Я его не вижу как читатель. Пробовала взглянуть как бы со стороны, ничего не выходит. Вот... и хочу, чтобы у меня появился первый читатель. Не очень строгий, но всё же справедливый. Указывал бы мне на ошибки. Понимаешь?
- Кажется, да.
- Вот я и прошу тебя.
- Стать первым читателем?
- Да.
Варя посерьёзнела:
- Это большая ответственность. Мне немного страшно.
- Мне тоже.
- Хорошо, я постараюсь...
Девушки посмотрели с улыбкой друг на друга.
На следующий день Варя ехала в усадьбу к Горобцам.
- Как Андрей? - спросила у деда Перепёлки.
Варя в эти дни почти не выходила из покоев помещицы, плохо представляла последние события в поместье.
- Был Андрей, как Андрей, а теперь уж и не знаю, как и определить. Потеряли мы парня. Надеюсь, что на время.
- Что такое? - забеспокоилась Варя.
- Влюбился, - с тяжким вздохом пояснил дед. - Как, скажи, блаженный стал. Улыбается, и всё трётся возле кухни. Там теперича Ерина. И всё с цветами. Никогда так девок не баловали. А этот с утра уже охапки тянет. Вот и скажи, откуда это у него? Вся людская в духмяных запахах.
Варя засмеялась.
- А Ерина?
- А Ерина всегда была красивая, а тут сама как цветок стала. Я вот думаю, это оттого, что раньше брови хмурила, а теперь тоже как блаженная. Одним словом, любовь.
Сёстры встретили Варю с радостью. Маша даже пожала дружелюбно руку. Таня потянула подругу за собой в комнату.
- Идите, - добродушно улыбнулась Маша, - а я пока уютный уголок организую в саду.
В передней старшая Горобец перехватила Варю, стала расспрашивать о Глафире Никитичне.
- Всё также, - вздохнула девушка. - Не разговаривает. Но узнаёт. Мне кажется, она что-то хочет сказать, но я не понимаю. Что-то важное.
- Это всё печально. Ведь такая молодая... Вам, юным девицам, кажется, что пятьдесят лет - уже старость, но поверьте, будет и вам пятьдесят, и поймёте, что жизнь в этом возрасте начинает играть новыми красками. И как же хочется и эту, немного новую жизнь, узнать и прожить. Но не всем это возможно.
- Как грустно и красиво сказала твоя матушка, - вздохнула Варя, когда остались с Таней наедине.
- Ну что вы так долго? - с лёгким упрёком встретила Маша девушек. - Я уже заждалась. Посмотрите, как чудненько, - махнула рукой в сторону накрытого стола в тени берёзы. Плакучие ветви создавали впечатление зелёного шатра.
- Уютно, - оценила Варя, присаживаясь куда указала хозяйка.
Таня не села.
- Вы поговорите пока, я скоро, - вернулась в дом.
Так было ранее оговорено с сестрой. Маша попросила оставить на короткое время их с Варей наедине. И Таня прекрасно понимала причину. Во всяком случае, ей так казалось. Сестре нужно попросить прощения. И лучше сделать это без свидетелей.
Вот Таня и вспомнила про своё обещание, а когда через некоторое время вернулась к компании, казалось, всё прошло замечательно. Девушки улыбались друг другу и мило беседовали. Правда, о книгах.
- Что же вы не пьёте чай? - на правах хозяйки спросила Маша у гостьи.
- Спасибо, - машинально промолвила та, но не шелохнулась, задумчиво глядя на кусты георгин, - и всё же мне больше по душе поэзия Державина.
- А мне ужас, как пить хочется, - воскликнула Таня и с детской непосредственностью, которая у пятнадцатилетней девушки временами брала вверх, схватила ближайший стакан и вмиг осушила его.
- Фу-у, гадость. Что за чай ты тут приготовила? - удивилась она.
Но Маша вскочила:
- Когда ты научишься себя вести? - со злостью спросила она у сестры. - Ты схватила чужой стакан.
Но в тоне явно звучала тревога. И даже страх.
- Простите, - смиренно произнесла Таня и уселась на место. - Варенька, возьми мой чай. А я, кажется, уже напилась.
И снова Варя ехала к Горобцам. На этот раз с блаженным Андреем. Как только ворота усадьбы остались позади, тот завёл какую-то песню про Марусю ясноокую, так и запевал всю дорогу, иногда понижая голос почти до шёпота, а если народа поблизости не было, орал во всю глотку.
Варя слушала, улыбалась.
- Не мешаю, Варвара Сергеевна? - запоздало спросил виновато.
«Он что, только сейчас сообразил, что я сзади сижу?» - удивилась Варя, но вслух сказала:
- Нет-нет, я люблю песни слушать, - немного слукавила.
В руках она держала толстую тетрадь. Танин роман.
Вчера вечером прочитала. Он действительно пока короткий. Начало. Варе понравилось. Интересно. Может, в нём и были какие-то ошибки и неточности, но, по мнению девушки, незначительные. Вот в минуты, когда Андреева песня немного стихала, Варя и размышляла, стоит ли на них указывать подруге. Наверное, стоит. Ведь она как раз для этого к ней обратилась.
Вчерашнее чаепитие закончилось быстро и неприятно. Тане внезапно стало плохо. Она побледнела, пожаловалась на тошноту и головную боль. Перепуганная Маша забыла про гостью, стала хлопотать около больной сестры. Вот Варя и попрощалась. Если уж помочь невозможно, то, по крайней мере, надо не мешать.
А теперь, увидав перед домом Горобцов садящегося в коляску Игнатия Степановича, пожалела старика. Вот уж кому приходится разъезжать без отдыха по поместьям. Бабушка Горобец в тяжёлом состоянии, Глафира Никитична... Про Таню даже и не подумала. Оказалось, дело в Тане.
- Заболела, - огорошила неприятной новостью мамаша Горобец, встретив Варю в передней. Заплакала.
Только сейчас Варя заметила сидящего в дальнем углу Миланова. Он встал, поздоровался с девушкой и снова вернулся в своё кресло.
Всё серьёзно, поняла Варя.
Неловко попрощалась, вышла. Дорогой вспоминала произошедшее. У неё на глазах всё начиналось. Бедная Таня.
Дома не могла найти себе места, всё время думала о подруге. Теперь дурные предчувствия не оставляли. Вечером снова поехала к Горобцам.
Коляску Игнатия Степановича увидела издали. Пыталась предположить, могло ли присутствие доктора быть добрым знаком. Могло... Так хотелось верить.
Но, увы.
В дверях столкнулись с Милановым.
- Как она? - пошла следом за молодым человеком. Но судя по его состоянию, разумнее было бы спросить: как вы? Он ничего не мог сказать.
Вернулась в дом, спросила у прислуги, и тут впервые услышала, что надежды почти нет.
Эта мысль убивала. К ней невозможно привыкнуть. Оглушённая Варя села на скамью. Сколько времени прошло? Чего она ждала?
Вот на крыльце показался доктор. Мамаша Горобец плакала. Тот её утешал, но...
- Мужайтесь. Всё возможно... Если доживёт до утра... Организм не сдаётся...
Эти слова донеслись, и в них было мало утешения.
Игнатий Степанович уехал. Старшая Горобец повернула в дом, не видя ни Варю, ни Миланова.
Внезапно девушка поняла! Вскочила:
- Григорий... - не могла вспомнить отчество, - едемьте.
Тот хмуро посмотрел, не понимая.
- Есть доктор. Быстрее. Как я раньше не сообразила! Нужна коляска. Ну что же вы? На чём вы приехали? Скорее!
Варя видела, как в глазах молодого человека вспыхнули искры. Он не совсем понял несвязные слова девушки, но надежда зажглась.
Варя в ярости и отчаянии смотрела на Несупу. Как пробить эту стену? Драгоценные минуты тают, сердце наполняется тоской, а этот упёртый дед - ни с места.
В помещичью усадьбу он, видите ли, ни ногой. И то, что пятнадцатилетняя девушка погибает, его, похоже, не поколебало.
- Да ты, девка, и сама не понимаешь, чего городишь. Меня и на порог не пустят, не то что дочку ихнюю лечить.
- Как не пустят? Что вы говорите? Они любую помощь сейчас ожидают, как чуда.
- Э-э, пустое мелешь.
Миланов всё это время молча сидел в углу на лавке. Теперь встал.
- Ты врач? Или так себе знахарь?
Несупа отвернулся, не ответил. Варя видела, что Григорий почти сдался. Он не верил Несупе. Но девушка знала!
- Вам же сила дана, - почти закричала она. - Что же вы выбираете, кому помочь, а кому - не следует. Не можете вы ею распоряжаться по своему разумению. Кто просит, тому и должны помогать.
На лавке сидели дети. Девочка вся напряглась, смотрит в нетерпении то на деда, то на Варю. Была бы её воля, бежала бы давно на помощь.
Мальчик спокоен, ждёт, что дед решит. Как он скажет, так и надо. Мальчик учится.
Несупа посмотрел на внуков... Вздохнул, принял решение:
- Раньше бы я не сомневался. А теперь... не знаю. Ладно, поехали, посмотрим, что получится.
У Вари камень свалился с плеч. Один. Впереди неизвестность.
По дороге дед расспросил девушку обо всём, что она знает.
Варя толком ничего не знала, но торопливо рассказывала всё. И про роман, и про Ливасова, и про чаепитие и примирение. Она не понимала, что из этого может пригодиться, но предоставила выбирать Несупе. У неё в голове каша, может, старик сумеет разобраться.
- Ты кого сюда притащила? - зашипела мамаша Горобец с такой ненавистью, что Варя опешила. Всё то презрение, которым старшие Горобцы постоянно обливали её, никуда не делось. Затаилось на некоторое время, и вот оно вновь. И от этого обращения на «ты», как к существу много ниже, как к прислуге, Варя вовсе растерялась. Несупа стоял сзади молча, ждал.
- Но он лечит...
- Кого он лечит? Эту чернь неграмотную? Варвара Сергеевна, что вы плетёте? - мамаша Горобец взяла себя в руки, насколько это было возможно в её состоянии. - Несколько часов назад приезжал доктор из другого уезда. Был консилиум. Надежды нет.
- Этот человек много может...
- Не хватало, чтобы моего ребёнка касался грязный мужик... в такой... час, - женщина заплакала.
Вот и камень вернулся. Отяжелил Варино сердце. Не может она распоряжаться в чужом доме чужой жизнью.
Она не может, но...
- Госпожа Горобец, - твёрдо сказал Миланов. - Я тоже имею право. Ещё немного времени, и Татьяну Александровну я бы назвал своей женой. И её жизнь была бы моей жизнью. Сегодня она моя невеста. Я настаиваю, пропустите доктора.
Мрачные глаза Миланова встретились с красными от слёз глазами будущей тёщи. Госпожа Горобец растерянно дрогнула. Не ожидала она такой твёрдости от всегда уступчивого молодого человека. Несколько секунд они смотрели друг на друга, словно меряясь силой.
- Что ж, - отошла в сторону давая дорогу, - пусть никто не посмеет сказать, что я что-то не сделала.
В комнату пошли Несупа и госпожа Горобец. Незваные Варя и Миланов постояли в нерешительности, шагнули к порогу и остановились у открытой двери. Стояли, смотрели, слушали.
Смотреть особо не на что. Видна была часть комнаты больной, уголок кровати и плачущая Горобец. Несупа с другой стороны, его не видать. Слушать долго было нечего. Молчали в той комнате. Наконец, раздался глухой голос старика:
- Зови другую дочь.
Мамаша посмотрела на лекаря, на этот раз не стала возражать, вышла.
Через несколько минут мимо Миланова и Вари прошли двое - старшая Горобец и Маша. Девушка, кажется, не заметила посторонних. Её трясло от волнения и качало из стороны в сторону.
- Говори, чем угостила девку...
Маша вскрикнула.
- Быстро. Чтоб я знал, что супротив яда дать.
- О чём он, Мария?
Но Мария молчала.
- Говори!
Маша что-то забормотала. Варя не разобрала.
- Быстро!
Вновь бормотание.
- Пошли покажешь, - Несупа вышел.
Следом засеменили Горобцы.
- Маша, о чём он? Что ты дала Тане? Так это ты...
Варя и Григорий повернули сначала следом. Но тут Миланов не выдержал и рванул в комнату невесты.
Варя осталась. Опустилась на колени, стала молиться.
- Варечка, не приглашай меня в дом. Пошли в сад. Первые осенние деньки, хочу на волюшке.
- Пойдём на волюшку. Как хорошо, что ты приехала. Мне столько тебе нужно сказать. Я в последнее время закрутилась, не могу к вам вырваться. Мысленно с тобой каждый день разговариваю, а вот теперь даже не знаю, с чего начать. Столько всего произошло.
- Да, я слышала, - сочувственно кивнула Соня. - Но я ведь к тебе ненадолго и по делу. Но об этом немного позже. Скажи, как ты?
- Да я-то в порядке. А ты?
- И я в порядке, - грустно вздохнула девушка.
Варя промолчала, поняла, что у Ночаевых не всё благополучно. Но расспрашивать не спешила.
- От Луши известий нет?
- Нет.
- Это уже месяца два прошло? Пора бы им дать весточку.
- Я теперь и сама не уверена, будет ли та весточка... Видно нелегко отыскать Лушину правду.
- А я по-прежнему считаю, что у них всё получится. Иногда в жизни случаются чудеса.
- Ну да, слышала, что одно из них свершилось с твоей помощью.
- Ты про Таню?
- Да.
- Ну что ты! Я здесь ни при чём. Это всё Несупа. И Миланов.
- Но я не поняла, слухи ходят, что Мария угостила сестру ядовитыми ягодами?
- Похоже, да.
- Как же она так?
- Не знаю. Ну уж не нарочно.
- В обществе так жестоко о неё отзываются. Говорят, что она позавидовала сестре. Той, мол, пятнадцать, и уже помолвлена. Вот и натворила дел. Но я в это не верю. Конечно, там какое-то недоразумение произошло.
- Тоже так считаю. Тем более я в тот день была с ними. Видела Машу. Она очень переживала за сестру. Нет, не было никакого умысла. Она, может и непростая девушка, гордая, но пойти на такое преступление... Конечно, нет.
- Но теперь вся округа её ненавидит. Как теперь ей жить дальше?
Помолчали. Действительно, страшно.
- Это событие не выходит из головы. Но Татьяна выжила - и это чудо. Ведь врачи не оставляли никаких надежд. А как Глафира Никитична? Теперь, когда у нас другой управляющий, новости не каждый день приходят от вас. Хотя Ольга посылает узнать почти каждое утро.
- Без изменений. Не говорит. Тяжело ей. Я ведь собиралась в гувернантки уходить после её свадьбы. Теперь вот осталась. Но... Соня, случилось другое чудо. На этот раз - со мной.
Соня с лёгкой улыбкой повернулась к подруге:
- Чудо?
- Вот, - Варя протянула руку.
На пальце красовалось колечко.
- Ах, какое красивое. Помолвлена?
- Да.
- Когда разумный молодой человек оценил по достоинству прекрасную девушку, разве это чудо? По-моему, это лишь говорит о том, что у молодого человека есть голова на плечах. И девушка с ним будет счастлива.
Но произнеся такую длинную речь серьёзным тоном, Соня не выдержала и счастливо рассмеялась. Засмеялась и Варя. Девушки обнялись.
- Это - чудо! - восторженно подтвердила Соня, и девушки закружились, держась за руки, как в детстве.
- Ой, голова, - Соня упала на скамью.
- А у вас как дома?
- Варя, ничего хорошего, - Соня помрачнела. - Я не могу сказать, что всё ужасно... Нет... всё ужасно. Не такой я представляла семейную жизнь вообще, а семейную жизнь своей сестры особенно. Но мне пора ехать дальше, я же ведь к тебе по делу. И, если ты составишь мне компанию, по дороге тебе всё расскажу.
- Думаю, составлю. Я теперь более-менее свободна. Так куда же ты собралась?
- К вашему Несупе.
- К Несупе?
- Да. А где живёт - не имею ни малейшего понятия.
- Я прекрасно могу показать дорогу. Но зачем он тебе? Уж не заболел кто?
- Вообще-то, больные есть. Во всяком случае, один, по моему мнению, точно. Но я не за этим. Помнишь Лушиных соседей?
- Да помню, отец умер, мать кого-то из дома выгнала.
- Старшую дочку. А на днях и мать умерла. А дети остались совсем одни. Ольга хочет некоторых продать в другие поместья...
Помолчали, пытаясь осознать страшные слова...
- А Несупа?
- А Несупа тут почти ни при чём. Я просто ищу дочку. Люди подсказали, что видели её у него.
- Действительно, - вспомнила Варя, - видела девушку у Несупы. Я правда, особого внимания тогда на неё не обратила, но девушка была.
- Поедем?
- Кажется, да.
- Вот я и прошу тебя.
- Стать первым читателем?
- Да.
Варя посерьёзнела:
- Это большая ответственность. Мне немного страшно.
- Мне тоже.
- Хорошо, я постараюсь...
Девушки посмотрели с улыбкой друг на друга.
На следующий день Варя ехала в усадьбу к Горобцам.
- Как Андрей? - спросила у деда Перепёлки.
Варя в эти дни почти не выходила из покоев помещицы, плохо представляла последние события в поместье.
- Был Андрей, как Андрей, а теперь уж и не знаю, как и определить. Потеряли мы парня. Надеюсь, что на время.
- Что такое? - забеспокоилась Варя.
- Влюбился, - с тяжким вздохом пояснил дед. - Как, скажи, блаженный стал. Улыбается, и всё трётся возле кухни. Там теперича Ерина. И всё с цветами. Никогда так девок не баловали. А этот с утра уже охапки тянет. Вот и скажи, откуда это у него? Вся людская в духмяных запахах.
Варя засмеялась.
- А Ерина?
- А Ерина всегда была красивая, а тут сама как цветок стала. Я вот думаю, это оттого, что раньше брови хмурила, а теперь тоже как блаженная. Одним словом, любовь.
Сёстры встретили Варю с радостью. Маша даже пожала дружелюбно руку. Таня потянула подругу за собой в комнату.
- Идите, - добродушно улыбнулась Маша, - а я пока уютный уголок организую в саду.
В передней старшая Горобец перехватила Варю, стала расспрашивать о Глафире Никитичне.
- Всё также, - вздохнула девушка. - Не разговаривает. Но узнаёт. Мне кажется, она что-то хочет сказать, но я не понимаю. Что-то важное.
- Это всё печально. Ведь такая молодая... Вам, юным девицам, кажется, что пятьдесят лет - уже старость, но поверьте, будет и вам пятьдесят, и поймёте, что жизнь в этом возрасте начинает играть новыми красками. И как же хочется и эту, немного новую жизнь, узнать и прожить. Но не всем это возможно.
- Как грустно и красиво сказала твоя матушка, - вздохнула Варя, когда остались с Таней наедине.
- Ну что вы так долго? - с лёгким упрёком встретила Маша девушек. - Я уже заждалась. Посмотрите, как чудненько, - махнула рукой в сторону накрытого стола в тени берёзы. Плакучие ветви создавали впечатление зелёного шатра.
- Уютно, - оценила Варя, присаживаясь куда указала хозяйка.
Таня не села.
- Вы поговорите пока, я скоро, - вернулась в дом.
Так было ранее оговорено с сестрой. Маша попросила оставить на короткое время их с Варей наедине. И Таня прекрасно понимала причину. Во всяком случае, ей так казалось. Сестре нужно попросить прощения. И лучше сделать это без свидетелей.
Вот Таня и вспомнила про своё обещание, а когда через некоторое время вернулась к компании, казалось, всё прошло замечательно. Девушки улыбались друг другу и мило беседовали. Правда, о книгах.
- Что же вы не пьёте чай? - на правах хозяйки спросила Маша у гостьи.
- Спасибо, - машинально промолвила та, но не шелохнулась, задумчиво глядя на кусты георгин, - и всё же мне больше по душе поэзия Державина.
- А мне ужас, как пить хочется, - воскликнула Таня и с детской непосредственностью, которая у пятнадцатилетней девушки временами брала вверх, схватила ближайший стакан и вмиг осушила его.
- Фу-у, гадость. Что за чай ты тут приготовила? - удивилась она.
Но Маша вскочила:
- Когда ты научишься себя вести? - со злостью спросила она у сестры. - Ты схватила чужой стакан.
Но в тоне явно звучала тревога. И даже страх.
- Простите, - смиренно произнесла Таня и уселась на место. - Варенька, возьми мой чай. А я, кажется, уже напилась.
Глава 138
И снова Варя ехала к Горобцам. На этот раз с блаженным Андреем. Как только ворота усадьбы остались позади, тот завёл какую-то песню про Марусю ясноокую, так и запевал всю дорогу, иногда понижая голос почти до шёпота, а если народа поблизости не было, орал во всю глотку.
Варя слушала, улыбалась.
- Не мешаю, Варвара Сергеевна? - запоздало спросил виновато.
«Он что, только сейчас сообразил, что я сзади сижу?» - удивилась Варя, но вслух сказала:
- Нет-нет, я люблю песни слушать, - немного слукавила.
В руках она держала толстую тетрадь. Танин роман.
Вчера вечером прочитала. Он действительно пока короткий. Начало. Варе понравилось. Интересно. Может, в нём и были какие-то ошибки и неточности, но, по мнению девушки, незначительные. Вот в минуты, когда Андреева песня немного стихала, Варя и размышляла, стоит ли на них указывать подруге. Наверное, стоит. Ведь она как раз для этого к ней обратилась.
Вчерашнее чаепитие закончилось быстро и неприятно. Тане внезапно стало плохо. Она побледнела, пожаловалась на тошноту и головную боль. Перепуганная Маша забыла про гостью, стала хлопотать около больной сестры. Вот Варя и попрощалась. Если уж помочь невозможно, то, по крайней мере, надо не мешать.
А теперь, увидав перед домом Горобцов садящегося в коляску Игнатия Степановича, пожалела старика. Вот уж кому приходится разъезжать без отдыха по поместьям. Бабушка Горобец в тяжёлом состоянии, Глафира Никитична... Про Таню даже и не подумала. Оказалось, дело в Тане.
- Заболела, - огорошила неприятной новостью мамаша Горобец, встретив Варю в передней. Заплакала.
Только сейчас Варя заметила сидящего в дальнем углу Миланова. Он встал, поздоровался с девушкой и снова вернулся в своё кресло.
Всё серьёзно, поняла Варя.
Неловко попрощалась, вышла. Дорогой вспоминала произошедшее. У неё на глазах всё начиналось. Бедная Таня.
Дома не могла найти себе места, всё время думала о подруге. Теперь дурные предчувствия не оставляли. Вечером снова поехала к Горобцам.
Коляску Игнатия Степановича увидела издали. Пыталась предположить, могло ли присутствие доктора быть добрым знаком. Могло... Так хотелось верить.
Но, увы.
В дверях столкнулись с Милановым.
- Как она? - пошла следом за молодым человеком. Но судя по его состоянию, разумнее было бы спросить: как вы? Он ничего не мог сказать.
Вернулась в дом, спросила у прислуги, и тут впервые услышала, что надежды почти нет.
Эта мысль убивала. К ней невозможно привыкнуть. Оглушённая Варя села на скамью. Сколько времени прошло? Чего она ждала?
Вот на крыльце показался доктор. Мамаша Горобец плакала. Тот её утешал, но...
- Мужайтесь. Всё возможно... Если доживёт до утра... Организм не сдаётся...
Эти слова донеслись, и в них было мало утешения.
Игнатий Степанович уехал. Старшая Горобец повернула в дом, не видя ни Варю, ни Миланова.
Внезапно девушка поняла! Вскочила:
- Григорий... - не могла вспомнить отчество, - едемьте.
Тот хмуро посмотрел, не понимая.
- Есть доктор. Быстрее. Как я раньше не сообразила! Нужна коляска. Ну что же вы? На чём вы приехали? Скорее!
Варя видела, как в глазах молодого человека вспыхнули искры. Он не совсем понял несвязные слова девушки, но надежда зажглась.
Глава 139
Варя в ярости и отчаянии смотрела на Несупу. Как пробить эту стену? Драгоценные минуты тают, сердце наполняется тоской, а этот упёртый дед - ни с места.
В помещичью усадьбу он, видите ли, ни ногой. И то, что пятнадцатилетняя девушка погибает, его, похоже, не поколебало.
- Да ты, девка, и сама не понимаешь, чего городишь. Меня и на порог не пустят, не то что дочку ихнюю лечить.
- Как не пустят? Что вы говорите? Они любую помощь сейчас ожидают, как чуда.
- Э-э, пустое мелешь.
Миланов всё это время молча сидел в углу на лавке. Теперь встал.
- Ты врач? Или так себе знахарь?
Несупа отвернулся, не ответил. Варя видела, что Григорий почти сдался. Он не верил Несупе. Но девушка знала!
- Вам же сила дана, - почти закричала она. - Что же вы выбираете, кому помочь, а кому - не следует. Не можете вы ею распоряжаться по своему разумению. Кто просит, тому и должны помогать.
На лавке сидели дети. Девочка вся напряглась, смотрит в нетерпении то на деда, то на Варю. Была бы её воля, бежала бы давно на помощь.
Мальчик спокоен, ждёт, что дед решит. Как он скажет, так и надо. Мальчик учится.
Несупа посмотрел на внуков... Вздохнул, принял решение:
- Раньше бы я не сомневался. А теперь... не знаю. Ладно, поехали, посмотрим, что получится.
У Вари камень свалился с плеч. Один. Впереди неизвестность.
По дороге дед расспросил девушку обо всём, что она знает.
Варя толком ничего не знала, но торопливо рассказывала всё. И про роман, и про Ливасова, и про чаепитие и примирение. Она не понимала, что из этого может пригодиться, но предоставила выбирать Несупе. У неё в голове каша, может, старик сумеет разобраться.
- Ты кого сюда притащила? - зашипела мамаша Горобец с такой ненавистью, что Варя опешила. Всё то презрение, которым старшие Горобцы постоянно обливали её, никуда не делось. Затаилось на некоторое время, и вот оно вновь. И от этого обращения на «ты», как к существу много ниже, как к прислуге, Варя вовсе растерялась. Несупа стоял сзади молча, ждал.
- Но он лечит...
- Кого он лечит? Эту чернь неграмотную? Варвара Сергеевна, что вы плетёте? - мамаша Горобец взяла себя в руки, насколько это было возможно в её состоянии. - Несколько часов назад приезжал доктор из другого уезда. Был консилиум. Надежды нет.
- Этот человек много может...
- Не хватало, чтобы моего ребёнка касался грязный мужик... в такой... час, - женщина заплакала.
Вот и камень вернулся. Отяжелил Варино сердце. Не может она распоряжаться в чужом доме чужой жизнью.
Она не может, но...
- Госпожа Горобец, - твёрдо сказал Миланов. - Я тоже имею право. Ещё немного времени, и Татьяну Александровну я бы назвал своей женой. И её жизнь была бы моей жизнью. Сегодня она моя невеста. Я настаиваю, пропустите доктора.
Мрачные глаза Миланова встретились с красными от слёз глазами будущей тёщи. Госпожа Горобец растерянно дрогнула. Не ожидала она такой твёрдости от всегда уступчивого молодого человека. Несколько секунд они смотрели друг на друга, словно меряясь силой.
- Что ж, - отошла в сторону давая дорогу, - пусть никто не посмеет сказать, что я что-то не сделала.
В комнату пошли Несупа и госпожа Горобец. Незваные Варя и Миланов постояли в нерешительности, шагнули к порогу и остановились у открытой двери. Стояли, смотрели, слушали.
Смотреть особо не на что. Видна была часть комнаты больной, уголок кровати и плачущая Горобец. Несупа с другой стороны, его не видать. Слушать долго было нечего. Молчали в той комнате. Наконец, раздался глухой голос старика:
- Зови другую дочь.
Мамаша посмотрела на лекаря, на этот раз не стала возражать, вышла.
Через несколько минут мимо Миланова и Вари прошли двое - старшая Горобец и Маша. Девушка, кажется, не заметила посторонних. Её трясло от волнения и качало из стороны в сторону.
- Говори, чем угостила девку...
Маша вскрикнула.
- Быстро. Чтоб я знал, что супротив яда дать.
- О чём он, Мария?
Но Мария молчала.
- Говори!
Маша что-то забормотала. Варя не разобрала.
- Быстро!
Вновь бормотание.
- Пошли покажешь, - Несупа вышел.
Следом засеменили Горобцы.
- Маша, о чём он? Что ты дала Тане? Так это ты...
Варя и Григорий повернули сначала следом. Но тут Миланов не выдержал и рванул в комнату невесты.
Варя осталась. Опустилась на колени, стала молиться.
Глава 140
- Варечка, не приглашай меня в дом. Пошли в сад. Первые осенние деньки, хочу на волюшке.
- Пойдём на волюшку. Как хорошо, что ты приехала. Мне столько тебе нужно сказать. Я в последнее время закрутилась, не могу к вам вырваться. Мысленно с тобой каждый день разговариваю, а вот теперь даже не знаю, с чего начать. Столько всего произошло.
- Да, я слышала, - сочувственно кивнула Соня. - Но я ведь к тебе ненадолго и по делу. Но об этом немного позже. Скажи, как ты?
- Да я-то в порядке. А ты?
- И я в порядке, - грустно вздохнула девушка.
Варя промолчала, поняла, что у Ночаевых не всё благополучно. Но расспрашивать не спешила.
- От Луши известий нет?
- Нет.
- Это уже месяца два прошло? Пора бы им дать весточку.
- Я теперь и сама не уверена, будет ли та весточка... Видно нелегко отыскать Лушину правду.
- А я по-прежнему считаю, что у них всё получится. Иногда в жизни случаются чудеса.
- Ну да, слышала, что одно из них свершилось с твоей помощью.
- Ты про Таню?
- Да.
- Ну что ты! Я здесь ни при чём. Это всё Несупа. И Миланов.
- Но я не поняла, слухи ходят, что Мария угостила сестру ядовитыми ягодами?
- Похоже, да.
- Как же она так?
- Не знаю. Ну уж не нарочно.
- В обществе так жестоко о неё отзываются. Говорят, что она позавидовала сестре. Той, мол, пятнадцать, и уже помолвлена. Вот и натворила дел. Но я в это не верю. Конечно, там какое-то недоразумение произошло.
- Тоже так считаю. Тем более я в тот день была с ними. Видела Машу. Она очень переживала за сестру. Нет, не было никакого умысла. Она, может и непростая девушка, гордая, но пойти на такое преступление... Конечно, нет.
- Но теперь вся округа её ненавидит. Как теперь ей жить дальше?
Помолчали. Действительно, страшно.
- Это событие не выходит из головы. Но Татьяна выжила - и это чудо. Ведь врачи не оставляли никаких надежд. А как Глафира Никитична? Теперь, когда у нас другой управляющий, новости не каждый день приходят от вас. Хотя Ольга посылает узнать почти каждое утро.
- Без изменений. Не говорит. Тяжело ей. Я ведь собиралась в гувернантки уходить после её свадьбы. Теперь вот осталась. Но... Соня, случилось другое чудо. На этот раз - со мной.
Соня с лёгкой улыбкой повернулась к подруге:
- Чудо?
- Вот, - Варя протянула руку.
На пальце красовалось колечко.
- Ах, какое красивое. Помолвлена?
- Да.
- Когда разумный молодой человек оценил по достоинству прекрасную девушку, разве это чудо? По-моему, это лишь говорит о том, что у молодого человека есть голова на плечах. И девушка с ним будет счастлива.
Но произнеся такую длинную речь серьёзным тоном, Соня не выдержала и счастливо рассмеялась. Засмеялась и Варя. Девушки обнялись.
- Это - чудо! - восторженно подтвердила Соня, и девушки закружились, держась за руки, как в детстве.
- Ой, голова, - Соня упала на скамью.
- А у вас как дома?
- Варя, ничего хорошего, - Соня помрачнела. - Я не могу сказать, что всё ужасно... Нет... всё ужасно. Не такой я представляла семейную жизнь вообще, а семейную жизнь своей сестры особенно. Но мне пора ехать дальше, я же ведь к тебе по делу. И, если ты составишь мне компанию, по дороге тебе всё расскажу.
- Думаю, составлю. Я теперь более-менее свободна. Так куда же ты собралась?
- К вашему Несупе.
- К Несупе?
- Да. А где живёт - не имею ни малейшего понятия.
- Я прекрасно могу показать дорогу. Но зачем он тебе? Уж не заболел кто?
- Вообще-то, больные есть. Во всяком случае, один, по моему мнению, точно. Но я не за этим. Помнишь Лушиных соседей?
- Да помню, отец умер, мать кого-то из дома выгнала.
- Старшую дочку. А на днях и мать умерла. А дети остались совсем одни. Ольга хочет некоторых продать в другие поместья...
Помолчали, пытаясь осознать страшные слова...
- А Несупа?
- А Несупа тут почти ни при чём. Я просто ищу дочку. Люди подсказали, что видели её у него.
- Действительно, - вспомнила Варя, - видела девушку у Несупы. Я правда, особого внимания тогда на неё не обратила, но девушка была.
- Поедем?
