- Ты когда-нибудь задумывался о смерти? – внезапно спросила его Снежана, подняв голову и внимательно посмотрев ему в глаза.
- Нет, - сказал Денис, - но я знаю, что это. Это естественный процесс организма, когда происходит старение его клеток, и человек уходит из жизни.
- Нет, - покачала головой девушка. – Я имею в виду насильственную смерть.
Денис внутренне напрягся. Учитывая то, что произошло такой разговор показался ему странным.
- Нет, - сказал он. – Почему тебя это интересует?
- Я тебе рассказывала о своих родителях? – внезапно вопросом на вопрос спросила Снежана.
Не дождавшись ответа Дениса, она встала с кровати, чтобы налить себе в бокал немного вина из бутылки, которая стояла на прикроватном столике.
Денис почувствовал, что сейчас начнется неисчерпаемый репертуар монологов, которые так любила девушка. Он был готов к этому. Словесный поток был изящен, и даже напоминал балет, и он даже им наслаждался, но не забывал про мотивы, заставившие его прийти к ней.
- Мои родители – люди не нашего с тобой поколения, - говорила она. – Они как персонажи из истории и в сегодняшнем мире ведут себя подобно манекенам в магазине. Они не оставили в истории конечно же такой след, как Наполеон или маршал Жуков. Но разве это важно? Каким бы великим не был человек при жизни, смерть все равно уравнивает всех: и богатых и нищих. Продолжительность жизни не зависит от количества благородных поступков, которые ты совершил. Ты никогда не задумывался о том, что случилось бы, если бы Гитлер не покончил с собой, тогда в 1945-м, и возможно Вторая мировая война не окончилась бы в том году.
Не выпуская бокал из рук, она снова легла к нему на кровать, осторожно поставив бокал ему на грудь и нежно проводя его ножкой вниз к животу.
- Тебе нравится опера? – внезапно спросила девушка.
- Нет, - честно сказал он. – Не очень. Так себе.
- Да, - улыбнулась Снежана. – Согласна. Голоса у всех артистов там искусственные, построенные целиком на стимуляции голосовых связок.
Денис не был глупым человеком. Он понимал, что она тоже стимулировала его на поступки. И это было определенно репетицией. Он еще не был уверен в той роли, что отводилась ему, но старался играть ее хорошо.
- Голос, - продолжала она. – Могучий голос, дающий ощущение полного подавления власти. Когда я слушаю некоторых певцов, то у меня создается ощущение, что у них есть способности, которые они еще не использовали. Я чувствую, что все они действительно были бы способны порвать барабанные перепонки и разрушить витражи. Возможно, лучший из них, если отбросит сдержанность, сможет раздавить мир. Разбить его на куски и отправить в вихревом потоке в пространство.
Денис жестом прервал ее монолог, остановив ее руку с бокалом на своем животе.
- И зачем ты все это мне рассказываешь? – спросил он.
Она наклонилась близко, совсем близко, так близко, что он ощутил ее дыхание.
- Это то самое чувство, что я получаю от тебя, - прошептала Снежана. – У тебя есть сила и решимость, способная разрушить мир.
Она протянула ему бокал, и, прежде чем отдать, медленно прошла своим языком по его краю, непрерывно глядя на него. Денис взял его и выпил с благодарностью.
- Все люди, что попадаются нам на жизненном пути, - продолжала Снежана. – Их существование не дает особой ценности. Большинство из них умные и талантливые, но у них нет возможности. Ничего важного их не встряхивает. Да они и сами не знают, что подпадает под эту категорию. Экология окружающей среды? Равноправие труда? Они ищут потребность в чем-то больше и если бы они смогли ее найти…
Ее голос затих. Денис поднял взгляд.
- Найти что? – спросил он.
- О, - ответила она довольно расплывчато. – Ты знаешь. Но отказываешься это принимать. Ты всю жизнь совершал хорошие поступки, но не получал от этого никакой удовлетворенности. Твоя жизнь пресна, потому что полностью подчинена порядку. В твоей жизни нет места хаоса и злу, потому что ты не знаешь истинного значения этих слов.
- Зло – это когда страдают люди, - сказал, подумав Денис. – Страдают по вине других людей. Ни одна война, и не один голод не возникали просто так. У истоков всего этого всегда стояли люди, и я считаю это злом.
Она приняла пустой бокал от Дениса, внимательно смотря на свое отражение. Она было искажено в красивом узорном стекле, превращая ее красивое лицо в нечто пугающее.
- Нет, нет, - тогда говорила Снежана, – Зло – это не просто отсутствие добра. Это то, что происходит в процессе какого-либо действия. Ты не можешь обвинить человека во зле только потому, что он позволяет людям голодать, чтобы сэкономить ресурсы своей страны в тяжелой промышленности. Это экономическое решение, принятое в интересах политики. Доллар скачет, евро тоже, но мы не можем никого в этом обвинять. Возможно, политики правы, а возможно и нет. Меня это совершенно не интересует. Но ты был неправ, назвав это злом. Зло подобно религии. Я считаю, что тот, кто выстилает себе путь благими намерениями просто дурак. Зло же подразумевает под собой интеллект и продуманные решения. Так ведь, дорогой?
- Ну… - медленно протянул он. – А что ты скажешь насчет какого-нибудь правителя, например, Муссолини? Он был диктатором и одним из основателей итальянского фашизма.
- Нет, - покачала головой Снежана. – Он не злой человек. Он всего лишь жадный растяпа, который хотел отомстить своим врагам, восстановив Римскую Империю, но это не значит, что жадность и месть являются хорошими мотивами. Вера в это предполагает полное поражение при полном отказе от разума.
- Так кто же зло? – переспросил Денис. – Гитлер?
- Ты не понял, - тихо сказала девушка. – Я не говорю о зле ради амбиций. Я говорю о зле ради зла, но это не Гитлер. Я говорю про тех мужчин и женщин, которым зло является, как видение и которые следуют ему. Так же, как верующие в Бога воспринимают видения добра и следуют им. Я не думаю, что в нашем современном мире есть представители святых добра и зла, но я верю, что они живут в каждом из нас.
- Я понял, - сказал Денис. – Они творят зло ради собственного развлечения.
- Да, любимый, - мягко улыбнулась Снежана. – Потому что для них все это весело.
Позже, когда она заснула, Денис исследовал ее тело. Уснуть он не мог, так как все еще находился в состоянии сильного возбуждения. Объяснить этот феномен он никак не мог. Несмотря на то, что его фаллос кончил уже три раза, он по-прежнему был твердым, с пульсирующей головкой, не хотевший покидать состояние возбуждения. К своему удивлению, Денис обнаружил, что у Снежаны есть небольшая татуировка с внутренней стороны ее левого плеча, которую он бы сразу не заметил. Плюс еще один синяк сбоку, в районе ребер. Неужели она снова ударилась обо что-то или кто-то все же осмеливается поднимать на нее руку?
Думая об этом, он даже не заметил, как провалился в сон.
27 сентября 2023 года.
11:30 утра
Так получилось, что пребывание Беллы Владимировны Деригиной для проведения обследований заняло больше чем пять дней, как предсказывал доктор Екушов. Сначала тестирование захватило пять дней и выходные, а затем и еще одну неделю. В общей сложности прошло пятнадцать дней. На все вопросы Деригина, врач отвечал одно и то же «Обследование продолжается».
Он навещал мать ежедневно, иногда даже два раза в день в отдельной палате. От этих частых визитов у него создалось пугающее впечатление, что дела только ухудшаются. В один день температура взлетела вверх, к концу второго дня спала лишь на немного, но стабильно держалась гораздо выше своей нормы. Как только она поднялась до значения в сорок градусов, женщина горела.
В один из дней, когда Деригин навестил ее, он свидетелем, случившимся у нее приступом внезапного озноба, сопровождавшимся стуком зубов и дрожанием конечностей. Подбегали медсестры с дополнительными одеялами и бутылками с горячей водой. Пять минут спустя у нее снова был жар. Одеяла были отброшены в сторону. Лицо Беллы Владимировны приобретало нездоровый румянец, и она задыхалась. В течении этих пятнадцати дней развивалась и новая симптоматика. Головные боли, мочеиспускание, которое стало таким трудным, что потребовался ввод катетера. Также появились сильные боли в поясничной области и приступы внезапной тошноты, которые буквально выворачивали ее желудок. Один раз ее вырвало в тазик прямо при сыне, после которого она кротко посмотрела на него, чувствуя свою вину, что ему пришлось это увидеть. Деригин тогда просто отвернулся к окну, чтобы мать не заметила боль в его глазах.
Он все чаще приходил к мысли о том, что ему нужно серьезно поговорить с доктором. Время шло, а улучшений так и не последовало. Наоборот, Деригин считал, что матери становилось все хуже, и он все чаще приходил к мысли о том, что надо сменить лечащего врача, но матери он очень нравился, и она настаивала на том, чтобы он продолжал лечить ее. Поначалу, Федор не спорил с ней, но сегодня утром, он решил серьезно поговорить с ним.
Впрочем, ему не пришлось идти к нему в кабинет. Доктор сам зашел в палату к Белле Владимировне, когда Деригин находился у нее.
Он стал показывать рентгеновские снимки так гордо, как будто это был единственный в мире оригинал картины Рембрандта. Он бы мог держать умирающего за руку и восторженно показывать ему одну из игр чемпионата мира по футболу.
- Тени! – воскликнул он. – Отчетливо видны тени.
Он поставил стул поближе к кровати Беллы Владимировны. Капитан стоял по другую сторону кровати, стараясь сохранять невозмутимый вид и держа руки за спиной, чтобы не было видно, что они слегка дрожали.
- Какова причина их возникновения? – спросил он железным голосом.
- Что это? – пробормотала Белла Владимировна.
- Камни в почках, - с радостью в голосе констатировал Екушов. – Да, дорогая, - продолжил он, обращаясь уже непосредственно к женщине с сонным взглядом и слегка покачивающейся головой. – Ответ дала упрямая лихорадка и озноб. А в последнее время головные боли, тошнота, затруднения в прохождении воды, боль в нижней части спины. Сегодня утром, после более чем десяти дней исчерпывающих тестов, я готов дать уверенный ответ. Я проконсультировался со многими специалистами по поводу вашего состояния, и, к несчастью, мы вынуждены констатировать, что вы страдаете от почечной недостаточности.
Его тон был настолько триумфальным, что Деригин даже не мог найти слова, чтобы его перебить. Его мать повернула голову на подушку, и посмотрела в его сторону. Когда он кивнул, она снова повернулась к врачу, и слабо спросила:
- Откуда у меня камни в почках?
Доктор сделал свой обычный жест, прижав два указательных пальца к надувшим губкам.
- Кто же может это сказать? – мягко спросил он. – Диета, стресс, возможно, предрасположенность, наследственность. Существует так много всего, что мы не знаем. Если бы мы все знали, как была бы скучна жизнь, не правда ли?
Деригин презрительно хмыкнул, но Екушов не обратил на это внимания.
- В любом случае, это наш диагноз, - продолжил он. – Камни в почках. Стяжения часто встречаются в мочевом пузыре или почках. Жесткий неорганический камень. Некоторые размером не больше булавочной головки. Некоторые довольно большие. Они являются чужеродными веществами, застрявшими в живой ткани. Тело не выдерживает этого нашествия. Следовательно, лихорадка, озноб, боль. И конечно, трудность при мочеиспускании.
- Насколько это серьезно? – тусклым голосом спросила Белла Владимировна.
Доктор Екушов ассоциировался у Деригина с глазированным сырком. Снаружи, подобно тонкому слою шоколада внешнее благополучие, но под ней не видно, какая же все-таки у сырка начинка, о чем на самом деле думал доктор.
- Нам нужно было взять анализ крови, - сказал он. – И, поскольку вы были здесь, симптомы, которые у вас появились, добавили нам показания. Теперь мы знаем, с чем мы сталкиваемся.
- Насколько это серьезно? – спросила еще раз Белла Владимировна, более решительно.
- Мы думаем, - не слушая, продолжал доктор Екушов. – что в вашем случае, мадам, показано оперативное вмешательство, чтоб уж наверняка. Я сожалею, но что тут сказать? Хирургия.
- Подождите, - Деригин поднял руку. – Подождите минутку, прежде чем мы начнем говорить о хирургии. Я знаю человека, у которого были камни в почках. Определенное время ему прописали что-то пить, он прошел курс лечения, и все было в порядке. Моя мать не может сделать то же самое?
— Это совершенно невозможно, - отчеканил доктор. – Когда камни еще совсем маленькие, то эта процедура еще может быть эффективна. Однако, рентгеновские лучи обнаружили большую зону воспаления. Это прямое показание к операции.
- Кто это решил? – требовательным голосом спросил Деригин.
- Мы приняли это решение.
- Мы? – переспросил Деригин. – Кто это «мы»?
Екушов бросил на него холодный взгляд и откинулся на спинке стула, аккуратно скрестив колени.
- Мое мнение, и специалистов, которых я привлек в качестве консультирования, - сдержанно сказал он. – Мой диагноз относительно Вашей матери могу Вам предоставить в письменном виде за моей подписью, плюс в нем будет также указания моя рекомендация в отношении проведения операции.
Капитан Федор Деригин за свою службу полиции допросил достаточно свидетелей и подозреваемых, чтобы понимать, когда мужчина или женщина начинали лгать. К этому можно было прийти различными путями. Глупые и неопытные люди выдавали себя физическими жестами. Они выражались в постоянно перемещающемся взгляде, легкой дрожью в конечностях, мигании. Возможно, было также незначительное проступание пота, или внезапный глубокий вдох. Опытных индивидов уличить во лжи тоже можно было по-разному. По преднамеренной беспечности, или «честному» взгляду, когда смотрят глаза в глаза, или, когда нарочито хмурят брови, стараясь выглядеть серьезно. Иногда они наклонялись вперед, и откровенно улыбались.
Но этот человек не лгал, капитан был убежден в этом. Он также был убежден в том, что Екушов не договаривал всей правды. От того, что он что-то недоговаривал, ему было неприятно, но он все же сказал:
- Ладно, допустим. И они все единодушно согласны?
Глаза Екушова злобно засверкали. Он наклонился вперед, чтобы погладить Белле Владимировне руку, безвольно лежавшей поверх тонкого голубого одеяла.
— Это не очень серьезная операция, - продолжил он. – Она проводится часто чуть ли не в каждой больнице у нас в стране, но любая операция влечет за собой риск. Даже вскрытие нарыва. Я уверен, что Вы это понимаете. Нельзя воспринимать легкомысленно любую операцию.
- Я и не думал относиться к этой ситуации легкомысленно! – гневно воскликнул Деригин.
Во время этого разговора голова Беллы Владимировны двигалась из стороны в сторону, взад и вперед между сыном и врачом.
- Очень хорошо, - продолжил Деригин, сдерживая себя. - Вы рекомендуете операцию. Убираете эти камни в почках, но моя мать не поправляется. Что дальше? Нет ничего такого, что ты не хочешь сказать нам еще?
- Федор, - воскликнула его мать. – Пожалуйста…
- Я хочу все знать, - упрямо возразил ей Деригин. – И хочу, чтобы ты это узнала тоже.
Доктор Екушов вздохнул. Со стороны казалось, что он посредник между сыном и матерью.
— Это наше мнение, - еще раз подтвердил он. – Я не могу дать железную стопроцентную гарантию.
- Нет, - сказал Денис, - но я знаю, что это. Это естественный процесс организма, когда происходит старение его клеток, и человек уходит из жизни.
- Нет, - покачала головой девушка. – Я имею в виду насильственную смерть.
Денис внутренне напрягся. Учитывая то, что произошло такой разговор показался ему странным.
- Нет, - сказал он. – Почему тебя это интересует?
- Я тебе рассказывала о своих родителях? – внезапно вопросом на вопрос спросила Снежана.
Не дождавшись ответа Дениса, она встала с кровати, чтобы налить себе в бокал немного вина из бутылки, которая стояла на прикроватном столике.
Денис почувствовал, что сейчас начнется неисчерпаемый репертуар монологов, которые так любила девушка. Он был готов к этому. Словесный поток был изящен, и даже напоминал балет, и он даже им наслаждался, но не забывал про мотивы, заставившие его прийти к ней.
- Мои родители – люди не нашего с тобой поколения, - говорила она. – Они как персонажи из истории и в сегодняшнем мире ведут себя подобно манекенам в магазине. Они не оставили в истории конечно же такой след, как Наполеон или маршал Жуков. Но разве это важно? Каким бы великим не был человек при жизни, смерть все равно уравнивает всех: и богатых и нищих. Продолжительность жизни не зависит от количества благородных поступков, которые ты совершил. Ты никогда не задумывался о том, что случилось бы, если бы Гитлер не покончил с собой, тогда в 1945-м, и возможно Вторая мировая война не окончилась бы в том году.
Не выпуская бокал из рук, она снова легла к нему на кровать, осторожно поставив бокал ему на грудь и нежно проводя его ножкой вниз к животу.
- Тебе нравится опера? – внезапно спросила девушка.
- Нет, - честно сказал он. – Не очень. Так себе.
- Да, - улыбнулась Снежана. – Согласна. Голоса у всех артистов там искусственные, построенные целиком на стимуляции голосовых связок.
Денис не был глупым человеком. Он понимал, что она тоже стимулировала его на поступки. И это было определенно репетицией. Он еще не был уверен в той роли, что отводилась ему, но старался играть ее хорошо.
- Голос, - продолжала она. – Могучий голос, дающий ощущение полного подавления власти. Когда я слушаю некоторых певцов, то у меня создается ощущение, что у них есть способности, которые они еще не использовали. Я чувствую, что все они действительно были бы способны порвать барабанные перепонки и разрушить витражи. Возможно, лучший из них, если отбросит сдержанность, сможет раздавить мир. Разбить его на куски и отправить в вихревом потоке в пространство.
Денис жестом прервал ее монолог, остановив ее руку с бокалом на своем животе.
- И зачем ты все это мне рассказываешь? – спросил он.
Она наклонилась близко, совсем близко, так близко, что он ощутил ее дыхание.
- Это то самое чувство, что я получаю от тебя, - прошептала Снежана. – У тебя есть сила и решимость, способная разрушить мир.
Она протянула ему бокал, и, прежде чем отдать, медленно прошла своим языком по его краю, непрерывно глядя на него. Денис взял его и выпил с благодарностью.
- Все люди, что попадаются нам на жизненном пути, - продолжала Снежана. – Их существование не дает особой ценности. Большинство из них умные и талантливые, но у них нет возможности. Ничего важного их не встряхивает. Да они и сами не знают, что подпадает под эту категорию. Экология окружающей среды? Равноправие труда? Они ищут потребность в чем-то больше и если бы они смогли ее найти…
Ее голос затих. Денис поднял взгляд.
- Найти что? – спросил он.
- О, - ответила она довольно расплывчато. – Ты знаешь. Но отказываешься это принимать. Ты всю жизнь совершал хорошие поступки, но не получал от этого никакой удовлетворенности. Твоя жизнь пресна, потому что полностью подчинена порядку. В твоей жизни нет места хаоса и злу, потому что ты не знаешь истинного значения этих слов.
- Зло – это когда страдают люди, - сказал, подумав Денис. – Страдают по вине других людей. Ни одна война, и не один голод не возникали просто так. У истоков всего этого всегда стояли люди, и я считаю это злом.
Она приняла пустой бокал от Дениса, внимательно смотря на свое отражение. Она было искажено в красивом узорном стекле, превращая ее красивое лицо в нечто пугающее.
- Нет, нет, - тогда говорила Снежана, – Зло – это не просто отсутствие добра. Это то, что происходит в процессе какого-либо действия. Ты не можешь обвинить человека во зле только потому, что он позволяет людям голодать, чтобы сэкономить ресурсы своей страны в тяжелой промышленности. Это экономическое решение, принятое в интересах политики. Доллар скачет, евро тоже, но мы не можем никого в этом обвинять. Возможно, политики правы, а возможно и нет. Меня это совершенно не интересует. Но ты был неправ, назвав это злом. Зло подобно религии. Я считаю, что тот, кто выстилает себе путь благими намерениями просто дурак. Зло же подразумевает под собой интеллект и продуманные решения. Так ведь, дорогой?
- Ну… - медленно протянул он. – А что ты скажешь насчет какого-нибудь правителя, например, Муссолини? Он был диктатором и одним из основателей итальянского фашизма.
- Нет, - покачала головой Снежана. – Он не злой человек. Он всего лишь жадный растяпа, который хотел отомстить своим врагам, восстановив Римскую Империю, но это не значит, что жадность и месть являются хорошими мотивами. Вера в это предполагает полное поражение при полном отказе от разума.
- Так кто же зло? – переспросил Денис. – Гитлер?
- Ты не понял, - тихо сказала девушка. – Я не говорю о зле ради амбиций. Я говорю о зле ради зла, но это не Гитлер. Я говорю про тех мужчин и женщин, которым зло является, как видение и которые следуют ему. Так же, как верующие в Бога воспринимают видения добра и следуют им. Я не думаю, что в нашем современном мире есть представители святых добра и зла, но я верю, что они живут в каждом из нас.
- Я понял, - сказал Денис. – Они творят зло ради собственного развлечения.
- Да, любимый, - мягко улыбнулась Снежана. – Потому что для них все это весело.
Позже, когда она заснула, Денис исследовал ее тело. Уснуть он не мог, так как все еще находился в состоянии сильного возбуждения. Объяснить этот феномен он никак не мог. Несмотря на то, что его фаллос кончил уже три раза, он по-прежнему был твердым, с пульсирующей головкой, не хотевший покидать состояние возбуждения. К своему удивлению, Денис обнаружил, что у Снежаны есть небольшая татуировка с внутренней стороны ее левого плеча, которую он бы сразу не заметил. Плюс еще один синяк сбоку, в районе ребер. Неужели она снова ударилась обо что-то или кто-то все же осмеливается поднимать на нее руку?
Думая об этом, он даже не заметил, как провалился в сон.
27 сентября 2023 года.
11:30 утра
Так получилось, что пребывание Беллы Владимировны Деригиной для проведения обследований заняло больше чем пять дней, как предсказывал доктор Екушов. Сначала тестирование захватило пять дней и выходные, а затем и еще одну неделю. В общей сложности прошло пятнадцать дней. На все вопросы Деригина, врач отвечал одно и то же «Обследование продолжается».
Он навещал мать ежедневно, иногда даже два раза в день в отдельной палате. От этих частых визитов у него создалось пугающее впечатление, что дела только ухудшаются. В один день температура взлетела вверх, к концу второго дня спала лишь на немного, но стабильно держалась гораздо выше своей нормы. Как только она поднялась до значения в сорок градусов, женщина горела.
В один из дней, когда Деригин навестил ее, он свидетелем, случившимся у нее приступом внезапного озноба, сопровождавшимся стуком зубов и дрожанием конечностей. Подбегали медсестры с дополнительными одеялами и бутылками с горячей водой. Пять минут спустя у нее снова был жар. Одеяла были отброшены в сторону. Лицо Беллы Владимировны приобретало нездоровый румянец, и она задыхалась. В течении этих пятнадцати дней развивалась и новая симптоматика. Головные боли, мочеиспускание, которое стало таким трудным, что потребовался ввод катетера. Также появились сильные боли в поясничной области и приступы внезапной тошноты, которые буквально выворачивали ее желудок. Один раз ее вырвало в тазик прямо при сыне, после которого она кротко посмотрела на него, чувствуя свою вину, что ему пришлось это увидеть. Деригин тогда просто отвернулся к окну, чтобы мать не заметила боль в его глазах.
Он все чаще приходил к мысли о том, что ему нужно серьезно поговорить с доктором. Время шло, а улучшений так и не последовало. Наоборот, Деригин считал, что матери становилось все хуже, и он все чаще приходил к мысли о том, что надо сменить лечащего врача, но матери он очень нравился, и она настаивала на том, чтобы он продолжал лечить ее. Поначалу, Федор не спорил с ней, но сегодня утром, он решил серьезно поговорить с ним.
Впрочем, ему не пришлось идти к нему в кабинет. Доктор сам зашел в палату к Белле Владимировне, когда Деригин находился у нее.
Он стал показывать рентгеновские снимки так гордо, как будто это был единственный в мире оригинал картины Рембрандта. Он бы мог держать умирающего за руку и восторженно показывать ему одну из игр чемпионата мира по футболу.
- Тени! – воскликнул он. – Отчетливо видны тени.
Он поставил стул поближе к кровати Беллы Владимировны. Капитан стоял по другую сторону кровати, стараясь сохранять невозмутимый вид и держа руки за спиной, чтобы не было видно, что они слегка дрожали.
- Какова причина их возникновения? – спросил он железным голосом.
- Что это? – пробормотала Белла Владимировна.
- Камни в почках, - с радостью в голосе констатировал Екушов. – Да, дорогая, - продолжил он, обращаясь уже непосредственно к женщине с сонным взглядом и слегка покачивающейся головой. – Ответ дала упрямая лихорадка и озноб. А в последнее время головные боли, тошнота, затруднения в прохождении воды, боль в нижней части спины. Сегодня утром, после более чем десяти дней исчерпывающих тестов, я готов дать уверенный ответ. Я проконсультировался со многими специалистами по поводу вашего состояния, и, к несчастью, мы вынуждены констатировать, что вы страдаете от почечной недостаточности.
Его тон был настолько триумфальным, что Деригин даже не мог найти слова, чтобы его перебить. Его мать повернула голову на подушку, и посмотрела в его сторону. Когда он кивнул, она снова повернулась к врачу, и слабо спросила:
- Откуда у меня камни в почках?
Доктор сделал свой обычный жест, прижав два указательных пальца к надувшим губкам.
- Кто же может это сказать? – мягко спросил он. – Диета, стресс, возможно, предрасположенность, наследственность. Существует так много всего, что мы не знаем. Если бы мы все знали, как была бы скучна жизнь, не правда ли?
Деригин презрительно хмыкнул, но Екушов не обратил на это внимания.
- В любом случае, это наш диагноз, - продолжил он. – Камни в почках. Стяжения часто встречаются в мочевом пузыре или почках. Жесткий неорганический камень. Некоторые размером не больше булавочной головки. Некоторые довольно большие. Они являются чужеродными веществами, застрявшими в живой ткани. Тело не выдерживает этого нашествия. Следовательно, лихорадка, озноб, боль. И конечно, трудность при мочеиспускании.
- Насколько это серьезно? – тусклым голосом спросила Белла Владимировна.
Доктор Екушов ассоциировался у Деригина с глазированным сырком. Снаружи, подобно тонкому слою шоколада внешнее благополучие, но под ней не видно, какая же все-таки у сырка начинка, о чем на самом деле думал доктор.
- Нам нужно было взять анализ крови, - сказал он. – И, поскольку вы были здесь, симптомы, которые у вас появились, добавили нам показания. Теперь мы знаем, с чем мы сталкиваемся.
- Насколько это серьезно? – спросила еще раз Белла Владимировна, более решительно.
- Мы думаем, - не слушая, продолжал доктор Екушов. – что в вашем случае, мадам, показано оперативное вмешательство, чтоб уж наверняка. Я сожалею, но что тут сказать? Хирургия.
- Подождите, - Деригин поднял руку. – Подождите минутку, прежде чем мы начнем говорить о хирургии. Я знаю человека, у которого были камни в почках. Определенное время ему прописали что-то пить, он прошел курс лечения, и все было в порядке. Моя мать не может сделать то же самое?
— Это совершенно невозможно, - отчеканил доктор. – Когда камни еще совсем маленькие, то эта процедура еще может быть эффективна. Однако, рентгеновские лучи обнаружили большую зону воспаления. Это прямое показание к операции.
- Кто это решил? – требовательным голосом спросил Деригин.
- Мы приняли это решение.
- Мы? – переспросил Деригин. – Кто это «мы»?
Екушов бросил на него холодный взгляд и откинулся на спинке стула, аккуратно скрестив колени.
- Мое мнение, и специалистов, которых я привлек в качестве консультирования, - сдержанно сказал он. – Мой диагноз относительно Вашей матери могу Вам предоставить в письменном виде за моей подписью, плюс в нем будет также указания моя рекомендация в отношении проведения операции.
Капитан Федор Деригин за свою службу полиции допросил достаточно свидетелей и подозреваемых, чтобы понимать, когда мужчина или женщина начинали лгать. К этому можно было прийти различными путями. Глупые и неопытные люди выдавали себя физическими жестами. Они выражались в постоянно перемещающемся взгляде, легкой дрожью в конечностях, мигании. Возможно, было также незначительное проступание пота, или внезапный глубокий вдох. Опытных индивидов уличить во лжи тоже можно было по-разному. По преднамеренной беспечности, или «честному» взгляду, когда смотрят глаза в глаза, или, когда нарочито хмурят брови, стараясь выглядеть серьезно. Иногда они наклонялись вперед, и откровенно улыбались.
Но этот человек не лгал, капитан был убежден в этом. Он также был убежден в том, что Екушов не договаривал всей правды. От того, что он что-то недоговаривал, ему было неприятно, но он все же сказал:
- Ладно, допустим. И они все единодушно согласны?
Глаза Екушова злобно засверкали. Он наклонился вперед, чтобы погладить Белле Владимировне руку, безвольно лежавшей поверх тонкого голубого одеяла.
— Это не очень серьезная операция, - продолжил он. – Она проводится часто чуть ли не в каждой больнице у нас в стране, но любая операция влечет за собой риск. Даже вскрытие нарыва. Я уверен, что Вы это понимаете. Нельзя воспринимать легкомысленно любую операцию.
- Я и не думал относиться к этой ситуации легкомысленно! – гневно воскликнул Деригин.
Во время этого разговора голова Беллы Владимировны двигалась из стороны в сторону, взад и вперед между сыном и врачом.
- Очень хорошо, - продолжил Деригин, сдерживая себя. - Вы рекомендуете операцию. Убираете эти камни в почках, но моя мать не поправляется. Что дальше? Нет ничего такого, что ты не хочешь сказать нам еще?
- Федор, - воскликнула его мать. – Пожалуйста…
- Я хочу все знать, - упрямо возразил ей Деригин. – И хочу, чтобы ты это узнала тоже.
Доктор Екушов вздохнул. Со стороны казалось, что он посредник между сыном и матерью.
— Это наше мнение, - еще раз подтвердил он. – Я не могу дать железную стопроцентную гарантию.
