- Кто здесь живет? – спросила я у Лу.
- О, наверняка кто-то важный. Такая красота не каждому по карману.
- Ты просто не видела наших замков! - ревниво отозвался ворчун.
- Это да, - согласилась чайка. – Но ты ведь меня пригласишь как-нибудь, да, милейший? Когда закончится ваша грызня с медведями. Мы же с тобой друзья?
- Нууу… - попугай с важным видом почесал когтем перья, делая вид, что обдумывает предложение. Хотя и так было заметно, что его просто распирает от гордости. – Надо еще посмотреть на твое поведение, рыбоедка. Старейшина далеко не каждого пропускает в нашу страну.
- Да ладно тебе, не ломайся, милейший Хохолок! А то я не вижу, как ты весь пыхтишь от желания похвастать красотами своего мира.
- Ха, чтобы на эти красоты поглядеть, их надо заслужить! – мой друг набивал себе цену.
- А я, значит, не заслужила?! – Лу сделала вид, что обиделась.
- Посмотрим-посмотрим.
- Что посмотрим?!
- Заслужила или нет…
- У-у-у, вредный Хохолок! – надулась чайка.
Мне надоело слушать их спор. Легко порхнув со стены, я оказалась во внутреннем дворе особняка. Оглянулась назад. Попугай и чайка так оживленно тараторили, что, похоже, даже не заметили моего исчезновения.
«Вот и хорошо!» - мысленно улыбнулась я, продолжая исследования.
Парк манил свежестью. Я порхала меж деревьев и кустов жасмина, не уставая восторгаться всему, что видела. Столько всего необычного! И еще статуи… Гладкие, вероятно из мрамора, если я правильно определила этот камень, фигуры разнообразных существ наполнили собой парк. Мужчины и женщины, одетые в красивые платья, навеки застыли в безмолвном танце. Львы, разинувшие пасть, из которой так и не донесется никогда угрожающий рык. Маленькие коренастые карлики, странные существа с нижней частью тела, как у лошади, а верхней – человеческой. Глядя на них, у меня невольно возникло ощущение, что они все живые, только, посредством чар, навеки обращенные в камень. Зачарованный Сад Изваяний – так я назвала это место. Сгущающиеся сумерки окутывали его еще большим ореолом таинственности.
Вдруг мое внимание привлекла еще одна статуя, которая находилась в самом конце парка, вдали ото всех.
Сощурившись, я подлетела поближе, чтобы лучше разглядеть. Моему взору открылся круглый бассейн, полный воды. В самом центре его, отбрасывая тень, возвышалась большая, в человеческий рост, статуя обнаженной русалки, сидящей на камне, с кувшином в руках, из которого лилась струя воды. Меня так изумило увиденное, что я даже клюв раскрыла, не сводя любопытных птичьих глаз с изваяния.
Русалка была великолепна.
Можно даже сказать совершенна.
Безупречное лицо, точеная фигура. Скульптор, создавший сие чудо, несомненно, был мастером. Взгляд больших глаз русалки просто завораживал! Он казался таким… живым, таким выразительным, пронзающим насквозь. У меня даже перья затрепетали. Казалось, русалка внимательно наблюдает за мной, изучает. Стало немного не по себе.
На голову скульптуре кто-то заботливо надел венок из ромашек. У меня почему-то создалось впечатление, что это изваяние особенно дорого хозяину особняка.
Я так увлеклась созерцанием безмолвной красоты, что, когда прямо передо мной полыхнул фейерверк из мерцающих искр, а в следующий миг мое крохотное тельце будто бы охватила невидимая паутина, я, прежде всего удивилась. Ощущения были необычными. Крылья обмякли, одеревенели, перестали повиноваться мне. Я вскрикнула, поняв, что падаю, но запаниковать не успела, потому что, миг спустя, гулко стукнулась о землю. Боль заволокла сознание, а в глазах закружились розовые попугайчики.
Уже проваливаясь в мерцающую черную дыру, я уловила чей-то довольный смех…
Жуткие ощущения переполняли меня. Как будто я не маленькая птичка, а большой варан, уж таким тяжелым ощущалось тело. В глазах – темень, в ушах словно пчелы жужжат. Или мне почудилось, или я действительно слышала незнакомые голоса, но слов разобрать не могла. Шевельнуть лапкой или крылом тоже не получалось. Сознание то прояснялось, то снова ныряло в глубокую черную бездну.
Спустя какое-то время, которое показалось мне целым круговоротом, я таки выпорхнула из этой бездны. В голове чуть прояснилось, ощущения стали более реальными, но перед глазами все еще стояла паутина тумана. Еще немного времени мне потребовалось, чтобы восстановить в памяти картину предшествующих событий и вообще понять, что произошло.
Я ощутила прикосновение чьих-то рук. Человеческих рук. Теплые пальцы держали меня, ощупывая. Страха я все еще не чувствовала, как будто незримые путы сковали все мои органы восприятия.
Гул в ушах понемногу стихал.
И вдруг я отчетливо услышала голоса:
- … Не посмотрю на то, что ты уже взрослый мальчишка и выпорю хорошенько! – произнес первый голос. Он прозвучал очень близко, надо мной, из чего я сделала вывод, что это говорил человек, который держал меня. Голос был мужским – мягким, бархатистым, с легким оттенком хрипотцы. Приятный на слух. Только в интонациях сквозили рассерженные нотки.
- Но, Тим, что я сделал? – оправдываясь, ответил второй голос, более детский, мальчишеский. – Я только хотел проверить действие волшебного порошка, который выторговал у старого Храпуна. С удовольствием бы испытал его на Фейд, но ты же сам запретил мне доводить ее до сердечного приступа!
Говоривший хихикнул.
- Молчи уж, горе-испытатель! – проворчал первый голос, и большой палец ласково прошелся по моему крылу. От этого мне сразу сделалось так хорошо и спокойно, как в детстве, когда я, будучи птенцом, сидела в гнездышке с братьями, под маминым крылышком. – Вот посажу тебя в бочку, да выброшу в море! – пригрозил он. - Ты же чуть не убил ее!
- Неправда! Я знал, что особого вреда порошок не приносит. Он всего-то и делает, что на время парализует. Разве я похож на одного из тех босяков, которые запускают камнями в птичек? - юный обладатель голоса обиженно всхлипнул.
- Я и сам не хочу верить, что мой брат такой. И все же, Трэй, хорошенько думай, прежде чем что-нибудь сотворить! От твоего «только лишь парализует» у бедной птички едва сердечко не разорвалось. Посмотри, какая она маленькая! А ты сыпанул на нее троллью дозу.
- Ну, каюсь, перестарался. Я и не ожидал, что смогу поймать ее – птицы такие юркие. А тут так получилось незаметно подкрасться, спрятаться за статуей и кинуть горсть порошка.
Неожиданно тьма перед моими глазами растаяла. Я как будто очнулась от дремы. Свет ярко освещенной комнаты ослепил, отчего мне снова пришлось зажмуриться.
Открыв глаза, я увидела двух людей. Меня держал темноволосый молодой человек. На вид ему было больше двадцати земных лет, если я, конечно, ничего не путаю в сложных людских летоисчислениях. Двадцать три или двадцать четыре. Второй – мальчишка лет двенадцати. Он стоял поодаль, виновато опустив плечи.
И тут, как огонь феникса, меня обожгла паника и страх, которые до этого времени были приглушены чарами. Проснулся инстинкт птицы, пойманной в неволю. Я вскрикнула, встрепенулась и, пожалуй, смогла бы выпорхнуть из рук парня, если бы он вовремя не сомкнул пальцы.
- Очнулась! – радостно воскликнул человек.
- Ну вот, а ты говорил – помрет! - в голосе мальчишки проскользнуло облечение.
- Тише-тише, птичка! Я не причиню тебе вреда!
Он снова стал гладить меня, чтобы успокоить. Но я была так испугана, что глядела на него, как на медведя, покушавшегося на мое родное гнездо.
- Бедняжка! Как бьется ее сердечко! Трэй, на веранде должна быть клетка. Неси ее!
Ах, что?! Он сказал клетка? Эти двое совесть потеряли?!
Возмущенно пища, я принялась сражаться с державшими меня пальцами, как с заколдованными змеями – сопела, била крыльями, царапалась, пытаясь вырваться.
- Ох, маленькая бестия! – хохотнул мой тюремщик, когда я ущипнула его своим длинным клювом за мизинец. – Да не дергайся ты так! Все в порядке. Тебе надо немножко отдохнуть. Эх, жаль – не понимаешь ты меня! - вздохнул он с сожалением.
Почему не понимаю? Очень даже понимаю! Это как раз ты не понимаешь, что невежливо сажать барышню в клетку! Пусть даже эта «барышня» всего лишь птица…
Мои дохлые сопротивления были с успехом подавлены. Человек осторожно, но твердо, сжал меня одной рукой, придавив двумя пальцами клюв, чтобы не кусалась, а ладонью второй руки прикрыл сверху. Мне осталось только пищать, мысленно исходя бранью, которой я научилась у Хохолка.
Наконец, вернулся мальчишка, таща высокую клетку с позолоченными прутьями. Мои возмущенные протесты не были даже замечены, тотчас же меня запихнули туда, закрыли дверцу, а саму клетку поставили на столик рядом.
Попалась, птичка!
Я стала бить крыльями о прутья, показывая свое недовольство. Подлые людишки – сожри вас грифон! Никакой реакции. Двое подлецов беззастенчиво разглядывали меня, словно пленили саму владычицу океана.
- Какая красивая птичка! – восхищенно охнул Трэй, едва не утыкаясь лицом в прутья. – А перья как блестят! Там, на улице, было незаметно, а здесь, при свете, они вообще сверкают! Это колибри?
Нет, уколи тебя кактус, пучеглазая гарпия, вылезшая из глубин хаоса, чтобы откусить ваши бесстыжие носы!
- Похоже, да. Крупная такая, хоть разглядеть можно. Я однажды видел колибри, так та была величиной со шмеля. А эта другая. Странная птица. Насколько я знаю, колибри с наступлением сумерек садятся на ветку и впадают в, так сказать, оцепенение до самого утра. А этой почему-то не спалось.
Ну, может, у вас, на земле, колибри и впадают ночью в какое-то там оцепенение. Я же могу вести активный образ жизни в любой час дня или ночи.
- Она так напугана, - старший скользнул по мне обеспокоенным взглядом. – Трэй, я боюсь, как бы твой порошок не навредил ей. Посмотри, она вся дрожит!
А ты как бы себя вел, если бы тебя сграбастал в охапку какой-нибудь тролль, потискал, помял, а потом засунул в клетку и с умиленным выражением лица пялился?!
Но чувствовала я себя и правда не очень хорошо. Голова кружилась, крылья стали тяжелее обычного, телом овладела усталость, а сердце гулко стучало.
Я вспорхнула на жердочку, которая была прикреплена внутри клетки. Что толку зря крыльями махать да кричать? Лучше как следует рассмотрю своих тюремщиков.
Значит, два брата…
Младшего, как я поняла, зовут Трэй, а старшего – Тим. Внешне они были не очень похожи. Разве что глаза. У обоих одинаково чистой синевы. В остальном же, младший – светловолосый, взлохмаченный, с широким вздернутым носом на загорелом лице, усыпанном веселыми конопушками. А Тим… Я задержалась на нем взглядом подольше. Красивый. Высокий такой, статный. Кожа его хоть и была смуглой, но черты лица, как и у Трэя, немного отличались от лиц южан, из чего можно было предпо-ложить, что они оба – не отсюда родом. На это указывала и светлая шевелюра Трэя.
Впрочем, может быть, я ошибаюсь.
Лоб Тима прорезала тонкая складка, что, должно быть, указывало на его склонности к частым размышлениям и внутренним тревогам. Приглаженные черные волосы слегка кудрявились на концах. Одет он был в коричневые… как их… шаровары, высокие черные сапоги и светлую рубаху, распахнутую на груди.
Стоп!
Я возмутилась своими мыслями. Какая, уколи меня кактус, разница, во что он одет?! Эти двое нагло пленили меня, а я тут любуюсь ими, словно мраморными изваяниями в их же саду, из-за которых, между прочим, и попала в столь неловкое положение. И где Хохолок с его Отрядом Отважных Попугаев?! Росинку срочно нужно вытаскивать из очередной клоаки!
- Ой, может, она голодна? – вдруг спохватился Тим.
Да, вообще-то не помешало бы подкрепиться. Опасности всегда только распаляют мой неуемный аппетит.
- А что едят колибри?
Любопытных непослушных мальчиков, которые вечерами не сидят дома, а шастают и птичек подстреливают!
Тим призадумался.
- Насколько я знаю, они питаются сладким цветочным нектаром. Ну и еще мелких насекомых едят.
Бррр, насекомых я ненавижу! Только попробуйте сунуть мне в клетку какого-нибудь паука!
К счастью, братья не питали страсти к членистоногим. Во всяком случае, не бросились выуживать из шкафа коробку с пауками.
- Принеси из кухни фруктов, - попросил Трэя Тим. – Мне кажется, они придутся ей по вкусу.
Молодец, догадливый. Если бы ты еще намеки понимал, я бы вообще тебя поцеловала!
Пока мальчишка бегал за фруктами, его темноволосый братец, ласково шепча какую-то дребедень, попытался погладить меня, осторожно просунув в клетку палец.
Я угрожающе приоткрыла клюв и запищала.
- Хорошо-хорошо, не буду! – он поспешил убрать палец, примирительно улыбаясь.
…Да уж, фруктов притащили столько, словно собрались накормить целого грифона! Ну, это я, конечно, шучу. На разноцветном подносе лежали персик, гроздь винограда и нарезанные кусочки киви. Мне вполне хватило бы чего-нибудь одного.
- Пускай пощипает! - Тим, улыбаясь, сунул мне в клетку виноград и кусочек киви.
Я бы тебя охотно пощипала. И попинала, и поцарапала вдобавок.
Дома, в Бананы-Кокосы, мы обычно питаемся нектаром из наших волшебных цветов. И фруктами, которые чем-то похожи на фрукты этого мира. Я проткнула клювом виноградину и стала с наслаждением потягивать из нее сок. Эти двое, конечно же, не переставали умиленно следить за мной. Птиц, что ли, никогда не видели? Доведут ведь до смущения, тьфу!
- Она очаровательна! – улыбнулся Тим, глядя на меня с такой нежностью, что я и впрямь засмущалась. – Так смешно пищит. Давай назовем ее Лили!
Нет, ну как это понимать? У меня вообще-то уже есть имя!
- Отнесу ее в свою комнату, - Тим ухватился за крючок вверху клетки. – Будем наблюдать за ней.
Он поднял клетку так, что она стала вровень с его головой. Синие глаза блеснули рядом со мной.
- Ну что, Лили… Добро пожаловать в наш дом!
Клетка качнулась в такт его шагам.
Вздохнув, я закрыла глаза.
На сей раз, похоже, влипла серьезно.
Свежий морской ветер шаловливо кружил, влетая в распахнутое окно и развевая темно-синие занавески. Я сидела на жердочке и мрачно разглядывала залитую сиянием свечей комнату, куда меня притащил Тим, поставив клетку на подоконник. Сам он куда-то ушел.
Сразу чувствовалась, что хозяин был либо мореплавателем, либо просто человеком, увлекающимся морем. Множество картин, украшавших стены, были именно на морскую тематику, изображая большие корабли, острова с кружащими над ними чайками или просто морские пейзажи. Кроме этого, на многочисленных полочках были расставлены деревянные модели корабликов, большие ракушки и статуэтки морских жителей, а особенно – русалок. Это вызвало некое одобрение с моей стороны, ведь наш старейшина тоже был заядлым коллекционером.
Две громадины, в которых люди хранят одежду, стояли в противоположном углу комнаты и пахли хвойным лесом. Справа располагалась другая громадина, на которой люди спят. Рядом – старинный столик с выдвижными ящичками, весьма обветшалый на вид. На полу – кусок шкуры какого-то лохматого зверя.
Устав разглядывать все это убранство, я раздраженно отвернулась в сторону окна. Настроение было скверным, плюс ко всему я по-прежнему не очень хорошо себя чувствовала. Сквозь прутья клетки на меня глядело темное небо, в котором уже зажглись маленькие жемчужины звезд. Ветер свободы манил меня. Свободы… которой двое человеческих хамов посмели меня лишить!
- О, наверняка кто-то важный. Такая красота не каждому по карману.
- Ты просто не видела наших замков! - ревниво отозвался ворчун.
- Это да, - согласилась чайка. – Но ты ведь меня пригласишь как-нибудь, да, милейший? Когда закончится ваша грызня с медведями. Мы же с тобой друзья?
- Нууу… - попугай с важным видом почесал когтем перья, делая вид, что обдумывает предложение. Хотя и так было заметно, что его просто распирает от гордости. – Надо еще посмотреть на твое поведение, рыбоедка. Старейшина далеко не каждого пропускает в нашу страну.
- Да ладно тебе, не ломайся, милейший Хохолок! А то я не вижу, как ты весь пыхтишь от желания похвастать красотами своего мира.
- Ха, чтобы на эти красоты поглядеть, их надо заслужить! – мой друг набивал себе цену.
- А я, значит, не заслужила?! – Лу сделала вид, что обиделась.
- Посмотрим-посмотрим.
- Что посмотрим?!
- Заслужила или нет…
- У-у-у, вредный Хохолок! – надулась чайка.
Мне надоело слушать их спор. Легко порхнув со стены, я оказалась во внутреннем дворе особняка. Оглянулась назад. Попугай и чайка так оживленно тараторили, что, похоже, даже не заметили моего исчезновения.
«Вот и хорошо!» - мысленно улыбнулась я, продолжая исследования.
Парк манил свежестью. Я порхала меж деревьев и кустов жасмина, не уставая восторгаться всему, что видела. Столько всего необычного! И еще статуи… Гладкие, вероятно из мрамора, если я правильно определила этот камень, фигуры разнообразных существ наполнили собой парк. Мужчины и женщины, одетые в красивые платья, навеки застыли в безмолвном танце. Львы, разинувшие пасть, из которой так и не донесется никогда угрожающий рык. Маленькие коренастые карлики, странные существа с нижней частью тела, как у лошади, а верхней – человеческой. Глядя на них, у меня невольно возникло ощущение, что они все живые, только, посредством чар, навеки обращенные в камень. Зачарованный Сад Изваяний – так я назвала это место. Сгущающиеся сумерки окутывали его еще большим ореолом таинственности.
Вдруг мое внимание привлекла еще одна статуя, которая находилась в самом конце парка, вдали ото всех.
Сощурившись, я подлетела поближе, чтобы лучше разглядеть. Моему взору открылся круглый бассейн, полный воды. В самом центре его, отбрасывая тень, возвышалась большая, в человеческий рост, статуя обнаженной русалки, сидящей на камне, с кувшином в руках, из которого лилась струя воды. Меня так изумило увиденное, что я даже клюв раскрыла, не сводя любопытных птичьих глаз с изваяния.
Русалка была великолепна.
Можно даже сказать совершенна.
Безупречное лицо, точеная фигура. Скульптор, создавший сие чудо, несомненно, был мастером. Взгляд больших глаз русалки просто завораживал! Он казался таким… живым, таким выразительным, пронзающим насквозь. У меня даже перья затрепетали. Казалось, русалка внимательно наблюдает за мной, изучает. Стало немного не по себе.
На голову скульптуре кто-то заботливо надел венок из ромашек. У меня почему-то создалось впечатление, что это изваяние особенно дорого хозяину особняка.
Я так увлеклась созерцанием безмолвной красоты, что, когда прямо передо мной полыхнул фейерверк из мерцающих искр, а в следующий миг мое крохотное тельце будто бы охватила невидимая паутина, я, прежде всего удивилась. Ощущения были необычными. Крылья обмякли, одеревенели, перестали повиноваться мне. Я вскрикнула, поняв, что падаю, но запаниковать не успела, потому что, миг спустя, гулко стукнулась о землю. Боль заволокла сознание, а в глазах закружились розовые попугайчики.
Уже проваливаясь в мерцающую черную дыру, я уловила чей-то довольный смех…
Глава 3 - Попалась, птичка!
Жуткие ощущения переполняли меня. Как будто я не маленькая птичка, а большой варан, уж таким тяжелым ощущалось тело. В глазах – темень, в ушах словно пчелы жужжат. Или мне почудилось, или я действительно слышала незнакомые голоса, но слов разобрать не могла. Шевельнуть лапкой или крылом тоже не получалось. Сознание то прояснялось, то снова ныряло в глубокую черную бездну.
Спустя какое-то время, которое показалось мне целым круговоротом, я таки выпорхнула из этой бездны. В голове чуть прояснилось, ощущения стали более реальными, но перед глазами все еще стояла паутина тумана. Еще немного времени мне потребовалось, чтобы восстановить в памяти картину предшествующих событий и вообще понять, что произошло.
Я ощутила прикосновение чьих-то рук. Человеческих рук. Теплые пальцы держали меня, ощупывая. Страха я все еще не чувствовала, как будто незримые путы сковали все мои органы восприятия.
Гул в ушах понемногу стихал.
И вдруг я отчетливо услышала голоса:
- … Не посмотрю на то, что ты уже взрослый мальчишка и выпорю хорошенько! – произнес первый голос. Он прозвучал очень близко, надо мной, из чего я сделала вывод, что это говорил человек, который держал меня. Голос был мужским – мягким, бархатистым, с легким оттенком хрипотцы. Приятный на слух. Только в интонациях сквозили рассерженные нотки.
- Но, Тим, что я сделал? – оправдываясь, ответил второй голос, более детский, мальчишеский. – Я только хотел проверить действие волшебного порошка, который выторговал у старого Храпуна. С удовольствием бы испытал его на Фейд, но ты же сам запретил мне доводить ее до сердечного приступа!
Говоривший хихикнул.
- Молчи уж, горе-испытатель! – проворчал первый голос, и большой палец ласково прошелся по моему крылу. От этого мне сразу сделалось так хорошо и спокойно, как в детстве, когда я, будучи птенцом, сидела в гнездышке с братьями, под маминым крылышком. – Вот посажу тебя в бочку, да выброшу в море! – пригрозил он. - Ты же чуть не убил ее!
- Неправда! Я знал, что особого вреда порошок не приносит. Он всего-то и делает, что на время парализует. Разве я похож на одного из тех босяков, которые запускают камнями в птичек? - юный обладатель голоса обиженно всхлипнул.
- Я и сам не хочу верить, что мой брат такой. И все же, Трэй, хорошенько думай, прежде чем что-нибудь сотворить! От твоего «только лишь парализует» у бедной птички едва сердечко не разорвалось. Посмотри, какая она маленькая! А ты сыпанул на нее троллью дозу.
- Ну, каюсь, перестарался. Я и не ожидал, что смогу поймать ее – птицы такие юркие. А тут так получилось незаметно подкрасться, спрятаться за статуей и кинуть горсть порошка.
Неожиданно тьма перед моими глазами растаяла. Я как будто очнулась от дремы. Свет ярко освещенной комнаты ослепил, отчего мне снова пришлось зажмуриться.
Открыв глаза, я увидела двух людей. Меня держал темноволосый молодой человек. На вид ему было больше двадцати земных лет, если я, конечно, ничего не путаю в сложных людских летоисчислениях. Двадцать три или двадцать четыре. Второй – мальчишка лет двенадцати. Он стоял поодаль, виновато опустив плечи.
И тут, как огонь феникса, меня обожгла паника и страх, которые до этого времени были приглушены чарами. Проснулся инстинкт птицы, пойманной в неволю. Я вскрикнула, встрепенулась и, пожалуй, смогла бы выпорхнуть из рук парня, если бы он вовремя не сомкнул пальцы.
- Очнулась! – радостно воскликнул человек.
- Ну вот, а ты говорил – помрет! - в голосе мальчишки проскользнуло облечение.
- Тише-тише, птичка! Я не причиню тебе вреда!
Он снова стал гладить меня, чтобы успокоить. Но я была так испугана, что глядела на него, как на медведя, покушавшегося на мое родное гнездо.
- Бедняжка! Как бьется ее сердечко! Трэй, на веранде должна быть клетка. Неси ее!
Ах, что?! Он сказал клетка? Эти двое совесть потеряли?!
Возмущенно пища, я принялась сражаться с державшими меня пальцами, как с заколдованными змеями – сопела, била крыльями, царапалась, пытаясь вырваться.
- Ох, маленькая бестия! – хохотнул мой тюремщик, когда я ущипнула его своим длинным клювом за мизинец. – Да не дергайся ты так! Все в порядке. Тебе надо немножко отдохнуть. Эх, жаль – не понимаешь ты меня! - вздохнул он с сожалением.
Почему не понимаю? Очень даже понимаю! Это как раз ты не понимаешь, что невежливо сажать барышню в клетку! Пусть даже эта «барышня» всего лишь птица…
Мои дохлые сопротивления были с успехом подавлены. Человек осторожно, но твердо, сжал меня одной рукой, придавив двумя пальцами клюв, чтобы не кусалась, а ладонью второй руки прикрыл сверху. Мне осталось только пищать, мысленно исходя бранью, которой я научилась у Хохолка.
Наконец, вернулся мальчишка, таща высокую клетку с позолоченными прутьями. Мои возмущенные протесты не были даже замечены, тотчас же меня запихнули туда, закрыли дверцу, а саму клетку поставили на столик рядом.
Попалась, птичка!
Я стала бить крыльями о прутья, показывая свое недовольство. Подлые людишки – сожри вас грифон! Никакой реакции. Двое подлецов беззастенчиво разглядывали меня, словно пленили саму владычицу океана.
- Какая красивая птичка! – восхищенно охнул Трэй, едва не утыкаясь лицом в прутья. – А перья как блестят! Там, на улице, было незаметно, а здесь, при свете, они вообще сверкают! Это колибри?
Нет, уколи тебя кактус, пучеглазая гарпия, вылезшая из глубин хаоса, чтобы откусить ваши бесстыжие носы!
- Похоже, да. Крупная такая, хоть разглядеть можно. Я однажды видел колибри, так та была величиной со шмеля. А эта другая. Странная птица. Насколько я знаю, колибри с наступлением сумерек садятся на ветку и впадают в, так сказать, оцепенение до самого утра. А этой почему-то не спалось.
Ну, может, у вас, на земле, колибри и впадают ночью в какое-то там оцепенение. Я же могу вести активный образ жизни в любой час дня или ночи.
- Она так напугана, - старший скользнул по мне обеспокоенным взглядом. – Трэй, я боюсь, как бы твой порошок не навредил ей. Посмотри, она вся дрожит!
А ты как бы себя вел, если бы тебя сграбастал в охапку какой-нибудь тролль, потискал, помял, а потом засунул в клетку и с умиленным выражением лица пялился?!
Но чувствовала я себя и правда не очень хорошо. Голова кружилась, крылья стали тяжелее обычного, телом овладела усталость, а сердце гулко стучало.
Я вспорхнула на жердочку, которая была прикреплена внутри клетки. Что толку зря крыльями махать да кричать? Лучше как следует рассмотрю своих тюремщиков.
Значит, два брата…
Младшего, как я поняла, зовут Трэй, а старшего – Тим. Внешне они были не очень похожи. Разве что глаза. У обоих одинаково чистой синевы. В остальном же, младший – светловолосый, взлохмаченный, с широким вздернутым носом на загорелом лице, усыпанном веселыми конопушками. А Тим… Я задержалась на нем взглядом подольше. Красивый. Высокий такой, статный. Кожа его хоть и была смуглой, но черты лица, как и у Трэя, немного отличались от лиц южан, из чего можно было предпо-ложить, что они оба – не отсюда родом. На это указывала и светлая шевелюра Трэя.
Впрочем, может быть, я ошибаюсь.
Лоб Тима прорезала тонкая складка, что, должно быть, указывало на его склонности к частым размышлениям и внутренним тревогам. Приглаженные черные волосы слегка кудрявились на концах. Одет он был в коричневые… как их… шаровары, высокие черные сапоги и светлую рубаху, распахнутую на груди.
Стоп!
Я возмутилась своими мыслями. Какая, уколи меня кактус, разница, во что он одет?! Эти двое нагло пленили меня, а я тут любуюсь ими, словно мраморными изваяниями в их же саду, из-за которых, между прочим, и попала в столь неловкое положение. И где Хохолок с его Отрядом Отважных Попугаев?! Росинку срочно нужно вытаскивать из очередной клоаки!
- Ой, может, она голодна? – вдруг спохватился Тим.
Да, вообще-то не помешало бы подкрепиться. Опасности всегда только распаляют мой неуемный аппетит.
- А что едят колибри?
Любопытных непослушных мальчиков, которые вечерами не сидят дома, а шастают и птичек подстреливают!
Тим призадумался.
- Насколько я знаю, они питаются сладким цветочным нектаром. Ну и еще мелких насекомых едят.
Бррр, насекомых я ненавижу! Только попробуйте сунуть мне в клетку какого-нибудь паука!
К счастью, братья не питали страсти к членистоногим. Во всяком случае, не бросились выуживать из шкафа коробку с пауками.
- Принеси из кухни фруктов, - попросил Трэя Тим. – Мне кажется, они придутся ей по вкусу.
Молодец, догадливый. Если бы ты еще намеки понимал, я бы вообще тебя поцеловала!
Пока мальчишка бегал за фруктами, его темноволосый братец, ласково шепча какую-то дребедень, попытался погладить меня, осторожно просунув в клетку палец.
Я угрожающе приоткрыла клюв и запищала.
- Хорошо-хорошо, не буду! – он поспешил убрать палец, примирительно улыбаясь.
…Да уж, фруктов притащили столько, словно собрались накормить целого грифона! Ну, это я, конечно, шучу. На разноцветном подносе лежали персик, гроздь винограда и нарезанные кусочки киви. Мне вполне хватило бы чего-нибудь одного.
- Пускай пощипает! - Тим, улыбаясь, сунул мне в клетку виноград и кусочек киви.
Я бы тебя охотно пощипала. И попинала, и поцарапала вдобавок.
Дома, в Бананы-Кокосы, мы обычно питаемся нектаром из наших волшебных цветов. И фруктами, которые чем-то похожи на фрукты этого мира. Я проткнула клювом виноградину и стала с наслаждением потягивать из нее сок. Эти двое, конечно же, не переставали умиленно следить за мной. Птиц, что ли, никогда не видели? Доведут ведь до смущения, тьфу!
- Она очаровательна! – улыбнулся Тим, глядя на меня с такой нежностью, что я и впрямь засмущалась. – Так смешно пищит. Давай назовем ее Лили!
Нет, ну как это понимать? У меня вообще-то уже есть имя!
- Отнесу ее в свою комнату, - Тим ухватился за крючок вверху клетки. – Будем наблюдать за ней.
Он поднял клетку так, что она стала вровень с его головой. Синие глаза блеснули рядом со мной.
- Ну что, Лили… Добро пожаловать в наш дом!
Клетка качнулась в такт его шагам.
Вздохнув, я закрыла глаза.
На сей раз, похоже, влипла серьезно.
Свежий морской ветер шаловливо кружил, влетая в распахнутое окно и развевая темно-синие занавески. Я сидела на жердочке и мрачно разглядывала залитую сиянием свечей комнату, куда меня притащил Тим, поставив клетку на подоконник. Сам он куда-то ушел.
Сразу чувствовалась, что хозяин был либо мореплавателем, либо просто человеком, увлекающимся морем. Множество картин, украшавших стены, были именно на морскую тематику, изображая большие корабли, острова с кружащими над ними чайками или просто морские пейзажи. Кроме этого, на многочисленных полочках были расставлены деревянные модели корабликов, большие ракушки и статуэтки морских жителей, а особенно – русалок. Это вызвало некое одобрение с моей стороны, ведь наш старейшина тоже был заядлым коллекционером.
Две громадины, в которых люди хранят одежду, стояли в противоположном углу комнаты и пахли хвойным лесом. Справа располагалась другая громадина, на которой люди спят. Рядом – старинный столик с выдвижными ящичками, весьма обветшалый на вид. На полу – кусок шкуры какого-то лохматого зверя.
Устав разглядывать все это убранство, я раздраженно отвернулась в сторону окна. Настроение было скверным, плюс ко всему я по-прежнему не очень хорошо себя чувствовала. Сквозь прутья клетки на меня глядело темное небо, в котором уже зажглись маленькие жемчужины звезд. Ветер свободы манил меня. Свободы… которой двое человеческих хамов посмели меня лишить!
