А если бы меня выдали замуж за лорда или за богатого дворянина, то моя семья получила бы богатый выкуп. И тогда мои братья смогли бы поступить на службу к лорду. Их надежды исполнились бы за счет моей мечты. Я считаю, что это не честно. Каждый волен бороться за свои чаяния. Вот я и защищалась, как могла. Просто сбежала из дома.
“Нет, нет, я не буду сейчас плакать”.
Я смахнула непрошенные слезы обиды и разочарования.
Единственное украшение, с которым я никогда не расставалась — тоненький браслет из серебряных нитей в виде ящерки. Подарок моей родной тетки, младшей сестры мамы. По совместительству моей крестной и феи.
Я подняла руку и откинула рукав рубашки. На запястье в свете луны блеснул браслет. Сердце сжалось при воспоминании о семье, и отца стало жаль.
Может, зря я все это затеяла? И пока ушла недалеко, стоило вернуться? Нужно было лишь соединить кончик хвостика и носик ящерицы на браслете, и я оказалась бы дома в своей комнате.
Никто и не заметил бы моего отсутствия. А если кто спросил бы, я сказала бы, что гуляла.
— Подумаешь! Один день и две ночи гуляла! Может, заблудилась? — прошептала себе под нос, хихикнув, и зажала рот рукой.
На дороге, едва различимый в темноте, наконец появился всадник. Шляпа съехала ему на лицо. Наверное, он задремал, сидя в седле.
А что? Места у нас спокойные, разбойники не водятся, можно и поспать, пока лошадь сама привезет тебя туда, куда надо.
Лошадь неспешно переступала по насыпи. Еще бы. Ее же никто не торопил. Зачем?
“Да быстрей уже топай, пышка тебя возьми”, — мысленно ругалась я, подгоняя дохлую клячу.
А ведь я тоже могла сейчас нестись на коне, а может, уже и добралась бы до города и спокойно спала в постели в каком-нибудь недорогом отеле. Но тогда шансы не быть пойманной у меня уменьшились бы в разы. И я пока не хотела, чтобы отец знал, куда я направилась.
Злость в моем сердце уже затихала, уступая место нерешительности. Надо было спешить. Я сглотнула подступивший комок, покачала головой и тихо вздохнула.
Что мне делать с моими сомнениями? Вернуться домой и выполнить веление отца: отправиться на отбор невест и выйти замуж за любого, кто обратит на меня внимание, при условии, что старый лорд выберет себе другую невесту?
Я видела однажды старого лорда. Это случилось три года назад. Отец в очередной раз взял меня на ярмарку в город.
Появление лорда на рыночной площади оказалось для всех приятной неожиданностью. Народ его любил.
“Да здравствует лорд! Славься Изамбард! Долгих лет семейству Вейнов!”
Крики приветствий и ликование толпы служили тому доказательством.
Может, как человек он и был хорошим, но я не видела его в роли своего мужа. Как представлю себе, что он станет меня целовать.
Бр-р-р!
А как подумаю, что муж жену не только целует.
Бр-р-р! Бр-р-р! Бр-р-р!
Вот с Дираном целоваться мне понравилось. Хоть это и было всего один раз, но все же. Его теплые напористые губы щекотали и волновали меня. Сильные руки так сладко сжимали в объятиях. Я после нашего поцелуя смеялась, а он смущенно прятал глаза и извинялся. За что? Глупенький!
А мысли о замужестве с нелюбимым мужчиной меня пугали. Всегда.
Я сжала губы, глубоко вдохнула и выдохнула. Под моими ногтями в ночной тишине, кажется, слишком громко затрещала березовая кора.
Ну уж нет! Вот сейчас я твердо уверилась в правильности своего поступка.
Наконец-то лошадиный топот стал затихать. Я вновь вышла на дорогу и продолжила путь, прибавила шаг насколько это было возможно в моем положении.
Задумавшись, я не услышала приближение еще одного всадника. Он двигался в разы быстрее предыдущего. Цокот раздался совсем близко. Я кинулась прятаться в лес.
Среди белеющих стволов чернел проход, в него-то я и рванула.
В другое время я бы поостереглась, но страх и адреналин, кипевший в крови, толкнули меня в проем.
Под ногами затрещали ветки, и я полетела в темноту.
Ноги коснулись мягкого дна. Я поморщилась. От удара раненая стопа заныла сильнее. Дорожный мешок соскользнул с плеч.
— Ой, пышка тебя возьми, — ударилась я спиной о что-то твердое. Пошарив руками вокруг себя, я нащупала осыпающиеся стены.
Из-под пальцев отвалился кусок земли и шлепнулся мне под ноги, рассыпавшись. От громкого шороха я вздрогнула и присела, сжавшись в комочек. Прислушалась. Тишина. Где-то над головой промчался ритмичный цокот копыт. Всадник, действительно, торопился. Снова стало тихо.
Я осторожно тронула браслет, потерла хвостик ящерке, и вокруг разлился тусклый свет. Не убирая руку с украшения, я окинула взглядом пещеру, убедилась, что кроме меня никого нет. С облегчением вздохнула. Мало ли, вдруг в соседях окажется какой-нибудь лесной зверь, такой же заложник несчастья, как я.
Б-р-р.
Тогда срочно возвращаемся домой известным способом.
“Нужно снять туфельки и высыпать землю, заодно и рану посмотрю”, — решила я, дотронувшись до теплого корневища.
Углубление находилось, видимо, рядом с огромным деревом, потому что все стены покрывали разной толщины корни. От корней шло тепло, словно от магического отопления в отцовском доме.
Это нововведение мы установили в нашем доме прошлую зиму, и нам оно очень нравилось, потому что теперь не нужно было постоянно протапливать пять каминов во всех комнатах. Достаточно было питать магией из кристалла один котел на кухне. С этим прекрасно справлялась наша кухарка.
Под ногами оказался мягкий мох.
Углубление-то и ямой не назовешь, но, чтобы выбраться из него, придется потрудиться.
Я примостила зад на мягкое дно, протянув ноги, прислонилась спиной к толстому корню и подняла голову. Залюбовалась ночным небом.
Когда еще получится вот так посидеть и полюбоваться ночным небом?
“Сейчас немного отдохну, выберусь отсюда и пошагаю дальше. Только ногу посмотрю”. — уговаривала я себя.
В отверстии, подглядывая, мерцали далекие звезды знакомого созвездия, кажется, это богиня Апиная, покровительница нашего мира, держит на руках младенца — дочь Амброзию.
Рядом богиня плодовитости Медовница, с другой стороны, Улий, сторож и смотритель, его второе имя — Пасечник.
Я сдвинулась немного, и мне открылся в просвет край неба, где Стинг сражается с Филантом. По легенде Филант напал на наш мир с огромным войском себе подобных. Он захватил дворец и возжелал в наложницы саму Апинаю, но Стинг, рядовой дворцовый стражник, с детства влюбленный в богиню, сразил того острым ядовитым клинком и спас Апинаю.
В благодарность за свое спасение богиня возвела простого воина в ранг богов, вышла за него замуж и родила дочь. И плывет теперь Стинг на ночном небосклоне в одном ряду с главными богами нашего мира.
А где-то там, на краю звездного неба, парит Апис. Он стремится к своей Медовнице. Лишь с ней он будет счастливым мужем и отцом. Лишь с ней он сможет зачать и родить достойных детей — продолжателей славного рода.
Эти легенды я слушала перед сном от нашей Марты. Они завораживали, погружали меня в сказочные миры, и я начинала мечтать, что когда-нибудь найдется и мой Апис, и он полюбит меня, а я полюблю его, и дети у нас родятся достойные.
Но это было в далеком детстве. Тогда я еще не ведала, чем хочу заниматься в жизни, а теперь знала. И я сначала выполню задуманное, а уже потом пусть мой Апис меня найдет, ну или я найду его.
Я шла только ночью, потому что днем по тракту движение как по Сотовой. Днем я заходила вглубь придорожного леса и отсыпалась.
Я знала, что если долго идти по этой дороге, то можно прийти в город. Отец и братья часто брали меня с собой на ярмарку, когда возили на продажу лишнее зерно с поля или овощи с огорода.
Как же я любила ярмарки! Мне нравилось ходить по торговым рядам, болтать с заезжими купцами, делать вид, что присматриваюсь, прицениваюсь к товарам.
Сильнее всего меня привлекали ряды, где продавали одежду и шляпы. Это и была моя мечта. Когда-нибудь открыть собственное ателье, создавать прекрасные головные уборы, платья, костюмы и наряды и продавать их людям.
А шить я умела как никто. Этому меня научила моя крестная. Я могла из пучка травы за пару секунд создать шляпку. А если мне дать времени побольше, то… много чего!
Моя крестная всегда называла меня маленькой натуральной женщиной.
“Ты из ничего делаешь все, что должна уметь делать настоящая женщина: и солянку, и зрелище, и, конечно, шляпку”. Я не спорила. Все так и было. Я не стеснялась своего таланта. Даже гордилась.
А вот ряды, где торговали лошадьми, я ненавидела. И не только из-за зловонного запаха и горестного ржания живого “товара”.
Мне было жаль животных, ожидавших, когда их кто-то купит.
Я увидела все лишь раз, как покупали лошадь: с силой хлопали по грациозному крупу, гладили блестящую гриву, смотрели здоровы ли зубы. Жаль только, в глаза лошади никто не заглянул. А я заглянула. И увидела в них боль и тоску. Возможно, поэтому я так сопротивлялась отбору невест. Я не хотела быть подобной лошадью.
И вообще, я как представлю себе этот отбор. Как я буду стоять в одном ряду с такими же горемычными, лишенными всякого права решать свою судьбу. И меня будут выбирать, словно породистую кобылу на ярмарке. В душе поднялась волна негодования, и я сжала кулаки, шмыгнула носом.
“Ну, нет! Еще чего! Пышку вам, а не меня! И никаких слез”, — мысленно приказала я себе.
Надеюсь, за два дня я ушла на достаточное расстояние, и теперь можно двигаться в столицу и днем. Эта мысль успокоила меня, я согрелась, разомлела и не заметила, как уснула.
Ну и куда я вляпалась в этот раз? Правду сказала крестная, что я без приключений на свою пятую точку не могу и дня прожить. Как отчебучу что-нибудь, а потом хлебаю... Ложкой... Большой…
Попыталась рассмотреть, где я нахожусь. Над головой синее-синее небо, парочка белоснежных облаков слишком быстро проплыли. Я даже не успела пофантазировать, на что они похожи.
Нашла время фантазировать! Закрыла глаза, прислушалась. Да, подо мной странное гудение, а сама я словно плыву по воздуху.
О Улий! Что это? Снова открыла глаза. С закрытыми как-то не очень комфортно плыть.
Попробовала повернуть голову вправо, влево. Не получилось.
Скосила глаза вбок, на звук шагов. Ага. Точно. Шаги. Снова ничего не увидела.
— Будешь пытаться так смотреть, окосеешь, — услышала я приятный мужской голос.
Что за... Мурашки побежали от макушки к пяткам и обратно, но пошевелить пальцами на руках и ногах не получилось.
“Меня что, спеленали, словно новорожденного? — От негодования мурашки заметались быстрее. — И вообще, мне это снится или случилось наяву?" — не могла я никак понять.
Что со мной случилось?! "Вспоминай, Арелла, пышка тебя дери!" — приказала себе я.
Солнце уже взошло и рассветные лучи настойчиво проникали в мое убежище. Я попыталась подняться, оперевшись на руку, и не смогла. Ногу прострелило так сильно, что я зажмурилась от боли и прослезилась.
Кажется, я повредила ногу. И что теперь делать? Возвращаться домой?
Я закрыла глаза и постаралась дышать спокойно. И, наверное, провалилась в следующий сон.
Когда я открыла глаза, то не сразу поняла, что со мной происходит. Я будто парила в воздухе.
Нет, не так. Я плыла, лежа на воздушной подушке.
Смущал только странный звук под моим телом. Странное гудение, словно я на лугу, где летают пчелы и шмели. Причем, в большом количестве.
Такой звук я слышала, когда мы с братьями ходили в лес за диким медом. Братья выгоняли дымом пчел, а я собирала мед.
“О Улий! Куда я попала! И что со мной будет? — испугалась я и тут же приказала себе. — Без паники, Арелла, главное, не показывать свой страх! Смелому — медовые пышки, а трусу — еловые шишки, — вспомнилась любимая отцовская поговорка. — О Улий, о чем я думаю? А вдруг это какой-нибудь извращенец-людоед? Но… — остановила я свою буйную фантазию, — у него довольно приятный голос”.
Сквозь навязчивое жужжание слышались уверенные мужские шаги.
Наконец почувствовала, что могу шевелиться и тут же с большим трудом повернула голову на голос, я увидела лишь спину, шагавшего впереди. Широкую, крепкую, мужскую спину под тонкой батистовой рубашкой. Между прочим, сшитой из дорогой ткани и довольно качественно.
Уж качество одежды я определяла сразу, на глазок.
В самом деле, швея я или не швея?
— Ну если вы меня не освободите от своей магии, то, возможно, и окосею, и мой отец вам за это спасибо не скажет, — с вызовом произнесла я, радуясь, что язык тоже способен шевелиться.
— Сомневаюсь, что твой отец знает, где ты сейчас находишься, и что с тобой происходит, и, вообще, не уверен, что у тебя имеется семья, — ответил незнакомец, волнуя меня бархатными нотками в голосе.
— С чего это такие мысли? Есть у меня семья, и отец есть, а еще братья, гвардейцы, между прочим, — не моргнув глазом, соврала я.
— Даже гвардейцы? Ничего себе! Из какого семейства твои братья, не подскажешь? Удалец?
“Упс, кажется, меня приняли не за того или, правильнее сказать, не за ту!”
Разубеждать незнакомца, что я не удалец, а, скорее, удалица, не стала. Это станет и так понятно, как только я сниму шляпу. Надеюсь, что до этого, конечно, не дойдет. Но кто знает. В моих интересах хоть немного потянуть время.
Я снова попыталась пошевелить руками. Получилось. Рискнула поколыхать в воздухе ногами. Лучше бы я этого не делала.
Я застонала и закрыла глаза, стиснув зубы. На лбу выступила испарина, скрипнули зубы.
— Где болит? — раздалось над самым лицом.
Скривившись, я открыла глаза и пропала. В самом деле пропала. Утонула в глазах цвета лесного ореха.
Мужчина усмехнулся, заметив мой взгляд. На его волевом лице пробежала понимающая улыбка.
Кажется, я разучилась дышать, разглядывая незнакомца. Густая шевелюра каштановых волос спадала на лицо и плечи. Внимательный взгляд темных, с миндалевидным разрезом глаз на мужественном лице, поглотил меня целиком и полностью. Крылья аристократического тонкого носа подрагивали, мелькнул розовый язык между обветренными губами. Мое смятение сменилось смущением.
“Какой привлекательно опасный этот извращенец-людоед. Соберись, Арелла, пышка тебя дери, он реально опасен и привлекателен”, — кричал мой мозг.
К смущению присоединилась растерянность. К тому же вокруг разливался такой хмельной аромат, словно мы находились на лугу во время буйного цветения трав.
Скорее всего, именно поэтому у меня закружилась голова!
Он молча разглядывал меня, странно потягивая носом и хмурясь. Только небритый кадык ходил ходуном, и смешно шевелились уши.
— Где болит, удалец? — проговорил наконец он голосом, словно в жаркий день напился ледяной воды. Отвел взгляд от моего лица, начал щупать мои руки, прошелся по ногам.
— Нога, — хрипло прошептала я, — правая, — добавила, боясь пошевелить пальцами пострадавшей ноги.
— Веселенькое дело, — откинул он прядь каштановых волос с лица. — А почему ты в женских туфлях? — снял он с моей ноги туфельку.
Посмотрел он с недоверием, покрутив в руках балетку, и подозрительно долго задержался взглядом на моей груди, взглянул на стройные бедра. Недоверчиво хмыкнул.
— Да, я не удалец, — с вызовом произнесла я.
Кровь прилила к лицу, и в глазах появилась влага. Нога непроизвольно дернулась, и я снова скрипнула зубами.
“Нет, нет, я не буду сейчас плакать”.
Я смахнула непрошенные слезы обиды и разочарования.
Единственное украшение, с которым я никогда не расставалась — тоненький браслет из серебряных нитей в виде ящерки. Подарок моей родной тетки, младшей сестры мамы. По совместительству моей крестной и феи.
Я подняла руку и откинула рукав рубашки. На запястье в свете луны блеснул браслет. Сердце сжалось при воспоминании о семье, и отца стало жаль.
Может, зря я все это затеяла? И пока ушла недалеко, стоило вернуться? Нужно было лишь соединить кончик хвостика и носик ящерицы на браслете, и я оказалась бы дома в своей комнате.
Никто и не заметил бы моего отсутствия. А если кто спросил бы, я сказала бы, что гуляла.
— Подумаешь! Один день и две ночи гуляла! Может, заблудилась? — прошептала себе под нос, хихикнув, и зажала рот рукой.
На дороге, едва различимый в темноте, наконец появился всадник. Шляпа съехала ему на лицо. Наверное, он задремал, сидя в седле.
А что? Места у нас спокойные, разбойники не водятся, можно и поспать, пока лошадь сама привезет тебя туда, куда надо.
Лошадь неспешно переступала по насыпи. Еще бы. Ее же никто не торопил. Зачем?
“Да быстрей уже топай, пышка тебя возьми”, — мысленно ругалась я, подгоняя дохлую клячу.
А ведь я тоже могла сейчас нестись на коне, а может, уже и добралась бы до города и спокойно спала в постели в каком-нибудь недорогом отеле. Но тогда шансы не быть пойманной у меня уменьшились бы в разы. И я пока не хотела, чтобы отец знал, куда я направилась.
Злость в моем сердце уже затихала, уступая место нерешительности. Надо было спешить. Я сглотнула подступивший комок, покачала головой и тихо вздохнула.
Что мне делать с моими сомнениями? Вернуться домой и выполнить веление отца: отправиться на отбор невест и выйти замуж за любого, кто обратит на меня внимание, при условии, что старый лорд выберет себе другую невесту?
Я видела однажды старого лорда. Это случилось три года назад. Отец в очередной раз взял меня на ярмарку в город.
Появление лорда на рыночной площади оказалось для всех приятной неожиданностью. Народ его любил.
“Да здравствует лорд! Славься Изамбард! Долгих лет семейству Вейнов!”
Крики приветствий и ликование толпы служили тому доказательством.
Может, как человек он и был хорошим, но я не видела его в роли своего мужа. Как представлю себе, что он станет меня целовать.
Бр-р-р!
А как подумаю, что муж жену не только целует.
Бр-р-р! Бр-р-р! Бр-р-р!
Вот с Дираном целоваться мне понравилось. Хоть это и было всего один раз, но все же. Его теплые напористые губы щекотали и волновали меня. Сильные руки так сладко сжимали в объятиях. Я после нашего поцелуя смеялась, а он смущенно прятал глаза и извинялся. За что? Глупенький!
А мысли о замужестве с нелюбимым мужчиной меня пугали. Всегда.
Я сжала губы, глубоко вдохнула и выдохнула. Под моими ногтями в ночной тишине, кажется, слишком громко затрещала березовая кора.
Ну уж нет! Вот сейчас я твердо уверилась в правильности своего поступка.
Наконец-то лошадиный топот стал затихать. Я вновь вышла на дорогу и продолжила путь, прибавила шаг насколько это было возможно в моем положении.
Задумавшись, я не услышала приближение еще одного всадника. Он двигался в разы быстрее предыдущего. Цокот раздался совсем близко. Я кинулась прятаться в лес.
Среди белеющих стволов чернел проход, в него-то я и рванула.
В другое время я бы поостереглась, но страх и адреналин, кипевший в крови, толкнули меня в проем.
Под ногами затрещали ветки, и я полетела в темноту.
Глава 3 И никаких слез!
Ноги коснулись мягкого дна. Я поморщилась. От удара раненая стопа заныла сильнее. Дорожный мешок соскользнул с плеч.
— Ой, пышка тебя возьми, — ударилась я спиной о что-то твердое. Пошарив руками вокруг себя, я нащупала осыпающиеся стены.
Из-под пальцев отвалился кусок земли и шлепнулся мне под ноги, рассыпавшись. От громкого шороха я вздрогнула и присела, сжавшись в комочек. Прислушалась. Тишина. Где-то над головой промчался ритмичный цокот копыт. Всадник, действительно, торопился. Снова стало тихо.
Я осторожно тронула браслет, потерла хвостик ящерке, и вокруг разлился тусклый свет. Не убирая руку с украшения, я окинула взглядом пещеру, убедилась, что кроме меня никого нет. С облегчением вздохнула. Мало ли, вдруг в соседях окажется какой-нибудь лесной зверь, такой же заложник несчастья, как я.
Б-р-р.
Тогда срочно возвращаемся домой известным способом.
“Нужно снять туфельки и высыпать землю, заодно и рану посмотрю”, — решила я, дотронувшись до теплого корневища.
Углубление находилось, видимо, рядом с огромным деревом, потому что все стены покрывали разной толщины корни. От корней шло тепло, словно от магического отопления в отцовском доме.
Это нововведение мы установили в нашем доме прошлую зиму, и нам оно очень нравилось, потому что теперь не нужно было постоянно протапливать пять каминов во всех комнатах. Достаточно было питать магией из кристалла один котел на кухне. С этим прекрасно справлялась наша кухарка.
Под ногами оказался мягкий мох.
Углубление-то и ямой не назовешь, но, чтобы выбраться из него, придется потрудиться.
Я примостила зад на мягкое дно, протянув ноги, прислонилась спиной к толстому корню и подняла голову. Залюбовалась ночным небом.
Когда еще получится вот так посидеть и полюбоваться ночным небом?
“Сейчас немного отдохну, выберусь отсюда и пошагаю дальше. Только ногу посмотрю”. — уговаривала я себя.
В отверстии, подглядывая, мерцали далекие звезды знакомого созвездия, кажется, это богиня Апиная, покровительница нашего мира, держит на руках младенца — дочь Амброзию.
Рядом богиня плодовитости Медовница, с другой стороны, Улий, сторож и смотритель, его второе имя — Пасечник.
Я сдвинулась немного, и мне открылся в просвет край неба, где Стинг сражается с Филантом. По легенде Филант напал на наш мир с огромным войском себе подобных. Он захватил дворец и возжелал в наложницы саму Апинаю, но Стинг, рядовой дворцовый стражник, с детства влюбленный в богиню, сразил того острым ядовитым клинком и спас Апинаю.
В благодарность за свое спасение богиня возвела простого воина в ранг богов, вышла за него замуж и родила дочь. И плывет теперь Стинг на ночном небосклоне в одном ряду с главными богами нашего мира.
А где-то там, на краю звездного неба, парит Апис. Он стремится к своей Медовнице. Лишь с ней он будет счастливым мужем и отцом. Лишь с ней он сможет зачать и родить достойных детей — продолжателей славного рода.
Эти легенды я слушала перед сном от нашей Марты. Они завораживали, погружали меня в сказочные миры, и я начинала мечтать, что когда-нибудь найдется и мой Апис, и он полюбит меня, а я полюблю его, и дети у нас родятся достойные.
Но это было в далеком детстве. Тогда я еще не ведала, чем хочу заниматься в жизни, а теперь знала. И я сначала выполню задуманное, а уже потом пусть мой Апис меня найдет, ну или я найду его.
Я шла только ночью, потому что днем по тракту движение как по Сотовой. Днем я заходила вглубь придорожного леса и отсыпалась.
Я знала, что если долго идти по этой дороге, то можно прийти в город. Отец и братья часто брали меня с собой на ярмарку, когда возили на продажу лишнее зерно с поля или овощи с огорода.
Как же я любила ярмарки! Мне нравилось ходить по торговым рядам, болтать с заезжими купцами, делать вид, что присматриваюсь, прицениваюсь к товарам.
Сильнее всего меня привлекали ряды, где продавали одежду и шляпы. Это и была моя мечта. Когда-нибудь открыть собственное ателье, создавать прекрасные головные уборы, платья, костюмы и наряды и продавать их людям.
А шить я умела как никто. Этому меня научила моя крестная. Я могла из пучка травы за пару секунд создать шляпку. А если мне дать времени побольше, то… много чего!
Моя крестная всегда называла меня маленькой натуральной женщиной.
“Ты из ничего делаешь все, что должна уметь делать настоящая женщина: и солянку, и зрелище, и, конечно, шляпку”. Я не спорила. Все так и было. Я не стеснялась своего таланта. Даже гордилась.
А вот ряды, где торговали лошадьми, я ненавидела. И не только из-за зловонного запаха и горестного ржания живого “товара”.
Мне было жаль животных, ожидавших, когда их кто-то купит.
Я увидела все лишь раз, как покупали лошадь: с силой хлопали по грациозному крупу, гладили блестящую гриву, смотрели здоровы ли зубы. Жаль только, в глаза лошади никто не заглянул. А я заглянула. И увидела в них боль и тоску. Возможно, поэтому я так сопротивлялась отбору невест. Я не хотела быть подобной лошадью.
И вообще, я как представлю себе этот отбор. Как я буду стоять в одном ряду с такими же горемычными, лишенными всякого права решать свою судьбу. И меня будут выбирать, словно породистую кобылу на ярмарке. В душе поднялась волна негодования, и я сжала кулаки, шмыгнула носом.
“Ну, нет! Еще чего! Пышку вам, а не меня! И никаких слез”, — мысленно приказала я себе.
Надеюсь, за два дня я ушла на достаточное расстояние, и теперь можно двигаться в столицу и днем. Эта мысль успокоила меня, я согрелась, разомлела и не заметила, как уснула.
Глава 4 “Упс, кажется, меня приняли не за того или, правильнее сказать, не за ту!”
Ну и куда я вляпалась в этот раз? Правду сказала крестная, что я без приключений на свою пятую точку не могу и дня прожить. Как отчебучу что-нибудь, а потом хлебаю... Ложкой... Большой…
Попыталась рассмотреть, где я нахожусь. Над головой синее-синее небо, парочка белоснежных облаков слишком быстро проплыли. Я даже не успела пофантазировать, на что они похожи.
Нашла время фантазировать! Закрыла глаза, прислушалась. Да, подо мной странное гудение, а сама я словно плыву по воздуху.
О Улий! Что это? Снова открыла глаза. С закрытыми как-то не очень комфортно плыть.
Попробовала повернуть голову вправо, влево. Не получилось.
Скосила глаза вбок, на звук шагов. Ага. Точно. Шаги. Снова ничего не увидела.
— Будешь пытаться так смотреть, окосеешь, — услышала я приятный мужской голос.
Что за... Мурашки побежали от макушки к пяткам и обратно, но пошевелить пальцами на руках и ногах не получилось.
“Меня что, спеленали, словно новорожденного? — От негодования мурашки заметались быстрее. — И вообще, мне это снится или случилось наяву?" — не могла я никак понять.
Что со мной случилось?! "Вспоминай, Арелла, пышка тебя дери!" — приказала себе я.
Солнце уже взошло и рассветные лучи настойчиво проникали в мое убежище. Я попыталась подняться, оперевшись на руку, и не смогла. Ногу прострелило так сильно, что я зажмурилась от боли и прослезилась.
Кажется, я повредила ногу. И что теперь делать? Возвращаться домой?
Я закрыла глаза и постаралась дышать спокойно. И, наверное, провалилась в следующий сон.
Когда я открыла глаза, то не сразу поняла, что со мной происходит. Я будто парила в воздухе.
Нет, не так. Я плыла, лежа на воздушной подушке.
Смущал только странный звук под моим телом. Странное гудение, словно я на лугу, где летают пчелы и шмели. Причем, в большом количестве.
Такой звук я слышала, когда мы с братьями ходили в лес за диким медом. Братья выгоняли дымом пчел, а я собирала мед.
“О Улий! Куда я попала! И что со мной будет? — испугалась я и тут же приказала себе. — Без паники, Арелла, главное, не показывать свой страх! Смелому — медовые пышки, а трусу — еловые шишки, — вспомнилась любимая отцовская поговорка. — О Улий, о чем я думаю? А вдруг это какой-нибудь извращенец-людоед? Но… — остановила я свою буйную фантазию, — у него довольно приятный голос”.
Сквозь навязчивое жужжание слышались уверенные мужские шаги.
Наконец почувствовала, что могу шевелиться и тут же с большим трудом повернула голову на голос, я увидела лишь спину, шагавшего впереди. Широкую, крепкую, мужскую спину под тонкой батистовой рубашкой. Между прочим, сшитой из дорогой ткани и довольно качественно.
Уж качество одежды я определяла сразу, на глазок.
В самом деле, швея я или не швея?
— Ну если вы меня не освободите от своей магии, то, возможно, и окосею, и мой отец вам за это спасибо не скажет, — с вызовом произнесла я, радуясь, что язык тоже способен шевелиться.
— Сомневаюсь, что твой отец знает, где ты сейчас находишься, и что с тобой происходит, и, вообще, не уверен, что у тебя имеется семья, — ответил незнакомец, волнуя меня бархатными нотками в голосе.
— С чего это такие мысли? Есть у меня семья, и отец есть, а еще братья, гвардейцы, между прочим, — не моргнув глазом, соврала я.
— Даже гвардейцы? Ничего себе! Из какого семейства твои братья, не подскажешь? Удалец?
“Упс, кажется, меня приняли не за того или, правильнее сказать, не за ту!”
Разубеждать незнакомца, что я не удалец, а, скорее, удалица, не стала. Это станет и так понятно, как только я сниму шляпу. Надеюсь, что до этого, конечно, не дойдет. Но кто знает. В моих интересах хоть немного потянуть время.
Я снова попыталась пошевелить руками. Получилось. Рискнула поколыхать в воздухе ногами. Лучше бы я этого не делала.
Я застонала и закрыла глаза, стиснув зубы. На лбу выступила испарина, скрипнули зубы.
— Где болит? — раздалось над самым лицом.
Скривившись, я открыла глаза и пропала. В самом деле пропала. Утонула в глазах цвета лесного ореха.
Мужчина усмехнулся, заметив мой взгляд. На его волевом лице пробежала понимающая улыбка.
Кажется, я разучилась дышать, разглядывая незнакомца. Густая шевелюра каштановых волос спадала на лицо и плечи. Внимательный взгляд темных, с миндалевидным разрезом глаз на мужественном лице, поглотил меня целиком и полностью. Крылья аристократического тонкого носа подрагивали, мелькнул розовый язык между обветренными губами. Мое смятение сменилось смущением.
“Какой привлекательно опасный этот извращенец-людоед. Соберись, Арелла, пышка тебя дери, он реально опасен и привлекателен”, — кричал мой мозг.
К смущению присоединилась растерянность. К тому же вокруг разливался такой хмельной аромат, словно мы находились на лугу во время буйного цветения трав.
Скорее всего, именно поэтому у меня закружилась голова!
Он молча разглядывал меня, странно потягивая носом и хмурясь. Только небритый кадык ходил ходуном, и смешно шевелились уши.
— Где болит, удалец? — проговорил наконец он голосом, словно в жаркий день напился ледяной воды. Отвел взгляд от моего лица, начал щупать мои руки, прошелся по ногам.
— Нога, — хрипло прошептала я, — правая, — добавила, боясь пошевелить пальцами пострадавшей ноги.
— Веселенькое дело, — откинул он прядь каштановых волос с лица. — А почему ты в женских туфлях? — снял он с моей ноги туфельку.
Посмотрел он с недоверием, покрутив в руках балетку, и подозрительно долго задержался взглядом на моей груди, взглянул на стройные бедра. Недоверчиво хмыкнул.
— Да, я не удалец, — с вызовом произнесла я.
Кровь прилила к лицу, и в глазах появилась влага. Нога непроизвольно дернулась, и я снова скрипнула зубами.
