Не мог усидеть на одном месте – смеялся, болтал, что-то оживленно рассказывал брату. Тим кивал, отвечая односложно. Создавалось впечатление, будто мыслями он пребывает в другом измерении. Наблюдая за ними двумя, я отчетливо видела насколько они разные. Трэй – весельчак, активный, открытый. А на лице спокойного и серьезного Тима редко появлялась улыбка. И так же редко она касалась его печальных глаз. Все его эмоции прятались внутри, словно под толщей воды.
Вскоре Трэю наскучило торчать на одном месте, и он побрел в сторону скал, что громоздились неподалеку от замка.
Тим, не отрываясь, смотрел на воду. Я тоже люблю наблюдать за легким плеском волн, когда мечтаю или думаю о чем-то. Океан стал мне другом в этом мире. Он способен и успокоить, и поддержать, и унять бурю в душе. Я чувствовала, что внутри Тима притаилось что-то, что не дает ему до конца вкусить радости жизни, мешает спать по ночам и занимает все его мысли. Мне тут же вспомнилась загадочная статуя в саду, и то, с какой нежностью глядел на нее Тим. Это породило еще больше вопросов.
Чтобы хоть как-то поддержать его, я тихонько запела. Он вздрогнул, оборачиваясь ко мне с легкой улыбкой на губах. На птичьем языке я пела о своей родине. О том, как хорошо летать меж облаков, под разноцветным дождем. О луне, что каждый день меняет свой цвет, и о звездах. О Городе Грез и разноцветных пальмах в Бананы-Кокосы…
- Моя маленькая Лили, - нежно сказал Тим. – Тяжело тебе в неволе. А хочешь, лети прямо сейчас!
Он распахнул клетку.
И снова поманил меня ветер свободы.
Я вылетела навстречу этому ветру. Но вместо того, чтобы взмыть в небеса – порхнула, и опустилась на плечо Тима.
- Лили? – его глаза удивленно расширились.
Я чирикнула.
Он улыбнулся. Робко, боясь спугнуть, протянул ко мне ладонь. Я не противилась, когда его пальцы стали гладить меня. Лишь вытянула шею ему навстречу и зажмурила глаза. Потом он выставил вперед ладони, а я прыгнула на них.
- Вот это птичка! – изумился Тим, поднося меня к самому лицу. – Какие умные у тебя глаза! Как будто понимаешь то, что я говорю!
Нечто радостное и теплое поселилось в моей душе, чего я еще никогда не испытывала. Как будто Тим посадил там росток необыкновенной красоты цветка, который, с каждым моментом нашего общения, вырастал все больше и больше.
- Ты хочешь остаться со мной, Лили?
Я снова чирикнула в ответ.
Тут вернулся Трэй.
- Смотри, братец, она ручная! – с восторгом в голосе сообщил ему Тим.
- Ничего себе! – глаза мальчишки загорелись. – Иди ко мне, птичка!
Он подставил палец, и я легонько прыгнула на него.
- Вот так диковинку я поймал!
- Да уж. Необыкновенная птица!
Душа моя пела.
Шел третий день моего пребывания в жемчужном особняке.
Меня больше не запирали в клетку. Почти все время я проводила на плече Тима, что даже Трэй стал немного ревновать. Мой новый друг разговаривал со мной, как с человеком, постоянно повторяя, что я необычайно умная птица. Когда он играл на флейте, я подпевала, и по блеску в его глазах видела, что в эти моменты ему удается отвлечься от своих печалей.
Днем мы сидели с ним на берегу, всматриваясь в далекий горизонт. Он – на песке, я – на его плече. Иногда к нам присоединялся Трэй, чтобы украсить весельем наше безмолвное царство. Вечерами и ночью мы тоже чаще всего гуляли у воды, словно пытаясь по шепоту волн и сиянию звезд прочесть наше будущее.
Лишь когда я оставалась одна, засыпая на ветке кипариса в саду, тотчас же подвергалась атаке мрачных мыслей, понимая, что уже более чем задержалась на земле, и, когда вернусь, не будет меня ждать теплый прием. Но душа моя не хотела покидать Тима. Я видела, что он с каждым днем привязывается ко мне и смутно осознавала, что когда придет час расстаться – и ему и мне будет больно. О, как хотелось мне поговорить с ним! Но, несмотря на то, что мы, птицы, понимаем человеческий язык, говорить на нем не можем. Нашим клювам такая речь пока не дается.
Вот так, во мне боролись две противоречивые сущности. Одна вопила, что следует немедленно лететь в Заоблачную Высь и извиняться перед старейшиной. А другая тихонько нашептывала побыть еще немного с Тимом… совсем чуть-чуть. Этой второй я и уступала.
Еще меня беспокоили мысли о Хохолке. Куда делся банановый клюв? За мной пока не прилетели посланцы Златоклюва, а значит, вряд ли он в Заоблачной Выси. Наверное, ждет меня и волнуется. Мысли об этом порождали все новые и новые угрызения совести.
Ночью размышления об этом совсем съедали меня. В конце концов я не вытерпела и, с грустью поглядев на спящего Тима, полетела искать своего друга.
Я нашла его и чайку довольно быстро. На одном из близлежащих островов. Оба сидели на ветке.
- Явилась, - с тихим негодованием буркнул Хохолок.
Я заметила, что он дрожит. Сперва я подумала, что это от гнева, но потом к дрожи прибавилось еще и чихание.
- Что с тобой? Ты простыл?
Попугай не ответил. Сердито буркнул что-то нелицеприятное и отвернулся.
- Мы наблюдали за тобой, рыбка моя, - сказала Лу. – Боялись, как бы ни случилось что-нибудь.
- Ах, оставь, Лу! – с досадой произнес попугай. – Кому ты это говоришь? Она же все равно не поймет и не оценит!!
- Хохолок, зачем ты так? – с горечью воскликнула я.
Мой друг все так же демонстративно не разговаривал со мной, периодически сотрясая воздух громким чиханием.
- Что с ним? – тихонько спросила я Лу.
- Вчера был сильный ветер, - тоже тихо ответила она. – Его продуло. Чихает теперь все время.
Невозможно выразить, какое глубокое чувство стыда я сейчас испытывала. Эгоистка самая настоящая! Думала только о себе, совсем не замечая, как от этого страдают другие.
- Хохолок! - я взлетела на ветку, где он сидел, и прижалась к его подрагивающему телу.
Попугай фыркнул, отворачиваясь.
- Прости меня, друг!
Напрасно некоторые думают, что птицы не могут плакать. Еще как могут.
- Я… не знаю, что на меня нашло тогда. Прости, что наговорила столько гадостей! Я очень дорожу нашей дружбой и не хочу ее потерять!
Из глаз моих катились крошечные слезинки. Давно я не чувствовал такой печали.
- Ну ладно-ладно, - остыл наконец Хохолок, поглядев на меня с беспокойством. – Мы с тобой просто немного недопоняли друг друга.
Он придвинулся ко мне и укрыл меня своим крылом. Тут я не выдержала и еще больше разревелась. Уж не знаю, сколько времени ему пришлось меня успокаивать.
- Маленькая глупышка, - с отцовской нежностью ворчун гладил клювом мои перья. – Я же всего-навсего беспокоился о тебе!
- Я знаю, знаю, друг мой! – пропищала я. - Просто я очень нервничала, потому и вела себя так грубо. А ты, бедненький! Простудился!
- Забудем, - махнул крылом Хохолок. – От простуды я, как вернусь домой, выпью микстуру, приготовленную Звездочкой, и все сразу пройдет. Здешний климат не очень хорошо влияет на мои перья.
Этой ночью было прохладно. Ветер всколыхал воды и дышал на нас. Мы втроем уселись на самой толстой ветке, прижавшись друг к другу и дремали. Я оказалось посередине, и тела Хохолка и Лу очень хорошо согревали меня.
Проснулись мы, когда небо только-только начинало светлеть, а солнце еще не показалось из-за кромки океана.
- Росинка, - Хохолок многозначительно сверкнул карим глазом.
- Знаю, - вздохнула я. – Пора.
Глаза мои, не отрываясь, смотрели вперед. Я не знала, куда именно. Но чувствовала, что туда, куда велит сердце. Теперь я неизвестно когда смогу вернуться в наземный мир. А значит, нескоро увижу Тима.
Как жаль.
Мы даже не попрощались.
- О чем думаешь? – попугай опустился рядом со мной на песок.
- О нем.
Хохолок удивленно хмыкнул.
- Вот как всегда. Любой твой выход в наземный мир неизбежно заканчивается маленькой катастрофой!
- Нет. Это не катастрофа.
- Росинка… Что бы это ни было, тебе следует помнить о главном. Он – человек.
- Ну и что? – прошептала я. – Люди далеко не так плохи, как ты думаешь.
- Может быть, - Хохолок, конечно же, остался при своем мнении, просто не стал со мной спорить. – Но будет лучше, если ты забудешь обо всем, что приключилось с тобой здесь.
- Я не хочу забывать.
- Чего ты вообще хочешь? – вздохнул попугай.
- Чего хочу?
В этот момент по ту сторону океана возник краешек солнца. Удивительная смесь розовых, голубых, золотистых и лиловых оттенков заиграла на волнах. Небо проснулось, оживилось, задышало.
- Я хочу стать человеком. И жить среди людей. Ходить, как они, есть, как они, и спать, как они. Я хочу жить под солнцем. Вот чего хочу я!
Хохолок только покачал головой и снова чихнул.
Ярчайшим проблеском вспыхнул рассвет. Я не в силах была оторвать глаз от неба. Меня охватило странное, опьяняющее чувство, от которого резко закружилась голова.
- Ну, хватит! – решительно сказал попугай. – Медлить больше нель…
Он запнулся, неожиданно уставившись на меня вытаращенными глазами.
- Росинка… что с тобой?!
Я недоуменно моргнула. Что он имеет в виду?
К Хохолку присоединилась и Лу, у которой от изумления распахнулся клюв.
И тогда я сама начала чувствовать… нечто необъяснимо странное. Голова кружилась все сильнее. Казалось, внутри меня нарастал гул, усиливаясь с каждым мигом. От удивления на меня напала икота. А потом что-то подхватило меня в воздух и закружило, как ветер кружит сорванные лепестки цветов.
- Ик… ой!
Испугаться я не успела. В следующий миг сознание мое растаяло под синхронные возгласы Лу и Хохолка.
А потом был яркий обжигающий свет…
- …И она еще смеет говорить – не катастрофа?! – в вопле, пронзившем утреннюю тишину, было столько паники, что, казалось, кричавший вот-вот лишится чувств. – Ты только посмотри! Это же самая настоящая КА-ТАС-ТРО-ФА!!
- Какая хорошенькая!
- Что?! Ты издеваешься, рыбоедка?! Пришло время кричать «караул»! Или смело рубить мне крылья и хвост!
- Зачем же так пессимистично?
- А как? КАК мне еще реагировать на это, скажи мне, бестолочь ты с белыми перьями?!!
Эти вопли не прекращались и грозили расколоть мою, и без того болевшую голову. Я сообразила, что уже вернулась к действительности и лежу на песке, закрыв глаза. Последнее следовало немедля исправить.
Я увидела летающего надо мной Хохолка. Вид у птицы был такой… даже не знаю, как сказать. В общем, он смотрел на меня так, как будто я превратилась в медведя. Рядом торчала Лу, озадаченно почесывая перья на голове.
- Банановый клюв, а почему ты такой… маленький? – это первое что мне бросилось в глаза.
Я вздрогнула от звука собственного голоса. Он показался мне каким-то… странным. Как будто и не моим.
Лу и Хохолок быстро переглянулись.
- Вот, полюбуйся, ап-чхи! Она и говорит по-человечески!!
Нервничая, он сильно расчихался, то и дело вытирая клюв сорванным листком.
- Хохолок, в чем дело?
Я оторвала голову от песка, намереваясь взлететь. И вдруг, глянув вниз, обомлела. Шокированная, я не смогла сдержать пронзительного визга, слетевшего с языка. Визг этот получился совсем не птичьим.
Это был девичий визг.
Я встретилась глазами с Хохолком.
- Ч-что это?!
- Сама разве не видишь?!
Нет, этого быть не может! Я, наверное, еще не пришла в себя. Заболела, а все это – хаотичные видения, не имеющие ничего общего с действительностью.
Хохолок и Лу действительно казались маленькими. По сравнению со мной. Я же была пугающе огромной. Со смесью ужаса и изумления я разглядывала себя. У меня были самые настоящие ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ руки, ноги, волосы. Я схватилась за лицо. И лицо было человеческим!! А куда же подевался клюв? И крылья??
Мне еще никогда не снились такие сны.
- Хохолок, я… не понимаю, - лишь смогла промолвить я.
И тут же осеклась.
Голос. Другой. Человеческий. И слова… человеческие. Оказывается, все это время я говорила на человеческом языке! Это было так странно. Говорить – шевеля языком, смыкая и размыкая эти… как они называются… губы! Но, хоть это и казалось непривычным, говорила я почти легко и свободно, как будто делала это с самого рождения.
Когда же я попробовала сказать что-нибудь по-птичьи, у меня ничего не вышло.
Хорошо хоть я не разучилась понимать птиц.
- Разбуди меня, когда все это закончится, - попросила я Хохолка, намереваясь лечь на песок и спать дальше.
Но попугай не дал мне это сделать. Он подлетел ближе и стал энергично хлестать меня крыльями по клюву… то есть по носу.
- Да очнись ты, дуреха! – верещал он. – Посмотри на себя! Посмотри, кем ты стала!
- Я стала… человеком? – последнее слово я прошептала тихо-тихо.
- Кошмар! Ужас! Катастрофа! – мой друг рыдал, рвя на себе перья. – И что я теперь скажу старейшине?!
Я аккуратно села на песок, пытаясь совладеть с эмоциями. Боги, как же это возможно? Меня так взбудоражило происшедшее, что я едва не лишилась чувств или рассудка. Я смотрела на свои руки, красивые ухоженные пальцы – шевелила ими, сжимала их, разжимала, и чувствовала, наравне со страхом, приступ дикого восторга. Я гладила свою кожу – гладкую, смуглую. Теребила волосы. А ноги! Светлейшая луна, у меня теперь есть ноги! Крепкие человеческие ноги. Я ощупывала и осматривала себя, не зная – плакать мне или залиться смехом. Новые, не похожие ни на что ощущения переполняли меня.
Прежде всего, это было ощущение тяжести. Теперь я поняла, что такое земное притяжение. Привыкнув большую часть времени проводить в воздухе, для меня оказалось совершенно неожиданным быть притянутой к земле. Я казалась себе невероятно огромной, тяжелой и неуклюжей. То и дело я по привычке махала руками, пытаясь оторваться от земли и взлететь.
И, конечно, меня мучил главный вопрос:
- Как такое могло произойти, Хохолок?
- Да откуда же мне знать, тысяча медведей! – взвился ворчун. – Ни с того, ни с сего тебя всю начинает плющить, потом ты падаешь в обморок, а мы с Лу не успеваем и рта раскрыть, как нам по глазам ударяет какая-то яркая штуковина. Когда мы приходим в себя – катастрофа! Ты лежишь! Вернее, это уже была не ты-ы-ы! – его голос вновь сорвался на крик. – Великие боги! Что же теперь делать-то?
- Но все равно, должна же быть какая-то причина…
Я силилась хоть до чего-то додуматься, но мысли как-то не складывались воедино.
- Должна! Должна! Вот и определяй теперь, что это за… Стоп! – от неожиданности он едва не ударился о землю. – Какой сегодня день?!
Я пожала плечами. Еще одно новое ощущение. Пожимать плечами.
- Я как-то не слежу за наземным календарем.
- Я спрашиваю тебя, какой сейчас день у нас? – возбужденно тарахтел попугай.
Я раздраженно фыркнула.
- Ну и какая разница?
И тут я все поняла, встрепенувшись и ахнув.
- Ты хочешь сказать, что прошла уже целая дорожка?!
- А что тебя так удивляет? Мы торчим тут уже три дня. Ты знаешь, что временные границы наземного мира и нашего очень не совпадают. Вот и все сходится. Желание, произнесенное на рассвете… Росинка, ты хоть понимаешь, что натворила?!
- А что она натворила? – подала голос доселе озадачено молчавшая Лу.
- Произнесла желание! На рассвете, в день своего рождения! У нее было желание, дарованное Небесной Бабочкой. И вот теперь оно сбылось!!
Вскоре Трэю наскучило торчать на одном месте, и он побрел в сторону скал, что громоздились неподалеку от замка.
Тим, не отрываясь, смотрел на воду. Я тоже люблю наблюдать за легким плеском волн, когда мечтаю или думаю о чем-то. Океан стал мне другом в этом мире. Он способен и успокоить, и поддержать, и унять бурю в душе. Я чувствовала, что внутри Тима притаилось что-то, что не дает ему до конца вкусить радости жизни, мешает спать по ночам и занимает все его мысли. Мне тут же вспомнилась загадочная статуя в саду, и то, с какой нежностью глядел на нее Тим. Это породило еще больше вопросов.
Чтобы хоть как-то поддержать его, я тихонько запела. Он вздрогнул, оборачиваясь ко мне с легкой улыбкой на губах. На птичьем языке я пела о своей родине. О том, как хорошо летать меж облаков, под разноцветным дождем. О луне, что каждый день меняет свой цвет, и о звездах. О Городе Грез и разноцветных пальмах в Бананы-Кокосы…
- Моя маленькая Лили, - нежно сказал Тим. – Тяжело тебе в неволе. А хочешь, лети прямо сейчас!
Он распахнул клетку.
И снова поманил меня ветер свободы.
Я вылетела навстречу этому ветру. Но вместо того, чтобы взмыть в небеса – порхнула, и опустилась на плечо Тима.
- Лили? – его глаза удивленно расширились.
Я чирикнула.
Он улыбнулся. Робко, боясь спугнуть, протянул ко мне ладонь. Я не противилась, когда его пальцы стали гладить меня. Лишь вытянула шею ему навстречу и зажмурила глаза. Потом он выставил вперед ладони, а я прыгнула на них.
- Вот это птичка! – изумился Тим, поднося меня к самому лицу. – Какие умные у тебя глаза! Как будто понимаешь то, что я говорю!
Нечто радостное и теплое поселилось в моей душе, чего я еще никогда не испытывала. Как будто Тим посадил там росток необыкновенной красоты цветка, который, с каждым моментом нашего общения, вырастал все больше и больше.
- Ты хочешь остаться со мной, Лили?
Я снова чирикнула в ответ.
Тут вернулся Трэй.
- Смотри, братец, она ручная! – с восторгом в голосе сообщил ему Тим.
- Ничего себе! – глаза мальчишки загорелись. – Иди ко мне, птичка!
Он подставил палец, и я легонько прыгнула на него.
- Вот так диковинку я поймал!
- Да уж. Необыкновенная птица!
Душа моя пела.
Глава 5 - Это катастрофа!
Шел третий день моего пребывания в жемчужном особняке.
Меня больше не запирали в клетку. Почти все время я проводила на плече Тима, что даже Трэй стал немного ревновать. Мой новый друг разговаривал со мной, как с человеком, постоянно повторяя, что я необычайно умная птица. Когда он играл на флейте, я подпевала, и по блеску в его глазах видела, что в эти моменты ему удается отвлечься от своих печалей.
Днем мы сидели с ним на берегу, всматриваясь в далекий горизонт. Он – на песке, я – на его плече. Иногда к нам присоединялся Трэй, чтобы украсить весельем наше безмолвное царство. Вечерами и ночью мы тоже чаще всего гуляли у воды, словно пытаясь по шепоту волн и сиянию звезд прочесть наше будущее.
Лишь когда я оставалась одна, засыпая на ветке кипариса в саду, тотчас же подвергалась атаке мрачных мыслей, понимая, что уже более чем задержалась на земле, и, когда вернусь, не будет меня ждать теплый прием. Но душа моя не хотела покидать Тима. Я видела, что он с каждым днем привязывается ко мне и смутно осознавала, что когда придет час расстаться – и ему и мне будет больно. О, как хотелось мне поговорить с ним! Но, несмотря на то, что мы, птицы, понимаем человеческий язык, говорить на нем не можем. Нашим клювам такая речь пока не дается.
Вот так, во мне боролись две противоречивые сущности. Одна вопила, что следует немедленно лететь в Заоблачную Высь и извиняться перед старейшиной. А другая тихонько нашептывала побыть еще немного с Тимом… совсем чуть-чуть. Этой второй я и уступала.
Еще меня беспокоили мысли о Хохолке. Куда делся банановый клюв? За мной пока не прилетели посланцы Златоклюва, а значит, вряд ли он в Заоблачной Выси. Наверное, ждет меня и волнуется. Мысли об этом порождали все новые и новые угрызения совести.
Ночью размышления об этом совсем съедали меня. В конце концов я не вытерпела и, с грустью поглядев на спящего Тима, полетела искать своего друга.
Я нашла его и чайку довольно быстро. На одном из близлежащих островов. Оба сидели на ветке.
- Явилась, - с тихим негодованием буркнул Хохолок.
Я заметила, что он дрожит. Сперва я подумала, что это от гнева, но потом к дрожи прибавилось еще и чихание.
- Что с тобой? Ты простыл?
Попугай не ответил. Сердито буркнул что-то нелицеприятное и отвернулся.
- Мы наблюдали за тобой, рыбка моя, - сказала Лу. – Боялись, как бы ни случилось что-нибудь.
- Ах, оставь, Лу! – с досадой произнес попугай. – Кому ты это говоришь? Она же все равно не поймет и не оценит!!
- Хохолок, зачем ты так? – с горечью воскликнула я.
Мой друг все так же демонстративно не разговаривал со мной, периодически сотрясая воздух громким чиханием.
- Что с ним? – тихонько спросила я Лу.
- Вчера был сильный ветер, - тоже тихо ответила она. – Его продуло. Чихает теперь все время.
Невозможно выразить, какое глубокое чувство стыда я сейчас испытывала. Эгоистка самая настоящая! Думала только о себе, совсем не замечая, как от этого страдают другие.
- Хохолок! - я взлетела на ветку, где он сидел, и прижалась к его подрагивающему телу.
Попугай фыркнул, отворачиваясь.
- Прости меня, друг!
Напрасно некоторые думают, что птицы не могут плакать. Еще как могут.
- Я… не знаю, что на меня нашло тогда. Прости, что наговорила столько гадостей! Я очень дорожу нашей дружбой и не хочу ее потерять!
Из глаз моих катились крошечные слезинки. Давно я не чувствовал такой печали.
- Ну ладно-ладно, - остыл наконец Хохолок, поглядев на меня с беспокойством. – Мы с тобой просто немного недопоняли друг друга.
Он придвинулся ко мне и укрыл меня своим крылом. Тут я не выдержала и еще больше разревелась. Уж не знаю, сколько времени ему пришлось меня успокаивать.
- Маленькая глупышка, - с отцовской нежностью ворчун гладил клювом мои перья. – Я же всего-навсего беспокоился о тебе!
- Я знаю, знаю, друг мой! – пропищала я. - Просто я очень нервничала, потому и вела себя так грубо. А ты, бедненький! Простудился!
- Забудем, - махнул крылом Хохолок. – От простуды я, как вернусь домой, выпью микстуру, приготовленную Звездочкой, и все сразу пройдет. Здешний климат не очень хорошо влияет на мои перья.
Этой ночью было прохладно. Ветер всколыхал воды и дышал на нас. Мы втроем уселись на самой толстой ветке, прижавшись друг к другу и дремали. Я оказалось посередине, и тела Хохолка и Лу очень хорошо согревали меня.
Проснулись мы, когда небо только-только начинало светлеть, а солнце еще не показалось из-за кромки океана.
- Росинка, - Хохолок многозначительно сверкнул карим глазом.
- Знаю, - вздохнула я. – Пора.
Глаза мои, не отрываясь, смотрели вперед. Я не знала, куда именно. Но чувствовала, что туда, куда велит сердце. Теперь я неизвестно когда смогу вернуться в наземный мир. А значит, нескоро увижу Тима.
Как жаль.
Мы даже не попрощались.
- О чем думаешь? – попугай опустился рядом со мной на песок.
- О нем.
Хохолок удивленно хмыкнул.
- Вот как всегда. Любой твой выход в наземный мир неизбежно заканчивается маленькой катастрофой!
- Нет. Это не катастрофа.
- Росинка… Что бы это ни было, тебе следует помнить о главном. Он – человек.
- Ну и что? – прошептала я. – Люди далеко не так плохи, как ты думаешь.
- Может быть, - Хохолок, конечно же, остался при своем мнении, просто не стал со мной спорить. – Но будет лучше, если ты забудешь обо всем, что приключилось с тобой здесь.
- Я не хочу забывать.
- Чего ты вообще хочешь? – вздохнул попугай.
- Чего хочу?
В этот момент по ту сторону океана возник краешек солнца. Удивительная смесь розовых, голубых, золотистых и лиловых оттенков заиграла на волнах. Небо проснулось, оживилось, задышало.
- Я хочу стать человеком. И жить среди людей. Ходить, как они, есть, как они, и спать, как они. Я хочу жить под солнцем. Вот чего хочу я!
Хохолок только покачал головой и снова чихнул.
Ярчайшим проблеском вспыхнул рассвет. Я не в силах была оторвать глаз от неба. Меня охватило странное, опьяняющее чувство, от которого резко закружилась голова.
- Ну, хватит! – решительно сказал попугай. – Медлить больше нель…
Он запнулся, неожиданно уставившись на меня вытаращенными глазами.
- Росинка… что с тобой?!
Я недоуменно моргнула. Что он имеет в виду?
К Хохолку присоединилась и Лу, у которой от изумления распахнулся клюв.
И тогда я сама начала чувствовать… нечто необъяснимо странное. Голова кружилась все сильнее. Казалось, внутри меня нарастал гул, усиливаясь с каждым мигом. От удивления на меня напала икота. А потом что-то подхватило меня в воздух и закружило, как ветер кружит сорванные лепестки цветов.
- Ик… ой!
Испугаться я не успела. В следующий миг сознание мое растаяло под синхронные возгласы Лу и Хохолка.
А потом был яркий обжигающий свет…
- …И она еще смеет говорить – не катастрофа?! – в вопле, пронзившем утреннюю тишину, было столько паники, что, казалось, кричавший вот-вот лишится чувств. – Ты только посмотри! Это же самая настоящая КА-ТАС-ТРО-ФА!!
- Какая хорошенькая!
- Что?! Ты издеваешься, рыбоедка?! Пришло время кричать «караул»! Или смело рубить мне крылья и хвост!
- Зачем же так пессимистично?
- А как? КАК мне еще реагировать на это, скажи мне, бестолочь ты с белыми перьями?!!
Эти вопли не прекращались и грозили расколоть мою, и без того болевшую голову. Я сообразила, что уже вернулась к действительности и лежу на песке, закрыв глаза. Последнее следовало немедля исправить.
Я увидела летающего надо мной Хохолка. Вид у птицы был такой… даже не знаю, как сказать. В общем, он смотрел на меня так, как будто я превратилась в медведя. Рядом торчала Лу, озадаченно почесывая перья на голове.
- Банановый клюв, а почему ты такой… маленький? – это первое что мне бросилось в глаза.
Я вздрогнула от звука собственного голоса. Он показался мне каким-то… странным. Как будто и не моим.
Лу и Хохолок быстро переглянулись.
- Вот, полюбуйся, ап-чхи! Она и говорит по-человечески!!
Нервничая, он сильно расчихался, то и дело вытирая клюв сорванным листком.
- Хохолок, в чем дело?
Я оторвала голову от песка, намереваясь взлететь. И вдруг, глянув вниз, обомлела. Шокированная, я не смогла сдержать пронзительного визга, слетевшего с языка. Визг этот получился совсем не птичьим.
Это был девичий визг.
Я встретилась глазами с Хохолком.
- Ч-что это?!
- Сама разве не видишь?!
Нет, этого быть не может! Я, наверное, еще не пришла в себя. Заболела, а все это – хаотичные видения, не имеющие ничего общего с действительностью.
Хохолок и Лу действительно казались маленькими. По сравнению со мной. Я же была пугающе огромной. Со смесью ужаса и изумления я разглядывала себя. У меня были самые настоящие ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ руки, ноги, волосы. Я схватилась за лицо. И лицо было человеческим!! А куда же подевался клюв? И крылья??
Мне еще никогда не снились такие сны.
- Хохолок, я… не понимаю, - лишь смогла промолвить я.
И тут же осеклась.
Голос. Другой. Человеческий. И слова… человеческие. Оказывается, все это время я говорила на человеческом языке! Это было так странно. Говорить – шевеля языком, смыкая и размыкая эти… как они называются… губы! Но, хоть это и казалось непривычным, говорила я почти легко и свободно, как будто делала это с самого рождения.
Когда же я попробовала сказать что-нибудь по-птичьи, у меня ничего не вышло.
Хорошо хоть я не разучилась понимать птиц.
- Разбуди меня, когда все это закончится, - попросила я Хохолка, намереваясь лечь на песок и спать дальше.
Но попугай не дал мне это сделать. Он подлетел ближе и стал энергично хлестать меня крыльями по клюву… то есть по носу.
- Да очнись ты, дуреха! – верещал он. – Посмотри на себя! Посмотри, кем ты стала!
- Я стала… человеком? – последнее слово я прошептала тихо-тихо.
- Кошмар! Ужас! Катастрофа! – мой друг рыдал, рвя на себе перья. – И что я теперь скажу старейшине?!
Я аккуратно села на песок, пытаясь совладеть с эмоциями. Боги, как же это возможно? Меня так взбудоражило происшедшее, что я едва не лишилась чувств или рассудка. Я смотрела на свои руки, красивые ухоженные пальцы – шевелила ими, сжимала их, разжимала, и чувствовала, наравне со страхом, приступ дикого восторга. Я гладила свою кожу – гладкую, смуглую. Теребила волосы. А ноги! Светлейшая луна, у меня теперь есть ноги! Крепкие человеческие ноги. Я ощупывала и осматривала себя, не зная – плакать мне или залиться смехом. Новые, не похожие ни на что ощущения переполняли меня.
Прежде всего, это было ощущение тяжести. Теперь я поняла, что такое земное притяжение. Привыкнув большую часть времени проводить в воздухе, для меня оказалось совершенно неожиданным быть притянутой к земле. Я казалась себе невероятно огромной, тяжелой и неуклюжей. То и дело я по привычке махала руками, пытаясь оторваться от земли и взлететь.
И, конечно, меня мучил главный вопрос:
- Как такое могло произойти, Хохолок?
- Да откуда же мне знать, тысяча медведей! – взвился ворчун. – Ни с того, ни с сего тебя всю начинает плющить, потом ты падаешь в обморок, а мы с Лу не успеваем и рта раскрыть, как нам по глазам ударяет какая-то яркая штуковина. Когда мы приходим в себя – катастрофа! Ты лежишь! Вернее, это уже была не ты-ы-ы! – его голос вновь сорвался на крик. – Великие боги! Что же теперь делать-то?
- Но все равно, должна же быть какая-то причина…
Я силилась хоть до чего-то додуматься, но мысли как-то не складывались воедино.
- Должна! Должна! Вот и определяй теперь, что это за… Стоп! – от неожиданности он едва не ударился о землю. – Какой сегодня день?!
Я пожала плечами. Еще одно новое ощущение. Пожимать плечами.
- Я как-то не слежу за наземным календарем.
- Я спрашиваю тебя, какой сейчас день у нас? – возбужденно тарахтел попугай.
Я раздраженно фыркнула.
- Ну и какая разница?
И тут я все поняла, встрепенувшись и ахнув.
- Ты хочешь сказать, что прошла уже целая дорожка?!
- А что тебя так удивляет? Мы торчим тут уже три дня. Ты знаешь, что временные границы наземного мира и нашего очень не совпадают. Вот и все сходится. Желание, произнесенное на рассвете… Росинка, ты хоть понимаешь, что натворила?!
- А что она натворила? – подала голос доселе озадачено молчавшая Лу.
- Произнесла желание! На рассвете, в день своего рождения! У нее было желание, дарованное Небесной Бабочкой. И вот теперь оно сбылось!!
