Глава 1
— Ну здравствуй, новая жизнь.
Улыбнулся и быстро свернул лыбу. Из-за шрамов на лице я больше пугал людей своей ухмылкой, чем вызывал что-то положительное. Спасибо одному моджахеду, который решил, что мне требуется пластика на лице, а то я очень грустный, когда убиваю людей.
Резкий свет ударил в глаза, я пытался проморгаться. Чувствовал себя так, будто бухал всю ночь и сейчас полдень, а прямо в лицо светит яркое солнце. А в голове звучали голоса пацанов, что полегли на той операции.
Тут сухо, как в пустыне, потому то теплый воздух без капли влажности сдавил мое дыхание. Зрение стало кое-как возвращаться. Глаза наконец-то привыкли, и я осмотрелся. Покрутился на месте и увидел:
Что-то похоже на смесь Египта и Турции. Эти страны я знал по многочисленным вылазкам и работе в команде зачистки врагов государств. Как в этом песчаном мире могут жить растения? Особенно похожие на лиственные кусты, которые рандомно натыканы по площади. Будто оазис, кто-то заморочился, чтобы эта пустыня была не совсем безжизненна и тут можно было как-то жить.
Принюхался: запах рынка и чего-то еще, что-то похожее на запах пота. Значит, рядом люди — много людей. Нужно быть готовым к любым событиям. Постояв еще немного, — прям курорт какой-то, а не новый мир, который я почему-то должен спасать. Ну эта богиня не слушала меня: я не тот, кто может кого-то спасти.
Окружали меня одноэтажные домики, собранные из разных камней, — гранит что ли? Выступающие булыжники накиданы друг на друга и держатся только из-за своих размеров и веса. Огромные деревянные двери в каждом домике, а вместо ручек большие железные кольца, покрытые ржавчиной.
Хоть домики и выглядели добротно, но они просто кричали, что давным-давно устали, и сейчас уже доживают свой последний век. Все больше казалось, что кто-то не сильно старался при стройке — как получилось, так и получилось. Окна маленькие, и все покрытые пылью и безжизненностью этого мира.
Почему безжизненность? Меня не покидало ощущение, что в это место просто согнали людей. У них не было выбора, и поэтому живут здесь.
Стоял на дорожке, камни на ней были разные и не сильно собранные вместе, отчего она была неровной и ухабистой. Даже сейчас какой-то булыжник давил мне в кроссовок. Возможно, она была выложена давным-давно и постепенно приняла свою неровную форму из-за естественных процессов, а может, кто-то сильно халтурил, когда клал все это добро. Нашли камни — эти на дома, а эти кидайте между, пусть будет хоть какая-то дорога.
На меня снова накатило.
Последние десять лет я работал в группе по зачистке врагов государств по всему миру. Революционеры, повстанцы, террористы, убийцы. Нам платили за то, чтобы неправильные люди больше не существовали. У нас была слаженная группа из десяти человек. Я не был командиром, а был таким же солдатом, — как и другие — что просто выполнял приказы.
Как так получилось, что меня сделали тем, кто планирует каждую операцию, я уже не помню. Просто в какой-то раз я предложил, как лучше провести разведку на новой местности, как лучше расставить бойцов и как захватить цель с меньшим шумом.
Попробовали раз, потом другой. И в нашей группе я стал сценаристом заданий. Меня так и прозвали потом — Сценарист.
Я хмыкнул себе, что опять погрузился в свои мысли.
— Посмотрим, каков на вкус новый мирок, который так отчаянно хочет сохранить какая-то богиня.
Говорил: я больше по зачистке, ликвидации, но никак не по спасению. Но кто откажется от еще одного шанса?
Очень надеялся, что тут не средневековье со стремной одеждой и нравами, когда тебе можно отрубить голову просто так.
Оторвав голову от дорожки, я увидел четверых подростков, которые шли мне навстречу.
Я окликнул:
— Эй, пацаны. Вы меня понимаете? Есть минуточка парой слов перекинутся?
На меня посмотрел самый большой из них: темноволосый пижон с пушком на лице, как у пятнадцати–восемнадцатилетних подростков, с противными маленькими губами. Маленький нос картошкой и близко посаженные глаза. Лопоухий и низкосракий.
«Какой же ты мерзкий, тебе по-любому давать не будут», — подумал я в тот момент. Он смотрел на меня и постоянно жевал свои мини-губки.
— Че ты сказало? — пробубнил он.
Как он ест таким маленьким ртом? Так, значит, язык понимаю, — это хорошо. Быстро оценил рост, вес, повадки и местность, на которой я оказался с ними. Хотя с местностью все понятно. Дорожка по центру, и дома по обе стороны. Может, сленг их смутил? Что ж, перефразировал:
— Скажите, что это за страна, мир? Как тут у вас все обустроено? Какая у вас валюта? В общем, если вам несложно, то уделите минуток двадцать.
Я понимал, что вот так в лоб сразу просить максимум информации, еще и у подростков, — глупо. Но я в новом месте. А в новых местах я мог притвориться кем угодно, если моя цель — сбор информации. Плюс, я понимал и говорил на их языке. И раз мне нужно выжить, да еще кого-то спасти — буду ковать информацию не отходя от кассы.
Наконец-то опустил глаза на себя: я выглядел именно как в своем мире. Шорты, футболка, кроссовки, рюкзак на плечах. Лучше бы, конечно, на мне бы был стандартный набор для «прогулок». Но кто знал, что простой поход к другу приведет меня к смерти и попаданию в новый мир.
Меня позвал последний выживший из моего отряда. Сашка Тиски. Ему повезло: подстрелили на предпоследней вылазке, и он зализывал раны, поэтому на последнюю операцию с нами не пошел.
Тиски пытался последние года два вытащить меня из депрессивного состояния. Предлагал работу, пытался свозить на отдых. Но что-то в тот день оборвалось во мне. Я хотел быть один, потому что рядом со мной гибнут хорошие люди.
Когда из-за твоего плана кладут весь отряд, а ты, как назло, остаешься жить… Я должен был понять, что новый заказ пришел не для нас, а на нас. Закинули не за тем, чтобы мы уладили проблемы, а чтобы уладили нас.
Должен был спасти пацанов. Но теперь они в земле, а я тут. Но успокаивало только то, что я завалил заказчика. Тот чудак не просто так сдох, я его на куски резал, пока он был еще жив. Вроде отомстил за пацанов, — должно было стать легче, а только это их не вернет.
Пока думал, этот мелкогубый смотрел на меня из-под лба, несмотря на свой рост — метр шестьдесят с копейками, и продолжал жевать свои губешки.
С ним стояли три таких же подростка примерно его возраста. Кожаные жилеты, надетые на льняные рубахи, и штаны из плащовки. Его дружки смотрели на него и, судя по всему, ждали его реакции. Походу эта очаровашка — их лидер, а они подпевалы. Мир другой, а поведение пацанов все тоже. Есть тот, кто сильнее или богаче, и те, кто хочет быть как он.
Заперт в переулке с подростками. Опасность минимальна.
«А тут тепло», — отвлекся я. Это хорошо: люблю тепло. И солнце очень яркое, ярче чем у нас, но меньше раза в два. Надеюсь, сутки у них как у нас — двадцать четыре часа, а то не хотелось бы пахать по сорок восемь, — хватило в старой жизни.
От мыслей оторвал главнюк. Который то ли подбирал слова, то ли собирался с духом.
— Мясо, как ты смеешь со мной говорить, ты хоть знаешь, кто я? Да как ты вообще посмел открыть рот?
Все-таки лучше бы поговорил со взрослыми. Решил, блин, побыстрее внедриться в мир, ох уж эти привычки — поскорее взяться за решение задач и целей.
Еще я посчитал рискованным связываться со взрослыми в новом мире. Новый мир — это не новая страна. Я не знаю сил местных, не понимаю умений и возможностей противника. Поэтому логичным было начать именно так. Да и что мне сделают дети? Я могу пять человек голыми руками положить. Поэтому лучше выжидательная позиция.
— Так, слушай сюда, выкидыш подросткового периода, — начал я уже злиться. — Я с тобой нормально общаюсь, так что давай-ка следи за своими словами, молокосос.
Не успел я договорить, как этот гаденыш скакнул и за один прыжок оказался около меня со словами:
— Держите мясо.
Хотел встать поудобнее, чтобы в случае чего отбиться, как двое его дружков уже оказались не просто рядом со мной, а за мной; они держали меня за руки, а третий тоже уже был сзади и держал за шею.
Так не пойдет. Попытался вырваться, а в реальности даже не пошевелился. Это че за сила-то у них, чтобы меня, дядьку сто с лишним килограмм, так легко зафиксировали? Недооценил возможного противника. Вот что делает пьянка длиной в несколько лет.
— Так, мужики, может, вы просто недорослики, — начал я. — Давайте поговорим как взрослые люди?
Улыбаясь своим маленьким ртом, главный из их шайки-лейки сказал:
— Конечно, мясо, мы поговорим с тобой как взрослые. — И этот маленький гаденыш стал крутить кулаками, разминая их.
Несмотря на свою профессию, боли я не боялся, но очень ее не любил. И если вам кто-то скажет, что если ты типа из спецназа, то тебе пофиг. Это полная херня. Боль не любит никто. Я видел, как ломались мужики, плакали, как детишки, — вопрос подхода и умений. Поэтому все это бахвальство, что тебе море по колено и пися по плечо, — полный гон.
Удар, еще удар. Почки, печень, лицо, солнышко, лицо, нос, уши. За какую-то минуту этот уродец отделал меня, как толпа из десяти взрослых мужиков. Очень правильные и точные удары. Скорость, с которой он бил меня, была нечеловеческой, я не видел, когда удар начинался и когда заканчивался, а сила — точно не подростка.
Да и после первого удара в лицо я уже слабо соображал, потому что поплыл. Приходил в себя только от ударов по другим больным органам.
Когда меня отпустили и я упал на колени, меня вырвало. Все-таки не есть и бухать водку с утра — не самый лучший выбор для здоровой жизни. Ну тут уж ничего не попишешь. Но пареньков придется поломать за их поведение. Я никогда не убивал, — да что я вру — убивал любую цель, которую ставили нашей команде. Исключения только дети и животные. А маленький пижон продолжил говорить.
— Отец, какое ничтожество. Мужик без духа да еще такой слабый. Раб, хотя у нас даже рабы сильнее тебя. А они не получали ни одной слезы души. Кто ж тебя выпустил-то одного и без хозяина, да еще позволил говорить, когда в тебе нет и толики силы? Ну что ж, раз тебя не научили…Я научу. Ты мясо! Я, Даркан из великой семьи Ольсен. Когда ты видишь людей, ты должен падать на колени и не поднимать взгляда. Рот свой поганый ты не имеешь права раскрывать.
Пока он все это рассказывал, я уже встал. Голова гудела, в глазах плыло, было больно дышать, — походу, мне сломали ребра. Из сложившейся ситуации в моем состоянии полностью обезвредить противника я не могу. Бухать не нужно — это раз. И их силы нечеловеческие — это два. Но сломать пару лиц нужно для профилактики борьбы с маленькими засранцами.
Задранная голова, серьезный вид. Он наслаждался собой и ситуацией. Учитель, блин. Я помнил таких уродов еще со школы. Задирали слабых, чтобы почувствовать свою значимость и силу. По-любому или папаша бухал и бил его, или какая-то девка не дала. Вот и комплексы развились.
— Кстати, я всегда хотел собачку, — продолжил этот мудак, вернув хихикающий взгляд на меня. Ну я тоже люблю собак, кошек, да много кого из зверей — и что?
— Если сейчас приползешь ко мне и вылижешь мне сапоги, я, так уж и быть, возьму тебя в дом моего рода, будешь развлекать нас. Будешь верным псом семьи Ольсен.
В голове бил колокол, и его звук отражался в каждом месте, где я получил, из носа и рта текла кровь. А вот это уже перебор, маленькое ты существо. Лизать будешь ты, и, поверь, тебе не понравится то, что я заставлю тебя сделать.
Что странно — пока меня били, я орал, пытаясь привлечь внимание, но никто, блин, не вышел из этих гребаных домиков. Или тут это норма, или в них просто никто не живет. Не в самое людное местечко меня закинуло.
Этот Даркан улыбался и смотрел на меня как на обоссаного бомжа, который схватил его за новые штаны грязными руками в попытке стрельнуть мелочи на бухлишко.
— У моей сестры есть собачка, только она моложе. Ну а у меня ты будешь старым тупым коблем. Будешь работать в хлеву, а по праздникам развлекать нашу семью.
Ну, тварь, ты только что попал в мой личный список. До тебя в нем не осталось ни одного имени. Теперь твое имя там первое. Походу, этот мир конченый, где из человека сделать собаку — норма. Меня аж передернуло. И боль в ребрах и печени напомнила о себе с новой силой.
Этот мир ты хочешь спасти, пар-баба?
Даркан продолжал говорить, хотя я уже слабо соображал.
— Ну а чтобы ты никого не подпортил, мы тебе отрежем хрен. Ну что, мясо? Согласен? Это же такой шанс — жить в семье Ольсен, представляешь, какая честь. Или мне забить тебя тут насмерть? А, мясо?
Мои глаза горели. Не от боли или яркого солнца, которое опять начало слепить. Меня трясло. Какие-то малолетки отделали, предлагают полизать сапоги, чтобы потом мне что-то отрезали? Я постарался снова показать свою фирменную улыбку. Пареньков немного передернуло от голливудского оскала.
— А не пошел бы ты на хрен, если знаешь, что это такое? Подружек своих можешь прихватить, чтобы им скучно не было.
Не успел я договорить, как в мою сторону летит нога. Как они развивают такие скорости, как так быстро успевают подскочить и ударить? Я попытался прикрыться руками, но от удара меня откинуло в какую-то дверь. Ударившись головой, я почувствовал, как щеколда внутри дернулась туда и обратно.
Сползти с этой деревянной двери я не успел, потому что меня уже начали месить ногами.
— Убью! — кричали детишки, делая из меня котлету свежего приготовления. В какой-то момент я уже потерял связь с реальностью. Дверь открылась, и мое тело куда-то ввалилось. Послышался старый голос:
— А ну, брысь. Пошли вон, ошметки своих семей! — сказал этот старческий голос сверху.
— Ты знаешь, кто я? — сказал… Хрен знает, кто сказал.
— Да мне все равно, кто ты. Пошел вон и сучек своих забери, — ответил бодрый голос заступника.
Попытался увидеть своего спасителя, но, судя по всему, глаза заплыли. Вот это меня отделали. Поднимаясь, я рухнул на что-то деревянное.
Что было дальше — не знаю, только слушал и чувствовал. А еще испытывал боль. Злость разрывала меня, давно я не испытывал этого чувства. Наверное, последний раз, когда резал на куски нашего заказчика. Но эта боль, эта злость оживляли. Приводили в чувства и выгоняли из мыслей и попыток забыться.
Не знаю, сказать ли вам спасибо за то, что возвращаете мне чувство жизни? Но вы не с тем связались, мальчики. Дайте немного оклематься, и я помогу вам уйти из жизни.
Улыбка светилась на моем лице. Плевать, что это подростки. Я хотел мести. Чувство, когда кулак утопал в чужой морде. Но я не смог даже пошевелиться.
Главное — не сдохнуть в первый же день в новом мире. А там дальше я придумаю, как тут жить, чтобы сволочей стало меньше. Буду работать по профессии, уменьшение популяции уродов.
Походу, в этом мире именно физическая сила играла главную роль, чтобы с тобой считались. А я даже не человек, а какое-то мясо. Интересно, почему «мясо»? Они жрут тут что ли друг друга? Бред какой-то.
Почувствовал, как меня подхватили. Хотел было что-то сказать, но челюсть не двигалась. Сволочи, челюсть сломали, хотя, судя по тому, как больно всему телу, это не самое страшное. «А как у них тут с медициной?» — подумал я. У меня ни паспорта, ни страховки. Меня втащили куда-то, где пахло травами, пряностями и дымом. Дымом как от палочек благовоний, кажется. Очень надеялся, что это не местная столовая или ресторан, где подают человечину.
