Нет, не сердце. Оно же в пятках, но очень похоже.
И вот лежит передо мной Нечто, подозрительно смахивающее на рыжего дракона. Это если паутину убрать и ведро.
— Васька... — глухо простонали из ведра, — дура ты бестолковая... ты меня зачем шваброй-то...
Дзинь! И голова в ведре стукнулась о каменный пол.
А я... я так и осела на попу.
Это что же получается? Это Грошик за мной гонялся?!
Подползла на четвереньках к Чуду-юду, сняла ведро с головы и уставилась на три здоровенных шишки на знакомом чешуйчатом лбу.
— Ух, злодей! Ты почто меня до смерти выпугал?! — возмущалась такая маленькая и обиженная я. — Страху нагнал! Надо было тебя еще шваброй огреть!
Мне не ответили. Вот совсем. Рыжий, гад чешуйчатый, молчал и совсем-совсем на меня не смотрел. Он вообще никуда не смотрел.
— Грошик... — тихонько позвала я и ткнула морду пальчиком. — Дракошик, миленький, — ткнула уже сильнее и запричитала: — Грошик, хороший мой, миленький, любименький, ты чего? Вставай! Клыка-а-астенький... — уже успела запаниковать, и только тогда рыжий приоткрыл один смеющийся глаз. — Ах ты, гад летающий! Притворяешься? — обличила я.
Дракон протяжно вздохнул, глазищи закатились, и чешуйчатая морда совсем натурально упала на пол.
— Рыжик! Грошик!!! — пошлепала по щекам. — Вставай давай, чего разлегся! — молчит. — Миленький, хорошенький, любименький! Открой глазоньки! — снова ударилась в панику. — Ты же у меня краси-и-ивый и... и хороший...
— Было уже, — недовольное.
— Было? — переспросила, продолжая наглаживать чешуйчатую морду.
— Угу.
— А что не было? — быстренько придумывала, как еще назвать моего дракошика.
— Большой, — подсказали мне.
— Большо-о-о-ой, — радостно подхватила и стала усерднее наглаживать широкий нос.
— И сильный.
— И си-и-и-ильный, — тут же согласилась я. Все, что угодно, лишь бы очнулся!
Стоп! А разговаривает тогда со мной кто?
Покосилась на одного... хитрющего крылато-хвостатого. Лежит, лапками дрыгает, глазки закрыты... Умирающий лебедь — не иначе. Только вот оскал донельзя довольный выдает с потрохами.
— И самый лучший, — снова подсказал дракон.
— И самый наглый! — припечатала я и добавила, когда желтый глаз возмущенно воззрился на меня: — И в Мухоморовку больше не пущу!
Гад чешуйчатый сердито засопел, с минуту смотрел на меня. Наверно, думал, что совесть проснется.
Не проснулась. У меня ее отродясь не было!
А одна маленькая, но очень грозная я встала, подбоченилась и сурово так:
— Ну и откуда в нашей глуши появилась целая Мухоморовка?
Грошик вздохнул, взгрустнул и уселся на задние лапы, голову понурив.
— Да недавно отстроили, — нехотя признался мой дракон. — Лет, почитай, пять назад.
А мне сказать? Я ж тут от скуки загибаюсь! А он?!
Кто-то шмыгнул носом. А потом еще. И еще...
И да, я окончательно разревелась. Там целая деревня в дне пути, а я тут. Одна. В башне!
— Васька... — осторожно позвал дракон.
— У-у-у-у... — выдала я.
— Ты чего? — меня схватили две огромные когтистые лапищи и прижали к чешуйчатому животу. — Слетаем мы в деревню, если хочешь. Слетаем. Не реви только, — утешал меня Грошик и... я успокоилась.
— Правда-правда? — заглянула в желтые глазищи, дождалась утвердительного кивка и вытерла рукавом слезы.
— А у меня для тебя подарок есть! — радостно возвестил Грошик, встал, отряхнулся и посадил меня к себе на спину.
— Вперед! Галопом! — возвестил маленький полководец в виде меня и пришпорил своего коня.
Конь не оценил. Возмущенно фыркнул и плюхнулся обратно на лапы, да так резко, что я чуть не свалилась.
— Ну, можно и не галопом, — смилостивилась, вскарабкиваясь обратно на шею.
Так мы и добрались до моей башни.
А подарком оказалась эта самая книжка!
Визгу было! Моего, конечно, и от радости. Я ведь все свои уже до дыр зачитала, а тут новая! Новая интересная книжка!
За это я была готова простить моему дракошику все, что угодно!
Три года с тех пор минуло, но рыжий ни капельки не изменился, да и я тоже. Вот и вчера, так же как и три года назад, мой дракошик вернулся из своей Мухоморовки. А извинялся как всегда книжками. И ведь знал, хитрец, что не оторвать меня от книги, пока не дочитаю…
— Васька! — рыкнуло в дверях. — Я тебя сколько звать буду!
Молчу.
— Полетели по ягоды.
— Угу, — глубокомысленно выдала и... продолжила читать.
Грошик подошел, сердито клацая когтями по полу, заглянул мне через плечо, хмыкнул:
— В деревню, значит, уже не полетишь?
— Угу.
— Тогда я полечу.
— Ага, — да лети ты куда хочешь, у меня тут принц!
— И тебя брать не буду...
— Угу... — зачем меня куда-то брать, мне и тут хорошо.
— Тогда я полетел?
"Как маленький, честное слово! Без меня не мог разобраться!" — продолжила мысленно возмущаться и:
— Угумс.
— На недельку?
— Ага... — хоть на год, только оставь в покое. У меня тут самое интересное!
— Хорошо. Пока! — радостно возвестил мой дракон и направился на выход.
Фух, наконец-то.
...И жили они долго и счастливо! Драконов в королевстве больше не водилось, и принцесс никто не похищал. Конец...
— Как это драконов не водилось? Так же не правильно, правда, Грошик? — обратилась к своему любимому рыжему. — Ой! А куда это он делся? — растерянно обвела взглядом свою комнату и...
— А ну стоять!!! Какая еще деревня?! Без меня?! Догоню, гад чешуйчатый... — бросилась следом и услышала, как по каменному полу, ускоряясь, застучали когти.
Так и живем!
О мести маленьких принцесс
— ВАСЬКА!!! — прогрохотало над замком.
А я сижу. Сижу как мышка. И молчу. И вообще, я делом занята. У меня тут вот... А, точно! Мне пыль нужно протереть. По десятому разу. Полы помыть, занавески там заштопать... У меня о-очень много дел. И все ва-а-ажные. Ага.
— Васька!!! — проорали ближе. — Убью заразу!
Что-то со страшным лязгом рухнуло на пол перед самой дверью.
Хотя, почему что-то. Тот самый обожаемый мною рыцарь. Нет, не Грошик, а жуткие доспехи, которые дракон однажды зачем-то поставил перед моей комнатой. Не иначе, до заикания хотел довести. Отомстить, так сказать, за собственный нервный тик. Но ничего, это я в собранном виде не могла железяку с места сдвинуть — и как только такое носили? — а вот в разобранном — запросто. Теперь осталось домести ошметки бравого солдата до окна и выбросить. А дальше рыжий пускай сам разбирается. Ой, нет. У меня же под тем окном как раз клумба с остатками роз. Вот же! Ладно, потом придумаю, куда эти доспехи деть.
А тем временем тяжелая дубовая дверь в мою комнату содрогнулась от удара. Это кое-кто со злости впечал в нее запчасть от рыцаря и...
— У-у-у-у! — взвыл дракошик.
А нечего всякую гадость ногами пинать.
Я ехидно усмехнулась, но тут же пожалела чешуйчатого. Уж больно жалобно он завывал. Долго жалела. Целых две минуты. Пока это крылатое безобразие не нырнуло рыбкой в комнату, споткнувшись о шлем, и не встало в полный рост, грозно сверкая желтыми глазищами. Вот тут мне стало страшно.
Маленькая я нервно икнула и картинно свалилась в обморок.
И ведь все как положено было! Глазки закатила, ручку ко лбу приложила... Вот только предательница кровать далеко оказалась. Не на пол же мне, в самом деле, падать! В общем, сделала я шажок к кровати, приоткрыла один глаз — нет, далеко. Горизонтально в обморок не падают, иначе это получится полет ласточки. Еще шажок. Ну, вот, теперь можно.
Короче, сделала я все по правилам. Но рыжий не поверил. Представляете! Мне! И не поверил.
Лежу на кровати, едва дышу. Глаза зажмурила. Все, спасайте! Лекаря мне, лекаря! Где нюхательные соли?!
И тут прямо надо мной:
— Не верю!
Вот же! Начала изображать обморок старательнее. Дыхание затаила и язык свесила. Дракошик фыркнул, да так, что меня чуть ветром не сдуло. И не мудрено. Такая махина. А если бы дунул, так вообще в стену бы впечаталась.
По полу заклацали когти.
Эй, куда?! А меня спасать? Вот так и бросишь бедную несчастную?!
Возмущению моему не было предела. Я тут умираю, понимаете ли, а он не верит, еще и уходить собрался.
Но лучше бы ушел! А не бросал лениво:
— По тебе паук ползет...
...Замок сотряс визг.
Угу, мой. Я же пауков жуть как боюсь, а этот.. этот... меня ими пугает! Ну все, война продолжается!
А началось все с того, что в обещанную деревню мы так и не полетели. Три года уже обещает, угу. Точнее, не полетела я. А вот Грошик, обманным путем получив мое разрешение, действительно смылся. Не успела я выскочить на порог, а его и след простыл. Только и видно было рыжую точку в небе. И я обиделась. Впервые по-настоящему обиделась. Как он мог улететь и оставить меня одну? Хорошо, что не на неделю смылся, а на три дня. Но целых ТРИ дня. Опять. Только прилетел и тут же умотал обратно. А я — сиди одна, скучай, жуй вяленое мясо, потому что другим кое-кто не озаботился, и вой от одиночества. А в замке, между прочим, еще и страшно!
Предатель вернулся посреди ночи. Красиво так. Как в сказках, с громом и молнией.
Нет, это он не сам придумал. Просто в ту ночь гроза была. Жу-уткая, стра-а-шная. А я их еще с детства боюсь до дрожи. Обычно в такую погоду Грошик у меня в башне ночует. Разляжется на коврике, меня под бок и хвостом укроет. Тепло, хорошо и совсем-совсем не страшно. Так и спим на полу.
Но в этот раз осталась одна. Сижу на кровати, зубами стучу, от каждого раската грома вздрагиваю, но не забываю одного гада чешуйчатого добрым словом помянуть за то, что меня бросил.
И тут как громыхнет! Аж замок задрожал. А потом дверь как стукнется об стену! И в проеме молния высветила чудище.
Это я потом вспоминала и ухохатывалась. Надо же было так здорово явиться. Но тогда со мной случилась истерика. Я битый час сидела тряслась, навоображала себе не пойми чего, а тут вот. Кошмар во плоти.
В общем, Грошик меня полночи успокаивал. Оказывается, он, как только учуял грозу, сразу ко мне полетел. Даже расстояние в день пути преодолел всего часов за восемь. Немножко не успел, гроза его на подлете уже застала. И вот явился мой спаситель, при этом перепугав еще сильнее непогоды, сграбастал своими лапищами, обнял хвостом и терпеливо слушал мои рыдания. Даже соглашался со всем. И с тем, что гад чешуйчатый, и что совести у него нет, и что злыдень, бросивший беспомощного ребенка (и ничего, что уже семнадцать!) на произвол судьбы.
Утром мой дракон извинялся. Завтрак приготовил, в башне чистоту навел, даже цветов нарвал. Целую охапку. То есть сгубил полклумбы роз, так нежно мной лелеемых, но об этом говорить не стала. Не захотела расстраивать. В общем, любое мое желание выполнялось еще до того, как я успевала о нем подумать, а Грошик ходил с таким умильным видом и груснющими глазами, что обижаться долго я не смогла.
Про деревню больше не говорили.
Целых два дня. А потом я случайно увидела у рыжего какой-то кулон. Оказалось, что это амулет. Для чего — не знаю. Не успела спросить, потому что...
— Где взял?
— Да так, на ярмарке купил, — не глядя, подписал дракон собственный смертный приговор.
— Какой ярмарке? — мимоходом поинтересовалась, оглядываясь в поисках чего-нибудь потяжелей. Вот, отлично! Этот увесистый учебник как раз подойдет. Главное, замахнуться посильней.
— В деревне, — и вот тут желтые глазищи загорелись азартом, лучше чешуйчатого паразита рассказывая, насколько на ярмарке было интересно. — Прилетаю я такой, а там вся деревня в сборе. И соседняя тоже.
— Соседняя? — опешила маленькая я.
— Ага, — радостно кивнул смертник. — Желудевка.
Рыжий повернулся ко мне, изображающей святую невинность с ангельским личиком, и начал повествовать и активно жестикулировать.
А на ярмарке и товары всякие, и безделушки разные, среди которых Грошик амулет и откопал...
...Прибью гада...
...и представления, и развлечения...
...закопаю и таблички не оставлю...
...и сладости...
...ну всё, не жить тебе, рыжий!
Наверное, на моем лице отразилось что-то очень страшное, потому что огромный дракон замер на полуслове, настороженно прищурился и... попятился. Открыл пасть в намерении высказаться и... снова попятился. Не к двери, к окну.
Маленькая, но очень грозная я перехватила удобней тяжеленный фолиант, прищурила один глаз, примерилась, куда кинуть и... сделала шаг вперед. А потом еще. И еще.
Грошик трусливо отступал и даже не пытался оправдываться. И правильно делал. Бросил меня одну, в замке, в глуши. А если бы звери? Или еще какая нечисть? Я много читала, в лесах чего только не водится! Так в сказках пишут. А он улетел, еще и развлекался! И даже сладостей не привез! Себе какую-то безделушку купил, а мне ни книжки, ни конфетки?!
Я буду мстить! И мстя моя будет страшна.
Оскал получился слишком кровожадный. Из ноздрей разве что дым не валил. А взгляд расчленял добычу на кусочки. Из груди вырвался предвкушающий рык... Не у Грошика, естественно, у меня. Зря я у него училась, что ли?
...Из груди вырвался предвкушающий рык... Дракон вздрогнул и... сиганул в окно.
Как стоял мордой ко мне к окну задом, так и прыгнул.
И нет бы подумать, что у него в это окошечко только голова и влезает...
Короче, следующие два дня я жила у него в комнате. Потому что в моей отсутствовало полстены.
Рыжий хотел так и оставить, сказал, что вместо маленького окошка, теперь будет большое. И вид на лес, и свежий воздух. Посмотрел на меня и быстро осознал насколько он неправ.
В итоге, моей башне был возвращен первозданный вид. Но с этого момента начались полномасштабные военные действия. Ярмарку в деревне я так легко прощать не собиралась.
Вот и сегодня мой любимый дракошик получил заслуженную порцию мести. Уже шел меня убивать, когда наткнулся на доспехи рыцаря, по чистой случайности стоявшего чуть ближе к лестнице, чем обычно. Ну, не получилось у меня эту железяку к самым ступенькам перетащить!
Я, помучив чешуйчатого целую неделю, уже хотела сжалиться и великодушно простить засранца (в обмен на полет в деревню, естественно), когда тот выкинул номер с пауком. Не-е-ет, так просто я не сдамся. Василисы не сдаются! Не зря же они и премудрые, и прекрасные... Совсем как я!
Так в сказках пишут.
Гордая, премудрая и прекрасная я покрутилась перед зеркалом, расправила плечи, приосанилась как принцесса, подхватила швабру и... с воинственным воплем предводителя дикарей понеслась вслед за гадким драконом. В этот раз точно не улетит...
О переживающих крылатых
— Василь, — нервно дернулся дракон, — ты бы села ровно, егоза.
— Й-иху-у-у-у-у, — ответила я и раскинула руки в стороны.
— Васька! — рявкнул чешуйчатый, да так, что я ойкнула и чуть не свалилась. — Если ты сейчас же не угомонишься, я поворачиваю обратно!
Я насупилась и сложила руки на груди, демонстративно отвернувшись.
— И не дуйся, — почувствовал мой настрой Грошик. — Я, между прочим, волнуюсь. Вот свалишься, и что я делать буду? — продолжал читать нотации рыжий. — Разобьешься ведь.
Фыркнула, но пока промолчала. Уже наизусть выучила, что он скажет дальше.
И так всю дорогу. За все три часа, что мы летим, Грошисс раз двадцать напомнил, как опасно не держаться за него во время полета, раз десять повторил про правила поведения в деревне и каждые две минуты интересовался, не холодно ли мне, не болит ли чего, не проголодалась ли. Поначалу я только умилялась такой заботе о прекрасной мне.
И вот лежит передо мной Нечто, подозрительно смахивающее на рыжего дракона. Это если паутину убрать и ведро.
— Васька... — глухо простонали из ведра, — дура ты бестолковая... ты меня зачем шваброй-то...
Дзинь! И голова в ведре стукнулась о каменный пол.
А я... я так и осела на попу.
Это что же получается? Это Грошик за мной гонялся?!
Подползла на четвереньках к Чуду-юду, сняла ведро с головы и уставилась на три здоровенных шишки на знакомом чешуйчатом лбу.
— Ух, злодей! Ты почто меня до смерти выпугал?! — возмущалась такая маленькая и обиженная я. — Страху нагнал! Надо было тебя еще шваброй огреть!
Мне не ответили. Вот совсем. Рыжий, гад чешуйчатый, молчал и совсем-совсем на меня не смотрел. Он вообще никуда не смотрел.
— Грошик... — тихонько позвала я и ткнула морду пальчиком. — Дракошик, миленький, — ткнула уже сильнее и запричитала: — Грошик, хороший мой, миленький, любименький, ты чего? Вставай! Клыка-а-астенький... — уже успела запаниковать, и только тогда рыжий приоткрыл один смеющийся глаз. — Ах ты, гад летающий! Притворяешься? — обличила я.
Дракон протяжно вздохнул, глазищи закатились, и чешуйчатая морда совсем натурально упала на пол.
— Рыжик! Грошик!!! — пошлепала по щекам. — Вставай давай, чего разлегся! — молчит. — Миленький, хорошенький, любименький! Открой глазоньки! — снова ударилась в панику. — Ты же у меня краси-и-ивый и... и хороший...
— Было уже, — недовольное.
— Было? — переспросила, продолжая наглаживать чешуйчатую морду.
— Угу.
— А что не было? — быстренько придумывала, как еще назвать моего дракошика.
— Большой, — подсказали мне.
— Большо-о-о-ой, — радостно подхватила и стала усерднее наглаживать широкий нос.
— И сильный.
— И си-и-и-ильный, — тут же согласилась я. Все, что угодно, лишь бы очнулся!
Стоп! А разговаривает тогда со мной кто?
Покосилась на одного... хитрющего крылато-хвостатого. Лежит, лапками дрыгает, глазки закрыты... Умирающий лебедь — не иначе. Только вот оскал донельзя довольный выдает с потрохами.
— И самый лучший, — снова подсказал дракон.
— И самый наглый! — припечатала я и добавила, когда желтый глаз возмущенно воззрился на меня: — И в Мухоморовку больше не пущу!
Гад чешуйчатый сердито засопел, с минуту смотрел на меня. Наверно, думал, что совесть проснется.
Не проснулась. У меня ее отродясь не было!
А одна маленькая, но очень грозная я встала, подбоченилась и сурово так:
— Ну и откуда в нашей глуши появилась целая Мухоморовка?
Грошик вздохнул, взгрустнул и уселся на задние лапы, голову понурив.
— Да недавно отстроили, — нехотя признался мой дракон. — Лет, почитай, пять назад.
А мне сказать? Я ж тут от скуки загибаюсь! А он?!
Кто-то шмыгнул носом. А потом еще. И еще...
И да, я окончательно разревелась. Там целая деревня в дне пути, а я тут. Одна. В башне!
— Васька... — осторожно позвал дракон.
— У-у-у-у... — выдала я.
— Ты чего? — меня схватили две огромные когтистые лапищи и прижали к чешуйчатому животу. — Слетаем мы в деревню, если хочешь. Слетаем. Не реви только, — утешал меня Грошик и... я успокоилась.
— Правда-правда? — заглянула в желтые глазищи, дождалась утвердительного кивка и вытерла рукавом слезы.
— А у меня для тебя подарок есть! — радостно возвестил Грошик, встал, отряхнулся и посадил меня к себе на спину.
— Вперед! Галопом! — возвестил маленький полководец в виде меня и пришпорил своего коня.
Конь не оценил. Возмущенно фыркнул и плюхнулся обратно на лапы, да так резко, что я чуть не свалилась.
— Ну, можно и не галопом, — смилостивилась, вскарабкиваясь обратно на шею.
Так мы и добрались до моей башни.
А подарком оказалась эта самая книжка!
Визгу было! Моего, конечно, и от радости. Я ведь все свои уже до дыр зачитала, а тут новая! Новая интересная книжка!
За это я была готова простить моему дракошику все, что угодно!
Три года с тех пор минуло, но рыжий ни капельки не изменился, да и я тоже. Вот и вчера, так же как и три года назад, мой дракошик вернулся из своей Мухоморовки. А извинялся как всегда книжками. И ведь знал, хитрец, что не оторвать меня от книги, пока не дочитаю…
— Васька! — рыкнуло в дверях. — Я тебя сколько звать буду!
Молчу.
— Полетели по ягоды.
— Угу, — глубокомысленно выдала и... продолжила читать.
Грошик подошел, сердито клацая когтями по полу, заглянул мне через плечо, хмыкнул:
— В деревню, значит, уже не полетишь?
— Угу.
— Тогда я полечу.
— Ага, — да лети ты куда хочешь, у меня тут принц!
— И тебя брать не буду...
— Угу... — зачем меня куда-то брать, мне и тут хорошо.
— Тогда я полетел?
"Как маленький, честное слово! Без меня не мог разобраться!" — продолжила мысленно возмущаться и:
— Угумс.
— На недельку?
— Ага... — хоть на год, только оставь в покое. У меня тут самое интересное!
— Хорошо. Пока! — радостно возвестил мой дракон и направился на выход.
Фух, наконец-то.
...И жили они долго и счастливо! Драконов в королевстве больше не водилось, и принцесс никто не похищал. Конец...
— Как это драконов не водилось? Так же не правильно, правда, Грошик? — обратилась к своему любимому рыжему. — Ой! А куда это он делся? — растерянно обвела взглядом свою комнату и...
— А ну стоять!!! Какая еще деревня?! Без меня?! Догоню, гад чешуйчатый... — бросилась следом и услышала, как по каменному полу, ускоряясь, застучали когти.
Так и живем!
Глава 3
О мести маленьких принцесс
— ВАСЬКА!!! — прогрохотало над замком.
А я сижу. Сижу как мышка. И молчу. И вообще, я делом занята. У меня тут вот... А, точно! Мне пыль нужно протереть. По десятому разу. Полы помыть, занавески там заштопать... У меня о-очень много дел. И все ва-а-ажные. Ага.
— Васька!!! — проорали ближе. — Убью заразу!
Что-то со страшным лязгом рухнуло на пол перед самой дверью.
Хотя, почему что-то. Тот самый обожаемый мною рыцарь. Нет, не Грошик, а жуткие доспехи, которые дракон однажды зачем-то поставил перед моей комнатой. Не иначе, до заикания хотел довести. Отомстить, так сказать, за собственный нервный тик. Но ничего, это я в собранном виде не могла железяку с места сдвинуть — и как только такое носили? — а вот в разобранном — запросто. Теперь осталось домести ошметки бравого солдата до окна и выбросить. А дальше рыжий пускай сам разбирается. Ой, нет. У меня же под тем окном как раз клумба с остатками роз. Вот же! Ладно, потом придумаю, куда эти доспехи деть.
А тем временем тяжелая дубовая дверь в мою комнату содрогнулась от удара. Это кое-кто со злости впечал в нее запчасть от рыцаря и...
— У-у-у-у! — взвыл дракошик.
А нечего всякую гадость ногами пинать.
Я ехидно усмехнулась, но тут же пожалела чешуйчатого. Уж больно жалобно он завывал. Долго жалела. Целых две минуты. Пока это крылатое безобразие не нырнуло рыбкой в комнату, споткнувшись о шлем, и не встало в полный рост, грозно сверкая желтыми глазищами. Вот тут мне стало страшно.
Маленькая я нервно икнула и картинно свалилась в обморок.
И ведь все как положено было! Глазки закатила, ручку ко лбу приложила... Вот только предательница кровать далеко оказалась. Не на пол же мне, в самом деле, падать! В общем, сделала я шажок к кровати, приоткрыла один глаз — нет, далеко. Горизонтально в обморок не падают, иначе это получится полет ласточки. Еще шажок. Ну, вот, теперь можно.
Короче, сделала я все по правилам. Но рыжий не поверил. Представляете! Мне! И не поверил.
Лежу на кровати, едва дышу. Глаза зажмурила. Все, спасайте! Лекаря мне, лекаря! Где нюхательные соли?!
И тут прямо надо мной:
— Не верю!
Вот же! Начала изображать обморок старательнее. Дыхание затаила и язык свесила. Дракошик фыркнул, да так, что меня чуть ветром не сдуло. И не мудрено. Такая махина. А если бы дунул, так вообще в стену бы впечаталась.
По полу заклацали когти.
Эй, куда?! А меня спасать? Вот так и бросишь бедную несчастную?!
Возмущению моему не было предела. Я тут умираю, понимаете ли, а он не верит, еще и уходить собрался.
Но лучше бы ушел! А не бросал лениво:
— По тебе паук ползет...
...Замок сотряс визг.
Угу, мой. Я же пауков жуть как боюсь, а этот.. этот... меня ими пугает! Ну все, война продолжается!
А началось все с того, что в обещанную деревню мы так и не полетели. Три года уже обещает, угу. Точнее, не полетела я. А вот Грошик, обманным путем получив мое разрешение, действительно смылся. Не успела я выскочить на порог, а его и след простыл. Только и видно было рыжую точку в небе. И я обиделась. Впервые по-настоящему обиделась. Как он мог улететь и оставить меня одну? Хорошо, что не на неделю смылся, а на три дня. Но целых ТРИ дня. Опять. Только прилетел и тут же умотал обратно. А я — сиди одна, скучай, жуй вяленое мясо, потому что другим кое-кто не озаботился, и вой от одиночества. А в замке, между прочим, еще и страшно!
Предатель вернулся посреди ночи. Красиво так. Как в сказках, с громом и молнией.
Нет, это он не сам придумал. Просто в ту ночь гроза была. Жу-уткая, стра-а-шная. А я их еще с детства боюсь до дрожи. Обычно в такую погоду Грошик у меня в башне ночует. Разляжется на коврике, меня под бок и хвостом укроет. Тепло, хорошо и совсем-совсем не страшно. Так и спим на полу.
Но в этот раз осталась одна. Сижу на кровати, зубами стучу, от каждого раската грома вздрагиваю, но не забываю одного гада чешуйчатого добрым словом помянуть за то, что меня бросил.
И тут как громыхнет! Аж замок задрожал. А потом дверь как стукнется об стену! И в проеме молния высветила чудище.
Это я потом вспоминала и ухохатывалась. Надо же было так здорово явиться. Но тогда со мной случилась истерика. Я битый час сидела тряслась, навоображала себе не пойми чего, а тут вот. Кошмар во плоти.
В общем, Грошик меня полночи успокаивал. Оказывается, он, как только учуял грозу, сразу ко мне полетел. Даже расстояние в день пути преодолел всего часов за восемь. Немножко не успел, гроза его на подлете уже застала. И вот явился мой спаситель, при этом перепугав еще сильнее непогоды, сграбастал своими лапищами, обнял хвостом и терпеливо слушал мои рыдания. Даже соглашался со всем. И с тем, что гад чешуйчатый, и что совести у него нет, и что злыдень, бросивший беспомощного ребенка (и ничего, что уже семнадцать!) на произвол судьбы.
Утром мой дракон извинялся. Завтрак приготовил, в башне чистоту навел, даже цветов нарвал. Целую охапку. То есть сгубил полклумбы роз, так нежно мной лелеемых, но об этом говорить не стала. Не захотела расстраивать. В общем, любое мое желание выполнялось еще до того, как я успевала о нем подумать, а Грошик ходил с таким умильным видом и груснющими глазами, что обижаться долго я не смогла.
Про деревню больше не говорили.
Целых два дня. А потом я случайно увидела у рыжего какой-то кулон. Оказалось, что это амулет. Для чего — не знаю. Не успела спросить, потому что...
— Где взял?
— Да так, на ярмарке купил, — не глядя, подписал дракон собственный смертный приговор.
— Какой ярмарке? — мимоходом поинтересовалась, оглядываясь в поисках чего-нибудь потяжелей. Вот, отлично! Этот увесистый учебник как раз подойдет. Главное, замахнуться посильней.
— В деревне, — и вот тут желтые глазищи загорелись азартом, лучше чешуйчатого паразита рассказывая, насколько на ярмарке было интересно. — Прилетаю я такой, а там вся деревня в сборе. И соседняя тоже.
— Соседняя? — опешила маленькая я.
— Ага, — радостно кивнул смертник. — Желудевка.
Рыжий повернулся ко мне, изображающей святую невинность с ангельским личиком, и начал повествовать и активно жестикулировать.
А на ярмарке и товары всякие, и безделушки разные, среди которых Грошик амулет и откопал...
...Прибью гада...
...и представления, и развлечения...
...закопаю и таблички не оставлю...
...и сладости...
...ну всё, не жить тебе, рыжий!
Наверное, на моем лице отразилось что-то очень страшное, потому что огромный дракон замер на полуслове, настороженно прищурился и... попятился. Открыл пасть в намерении высказаться и... снова попятился. Не к двери, к окну.
Маленькая, но очень грозная я перехватила удобней тяжеленный фолиант, прищурила один глаз, примерилась, куда кинуть и... сделала шаг вперед. А потом еще. И еще.
Грошик трусливо отступал и даже не пытался оправдываться. И правильно делал. Бросил меня одну, в замке, в глуши. А если бы звери? Или еще какая нечисть? Я много читала, в лесах чего только не водится! Так в сказках пишут. А он улетел, еще и развлекался! И даже сладостей не привез! Себе какую-то безделушку купил, а мне ни книжки, ни конфетки?!
Я буду мстить! И мстя моя будет страшна.
Оскал получился слишком кровожадный. Из ноздрей разве что дым не валил. А взгляд расчленял добычу на кусочки. Из груди вырвался предвкушающий рык... Не у Грошика, естественно, у меня. Зря я у него училась, что ли?
...Из груди вырвался предвкушающий рык... Дракон вздрогнул и... сиганул в окно.
Как стоял мордой ко мне к окну задом, так и прыгнул.
И нет бы подумать, что у него в это окошечко только голова и влезает...
Короче, следующие два дня я жила у него в комнате. Потому что в моей отсутствовало полстены.
Рыжий хотел так и оставить, сказал, что вместо маленького окошка, теперь будет большое. И вид на лес, и свежий воздух. Посмотрел на меня и быстро осознал насколько он неправ.
В итоге, моей башне был возвращен первозданный вид. Но с этого момента начались полномасштабные военные действия. Ярмарку в деревне я так легко прощать не собиралась.
Вот и сегодня мой любимый дракошик получил заслуженную порцию мести. Уже шел меня убивать, когда наткнулся на доспехи рыцаря, по чистой случайности стоявшего чуть ближе к лестнице, чем обычно. Ну, не получилось у меня эту железяку к самым ступенькам перетащить!
Я, помучив чешуйчатого целую неделю, уже хотела сжалиться и великодушно простить засранца (в обмен на полет в деревню, естественно), когда тот выкинул номер с пауком. Не-е-ет, так просто я не сдамся. Василисы не сдаются! Не зря же они и премудрые, и прекрасные... Совсем как я!
Так в сказках пишут.
Гордая, премудрая и прекрасная я покрутилась перед зеркалом, расправила плечи, приосанилась как принцесса, подхватила швабру и... с воинственным воплем предводителя дикарей понеслась вслед за гадким драконом. В этот раз точно не улетит...
Глава 4
О переживающих крылатых
— Василь, — нервно дернулся дракон, — ты бы села ровно, егоза.
— Й-иху-у-у-у-у, — ответила я и раскинула руки в стороны.
— Васька! — рявкнул чешуйчатый, да так, что я ойкнула и чуть не свалилась. — Если ты сейчас же не угомонишься, я поворачиваю обратно!
Я насупилась и сложила руки на груди, демонстративно отвернувшись.
— И не дуйся, — почувствовал мой настрой Грошик. — Я, между прочим, волнуюсь. Вот свалишься, и что я делать буду? — продолжал читать нотации рыжий. — Разобьешься ведь.
Фыркнула, но пока промолчала. Уже наизусть выучила, что он скажет дальше.
И так всю дорогу. За все три часа, что мы летим, Грошисс раз двадцать напомнил, как опасно не держаться за него во время полета, раз десять повторил про правила поведения в деревне и каждые две минуты интересовался, не холодно ли мне, не болит ли чего, не проголодалась ли. Поначалу я только умилялась такой заботе о прекрасной мне.
