Немного рассеянный взгляд тут же просветлел, незнакомец удивленно выгнул бровь, молча взирая на мою протянутую руку. А меня страх посетил только сейчас: вдруг он так же легко рассмеется мне в лицо, вдруг откажет? Воин несколько мгновений совершенно серьезно рассматривал меня, пытаясь понять, не наигранная ли моя решимость, затем сжал мои пальцы, поднес к губам, мимолетно коснувшись их поцелуем, встал и последовал за мной.
Чем ближе мы подходили к моему любимому местечку, тем чаще билось сердце. Остановившись под сенью раскидистых деревьев, сплетавшихся ветвями высоко над землей, я нервно сглотнула. Ну вот, пришли. Шаги замерли за моей спиной, но воин молчал. Грудь сдавливало волнение, и я обхватила себя руками, сделала шаг вперед, увеличивая расстояние. Ах, кабы я правда была ланью. Умчалась бы в лес, и поминай, как звали. Но я оставалась на месте. Ощущала босыми ногами прохладную свежесть трав, тепло нагретой за день земли.
Никакие звуки не тревожили нас. Только лениво шелестели листья. Сквозь густые кроны полная луна лила свой нежный серебряный свет, тонкими лучами вырисовывая светлые пятна на низкой траве. Неба почти не было видно, но я знала, что звезды неусыпно наблюдают за нами, подобно светлячкам освещая эту священную ночь.
Вздрогнула, когда на плечи легли мужские ладони, — шагов я не расслышала.
— Ты боишься, — глубокий голос коснулся слуха.
Распрямила спину, избегая чужого и такого притягательного тепла.
— Нет, я…
— Я не спрашивал, — мягко возразил он.
«Не тушуйся, Мирка. Отступать поздно, ты уже сделала выбор», — твердила себе, только слова не больно-то помогали.
Глубокий вдох немного привел в порядок растерянные мысли, опустила руки и повернулась к незнакомцу, чуть испуганно рассматривая его лицо. Я думала, будет легче. Ведь все девицы рано или поздно выбирают себе пару. И ни одна не рассказывала, что это настолько боязно. Ох, Великая Мать, это же твой дар? Помоги…
— Я не обижу тебя, знахарка, — ласковый уверенный шепот.
Мужчина медленно, будто опасаясь спугнуть, приблизил руку к моему лицу, едва ощутимо провел костяшками пальцев по щеке, от чего мое шальное сердце забилось с удвоенной силой, так и норовя покинуть бренное тело. Закончив путь на подбородке, пальцы устремились к шее, вызвав мимолетную волну колких мурашек на коже, подцепили давно растрепавшуюся косу, и перекинули через плечо. Я замерла, удивленно взирая на мужчину, нарочито медленно распускавшего и прочесывавшего пряди. Он был настолько увлечен и сосредоточен, что совсем, казалось, не замечал пристального внимания. Глаза его были прищурены, на губах играла мечтательная полуулыбка, и не знаю, что придавало спокойствие более всего — это нехитрое действо, таинственная ночь в серебристом неверном свете, словно тонкое покрывало, окутывавшая нас, или хмель, туманивший разум.
Мы так и стояли друг перед другом на расстоянии ладони, но не соприкасаясь. Перед ним, высоким, суровым и незыблемым, как каменная стена, я замерла маленькой птахой, готовой вспорхнуть и улететь, стоит сделать неверное движение.
— Не бойся, — незнакомец взял мое лицо в чашу своих ладоней, пристально заглянул в глаза. – Я буду нежен, обещаю, — срывающимся шепотом закончил он и медленно склонился к моим устам.
Я только и смогла, что судорожно вдохнуть и зажмуриться перед тем, как твердые губы, накрыли мои. Сначала трепетные, осторожные, они пробовали на вкус, ласкали, принося успокоение, развеивая последние страхи, но стоило ответить, как меня захватили в умопомрачительный плен, погружая в омут совершенно новых невероятных ощущений. Ничто, испытанное мною ранее, когда парни срывали случайный поцелуй с губ недотроги-знахарки, не могло сравниться с тем, что я чувствовала сейчас.
Это неизведанное манило, вынуждало не уступать, прижиматься теснее к крепкому телу, судорожно цепляться за широкие плечи, чтобы не утонуть окончательно, не потерять себя в этих темных водах.
Я лозой льнула к единственной твердыне, что оставалась незыблема в этом омуте чувств. Его губы, руки, блуждавшие по телу, рождали внутри трепет, волнение и неутолимую жажду. Жажду большего. Не заметила, как платье скользнуло наземь, и я осталась в одной сорочке. Не сразу поняла, что это мои проворные пальцы расшнуровали ворот мужской рубашки, а затем стянули ее с незнакомца. Лишь на короткий миг вынырнула из сладкой неги, когда обнаженная спина коснулась прохладной одежды, брошенной нами на землю и уже впитавшей свежесть трав.
Но не успела опомниться, как мужчина накрыл меня своим телом, скрывая от шаловливого ветерка, ласкавшего кожу, и бессовестных звезд, подглядывавших за таинством единения. Воин целовал неистово, жарко, распаляя все больше огонь моего желания. Все смешалось для меня в один безумный водоворот, которому невозможно противостоять, лишь плыть по течению, поддаваясь его воле, не гадая, погубит он или, наоборот, подарит новое начало.
И я не думала ни о чем. Всю себя отдавала умелым рукам, жарким губам и желанию этого мужчины, ставшего моим единоличным подводным вихрем, уносящим в неизведанные глубины.
Мне представилось, как темные воды сомкнулись над головой. Душу охватило смятение, но так же быстро покинуло, ведь я смогла задержать дыхание.
Мужчина замер на короткое мгновение, вопросительно заглянул в глаза. Кивнула, окончательно поборов страх, и закусила губу, ожидая кратковременной боли, но ее не последовало. Мучительно медленное движение отозвалось лишь сиюминутным неприятным ощущением, но принесло долгожданную наполненность, и я удивленно распахнула глаза, чтобы тут же забыться в пленительной синеве глаз незнакомца.
Поток замер, а я растерянно оглядывалась, поняв, что способна видеть в черной как ночь воде. Но вот вихрь подхватил вновь, затягивая все дальше.
Стоны и всхлипы сливались с хриплым дыханием. Болезненное томление разлилось по телу, колкими искорками прокатываясь под кожей и замирая на кончиках пальцев.
Водоворот становился все стремительней. Грудь сдавило от нехватки воздуха. Словно горло сжали в тиски. А меня все кружило и кружило в стремительном течении. И не понять, где верх, где низ, в какую сторону двигаться, чтобы выплыть. Когда сил держаться не осталось, когда я была готова сделать вдох и захлебнуться в этой непрекращающейся пытке… толщу воды прорезал тонкий луч света. Поверхность оказалась близка, а живительный вдох жалящей свежестью ворвался в грудь, даруя жизнь.
Крик взмыл ввысь, ему вторил низкий стон, и тело воина приятной тяжестью опустилось на меня, придавливая к земле. Он уткнулся лбом в мое плечо и замер. Только спустя долгие минуты, я поняла, что мужчина дрожал так же как и я, наше рваное дыхание, одно на двоих, не желало успокаиваться, а сердца неистово бились в едином ритме.
Минуты, часы минули прежде, чем незнакомец приподнялся, оставив после себя неуютную опустошенность, и тут же улегся рядом, притянув меня к своему разгоряченному телу.
— Дара… милая Дара, — словно издалека услышала шепот, меня осторожно поцеловали в макушку. – Наверное, ты — мой дар Богини. За что только…
Я примостила голову на плечо моему воину. Было настолько хорошо и легко, что его словам я не придала никакого значения. Блаженная улыбка не сходила с уст. И уже погружаясь в сонную негу, я вдруг поняла, что этот мужчина действительно незнакомец для меня. Мне не только не известно кто он, но и его имя.
На мой смешок, воин издал вопросительное ворчание.
— Как тебя зовут? – поинтересовалась, удобнее укладываясь на его груди, и закидывая ногу на бедро мужчине.
--Светозар. – Сильная рука обвила талию и крепче прижала к мускулистому телу.
"Какое светлое имя", — подумала я, засыпая совершенно счастливой женщиной.
Птицы разбудили нас незадолго до рассвета. Утренняя серость только-только начала светлеть, небо смущенно розовело, а ночной туман пугливо полз прочь, прячась в тени деревьев.
Самая короткая ночь в году минула, уступив место новому дню.
Воздух остыл, и ветерок холодил кожу.
Наша одежда служила ложем и согреть никак не могла, поэтому, поежившись, я прильнула к Светозару, в поисках тепла.
— Замерзла? — послышался хриплый шепот. Кивнула, мазнув щекой по его плечу.
Мужчина провел вверх-вниз по моей спине и остановил руку на бедре.
— Светает, — зачем-то промолвила я, едва подавив печальный вздох. Как бы ни хотелось продлить время нашей близости, нужно было расставаться, и от этого становилось грустно.
Светозар порывисто сжал мою талию, вплотную притиснув меня к себе, мощная грудь поднялась и опала в глубоком вздохе, и мужчина проговорил:
— Да, нужно идти.
Его слова окончательно прогнали очарование прошедшей ночи, оставив меня наедине с новым днем.
Мысленно одернула себя, напомнив, что нам с этим мужчиной не по пути, кем бы он ни был. Мое место здесь, а он сегодня уйдет своей тропой.
Пока натягивала неприятно влажную сорочку, а затем платье, как могла заставляла себя храбриться. Но навязчивая мысль, что Светозар может быть тем, кого я искала, не покидала меня.
До деревни мы дошли в полном молчании. Не знаю, какие думы одолевали моего спутника, я же старалась отрешиться от всего и впитывала последние мгновения близости, то и дело косясь на наши переплетенные пальцы.
У первых изб Светозар остановился, вдруг сгреб меня в охапку, приподнял и жарко поцеловал.
Когда ноги коснулись земли, я уже ничего не соображала, глупая счастливая улыбка озарила лицо, а все тревоги унеслись прочь. Мы замерли, глядя друг на друга.
-- Я вернусь, знахарка, -- произнес воин, провел пальцами по моим волосам.
Пустые слова, я это понимала. Сейчас он уйдет, а через пару дней и думать забудет о какой-то девушке, к которой воспылал внезапной страстью.
-- Не найдешь дорогу, Медведь, -- покачала головой.
Светозар ненадолго о чем-то задумался, а затем вытащил из сапога нож и…
-- Ах, -- вырвалось у меня, а дар речи покинул, когда перед глазами повисла тонкая обрезанная прядка волос. И пока я силилась хоть что-то сказать, но не находила слов от негодования, мужчина убрал клинок, скрутил локон жгутом и намотал рядом с перстнем, который я раньше не приметила.
-- Ты… да как ты… совсем оп…
-- Не злись, -- бросил Светозар и запечатал мне рот поцелуем.
Кажется, он длился целую вечность. Совершенно точно помню, что солнце только выглядывало из-за горизонта, а когда мы оторвались друг друга, небо озолотили первые лучики. Стоит ли говорить, что о своем возмущении выходкой воина я и думать забыла?
-- Не сомневайся, Ладушка, я приду, -- жарко прошептал мужчина. Показал руку с кольцом из моих волос. – Теперь точно не заблужусь.
Ясные синие глаза смотрели серьезно, без тени лукавства или насмешки, и мне так хотелось верить еще и словам.
-- Не успеет месяц народиться, как я окажусь на твоем пороге.
-- Избу не спутаешь? – усмехнулась.
-- Меня приманит запах рыбки, -- все так же серьезно выдал поганец и весело рассмеялся, когда я и стукнула его кулачком по плечу.
-- Две седьмицы, -- напомнила я.
-- До встречи, Дара. -- Светозар подарил еще один поцелуй, на этот раз в лоб и пошел к дому Стрейшины.
-- Прощай… -- прошептала вслед и направилась к своей избе.
Дома меня у самой двери встретила Варька, шумно мурлыча, потерлась головой о мои ноги и увязалась следом, нарочно подставляя то лапы, то хвост на пути. И пока я кралась по избе, стараясь не наступить на свою любимицу, со стороны угла родителей послышалось насмешливое:
— Смотри-ка кто спозаранку домой явился.
До меня донесся шорох одежды, а после из-за занавеси выглянул папенька и весело подмигнул.
— Как погулялось, дочь?
Мне вспомнилась не гулянка, а сильные руки, блуждавшие по обнаженному телу, тихий шепот и...
— Хорошо, — вроде бы безразлично пожала я плечами, но широкая совершенно счастливая улыбка выдала с головой.
— Так та-ак, — протянула матушка, отодвигая занавесь, что скрывала спальный угол, и на ходу подвязывая платье. — Помню, я так же улыбалась, после того как твой батька в самый разгар праздника меня уволок из-под носа жениха.
Теперь я немного смутилась, от того, что родители все поняли, и, не зная куда девать глаза, поспешила сбежать к себе переодеться. О сне речи и не шло. Жизнь в деревне продолжала течь своим чередом, до обеда отсыпаться некогда. Поэтому, споро облачившись в сухое, заплетя косу и умывшись, я поспешила помочь матушке по хозяйству. Та ни о чем не спрашивала, но то и дело хитро на меня поглядывала, особенно когда губы нет-нет да и растягивались в мечтательной улыбке. Впрочем, я тут же ее прятала за напускной серьезностью, а сама мысленно себя ругала за глупость. Ночь, конечно, была замечательной, но не стоит грезить о несбыточном. Вряд ли он вернется.
Когда мы с матушкой уже накрывали на стол, вдруг послышался лошадиный топот. Я выглянула за дверь и удивленно пронаблюдала, как мимо пронесся прекрасный вороной конь без седока, а за ним всадник на пегом скакуне. Конь с громким ржанием резко остановился между домов, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, громко фыркая и нервно озираясь по сторонам, будто ища что-то. Или кого-то. Всадником оказался статный крупный мужчина, черноволосый и смуглый, чем походил на жителя приграничья. Суровый, хмурый, и почему-то мне показалось, что холодный как рыба. Он в мгновение ока слетел со своего жеребца, подбежал к вороному, пытаясь поймать того за уздцы, но конь даже замечать его не желал. Продолжал кружить на месте и недовольно ржать, словно ругаясь. Я бы сказала, весьма неприлично ругаясь.
-- Вихрь! -- знакомый голос резанул по ушам, и я обернулась к дому Старейшины. С крыльца сбежал Светозар, ловко подхватил повод и попытался погладить коня по шее. Но тот, фыркнув, отвернулся в сторону и гордо задрал голову, чем вызвал задорный смех своего хозяина. Мужчина потянул узду на себя, и скакун дернул вверх, вырывая ее из рук воина, оттолкнулся передними ногами, перебрал в воздухе копытами, но повод так и не отнял. Светозар поднырнул под шею коня, прижимаясь к шее животного с другой стороны и что-то нашептывая. Жеребец нехотя успокоился, перестал танцевать, только настороженно прядал ушами и все еще пытался отвернуться, но вскоре сдался.
К Светозару приблизился второй мужчина. О чем они говорили, слышно не было, но по тому как помрачнело лицо воина, я догадалась, что вести не радостные. Великая Мать, да кто же они?
Любопытство разъедало, подстегивая подойти, спросить, в чем дело, но разум подсказывал, что лучше не стоит. И я осталась на месте, с тревогой наблюдая, как мужчина подходит к Старейшине, тепло прощается с ним, затем ловко взлетает на скакуна, оглядывает высыпавший люд. Дыхание перехватывает, когда наши взгляды встречаются, его мимолетная улыбка отражается на моих устах, и Вихрь срывается с места, унося от меня единственного мужчину, которому удалось затронуть душу знахарки.
«Две седьмицы, воин», -- подумала, провожая взглядом всадников.
Родители уже сидели за столом и, не сговариваясь, с любопытством воззрились на меня.
По лицам обоих видела, что им не терпится узнать, кто же стал моим избранником, да только я о нем говорить не хотела. Посему мышкой юркнула за стол и принялась за трапезу. Увиденное только что не давало мне покоя.
Чем ближе мы подходили к моему любимому местечку, тем чаще билось сердце. Остановившись под сенью раскидистых деревьев, сплетавшихся ветвями высоко над землей, я нервно сглотнула. Ну вот, пришли. Шаги замерли за моей спиной, но воин молчал. Грудь сдавливало волнение, и я обхватила себя руками, сделала шаг вперед, увеличивая расстояние. Ах, кабы я правда была ланью. Умчалась бы в лес, и поминай, как звали. Но я оставалась на месте. Ощущала босыми ногами прохладную свежесть трав, тепло нагретой за день земли.
Никакие звуки не тревожили нас. Только лениво шелестели листья. Сквозь густые кроны полная луна лила свой нежный серебряный свет, тонкими лучами вырисовывая светлые пятна на низкой траве. Неба почти не было видно, но я знала, что звезды неусыпно наблюдают за нами, подобно светлячкам освещая эту священную ночь.
Вздрогнула, когда на плечи легли мужские ладони, — шагов я не расслышала.
— Ты боишься, — глубокий голос коснулся слуха.
Распрямила спину, избегая чужого и такого притягательного тепла.
— Нет, я…
— Я не спрашивал, — мягко возразил он.
«Не тушуйся, Мирка. Отступать поздно, ты уже сделала выбор», — твердила себе, только слова не больно-то помогали.
Глубокий вдох немного привел в порядок растерянные мысли, опустила руки и повернулась к незнакомцу, чуть испуганно рассматривая его лицо. Я думала, будет легче. Ведь все девицы рано или поздно выбирают себе пару. И ни одна не рассказывала, что это настолько боязно. Ох, Великая Мать, это же твой дар? Помоги…
— Я не обижу тебя, знахарка, — ласковый уверенный шепот.
Мужчина медленно, будто опасаясь спугнуть, приблизил руку к моему лицу, едва ощутимо провел костяшками пальцев по щеке, от чего мое шальное сердце забилось с удвоенной силой, так и норовя покинуть бренное тело. Закончив путь на подбородке, пальцы устремились к шее, вызвав мимолетную волну колких мурашек на коже, подцепили давно растрепавшуюся косу, и перекинули через плечо. Я замерла, удивленно взирая на мужчину, нарочито медленно распускавшего и прочесывавшего пряди. Он был настолько увлечен и сосредоточен, что совсем, казалось, не замечал пристального внимания. Глаза его были прищурены, на губах играла мечтательная полуулыбка, и не знаю, что придавало спокойствие более всего — это нехитрое действо, таинственная ночь в серебристом неверном свете, словно тонкое покрывало, окутывавшая нас, или хмель, туманивший разум.
Мы так и стояли друг перед другом на расстоянии ладони, но не соприкасаясь. Перед ним, высоким, суровым и незыблемым, как каменная стена, я замерла маленькой птахой, готовой вспорхнуть и улететь, стоит сделать неверное движение.
— Не бойся, — незнакомец взял мое лицо в чашу своих ладоней, пристально заглянул в глаза. – Я буду нежен, обещаю, — срывающимся шепотом закончил он и медленно склонился к моим устам.
Я только и смогла, что судорожно вдохнуть и зажмуриться перед тем, как твердые губы, накрыли мои. Сначала трепетные, осторожные, они пробовали на вкус, ласкали, принося успокоение, развеивая последние страхи, но стоило ответить, как меня захватили в умопомрачительный плен, погружая в омут совершенно новых невероятных ощущений. Ничто, испытанное мною ранее, когда парни срывали случайный поцелуй с губ недотроги-знахарки, не могло сравниться с тем, что я чувствовала сейчас.
Это неизведанное манило, вынуждало не уступать, прижиматься теснее к крепкому телу, судорожно цепляться за широкие плечи, чтобы не утонуть окончательно, не потерять себя в этих темных водах.
Я лозой льнула к единственной твердыне, что оставалась незыблема в этом омуте чувств. Его губы, руки, блуждавшие по телу, рождали внутри трепет, волнение и неутолимую жажду. Жажду большего. Не заметила, как платье скользнуло наземь, и я осталась в одной сорочке. Не сразу поняла, что это мои проворные пальцы расшнуровали ворот мужской рубашки, а затем стянули ее с незнакомца. Лишь на короткий миг вынырнула из сладкой неги, когда обнаженная спина коснулась прохладной одежды, брошенной нами на землю и уже впитавшей свежесть трав.
Но не успела опомниться, как мужчина накрыл меня своим телом, скрывая от шаловливого ветерка, ласкавшего кожу, и бессовестных звезд, подглядывавших за таинством единения. Воин целовал неистово, жарко, распаляя все больше огонь моего желания. Все смешалось для меня в один безумный водоворот, которому невозможно противостоять, лишь плыть по течению, поддаваясь его воле, не гадая, погубит он или, наоборот, подарит новое начало.
И я не думала ни о чем. Всю себя отдавала умелым рукам, жарким губам и желанию этого мужчины, ставшего моим единоличным подводным вихрем, уносящим в неизведанные глубины.
Мне представилось, как темные воды сомкнулись над головой. Душу охватило смятение, но так же быстро покинуло, ведь я смогла задержать дыхание.
Мужчина замер на короткое мгновение, вопросительно заглянул в глаза. Кивнула, окончательно поборов страх, и закусила губу, ожидая кратковременной боли, но ее не последовало. Мучительно медленное движение отозвалось лишь сиюминутным неприятным ощущением, но принесло долгожданную наполненность, и я удивленно распахнула глаза, чтобы тут же забыться в пленительной синеве глаз незнакомца.
Поток замер, а я растерянно оглядывалась, поняв, что способна видеть в черной как ночь воде. Но вот вихрь подхватил вновь, затягивая все дальше.
Стоны и всхлипы сливались с хриплым дыханием. Болезненное томление разлилось по телу, колкими искорками прокатываясь под кожей и замирая на кончиках пальцев.
Водоворот становился все стремительней. Грудь сдавило от нехватки воздуха. Словно горло сжали в тиски. А меня все кружило и кружило в стремительном течении. И не понять, где верх, где низ, в какую сторону двигаться, чтобы выплыть. Когда сил держаться не осталось, когда я была готова сделать вдох и захлебнуться в этой непрекращающейся пытке… толщу воды прорезал тонкий луч света. Поверхность оказалась близка, а живительный вдох жалящей свежестью ворвался в грудь, даруя жизнь.
Крик взмыл ввысь, ему вторил низкий стон, и тело воина приятной тяжестью опустилось на меня, придавливая к земле. Он уткнулся лбом в мое плечо и замер. Только спустя долгие минуты, я поняла, что мужчина дрожал так же как и я, наше рваное дыхание, одно на двоих, не желало успокаиваться, а сердца неистово бились в едином ритме.
Минуты, часы минули прежде, чем незнакомец приподнялся, оставив после себя неуютную опустошенность, и тут же улегся рядом, притянув меня к своему разгоряченному телу.
— Дара… милая Дара, — словно издалека услышала шепот, меня осторожно поцеловали в макушку. – Наверное, ты — мой дар Богини. За что только…
Я примостила голову на плечо моему воину. Было настолько хорошо и легко, что его словам я не придала никакого значения. Блаженная улыбка не сходила с уст. И уже погружаясь в сонную негу, я вдруг поняла, что этот мужчина действительно незнакомец для меня. Мне не только не известно кто он, но и его имя.
На мой смешок, воин издал вопросительное ворчание.
— Как тебя зовут? – поинтересовалась, удобнее укладываясь на его груди, и закидывая ногу на бедро мужчине.
--Светозар. – Сильная рука обвила талию и крепче прижала к мускулистому телу.
"Какое светлое имя", — подумала я, засыпая совершенно счастливой женщиной.
Птицы разбудили нас незадолго до рассвета. Утренняя серость только-только начала светлеть, небо смущенно розовело, а ночной туман пугливо полз прочь, прячась в тени деревьев.
Самая короткая ночь в году минула, уступив место новому дню.
Воздух остыл, и ветерок холодил кожу.
Наша одежда служила ложем и согреть никак не могла, поэтому, поежившись, я прильнула к Светозару, в поисках тепла.
— Замерзла? — послышался хриплый шепот. Кивнула, мазнув щекой по его плечу.
Мужчина провел вверх-вниз по моей спине и остановил руку на бедре.
— Светает, — зачем-то промолвила я, едва подавив печальный вздох. Как бы ни хотелось продлить время нашей близости, нужно было расставаться, и от этого становилось грустно.
Светозар порывисто сжал мою талию, вплотную притиснув меня к себе, мощная грудь поднялась и опала в глубоком вздохе, и мужчина проговорил:
— Да, нужно идти.
Его слова окончательно прогнали очарование прошедшей ночи, оставив меня наедине с новым днем.
Мысленно одернула себя, напомнив, что нам с этим мужчиной не по пути, кем бы он ни был. Мое место здесь, а он сегодня уйдет своей тропой.
Пока натягивала неприятно влажную сорочку, а затем платье, как могла заставляла себя храбриться. Но навязчивая мысль, что Светозар может быть тем, кого я искала, не покидала меня.
До деревни мы дошли в полном молчании. Не знаю, какие думы одолевали моего спутника, я же старалась отрешиться от всего и впитывала последние мгновения близости, то и дело косясь на наши переплетенные пальцы.
У первых изб Светозар остановился, вдруг сгреб меня в охапку, приподнял и жарко поцеловал.
Когда ноги коснулись земли, я уже ничего не соображала, глупая счастливая улыбка озарила лицо, а все тревоги унеслись прочь. Мы замерли, глядя друг на друга.
-- Я вернусь, знахарка, -- произнес воин, провел пальцами по моим волосам.
Пустые слова, я это понимала. Сейчас он уйдет, а через пару дней и думать забудет о какой-то девушке, к которой воспылал внезапной страстью.
-- Не найдешь дорогу, Медведь, -- покачала головой.
Светозар ненадолго о чем-то задумался, а затем вытащил из сапога нож и…
-- Ах, -- вырвалось у меня, а дар речи покинул, когда перед глазами повисла тонкая обрезанная прядка волос. И пока я силилась хоть что-то сказать, но не находила слов от негодования, мужчина убрал клинок, скрутил локон жгутом и намотал рядом с перстнем, который я раньше не приметила.
-- Ты… да как ты… совсем оп…
-- Не злись, -- бросил Светозар и запечатал мне рот поцелуем.
Кажется, он длился целую вечность. Совершенно точно помню, что солнце только выглядывало из-за горизонта, а когда мы оторвались друг друга, небо озолотили первые лучики. Стоит ли говорить, что о своем возмущении выходкой воина я и думать забыла?
-- Не сомневайся, Ладушка, я приду, -- жарко прошептал мужчина. Показал руку с кольцом из моих волос. – Теперь точно не заблужусь.
Ясные синие глаза смотрели серьезно, без тени лукавства или насмешки, и мне так хотелось верить еще и словам.
-- Не успеет месяц народиться, как я окажусь на твоем пороге.
-- Избу не спутаешь? – усмехнулась.
-- Меня приманит запах рыбки, -- все так же серьезно выдал поганец и весело рассмеялся, когда я и стукнула его кулачком по плечу.
-- Две седьмицы, -- напомнила я.
-- До встречи, Дара. -- Светозар подарил еще один поцелуй, на этот раз в лоб и пошел к дому Стрейшины.
-- Прощай… -- прошептала вслед и направилась к своей избе.
Дома меня у самой двери встретила Варька, шумно мурлыча, потерлась головой о мои ноги и увязалась следом, нарочно подставляя то лапы, то хвост на пути. И пока я кралась по избе, стараясь не наступить на свою любимицу, со стороны угла родителей послышалось насмешливое:
— Смотри-ка кто спозаранку домой явился.
До меня донесся шорох одежды, а после из-за занавеси выглянул папенька и весело подмигнул.
— Как погулялось, дочь?
Мне вспомнилась не гулянка, а сильные руки, блуждавшие по обнаженному телу, тихий шепот и...
— Хорошо, — вроде бы безразлично пожала я плечами, но широкая совершенно счастливая улыбка выдала с головой.
— Так та-ак, — протянула матушка, отодвигая занавесь, что скрывала спальный угол, и на ходу подвязывая платье. — Помню, я так же улыбалась, после того как твой батька в самый разгар праздника меня уволок из-под носа жениха.
Теперь я немного смутилась, от того, что родители все поняли, и, не зная куда девать глаза, поспешила сбежать к себе переодеться. О сне речи и не шло. Жизнь в деревне продолжала течь своим чередом, до обеда отсыпаться некогда. Поэтому, споро облачившись в сухое, заплетя косу и умывшись, я поспешила помочь матушке по хозяйству. Та ни о чем не спрашивала, но то и дело хитро на меня поглядывала, особенно когда губы нет-нет да и растягивались в мечтательной улыбке. Впрочем, я тут же ее прятала за напускной серьезностью, а сама мысленно себя ругала за глупость. Ночь, конечно, была замечательной, но не стоит грезить о несбыточном. Вряд ли он вернется.
Когда мы с матушкой уже накрывали на стол, вдруг послышался лошадиный топот. Я выглянула за дверь и удивленно пронаблюдала, как мимо пронесся прекрасный вороной конь без седока, а за ним всадник на пегом скакуне. Конь с громким ржанием резко остановился между домов, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, громко фыркая и нервно озираясь по сторонам, будто ища что-то. Или кого-то. Всадником оказался статный крупный мужчина, черноволосый и смуглый, чем походил на жителя приграничья. Суровый, хмурый, и почему-то мне показалось, что холодный как рыба. Он в мгновение ока слетел со своего жеребца, подбежал к вороному, пытаясь поймать того за уздцы, но конь даже замечать его не желал. Продолжал кружить на месте и недовольно ржать, словно ругаясь. Я бы сказала, весьма неприлично ругаясь.
-- Вихрь! -- знакомый голос резанул по ушам, и я обернулась к дому Старейшины. С крыльца сбежал Светозар, ловко подхватил повод и попытался погладить коня по шее. Но тот, фыркнув, отвернулся в сторону и гордо задрал голову, чем вызвал задорный смех своего хозяина. Мужчина потянул узду на себя, и скакун дернул вверх, вырывая ее из рук воина, оттолкнулся передними ногами, перебрал в воздухе копытами, но повод так и не отнял. Светозар поднырнул под шею коня, прижимаясь к шее животного с другой стороны и что-то нашептывая. Жеребец нехотя успокоился, перестал танцевать, только настороженно прядал ушами и все еще пытался отвернуться, но вскоре сдался.
К Светозару приблизился второй мужчина. О чем они говорили, слышно не было, но по тому как помрачнело лицо воина, я догадалась, что вести не радостные. Великая Мать, да кто же они?
Любопытство разъедало, подстегивая подойти, спросить, в чем дело, но разум подсказывал, что лучше не стоит. И я осталась на месте, с тревогой наблюдая, как мужчина подходит к Старейшине, тепло прощается с ним, затем ловко взлетает на скакуна, оглядывает высыпавший люд. Дыхание перехватывает, когда наши взгляды встречаются, его мимолетная улыбка отражается на моих устах, и Вихрь срывается с места, унося от меня единственного мужчину, которому удалось затронуть душу знахарки.
«Две седьмицы, воин», -- подумала, провожая взглядом всадников.
Родители уже сидели за столом и, не сговариваясь, с любопытством воззрились на меня.
По лицам обоих видела, что им не терпится узнать, кто же стал моим избранником, да только я о нем говорить не хотела. Посему мышкой юркнула за стол и принялась за трапезу. Увиденное только что не давало мне покоя.
