– Элина, почему ребёнок плачет?
Ларуниль открыл глаза. Его окружала темнота. Маг попытался подняться и не смог: рухнувшая балка накрепко придавила его, сломала руку, раздробила рёбра. Сознание возвращалось медленно, а с ним и память. Элина уехала навестить мать и взяла детей с собой. Чудовище оказалось слишком сильным и едва не вырвалось на свободу. А то, что плачет жалобно среди руин – вовсе не ребёнок.
* * *
Курьер опаздывал. Ларуниль Элгрен, маг огня, напрасно вглядывался в дрожащий от жары воздух, наполненный пылью. Отсюда, с верхнего этажа башни, дальше поворота на Лимкруфф дорогу было не разглядеть – она скрывалась за холмом. Никто по обычно оживлённой дороге сегодня не двигался – жара! Куцые синие тени сиротливо жались к стволам кипарисов и тополей – под такими от солнца не спрячешься. Время от времени пробегал ветер, пригибал степную траву, выворачивал листья серебристой изнанкой наружу, отчего деревья как будто мерцали.
Никаких ему чаевых, в другой раз будет знать! Впрочем, потому, видно, курьер и не торопится – заказ-то уже оплачен.
Ларуниль нервно прошёлся от одного окна к другому, постоял, глядя сквозь деревья сада на светлую стену флигеля. Существо голодно и ждёт его. Сегодня! Больше ждать нельзя. Мага тянуло туда – в лабораторию, оборудованную во флигеле. Но нет, нет, не сейчас! Где же носит этого курьера?!
Маг вернулся к окну, выходящему на Лимкруфф и дорогу. По горячим от солнца камням мчалось облачко пыли. Наконец-то! О да, Гэри – самый расторопный курьер, если не считать одного ма-а-аленького недостатка. Ларуниль ещё несколько минут смотрел за окно, а после не спеша направился к лестнице, посмеиваясь про себя. Он медленно спускался по винтовой лестнице, на каждом пролёте бросал взгляд за высокое стрельчатое окно – они располагались по одному на каждом этаже – и высматривал бегущего к замку гепарда. Гэри невероятно быстрый. Если по дороге не отвлечётся на охоту за какими-нибудь степными грызунами вроде зайцев или тушканчиков.
Когда Ларуниль спустился к заднему крыльцу. Гэри-звероморф жадно пил воду, зачерпнув деревянным ковшиком из большой бочки. Он уже успел одеться. Долговязый неуклюжий парень – полная противоположность своей второй формы. Только по тёмным пятнам на лице можно догадаться, что это один и тот же нумф.
Ларуниль поморщился и крикнул в кухню:
– Виола! Принеси курьеру питьевую воду! Впрочем, полагаю, – обратился он уже к Гэри, – после сырых тушканчиков вода для мытья пола вреда не причинит?
Лицо Гэри сделалось пунцовым от смущения. Он поспешно плюхнул ковшик обратно в бочку и отёр губы тыльной стороной ладони – заодно стерев со щеки пятнышко подсохшей крови и клочок шерсти.
– Мастер Элгрен! Ну, сейчас ведь самый сезон… Они такие жирненькие. Отъелись в ковылях…
Ларуниль только покачал головой.
– Заказ мой не потерял? В ковылях…
– Нет, нет, как можно! Вот! – парень поспешно достал из сумки три свёртка и вручил магу.
Ларуниль развернул их один за другим и внимательно осмотрел. Да, всё точь-в-точь, как заказано: затейливые узоры на тиснёной коже, медные уголочки, крепкие застёжки. Превосходная работа! Мастер Нирлим знает своё дело и не напрасно ставит самые высокие цены в Лимкруффе.
Из кухни выскользнула Виола и передала Гэри большую глиняную кружку. По тёмно-синему блестящему боку сползали маленькие капельки. Парень благодарно кивнул служанке и припал губами к воде. В кружке глухо зазвенели льдинки.
– Не торопись, а то горло застудишь, – привычно проворчал маг.
– Угу! – курьер допил воду – не успевшие растаять льдинки выловил языком – и вернул кружку Виоле.
Та юркнула обратно на кухню, будто её тут и не было. На Гэри-звероморфа за эти несколько минут она ни разу не взглянула.
Ларуниль отложил заказ в сторону и отдал Гэри несколько мелких монет.
– Я в последний раз прощаю твоё опоздание, – произнёс Ларуниль. – Если ещё раз побежишь ловить тушканчиков, вместо того, чтобы относить заказы – скажу об этом твоему мастеру.
Гэри снова покраснел.
– Мастер Элгрен, это не повторится! Честное слово, больше никогда!..
Ларуниль махнул рукой, давая понять, что разговор окончен. Он забрал заказ и направился к парадному крыльцу – вручить подарки тем, кому они предназначались.
Во дворе замка царила суматоха: слуги укладывали дорожные сундуки, закрепляли их ремнями на запятках и крыше повозки, воины проверяли упряжь и оружие, ванако нетерпеливо постукивали раздвоенными копытцами и недовольно фыркали.
Старшего сына Ларуниль отыскал в боковой галерее. Мальчик сидел на парапете и обрывал лепестки бегоний в вазоне. Маленькие вихри вокруг его пальцев кружили розовые обрывки лепестков, но те быстро осыпались на широкий мраморный парапет, плиты галереи и посыпанную песком дорожку.
– Чего такой мрачный? – спросил маг, присаживаясь рядом.
Эйнар глянул на отца исподлобья и снова отвернулся.
– Ты обещал, что летом начнёшь учить меня магии, – ответил он после паузы.
– Верно. Обещал.
– Но ты с нами не едешь.
– Да. Мне надо закончить один очень важный эксперимент.
Эйнар насупился ещё больше.
– Эй! Ну-ка, посмотри на меня. Разве я тебя когда-нибудь подводил?
Эйнар помолчал, делая вид, что пытается вспомнить подобный случай. Наконец покачал головой.
– Нет.
– Послушай, я действительно не могу поехать с вами. Но ты начнёшь изучать магию.
Сказав так, Ларуниль вручил сыну книгу в плотном кожаном футляре. Мальчик поспешно вынул тяжёленький том в тиснёной обложке, перелистал несколько страниц. Все они были исписаны ровным крупным отцовским почерком.
– Ты это для меня написал?
Глаза мальчика вспыхнули радостью, улыбка озарила обычно не по годам серьёзное лицо.
– Ого! Тут и заклинания есть? – спросил Эйнар, задержавшись на последних страницах.
Ларуниль кивнул.
– Тут самые основы, без которых нельзя начать обучение. Прочти книгу очень внимательно.
– Да за три месяца я её наизусть выучу!
– Серьёзно? Что ж, тогда, когда вернётесь, устрою тебе настоящий экзамен, – улыбнулся Ларуниль. – Идём к остальным, – произнёс он, поднимаясь.
Эйнар закрыл книгу, вложил её в футляр и спрыгнул на пол.
– И всё-таки жалко, что ты с нами не едешь, – вздохнул он.
– Мне тоже.
Они направились к лестнице.
– И вот ещё что: постарайся не ссориться с братом.
Эйнар опять насупился.
– Ну, это не только от меня зависит, – глубокомысленно заметил он.
– Ты же старше. Будь снисходительнее. Хотя бы постарайся не ссориться с ним слишком часто.
Эйнар помолчал, обдумывая отцовскую просьбу и, наконец, нехотя ответил:
– Хорошо. Постараюсь.
У подножия лестницы Ларуниль оглянулся на флигель. Существо голодно.
Его давным-давно пора было накормить. Но из-за всей этой суматохи с отъездом семьи, Ларуниль не мог найти на это свободной минутки. Он почти физически ощущал, как запертое во флигеле существо выцеживает из раствора крупицы магии – крохотные золотые искорки впитываются сквозь тонкую белую кожу, наполняя ещё не живое создание жизнью. Как будто он сам – Ларуниль – слабеет, холодеет и цепенеет, экономя силы. Чем дольше вырастёныш не получает пищи, тем дальше он от возможности стать живым.
– Пап! – окликнул Эйнар. – Что с тобой?
Ларуниль вздрогнул, морок рассеялся. Маг глубоко вдохнул горячий воздух.
– Всё в порядке. Идём к остальным, пока без тебя не уехали.
Обогнув террасу, Ларуниль с сыном направились к повозке. Бетани – няня детей – уже сидела внутри, на мягком диванчике и со скучающим видом смотрела в оконце. Её подопечных рядом не было.
Квентина искать не пришлось: он выскочил из-за повозки с воинственным кличем, размахивая деревянным мечом. На кудрявой голове красовался шлем, который мальчик выклянчил у кого-то из воинов. Шлем сполз на нос. Кончик меча описывал в воздухе широкую восьмёрку. Мальчик вприпрыжку обежал двор кругом, воплями изображая сразу и побеждённых великанов, и всё войско Первого короля. Наконец, запыхавшись, остановился возле отца.
– Пап, смотри! Я похож на Победителя великанов? – спросил Квентин, сдвигая шлем на затылок.
Тяжёлый шлем вывернулся из пальцев мальчика и брякнулся на пыльные, горячие от солнца камни.
– Ой!
Квентин поспешно поднял шлем и принялся сметать с него пыль ладошкой.
– Квентин, ты же теперь весь мокрый! Как ты поедешь?
– Ну, как-нибудь… так.
Квентин тряхнул головой, но его тёмно-русые волосы слиплись сосульками, по лбу и вискам стекал пот.
– Зато Олле смастерил мне меч! Совсем как настоящий, только деревянный. Эйнар, будешь играть со мной в Победителя великанов?
– У меня теперь будет не так уж много времени для игр, – высокомерно произнёс Эйнар. – Отец написал для меня книгу, я буду изучать магию.
На круглой мордашке Квентина за пару секунд сменилось несколько эмоций: радость за брата, зависть, обида на отца и затаённая надежда.
– Для тебя у меня тоже есть подарок, – сказал Ларуниль, протягивая младшему сыну большой альбом в кожаном переплёте. – Обещай, что нарисуешь всё самое интересное, что увидишь в дороге и на побережье.
Квентин поспешно сунул меч за пояс, шлем, поколебавшись немного, отдал отцу и обеими руками взял альбом.
– Да! Нарисую и запишу, – пообещал он.
– Да ты же не умеешь! – возмутился Эйнар.
Квентин сразу скуксился и захлюпал носом. Ларуниль бросил на Эйнара укоризненный взгляд, присел на корточки рядом с Квентином и обнял его за плечи.
– Эй, ты же уже почти все буквы знаешь, – вполголоса произнёс Ларуниль.
– Угу, – всхлипнул Квентин.
– А до конца лета выучишь оставшиеся. Ведь выучишь?
– Угу.
– А что как правильно пишется – мама подскажет. Да?
– Ага, – Квентин кивнул и неуверенно улыбнулся.
– Ну, вот, значит, договорились – нарисуешь и подпишешь.
– Ага! – на лице Квентина снова сияла улыбка.
Ларуниль поднялся на ноги.
– Эйнар, – строго сказал он. – Мы же с тобой только что об этом говорили!
– О чём? – словно не понимая, захлопал глазами тот. – А! Да разве мы ссоримся, а, Квентин?
Младший неуверенно посмотрел на отца, потом на брата и снова на отца.
– Нет, мы не ссоримся, – помотал он головой.
– Точно? – спросил Ларуниль, переводя взгляд с одного на другого.
– Точно! – заверил его Эйнар, взял брата за руку и повёл к повозке.
Ларуниль тяжко вздохнул. О, Владыки! Проще победить дюжину чудовищ, чем заставить родных сыновей стать хоть немножко дружнее. Как можно в десять лет быть настолько заносчивым? Эйнар слишком кичится своим возрастом, своими знаниями и магическим даром. А Квентин отчаянно завидует брату, даже не понимая, каким сокровищем владеет: в отличие от Эйнара, который обречён стать магом, Квентин может стать кем угодно – музыкантом, воином, художником, кондитером, садовником... Кем пожелает! Кроме мага. Остаётся только надеяться, что характер Эйнара со временем сгладится, а Квентина, напротив, закалится.
Ларуниль отыскал Олле и вернул ему шлем.
– Та-а-ак, а где же моя принцесса? – спросил он вслух, оглядываясь по сторонам.
Да уж, попробуй найти в этой неразберихе маленькую девочку! Только бы она не убежала в дом за какой-нибудь забытой куклой. Без неё, конечно, не уедут, но эта задержка совсем ни к чему. Ларуниль рассеянно повернулся в сторону флигеля, хоть отсюда его не было видно. Существо ждёт. Оно голодно. Чем скорее закончатся сборы и все уедут, тем скорее Ларуниль сможет накормить вырастёныша.
– Папочка! – раздался звонкий голосок Эрики. – Мы с дядей Беном кормили ванако морковкой!
– Вот как, – отозвался маг. – А ты знаешь, что у ванако очень острые зубки? И очень неважное зрение. И они запросто могут спутать морковку с чьими-нибудь маленькими пальчиками? – всё это он говорил, глядя не на дочь, а на бородатого воина, следовавшего за Эрикой.
Бородач добродушно рассмеялся:
– Ларун, дружище! Не разводи панику на пустом месте! Разве бы я позволил, чтобы с малышкой что-нибудь случилось?
– Эрика, пообещай мне, что одна, без дяди Бена, не будешь подходить к ванако.
– Хорошо, папочка! А ещё у них такие бархатные носики, они так смешно ими шевелят. И такая пушистая шёрстка, мягкая-мягкая! Как думаешь, им не жарко?
– Нет, детка. Как раз шёрстка их и защищает от жары.
– А вот мне жарко, – вздохнула Эрика, отбрасывая со лба золотистые пряди.
– Попроси няню, чтобы она заплела тебе волосы, – посоветовал Ларуниль. – Кстати, у меня есть для тебя подарочек как раз на такой случай.
Ларуниль присел на корточки и прицепил к пояску на платье Эрики маленький кожаный футляр на цепочке.
– Можно открыть? – тут же спросила девочка.
– Конечно!
Перемазанные морковным соком пальчики соскальзывали с круглой медной застёжки, которая оказалась туговата, но Эрика всё же сумела её расстегнуть. Увидев внутри маленькое серебряное зеркало и изящный резной гребешок, малышка тут же начала жеманничать и прихорашиваться, точь-в-точь, как няня.
– Ну и кто у нас теперь настоящая маленькая леди? – улыбнулся Ларуниль.
– Спасибо, папочка! – Эрика обняла отца. – Я так тебя люблю!
– Я тоже люблю тебя, моя принцесса!
Он подхватил дочь на руки и понёс к повозке.
– Вот ещё что: одна к морю не ходи. Вода изменчива и коварна. Не заметишь, как утянет на глубину. Слушайся маму и братьев. Ну, и няню, конечно, тоже, – говорил он, не слишком надеясь, что Эрика всё это запомнит.
– Хорошо, папочка, – отвечала девочка.
Ларуниль передал дочь на руки няне. Эрика тут же начала рассказывать братьям, какие ванако пушистые, как они едят морковь и какие у них замечательные носы. Мальчики сдержанно кивали и поддакивали – к сестрёнке оба относились снисходительно.
– Ну, вот, почти все в сборе, – произнёс Ларуниль, окинув взглядом загруженную повозку. – Бетани, сделай одолжение, присмотри за детьми, чтобы они снова не разбежались. А то вы так до вечера не уедете. – Няня в ответ только возмущённо фыркнула, – Эйнар, в повозке слишком темно, чтобы читать. Квентин, рисовать тоже темно.
Ларуниль взбежал по лестнице к дверям замка, чтобы отыскать жену и поторопить её – если не успеют выехать до полудня, на ночь придётся остановиться в «Цапле и трёх кувшинках» самый настоящий клоповник, с неумелыми поварами и вечно пьяной охраной.
Однако торопить Элину не пришлось – она уже выходила из дверей. Ларуниль замер, невольно залюбовавшись женой. Несмотря на рождение троих детей, она оставалась такой же стройной и изящной, как много лет назад. Её волосы цвета воронова крыла – сейчас, перед долгой дорогой она заплела их в косы и уложила в сложную причёску, чтобы не сильно запылились – были всё такими же густыми и блестящими, а от её улыбки становилось тепло на сердце, как будто в ненастный день выглянуло солнце.
– Не передумал? – спросила она Ларуниля. – Остаёшься?
Тот кивнул и заключил жену в объятья, прижался щекой к её виску, вдохнул запах жасминового масла, исходящий от её волос.
– Я должен закончить одно очень важное дело, – проговорил он вполголоса. – От этого зависит жизнь всей Руфлории. Возможно.
– Жизнь Руфлории? А что насчёт тебя самого? – спросила Элина, высвобождаясь из объятий – В последнее время ты сам не свой. Ты точно не болен? Порой кажется, будто кто-то пьёт твою душу. – В голосе её звучала тревога.
Ларуниль покачал головой.
– Прости.
Конечно, внимательный взгляд Элины не мог упустить ни внезапно появившуюся седину среди золотистых прядей мужа, ни тёмные круги под глазами, ни нездоровую бледность и постоянную усталость. Разумеется, всё это её тревожило.
Ларуниль открыл глаза. Его окружала темнота. Маг попытался подняться и не смог: рухнувшая балка накрепко придавила его, сломала руку, раздробила рёбра. Сознание возвращалось медленно, а с ним и память. Элина уехала навестить мать и взяла детей с собой. Чудовище оказалось слишком сильным и едва не вырвалось на свободу. А то, что плачет жалобно среди руин – вовсе не ребёнок.
* * *
Курьер опаздывал. Ларуниль Элгрен, маг огня, напрасно вглядывался в дрожащий от жары воздух, наполненный пылью. Отсюда, с верхнего этажа башни, дальше поворота на Лимкруфф дорогу было не разглядеть – она скрывалась за холмом. Никто по обычно оживлённой дороге сегодня не двигался – жара! Куцые синие тени сиротливо жались к стволам кипарисов и тополей – под такими от солнца не спрячешься. Время от времени пробегал ветер, пригибал степную траву, выворачивал листья серебристой изнанкой наружу, отчего деревья как будто мерцали.
Никаких ему чаевых, в другой раз будет знать! Впрочем, потому, видно, курьер и не торопится – заказ-то уже оплачен.
Ларуниль нервно прошёлся от одного окна к другому, постоял, глядя сквозь деревья сада на светлую стену флигеля. Существо голодно и ждёт его. Сегодня! Больше ждать нельзя. Мага тянуло туда – в лабораторию, оборудованную во флигеле. Но нет, нет, не сейчас! Где же носит этого курьера?!
Маг вернулся к окну, выходящему на Лимкруфф и дорогу. По горячим от солнца камням мчалось облачко пыли. Наконец-то! О да, Гэри – самый расторопный курьер, если не считать одного ма-а-аленького недостатка. Ларуниль ещё несколько минут смотрел за окно, а после не спеша направился к лестнице, посмеиваясь про себя. Он медленно спускался по винтовой лестнице, на каждом пролёте бросал взгляд за высокое стрельчатое окно – они располагались по одному на каждом этаже – и высматривал бегущего к замку гепарда. Гэри невероятно быстрый. Если по дороге не отвлечётся на охоту за какими-нибудь степными грызунами вроде зайцев или тушканчиков.
Когда Ларуниль спустился к заднему крыльцу. Гэри-звероморф жадно пил воду, зачерпнув деревянным ковшиком из большой бочки. Он уже успел одеться. Долговязый неуклюжий парень – полная противоположность своей второй формы. Только по тёмным пятнам на лице можно догадаться, что это один и тот же нумф.
Ларуниль поморщился и крикнул в кухню:
– Виола! Принеси курьеру питьевую воду! Впрочем, полагаю, – обратился он уже к Гэри, – после сырых тушканчиков вода для мытья пола вреда не причинит?
Лицо Гэри сделалось пунцовым от смущения. Он поспешно плюхнул ковшик обратно в бочку и отёр губы тыльной стороной ладони – заодно стерев со щеки пятнышко подсохшей крови и клочок шерсти.
– Мастер Элгрен! Ну, сейчас ведь самый сезон… Они такие жирненькие. Отъелись в ковылях…
Ларуниль только покачал головой.
– Заказ мой не потерял? В ковылях…
– Нет, нет, как можно! Вот! – парень поспешно достал из сумки три свёртка и вручил магу.
Ларуниль развернул их один за другим и внимательно осмотрел. Да, всё точь-в-точь, как заказано: затейливые узоры на тиснёной коже, медные уголочки, крепкие застёжки. Превосходная работа! Мастер Нирлим знает своё дело и не напрасно ставит самые высокие цены в Лимкруффе.
Из кухни выскользнула Виола и передала Гэри большую глиняную кружку. По тёмно-синему блестящему боку сползали маленькие капельки. Парень благодарно кивнул служанке и припал губами к воде. В кружке глухо зазвенели льдинки.
– Не торопись, а то горло застудишь, – привычно проворчал маг.
– Угу! – курьер допил воду – не успевшие растаять льдинки выловил языком – и вернул кружку Виоле.
Та юркнула обратно на кухню, будто её тут и не было. На Гэри-звероморфа за эти несколько минут она ни разу не взглянула.
Ларуниль отложил заказ в сторону и отдал Гэри несколько мелких монет.
– Я в последний раз прощаю твоё опоздание, – произнёс Ларуниль. – Если ещё раз побежишь ловить тушканчиков, вместо того, чтобы относить заказы – скажу об этом твоему мастеру.
Гэри снова покраснел.
– Мастер Элгрен, это не повторится! Честное слово, больше никогда!..
Ларуниль махнул рукой, давая понять, что разговор окончен. Он забрал заказ и направился к парадному крыльцу – вручить подарки тем, кому они предназначались.
Во дворе замка царила суматоха: слуги укладывали дорожные сундуки, закрепляли их ремнями на запятках и крыше повозки, воины проверяли упряжь и оружие, ванако нетерпеливо постукивали раздвоенными копытцами и недовольно фыркали.
Старшего сына Ларуниль отыскал в боковой галерее. Мальчик сидел на парапете и обрывал лепестки бегоний в вазоне. Маленькие вихри вокруг его пальцев кружили розовые обрывки лепестков, но те быстро осыпались на широкий мраморный парапет, плиты галереи и посыпанную песком дорожку.
– Чего такой мрачный? – спросил маг, присаживаясь рядом.
Эйнар глянул на отца исподлобья и снова отвернулся.
– Ты обещал, что летом начнёшь учить меня магии, – ответил он после паузы.
– Верно. Обещал.
– Но ты с нами не едешь.
– Да. Мне надо закончить один очень важный эксперимент.
Эйнар насупился ещё больше.
– Эй! Ну-ка, посмотри на меня. Разве я тебя когда-нибудь подводил?
Эйнар помолчал, делая вид, что пытается вспомнить подобный случай. Наконец покачал головой.
– Нет.
– Послушай, я действительно не могу поехать с вами. Но ты начнёшь изучать магию.
Сказав так, Ларуниль вручил сыну книгу в плотном кожаном футляре. Мальчик поспешно вынул тяжёленький том в тиснёной обложке, перелистал несколько страниц. Все они были исписаны ровным крупным отцовским почерком.
– Ты это для меня написал?
Глаза мальчика вспыхнули радостью, улыбка озарила обычно не по годам серьёзное лицо.
– Ого! Тут и заклинания есть? – спросил Эйнар, задержавшись на последних страницах.
Ларуниль кивнул.
– Тут самые основы, без которых нельзя начать обучение. Прочти книгу очень внимательно.
– Да за три месяца я её наизусть выучу!
– Серьёзно? Что ж, тогда, когда вернётесь, устрою тебе настоящий экзамен, – улыбнулся Ларуниль. – Идём к остальным, – произнёс он, поднимаясь.
Эйнар закрыл книгу, вложил её в футляр и спрыгнул на пол.
– И всё-таки жалко, что ты с нами не едешь, – вздохнул он.
– Мне тоже.
Они направились к лестнице.
– И вот ещё что: постарайся не ссориться с братом.
Эйнар опять насупился.
– Ну, это не только от меня зависит, – глубокомысленно заметил он.
– Ты же старше. Будь снисходительнее. Хотя бы постарайся не ссориться с ним слишком часто.
Эйнар помолчал, обдумывая отцовскую просьбу и, наконец, нехотя ответил:
– Хорошо. Постараюсь.
У подножия лестницы Ларуниль оглянулся на флигель. Существо голодно.
Его давным-давно пора было накормить. Но из-за всей этой суматохи с отъездом семьи, Ларуниль не мог найти на это свободной минутки. Он почти физически ощущал, как запертое во флигеле существо выцеживает из раствора крупицы магии – крохотные золотые искорки впитываются сквозь тонкую белую кожу, наполняя ещё не живое создание жизнью. Как будто он сам – Ларуниль – слабеет, холодеет и цепенеет, экономя силы. Чем дольше вырастёныш не получает пищи, тем дальше он от возможности стать живым.
– Пап! – окликнул Эйнар. – Что с тобой?
Ларуниль вздрогнул, морок рассеялся. Маг глубоко вдохнул горячий воздух.
– Всё в порядке. Идём к остальным, пока без тебя не уехали.
Обогнув террасу, Ларуниль с сыном направились к повозке. Бетани – няня детей – уже сидела внутри, на мягком диванчике и со скучающим видом смотрела в оконце. Её подопечных рядом не было.
Квентина искать не пришлось: он выскочил из-за повозки с воинственным кличем, размахивая деревянным мечом. На кудрявой голове красовался шлем, который мальчик выклянчил у кого-то из воинов. Шлем сполз на нос. Кончик меча описывал в воздухе широкую восьмёрку. Мальчик вприпрыжку обежал двор кругом, воплями изображая сразу и побеждённых великанов, и всё войско Первого короля. Наконец, запыхавшись, остановился возле отца.
– Пап, смотри! Я похож на Победителя великанов? – спросил Квентин, сдвигая шлем на затылок.
Тяжёлый шлем вывернулся из пальцев мальчика и брякнулся на пыльные, горячие от солнца камни.
– Ой!
Квентин поспешно поднял шлем и принялся сметать с него пыль ладошкой.
– Квентин, ты же теперь весь мокрый! Как ты поедешь?
– Ну, как-нибудь… так.
Квентин тряхнул головой, но его тёмно-русые волосы слиплись сосульками, по лбу и вискам стекал пот.
– Зато Олле смастерил мне меч! Совсем как настоящий, только деревянный. Эйнар, будешь играть со мной в Победителя великанов?
– У меня теперь будет не так уж много времени для игр, – высокомерно произнёс Эйнар. – Отец написал для меня книгу, я буду изучать магию.
На круглой мордашке Квентина за пару секунд сменилось несколько эмоций: радость за брата, зависть, обида на отца и затаённая надежда.
– Для тебя у меня тоже есть подарок, – сказал Ларуниль, протягивая младшему сыну большой альбом в кожаном переплёте. – Обещай, что нарисуешь всё самое интересное, что увидишь в дороге и на побережье.
Квентин поспешно сунул меч за пояс, шлем, поколебавшись немного, отдал отцу и обеими руками взял альбом.
– Да! Нарисую и запишу, – пообещал он.
– Да ты же не умеешь! – возмутился Эйнар.
Квентин сразу скуксился и захлюпал носом. Ларуниль бросил на Эйнара укоризненный взгляд, присел на корточки рядом с Квентином и обнял его за плечи.
– Эй, ты же уже почти все буквы знаешь, – вполголоса произнёс Ларуниль.
– Угу, – всхлипнул Квентин.
– А до конца лета выучишь оставшиеся. Ведь выучишь?
– Угу.
– А что как правильно пишется – мама подскажет. Да?
– Ага, – Квентин кивнул и неуверенно улыбнулся.
– Ну, вот, значит, договорились – нарисуешь и подпишешь.
– Ага! – на лице Квентина снова сияла улыбка.
Ларуниль поднялся на ноги.
– Эйнар, – строго сказал он. – Мы же с тобой только что об этом говорили!
– О чём? – словно не понимая, захлопал глазами тот. – А! Да разве мы ссоримся, а, Квентин?
Младший неуверенно посмотрел на отца, потом на брата и снова на отца.
– Нет, мы не ссоримся, – помотал он головой.
– Точно? – спросил Ларуниль, переводя взгляд с одного на другого.
– Точно! – заверил его Эйнар, взял брата за руку и повёл к повозке.
Ларуниль тяжко вздохнул. О, Владыки! Проще победить дюжину чудовищ, чем заставить родных сыновей стать хоть немножко дружнее. Как можно в десять лет быть настолько заносчивым? Эйнар слишком кичится своим возрастом, своими знаниями и магическим даром. А Квентин отчаянно завидует брату, даже не понимая, каким сокровищем владеет: в отличие от Эйнара, который обречён стать магом, Квентин может стать кем угодно – музыкантом, воином, художником, кондитером, садовником... Кем пожелает! Кроме мага. Остаётся только надеяться, что характер Эйнара со временем сгладится, а Квентина, напротив, закалится.
Ларуниль отыскал Олле и вернул ему шлем.
– Та-а-ак, а где же моя принцесса? – спросил он вслух, оглядываясь по сторонам.
Да уж, попробуй найти в этой неразберихе маленькую девочку! Только бы она не убежала в дом за какой-нибудь забытой куклой. Без неё, конечно, не уедут, но эта задержка совсем ни к чему. Ларуниль рассеянно повернулся в сторону флигеля, хоть отсюда его не было видно. Существо ждёт. Оно голодно. Чем скорее закончатся сборы и все уедут, тем скорее Ларуниль сможет накормить вырастёныша.
– Папочка! – раздался звонкий голосок Эрики. – Мы с дядей Беном кормили ванако морковкой!
– Вот как, – отозвался маг. – А ты знаешь, что у ванако очень острые зубки? И очень неважное зрение. И они запросто могут спутать морковку с чьими-нибудь маленькими пальчиками? – всё это он говорил, глядя не на дочь, а на бородатого воина, следовавшего за Эрикой.
Бородач добродушно рассмеялся:
– Ларун, дружище! Не разводи панику на пустом месте! Разве бы я позволил, чтобы с малышкой что-нибудь случилось?
– Эрика, пообещай мне, что одна, без дяди Бена, не будешь подходить к ванако.
– Хорошо, папочка! А ещё у них такие бархатные носики, они так смешно ими шевелят. И такая пушистая шёрстка, мягкая-мягкая! Как думаешь, им не жарко?
– Нет, детка. Как раз шёрстка их и защищает от жары.
– А вот мне жарко, – вздохнула Эрика, отбрасывая со лба золотистые пряди.
– Попроси няню, чтобы она заплела тебе волосы, – посоветовал Ларуниль. – Кстати, у меня есть для тебя подарочек как раз на такой случай.
Ларуниль присел на корточки и прицепил к пояску на платье Эрики маленький кожаный футляр на цепочке.
– Можно открыть? – тут же спросила девочка.
– Конечно!
Перемазанные морковным соком пальчики соскальзывали с круглой медной застёжки, которая оказалась туговата, но Эрика всё же сумела её расстегнуть. Увидев внутри маленькое серебряное зеркало и изящный резной гребешок, малышка тут же начала жеманничать и прихорашиваться, точь-в-точь, как няня.
– Ну и кто у нас теперь настоящая маленькая леди? – улыбнулся Ларуниль.
– Спасибо, папочка! – Эрика обняла отца. – Я так тебя люблю!
– Я тоже люблю тебя, моя принцесса!
Он подхватил дочь на руки и понёс к повозке.
– Вот ещё что: одна к морю не ходи. Вода изменчива и коварна. Не заметишь, как утянет на глубину. Слушайся маму и братьев. Ну, и няню, конечно, тоже, – говорил он, не слишком надеясь, что Эрика всё это запомнит.
– Хорошо, папочка, – отвечала девочка.
Ларуниль передал дочь на руки няне. Эрика тут же начала рассказывать братьям, какие ванако пушистые, как они едят морковь и какие у них замечательные носы. Мальчики сдержанно кивали и поддакивали – к сестрёнке оба относились снисходительно.
– Ну, вот, почти все в сборе, – произнёс Ларуниль, окинув взглядом загруженную повозку. – Бетани, сделай одолжение, присмотри за детьми, чтобы они снова не разбежались. А то вы так до вечера не уедете. – Няня в ответ только возмущённо фыркнула, – Эйнар, в повозке слишком темно, чтобы читать. Квентин, рисовать тоже темно.
Ларуниль взбежал по лестнице к дверям замка, чтобы отыскать жену и поторопить её – если не успеют выехать до полудня, на ночь придётся остановиться в «Цапле и трёх кувшинках» самый настоящий клоповник, с неумелыми поварами и вечно пьяной охраной.
Однако торопить Элину не пришлось – она уже выходила из дверей. Ларуниль замер, невольно залюбовавшись женой. Несмотря на рождение троих детей, она оставалась такой же стройной и изящной, как много лет назад. Её волосы цвета воронова крыла – сейчас, перед долгой дорогой она заплела их в косы и уложила в сложную причёску, чтобы не сильно запылились – были всё такими же густыми и блестящими, а от её улыбки становилось тепло на сердце, как будто в ненастный день выглянуло солнце.
– Не передумал? – спросила она Ларуниля. – Остаёшься?
Тот кивнул и заключил жену в объятья, прижался щекой к её виску, вдохнул запах жасминового масла, исходящий от её волос.
– Я должен закончить одно очень важное дело, – проговорил он вполголоса. – От этого зависит жизнь всей Руфлории. Возможно.
– Жизнь Руфлории? А что насчёт тебя самого? – спросила Элина, высвобождаясь из объятий – В последнее время ты сам не свой. Ты точно не болен? Порой кажется, будто кто-то пьёт твою душу. – В голосе её звучала тревога.
Ларуниль покачал головой.
– Прости.
Конечно, внимательный взгляд Элины не мог упустить ни внезапно появившуюся седину среди золотистых прядей мужа, ни тёмные круги под глазами, ни нездоровую бледность и постоянную усталость. Разумеется, всё это её тревожило.
