Что и как применять – разберусь по ходу. Для начала не свалиться бы в позорный обморок... Ткань с плеча Йонто я сдвигала осторожно, борясь с желанием зажмуриться. Нет уж, напросилась в целительницы, так не жалуйся. Обозрела длинную рваную рану, закусила губу и задержала дыхание. Главное, не паниковать. Не паниковать, я сказала!
– Я сам, – попытался вывернуться из-под моей дрожащей ладони Йонто. – Ты... Тебе не надо...
Не надо? Да если бы не я, нигу здесь нечего было бы ловить. А значит, Йонто не пришлось бы его уничтожать... И он не пострадал бы. Из-за меня.
– Мне надо, – справившись с собой, возразила я и потянулась к открытому ящичку.
Промыть. Обезболить. Зашить. Наложить заживляющую мазь. Глаза боятся, а руки делают.
И ведь сделали в итоге, и весьма неплохо. И шов аккуратный получился. Я настолько сосредоточилась на задаче, что даже пальцы не тряслись. Наложив повязку, выдохнула с облегчением и села прямо на землю, потому как ноги вдруг ослабли.
– Ты как? – сочувственно спросил Йонто, за все время не издавший ни звука.
Герой.
Бестолковый, правда, совсем...
– В следующий раз, прежде чем дать себя ранить, подумай, каково мне будет снова тебя зашивать, – проворчала я и наконец посмотрела на подневольного пациента.
И тут же пропала.
Ворот сполз почти до локтя, открывая шикарный вид на татуировки. В прошлый раз я и не заметила, что они серебристые, словно нарисованные морозом узоры. И я очертила их сначала взглядом, а потом и кончиками пальцев.
– Вот же! – Йонто поспешно встал и даже отошел на пару шагов, на ходу поправляя ворот и лишая меня чудесного зрелища. Жадина. – Совсем не боишься?!
– Тебя? – удивилась я. – Нет.
Какой еще страх? Рядом с Йонто было хорошо. Спокойно.
– Ненормальная...
Возможно. Нормальные из автобусов в иные миры не вываливаются.
– Раз нельзя посмотреть, скажи, откуда они и что означают, – все еще не теряя надежды, попросила я.
– Нет, – наотрез отказался он.
– Так нечестно! – возмутилась я. – Я тебе все рассказываю, а ты...
– И много бы ты рассказала, если бы не перебрала тогда с лекарством? – уточнил Йонто.
– И чего ты такой умный, – надулась я. Немного помолчала и нарочито небрежно заметила: – А охотники на нечисть не шикуют. Судя по тому, что ты не можешь позволить себе что-то лучше, чем это...
Не то чтобы «это» мне не нравилось. Очень даже нравилось, но... Захотелось его подразнить. За все свои волнения, ночные и утренние.
– Я могу, – возразил Йонто. – Но не хочу.
– Смотрю, ты много чего не хочешь, – задумчиво протянула я. – Есть хоть что-то, что тебе нужно?
– Именно это ты и обещала найти, – улыбнувшись, напомнил он.
– Знала бы, насколько невыполнима задача, предпочла бы остаться в гордом одиночестве, – посетовала я.
– Знал бы, какие хлопоты на меня свалятся... – вздохнул Йонто.
– Не вернулся бы за мной? – печально предположила я, не сомневаясь в ответе, и очень удивилась, услышав:
– Вернулся бы.
– Зачем? – вырвалось у меня.
– Без тебя было скучно, – пожал он плечами, поморщился, потревожив рану, и кивнул на дом: – Идем. Я принес еду.
– С этого и надо было начинать, – оживилась смутившаяся я.
Завтракали молча. Я обдумывала новую информацию, Йонто тоже о чем-то размышлял, время от времени бросая на меня странные взгляды. И снова появилось ощущение, что он чего-то ждал, но так и не дождался... Чего именно?
– Почему сразу не сказал, чем занимаешься? – не выдержала я. – Не разбойник же, в конце концов...
– А ты меня в этом подозревала? – отложил кусок хлеба Йонто.
– Вот еще. Уж прости, но на работника ножа и топора ты не тянешь, – фыркнула я. – Ну так что?
– Не хотел тебя пугать.
– Меня пугает наличие нечисти. Те, кто ее уничтожает, меня успокаивают, – возразила я.
– Есть поверье, что мы мало чем друг от друга отличаемся, – вновь вцепившись в хлеб и глядя на него, сказал Йонто. – Души нет ни у тех, кто приходит в ночи, ни у тех, кто за ними охотится. Кто захочет с таким связаться... Ай! Ты чего?
А чего я? А ничего я! Было бы под рукой что-то тяжелее полотенца, не задумываясь швырнула бы!
– И ты всерьез думал, что я поверю в эту чушь?! Да я о ней даже не знала! А если бы и знала...
– Я не хотел рисковать, – хмуро сказал Йонто. И от стола немного отодвинулся. Наивный. Будто я при желании не дотянусь! – Если бы ты испугалась и убежала... Что тогда?
– Выдохнул бы с облегчением и жил бы припеваючи, – усмехнулась я, успокаиваясь. – Зачем тебе дура, верящая в несусветный бред?
– А может, и не бред вовсе? Ты мало знаешь о нашем мире. Вдруг это правда?
Не поняла. Он хочет убедить меня в том, что ничем не лучше нечисти?
– А даже если и так. Сколько я уже здесь? И почему-то все еще жива. Нечисть из тебя человечнее некоторых людей вышла.
Йонто промолчал. Но смотрел так, что сердце перевернулось. Ну что за наказание... Даже ругаться расхотелось. Зато захотелось обнять этого настороженного, вечно взъерошенного парня, убедить в том, что мир вовсе не полон врагов и достоин хотя бы капли доверия и любви.
– Тебе нужно отдохнуть, – поднявшись, сказала я и кивнула на свою комнату. – Иди-иди, я пока приберусь, а потом травами займусь.
Да и с собственными странными желаниями разобраться не мешало бы. Мне о доме думать надо, а не о том, что кое в чьих глазах утонуть можно... Эдак и в самом деле утонешь, и никакие водолазы не достанут.
Нигу изрядно его потрепал, да и сил выпил немало. Поначалу Йонто еще держался, но после завтрака и разговора с Аной его хватило только на то, чтобы смыть грязь и кровь, доползти до постели и рухнуть на нее. Даже дышать было тяжело и больно, но он дышал. Медленно, считая вдохи и выдохи, зная, что скоро станет легче. В любой другой ситуации он упал бы там, где убил нечисть, не утруждая себя дорогой, но восстановление могло занять весь день, а дома ждала Ана... Она бы волновалась. Это было странно и непривычно, то, что о нем кто-то волнуется. И таким же странным и непривычным было стремление избавить ее от лишних переживаний.
И в этом стремлении он явно переусердствовал. Слишком много тайн развел. И дело не в недоверии, как полагала Ана. Вовсе нет.
Ане он доверял, но... Всегда было это «но».
Рассказать о своем занятии оказалось непросто, хотя он почти наверняка знал, что слухи она всерьез не воспримет. Но... Местные байки и поверья – это одно, по большей части правды там нет ни капли. Однако есть и то, что гораздо серьезнее всех баек и страшилок.
Ийталь. Для кого-то гордость, для кого-то проклятие.
Он с трудом перевернулся на спину, закатал рукав и неприязненно посмотрел на покрывающие кожу символы, коснулся затейливых линий, перетекающих одна в другую.
Ана назвала это татуировками.
Если бы...
Да, вместе с «но» было еще и «если».
Если она испугается. Если захочет уйти.
Идти ей некуда, но разве это ее остановит?
Ийталь менялся, послушно тянулся за кончиками пальцев, складывался в верный узор. И тут же становился прежним, стоило лишь убрать руку.
Если бы можно было все переписать...
Нельзя.
Ана. Она все равно вернется домой. А он думает не о том.
О теплых ладонях, которые хочется держать в своих руках, согревая и согреваясь. О медно-русых волосах, которых так и тянет коснуться. О...
Опять не о том.
Она скоро уйдет, да. И что за воспоминания у нее останутся?
Ее ищут. Но если он будет осторожен...
Он будет.
Приняв решение, Йонто наконец-то успокоился. Одновременно успокоилась и боль, позволив скользнуть в целительный сон. И в этом сне мерцали серебристые линии, извивались, словно живые, цеплялись друг за друга... обещали иную судьбу.
«Ты знаешь, что делать», – неприятно шелестели они.
Знаешь-знаешь-знаешь, – эхом откликалось в душе.
А потом линии сплелись в огромную петлю и захлестнули его, оглушенного, сбитого с толку, опутали с ног до головы...
И Йонто проснулся. С дрожащими руками и бешено бьющимся сердцем. Окинул диким взглядом уютный закуток, соображая, где находится, и выдохнул с облегчением.
Привидится же такое...
Несмотря на кошмар, выспался он неплохо. Плечо уже не болело, и силы восстановились на должном уровне. В комнатке было светло. А еще – тихо.
Подозрительно тихо.
Йонто вскочил на ноги, чуть не свернув ширму. Она качнулась, и показалось, что яркие, подсвеченные солнцем птицы вот-вот взовьются разноцветным облаком. Отмахнувшись от дивного видения, он быстро вышел, с тревогой убедился, что дом пуст, и резко распахнул входную дверь.
На крыльце скрестив ноги сидела Ана. В правой руке она сжимала кинжал, коим прицеливалась в руку левую, лежавшую на коленях.
– Ты чего удумала?! – внезапно охрипшим голосом спросил Йонто.
Хотя и так ясно. Он бы и сам непременно проверил, возможен ли этот вариант, несмотря на все уверения в обратном.
– Уйди, ребенок, я в печали, – пробормотала Ана, пытаясь острием поддеть змейку браслета.
– Скорее уж в маразме, – не согласился Йонто, перехватывая ее запястье. – Без руки хочешь остаться?!
– Никакого уважения к старшим, – пожаловалась неизвестно кому Ана, печальным взглядом провожая изъятый кинжал.
– Слушай, старшая, – присел рядом Йонто, – а давай обойдемся без членовредительства? Я хотел тебя на ярмарку сводить. Боюсь, с отрезанной рукой повеселиться ты не сможешь. Пойдешь?
Я ничуть не сомневалась в словах Йонто. И в том, что амантит кинжалом не перепилить, – тоже. Но... Увидела оставленный на столе кинжал и не смогла отказаться от проверки. Ну чем черт не шутит?
Кто же знал, что именно в этот момент Йонто проснется? Может, и к лучшему. Учитывая мое везение и практически нулевой опыт в обращении с холодным оружием... Да, шансов остаться без руки было больше, чем избавиться от браслета.
Ругаться Йонто не стал. Наверное, понял, что только зря потратит время и нервы. Зато предложил сходить на ярмарку, и предложение это сразило меня наповал.
На ярмарку я хотела. Очень даже! Шутка ли сказать, больше недели провела в чужом мире, а ничего и не видела, кроме лагеря торговцев, одной-единственной деревни да леса. Лес был неплох, конечно, но душа жаждала иных зрелищ.
– А ты в порядке? – тем не менее не спешила соглашаться я. – Как ты себя чувствуешь? Болит что-нибудь?
– Я в порядке, – отмахнулся Йонто. – В полном. Я же говорил, ничего страшного со мной не случится. Так что, идем?
Ну если он действительно здоров... Я пристально вгляделась в него. Румянец на щеках, блеск в глазах. И движения плавные, не то что вчера. Кажется, волноваться и в самом деле не нужно.
– Когда? – подскочила я с крыльца.
– Сейчас. Переоденься, если хочешь...
Я кивнула и поспешила в комнату.
Конечно же переоденусь. И даже накрашусь. И... Я прижала ладони к горящему лицу и глупо улыбнулась. До сего мига и сама не понимала, как же здесь засиделась! Обычно я не рвалась на всякие развлекательные мероприятия. Сейчас же... Кажется, сейчас я ждала и жаждала чуда. И таковым чудом вполне могла стать иномирная ярмарка.
Косметикой я пользоваться не любила, но умела. Насколько я могла судить, небогатого содержимого моей косметички будет более чем достаточно.
Как там выглядели Мирина и та надоедливая девица?..
Бледная кожа. Она у меня и без пудры почти белая.
Темные брови. Пара движений карандашом.
Подведенные глаза. Хм, подводки нет, зато есть тушь.
Капля бледно-розового блеска на губы. А что, недурно получилось. По крайней мере, народ точно не испугаю.
А еще я решила надеть подаренное Мириной платье. Вернее, платья... Тот самый ворох тряпок, который до сих пор всеми силами избегала. Но я уже знала порядок, в котором следует надевать эту красоту, и запутаться не боялась. И поначалу все действительно шло неплохо. Справившись с узкими брючками, нижним темно-голубым платьем с плотно облегающими рукавами и с дополнительной кружевной юбкой, я надела платье верхнее, с широкими рукавами и расширяющимся от линии талии подолом с неглубокими разрезами. Мягкая серебристо-белая ткань, расшитая голубоватыми жемчужинами, легла красивыми складками. Пригладив ее, я посмотрела в зеркало и улыбнулась застывшей там незнакомке.
– Сегодня мы красотки, – тихо засмеялась я, и незнакомка подмигнула, соглашаясь.
А потом начались трудности. Я никак не могла красиво обернуть вокруг себя темно-синий пояс. Широкий и длинный, он то и дело съезжал, перекручивался, морщился... Помучившись, я осознала, что у меня руки скорее отпадут, чем эта штука завяжется.
А тут и время вышло.
– Ты готова? – спросил Йонто через дверь. Наверняка устал ждать. Я и сама устала, если честно.
– Да, – не слишком уверенно отозвалась я, растерянно сжимая пояс.
Может, и вовсе не надевать? Не Йонто же о помощи просить. Помнится, в прошлый раз от подобной просьбы он восторга не испытал...
Но он сумел удивить. Зайдя в комнату, окинул меня странным взглядом, подошел и, забрав пояс, сказал:
– Приподними руки.
Я растерялась настолько, что не задала ни единого вопроса. Развела руки в стороны и даже дыхание затаила.
Йонто оборачивал пояс аккуратно и ни разу меня не коснулся. А я чувствовала себя фарфоровой куклой, которая может разбиться от любого неосторожного движения.
Наконец он завязал концы пояса за моей спиной и отошел на шаг, оценивая работу. Хорошо получилось. И не скажешь, что впервые завязывал.
Или не впервые?
Из-за этих глупых мыслей я едва с крыльца не упала, запнувшись о порог. А может, все из-за новых туфель, прилагавшихся к платью. Серебристо-белые, расшитые синими узорами, они были красивыми, но непривычными.
Йонто поддержал, не позволив позорно растянуться на травке, и сказал:
– Подожди.
Я застыла на верхней ступеньке. Он взял меня за правую руку, приподнял широкий рукав, а поверх узкого приладил к предплечью... ножны?
Небольшие такие, легкие... Как и кинжал, который оказался в моей руке, стоило Йонто хлопнуть по ножнам. Рукоять кинжала отливала темной зеленью. В ладони он лежал удобно, был тонким и острым... И в ножны прятался так же быстро и легко, стоило лишь поднять руку.
– Я не умею этим пользоваться, – призналась я, дважды повторив фокус с появлением и исчезновением кинжала.
– Здесь важен эффект неожиданности, – покачал головой Йонто. – Бей не раздумывая и со всей силы.
– Кого? – улыбнулась я. – Мы на ярмарку идем или в какой-то притон?
– Лишним не будет, – поджал губы он, и спорить я не стала.
Не будет так не будет, пусть его. Тем более что кинжал почти не ощущался, надежно скрывался под рукавом и совершенно не мешал.
– Идем? – Йонто протянул ладонь, и я без раздумий вложила в нее свою.
– Мы пойдем тропой? – уточнила подозрительно.
– До города путь неблизкий. Ты против?
Я припомнила прежние свои впечатления. Неприятно, конечно, но ради ярмарки и потерпеть можно.
Терпеть не пришлось: то ли действительно привыкла, то ли предвкушение оказалось сильнее неприятных ощущений, но переход не доставил никаких проблем. Просто, сделав пару шагов, я вдруг очутилась не на лесной полянке, а в тупичке. С двух сторон, смыкаясь, возвышались серые каменные стены, а с третьей разросся пышный кустарник, усыпанный мелкими голубыми цветочками. Они пахли, сладко и сильно, и я, не сдержавшись, чихнула. За кустарником кто-то охнул, послышался удаляющийся перестук каблучков...
– Ты кого-то напугала, – хмыкнул Йонто и, раздвинув ветки, пропустил меня на узкую улочку, которая через несколько минут вывела нас на площадь.
– Я сам, – попытался вывернуться из-под моей дрожащей ладони Йонто. – Ты... Тебе не надо...
Не надо? Да если бы не я, нигу здесь нечего было бы ловить. А значит, Йонто не пришлось бы его уничтожать... И он не пострадал бы. Из-за меня.
– Мне надо, – справившись с собой, возразила я и потянулась к открытому ящичку.
Промыть. Обезболить. Зашить. Наложить заживляющую мазь. Глаза боятся, а руки делают.
И ведь сделали в итоге, и весьма неплохо. И шов аккуратный получился. Я настолько сосредоточилась на задаче, что даже пальцы не тряслись. Наложив повязку, выдохнула с облегчением и села прямо на землю, потому как ноги вдруг ослабли.
– Ты как? – сочувственно спросил Йонто, за все время не издавший ни звука.
Герой.
Бестолковый, правда, совсем...
– В следующий раз, прежде чем дать себя ранить, подумай, каково мне будет снова тебя зашивать, – проворчала я и наконец посмотрела на подневольного пациента.
И тут же пропала.
Ворот сполз почти до локтя, открывая шикарный вид на татуировки. В прошлый раз я и не заметила, что они серебристые, словно нарисованные морозом узоры. И я очертила их сначала взглядом, а потом и кончиками пальцев.
– Вот же! – Йонто поспешно встал и даже отошел на пару шагов, на ходу поправляя ворот и лишая меня чудесного зрелища. Жадина. – Совсем не боишься?!
– Тебя? – удивилась я. – Нет.
Какой еще страх? Рядом с Йонто было хорошо. Спокойно.
– Ненормальная...
Возможно. Нормальные из автобусов в иные миры не вываливаются.
– Раз нельзя посмотреть, скажи, откуда они и что означают, – все еще не теряя надежды, попросила я.
– Нет, – наотрез отказался он.
– Так нечестно! – возмутилась я. – Я тебе все рассказываю, а ты...
– И много бы ты рассказала, если бы не перебрала тогда с лекарством? – уточнил Йонто.
– И чего ты такой умный, – надулась я. Немного помолчала и нарочито небрежно заметила: – А охотники на нечисть не шикуют. Судя по тому, что ты не можешь позволить себе что-то лучше, чем это...
Не то чтобы «это» мне не нравилось. Очень даже нравилось, но... Захотелось его подразнить. За все свои волнения, ночные и утренние.
– Я могу, – возразил Йонто. – Но не хочу.
– Смотрю, ты много чего не хочешь, – задумчиво протянула я. – Есть хоть что-то, что тебе нужно?
– Именно это ты и обещала найти, – улыбнувшись, напомнил он.
– Знала бы, насколько невыполнима задача, предпочла бы остаться в гордом одиночестве, – посетовала я.
– Знал бы, какие хлопоты на меня свалятся... – вздохнул Йонто.
– Не вернулся бы за мной? – печально предположила я, не сомневаясь в ответе, и очень удивилась, услышав:
– Вернулся бы.
– Зачем? – вырвалось у меня.
– Без тебя было скучно, – пожал он плечами, поморщился, потревожив рану, и кивнул на дом: – Идем. Я принес еду.
– С этого и надо было начинать, – оживилась смутившаяся я.
Завтракали молча. Я обдумывала новую информацию, Йонто тоже о чем-то размышлял, время от времени бросая на меня странные взгляды. И снова появилось ощущение, что он чего-то ждал, но так и не дождался... Чего именно?
– Почему сразу не сказал, чем занимаешься? – не выдержала я. – Не разбойник же, в конце концов...
– А ты меня в этом подозревала? – отложил кусок хлеба Йонто.
– Вот еще. Уж прости, но на работника ножа и топора ты не тянешь, – фыркнула я. – Ну так что?
– Не хотел тебя пугать.
– Меня пугает наличие нечисти. Те, кто ее уничтожает, меня успокаивают, – возразила я.
– Есть поверье, что мы мало чем друг от друга отличаемся, – вновь вцепившись в хлеб и глядя на него, сказал Йонто. – Души нет ни у тех, кто приходит в ночи, ни у тех, кто за ними охотится. Кто захочет с таким связаться... Ай! Ты чего?
А чего я? А ничего я! Было бы под рукой что-то тяжелее полотенца, не задумываясь швырнула бы!
– И ты всерьез думал, что я поверю в эту чушь?! Да я о ней даже не знала! А если бы и знала...
– Я не хотел рисковать, – хмуро сказал Йонто. И от стола немного отодвинулся. Наивный. Будто я при желании не дотянусь! – Если бы ты испугалась и убежала... Что тогда?
– Выдохнул бы с облегчением и жил бы припеваючи, – усмехнулась я, успокаиваясь. – Зачем тебе дура, верящая в несусветный бред?
– А может, и не бред вовсе? Ты мало знаешь о нашем мире. Вдруг это правда?
Не поняла. Он хочет убедить меня в том, что ничем не лучше нечисти?
– А даже если и так. Сколько я уже здесь? И почему-то все еще жива. Нечисть из тебя человечнее некоторых людей вышла.
Йонто промолчал. Но смотрел так, что сердце перевернулось. Ну что за наказание... Даже ругаться расхотелось. Зато захотелось обнять этого настороженного, вечно взъерошенного парня, убедить в том, что мир вовсе не полон врагов и достоин хотя бы капли доверия и любви.
– Тебе нужно отдохнуть, – поднявшись, сказала я и кивнула на свою комнату. – Иди-иди, я пока приберусь, а потом травами займусь.
Да и с собственными странными желаниями разобраться не мешало бы. Мне о доме думать надо, а не о том, что кое в чьих глазах утонуть можно... Эдак и в самом деле утонешь, и никакие водолазы не достанут.
ГЛАВА 14
Нигу изрядно его потрепал, да и сил выпил немало. Поначалу Йонто еще держался, но после завтрака и разговора с Аной его хватило только на то, чтобы смыть грязь и кровь, доползти до постели и рухнуть на нее. Даже дышать было тяжело и больно, но он дышал. Медленно, считая вдохи и выдохи, зная, что скоро станет легче. В любой другой ситуации он упал бы там, где убил нечисть, не утруждая себя дорогой, но восстановление могло занять весь день, а дома ждала Ана... Она бы волновалась. Это было странно и непривычно, то, что о нем кто-то волнуется. И таким же странным и непривычным было стремление избавить ее от лишних переживаний.
И в этом стремлении он явно переусердствовал. Слишком много тайн развел. И дело не в недоверии, как полагала Ана. Вовсе нет.
Ане он доверял, но... Всегда было это «но».
Рассказать о своем занятии оказалось непросто, хотя он почти наверняка знал, что слухи она всерьез не воспримет. Но... Местные байки и поверья – это одно, по большей части правды там нет ни капли. Однако есть и то, что гораздо серьезнее всех баек и страшилок.
Ийталь. Для кого-то гордость, для кого-то проклятие.
Он с трудом перевернулся на спину, закатал рукав и неприязненно посмотрел на покрывающие кожу символы, коснулся затейливых линий, перетекающих одна в другую.
Ана назвала это татуировками.
Если бы...
Да, вместе с «но» было еще и «если».
Если она испугается. Если захочет уйти.
Идти ей некуда, но разве это ее остановит?
Ийталь менялся, послушно тянулся за кончиками пальцев, складывался в верный узор. И тут же становился прежним, стоило лишь убрать руку.
Если бы можно было все переписать...
Нельзя.
Ана. Она все равно вернется домой. А он думает не о том.
О теплых ладонях, которые хочется держать в своих руках, согревая и согреваясь. О медно-русых волосах, которых так и тянет коснуться. О...
Опять не о том.
Она скоро уйдет, да. И что за воспоминания у нее останутся?
Ее ищут. Но если он будет осторожен...
Он будет.
Приняв решение, Йонто наконец-то успокоился. Одновременно успокоилась и боль, позволив скользнуть в целительный сон. И в этом сне мерцали серебристые линии, извивались, словно живые, цеплялись друг за друга... обещали иную судьбу.
«Ты знаешь, что делать», – неприятно шелестели они.
Знаешь-знаешь-знаешь, – эхом откликалось в душе.
А потом линии сплелись в огромную петлю и захлестнули его, оглушенного, сбитого с толку, опутали с ног до головы...
И Йонто проснулся. С дрожащими руками и бешено бьющимся сердцем. Окинул диким взглядом уютный закуток, соображая, где находится, и выдохнул с облегчением.
Привидится же такое...
Несмотря на кошмар, выспался он неплохо. Плечо уже не болело, и силы восстановились на должном уровне. В комнатке было светло. А еще – тихо.
Подозрительно тихо.
Йонто вскочил на ноги, чуть не свернув ширму. Она качнулась, и показалось, что яркие, подсвеченные солнцем птицы вот-вот взовьются разноцветным облаком. Отмахнувшись от дивного видения, он быстро вышел, с тревогой убедился, что дом пуст, и резко распахнул входную дверь.
На крыльце скрестив ноги сидела Ана. В правой руке она сжимала кинжал, коим прицеливалась в руку левую, лежавшую на коленях.
– Ты чего удумала?! – внезапно охрипшим голосом спросил Йонто.
Хотя и так ясно. Он бы и сам непременно проверил, возможен ли этот вариант, несмотря на все уверения в обратном.
– Уйди, ребенок, я в печали, – пробормотала Ана, пытаясь острием поддеть змейку браслета.
– Скорее уж в маразме, – не согласился Йонто, перехватывая ее запястье. – Без руки хочешь остаться?!
– Никакого уважения к старшим, – пожаловалась неизвестно кому Ана, печальным взглядом провожая изъятый кинжал.
– Слушай, старшая, – присел рядом Йонто, – а давай обойдемся без членовредительства? Я хотел тебя на ярмарку сводить. Боюсь, с отрезанной рукой повеселиться ты не сможешь. Пойдешь?
***
Я ничуть не сомневалась в словах Йонто. И в том, что амантит кинжалом не перепилить, – тоже. Но... Увидела оставленный на столе кинжал и не смогла отказаться от проверки. Ну чем черт не шутит?
Кто же знал, что именно в этот момент Йонто проснется? Может, и к лучшему. Учитывая мое везение и практически нулевой опыт в обращении с холодным оружием... Да, шансов остаться без руки было больше, чем избавиться от браслета.
Ругаться Йонто не стал. Наверное, понял, что только зря потратит время и нервы. Зато предложил сходить на ярмарку, и предложение это сразило меня наповал.
На ярмарку я хотела. Очень даже! Шутка ли сказать, больше недели провела в чужом мире, а ничего и не видела, кроме лагеря торговцев, одной-единственной деревни да леса. Лес был неплох, конечно, но душа жаждала иных зрелищ.
– А ты в порядке? – тем не менее не спешила соглашаться я. – Как ты себя чувствуешь? Болит что-нибудь?
– Я в порядке, – отмахнулся Йонто. – В полном. Я же говорил, ничего страшного со мной не случится. Так что, идем?
Ну если он действительно здоров... Я пристально вгляделась в него. Румянец на щеках, блеск в глазах. И движения плавные, не то что вчера. Кажется, волноваться и в самом деле не нужно.
– Когда? – подскочила я с крыльца.
– Сейчас. Переоденься, если хочешь...
Я кивнула и поспешила в комнату.
Конечно же переоденусь. И даже накрашусь. И... Я прижала ладони к горящему лицу и глупо улыбнулась. До сего мига и сама не понимала, как же здесь засиделась! Обычно я не рвалась на всякие развлекательные мероприятия. Сейчас же... Кажется, сейчас я ждала и жаждала чуда. И таковым чудом вполне могла стать иномирная ярмарка.
Косметикой я пользоваться не любила, но умела. Насколько я могла судить, небогатого содержимого моей косметички будет более чем достаточно.
Как там выглядели Мирина и та надоедливая девица?..
Бледная кожа. Она у меня и без пудры почти белая.
Темные брови. Пара движений карандашом.
Подведенные глаза. Хм, подводки нет, зато есть тушь.
Капля бледно-розового блеска на губы. А что, недурно получилось. По крайней мере, народ точно не испугаю.
А еще я решила надеть подаренное Мириной платье. Вернее, платья... Тот самый ворох тряпок, который до сих пор всеми силами избегала. Но я уже знала порядок, в котором следует надевать эту красоту, и запутаться не боялась. И поначалу все действительно шло неплохо. Справившись с узкими брючками, нижним темно-голубым платьем с плотно облегающими рукавами и с дополнительной кружевной юбкой, я надела платье верхнее, с широкими рукавами и расширяющимся от линии талии подолом с неглубокими разрезами. Мягкая серебристо-белая ткань, расшитая голубоватыми жемчужинами, легла красивыми складками. Пригладив ее, я посмотрела в зеркало и улыбнулась застывшей там незнакомке.
– Сегодня мы красотки, – тихо засмеялась я, и незнакомка подмигнула, соглашаясь.
А потом начались трудности. Я никак не могла красиво обернуть вокруг себя темно-синий пояс. Широкий и длинный, он то и дело съезжал, перекручивался, морщился... Помучившись, я осознала, что у меня руки скорее отпадут, чем эта штука завяжется.
А тут и время вышло.
– Ты готова? – спросил Йонто через дверь. Наверняка устал ждать. Я и сама устала, если честно.
– Да, – не слишком уверенно отозвалась я, растерянно сжимая пояс.
Может, и вовсе не надевать? Не Йонто же о помощи просить. Помнится, в прошлый раз от подобной просьбы он восторга не испытал...
Но он сумел удивить. Зайдя в комнату, окинул меня странным взглядом, подошел и, забрав пояс, сказал:
– Приподними руки.
Я растерялась настолько, что не задала ни единого вопроса. Развела руки в стороны и даже дыхание затаила.
Йонто оборачивал пояс аккуратно и ни разу меня не коснулся. А я чувствовала себя фарфоровой куклой, которая может разбиться от любого неосторожного движения.
Наконец он завязал концы пояса за моей спиной и отошел на шаг, оценивая работу. Хорошо получилось. И не скажешь, что впервые завязывал.
Или не впервые?
Из-за этих глупых мыслей я едва с крыльца не упала, запнувшись о порог. А может, все из-за новых туфель, прилагавшихся к платью. Серебристо-белые, расшитые синими узорами, они были красивыми, но непривычными.
Йонто поддержал, не позволив позорно растянуться на травке, и сказал:
– Подожди.
Я застыла на верхней ступеньке. Он взял меня за правую руку, приподнял широкий рукав, а поверх узкого приладил к предплечью... ножны?
Небольшие такие, легкие... Как и кинжал, который оказался в моей руке, стоило Йонто хлопнуть по ножнам. Рукоять кинжала отливала темной зеленью. В ладони он лежал удобно, был тонким и острым... И в ножны прятался так же быстро и легко, стоило лишь поднять руку.
– Я не умею этим пользоваться, – призналась я, дважды повторив фокус с появлением и исчезновением кинжала.
– Здесь важен эффект неожиданности, – покачал головой Йонто. – Бей не раздумывая и со всей силы.
– Кого? – улыбнулась я. – Мы на ярмарку идем или в какой-то притон?
– Лишним не будет, – поджал губы он, и спорить я не стала.
Не будет так не будет, пусть его. Тем более что кинжал почти не ощущался, надежно скрывался под рукавом и совершенно не мешал.
– Идем? – Йонто протянул ладонь, и я без раздумий вложила в нее свою.
– Мы пойдем тропой? – уточнила подозрительно.
– До города путь неблизкий. Ты против?
Я припомнила прежние свои впечатления. Неприятно, конечно, но ради ярмарки и потерпеть можно.
Терпеть не пришлось: то ли действительно привыкла, то ли предвкушение оказалось сильнее неприятных ощущений, но переход не доставил никаких проблем. Просто, сделав пару шагов, я вдруг очутилась не на лесной полянке, а в тупичке. С двух сторон, смыкаясь, возвышались серые каменные стены, а с третьей разросся пышный кустарник, усыпанный мелкими голубыми цветочками. Они пахли, сладко и сильно, и я, не сдержавшись, чихнула. За кустарником кто-то охнул, послышался удаляющийся перестук каблучков...
– Ты кого-то напугала, – хмыкнул Йонто и, раздвинув ветки, пропустил меня на узкую улочку, которая через несколько минут вывела нас на площадь.
