– И всё же условия его до сих пор никто из нас не отменил, – хитро улыбнулся мистер Квинси.
– Так что же за условия? – теряя терпение, поинтересовался мистер Вильерс.
– С твоего разрешения, Маргарет, я расскажу, – сказал мистер Квинси и, не дожидаясь разрешения сестры, продолжил: – Как вы знаете, мистер Вильерс, нас с Маргарет воспитывал дядюшка. Он был строгим протестантом и пытался эту черту внедрить и в наши с Маргарет мятежные умы. Впрочем, получалось у него не очень хорошо. Его жёсткие методы воспитания вместо того, чтобы приобщить нас к религии, заставили в ней усомниться. Не перебивай, Маргарет! Что правда, то правда. Мы были детьми, нам хотелось свободы. И мы не могли взять в толк, зачем нужны все эти правила и ограничения и почему нельзя просто радоваться жизни как она есть. Ко всему прочему в течение нескольких месяцев к нам приходил учитель наук, человек весьма разносторонний. Он увлекался культурой восточных стран и с удовольствием делился с нами знаниями не только об основных науках, но и о религиозных и культурных представлениях других стран. Последнее, кстати говоря, нравилось нам с Маргарет куда больше первого. Узнав про эти культурологические отступления на наших уроках, дядюшка, конечно же, запретил тому учителю посещать нас. Но дело было сделано. У нас с Маргарет появились вопросы. Вопросы, на которые дядюшка, конечно же, отвечать не стал. И вот как-то вечером, сидя у разожжённого камина и перелистывая Библию, мы заключили пари. Мы договорились, что тот из нас, кто умрёт первым, придёт ко второму и расскажет о том, какая же религия истинна и что же на самом деле происходит в загробном мире.
– Джордж, умоляю тебя, – миссис Вильерс встревоженно всплеснула руками. – Мы были глупыми детьми.
– Мы были детьми, – смеясь, подтвердил мистер Квинси, – Но согласитесь, мистер Вильерс, сейчас бы Маргарет ни за что не заключила подобное пари.
– Полностью согласен, – подтвердил мистер Вильерс, с интересом и удивлением поглядывая на супругу.
– А это значит, – мистер Квинси удовлетворённо кивнул, – что я прав, Маргарет. Ты изменилась и стала куда более скучной. Что и требовалось доказать.
23 декабря 1848 года. Пять часов после полуночи.
Сегодня ночью произошло нечто очень странное.
С вечера миссис Вильерс не могла найти себе места. Всё дело в том, что около месяца назад мистер Вильерс был срочно вызван в Лондон по делам и должен был возвратиться домой сегодня утром. Надо сказать, что за последние месяцы мистера Вильерса уже дважды вызывали ко двору, и это немного тревожило госпожу. Она очень не любила оставаться одна, боялась темноты и поэтому в периоды отсутствия супруга часто задерживала меня в своей комнате до поздней ночи.
Как я уже сказала, мистер Вильерс должен был вернуться домой утром. Приближалось Рождество, и он намеревался провести этот день с семьёй. Правда, спустя несколько дней ему снова предстояло отправиться в Лондон, и эта кратковременность встречи особенно будоражила госпожу. Она хотела, чтобы каждый час, каждая минута, проведённая мистером Вильерсом дома, была окутана уютом и теплом.
К празднику ожидали и прибытия мистера Квинси. Мистер Хилл как-то сказал мне, что если мистера Квинси не задерживала служба, то он всегда отмечал Рождество в компании мистера и миссис Вильерс.
Миссис Вильерс была очень взволнована скорым приездом дорогих ей людей. Тревогу её усугубляло и то, что погода в последние дни резко испортилась. Лил нескончаемый дождь. Некоторые дороги размыло, отчего движение по ним либо было затруднено, либо совсем прекратилось. Всё это очень беспокоило миссис Вильерс, но, чтобы скрыть от прочих, а возможно, и от себя самой волнение, госпожа занимала себя бесконечными домашними делами. Она то и дело вызывала миссис Харрис, чтобы уточнить меню для завтрака и обеда, узнать о порядке в доме или даже о здоровье всех слуг. До позднего вечера она не отпускала меня от себя, то желая, чтобы я ей почитала, то вдруг замечая пыль на каком-нибудь шкафу и требуя срочной уборки. Приближалась полночь, когда она вдруг, в бессчётный раз осмотрев комнату, сказала:
– Полог на кровати совсем запылился. Было бы здорово поменять его к приезду мистера Вильерса. Думаю, эта спальня должна встретить его в голубых тонах.
Должна признать, что замена полога на господской кровати – дело совсем не из лёгких, и оно не под силу одной худощавой девушке вроде меня. Всё дело в том, что полог этот был сделан из тяжёлой плотной материи и крепился он почти под самым потолком, отчего достать до креплений было возможно, только стоя на высокой лестнице. Но миссис Вильерс была непреклонна. Вообще, она имела одну необычную черту характера – если в её голове зарождалась идея, госпожа не могла успокоиться до тех пор, пока идея эта не становилась реальностью.
Понимая, что спорить с хозяйкой бесполезно, и ощущая себя героем какого-то театра абсурда, я всё-таки отправилась к миссис Харрис. Слуги, зная, в каком беспокойном настроении пребывает госпожа, ещё не спали. Миссис Харрис встретила меня в халате. Обычную строгую причёску она уже успела сменить на мягкий пучок. Она смотрела на меня с тревожным подозрением.
– Миссис Харрис, – сказала я. – Госпожа желает сменить полог на своей кровати.
Полуночный каприз хозяйки вызвал у миссис Харрис только тяжёлый вздох.
– Хорошо, – сказала она. – Иди к миссис Вильерс. Скажи, что через пару минут я приведу людей и принесу всё необходимое.
Обрадовавшись тому, что мне не придётся менять полог самой, я поспешила к хозяйке. Новость о том, что скоро её желание будет выполнено, невероятно взбодрила миссис Вильерс. Она даже радостно хлопнула в ладоши – что, надо сказать, было ей совершенно не свойственно.
Через пару минут, как и обещала, в спальню госпожи пришла миссис Харрис. На ней снова было строгое платье управляющей. Я поразилась тому, как быстро она преобразилась. Вид её сейчас ничем не выдавал того, что пару минут назад она собиралась отойти ко сну. Сейчас, как и всегда, он была собранна и готова к выполнению любого каприза госпожи.
Миссис Харрис привела с собой мистера Хилла и ещё двоих молодых мужчин. Они принесли высокую лестницу и новый полог – голубой с золотым орнаментом. Хорошо зная предпочтения хозяйки, управляющая принесла также новые шторы, скатерть для стола и несколько кружевных салфеток также голубого цвета.
Мужчины в этот час оказались менее собранны, чем миссис Харрис. Они едва не уронили лестницу в попытках установить её возле господской кровати. Затем же, когда лестница всё же была водружена на отведённое для неё место, один из молодых мужчин залез на неё, но на самом верху запутался в пологе и, ухватившись за него, чтобы не упасть, едва не порвал материю и не выдрал крепление. Командующий молодыми слугами мистер Хилл был крайне недоволен. Он то и дело поглядывал на госпожу, словно надеясь, что, утомившись суетой, она выйдет из комнаты и он, наконец, сможет высказать своим подчинённым всё, что думает об их работе. Но, к огорчению мистера Хилла, госпожа уходить не собиралась. В конце концов, борьба молодого слуги и полога утомила мистера Хилла, и он прогнал его с лестницы и взялся за дело сам.
Пока мужчины меняли полог, мы с миссис Харрис сменили шторы на окнах, постелили новую скатерть и обновили салфетки. Всё это время миссис Вильерс взволнованно ходила по комнате, то давая бесполезные указания мужчинам, то проверяя, ровно ли мы с миссис Харрис разложили салфетки и вся ли злополучная пыль исчезла из спальни.
Наконец, когда все приготовления были сделаны, а миссис Харрис и мужчины покинули спальню госпожи, миссис Вильерс устало опустилась на стул, стоявший напротив зеркала. Она была задумчива.
Осторожно, стараясь не потревожить её мысли и не пробудить в ней очередную идею несвоевременного благоустройства дома, я подошла к хозяйке и стала разбирать её причёску. Теперь работа с волосами госпожи не вызывала у меня хлопот. Я делала это каждый вечер и каждое утро с тех пор, как оказалась в этом доме. Мои пальцы знали каждую шпильку в её волосах, и я могла бы с закрытыми глазами разобрать её прическу и собрать заново в том же идеальном виде. Мне нравились её волосы. Они были густые, длинные и блестящие. Я не понимала, зачем она прячет их в строгих, плотно закрученных причёсках. Ей очень шли распущенные волосы. Вечерами, когда я расплетала и расчесывала их, облик миссис Вильерс становился невыразимо нежным и трепетным.
– Наверное, я сегодня не усну, – сказала миссис Вильерс.
– Вам обязательно нужно поспать, госпожа, – сказала я, прядь за прядью расчёсывая её волосы. – Вряд ли мистер Вильерс обрадуется, увидев вас завтра сонной и уставшей. А именно так и будет, если вы не поспите.
Госпожа грустно улыбнулась.
– Ты права, Бетти, – вздохнула она. – Я просто не могу дождаться, когда мистер Вильерс вернётся домой. Нужно будет утром проверить подготовку завтрака. Разбуди меня пораньше. Ну, ладно, хватит.
Я едва успела закончить плетение её ночной косы, как она вскочила с места и принялась торопливо развязывать ленты платья. Когда я помогла ей переодеться ко сну, она велела мне погасить свечи и оставить её одну.
Я проснулась около четырёх часов утра от странного шума. Из спальни госпожи доносились неясные звуки. Сначала мне показалось, что упало что-то тяжёлое, а потом послышались тихие шуршания и скрипы. Казалось, в соседней комнате кто-то роется в шкафах. Ко всему прочему ночью разразилась гроза. Грохот грома и шум бьющих по стеклам порывов ветра не давал мне возможности хорошо расслышать происходящее в господской спальне.
Тем не менее странные звуки очень напугали меня. В волнении я потянулась к канделябру, но не сразу смогла зажечь свечу. Первое, что пришло мне на ум, – это то, что в дом пробрались воры. Я прислушалась, но разговоров не было слышно. Только поскрипывания открывающихся шкафов и неясный шорох.
Собравшись с духом, я осторожно приоткрыла дверь и выглянула из своей комнаты. В господской спальне всё стихло. Выставив свечу, словно бы это было какое-то оружие, я сделала несколько шагов вперёд и застыла.
Увиденное заставило меня на секунду оцепенеть. Кровать госпожи была пуста. Одеяло лежало на ней комком, а полог, тот самый полог, который вечером с таким трудом поменяли трое слуг, валялся на полу. Все ящики комода, стоявшего у стены рядом с кроватью, были открыты. Их содержимое в беспорядке свешивалось из ящиков или валялось на полу. Ближайший шкаф был широко распахнут, а перед ним стояла миссис Вильерс. Вид её напугал меня даже больше, чем весь беспорядок, обнаруженный в комнате. Госпожа была в ночной рубашке без халата. Волосы, которые с вечера я лично заплела ей в косу, оказались распущены и взъерошены. Глаза её были широко распахнуты, а зрачки расширены, словно у дикого ночного животного. Взгляд её был безумен. С каким-то маниакальным напряжением она прижимала правую руку к груди.
Увидев свет от свечи, она резко попятилась и закрыла глаза левой рукой. Правую руку от груди она так и не оторвала. Несколько мгновений госпожа смотрела на меня, словно не узнавая. Вид её привел меня в беспокойство. Я подумала, что стоит пойти к миссис Харрис и срочно отправить кого-нибудь за доктором. Возможно, госпожа переволновалась с вечера и ей стало дурно. Я уже собралась идти к управляющей, когда миссис Вильерс заговорила. Голос её был непривычно холоден, если не сказать зол.
– Что ты здесь делаешь? – спросила она меня.
Её ледяной тон напугал меня. Никогда она не говорила со мной так. Сейчас, в всполохах света, рождаемого бесчисленными молниями, в этой помятой рубашке, с этими растрёпанными волосами и метающими гневные искры глазами, она была похожа на злую ведьму, какими порой взрослые пугают детей.
– Простите, госпожа, – дрожащим голосом начала я. – Я не хотела помешать вам. Я услышала шум и испугалась за вас. С вами что-то случилось?
Мой вопрос почему-то напугал её. Она вдруг вздрогнула и опасливо посмотрела по сторонам.
– Ничего не случилось, – торопливо, словно боясь, что я замечу в комнате что-то подозрительное, сказала она. – Не говори глупостей. Тебе всё показалось. Иди спать, Бетти. Или нет, подожди…
Я замерла, ожидая приказаний. В этот момент снова вспыхнула молния, и в тот же момент грянул гром. Госпожа содрогнулась от испуга и едва не упала, но, вспомнив про моё присутствие, резко выпрямилась. Поведение госпожи очень пугало меня, и, если честно, я не хотела оставлять её одну в таком состоянии. Она была слишком напугана и слишком встревожена. Было очевидно, что душевное здоровье её пошатнулось. Причина этого помешательства осталась для меня тайной.
– Где у меня лежат ленты? – спросила миссис Вильерс, не прекращая опасливо озираться.
– В комоде у окна, госпожа, – пробормотала я с некоторым удивлением, так как вопрос про ленты был совсем не тем вопросом, который я могла бы ожидать в этот момент.
Услышав мой ответ, миссис Вильерс бросила растерянный взгляд на комод, который стоял у окна, а затем посмотрела на тот комод, который только что перерыла, и устало вздохнула. На секунду мне показалось, что сквозь оболочку безумия проступил привычный мне облик госпожи. Это видение длилось всего мгновение, а затем она нетерпеливо сказала:
– Найди мне ленту.
Вздохнув, я подошла к комоду, открыла верхний ящик и спросила:
– Какого цвета ленту вы желаете, госпожа?
Миссис Вильерс на мгновение задумалась, но потом решительно произнесла:
– Чёрную. Мне нужна чёрная лента.
Я извлекла из комода довольно широкую шёлковую чёрную ленту и принесла госпоже. Она приняла её левой рукой. Правая рука миссис Вильерс всё ещё оставалась прижатой к груди. Это встревожило меня.
– У вас болит рука, госпожа? – спросила я. – Вы ушиблись? Может быть, я пошлю за доктором?
– Нет-нет, – упоминание доктора отчего-то очень напугало миссис Вильерс. – Со мной всё хорошо. Не нужно никаких докторов. Иди спать, Бетти. Не тревожься за меня.
– Но, госпожа, давайте я хотя бы здесь приберу, – сказала я. – Если в темноте вы на что-то наступите, то можете споткнуться и упасть.
– Приберёшься утром, Бетти, – нетерпеливо перебила меня госпожа. Ей очень хотелось поскорее остаться одной. – Иди, Бетти. Иди спать и не тревожь меня до утра.
Она едва ли не силой выпроводила меня из комнаты, но в эту ночь я больше не сомкнула глаз. Образ растрёпанной госпожи и её безумный взгляд стоял перед моими глазами. Я вспоминала её нервные порывистые движения, и мне казалось, что госпожа сошла с ума. Я не знала, что делать. Успокоится ли госпожа к утру? Возможно, с рассветом мне всё-таки стоит рассказать всё миссис Харрис. Вместе мы, возможно, сможем убедить госпожу показаться доктору.
Миссис Вильерс тоже больше не уснула. До самого утра я слышала за дверью её торопливые беспокойные шаги.
23 декабря 1848 года. Два часа после полудня.
Мистер Вильерс приехал чуть позже намеченного времени. В пути его действительно задержала непогода, но к полудню он, влюблённо разглядывая миссис Вильерс, уже сидел в малой столовой и с аппетитом завтракал запечёнными перепелами и варёными овощами. Госпожа же была задумчива и молчалива.
