- Спасибо. Не откажусь.
Сергей Никифорович снял картуз, положил на лавку, прошёл к столу. Хозяйка ловко приставила для него табуретку.
- Да я к вам не с пустыми руками.
И перед изумлёнными глазами сидящих вытащил из-за оттопыренного борта кафтана сверток, положил на стол. Развернул газету – гусь жареный. Рядом поставил косушку водки – из кармана достал.
Сел. Есть всем расхотелось.
- Не умею я, - начал неловко гость. - И помочь некому в этом деле... Значит так... Я... про себя сначала. Уволился. Ушёл от Ночаевых. - И теперь все окончательно сообразили, кто это такой. - Деньги есть, не бедствую. Надумал уехать в город, дело своё завести. Вот, хочу с собой забрать вашу дочку.
Изумлённые взгляды соскользнули с щекастого лица Сергея Никифоровича на девок. И перебегали с одной на другую, пытаясь определить: кто?
Ерина сидела, выпрямив спину, словно аршин проглотила, лицо суровое, брови сдвинулись к переносице.
Дуняша покраснела, как маков цвет, согнулась, того и гляди совсем под стол поползёт.
- Кого? - в недоумении спросил отец, видя, что по девкам не угадаешь. И по их виду не скажешь, что крепко обрадовались.
- Тятя, пойду я Зорьку закрою, - встала несмело Дуняша.
- Потом закроешь, ничего с Зорькой не случится, - не разрешил отец, хмуро поглядев на дочь. Так... Кажется картина проясняется.
Понял и жених, что ему тут особо не рады, поэтому решил пустить в ход козыри.
- Девку я, конечно, выкуплю. Негоже моей жене быть крепостной, потому, как и сам тогда крепостным заделаюсь. С Глафирой Никитичной уже разговаривал. Она не против за разумную цену продать её. Так что... вот.
К этому времени все уже смотрели на Дуняшу. Даже Ерина. Поняли о ком речь.
- Так… разъясните. Вот вы выкупите, и она станет вашей женой или крепостной? - Фёдор этой своей прозорливостью удивил родных. Действительно, хотелось бы знать.
- Нет. Женюсь я только на свободной. Как только Дуняшу куплю, я её освобожу.
Теперь все посмотрели на Дуняшу по-другому. С уважением, что ли? Как на свободную. Не сейчас, правда, но скоро. Это дорогого стоит.
- Что скажешь, дочка? - спросил неуверенно отец, хотя ответ был написан у Дуняши на лице.
- Нет, батюшка, - и девушка спрятала лицо в чистый рушник.
Раз не удалось сбежать к Зорьке, значит, придётся схорониться в полотенце. А терпеть это всё нет мочи.
- Да как же, доченька, ты бы подумала, а потом говорила...
- Матушка, я подумала, - раздалось из рушника. - Нет.
Все растерялись.
- Можа, хоть до завтра подождёшь с ответом? - решил проявить изворотливость дед.
- Не надо завтра, - Дуняша была непреклонна.
Все замолчали. Обдумывали. Оно, конечно, предложение хорошее. Но...
- Я против воли дочки не пойду! - сказал своё слово отец.
Все облегчённо выдохнули. Что они, Дуняшу что ли не знают? Пропадёт она сразу, коли на душе тоска будет. А из одной неволи в другую... Где тут счастье?
Сергей Никифорович покраснел. И помрачнел. Посидел минутку в тишине. Все уже смотрели на него выжидательно, мол, вроде, всё выяснили. Пора бы тебе и честь знать.
Тот встал. Хозяйка с хозяином засуетились провожать.
- А водку? И птицу?
Сергей Никифорович махнул рукой, мол, ну их. Но в дверях остановился в нерешительности. Вернулся, забрал.
- Доброго здоровьица вам, Сергей Никифорович, - пропела мать на прощание.
Вновь сели за стол. Молча смотрели на Дуняшу.
- Можно я у Зорьки дверку закрою? - опять несмело встала.
- Иди, - вздохнул отец. - Так что за забор ты нынче с мужиками делал? - повернулся Фёдор к сыну.
- Да то у дядьки Андрея, - махнул Ванятка небрежно рукой.
Ну делал и делал. Что там рассказывать?
- Ты глянь-ка, Стёпка, всё не заканчивается и не заканчивается.
- Что не заканчивается?
- Земля.
Стёпка помолчал, подумал:
- Ну так она и не может заканчиваться. Земля же - шар.
- Да не, это я знаю. Ну ты подумай, какой это большой шар. Все тянется и конца и краю ему нет.
- А-а!
Стёпка и Луша сидели в почтовой карете, а трудолюбивые лошади везли их в Санкт-Петербург. И снова их повезло, место досталось у окна. Вот и смотрели на родные просторы, прижавшись к стеклу любопытными носами.
- Смотри, копны сена, как...
- Коровы?
- Ну... Нет, на коров они не очень похожи.
- А на кого?
- Не знаю. Может, на слонов?
- А ты видала слонов?
- Нет, конечно. Поэтому и говорю - может.
- А-а. Может, и вправду похожи.
И вот уже медленно проплывающие копны представляются мирно пасущимися неведомыми существами.
- Глянь, тётка в красном платке.
- Ага. Идёт.
- А вон сзади мужик верхом скачет. Её догоняет.
- Наверное, жених, - захихикала Луша.
И новая история проплывает перед глазами. Интересно. Век бы так ехали.
Другие пассажиры слушают, в окно поглядывают, где там слоны, а где жених.
Поглядывает и Андрей Денисович. Но слонами не особо интересуется, думает, как правильнее дело довести до конца, к кому за помощью обратиться, а кому лучше на глаза не попадаться. Трудная задача им предстоит. Рискованная. Получится ли? Тут от многих обстоятельств зависит каждая мелочь. Но назад пути нет.
Временами и ребята пытливо поглядывают на благодетеля. Не мешают ли они своими разговорами? Они могут шёпотом разговаривать. Не много ли места занимают? Они могут ещё теснее прижаться к стене. Не передумал он ими заниматься? У него самого наверняка забот полон рот, а он всё бросил, с ними возится.
Но барин Андрей Денисович, кажется, не передумал. И Луша со Стёпкой не устают удивляться своему везению. Хотя... везение везением. Но так не бывает. Неспроста всё кувырнулось и гладко покатилось по другой дороге. Ещё недавно сидели на берегу Русы, смотрели в её чистые воды, и в голову не приходило, что скоро будут ехать в столицу. И может, свидятся с самой царицей. Поэтому крепла в душе уверенность, что ведёт их какая-то сила. У самих бы сроду так не получилось. А раз сила, значит, можно довериться ей и ждать новых чудес.
Тогда, расставшись с дядькой Демьяном, поднялись несмело на баржу и услышали от хозяина:
- А ну-ка, ребятки, посидите пока на корме, да глядите, в воду не бултыхнитесь. Теперь недосуг.
И Луша со Стёпкой сидели, смотрели, как тяжёлая баржа лавировала в русле Оки, старательно, но неуклюже обходя невидимые опасности. О том, чтобы помочь, как им желалось, и речи быть не могло. Тут хоть бы не мешать.
Лишь на следующий день, когда непонятных опасностей стало чуть меньше, хозяин позвал их к себе познакомиться.
- Зовите меня дядька Тимофей, и рассказывайте, за какой надобностью в Москву направляетесь.
- Она - Луша, - Стёпка решил, что на дорогах, может, и лучше защитить себя враньём, но, коль люди помогают, им нужно доверять. Луша с ним согласилась.
- Ну, Луша, так Луша. Держись тогда, Луша, поближе к тётке Агапке. Она у нас за стряпуху.
- Хорошо, дядя Тимофей.
- А добираемся мы до... - Стёпка замялся.
Казалось, если раскрыть свой замысел, люди будут смеяться. А дядька Тимофей высадит их на берег при ближайшей остановке, как малоумных. Потому что крестьяне не ходят к царице. Крестьяне работают там, где им приказали, и терпят все барские прихоти. А не хочешь терпеть - ложись и помирай.
Им с Лушей казалось, что они нашли выход. Но, если бы это было так просто, все бы ринулись к царице. А раз к царице не идут, значит, нет туда дороги. Они просто этого ещё не поняли. А как узнают, то решимость сдуется, как бычий пузырь.
Была не была:
- ...к царице...
Дядька Тимофей удивился. Это легко было понять по лицу. Но не засмеялся, что уже хорошо.
- За какой надобностью?
- Жаловаться на барина.
Говорил Стёпка. Луша молчала. Молчал и дядька Тимофей. Стёпка решил рассказать всё.
- Мы не знаем, что делать. Даже чуть не убили его коликом. Я чуть не убил. Потому что он не даёт ей, - Стёпка указал рукой на Лушу, - проходу.
- Ясно...
Дядька долго молчал.
- Ясно, что дело ваше безнадёжное.
Но, увидев несчастные глаза своих пассажиров, добавил:
- Почти безнадёжное, - потом внезапно повеселел. - Но мир, как говорится, не без добрых людей. Есть и среди знатных такие, что за нашего брата стоят. Вот их и поищем в Москве. А? - дядька Тимофей подмигнул. - Чего носы повесили?
В Москве, после разгрузки товара, дядька Тимофей сказал задумчиво:
- Может, и хорошо, что я вас встретил. Сейчас бы гулял неделю по кабакам, праздновал свою свободу. А теперь за вашу свободу похлопочу. Так-то оно будет правильней.
И похлопотал.
- Господин Маслов1, - сообщил через несколько дней. - В Москве теперь только он. Вроде никого больше нет. Не знаю даже… он, конечно, уже в годах. Но попробуем завтра к нему сходить. Может, что и получится.
...Получилось.
___________
Маслов А.Д.1 - белгородский дворянин, реальный человек. В 1766 году был избран депутатом от своего округа и выступил перед Уложенной комиссией (созданной императрицей), где самоотверженно пытался защитить крепостных от произвола помещиков. Добрая ему память.
Быстро темнело. Возможно, было ошибкой не возвращаться к Сонному озеру, а взять чуть правее, пытаясь сразу выйти к поместью Горобцов. Лес всё не заканчивался, и уже было непонятно, в нужном ли направлении они бредут.
Таня всё чаще спотыкалась. Силы иссякали с каждой минутой.
Григорий никак не мог решиться сказать ей, что, возможно, ночевать придётся в лесу. А раз так, самое время готовиться к этому неудобному во всех отношениях событию, чтобы сделать его хоть немного комфортным.
Но Таня и сама стала догадываться. И страшиться. Пугал темнеющий лес, из кустов, казалось, следили жёлтые глаза хищников, ноги не шли. А ведь она могла бы сейчас быть одна. Что бы она делала? Лучше об этом не думать.
Таня украдкой взглянула на Григория. Серьёзный, но спокойный. Какое счастье, что он пошёл за ней.
Ветхую полуземлянку они заметили случайно, и едва не прошли мимо. Но, к счастью, тёмное сооружение ещё выделялось на фоне серого неба. Благо, стояло оно на поляне.
- Что это? Жилище?
- Охотники часто строят себе зимовье. Там скорее всего никого нет.
- Это точно не логово медведя?
Григорий усмехнулся:
- Точно. И там, думаю, есть какая-нибудь пища, да и очаг разжечь можно будет.
- У вас есть огниво?
- В таких зимовьях оно обязательно будет. Татьяна, к сожалению, на сегодняшнюю ночь это единственный наш ночлег. Такие землянки строят в лесной глуши, а значит, до дома далеко.
- Пойдёмте, - устало согласилась девушка.
- Но я буду ночевать снаружи. Где-нибудь здесь, - Григорий махнул небрежно рукой.
- Ну уж нет.
К удивлению, дверь оказалась запертой изнутри.
- Там кто-то есть.
Это могло быть осложнением. Но пришлось рискнуть. Григорий постучал.
Долго никто не отзывался. Путники терпеливо ждали. Наконец, дверь со скрипом раскрылась, и перед уставшими взорами Татьяны и Григория предстали в свете лучины мальчик и девочка.
Не ожидавшая встречи с детьми, Таня почувствовала, как страх ушёл.
- Здравствуйте, добрые люди. Разрешите у вас остановиться. Мы заблудились.
Дети сами выглядели чуть напуганными.
- Проходите...
В лачуге Таня мельком огляделась. Печь, лежанка, лавки, стол, вот и всё, что осветили тусклые лучины.
В печи уютно краснели угольки. Мальчик подкинул дров, и они сразу же запылали. Девочка засуетилась с котелками. Похоже, тут их накормят.
Ребята всё это время молчали. Скорее, от смущения. Не привыкли к незнакомцам, догадались гости.
- Вы одни живёте? - надо же как-то начинать разговор. А ничего лучше Таня не придумала.
- Нет. С дедом, - голос девочки был нежен.
Таня постаралась её украдкой рассмотреть. Беленькая, хорошенькая. С мальчиком на одно лицо. А по возрасту ненамного младше её.
- Как же зовут деда?
- Несупа.
Это имя было знакомо в округе многим. Лекарь. Говорили, колдун. Со всеми серьёзными хворями крестьяне к нему шли. Обращались и помещики, не все болезни доверяя Игнатию Степановичу.
Вот только то, что у него есть внуки - это новость.
- А вас как зовут?
- Меня Аньша, его - Захар.
- А где дед?
- У себя. Недалеко от деревни у нас ещё жильё.
Девочка поставила на стол котелок, положила рядом две ложки.
- Мы уже с Захаркой ели. Садитесь, - неловко пригласила она гостей.
Есть с кем-то из одной посуды было тоже неловко. Но ещё хуже привередничать и обижать хозяев. Поэтому Таня взяла ложку и кивнула на другую Григорию, приглашая и его присоединиться.
- Вкусно, - сказала она, и это была правда.
Вроде простая каша, а что-то в ней было особенное. Такую она ещё не пробовала.
- А не страшно вам одним?
- Да нет. Люди сюда не ходят.
«Я про зверей, а они - про людей» - поняла Таня, но не стала уточнять. Всё понятно.
- Вы нам завтра укажете дорогу? - спросил Григорий.
- Укажем.
Опять девочка.
После ужина глаза Татьяны отяжелели. Девочка уложила гостью на лежанку.
- Иди ко мне, Аньша,- позвала Таня. Но девочка постелила себе на лавке.
Григорий лёг на полу у печи. Захар на другой лавке.
Засыпая, Таня наслаждалась уютом, теплом, чем-то малопонятным и необъяснимым. Хорошо!
Когда на следующее утро Таня открыла глаза, в полутёмной землянке никого не было.
«Вот это я заспалась», - недовольно подумала о себе.
Вышла во двор.
Солнечный свет и птичье многоголосье брызнули на неё своей радостью.
«Но что скажет матушка?» - испортила она себе эту радость.
Недалеко от землянки Аньша хлопотала у очага. На деревянном столе уже стоял готовый завтрак.
- Молоко? - удивилась Таня.
- Да, у нас козочка. Во-он, в том загоне, видите?
- Вижу. А где мужчины?
Но Захар с Григорием уже показались между деревьями. У обоих на поясе висела дичь.
- Вы уже с охоты?
- Да походили по округе. Хорошо! - Григорий улыбался. Такая простота была ему по душе.
Хорошо, мысленно согласилась Таня.
- Но пора домой, - сказала вслух.
Гостей провожали и Аньша, и Захар. Похоже, они редко расставались друг с другом, поняла Таня. Но недалеко. Вскоре услышали ауканье и крики.
- Кажется, Татьяна, это Вас ищут, - догадался Григорий.
Дети нерешительно остановились.
«Не хотят встречаться с посторонними», - Таня это поняла.
- Ну что же, ребята, давайте здесь прощаться. Спасибо за хлеб, за соль.
К вечеру округу облетела скандальная новость: младшая Горобец ночь провела с молодым помещиком непонятно как.
Но следом за ней другая новость перекрыла первую своей неожиданностью. Григорий Миланов предложил Татьяне Горобец руку и сердце. Предложение было принято. Но со свадьбой решено подождать. Уж слишком молода невеста.
Многие разочаровались. Первая новость была такая щекотливая. Жаль, что не дали ею насладиться.
- Моя дорогая девочка, где ты? - раздался в коридоре настойчивый голос, и в гостиную заглянула старшая Горобец.
- Матушка, я здесь, - подняла голову от книги Маша.
- Нет, я не тебя. Ты не видела Татьяну?
- Не видела.
- Дорогая моя девочка, где же ты? - голос матери удалялся.
Маша вновь опустила голову. Со стороны могло бы показаться, что она мирно читает. Но это не так. Буквы, которые встречали её глаза, так и не складывались во что-нибудь вразумительное. Маша отложила книгу.
Раздражение искало ответов. Как получилось, что у этой пятнадцатилетней фальшивой романистки уже есть жених? Чем она его заслужила?
Чем смогла привлечь богатого и молодого помещика серая мышка, «гувернантка» в коричневом чепчике? Почему жизнь проносится мимо и раздаёт другим радости, не замечая её?
Сергей Никифорович снял картуз, положил на лавку, прошёл к столу. Хозяйка ловко приставила для него табуретку.
- Да я к вам не с пустыми руками.
И перед изумлёнными глазами сидящих вытащил из-за оттопыренного борта кафтана сверток, положил на стол. Развернул газету – гусь жареный. Рядом поставил косушку водки – из кармана достал.
Сел. Есть всем расхотелось.
- Не умею я, - начал неловко гость. - И помочь некому в этом деле... Значит так... Я... про себя сначала. Уволился. Ушёл от Ночаевых. - И теперь все окончательно сообразили, кто это такой. - Деньги есть, не бедствую. Надумал уехать в город, дело своё завести. Вот, хочу с собой забрать вашу дочку.
Изумлённые взгляды соскользнули с щекастого лица Сергея Никифоровича на девок. И перебегали с одной на другую, пытаясь определить: кто?
Ерина сидела, выпрямив спину, словно аршин проглотила, лицо суровое, брови сдвинулись к переносице.
Дуняша покраснела, как маков цвет, согнулась, того и гляди совсем под стол поползёт.
- Кого? - в недоумении спросил отец, видя, что по девкам не угадаешь. И по их виду не скажешь, что крепко обрадовались.
- Тятя, пойду я Зорьку закрою, - встала несмело Дуняша.
- Потом закроешь, ничего с Зорькой не случится, - не разрешил отец, хмуро поглядев на дочь. Так... Кажется картина проясняется.
Понял и жених, что ему тут особо не рады, поэтому решил пустить в ход козыри.
- Девку я, конечно, выкуплю. Негоже моей жене быть крепостной, потому, как и сам тогда крепостным заделаюсь. С Глафирой Никитичной уже разговаривал. Она не против за разумную цену продать её. Так что... вот.
К этому времени все уже смотрели на Дуняшу. Даже Ерина. Поняли о ком речь.
- Так… разъясните. Вот вы выкупите, и она станет вашей женой или крепостной? - Фёдор этой своей прозорливостью удивил родных. Действительно, хотелось бы знать.
- Нет. Женюсь я только на свободной. Как только Дуняшу куплю, я её освобожу.
Теперь все посмотрели на Дуняшу по-другому. С уважением, что ли? Как на свободную. Не сейчас, правда, но скоро. Это дорогого стоит.
- Что скажешь, дочка? - спросил неуверенно отец, хотя ответ был написан у Дуняши на лице.
- Нет, батюшка, - и девушка спрятала лицо в чистый рушник.
Раз не удалось сбежать к Зорьке, значит, придётся схорониться в полотенце. А терпеть это всё нет мочи.
- Да как же, доченька, ты бы подумала, а потом говорила...
- Матушка, я подумала, - раздалось из рушника. - Нет.
Все растерялись.
- Можа, хоть до завтра подождёшь с ответом? - решил проявить изворотливость дед.
- Не надо завтра, - Дуняша была непреклонна.
Все замолчали. Обдумывали. Оно, конечно, предложение хорошее. Но...
- Я против воли дочки не пойду! - сказал своё слово отец.
Все облегчённо выдохнули. Что они, Дуняшу что ли не знают? Пропадёт она сразу, коли на душе тоска будет. А из одной неволи в другую... Где тут счастье?
Сергей Никифорович покраснел. И помрачнел. Посидел минутку в тишине. Все уже смотрели на него выжидательно, мол, вроде, всё выяснили. Пора бы тебе и честь знать.
Тот встал. Хозяйка с хозяином засуетились провожать.
- А водку? И птицу?
Сергей Никифорович махнул рукой, мол, ну их. Но в дверях остановился в нерешительности. Вернулся, забрал.
- Доброго здоровьица вам, Сергей Никифорович, - пропела мать на прощание.
Вновь сели за стол. Молча смотрели на Дуняшу.
- Можно я у Зорьки дверку закрою? - опять несмело встала.
- Иди, - вздохнул отец. - Так что за забор ты нынче с мужиками делал? - повернулся Фёдор к сыну.
- Да то у дядьки Андрея, - махнул Ванятка небрежно рукой.
Ну делал и делал. Что там рассказывать?
Глава 129
- Ты глянь-ка, Стёпка, всё не заканчивается и не заканчивается.
- Что не заканчивается?
- Земля.
Стёпка помолчал, подумал:
- Ну так она и не может заканчиваться. Земля же - шар.
- Да не, это я знаю. Ну ты подумай, какой это большой шар. Все тянется и конца и краю ему нет.
- А-а!
Стёпка и Луша сидели в почтовой карете, а трудолюбивые лошади везли их в Санкт-Петербург. И снова их повезло, место досталось у окна. Вот и смотрели на родные просторы, прижавшись к стеклу любопытными носами.
- Смотри, копны сена, как...
- Коровы?
- Ну... Нет, на коров они не очень похожи.
- А на кого?
- Не знаю. Может, на слонов?
- А ты видала слонов?
- Нет, конечно. Поэтому и говорю - может.
- А-а. Может, и вправду похожи.
И вот уже медленно проплывающие копны представляются мирно пасущимися неведомыми существами.
- Глянь, тётка в красном платке.
- Ага. Идёт.
- А вон сзади мужик верхом скачет. Её догоняет.
- Наверное, жених, - захихикала Луша.
И новая история проплывает перед глазами. Интересно. Век бы так ехали.
Другие пассажиры слушают, в окно поглядывают, где там слоны, а где жених.
Поглядывает и Андрей Денисович. Но слонами не особо интересуется, думает, как правильнее дело довести до конца, к кому за помощью обратиться, а кому лучше на глаза не попадаться. Трудная задача им предстоит. Рискованная. Получится ли? Тут от многих обстоятельств зависит каждая мелочь. Но назад пути нет.
Временами и ребята пытливо поглядывают на благодетеля. Не мешают ли они своими разговорами? Они могут шёпотом разговаривать. Не много ли места занимают? Они могут ещё теснее прижаться к стене. Не передумал он ими заниматься? У него самого наверняка забот полон рот, а он всё бросил, с ними возится.
Но барин Андрей Денисович, кажется, не передумал. И Луша со Стёпкой не устают удивляться своему везению. Хотя... везение везением. Но так не бывает. Неспроста всё кувырнулось и гладко покатилось по другой дороге. Ещё недавно сидели на берегу Русы, смотрели в её чистые воды, и в голову не приходило, что скоро будут ехать в столицу. И может, свидятся с самой царицей. Поэтому крепла в душе уверенность, что ведёт их какая-то сила. У самих бы сроду так не получилось. А раз сила, значит, можно довериться ей и ждать новых чудес.
Тогда, расставшись с дядькой Демьяном, поднялись несмело на баржу и услышали от хозяина:
- А ну-ка, ребятки, посидите пока на корме, да глядите, в воду не бултыхнитесь. Теперь недосуг.
И Луша со Стёпкой сидели, смотрели, как тяжёлая баржа лавировала в русле Оки, старательно, но неуклюже обходя невидимые опасности. О том, чтобы помочь, как им желалось, и речи быть не могло. Тут хоть бы не мешать.
Лишь на следующий день, когда непонятных опасностей стало чуть меньше, хозяин позвал их к себе познакомиться.
- Зовите меня дядька Тимофей, и рассказывайте, за какой надобностью в Москву направляетесь.
- Она - Луша, - Стёпка решил, что на дорогах, может, и лучше защитить себя враньём, но, коль люди помогают, им нужно доверять. Луша с ним согласилась.
- Ну, Луша, так Луша. Держись тогда, Луша, поближе к тётке Агапке. Она у нас за стряпуху.
- Хорошо, дядя Тимофей.
- А добираемся мы до... - Стёпка замялся.
Казалось, если раскрыть свой замысел, люди будут смеяться. А дядька Тимофей высадит их на берег при ближайшей остановке, как малоумных. Потому что крестьяне не ходят к царице. Крестьяне работают там, где им приказали, и терпят все барские прихоти. А не хочешь терпеть - ложись и помирай.
Им с Лушей казалось, что они нашли выход. Но, если бы это было так просто, все бы ринулись к царице. А раз к царице не идут, значит, нет туда дороги. Они просто этого ещё не поняли. А как узнают, то решимость сдуется, как бычий пузырь.
Была не была:
- ...к царице...
Дядька Тимофей удивился. Это легко было понять по лицу. Но не засмеялся, что уже хорошо.
- За какой надобностью?
- Жаловаться на барина.
Говорил Стёпка. Луша молчала. Молчал и дядька Тимофей. Стёпка решил рассказать всё.
- Мы не знаем, что делать. Даже чуть не убили его коликом. Я чуть не убил. Потому что он не даёт ей, - Стёпка указал рукой на Лушу, - проходу.
- Ясно...
Дядька долго молчал.
- Ясно, что дело ваше безнадёжное.
Но, увидев несчастные глаза своих пассажиров, добавил:
- Почти безнадёжное, - потом внезапно повеселел. - Но мир, как говорится, не без добрых людей. Есть и среди знатных такие, что за нашего брата стоят. Вот их и поищем в Москве. А? - дядька Тимофей подмигнул. - Чего носы повесили?
В Москве, после разгрузки товара, дядька Тимофей сказал задумчиво:
- Может, и хорошо, что я вас встретил. Сейчас бы гулял неделю по кабакам, праздновал свою свободу. А теперь за вашу свободу похлопочу. Так-то оно будет правильней.
И похлопотал.
- Господин Маслов1, - сообщил через несколько дней. - В Москве теперь только он. Вроде никого больше нет. Не знаю даже… он, конечно, уже в годах. Но попробуем завтра к нему сходить. Может, что и получится.
...Получилось.
___________
Маслов А.Д.1 - белгородский дворянин, реальный человек. В 1766 году был избран депутатом от своего округа и выступил перед Уложенной комиссией (созданной императрицей), где самоотверженно пытался защитить крепостных от произвола помещиков. Добрая ему память.
Глава 130
Быстро темнело. Возможно, было ошибкой не возвращаться к Сонному озеру, а взять чуть правее, пытаясь сразу выйти к поместью Горобцов. Лес всё не заканчивался, и уже было непонятно, в нужном ли направлении они бредут.
Таня всё чаще спотыкалась. Силы иссякали с каждой минутой.
Григорий никак не мог решиться сказать ей, что, возможно, ночевать придётся в лесу. А раз так, самое время готовиться к этому неудобному во всех отношениях событию, чтобы сделать его хоть немного комфортным.
Но Таня и сама стала догадываться. И страшиться. Пугал темнеющий лес, из кустов, казалось, следили жёлтые глаза хищников, ноги не шли. А ведь она могла бы сейчас быть одна. Что бы она делала? Лучше об этом не думать.
Таня украдкой взглянула на Григория. Серьёзный, но спокойный. Какое счастье, что он пошёл за ней.
Ветхую полуземлянку они заметили случайно, и едва не прошли мимо. Но, к счастью, тёмное сооружение ещё выделялось на фоне серого неба. Благо, стояло оно на поляне.
- Что это? Жилище?
- Охотники часто строят себе зимовье. Там скорее всего никого нет.
- Это точно не логово медведя?
Григорий усмехнулся:
- Точно. И там, думаю, есть какая-нибудь пища, да и очаг разжечь можно будет.
- У вас есть огниво?
- В таких зимовьях оно обязательно будет. Татьяна, к сожалению, на сегодняшнюю ночь это единственный наш ночлег. Такие землянки строят в лесной глуши, а значит, до дома далеко.
- Пойдёмте, - устало согласилась девушка.
- Но я буду ночевать снаружи. Где-нибудь здесь, - Григорий махнул небрежно рукой.
- Ну уж нет.
К удивлению, дверь оказалась запертой изнутри.
- Там кто-то есть.
Это могло быть осложнением. Но пришлось рискнуть. Григорий постучал.
Долго никто не отзывался. Путники терпеливо ждали. Наконец, дверь со скрипом раскрылась, и перед уставшими взорами Татьяны и Григория предстали в свете лучины мальчик и девочка.
Не ожидавшая встречи с детьми, Таня почувствовала, как страх ушёл.
- Здравствуйте, добрые люди. Разрешите у вас остановиться. Мы заблудились.
Дети сами выглядели чуть напуганными.
- Проходите...
В лачуге Таня мельком огляделась. Печь, лежанка, лавки, стол, вот и всё, что осветили тусклые лучины.
В печи уютно краснели угольки. Мальчик подкинул дров, и они сразу же запылали. Девочка засуетилась с котелками. Похоже, тут их накормят.
Ребята всё это время молчали. Скорее, от смущения. Не привыкли к незнакомцам, догадались гости.
- Вы одни живёте? - надо же как-то начинать разговор. А ничего лучше Таня не придумала.
- Нет. С дедом, - голос девочки был нежен.
Таня постаралась её украдкой рассмотреть. Беленькая, хорошенькая. С мальчиком на одно лицо. А по возрасту ненамного младше её.
- Как же зовут деда?
- Несупа.
Это имя было знакомо в округе многим. Лекарь. Говорили, колдун. Со всеми серьёзными хворями крестьяне к нему шли. Обращались и помещики, не все болезни доверяя Игнатию Степановичу.
Вот только то, что у него есть внуки - это новость.
- А вас как зовут?
- Меня Аньша, его - Захар.
- А где дед?
- У себя. Недалеко от деревни у нас ещё жильё.
Девочка поставила на стол котелок, положила рядом две ложки.
- Мы уже с Захаркой ели. Садитесь, - неловко пригласила она гостей.
Есть с кем-то из одной посуды было тоже неловко. Но ещё хуже привередничать и обижать хозяев. Поэтому Таня взяла ложку и кивнула на другую Григорию, приглашая и его присоединиться.
- Вкусно, - сказала она, и это была правда.
Вроде простая каша, а что-то в ней было особенное. Такую она ещё не пробовала.
- А не страшно вам одним?
- Да нет. Люди сюда не ходят.
«Я про зверей, а они - про людей» - поняла Таня, но не стала уточнять. Всё понятно.
- Вы нам завтра укажете дорогу? - спросил Григорий.
- Укажем.
Опять девочка.
После ужина глаза Татьяны отяжелели. Девочка уложила гостью на лежанку.
- Иди ко мне, Аньша,- позвала Таня. Но девочка постелила себе на лавке.
Григорий лёг на полу у печи. Захар на другой лавке.
Засыпая, Таня наслаждалась уютом, теплом, чем-то малопонятным и необъяснимым. Хорошо!
Когда на следующее утро Таня открыла глаза, в полутёмной землянке никого не было.
«Вот это я заспалась», - недовольно подумала о себе.
Вышла во двор.
Солнечный свет и птичье многоголосье брызнули на неё своей радостью.
«Но что скажет матушка?» - испортила она себе эту радость.
Недалеко от землянки Аньша хлопотала у очага. На деревянном столе уже стоял готовый завтрак.
- Молоко? - удивилась Таня.
- Да, у нас козочка. Во-он, в том загоне, видите?
- Вижу. А где мужчины?
Но Захар с Григорием уже показались между деревьями. У обоих на поясе висела дичь.
- Вы уже с охоты?
- Да походили по округе. Хорошо! - Григорий улыбался. Такая простота была ему по душе.
Хорошо, мысленно согласилась Таня.
- Но пора домой, - сказала вслух.
Гостей провожали и Аньша, и Захар. Похоже, они редко расставались друг с другом, поняла Таня. Но недалеко. Вскоре услышали ауканье и крики.
- Кажется, Татьяна, это Вас ищут, - догадался Григорий.
Дети нерешительно остановились.
«Не хотят встречаться с посторонними», - Таня это поняла.
- Ну что же, ребята, давайте здесь прощаться. Спасибо за хлеб, за соль.
К вечеру округу облетела скандальная новость: младшая Горобец ночь провела с молодым помещиком непонятно как.
Но следом за ней другая новость перекрыла первую своей неожиданностью. Григорий Миланов предложил Татьяне Горобец руку и сердце. Предложение было принято. Но со свадьбой решено подождать. Уж слишком молода невеста.
Многие разочаровались. Первая новость была такая щекотливая. Жаль, что не дали ею насладиться.
Глава 131
- Моя дорогая девочка, где ты? - раздался в коридоре настойчивый голос, и в гостиную заглянула старшая Горобец.
- Матушка, я здесь, - подняла голову от книги Маша.
- Нет, я не тебя. Ты не видела Татьяну?
- Не видела.
- Дорогая моя девочка, где же ты? - голос матери удалялся.
Маша вновь опустила голову. Со стороны могло бы показаться, что она мирно читает. Но это не так. Буквы, которые встречали её глаза, так и не складывались во что-нибудь вразумительное. Маша отложила книгу.
Раздражение искало ответов. Как получилось, что у этой пятнадцатилетней фальшивой романистки уже есть жених? Чем она его заслужила?
Чем смогла привлечь богатого и молодого помещика серая мышка, «гувернантка» в коричневом чепчике? Почему жизнь проносится мимо и раздаёт другим радости, не замечая её?
