Слишком устал, – усмехнулся Йонто.
– Еще такой мелкий, а рассуждаешь, как столетний дед, – не удержалась от шпильки я.
Он вновь пожал плечами, в который уже раз наказал не выходить за очерченный охранками круг, нырнул в сплетенную деревьями арку – и исчез.
Балбес. Пусть ему и стало лучше, но, на мой взгляд, теневыми тропами он явно злоупотреблял.
Остаток дня я провела, собирая на полянке травы – в последнее время это весьма меня увлекало, – играя с дорком и размышляя, как скоро удастся попасть домой.
Йонто всегда возвращался прежде, чем мир укроет ночь. Ночи я не боялась. Не в этом лесу. В Эйторре водилась и нечисть, и нежить – порождения мест, отравленных истончившейся Гранью, подобие обитавших за ней тварей, – но здесь было безопасно. Йонто показывал мне охранки, отпугивающие от дома и людей, и хищников, будь они живыми – или не вполне. Прозрачные шарики на тонких ножках едва заметно мерцали и походили на больших светлячков.
Но сейчас тьма сгущалась, лес завел особую ночную песнь, а Йонто все не возвращался. И обычные звуки, казавшиеся раньше успокаивающими, пугали. Я сидела на крыльце, вглядываясь и вслушивась в темноту, и нервничала. А если что-нибудь случилось? Что-нибудь страшное? Чем я могу помочь? Что я вообще могу? Даже найти его не сумею, потому что понятия не имею, куда он ушел!
Я все же поднялась. Дошла до колодца, из которого ныне тянуло прохладой и сыростью, зябкой, покрывшей спину мурашками. И показалось, что там, за границей сторожевых деревьев, кто-то тихонько стонет...
Шаг. Еще.
И стоны, полные боли, становятся громче.
А я почти бегу. Спотыкаюсь, падаю, встаю... Вот мерцают в траве охранки-светлячки, а сразу за ними чернеет чей-то силуэт. Кто-то лежит, скорчившись, тяжело дыша, и говорить-то не в силах.
Кто-то...
Йонто?
Да.
Нет. Нельзя. Нельзя идти. Нельзя слушать. Нельзя...
Но ноги против воли ступают по траве. Голова идет кругом, воздуха не хватает.
Шаг.
Еще.
Нельзя.
Стою, дрожу. Так хочется податься вперед... Но я отступаю.
И ледяная рука сжимает сердце. А горячая – плечо. И такой же горячий шепот обжигает ухо:
– С ума сошла?!
Кто-то по ту сторону невидимой, но ощутимой границы, которую я едва не нарушила, зло шипит. Кто-то... Что-то.
Что-то темное, страшное и голодное. Я впервые вижу такое и... Лучше бы никогда не видеть. Но я глаз не могу отвести...
Меня разворачивают, и я утыкаюсь носом в мягкую ткань, знакомо пахнущую лесом и луной. Откуда я знаю, как пахнет луна? Просто знаю, и все. Она сияет над верхушками деревьев, обливает полянку серебром, и больше нет той тьмы, в которой я потерялась, которая пыталась меня обмануть, оживив прятавшиеся в душе страхи.
И того, что шипело в паре шагов от нас, тоже нет.
Есть только Йонто. Растерянный, испуганный. Злой. Обернуться он не позволил, а когда за нами закрылась дверь дома, прислонился к стене и выдохнул, будто сбросил с плеч что-то тяжелое. И я почувствовала, что стало легче дышать. Показалось даже, что до этого мига я и вовсе не дышала.
Лагерь торговцев оказалось не так-то просто отыскать. Расположение его Йонто помнил весьма приблизительно, и пришлось постараться, чтобы нащупать путеводную ниточку. Потом все было легко и привычно. Кто заметит тень в тенях?
И все же он задержался. И это едва не обернулось трагедией.
Давно подобные твари здесь не рыскали. Столь же давно, сколь и шэты не рвали пространство.
За закрытой дверью было безопасно. Или же так лишь казалось? Не важно. Ярко и вместе с тем мягко сияла пара лунных камней, которые Йонто принес несколько дней назад – сам он привык обходиться без света, а если никак не получалось, то в ход шли свечи. Но с камнями намного лучше. Особенно сейчас.
Ана была бледна. И руки ее дрожали. И...
И нужно было что-то сказать, как-то успокоить, но... Слова не находились.
Чтобы успокоиться самому, он шагнул к Ане и быстро снял с нее канш. И прежде, чем она успела отреагировать, протянул ей бледно-голубой, ограненный в форме капли кристалл на затейливо плетеном шнурке.
Ана не жаловалась, но Йонто видел, как она то и дело касается канша, как морщится и вздыхает. И он ее понимал: вроде бы и кожаный, и прилегает неплотно, а все одно неприятно, ошейник есть ошейник.
– Это тот же переводчик, только удобнее, – пояснил он, когда Ана надела кулон.
– Ты за ним ходил? – тихо спросила она, рассеянно поглаживая кристалл. В прозрачной глубине что-то мерцало, словно там спрятали крохотную зажженную свечу.
– И за ним тоже, – кивнул он. – Зачем ты пошла туда? Кого видела?
– Тебя.
Ответ был ожидаем, но он все равно растерялся. Нахмурился, подбирая слова...
– Запомни, со мной ничего не случится. То, что бродит за пределами дома, меня не тронет.
– А если тронет, то просто пожует и выплюнет, но ничего, потому как ты привычный. Да? – вскинулась Ана.
Похоже, подбирать верные слова он пока не научился...
Наверное, не стоило так реагировать, но я слишком испугалась, а Йонто... То, как легкомысленно он относится к опасности, в голове не укладывалось. Вот мои нервы и не выдержали. И быть бы скандалу, да Йонто попросту сбежал, так ничего и не ответив.
Вернулся он, впрочем, быстро, я даже как следует успокоиться не успела. И так же молча протянул мне... мою сумку. Ту, из прошлой, сейчас кажущейся далекой, жизни, яркую, с вышитыми совушками.
И сумка пустой явно не была...
Выдохнув, я села и тут же перевернула сумку. На пол вывалились смартфон, плеер с наушниками, косметичка... и очки. Целые и невредимые.
Божечки-кошечки!
– Как?! – Я смотрела на Йонто снизу вверх, прижимая к груди сумку.
– Просто забрал, – пожал он плечами. – Торговцы ничего не выбрасывают, я нашел их склад, а это было самое странное из всех вещей... Хорошо, что не ошибся.
Я уже забыла о том разговоре, когда он спрашивал про сумку. А оно вон как обернулось...
– Спасибо! – прошептала счастливо.
Вроде бы пустяк, но... Это были ниточки, связывающие меня с моим миром. Подтверждение того, что он существует. Да, в последнем я уже начинала сомневаться...
А теперь могла показать частичку своего мира Йонто.
Конечно же больше всего я обрадовалась очкам. Йонто они тоже заинтересовали, он их даже на нос водрузил, немало повеселив меня своим видом.
– Что за ужас? – скривился он, сняв очки и потерев глаза. – В них же совсем ничего не видно!
– Здоровым глазам они не нужны, – улыбнулась я. – А вот мне помогут наконец-то увидеть крылья чентоля.
– Кстати об этом, – встрепенулся Йонто. – Я заходил в деревню. Мирина велела передать. – Он извлек из кармана и протянул маленький флакончик. – Это для глаз. Она уверяет, что должно помочь. – И добавил, когда я взяла лекарство: – Пара капель, не больше.
Я только фыркнула. Да что ж он то успокоительное все забыть не может!
Осмотр вновь обретенных сокровищ продолжился. Я нашла в плеере любимый плейлист и уговорила Йонто надеть наушники, а пока он с озадаченным видом приобщался к музыкальной культуре Земли, потянулась к смартфону.
Вопреки опасениям, он еще не разрядился. Сигнала конечно же не было, зато была камера. И фотографии. Их-то я и показала Йонто. Да, он и так мне верит, но лишним не будет. А еще хотелось, чтобы он увидел мой мир, пусть и всего лишь на крошечных картинках.
Фотографии его заворожили. Я любила снимать природу, часто ловила интересные кадры, и, кажется, наконец кто-то это оценил.
– Великий предок!
Или же переоценил.
Не припомню, чтобы там были достойные подобных воззваний шедевры.
– Что? – переполошилась я, заглянула Йонто через плечо... и рассмеялась. – Ну вот чего так орать?! Это платье!
Хотя его понять можно: наряды Светы особой скромностью никогда не отличались.
– Без него и то приличнее было бы, – проворчал он, отдав мне смартфон.
– В моем мире ты бы не выжил, – вздохнула я.
Или же мой мир испортил бы его.
Улучив момент, я украдкой – очень уж хороший кадр получался, естественный – сфотографировала Йонто. Пусть хоть что-то останется на память, когда я отсюда уйду.
Экран мигнул и потемнел. Жаль, что не вышло запечатлеть еще и домик. Но ничего... Его я нарисую.
Не только его. Все, что запомнила. И в первую очередь чентоля.
Надо обязательно посмотреть на эти призрачные крылья, иначе будет обидно...
После ужина Йонто положил на стол лист бумаги и тонкую кисточку, поставил рядом округлую баночку с плотно закручивающейся крышкой. Словно почувствовал, что уснуть я просто не смогу, даже с помощью успокоительного Мирины. А так... отвлекусь. Благо что отвлекало сие занятие превосходно.
– Ты уверена, что дело в браслете? – скептически спросил Йонто. Он, расположившись прямо на траве, вязал из тонких, но крепких веревок подобие сети, но мое занятие показалось ему интереснее.
– Да, – кивнула я, продолжая скользить подушечками пальцев по прохладному металлу. – Он нагрелся перед тем, как я попала сюда. И вообще, до его появления я в другие миры не проваливалась... Гадалка сказала, что это – компас. Но я думаю, что это еще и ключ. А ключ должен подходить к двери с любой стороны...
– Дай-ка взгляну.
Не успела я возразить, как мое запястье оказалось в его ладонях. Йонто внимательно осмотрел браслет, поддел, оттянул, проверяя на прочность, и, как и я недавно, заскользил по тонкой змейке, прикрыв глаза, полагаясь лишь на тактильные ощущения.
А я затаила дыхание и во все глаза смотрела на сосредоточенного парня. А вдруг получится? Нет, я помнила, что в первый раз у него ничего не вышло, но... Тогда у нас и времени-то не было, он торопился избавиться от маячка и вряд ли сумел бы заметить что-то важное... Йонто, конечно, не маг, он сам в этом признался, а его способность открывать теневые тропы – врожденная, семейный дар, доставшийся ему от отца, не требующий ни знаний, ни умений... Но он также говорил, что в магии все же разбирается. Самую малость. Вдруг именно этой малости будет довольно?
Или не будет.
– Можно его снять? – спросила без особой надежды.
Почему-то не отпускала мысль, что, сняв браслет, я окажусь дома.
Йонто медленно покачал головой.
– А если кинжалом перепилить? – воодушевилась я.
А что? Кинжал у него острый, сама видела. Или мечом...
– Реальнее сделать это с рукой, – хмыкнул он. – Браслет из амантита. Его невозможно повредить.
– Невозможно? – расстроилась я.
– Амантит еще называют чентолевой кровью. – Йонто вернулся к своим веревкам, ловко сплетая их друг с другом. – Металл практически бесценный. Есть легенда, что появился он из крови высшего чентоля, которого угораздило влюбиться в обычную девушку столь сильно и безоглядно, что стал он человеком. Только красавица оказалась с норовом и потребовала доказательств этой любви. Того, что он отказался ради нее от неба, ей было мало.
Я слушала, смотрела, как быстро двигаются его пальцы, подхватывая несговорчивые, скользкие веревки, как рождается под ними замысловатый узор... И видела поросший белыми звездочками берег ленивой реки, обряженную в светлые одежды красавицу, чьи длинные волосы подобны ночи, а губы – нежнейшим лепесткам розы... И молодого мужчину, преклонившего перед ней колени. В лице его, бледном, с крупными резкими чертами, явно проступает нечто чуждое, и в ярко-зеленых глазах вспыхивают золотые искры. А из рассеченной ладони катится на траву, на нежные цветы серебристая кровь. Катится и застывает, блестит на солнце, завораживает...
Вот она, его любовь. Ярче луны, крепче камня. Вечна, как само время, бесценна, как отданная ради другого жизнь.
И остановить бы красавице того, кто жизнь эту к ее ногам сложил, но...
Засмотрелась на россыпь драгоценных капель. Позабыла обо всем. Не заметила, как испустил он последний вздох, как упал на траву, как окутала его мерцающая дымка... Очнулась, когда исчез он, оставив лишь свою кровь. Всю, до последней капли. Но и та в землю ушла, чтобы после возродиться драгоценным амантитом.
– Была ли она счастлива после, легенда умалчивает, – задумчиво сказал Йонто.
Не была. Я видела это, словно наяву. Горе запоздалое и боль, что, душу опалив, тело обездвижила. И как то тело пламенем охватило... И что, когда пламя угасло, возникло на берегу дерево. Тонкое и беззащитное тогда, сейчас оно было высоким, мощным, и в кроне его распускались фиолетовые бутоны.
Цветущее дерево. Меч. Высокий мужчина. Огонь...
– Чентолева кровь считается самым крепким и надежным металлом. И самым редким, – привел меня в чувство голос Йонто. – Ана... Ты в порядке?
Вряд ли. То, что я сейчас увидела... Было ли то на самом деле? Или я все же схожу с ума?
Я не смогла произнести ни слова, а потому только кивнула.
В порядке. Похоже, само понятие порядка для меня сильно изменилось. К добру ли?
– Ты сказал что-то про высшего чентоля... – Наконец-то я обрела способность говорить. – А какие они еще бывают? Низшие?
– И высшие, и низшие, и истинные. Говорят, именно истинные, и чентоли, и люди одновременно, создали когда-то Эйторру. И до сих пор ходят по этой земле. У нас почитают Великого предка, которого изображают наполовину человеком, наполовину – чентолем. Возводят храмы, проводят обряды... Кстати, Сверкающая – воплощение его ветреной возлюбленной, которая, по легендам, даровала миру магию.
Вот эта сказка была мне по душе. В ней, по крайней мере, никто не умирал.
– Вот бы встретить истинных, – мечтательно протянула я.
– Надеюсь, этого никогда не случится, – резко оборвал мечты Йонто. Поймал мой изумленный взгляд и куда мягче пояснил: – Вопреки красивым легендам, они хищники, Ана. Уничтожают все на своем пути, пожирают всех, кто не сумеет убежать.
– Я сумею, – возразила я. – Ты же со мной.
– Настолько мне веришь? – усмехнулся Йонто, и можно было бы все превратить в шутку, но... Я прислушалась к себе, поняла, что шутить не хочу, и серьезно кивнула:
– Да.
Веревки из его рук все-таки выскользнули. Он подобрал их и спрятался от меня в своих непонятных узорчатых сетях.
– У истинных тоже нет крыльев? – сменила я тему, с неожиданной досадой отметив, что мне-то, похоже, не доверяют вовсе.
– Есть у них крылья. У всех, – вынырнул из работы Йонто. – Просто у низших они прозрачные, как воздух, но прочные. Если приглядеться...
– У меня зрение минус два, приглядываться бесполезно, – разочарованно вздохнула я.
– Какое? – не понял он.
– Плохое.
Даже не помню, что с очками сталось. То ли обронила, пока меня вниз головой тащили, то ли осели в карманах торговцев вместе с другими моими вещами.
– Что же ты сразу не сказала? – оживился Йонто. – У Мирины, кажется, были капли для таких случаев... Я спрошу.
– А что, магией нельзя? Ну там, дунул, плюнул и готово? – заинтересовалась я.
Магией я, правда, пока не прониклась. Но все же...
– У всего есть своя цена, – ответил Йонто и, собрав готовые сети, поднялся. – Мне нужно уйти. Вернусь к вечеру.
– Почему ты мне веришь? – прежде, чем он ушел, задала я беспокоивший вопрос. – Ни разу не усомнился, что я действительно из другого мира. Почему?
Йонто остановился. Посмотрел задумчиво, пожал плечами.
– Потому что верю.
– Дерусь, потому что дерусь, – пробормотала я.
– Я больше не дерусь. Слишком устал, – усмехнулся Йонто.
– Еще такой мелкий, а рассуждаешь, как столетний дед, – не удержалась от шпильки я.
Он вновь пожал плечами, в который уже раз наказал не выходить за очерченный охранками круг, нырнул в сплетенную деревьями арку – и исчез.
Балбес. Пусть ему и стало лучше, но, на мой взгляд, теневыми тропами он явно злоупотреблял.
ГЛАВА 12
Остаток дня я провела, собирая на полянке травы – в последнее время это весьма меня увлекало, – играя с дорком и размышляя, как скоро удастся попасть домой.
Йонто всегда возвращался прежде, чем мир укроет ночь. Ночи я не боялась. Не в этом лесу. В Эйторре водилась и нечисть, и нежить – порождения мест, отравленных истончившейся Гранью, подобие обитавших за ней тварей, – но здесь было безопасно. Йонто показывал мне охранки, отпугивающие от дома и людей, и хищников, будь они живыми – или не вполне. Прозрачные шарики на тонких ножках едва заметно мерцали и походили на больших светлячков.
Но сейчас тьма сгущалась, лес завел особую ночную песнь, а Йонто все не возвращался. И обычные звуки, казавшиеся раньше успокаивающими, пугали. Я сидела на крыльце, вглядываясь и вслушивась в темноту, и нервничала. А если что-нибудь случилось? Что-нибудь страшное? Чем я могу помочь? Что я вообще могу? Даже найти его не сумею, потому что понятия не имею, куда он ушел!
Я все же поднялась. Дошла до колодца, из которого ныне тянуло прохладой и сыростью, зябкой, покрывшей спину мурашками. И показалось, что там, за границей сторожевых деревьев, кто-то тихонько стонет...
Шаг. Еще.
И стоны, полные боли, становятся громче.
А я почти бегу. Спотыкаюсь, падаю, встаю... Вот мерцают в траве охранки-светлячки, а сразу за ними чернеет чей-то силуэт. Кто-то лежит, скорчившись, тяжело дыша, и говорить-то не в силах.
Кто-то...
Йонто?
Да.
Нет. Нельзя. Нельзя идти. Нельзя слушать. Нельзя...
Но ноги против воли ступают по траве. Голова идет кругом, воздуха не хватает.
Шаг.
Еще.
Нельзя.
Стою, дрожу. Так хочется податься вперед... Но я отступаю.
И ледяная рука сжимает сердце. А горячая – плечо. И такой же горячий шепот обжигает ухо:
– С ума сошла?!
Кто-то по ту сторону невидимой, но ощутимой границы, которую я едва не нарушила, зло шипит. Кто-то... Что-то.
Что-то темное, страшное и голодное. Я впервые вижу такое и... Лучше бы никогда не видеть. Но я глаз не могу отвести...
Меня разворачивают, и я утыкаюсь носом в мягкую ткань, знакомо пахнущую лесом и луной. Откуда я знаю, как пахнет луна? Просто знаю, и все. Она сияет над верхушками деревьев, обливает полянку серебром, и больше нет той тьмы, в которой я потерялась, которая пыталась меня обмануть, оживив прятавшиеся в душе страхи.
И того, что шипело в паре шагов от нас, тоже нет.
Есть только Йонто. Растерянный, испуганный. Злой. Обернуться он не позволил, а когда за нами закрылась дверь дома, прислонился к стене и выдохнул, будто сбросил с плеч что-то тяжелое. И я почувствовала, что стало легче дышать. Показалось даже, что до этого мига я и вовсе не дышала.
***
Лагерь торговцев оказалось не так-то просто отыскать. Расположение его Йонто помнил весьма приблизительно, и пришлось постараться, чтобы нащупать путеводную ниточку. Потом все было легко и привычно. Кто заметит тень в тенях?
И все же он задержался. И это едва не обернулось трагедией.
Давно подобные твари здесь не рыскали. Столь же давно, сколь и шэты не рвали пространство.
За закрытой дверью было безопасно. Или же так лишь казалось? Не важно. Ярко и вместе с тем мягко сияла пара лунных камней, которые Йонто принес несколько дней назад – сам он привык обходиться без света, а если никак не получалось, то в ход шли свечи. Но с камнями намного лучше. Особенно сейчас.
Ана была бледна. И руки ее дрожали. И...
И нужно было что-то сказать, как-то успокоить, но... Слова не находились.
Чтобы успокоиться самому, он шагнул к Ане и быстро снял с нее канш. И прежде, чем она успела отреагировать, протянул ей бледно-голубой, ограненный в форме капли кристалл на затейливо плетеном шнурке.
Ана не жаловалась, но Йонто видел, как она то и дело касается канша, как морщится и вздыхает. И он ее понимал: вроде бы и кожаный, и прилегает неплотно, а все одно неприятно, ошейник есть ошейник.
– Это тот же переводчик, только удобнее, – пояснил он, когда Ана надела кулон.
– Ты за ним ходил? – тихо спросила она, рассеянно поглаживая кристалл. В прозрачной глубине что-то мерцало, словно там спрятали крохотную зажженную свечу.
– И за ним тоже, – кивнул он. – Зачем ты пошла туда? Кого видела?
– Тебя.
Ответ был ожидаем, но он все равно растерялся. Нахмурился, подбирая слова...
– Запомни, со мной ничего не случится. То, что бродит за пределами дома, меня не тронет.
– А если тронет, то просто пожует и выплюнет, но ничего, потому как ты привычный. Да? – вскинулась Ана.
Похоже, подбирать верные слова он пока не научился...
***
Наверное, не стоило так реагировать, но я слишком испугалась, а Йонто... То, как легкомысленно он относится к опасности, в голове не укладывалось. Вот мои нервы и не выдержали. И быть бы скандалу, да Йонто попросту сбежал, так ничего и не ответив.
Вернулся он, впрочем, быстро, я даже как следует успокоиться не успела. И так же молча протянул мне... мою сумку. Ту, из прошлой, сейчас кажущейся далекой, жизни, яркую, с вышитыми совушками.
И сумка пустой явно не была...
Выдохнув, я села и тут же перевернула сумку. На пол вывалились смартфон, плеер с наушниками, косметичка... и очки. Целые и невредимые.
Божечки-кошечки!
– Как?! – Я смотрела на Йонто снизу вверх, прижимая к груди сумку.
– Просто забрал, – пожал он плечами. – Торговцы ничего не выбрасывают, я нашел их склад, а это было самое странное из всех вещей... Хорошо, что не ошибся.
Я уже забыла о том разговоре, когда он спрашивал про сумку. А оно вон как обернулось...
– Спасибо! – прошептала счастливо.
Вроде бы пустяк, но... Это были ниточки, связывающие меня с моим миром. Подтверждение того, что он существует. Да, в последнем я уже начинала сомневаться...
А теперь могла показать частичку своего мира Йонто.
Конечно же больше всего я обрадовалась очкам. Йонто они тоже заинтересовали, он их даже на нос водрузил, немало повеселив меня своим видом.
– Что за ужас? – скривился он, сняв очки и потерев глаза. – В них же совсем ничего не видно!
– Здоровым глазам они не нужны, – улыбнулась я. – А вот мне помогут наконец-то увидеть крылья чентоля.
– Кстати об этом, – встрепенулся Йонто. – Я заходил в деревню. Мирина велела передать. – Он извлек из кармана и протянул маленький флакончик. – Это для глаз. Она уверяет, что должно помочь. – И добавил, когда я взяла лекарство: – Пара капель, не больше.
Я только фыркнула. Да что ж он то успокоительное все забыть не может!
Осмотр вновь обретенных сокровищ продолжился. Я нашла в плеере любимый плейлист и уговорила Йонто надеть наушники, а пока он с озадаченным видом приобщался к музыкальной культуре Земли, потянулась к смартфону.
Вопреки опасениям, он еще не разрядился. Сигнала конечно же не было, зато была камера. И фотографии. Их-то я и показала Йонто. Да, он и так мне верит, но лишним не будет. А еще хотелось, чтобы он увидел мой мир, пусть и всего лишь на крошечных картинках.
Фотографии его заворожили. Я любила снимать природу, часто ловила интересные кадры, и, кажется, наконец кто-то это оценил.
– Великий предок!
Или же переоценил.
Не припомню, чтобы там были достойные подобных воззваний шедевры.
– Что? – переполошилась я, заглянула Йонто через плечо... и рассмеялась. – Ну вот чего так орать?! Это платье!
Хотя его понять можно: наряды Светы особой скромностью никогда не отличались.
– Без него и то приличнее было бы, – проворчал он, отдав мне смартфон.
– В моем мире ты бы не выжил, – вздохнула я.
Или же мой мир испортил бы его.
Улучив момент, я украдкой – очень уж хороший кадр получался, естественный – сфотографировала Йонто. Пусть хоть что-то останется на память, когда я отсюда уйду.
Экран мигнул и потемнел. Жаль, что не вышло запечатлеть еще и домик. Но ничего... Его я нарисую.
Не только его. Все, что запомнила. И в первую очередь чентоля.
Надо обязательно посмотреть на эти призрачные крылья, иначе будет обидно...
После ужина Йонто положил на стол лист бумаги и тонкую кисточку, поставил рядом округлую баночку с плотно закручивающейся крышкой. Словно почувствовал, что уснуть я просто не смогу, даже с помощью успокоительного Мирины. А так... отвлекусь. Благо что отвлекало сие занятие превосходно.
