Поэтому, как не желалось с покоса поскорее домой, в путь пустились самые отважные и нетерпеливые, в надежде, что где-нибудь по пути удастся спрятаться от ливня и молний. Большая же часть, поглядывая на потемневшее небо, решила повременить.
Первая новость, с которой вернувшихся встретил родной Берёзовый Кут, была страшная. Только что случился пожар. Сгорела старая полуземлянка тётки Пыри. Скорее всего, по общему рассуждению, молния ударила. Но сильный дождь не дал пожару силу, огонь, к счастью, не перекинулся на соседские соломенные крыши. И никто не догадался, что не молнии с громом тому виной, а сама Пыря так похозяйничала в своём дворе.
Одна лишь Хыля знала, что произошло на самом деле, но у неё никто не удосужился спросить.
Она видела, как прошла тётка Пыря, бледная, с поджатыми губами, с глазами, словно у слепцов, когда те смотрят и не видят.
Потом Хыля прижалась лицом к плетню и стала наблюдать за тем, что делается у соседей.
Видела, как тётка Пыря воткнула горящие лучины прямо в землю, а сама стала носить солому и складывать её вдоль стен покосившейся лачуги. Около двери солому не положила. Потом подожгла её, а сама с лучинами шагнула за порог.
Вскоре из лачуги раздались крики Агнии, а потом через дверь повалил дым. Пыря вышла. Следом выскочила и Агния. Сначала кинулась за вёдрами, но увидев пылающие с трёх сторон стены, остановилась. Так и стояла всё то время, пока первые капли дождя не зашипели, обжегшись, а потом ливень начал борьбу с огнём.
Хыля долго сидела под дождём, ждала, когда огонь потеряет силу, потом поползла в свою хату переодеваться. У порога она прислонилась к стене и задумалась.
Агния, наверное, совсем с ума сошла, раз всё колдует и колдует, и своим колдовством пытается убивать людей. Хыля теперь догадалась, что напрасно тётку Пырю мать обвиняла, а то не тётка Пыря её ног лишила, а, наверное, её дочка. Потом чуть Ярину не загубила, а вот теперь Глеб.
Глеб добрый. Хыля вспомнила, как он помог ей однажды гусей домой пригнать. Лиса их напугала, разлетелись по всему полю, а мать приказала их собрать. А как их собрать? Поле большое, а она маленькая. Были бы ножки здоровые, побежала бы, а ползком — попробуй собери. Вот и сидела на дороге, не понимая, с какой стороны ей начать. Но мимо проезжал на коне Глеб, остановился. Расспросил, разузнал про её беду. И перед молодым, здоровым парнем эта беда развеялась, как дым. Не успели слёзы высохнуть на щеках у Хыли, как гуси, гогоча, дружно топали в село.
Глеб тогда слез с коня, посадил на него Хылю, и они отправились дальше - девочка верхом, высокий красивый парень пешком. Хыле было немного страшно, но и очень интересно. А Глеб поддерживал её за локоть…
«Осталось два-три дня! Осталось два-три дня!..»
А потом при каждой редкой встрече он подмигивал ей весело, как подружке. И Хыле было лестно, что такой пригожий взрослый парень её замечает.
Как же он теперь?
«Осталось два-три дня! Осталось два-три дня!..»
А как же Ярина? И подружка любимая Тиша? Все заболеют от горя и никогда больше не будут смеяться.
От этих горьких мыслей, от страшного стучания в груди, от дрожи, которая сотрясала всё тело, она почувствовала себя словно во сне. Словно всё происходящее вокруг не по-настоящему, или не с ней.
«Осталось два-три дня! Осталось два-три дня!..»
Надо что-то делать. Есть же ещё два-три дня.
Надо ползти к Видборичам. Они что-нибудь придумают. Если, конечно, вернулись с покоса.
Переоделась, и как только гроза стала утихать, поползла.
Долго стучала в ворота, понимая, что были бы дома, уже бы открыли. Так и есть. Выглянула хмурая баушка и глазастый Айка.
— Чего тебе? — не слишком вежливо спросила старушка.
— Мне бы дядьку Ивара.
— Нет никого. Все на покосе.
— А когда вернуться? — Хыля понимала, что вопрос глупый. Ну, откуда бабушке знать, когда вернётся семья? Сорока что ли на хвосте весточку принесёт?
— Не знаю. Можа, завтра, можа, послезавтра.
«Осталось два-три дня! Осталось два-три дня!..»
Хыля попрощалась. Что дальше? Идти к отцу Прокопию? Но и его, скорее всего, тоже нет. А надо беречь силы…
Есть один выход. И есть человек, который, может помочь. Если не он, тогда просто не к кому больше обратиться.
Хыля поползла домой. Теперь надо покормить бабушку. Кто знает, когда её следующий раз покормят. И кто. Самой ей, может, уже не придётся. Потому, что она поползёт в лес.
Смеркалось. Скоро станет темно. Надо спешить. Кругом лужи и ручьи. Но это не страшно, они не такие уж и холодные. Лес страшен...
Когда Хыля подползла к первым деревьям, на землю опустились сумерки. Это они здесь, на лугу, сумерки. А там, в лесу, уже ночь.
Хыля остановилась. Говорят, год назад она провела в лесу почти целый месяц. И вот опять. Из того происшествия она ничего не помнит. И стоит ей сейчас переступить черту, которая невидимо разделяет луг и лес, как что-то начнётся. Будет ли она помнить?
«Осталось два-три дня! Осталось два-три дня!..»
Наверное, тогда произошло что-то ужасное, и поэтому она забыла. Хыля поползла. Главное, не сбиться с дороги. Конечно, ночью найти пристанище волхва труднее. Тем более, Хыля почти не помнила, в каком месте поворот к двум соснам. Она была совсем маленькая, когда ходила по лесным дорожкам. Ещё на ногах.
Мелькнула трусливая мысль вернуться домой, а с рассветом поискать путь. Но Хыля прогнала её. Надо идти сейчас. Темно. Но луна угадывалась за завесой облаков. Может, скоро выглянет? Тогда будет легче.
Хыля ползла, напряжённо вглядываясь вперёд. По сторонам и назад лучше не смотреть. К шороху и лесному шуму тоже лучше не вслушиваться. Шумит лес и пусть шумит. Не надо ни о чём думать. Вот и всё.
Крупные холодные капли падали на спину, тяжёлые, словно чьи-то ледяные пальца. Оставалось только надеяться, что это капли, а не пальцы. Не думать… Не думать… Надо что-то произносить. Что угодно. Что-то хорошее. Но в голову долго ничего не приходило. Потом вспомнила, как вместе с Тишей выпускала птичку на Живин день.
— Жаворонушки, летите!
Нам зима-то надоела
Много хлебушка поела!
Вы летите и несите
Весну красную, лето жаркое!
Хыля упрямо твердила и твердила закличку, пыталась в памяти вызвать тёплый майский день, подружку, что передала ей маленькую птичку. Крохотный чёрный глазок, такой живой. Вспомнила, как подержала минутку у себя беспокойный тёплый комочек, а потом раскрыла ладони…
Внезапно впереди показалась белая фигура. Хыля замерла, а сердце так страшно забилось, что казалось, вот-вот вырвется из груди, как та самая птичка.
Фигура неподалёку от девочки тоже остановилась. И донеслись спокойные тихие слова:
— Что ж ты, Хыля, ножками не идёшь? Ты уже можешь.
С возвращением селян жизнь не вернулась в привычную колею. Тревога поселилась в сердцах. Слишком много неприятных событий навалилось в последнее время, все боялись, что это только начало.
Продолжение не заставило себя ждать. Хыля пропала. Опять. Кто-то видел её последний раз у ворот Видборичей. Кисей с женой пошли допытываться, но толком ничего не узнали. Да, приходила, вернее, приползала, хотела видеть самого Ивара. Всё. Так ни с чем и вернулись Кисей с женой.
Калина плакала. Ходила на Русу. Искала по берегу, сама не зная что, и боялась найти.
— Может, она опять в лес пошла? — высказал догадку Тихомир.
— Нет, — горячо возразила Калина, — не пошла бы она в лес, ни за что. Она его страх, как боялась. Даже не говорила о нём. Нет, тут что-то иное. Будем ждать.
— Будем ждать — эхом повторил Кисей.
Вечером молодёжь не водила хороводы, не устраивала игрища. Немногочисленная группа сидела у костра, обсуждала последние события.
— Всему есть причина, — задумчиво произнесла Агния.
— Не иначе, Бажена балует, — отозвалась Досада.
— Или завёлся чёрный человек, — вновь послышался голос Агнии. — Когда наша хата пылала, я вроде слышала что-то.
— Что? — все с живым интересом обратились к девушке. Но девушка колебалась:
— Может, мне послышалось.
— Да говори, что?
— Как шёпот… Бажены… «Напрасно на меня думают. То всё…» — Агния замолчала.
— Ярина? — догадался здоровый рыжий парень.
— Да, вроде так, — с неохотой согласилась Агния и взглянула на Рыжего ласково.
Тот порадовался, что угадал. От Агнии нечасто дождёшься похвалы.
— Может, и Ярина. Всё вокруг неё крутится.
— И девка малая, дочка Кисея к дядьке Ивару неспроста приходила. Пришла — и нет её теперь. Может, что хотела рассказать ему, или пожаловаться на Ярину.
— И от Бажены она последние дни не отходила. Та её гонит, а она повернётся, малость отойдёт, и опять к ней.
— Надо бы Ярину проверить.
— Как?
— А как чёрного человека проверяют?
— У ведьмы есть маленький хвостик.
— Не всегда. Это, если она ведьмой родилась, тогда — да, хвостик. Или какое-то пятно на теле. А если ей «передали», тогда может и не быть.
— И как тогда узнать?
— Ведьма не тонет. Топи её баграми, она всё равно выскользнет из воды, как кошка.
— Надо Ярину проверить.
Повисло долгое молчание. Всем стало не по себе. Такого ещё на памяти у молодых парней и девок не было. Слыхали — да, случаи были, но то когда-то давно или где-то далеко. А чтобы им самим за это взяться… Страшно. Да и не сирота она безродная. Как на это посмотрят Видборичи? Дядьку Ивара все уважали, не последний человек.
— Надо, чтобы никто не знал.
— В лес её заманить.
— А кто заманит?
— Ну, я могу позвать её завтра к лесному болоту, — тихо промолвила Агния.
— Да, а мы будем вас уже ждать. В полдень.
— Только — молчок. Чтобы не знала ни одна живая душа.
— Нас четверо. Справимся мы с ведьмой? Может, ещё Ярослава позвать? — предложил Лоб.
— Не надо больше никого звать. Мы же ничего такого делать не будем. Просто проверим, — рассудила Агния.
— Тогда, ладно.
Но, несмотря на неодобрение Агнии, Лоб с утра пошёл к Ярославу. Того последнее время не видно, всё больше дома сидит, ни с кем не хочет общаться. Вот и Лоба встретил неприветливо:
— Чего тебе?
— Дело есть. Надо проверить твою новую подругу, — Лоб усмехнулся.
Но Ярослав нахмурился ещё больше:
— Что за подруга у меня объявилась, что я не знаю?
— Ярина.
— Ясно… И на какой предмет ты её собираешься проверять?
— Да, не я один. Подозреваем, уж не ведьма ли она.
Ярослав помолчал. Лоб тоже задумался. Вчерашние догадки перестали казаться такими убедительными при свете дня. Он решил напомнить их себе, заодно и Ярослава вразумить.
— Вот сам посуди. Кто возле Бажены крутился в последнее время? И чем это закончилось? А после на тебя всё захотела спихнуть, мол, ты виноват. Потом — Глеб. Отчего эта неведомая болезнь на него напала ни с того, ни с сего?
Помолчали. Лоб почувствовал, что маловато привёл доказательств. Добавил неуверенно:
— Там ещё и малая девка Кисея замешана. И пожар…
— Ясно. И как же вы собираетесь проверять?
Эх, пожалел Лоб, что Ярослава вчера вечером в их компании не было. Тогда всё звучало по-другому и серьёзно. А сейчас он не мог приятелю ничего втолковать. Не напрасно, видать, люди про него говорят, что он королобый.
— В полдень сегодня у лесного болота… Агния знает как.
— Нет, я не участвую. Дурная затея. Топай давай, мне работать надо, — Ярослав отвернулся.
Лоб потоптался неуверенно:
— Как знаешь, — повернул к воротам.
На улице остановился. Куда дальше? Побрёл домой.
У самого дома увидел Рыжего. Тот направлялся к нему. Рыжий, в отличии от Лоба, был настроен решительно.
— Ты чего расклеился? Ведьму пожалел? Она это всё вытворяла, не сомневайся. Но мы, конечно, ещё проверим.
— И что? — вяло спросил Лоб.
— А то! Агния рассказала, знаешь, сколько в этом году скота погибло? А урожай? Надо деревню спасать. Пошли!
— А Досада?
— А что Досада? Не нужна нам девка. Да, и Агния сегодня была у неё. Отказалась она. Забоялась. А ты чего, тоже боишься?
— Я? Не было ещё такой ведьмы, чтобы я испугался.
— Значит, пошли.
— Прямо сейчас?
— Сейчас.
Парни повернули в сторону леса, и Агния издали проводила их взглядом. Лоб, конечно, еле плетётся. С ним много мороки будет, а вот Рыжий — молодец. Кидается на её улыбки и посулы, как голодная рыба на крючок. Досаду напрасно она с самого начала привлекла. Ну, да ничего. Если всё пойдёт как надо, больше в деревню она не вернётся. Поэтому, большого значения не имеет, если Досада проболтается. Но и в недавнем разговоре с ней Агния сделал всё, чтобы внушить девушке, что это её неосторожные речи подтолкнули парней на сегодняшние подвиги. Страх за себя должен крепко запечатать ей рот.
Домна старалась держать Ярину в поле своего зрения. Но та не делала никаких попыток куда-то уйти. Да и куда уйдёшь, разве угадаешь, где Глеб? Иди, хоть на все четыре стороны, всё равно промахнёшься.
Но постепенно новая печаль стала одолевать Домну. Уж больно девка тоскует. Как бы недавняя горячка не вернулась.
— Дочь, сходи хоть за водой, — не выдержала Домна. Может, с людьми повидается, развеется.
Ярина послушно взяла вёдра, коромысло, вышла за ворота.
— Ярина, постой!
Ярина оглянулась — Агния. Та симпатия, которую она испытала к девушке, когда они вместе собирали крапиву, давным-давно испарилась, потому что Агния вновь стала холодна и неприступна. И вот опять она чего-то хочет. Ярина досадливо нахмурила брови, но остановилась.
— А я стою и не знаю, как тебя увидеть.
— Чего ты хочешь? — сухо спросила Ярина.
— Знаю, где Глеб.
Ярина вспыхнула, глаза её стали огромными от нетерпения.
— Где он?
— В лесу. Только он просил никому не говорить, лишь тебе весточку передать.
— Как он?
— Жив и невредим. Только слаб ещё.
— Можешь показать дорогу?
— Могу. Буду ждать тебя на лесной опушке.
Агния повернулась и быстро пошла по улице. Волна счастья и благодарности переполнили Ярину. Жив. Вспомнил о ней. Скоро увидятся!!! Ах, напрасно она так с Агнией. Просто характер у неё сложный. Бегом за водой!
Дома постаралась скрыть свою радость от матери. Лучше тайком сходить к Глебу. Жаль, не спросила, далеко ли он. А вернуться постарается ещё до вечера. Расскажет матери, отцу Прокопию, вместе тогда что-нибудь решат. А пока лучше молчать. Тем более, что Глеб просил.
— Матушка, пойду похожу вдоль леса, малину посмотрю.
Домна пристально посмотрела на дочь.
— Может, с Тишей сходишь?
— Можно и с Тишей, — равнодушно произнесла Ярина. Только Тиши и не хватало.
Но у Тиши своя печаль.
— Не пойду.
— Сходи, доченька, погуляй.
— Не хочу.
Домна устало покачала головой.
— Иди, — кивнула Ярине.
— Только, матушка, ты не волнуйся, я, может, не скоро вернусь.
— Как, не скоро?
— Ну, погуляю… Хочу побыть одна. Но я буду ходить с краю.
Домна вновь посмотрела на дочь.
— Иди!
Две высокие, стройные, словно берёзки, молодые девушки шли по лесной дороге. Каждая по своей, пробитой множеством телег и саней, колее. Шли скоро.
— Возле лесного болота он. Там небольшое озерце есть.
— Знаю это озерце.
— Там он и живёт пока. Выздоравливает.
— Как он?
— Ну, выздоравливает, говорю. Болезнь отошла. Теперь слабый очень. Всё больше лежит.
— Где лежит? — Ярина ускорила шаг.
— Да ты не тревожься. Сейчас лето, даже ночи жаркие. Шалаш у него. А зверь летом смирный.
— Как ты узнала?
— Совсем случайно. Я там бруснику собирала, вот и наткнулась.
Дальше шли молча. Ярина обдумывала что-то своё. Агния ей не мешала.
Первая новость, с которой вернувшихся встретил родной Берёзовый Кут, была страшная. Только что случился пожар. Сгорела старая полуземлянка тётки Пыри. Скорее всего, по общему рассуждению, молния ударила. Но сильный дождь не дал пожару силу, огонь, к счастью, не перекинулся на соседские соломенные крыши. И никто не догадался, что не молнии с громом тому виной, а сама Пыря так похозяйничала в своём дворе.
Одна лишь Хыля знала, что произошло на самом деле, но у неё никто не удосужился спросить.
Она видела, как прошла тётка Пыря, бледная, с поджатыми губами, с глазами, словно у слепцов, когда те смотрят и не видят.
Потом Хыля прижалась лицом к плетню и стала наблюдать за тем, что делается у соседей.
Видела, как тётка Пыря воткнула горящие лучины прямо в землю, а сама стала носить солому и складывать её вдоль стен покосившейся лачуги. Около двери солому не положила. Потом подожгла её, а сама с лучинами шагнула за порог.
Вскоре из лачуги раздались крики Агнии, а потом через дверь повалил дым. Пыря вышла. Следом выскочила и Агния. Сначала кинулась за вёдрами, но увидев пылающие с трёх сторон стены, остановилась. Так и стояла всё то время, пока первые капли дождя не зашипели, обжегшись, а потом ливень начал борьбу с огнём.
Хыля долго сидела под дождём, ждала, когда огонь потеряет силу, потом поползла в свою хату переодеваться. У порога она прислонилась к стене и задумалась.
Агния, наверное, совсем с ума сошла, раз всё колдует и колдует, и своим колдовством пытается убивать людей. Хыля теперь догадалась, что напрасно тётку Пырю мать обвиняла, а то не тётка Пыря её ног лишила, а, наверное, её дочка. Потом чуть Ярину не загубила, а вот теперь Глеб.
Глеб добрый. Хыля вспомнила, как он помог ей однажды гусей домой пригнать. Лиса их напугала, разлетелись по всему полю, а мать приказала их собрать. А как их собрать? Поле большое, а она маленькая. Были бы ножки здоровые, побежала бы, а ползком — попробуй собери. Вот и сидела на дороге, не понимая, с какой стороны ей начать. Но мимо проезжал на коне Глеб, остановился. Расспросил, разузнал про её беду. И перед молодым, здоровым парнем эта беда развеялась, как дым. Не успели слёзы высохнуть на щеках у Хыли, как гуси, гогоча, дружно топали в село.
Глеб тогда слез с коня, посадил на него Хылю, и они отправились дальше - девочка верхом, высокий красивый парень пешком. Хыле было немного страшно, но и очень интересно. А Глеб поддерживал её за локоть…
«Осталось два-три дня! Осталось два-три дня!..»
А потом при каждой редкой встрече он подмигивал ей весело, как подружке. И Хыле было лестно, что такой пригожий взрослый парень её замечает.
Как же он теперь?
«Осталось два-три дня! Осталось два-три дня!..»
А как же Ярина? И подружка любимая Тиша? Все заболеют от горя и никогда больше не будут смеяться.
От этих горьких мыслей, от страшного стучания в груди, от дрожи, которая сотрясала всё тело, она почувствовала себя словно во сне. Словно всё происходящее вокруг не по-настоящему, или не с ней.
«Осталось два-три дня! Осталось два-три дня!..»
Надо что-то делать. Есть же ещё два-три дня.
Надо ползти к Видборичам. Они что-нибудь придумают. Если, конечно, вернулись с покоса.
Переоделась, и как только гроза стала утихать, поползла.
Долго стучала в ворота, понимая, что были бы дома, уже бы открыли. Так и есть. Выглянула хмурая баушка и глазастый Айка.
— Чего тебе? — не слишком вежливо спросила старушка.
— Мне бы дядьку Ивара.
— Нет никого. Все на покосе.
— А когда вернуться? — Хыля понимала, что вопрос глупый. Ну, откуда бабушке знать, когда вернётся семья? Сорока что ли на хвосте весточку принесёт?
— Не знаю. Можа, завтра, можа, послезавтра.
«Осталось два-три дня! Осталось два-три дня!..»
Хыля попрощалась. Что дальше? Идти к отцу Прокопию? Но и его, скорее всего, тоже нет. А надо беречь силы…
Есть один выход. И есть человек, который, может помочь. Если не он, тогда просто не к кому больше обратиться.
Хыля поползла домой. Теперь надо покормить бабушку. Кто знает, когда её следующий раз покормят. И кто. Самой ей, может, уже не придётся. Потому, что она поползёт в лес.
Смеркалось. Скоро станет темно. Надо спешить. Кругом лужи и ручьи. Но это не страшно, они не такие уж и холодные. Лес страшен...
Когда Хыля подползла к первым деревьям, на землю опустились сумерки. Это они здесь, на лугу, сумерки. А там, в лесу, уже ночь.
Хыля остановилась. Говорят, год назад она провела в лесу почти целый месяц. И вот опять. Из того происшествия она ничего не помнит. И стоит ей сейчас переступить черту, которая невидимо разделяет луг и лес, как что-то начнётся. Будет ли она помнить?
«Осталось два-три дня! Осталось два-три дня!..»
Наверное, тогда произошло что-то ужасное, и поэтому она забыла. Хыля поползла. Главное, не сбиться с дороги. Конечно, ночью найти пристанище волхва труднее. Тем более, Хыля почти не помнила, в каком месте поворот к двум соснам. Она была совсем маленькая, когда ходила по лесным дорожкам. Ещё на ногах.
Мелькнула трусливая мысль вернуться домой, а с рассветом поискать путь. Но Хыля прогнала её. Надо идти сейчас. Темно. Но луна угадывалась за завесой облаков. Может, скоро выглянет? Тогда будет легче.
Хыля ползла, напряжённо вглядываясь вперёд. По сторонам и назад лучше не смотреть. К шороху и лесному шуму тоже лучше не вслушиваться. Шумит лес и пусть шумит. Не надо ни о чём думать. Вот и всё.
Крупные холодные капли падали на спину, тяжёлые, словно чьи-то ледяные пальца. Оставалось только надеяться, что это капли, а не пальцы. Не думать… Не думать… Надо что-то произносить. Что угодно. Что-то хорошее. Но в голову долго ничего не приходило. Потом вспомнила, как вместе с Тишей выпускала птичку на Живин день.
— Жаворонушки, летите!
Нам зима-то надоела
Много хлебушка поела!
Вы летите и несите
Весну красную, лето жаркое!
Хыля упрямо твердила и твердила закличку, пыталась в памяти вызвать тёплый майский день, подружку, что передала ей маленькую птичку. Крохотный чёрный глазок, такой живой. Вспомнила, как подержала минутку у себя беспокойный тёплый комочек, а потом раскрыла ладони…
Внезапно впереди показалась белая фигура. Хыля замерла, а сердце так страшно забилось, что казалось, вот-вот вырвется из груди, как та самая птичка.
Фигура неподалёку от девочки тоже остановилась. И донеслись спокойные тихие слова:
— Что ж ты, Хыля, ножками не идёшь? Ты уже можешь.
Глава 91
С возвращением селян жизнь не вернулась в привычную колею. Тревога поселилась в сердцах. Слишком много неприятных событий навалилось в последнее время, все боялись, что это только начало.
Продолжение не заставило себя ждать. Хыля пропала. Опять. Кто-то видел её последний раз у ворот Видборичей. Кисей с женой пошли допытываться, но толком ничего не узнали. Да, приходила, вернее, приползала, хотела видеть самого Ивара. Всё. Так ни с чем и вернулись Кисей с женой.
Калина плакала. Ходила на Русу. Искала по берегу, сама не зная что, и боялась найти.
— Может, она опять в лес пошла? — высказал догадку Тихомир.
— Нет, — горячо возразила Калина, — не пошла бы она в лес, ни за что. Она его страх, как боялась. Даже не говорила о нём. Нет, тут что-то иное. Будем ждать.
— Будем ждать — эхом повторил Кисей.
Вечером молодёжь не водила хороводы, не устраивала игрища. Немногочисленная группа сидела у костра, обсуждала последние события.
— Всему есть причина, — задумчиво произнесла Агния.
— Не иначе, Бажена балует, — отозвалась Досада.
— Или завёлся чёрный человек, — вновь послышался голос Агнии. — Когда наша хата пылала, я вроде слышала что-то.
— Что? — все с живым интересом обратились к девушке. Но девушка колебалась:
— Может, мне послышалось.
— Да говори, что?
— Как шёпот… Бажены… «Напрасно на меня думают. То всё…» — Агния замолчала.
— Ярина? — догадался здоровый рыжий парень.
— Да, вроде так, — с неохотой согласилась Агния и взглянула на Рыжего ласково.
Тот порадовался, что угадал. От Агнии нечасто дождёшься похвалы.
— Может, и Ярина. Всё вокруг неё крутится.
— И девка малая, дочка Кисея к дядьке Ивару неспроста приходила. Пришла — и нет её теперь. Может, что хотела рассказать ему, или пожаловаться на Ярину.
— И от Бажены она последние дни не отходила. Та её гонит, а она повернётся, малость отойдёт, и опять к ней.
— Надо бы Ярину проверить.
— Как?
— А как чёрного человека проверяют?
— У ведьмы есть маленький хвостик.
— Не всегда. Это, если она ведьмой родилась, тогда — да, хвостик. Или какое-то пятно на теле. А если ей «передали», тогда может и не быть.
— И как тогда узнать?
— Ведьма не тонет. Топи её баграми, она всё равно выскользнет из воды, как кошка.
— Надо Ярину проверить.
Повисло долгое молчание. Всем стало не по себе. Такого ещё на памяти у молодых парней и девок не было. Слыхали — да, случаи были, но то когда-то давно или где-то далеко. А чтобы им самим за это взяться… Страшно. Да и не сирота она безродная. Как на это посмотрят Видборичи? Дядьку Ивара все уважали, не последний человек.
— Надо, чтобы никто не знал.
— В лес её заманить.
— А кто заманит?
— Ну, я могу позвать её завтра к лесному болоту, — тихо промолвила Агния.
— Да, а мы будем вас уже ждать. В полдень.
— Только — молчок. Чтобы не знала ни одна живая душа.
— Нас четверо. Справимся мы с ведьмой? Может, ещё Ярослава позвать? — предложил Лоб.
— Не надо больше никого звать. Мы же ничего такого делать не будем. Просто проверим, — рассудила Агния.
— Тогда, ладно.
Глава 92
Но, несмотря на неодобрение Агнии, Лоб с утра пошёл к Ярославу. Того последнее время не видно, всё больше дома сидит, ни с кем не хочет общаться. Вот и Лоба встретил неприветливо:
— Чего тебе?
— Дело есть. Надо проверить твою новую подругу, — Лоб усмехнулся.
Но Ярослав нахмурился ещё больше:
— Что за подруга у меня объявилась, что я не знаю?
— Ярина.
— Ясно… И на какой предмет ты её собираешься проверять?
— Да, не я один. Подозреваем, уж не ведьма ли она.
Ярослав помолчал. Лоб тоже задумался. Вчерашние догадки перестали казаться такими убедительными при свете дня. Он решил напомнить их себе, заодно и Ярослава вразумить.
— Вот сам посуди. Кто возле Бажены крутился в последнее время? И чем это закончилось? А после на тебя всё захотела спихнуть, мол, ты виноват. Потом — Глеб. Отчего эта неведомая болезнь на него напала ни с того, ни с сего?
Помолчали. Лоб почувствовал, что маловато привёл доказательств. Добавил неуверенно:
— Там ещё и малая девка Кисея замешана. И пожар…
— Ясно. И как же вы собираетесь проверять?
Эх, пожалел Лоб, что Ярослава вчера вечером в их компании не было. Тогда всё звучало по-другому и серьёзно. А сейчас он не мог приятелю ничего втолковать. Не напрасно, видать, люди про него говорят, что он королобый.
— В полдень сегодня у лесного болота… Агния знает как.
— Нет, я не участвую. Дурная затея. Топай давай, мне работать надо, — Ярослав отвернулся.
Лоб потоптался неуверенно:
— Как знаешь, — повернул к воротам.
На улице остановился. Куда дальше? Побрёл домой.
У самого дома увидел Рыжего. Тот направлялся к нему. Рыжий, в отличии от Лоба, был настроен решительно.
— Ты чего расклеился? Ведьму пожалел? Она это всё вытворяла, не сомневайся. Но мы, конечно, ещё проверим.
— И что? — вяло спросил Лоб.
— А то! Агния рассказала, знаешь, сколько в этом году скота погибло? А урожай? Надо деревню спасать. Пошли!
— А Досада?
— А что Досада? Не нужна нам девка. Да, и Агния сегодня была у неё. Отказалась она. Забоялась. А ты чего, тоже боишься?
— Я? Не было ещё такой ведьмы, чтобы я испугался.
— Значит, пошли.
— Прямо сейчас?
— Сейчас.
Парни повернули в сторону леса, и Агния издали проводила их взглядом. Лоб, конечно, еле плетётся. С ним много мороки будет, а вот Рыжий — молодец. Кидается на её улыбки и посулы, как голодная рыба на крючок. Досаду напрасно она с самого начала привлекла. Ну, да ничего. Если всё пойдёт как надо, больше в деревню она не вернётся. Поэтому, большого значения не имеет, если Досада проболтается. Но и в недавнем разговоре с ней Агния сделал всё, чтобы внушить девушке, что это её неосторожные речи подтолкнули парней на сегодняшние подвиги. Страх за себя должен крепко запечатать ей рот.
Глава 93
Домна старалась держать Ярину в поле своего зрения. Но та не делала никаких попыток куда-то уйти. Да и куда уйдёшь, разве угадаешь, где Глеб? Иди, хоть на все четыре стороны, всё равно промахнёшься.
Но постепенно новая печаль стала одолевать Домну. Уж больно девка тоскует. Как бы недавняя горячка не вернулась.
— Дочь, сходи хоть за водой, — не выдержала Домна. Может, с людьми повидается, развеется.
Ярина послушно взяла вёдра, коромысло, вышла за ворота.
— Ярина, постой!
Ярина оглянулась — Агния. Та симпатия, которую она испытала к девушке, когда они вместе собирали крапиву, давным-давно испарилась, потому что Агния вновь стала холодна и неприступна. И вот опять она чего-то хочет. Ярина досадливо нахмурила брови, но остановилась.
— А я стою и не знаю, как тебя увидеть.
— Чего ты хочешь? — сухо спросила Ярина.
— Знаю, где Глеб.
Ярина вспыхнула, глаза её стали огромными от нетерпения.
— Где он?
— В лесу. Только он просил никому не говорить, лишь тебе весточку передать.
— Как он?
— Жив и невредим. Только слаб ещё.
— Можешь показать дорогу?
— Могу. Буду ждать тебя на лесной опушке.
Агния повернулась и быстро пошла по улице. Волна счастья и благодарности переполнили Ярину. Жив. Вспомнил о ней. Скоро увидятся!!! Ах, напрасно она так с Агнией. Просто характер у неё сложный. Бегом за водой!
Дома постаралась скрыть свою радость от матери. Лучше тайком сходить к Глебу. Жаль, не спросила, далеко ли он. А вернуться постарается ещё до вечера. Расскажет матери, отцу Прокопию, вместе тогда что-нибудь решат. А пока лучше молчать. Тем более, что Глеб просил.
— Матушка, пойду похожу вдоль леса, малину посмотрю.
Домна пристально посмотрела на дочь.
— Может, с Тишей сходишь?
— Можно и с Тишей, — равнодушно произнесла Ярина. Только Тиши и не хватало.
Но у Тиши своя печаль.
— Не пойду.
— Сходи, доченька, погуляй.
— Не хочу.
Домна устало покачала головой.
— Иди, — кивнула Ярине.
— Только, матушка, ты не волнуйся, я, может, не скоро вернусь.
— Как, не скоро?
— Ну, погуляю… Хочу побыть одна. Но я буду ходить с краю.
Домна вновь посмотрела на дочь.
— Иди!
Глава 94
Две высокие, стройные, словно берёзки, молодые девушки шли по лесной дороге. Каждая по своей, пробитой множеством телег и саней, колее. Шли скоро.
— Возле лесного болота он. Там небольшое озерце есть.
— Знаю это озерце.
— Там он и живёт пока. Выздоравливает.
— Как он?
— Ну, выздоравливает, говорю. Болезнь отошла. Теперь слабый очень. Всё больше лежит.
— Где лежит? — Ярина ускорила шаг.
— Да ты не тревожься. Сейчас лето, даже ночи жаркие. Шалаш у него. А зверь летом смирный.
— Как ты узнала?
— Совсем случайно. Я там бруснику собирала, вот и наткнулась.
Дальше шли молча. Ярина обдумывала что-то своё. Агния ей не мешала.
