Женщина нащупывала руками стены, пытаясь понять, что её окружает.
- Вот…
- Давай мне, - потребовал мальчик.
В темноте чиркнули несколько раз огненные брызги, потом мягко занялся факел.
- Ещё есть? – забеспокоилась Ирина.
Трудно сказать, на сколько хватит этого огня, а остаться в темноте не хотелось бы.
- Есть чуть дальше по дороге.
- А ты откуда знаешь? – с подозрением спросил мальчик. – Ты здесь бывала? С кем? Зачем?
Девочка промолчала.
- Говори, - приказал брат.
- Мы с мамой…
- С матерью здесь были? Зачем?
Девочка опустила голову и молчала.
- Ты врёшь, - в голосе мальчика звучало облегчение.
Но вряд ли Вела врала. Она здесь бывала, это ясно.
- Юма, я не вру. Но и сказать не могу. Это не моя тайна.
Юма. Его зовут Юма, поняла Ирина.
- А чья?
- Мамина…
- У матери не было тайн от меня.
Казалось, дети забыли про Ирину. Или она им представлялась неважной и не стоящей внимания. И женщину это пока устраивало. Она пыталась разобраться, что происходит.
- Если ты сейчас мне всё не расскажешь, я вернусь назад. И пусть меня сожрут медведи. Это будет твоя вина!
- Не ходи, - девочка всхлипнула и схватила брата за руку.
Но тот с силой вырвался.
- И пусть меня сожрут медведи… Они ведь пришли за мной. Лупа сказал, что обманули. Теперь ты меня обманываешь!
Девочка заплакала. Ирина хотела уже вмешаться. Но, кажется, Вела решилась.
- Это была наша с мамой тайна… Мы с ней ходили… к одной тёте… и девочке…
- Что за чушь? К какой тёте? Зачем матери ходить по подземелью, если она может к тётям прийти по улице?
- Нет, не может. К этой не может… Потому что… она… Эта тётя не из нашего племени…
- Как это? А из какого?
Вела опять замолчала.
- Кроме нас в городе никого нет… Вот чистые появились. Но их не было, когда мать была жива. Не к медведям же она ходила?
Тишина… длилась и длилась. И это молчание было ответом.
- К медведям? – ахнул Юма.
- Да… К маминой сестре.
- Не ври… - но в голосе мальчика уже не было уверенности. - Как может сестра матери быть медведицей?
- У нашей бабушки родились сразу две девочки. Одна – наша мама, другая… с коричневыми глазами.
- Так не бывает.
- Бывает. Мама сказала, что это значит когда-то, может быть, давным-давно волки и медведи были вместе. И эта отметка – память о тех временах. Так мама сказала. А она никогда меня не обманывала.
- И где эта?.. Которая с коричневыми глазами?
- Старый Тала… Я не знаю. Тала отнёс её в племя медведей. Он знал одну старуху. Когда-то спас её… случайно. Не думал, что она медведица. А потом… Оставил её, не стал убивать. Она живёт на отшибе, сама по себе. И он ей принёс эту девочку с коричневыми глазами. Потом она стала тётей, ну, выросла. Я её знаю. Она совсем-совсем как мама. Только глаза другие. А всё остальное – точь-в-точь. И у неё теперь дочка Шатта. И я с ней дружу… Дружила раньше. Когда мама была жива.
- Так Тала тоже знал?
- И Тала, и Лупа знает. Лупа же его сын. Он нам тоже помогал.
Теперь Юма замолчал. Думал… Вела терпеливо ждала.
- И куда ведёт эта дорога?
- О-о, - оживилась девочка. – Идти по ней долго-долго. А потом впереди будет свет, это значит, выход. И там уже заканчивается город. Там речка и кусты. Там красиво.
- Пошли…
Идти пришлось действительно долго. Факел сносно освещал бетонные стены, но настил был в темноте, так что спотыкаться приходилось часто.
Ирина поглядывала по сторонам, пытаясь определить, что это за подземелье. Временами оно расширялось до невидимых краёв, иногда становилось тесным. Кое-где на стенах сохранились жалкие остатки плитки. Потом она споткнулась о ржавый рейс и окончательно решила, что это бывшее метро.
Конечно, будь её воля, она бы ни за что не спустилась сюда. Но Ирина забыла, когда в последний раз действовала, руководствуясь своими желаниями.
- Вон свет, - крикнула Вела.
Впереди показалось белое пятнышко.
Если не оглядываться назад, на разрушенный город, то можно вздохнуть полной грудью – хорошо!
Вела заглянула в глаза брата, проверяя его реакцию, но тот обиженно отвернулся. Ему очень не понравилось, что мать с сестрой секретничали от него. Он хмуро посмотрел по сторонам. Здесь его мать тайно встречались с тёткой из племени медведей. Как это место ему может понравиться? И ещё неизвестно, что скажет отец.
Ирина огляделась. Хорошо! Река, зелень, солнце. Но тут же новая забота заявила о себе - как бы им теперь устроиться?
И ещё непонятно, сколько здесь придётся прятаться. До завтрашнего дня точно, а потом нужно будет прояснять ситуацию. А у неё, кроме ножа в берцах, да кое-какой мелочи в карманах, не осталось ничего из снаряжения.
Но Вела одним махом решила множество проблем:
- Там у нас тайник есть. И одеяло есть. Надо достать, - девочка поглядела на брата.
- Пойдём, я тебе помогу, - вызвалась Ирина, видя, что Юма не шелохнулся.
В песчаном обрывистом берегу, за пышным ивовым кустом обнаружили деревянный короб. В нём, обрадованные Ирина и Вела нашли много полезного. С этим можно без проблем продержаться несколько дней.
У Ирины такой запас вызвал неясные сомнения. Казалось, женщины к чему-то готовились. Может, не стоило разрушать их схрон? Но теперь это, наверное, не так важно.
Одеялом служила всё та же медвежья шкура.
- Вела, тут водятся медведи? Я имею в виду настоящих зверей? – судя по количеству шкур, их должно быть в округе немало. А это опасно. Вряд ли бы Ирина справилась бы даже с медвежонком.
- Как это – настоящих зверей? Там в городе и есть настоящие звери.
- Но… - Ирина смотрела в глаза девочки и не понимала. – Ладно… надо что-то приготовить на ужин. Юма, пойдём ловить рыбу? Тут удочки.
Но Юма с досадой передёрнул плечами и ничего не ответил.
- Ладно… А ты, Вела, поможешь мне?
- Помогу. Как раз две удочки. Мы с Шаттой ловили. Здесь много рыбы. Она прямо так и плавает туда-сюда.
- Здорово, - искренне порадовалась Ирина.
Может, ей тоже удастся что-нибудь поймать? Никогда не рыбачила. Откровенно говоря, ей было жалко. Но теперь надо своё жалко погасить. Не заглядывать в беспомощные рыбьи глаза. И отключить воображение! Детей надо кормить!
С этими мыслями Ирина наполнилась решимости и направилась к реке.
- А червей вы думаете копать? – не выдержал Юма.
- Точно… Ещё и черви.
Рыба клевала неплохо, но горе-рыболовам удавалось вытянуть каждую пятую. Остальные насмешливо махали хвостами, уходя под воду из неумелых рук. Но ни Ирину, ни Велу это не огорчало. Они тихо переговаривались, а рыба так…
- …Они охотятся за Юмой. Я его одного стараюсь не оставлять.
- За Юмой?
- Ну да. Он ведь сын вожака. И когда вырастет, сам станет вожаком племени.
- Так… Наверное… В таком случае, Юму надо охранять. Ведь он же не сможет себя защитить.
- Ой, только ты ему это не скажи. Он ещё больше обидится.
- Не скажу…
- Когда отца рядом нет, за ним Лупа смотрит. А сегодня что-то случилось. Лупа успел сказать, что обманули.
У Велы стремительно покраснело лицо и закапали слёзы.
- Ну что ты? – Ирина несмело положила ладонь на голову девочки.
- А вдруг Лупу убьют?
«А вдруг Жору убьют?» - эхом отозвалось в груди у Ирины. И стало жутко тоскливо. Но она постаралась взять себя в руки:
- Лупа такой здоровый, что, думаю, он не даст себя убить.
- Ага, - повеселела Вела. – Что он, дурак что ли? Конечно, не даст. Он один справиться с десятью медведями.
- А почему вы враждуете?
Вела поглядела на Ирину, и та вспомнила, что девочка уже отвечала на этот вопрос: «Потому что мы волки, а они медведи».
Но теперь Вела оглянулась на брата, и наклонилась ближе к Ирине:
- Мама говорила, что это неправильно. Только тсс! – девочка прижала палец к губам. - Это тоже тайна. И Юме она не понравится.
Ирина наклонилась к Веле и прошептала:
- Я согласна с твоей мамой. Думаю, она была очень мудрой женщиной.
И на Ирину глянули такие сияющие глаза, что она едва сдержала слёзы.
Теперь Вела ходила за Ириной, как хвостик. Они вместе сварили уху в небольшом котелке, а потом купались в реке.
Вечером Юма на некоторое время сменил гнев на милость и отужинал. Потом снова уселся подальше от остальной компании. У Ирины возникло подозрение, что она ему несимпатична. Но с этим пока ничего нельзя было сделать.
Женщина вымыла посуду, стала готовила детям постель, изредка поглядывая на них.
Вот Вела робко направилась к брату.
- Юма…
- Отстань.
Опечаленная девочка вернулась к костру. Взяла палочку, стала что-то чертить на земле. Ирина подошла… Поглядела… На земле чётко проступила оскаленная волчья пасть. Некоторое время женщина с улыбкой любовалась на неловкие штрихи ребёнка. Но… она молодец.
- Так это твои работы там в комнате! - она не спросила. Это было ясно.
Но Вела вздрогнула, мигом стёрла босой ногой свой рисунок.
- Нет, не мои. Это Юма рисует! – сказала это быстро, вильнув в сторону взглядом, и Ирина поняла, что на этот раз девочка врёт. Но почему? Не стала спрашивать.
- А ведь я тоже умею рисовать.
- Правда? – на Ирину снова полился восторг из детских глаз. И ожидание.
- Вот смотри…
Женщина взяла палочку из пальцев Велы, коснулась земли и задумалась. Вела ждала.
Ирина не сразу сообразила, потом усмехнулась, и стала быстро водить нехитрым инструментом по земле, выдавливая линия. Временами она растирала и затушёвывала пальцами пока ещё одной ей ведомые детали. Вела прижалась щекой к плечу Ирины. Той было не очень удобно так рисовать, но доверие и ласка ребёнка были бесконечно приятны.
- Лупа! – закричала Вела и в восторге вскочила на ноги. – Это Лупа!
Довольная Ирина засмеялась.
Юма тоже вскочил. Оглянулся по сторонам. Потом догадался, что Лупы поблизости нет, снова уселся.
Проблема с этим ребёнком, поняла Ирина. И как приступить к её решению, не имела понятия.
Но день заканчивался. На ночь решили погасить костёр.
- Предательница! – процедил Юма сквозь зубы, когда проходил мимо сестры к своей постели.
Девочка вздрогнула, как от пощёчины. Ирина тоже вздрогнула. Правда, невидимо, внутри себя.
Ночь… Спит неподалёку твёрдый, как скала, маленький Юма. Так и не захотел увидеть в Ирине существо, достойное уважения.
Спит рядом Вела. Обняла тёплыми ладошками. Ирина нежно гладит её по волосам. Пусть ребёнку приснится мама.
Предательница… Это клеймо она давно для себя подобрала. И навесила. Так и жила с ним всё время.
Предательница ли Вела? Нет, конечно. Её тянули в разные стороны разные правды. С одной стороны, любимая погибшая мама, которая мечтала, по всей вероятности, о мире и воссоединении с сестрой, с другой стороны, брат – будущий вожак волков. Ну и отец, на одной стороне с братом, естественно. Как тут не запутаться маленькой девочке?
А может, стоит и на свою ситуацию посмотреть с разных сторон?
Одну она уже рассмотрела до дыр. И эта сторона ясно показывала ей, что она иуда. Бросила мужа и троих детей. Бросила в страшное время, когда малышам нужна была мама.
Но вот другая сторона… Она робко приоткрывается теперь, возле Велы. Другая правда в том, что выжить после взрыва был шанс у всех. Он маленький, ничтожный, но был. А вот ребёнок, которого она носит, выжить не смог бы ни при каких обстоятельствах.
Бабуля дождалась рассвета, тихо покачала головой от внезапно навалившейся тоски. Солнце продолжает дарить и свет, и тепло, земля продолжает дарить жизнь, а вот людей, чтобы всем этим пользоваться, осталось с гулькин нос.
А ведь могло бы вообще не остаться. Страшно представит землю без людей. Был бы в ней смысл?
Бабуля тяжело поднялась. Хватить сидеть, хватить думать о чём зря, пора жить дальше.
Издалека заметила деда, который возился около Артёма. Подошла ближе – Артём спит. Дед увидел, прижал палец к губам, утянул её в сторону от парня, там зашептал:
- Не буди его. Сотрясение, видать. Теперь пусть спит хоть весь день. Лучше не трогать.
Бабуля расстроилась. Думала, с утра побежит людей собирать. Дед понял, о чём она приуныла.
- Ты сиди тут, а я пойду.
- Подожди… Возьми себе хоть что поесть.
Но дед махнул рукой:
- Вернусь – поем.
Пошёл. Бабуля долго глядела ему вслед. А куда пошёл? В округе уже всё обыскали. Эх…
Подошла к Артёму и сразу поняла, для чего тут дед копошился. Приладил Анюткин цветок на капюшоне парня.
«Лекарь», - усмехнулась бабуля.
Хотела начать завтрак готовить, а потом остановила себя. Сейчас загремит посудой и разбудит Артёма. А тому спать надо – дед наказал. Махнула рукой – потом наварит, успеет. Села у изголовья. Лучше так покараулит…
…А дед шёл и оглядывал округу.
Хоть вчера с бабкой оббегали, кажется, всё, так это только кажется. Вон впереди сколько кустов непроверенных. А сколько оврагов? Да ещё вдоль реки надо походить. Дед даже растерялся слегка от обилия «надо», которое, словно горох, посыпалось вдруг на седую голову.
«А ты не пугайся, - заворчал досадливо сам на себя. – Больно пугливый стал. Выбери себе ориентир, и двигайся с толком, да смотри в оба».
Выбрал. Двигался и смотрел. А мысли кружились и вертелись. Где только с ними не побывал пока по полю шёл.
Сначала попробовал посчитать, сколько дней прошло с тех пор, как их компания бродит в новом мире. Считал-считал – не сходились дни с пальцами. Недели две, прикинул и успокоился. Пусть молодые считают. Надо только им подсказать. А то жизнь проходит без какого-либо календаря. Так и лето пролетит, осень наступит, а они и не подготовятся ни к чему.
Где жить? Надо хоть какие-нибудь землянки построить для начала. Землянки! Во, сказанул. Тут хоть бы одну.
Для себя он за всю свою жизнь только один дом и построил. Правда, хороший. Просторный, светлый. С высокими потолками и широкими окнами. Для сына старался, для внуков.
Так-то он всю жизнь по строительству. Знает в нём толк. Но то для других. А когда подкопил деньжат, то и себе задумал. То есть для сына с семьёй. Они там и остались, а он в стардом пошёл.
Не-е… На сына он не обижается. Что он, без понятия, что ли? Не обижается потому, что не мужское это дело стариков дохаживать. Он понимает. А невестке он на кой сдался? Всё верно.
Он, конечно, ещё не старый был, мог бы пожить на свободе, да вот… негде.
И это правильно. Что ж им ждать, когда старик в своих хоромах ноги протянет? А если бы долго ждать пришлось? А им когда жить? Нет, всё верно. Он и ушёл. Сам пошёл в стардом оформляться.
Некоторые качали головой, мол, нехорошо получилось. Да ну! Дурь всё и бабские охи. Всё правильно. Он мужик, он старик, он так привык. По-другому жить даже не хочет.
А уже после в стардом приехали люди в костюмах. Оказалось, за ним. И во куда перекинули!
Невестка как узнала, всю плешь проела, поменяемся, мол. Да он и не против был. Что он, не понимает? И правда, если посудить, для чего его, старика, выбрали? Это молодым строить новую жизнь. А он со старой жизнью бы остался. Согласился меняться.
Вот невестке и пришлось последние дни по кабинетам побегать. И его за собой потаскать, мол, старик сам отказывается в пользу сына с семьёй. И что удивительно – ни в какую. Твердили одно, мол, выбрали деда, замены не будет и точка. Скажи-ка, что получилось! Дед и сейчас удивлённо качал головой.
Не думал, ни гадал, что в новом мире так. Думал тут, как на картинках, небо в какой-нибудь технике, между высотками инопланетяне бродят, а получилось, как в первобытном мире.
- Вот…
- Давай мне, - потребовал мальчик.
В темноте чиркнули несколько раз огненные брызги, потом мягко занялся факел.
- Ещё есть? – забеспокоилась Ирина.
Трудно сказать, на сколько хватит этого огня, а остаться в темноте не хотелось бы.
- Есть чуть дальше по дороге.
- А ты откуда знаешь? – с подозрением спросил мальчик. – Ты здесь бывала? С кем? Зачем?
Девочка промолчала.
- Говори, - приказал брат.
- Мы с мамой…
- С матерью здесь были? Зачем?
Девочка опустила голову и молчала.
- Ты врёшь, - в голосе мальчика звучало облегчение.
Но вряд ли Вела врала. Она здесь бывала, это ясно.
- Юма, я не вру. Но и сказать не могу. Это не моя тайна.
Юма. Его зовут Юма, поняла Ирина.
- А чья?
- Мамина…
- У матери не было тайн от меня.
Казалось, дети забыли про Ирину. Или она им представлялась неважной и не стоящей внимания. И женщину это пока устраивало. Она пыталась разобраться, что происходит.
- Если ты сейчас мне всё не расскажешь, я вернусь назад. И пусть меня сожрут медведи. Это будет твоя вина!
- Не ходи, - девочка всхлипнула и схватила брата за руку.
Но тот с силой вырвался.
- И пусть меня сожрут медведи… Они ведь пришли за мной. Лупа сказал, что обманули. Теперь ты меня обманываешь!
Девочка заплакала. Ирина хотела уже вмешаться. Но, кажется, Вела решилась.
- Это была наша с мамой тайна… Мы с ней ходили… к одной тёте… и девочке…
- Что за чушь? К какой тёте? Зачем матери ходить по подземелью, если она может к тётям прийти по улице?
- Нет, не может. К этой не может… Потому что… она… Эта тётя не из нашего племени…
- Как это? А из какого?
Вела опять замолчала.
- Кроме нас в городе никого нет… Вот чистые появились. Но их не было, когда мать была жива. Не к медведям же она ходила?
Тишина… длилась и длилась. И это молчание было ответом.
- К медведям? – ахнул Юма.
- Да… К маминой сестре.
- Не ври… - но в голосе мальчика уже не было уверенности. - Как может сестра матери быть медведицей?
- У нашей бабушки родились сразу две девочки. Одна – наша мама, другая… с коричневыми глазами.
- Так не бывает.
- Бывает. Мама сказала, что это значит когда-то, может быть, давным-давно волки и медведи были вместе. И эта отметка – память о тех временах. Так мама сказала. А она никогда меня не обманывала.
- И где эта?.. Которая с коричневыми глазами?
- Старый Тала… Я не знаю. Тала отнёс её в племя медведей. Он знал одну старуху. Когда-то спас её… случайно. Не думал, что она медведица. А потом… Оставил её, не стал убивать. Она живёт на отшибе, сама по себе. И он ей принёс эту девочку с коричневыми глазами. Потом она стала тётей, ну, выросла. Я её знаю. Она совсем-совсем как мама. Только глаза другие. А всё остальное – точь-в-точь. И у неё теперь дочка Шатта. И я с ней дружу… Дружила раньше. Когда мама была жива.
- Так Тала тоже знал?
- И Тала, и Лупа знает. Лупа же его сын. Он нам тоже помогал.
Теперь Юма замолчал. Думал… Вела терпеливо ждала.
- И куда ведёт эта дорога?
- О-о, - оживилась девочка. – Идти по ней долго-долго. А потом впереди будет свет, это значит, выход. И там уже заканчивается город. Там речка и кусты. Там красиво.
- Пошли…
Идти пришлось действительно долго. Факел сносно освещал бетонные стены, но настил был в темноте, так что спотыкаться приходилось часто.
Ирина поглядывала по сторонам, пытаясь определить, что это за подземелье. Временами оно расширялось до невидимых краёв, иногда становилось тесным. Кое-где на стенах сохранились жалкие остатки плитки. Потом она споткнулась о ржавый рейс и окончательно решила, что это бывшее метро.
Конечно, будь её воля, она бы ни за что не спустилась сюда. Но Ирина забыла, когда в последний раз действовала, руководствуясь своими желаниями.
- Вон свет, - крикнула Вела.
Впереди показалось белое пятнышко.
Глава 77
Если не оглядываться назад, на разрушенный город, то можно вздохнуть полной грудью – хорошо!
Вела заглянула в глаза брата, проверяя его реакцию, но тот обиженно отвернулся. Ему очень не понравилось, что мать с сестрой секретничали от него. Он хмуро посмотрел по сторонам. Здесь его мать тайно встречались с тёткой из племени медведей. Как это место ему может понравиться? И ещё неизвестно, что скажет отец.
Ирина огляделась. Хорошо! Река, зелень, солнце. Но тут же новая забота заявила о себе - как бы им теперь устроиться?
И ещё непонятно, сколько здесь придётся прятаться. До завтрашнего дня точно, а потом нужно будет прояснять ситуацию. А у неё, кроме ножа в берцах, да кое-какой мелочи в карманах, не осталось ничего из снаряжения.
Но Вела одним махом решила множество проблем:
- Там у нас тайник есть. И одеяло есть. Надо достать, - девочка поглядела на брата.
- Пойдём, я тебе помогу, - вызвалась Ирина, видя, что Юма не шелохнулся.
В песчаном обрывистом берегу, за пышным ивовым кустом обнаружили деревянный короб. В нём, обрадованные Ирина и Вела нашли много полезного. С этим можно без проблем продержаться несколько дней.
У Ирины такой запас вызвал неясные сомнения. Казалось, женщины к чему-то готовились. Может, не стоило разрушать их схрон? Но теперь это, наверное, не так важно.
Одеялом служила всё та же медвежья шкура.
- Вела, тут водятся медведи? Я имею в виду настоящих зверей? – судя по количеству шкур, их должно быть в округе немало. А это опасно. Вряд ли бы Ирина справилась бы даже с медвежонком.
- Как это – настоящих зверей? Там в городе и есть настоящие звери.
- Но… - Ирина смотрела в глаза девочки и не понимала. – Ладно… надо что-то приготовить на ужин. Юма, пойдём ловить рыбу? Тут удочки.
Но Юма с досадой передёрнул плечами и ничего не ответил.
- Ладно… А ты, Вела, поможешь мне?
- Помогу. Как раз две удочки. Мы с Шаттой ловили. Здесь много рыбы. Она прямо так и плавает туда-сюда.
- Здорово, - искренне порадовалась Ирина.
Может, ей тоже удастся что-нибудь поймать? Никогда не рыбачила. Откровенно говоря, ей было жалко. Но теперь надо своё жалко погасить. Не заглядывать в беспомощные рыбьи глаза. И отключить воображение! Детей надо кормить!
С этими мыслями Ирина наполнилась решимости и направилась к реке.
- А червей вы думаете копать? – не выдержал Юма.
- Точно… Ещё и черви.
Рыба клевала неплохо, но горе-рыболовам удавалось вытянуть каждую пятую. Остальные насмешливо махали хвостами, уходя под воду из неумелых рук. Но ни Ирину, ни Велу это не огорчало. Они тихо переговаривались, а рыба так…
- …Они охотятся за Юмой. Я его одного стараюсь не оставлять.
- За Юмой?
- Ну да. Он ведь сын вожака. И когда вырастет, сам станет вожаком племени.
- Так… Наверное… В таком случае, Юму надо охранять. Ведь он же не сможет себя защитить.
- Ой, только ты ему это не скажи. Он ещё больше обидится.
- Не скажу…
- Когда отца рядом нет, за ним Лупа смотрит. А сегодня что-то случилось. Лупа успел сказать, что обманули.
У Велы стремительно покраснело лицо и закапали слёзы.
- Ну что ты? – Ирина несмело положила ладонь на голову девочки.
- А вдруг Лупу убьют?
«А вдруг Жору убьют?» - эхом отозвалось в груди у Ирины. И стало жутко тоскливо. Но она постаралась взять себя в руки:
- Лупа такой здоровый, что, думаю, он не даст себя убить.
- Ага, - повеселела Вела. – Что он, дурак что ли? Конечно, не даст. Он один справиться с десятью медведями.
- А почему вы враждуете?
Вела поглядела на Ирину, и та вспомнила, что девочка уже отвечала на этот вопрос: «Потому что мы волки, а они медведи».
Но теперь Вела оглянулась на брата, и наклонилась ближе к Ирине:
- Мама говорила, что это неправильно. Только тсс! – девочка прижала палец к губам. - Это тоже тайна. И Юме она не понравится.
Ирина наклонилась к Веле и прошептала:
- Я согласна с твоей мамой. Думаю, она была очень мудрой женщиной.
И на Ирину глянули такие сияющие глаза, что она едва сдержала слёзы.
Теперь Вела ходила за Ириной, как хвостик. Они вместе сварили уху в небольшом котелке, а потом купались в реке.
Вечером Юма на некоторое время сменил гнев на милость и отужинал. Потом снова уселся подальше от остальной компании. У Ирины возникло подозрение, что она ему несимпатична. Но с этим пока ничего нельзя было сделать.
Женщина вымыла посуду, стала готовила детям постель, изредка поглядывая на них.
Вот Вела робко направилась к брату.
- Юма…
- Отстань.
Опечаленная девочка вернулась к костру. Взяла палочку, стала что-то чертить на земле. Ирина подошла… Поглядела… На земле чётко проступила оскаленная волчья пасть. Некоторое время женщина с улыбкой любовалась на неловкие штрихи ребёнка. Но… она молодец.
- Так это твои работы там в комнате! - она не спросила. Это было ясно.
Но Вела вздрогнула, мигом стёрла босой ногой свой рисунок.
- Нет, не мои. Это Юма рисует! – сказала это быстро, вильнув в сторону взглядом, и Ирина поняла, что на этот раз девочка врёт. Но почему? Не стала спрашивать.
- А ведь я тоже умею рисовать.
- Правда? – на Ирину снова полился восторг из детских глаз. И ожидание.
- Вот смотри…
Женщина взяла палочку из пальцев Велы, коснулась земли и задумалась. Вела ждала.
Ирина не сразу сообразила, потом усмехнулась, и стала быстро водить нехитрым инструментом по земле, выдавливая линия. Временами она растирала и затушёвывала пальцами пока ещё одной ей ведомые детали. Вела прижалась щекой к плечу Ирины. Той было не очень удобно так рисовать, но доверие и ласка ребёнка были бесконечно приятны.
- Лупа! – закричала Вела и в восторге вскочила на ноги. – Это Лупа!
Довольная Ирина засмеялась.
Юма тоже вскочил. Оглянулся по сторонам. Потом догадался, что Лупы поблизости нет, снова уселся.
Проблема с этим ребёнком, поняла Ирина. И как приступить к её решению, не имела понятия.
Но день заканчивался. На ночь решили погасить костёр.
- Предательница! – процедил Юма сквозь зубы, когда проходил мимо сестры к своей постели.
Девочка вздрогнула, как от пощёчины. Ирина тоже вздрогнула. Правда, невидимо, внутри себя.
Ночь… Спит неподалёку твёрдый, как скала, маленький Юма. Так и не захотел увидеть в Ирине существо, достойное уважения.
Спит рядом Вела. Обняла тёплыми ладошками. Ирина нежно гладит её по волосам. Пусть ребёнку приснится мама.
Предательница… Это клеймо она давно для себя подобрала. И навесила. Так и жила с ним всё время.
Предательница ли Вела? Нет, конечно. Её тянули в разные стороны разные правды. С одной стороны, любимая погибшая мама, которая мечтала, по всей вероятности, о мире и воссоединении с сестрой, с другой стороны, брат – будущий вожак волков. Ну и отец, на одной стороне с братом, естественно. Как тут не запутаться маленькой девочке?
А может, стоит и на свою ситуацию посмотреть с разных сторон?
Одну она уже рассмотрела до дыр. И эта сторона ясно показывала ей, что она иуда. Бросила мужа и троих детей. Бросила в страшное время, когда малышам нужна была мама.
Но вот другая сторона… Она робко приоткрывается теперь, возле Велы. Другая правда в том, что выжить после взрыва был шанс у всех. Он маленький, ничтожный, но был. А вот ребёнок, которого она носит, выжить не смог бы ни при каких обстоятельствах.
Глава 78
Бабуля дождалась рассвета, тихо покачала головой от внезапно навалившейся тоски. Солнце продолжает дарить и свет, и тепло, земля продолжает дарить жизнь, а вот людей, чтобы всем этим пользоваться, осталось с гулькин нос.
А ведь могло бы вообще не остаться. Страшно представит землю без людей. Был бы в ней смысл?
Бабуля тяжело поднялась. Хватить сидеть, хватить думать о чём зря, пора жить дальше.
Издалека заметила деда, который возился около Артёма. Подошла ближе – Артём спит. Дед увидел, прижал палец к губам, утянул её в сторону от парня, там зашептал:
- Не буди его. Сотрясение, видать. Теперь пусть спит хоть весь день. Лучше не трогать.
Бабуля расстроилась. Думала, с утра побежит людей собирать. Дед понял, о чём она приуныла.
- Ты сиди тут, а я пойду.
- Подожди… Возьми себе хоть что поесть.
Но дед махнул рукой:
- Вернусь – поем.
Пошёл. Бабуля долго глядела ему вслед. А куда пошёл? В округе уже всё обыскали. Эх…
Подошла к Артёму и сразу поняла, для чего тут дед копошился. Приладил Анюткин цветок на капюшоне парня.
«Лекарь», - усмехнулась бабуля.
Хотела начать завтрак готовить, а потом остановила себя. Сейчас загремит посудой и разбудит Артёма. А тому спать надо – дед наказал. Махнула рукой – потом наварит, успеет. Села у изголовья. Лучше так покараулит…
…А дед шёл и оглядывал округу.
Хоть вчера с бабкой оббегали, кажется, всё, так это только кажется. Вон впереди сколько кустов непроверенных. А сколько оврагов? Да ещё вдоль реки надо походить. Дед даже растерялся слегка от обилия «надо», которое, словно горох, посыпалось вдруг на седую голову.
«А ты не пугайся, - заворчал досадливо сам на себя. – Больно пугливый стал. Выбери себе ориентир, и двигайся с толком, да смотри в оба».
Выбрал. Двигался и смотрел. А мысли кружились и вертелись. Где только с ними не побывал пока по полю шёл.
Сначала попробовал посчитать, сколько дней прошло с тех пор, как их компания бродит в новом мире. Считал-считал – не сходились дни с пальцами. Недели две, прикинул и успокоился. Пусть молодые считают. Надо только им подсказать. А то жизнь проходит без какого-либо календаря. Так и лето пролетит, осень наступит, а они и не подготовятся ни к чему.
Где жить? Надо хоть какие-нибудь землянки построить для начала. Землянки! Во, сказанул. Тут хоть бы одну.
Для себя он за всю свою жизнь только один дом и построил. Правда, хороший. Просторный, светлый. С высокими потолками и широкими окнами. Для сына старался, для внуков.
Так-то он всю жизнь по строительству. Знает в нём толк. Но то для других. А когда подкопил деньжат, то и себе задумал. То есть для сына с семьёй. Они там и остались, а он в стардом пошёл.
Не-е… На сына он не обижается. Что он, без понятия, что ли? Не обижается потому, что не мужское это дело стариков дохаживать. Он понимает. А невестке он на кой сдался? Всё верно.
Он, конечно, ещё не старый был, мог бы пожить на свободе, да вот… негде.
И это правильно. Что ж им ждать, когда старик в своих хоромах ноги протянет? А если бы долго ждать пришлось? А им когда жить? Нет, всё верно. Он и ушёл. Сам пошёл в стардом оформляться.
Некоторые качали головой, мол, нехорошо получилось. Да ну! Дурь всё и бабские охи. Всё правильно. Он мужик, он старик, он так привык. По-другому жить даже не хочет.
А уже после в стардом приехали люди в костюмах. Оказалось, за ним. И во куда перекинули!
Невестка как узнала, всю плешь проела, поменяемся, мол. Да он и не против был. Что он, не понимает? И правда, если посудить, для чего его, старика, выбрали? Это молодым строить новую жизнь. А он со старой жизнью бы остался. Согласился меняться.
Вот невестке и пришлось последние дни по кабинетам побегать. И его за собой потаскать, мол, старик сам отказывается в пользу сына с семьёй. И что удивительно – ни в какую. Твердили одно, мол, выбрали деда, замены не будет и точка. Скажи-ка, что получилось! Дед и сейчас удивлённо качал головой.
Не думал, ни гадал, что в новом мире так. Думал тут, как на картинках, небо в какой-нибудь технике, между высотками инопланетяне бродят, а получилось, как в первобытном мире.
