— Чем точнее предсказание, тем меньше от него пользы. — качнул белым крылом Мотылёк. — Представь, что я предупредил тебя остерегаться автомобилей с катрильскими номерами. Ты стала бы высматривать эти номера, не обращая внимания на остальные машина. А катриллийцы воспользовались бы арендованным автомобилем или вовсе обошлись без него…
— Но при чём тут катриллийцы? — растеряно спросила я.
— К тому, что их заинтересовали слухи о некоей беглой грандессе. — снисходительно ответил Мотылёк, качнув чёрным крылом. — Между прочим, за любые известия о Зафии дель Альвир обещаны очень большие деньги.
— А ты знаешь, где она? — с любопытством спросила я.
— Знаю, — горделиво поднял усики Мотылёк. — Я всё знаю. Но тебе это ни к чему. Или хочешь купить у меня информацию и продать катриллийцам?
— Нет, нет, — поспешила отыграть назад я.
— Лучше подумай о предупреждении, — наставительно качнул белым крылом Мотылёк.
— А ты действительно предупреждаешь? Или так… Для примера? — осторожно спросила я.
— Предупреждаю, причём совершенно бесплатно, — ухмыльнулся Мотылёк.
Я тяжело вздохнула:
— Значит, мне стоит опасаться машин с катрильскими номерами?
— Это значит, что тебе следует опасаться. — строго сказал он.
— Получается пророчества и предупреждения бесполезны?
— Нет, отчего же. — Мотылёк качнул сразу обоими крыльями. – Пророчество даёт направление, подсказывает путь. Но только от тебя зависит, сможешь ли ты подстелить соломку или приложишь все усилия к падению.
Он снова взмахнул крыльями и начал истончаться, таять, словно туман на утреннем солнце.
Я проснулась и какое-то время лежала неподвижно, пытаясь запомнить и осознать сон. Взяв с прикроватной тумбочки блокнот, быстро записала историю мага и слова Мотылька о пророчествах и предостережениях. Надеюсь, что сегодняшний сон не в руку!
Резкие, словно вырезанные из камня черты, характерные для вермецких аристократов: высокие скулы, узкая линия рта, прямой нос, выдающийся вперед подбородок. Лицо каньонами рассекли морщины: суровые — между бровей, весёлые — в уголках глаз, усталые — под набрякшими глазами... От Фо Ленвуда, которого знаменитый Ари Витари изобразил в чёрной шляпе-федоре (фетровой, с вмятиной на тулье), вышедшей из моды добрую сотню лет назад, веяло стариной, а не старостью. Ленвуд с портрета задумчиво смотрел мимо зрителей на Рина Саботье. Знаменитый детектив на рекламном плакате «Хроник» шёл по ночному городу. Его высокая фигура в тёмном костюме почти сливалась с ночными тенями. Свет фонаря выхватывал лицо с аристократическими чертами, похожее на молодого Ленвуда, и руку с тростью. Тонкие губы изгибались в лёгкой презрительной усмешке, а трость с тяжёлым резным набалдашником — скорее оружие, чем признак немощи —была чуть приподнята, выдавая готовность Рина немедленно пустить её в ход.
По стенам зала висели постеры поменьше: Рин с блондинкой, Рин с брюнеткой, Рин с шенойкой, Рин за рулём спортивного автомобиля, Рин за штурвалом яхты. Рин, Рин, Рин… И со всех них месье Саботье свысока смотрел на сидящих в зале читателей.
Большой зал второго этажа «Книжного рая» с трудом вместил всех желающих. Часть из них в этот воскресный день пришла поговорить о знаменитом детективе, другая — послушать Свету Цветову.
Последние не остались разочарованы. Света поговорила по паре минут с Лазаревым, представлявшим «Ветер перемен», и Владимиром Гусаровым, председателем клуба ЛОДиЯ (Любители остросюжетных детективов и Я). А потом переключилась на меня.
… Та-дам! Почтенная публика, в правом углу под портретом старика Фо выступает леди Элегантность, Сания Ниас в строгом брючном костюме изумрудного цвета. В левом углу — её противница, мадмуазель Дерзость, Света Цветова в провокационно-открытом платье расцветки «вырви глаз и дай мне это развидеть»…
— Скажите, Сания, почему у вас такое необычное имя? — сделала первый выпад Света, прощупывая противницу.
— Это не имя, Света, а литературный псевдоним, — широко улыбнулась я. — Согласитесь, оно запоминается лучше, чем, скажем, Ирина Смирнова или Ольга Белова.
— А ваше настоящее имя? — в глазах Светы вспыхнул охотничий азарт.
— Не имеет никакого отношения к теме нашей сегодняшней встречи, — отбила её выпад я.
— Сания, Евгений Лазарев упоминал, что вы — опытный переводчик. Скажите, как давно вы занимаетесь переводом? — попыталась подобраться с другой стороны ведущая.
— Света, опыт переводчика измеряется не годами, а переведёнными книгами. Если сложить переведённые мной книги друг на друга, то стопка окажется высотой с меня. — парировала я.
— Ого! Солидно! Поаплодируем Сании, — предложила ведущая залу.
Зал взорвался дружными аплодисментами.
— Благодарю, — скромно улыбнулась я. — Я всего лишь делаю свою работу. Хотя, должна признаться, делаю с удовольствием. Ведь читатели любят Ленвуда за загадки, не так ли…
— Не только, — вступил в разговор Владимир Гусаров. — Фо Ленвуд умело переплетает детективную интригу с приключениями. Только посмотрите, — он повёл рукой, указывая на постеры. — Месье Саботье одинаково ловко дерётся, водит машины и яхты, фехтует, стреляет и, конечно же, соблазняет красоток…Какому мужчине не захочется хоть ненадолго почувствовать себя неотразимым!
— А ваш мужчина, Сания, похож на Рина? — лукаво улыбнувшись, атаковала меня Света.
— Последние годы, Света, в моей жизни и не было мужчин, кроме месье Саботье, — с усмешкой отбила я удар.
— Он настолько ревнив? — приподняла нарисованные бровки ведущая.
— Настолько требователен, — с непробиваемым лицом ответила я. — На него уходят и время, и силы. Ведь читателю месье Ленвуд задаёт одну загадку, а переводчику — по десятку на странице.
И я с удовольствием пустилась в разговор о сложностях перевода. Света пару минут слушала меня с любопытством, а потом снова атаковала:
— Скажите, Сания, а что вы думаете о женских персонажах месье Ленвуда?
— Они картонны, как и полагается декорациям, — пожала плечами я.
— И вам, как женщине, нисколько не обидно? — провокационно надув губки, спросила ведущая.
— Обидно, конечно. Но это характерная черта остросюжетного детектива, — с усмешкой ответила я. — Глубокие женские характеры лучше поискать в других жанрах…
— А почему вы тогда переводите остросюжетные детективы? — снова пошла в атаку Света.
— Потому что их перевод заказывает издательство. Вот если мне предложат переводить, скажем, Марг Гринель или Шаю Акаю, я с удовольствием возьмусь за перевод, — не задумываясь, ответила я.
— Не предложат, — вырвалось у Евгения Лазарева. — По крайней мере, не в ближайшее время. У нас с вами впереди ещё три тома «Хроник полдня»!
Видно было, что редактор был крайне недоволен моей попыткой «изменить» Рину.
— И вы так и будете безропотно повторять за старым Фо картонных героинь? —делано возмутилась Света.
— Отчего же безропотно, — улыбнулась я. — Вот сейчас у меня образовалась небольшая пауза между переводами. И я начала писать свою книгу, где женский персонаж будет главным, а мужские, да простят присутствующие мужчины, больше функциями.
— И о чём же будет книга? — с искренним любопытством спросила ведущая.
— Это фантастическая история о целительнице в выдуманном мире, чья смелость и готовность к самопожертвованию спасли от вымирания целый народ. — я интригующе улыбнулась, — и о божественном Мотыльке Вечности, чьё белое крыло несёт покой и стабильность, а чёрное — хаос и приключения.
— А почему именно выдуманный мир? Почему не реальный? — испытующе посмотрела на меня Света.
— Потому что о реальном и без меня напишут, — улыбнулась я. — А этот мир приснился только мне.
— Уважительная причина, — рассмеялась ведущая. — А когда мы сможем прочитать её?
— Боюсь загадывать, — очень серьёзно ответила я. — Но сделаю всё возможное, чтобы книга увидела свет как можно скорее.
— Будем ждать с нетерпением, — пообещала Света.
И тут же атаковала меня новым вопросом…
Когда Светино шоу закончилось, а последний из желающих получил изящно вырисованный автограф Сании Ниас (ничем не напоминавший лаконичную подпись Софьи), я вздохнула с облегчением. Распрощавшись с Лазаревым и выскользнула в коридор, ведущий к дамской комнате. Я уже почти добралась до двери, когда меня окликнули.
— Аш котоль, Зафия!
Я вздрогнула — и потому, что за время путешествия в пустыню привыкла откликаться на это имя, и потому, что приветствие «Добрый день, Зафия» прозвучало на катрильском — и обернулась. Ко мне подходили ещё двое читателей: высокая стройная женщина с классическими южными чертами лица в строгом тёмно-синем трикотажном платье с тяжёлым золотым медальоном на шее и мужчина среднего роста в синем, на тон более тёмном, чем у спутницы костюме. Квадратное лицо с широкими скулами и тяжёлыми челюстями больше подошло бы любителю бокса, чем посетителю читательских встреч.
— Котль аш, ори, —выдавила из себя я. — Эр оль Зафия, эр Сания. Эр мицен оль катриль.
«Добрый день, господа. Я не Зафия, я Сания. Я не говорю на катрильском.» — всё, на что хватило моих воспоминаний об университетских занятиях катрильским.
— Простите мою спутницу, Сания, — с сильным катрильским акцентом произнёс мужчина и вежливо кивнул мне. — Она обозналась. Приняла вас за старую знакомую.
— Бывает, — с дежурной улыбкой ответила я.
По коже пробежал мороз. Кажется, предупреждение Мотылька сбывается. Но что делать? Куда спрятаться в пустом коридоре?
— Вы не откажите в нам автографе из-за этой маленькой оплошности? — улыбнулся катриллиец.
А женщина, старательно выговаривая слова, произнесла:
— Пажалуста, Зания!
Она протянула мне томик «Хроник полуночи». Я взяла его из рук катриллийки книгу и почувствовала лёгкий укол. Перед глазами потемнело. Последнее, что я почувствовала, прежде, чем потерять сознание, были подхватившее меня жесткие руки мужчины.
— Но при чём тут катриллийцы? — растеряно спросила я.
— К тому, что их заинтересовали слухи о некоей беглой грандессе. — снисходительно ответил Мотылёк, качнув чёрным крылом. — Между прочим, за любые известия о Зафии дель Альвир обещаны очень большие деньги.
— А ты знаешь, где она? — с любопытством спросила я.
— Знаю, — горделиво поднял усики Мотылёк. — Я всё знаю. Но тебе это ни к чему. Или хочешь купить у меня информацию и продать катриллийцам?
— Нет, нет, — поспешила отыграть назад я.
— Лучше подумай о предупреждении, — наставительно качнул белым крылом Мотылёк.
— А ты действительно предупреждаешь? Или так… Для примера? — осторожно спросила я.
— Предупреждаю, причём совершенно бесплатно, — ухмыльнулся Мотылёк.
Я тяжело вздохнула:
— Значит, мне стоит опасаться машин с катрильскими номерами?
— Это значит, что тебе следует опасаться. — строго сказал он.
— Получается пророчества и предупреждения бесполезны?
— Нет, отчего же. — Мотылёк качнул сразу обоими крыльями. – Пророчество даёт направление, подсказывает путь. Но только от тебя зависит, сможешь ли ты подстелить соломку или приложишь все усилия к падению.
Он снова взмахнул крыльями и начал истончаться, таять, словно туман на утреннем солнце.
Я проснулась и какое-то время лежала неподвижно, пытаясь запомнить и осознать сон. Взяв с прикроватной тумбочки блокнот, быстро записала историю мага и слова Мотылька о пророчествах и предостережениях. Надеюсь, что сегодняшний сон не в руку!
Глава 7 Сон в руку
Резкие, словно вырезанные из камня черты, характерные для вермецких аристократов: высокие скулы, узкая линия рта, прямой нос, выдающийся вперед подбородок. Лицо каньонами рассекли морщины: суровые — между бровей, весёлые — в уголках глаз, усталые — под набрякшими глазами... От Фо Ленвуда, которого знаменитый Ари Витари изобразил в чёрной шляпе-федоре (фетровой, с вмятиной на тулье), вышедшей из моды добрую сотню лет назад, веяло стариной, а не старостью. Ленвуд с портрета задумчиво смотрел мимо зрителей на Рина Саботье. Знаменитый детектив на рекламном плакате «Хроник» шёл по ночному городу. Его высокая фигура в тёмном костюме почти сливалась с ночными тенями. Свет фонаря выхватывал лицо с аристократическими чертами, похожее на молодого Ленвуда, и руку с тростью. Тонкие губы изгибались в лёгкой презрительной усмешке, а трость с тяжёлым резным набалдашником — скорее оружие, чем признак немощи —была чуть приподнята, выдавая готовность Рина немедленно пустить её в ход.
По стенам зала висели постеры поменьше: Рин с блондинкой, Рин с брюнеткой, Рин с шенойкой, Рин за рулём спортивного автомобиля, Рин за штурвалом яхты. Рин, Рин, Рин… И со всех них месье Саботье свысока смотрел на сидящих в зале читателей.
Большой зал второго этажа «Книжного рая» с трудом вместил всех желающих. Часть из них в этот воскресный день пришла поговорить о знаменитом детективе, другая — послушать Свету Цветову.
Последние не остались разочарованы. Света поговорила по паре минут с Лазаревым, представлявшим «Ветер перемен», и Владимиром Гусаровым, председателем клуба ЛОДиЯ (Любители остросюжетных детективов и Я). А потом переключилась на меня.
… Та-дам! Почтенная публика, в правом углу под портретом старика Фо выступает леди Элегантность, Сания Ниас в строгом брючном костюме изумрудного цвета. В левом углу — её противница, мадмуазель Дерзость, Света Цветова в провокационно-открытом платье расцветки «вырви глаз и дай мне это развидеть»…
— Скажите, Сания, почему у вас такое необычное имя? — сделала первый выпад Света, прощупывая противницу.
— Это не имя, Света, а литературный псевдоним, — широко улыбнулась я. — Согласитесь, оно запоминается лучше, чем, скажем, Ирина Смирнова или Ольга Белова.
— А ваше настоящее имя? — в глазах Светы вспыхнул охотничий азарт.
— Не имеет никакого отношения к теме нашей сегодняшней встречи, — отбила её выпад я.
— Сания, Евгений Лазарев упоминал, что вы — опытный переводчик. Скажите, как давно вы занимаетесь переводом? — попыталась подобраться с другой стороны ведущая.
— Света, опыт переводчика измеряется не годами, а переведёнными книгами. Если сложить переведённые мной книги друг на друга, то стопка окажется высотой с меня. — парировала я.
— Ого! Солидно! Поаплодируем Сании, — предложила ведущая залу.
Зал взорвался дружными аплодисментами.
— Благодарю, — скромно улыбнулась я. — Я всего лишь делаю свою работу. Хотя, должна признаться, делаю с удовольствием. Ведь читатели любят Ленвуда за загадки, не так ли…
— Не только, — вступил в разговор Владимир Гусаров. — Фо Ленвуд умело переплетает детективную интригу с приключениями. Только посмотрите, — он повёл рукой, указывая на постеры. — Месье Саботье одинаково ловко дерётся, водит машины и яхты, фехтует, стреляет и, конечно же, соблазняет красоток…Какому мужчине не захочется хоть ненадолго почувствовать себя неотразимым!
— А ваш мужчина, Сания, похож на Рина? — лукаво улыбнувшись, атаковала меня Света.
— Последние годы, Света, в моей жизни и не было мужчин, кроме месье Саботье, — с усмешкой отбила я удар.
— Он настолько ревнив? — приподняла нарисованные бровки ведущая.
— Настолько требователен, — с непробиваемым лицом ответила я. — На него уходят и время, и силы. Ведь читателю месье Ленвуд задаёт одну загадку, а переводчику — по десятку на странице.
И я с удовольствием пустилась в разговор о сложностях перевода. Света пару минут слушала меня с любопытством, а потом снова атаковала:
— Скажите, Сания, а что вы думаете о женских персонажах месье Ленвуда?
— Они картонны, как и полагается декорациям, — пожала плечами я.
— И вам, как женщине, нисколько не обидно? — провокационно надув губки, спросила ведущая.
— Обидно, конечно. Но это характерная черта остросюжетного детектива, — с усмешкой ответила я. — Глубокие женские характеры лучше поискать в других жанрах…
— А почему вы тогда переводите остросюжетные детективы? — снова пошла в атаку Света.
— Потому что их перевод заказывает издательство. Вот если мне предложат переводить, скажем, Марг Гринель или Шаю Акаю, я с удовольствием возьмусь за перевод, — не задумываясь, ответила я.
— Не предложат, — вырвалось у Евгения Лазарева. — По крайней мере, не в ближайшее время. У нас с вами впереди ещё три тома «Хроник полдня»!
Видно было, что редактор был крайне недоволен моей попыткой «изменить» Рину.
— И вы так и будете безропотно повторять за старым Фо картонных героинь? —делано возмутилась Света.
— Отчего же безропотно, — улыбнулась я. — Вот сейчас у меня образовалась небольшая пауза между переводами. И я начала писать свою книгу, где женский персонаж будет главным, а мужские, да простят присутствующие мужчины, больше функциями.
— И о чём же будет книга? — с искренним любопытством спросила ведущая.
— Это фантастическая история о целительнице в выдуманном мире, чья смелость и готовность к самопожертвованию спасли от вымирания целый народ. — я интригующе улыбнулась, — и о божественном Мотыльке Вечности, чьё белое крыло несёт покой и стабильность, а чёрное — хаос и приключения.
— А почему именно выдуманный мир? Почему не реальный? — испытующе посмотрела на меня Света.
— Потому что о реальном и без меня напишут, — улыбнулась я. — А этот мир приснился только мне.
— Уважительная причина, — рассмеялась ведущая. — А когда мы сможем прочитать её?
— Боюсь загадывать, — очень серьёзно ответила я. — Но сделаю всё возможное, чтобы книга увидела свет как можно скорее.
— Будем ждать с нетерпением, — пообещала Света.
И тут же атаковала меня новым вопросом…
Когда Светино шоу закончилось, а последний из желающих получил изящно вырисованный автограф Сании Ниас (ничем не напоминавший лаконичную подпись Софьи), я вздохнула с облегчением. Распрощавшись с Лазаревым и выскользнула в коридор, ведущий к дамской комнате. Я уже почти добралась до двери, когда меня окликнули.
— Аш котоль, Зафия!
Я вздрогнула — и потому, что за время путешествия в пустыню привыкла откликаться на это имя, и потому, что приветствие «Добрый день, Зафия» прозвучало на катрильском — и обернулась. Ко мне подходили ещё двое читателей: высокая стройная женщина с классическими южными чертами лица в строгом тёмно-синем трикотажном платье с тяжёлым золотым медальоном на шее и мужчина среднего роста в синем, на тон более тёмном, чем у спутницы костюме. Квадратное лицо с широкими скулами и тяжёлыми челюстями больше подошло бы любителю бокса, чем посетителю читательских встреч.
— Котль аш, ори, —выдавила из себя я. — Эр оль Зафия, эр Сания. Эр мицен оль катриль.
«Добрый день, господа. Я не Зафия, я Сания. Я не говорю на катрильском.» — всё, на что хватило моих воспоминаний об университетских занятиях катрильским.
— Простите мою спутницу, Сания, — с сильным катрильским акцентом произнёс мужчина и вежливо кивнул мне. — Она обозналась. Приняла вас за старую знакомую.
— Бывает, — с дежурной улыбкой ответила я.
По коже пробежал мороз. Кажется, предупреждение Мотылька сбывается. Но что делать? Куда спрятаться в пустом коридоре?
— Вы не откажите в нам автографе из-за этой маленькой оплошности? — улыбнулся катриллиец.
А женщина, старательно выговаривая слова, произнесла:
— Пажалуста, Зания!
Она протянула мне томик «Хроник полуночи». Я взяла его из рук катриллийки книгу и почувствовала лёгкий укол. Перед глазами потемнело. Последнее, что я почувствовала, прежде, чем потерять сознание, были подхватившее меня жесткие руки мужчины.
