– Я не знаю, где это, я здесь недавно.
– Сейчас прямо, потом через Яблоневый мост и дальше по Макаронной улице почти до городской стены. У них белая птица на вывеске, не ошибёшься! Пусть отправят самую быструю птицу! Чтобы как можно скорее прислали самых сильных магов, которые запечатают эту тварь!... – пекарь поперхнулся собственными словами, увидев, как светловолосый парень превращается в крылатого монстра.
Бессмертный расхохотался:
– Теперь ваш король очень нескоро узнает о том, что здесь произошло! – он взмыл вверх и скрылся за стенами домов.
Жена пекаря упала в обморок, а девочка помахала монстру ручкой, за что тут же получила подзатыльник:
– Бестолковая! Это же демон! – воскликнул пекарь. – Это он твою маму убил!
Бессмертный мчался по небу быстрее ветра. Далеко позади остался полуразрушенный Кармак. Монстр ухмылялся, вспоминая, как разнёс ветхое здание почтовой станции, а вихрь тут же подхватил ворох белых перьев – всё, что осталось от почтовых птиц после этого страшного удара. И теперь он летел в столицу – он запомнил направление, которое указал несчастный Реми – предвкушая столь же разрушительное веселье. Далеко внизу проносились густые тёмные леса, укутанные туманом луга, сверкающие ленточки рек и блюдца озёр, а высоко в чёрном небе сияли холодные звёзды. Край неба у горизонта начал светлеть, постепенно растворяя звёзды.
Может быть, Светлые Владыки услышали молитвы кармакцев, а может быть, просто время ночи заканчивалось.
Светлая полоса у горизонта пробудила смутную тревогу. Такое уже было, давным-давно. Когда произошло то, что предрешило исход Войны. Тогда небо тоже светлело, и звёзды начали исчезать. Бессмертный замедлил полёт.
Это было
…огненная полоса над горизонтом…
Так же, как тогда
…пылающие облака…
Когда в небе впервые появилось
…Солнце…
Выжгло глаза, расплавило тонкую кожу крыльев. Он устремился вниз – пылающий комок боли и крика, знал, что спасения не будет и там – Солнце поднимется выше, не спрятаться, не спастись. У самой земли развернул крылья, попытался выровняться, но сгоревшие крылья не удержали, покатился по колючей траве, замер, не в силах шевельнуться.
Холодный утренний воздух разрывал обожжённые лёгкие, клочья тумана и ветерок царапали обгоревшее тело как стальные когти. А после милосердная тьма окутала его сознание, и он погрузился в беспамятство.
Он не знал, сколько времени прошло. Смутно припоминал, что и до этого приходил в себя, но почти ничего не видел сквозь застилавшую сгоревшие глаза красную муть, а боль, от которой пульсировало всё тело, быстро отправляла его обратно в небытие. На этот раз вокруг в самом деле было сумрачно, хотя зрение почти вернулось. Кто-то спрятал его от убийственного солнечного света, смазал ожоги вонючей мазью, перевязал раны. Безумно хотелось пить. Бессмертный с трудом разлепил спёкшиеся губы и издал слабый стон – на что-то более внятное сил не было.
В стороне кто-то шевельнулся – бессмертный сумел разглядеть лишь расплывчатый тёмный силуэт.
– А? Пить хочешь? Сейчас.
Женский голос.
Заскрипела плотно притёртая пробка фляги, зажурчала, переливаясь в стакан, вода. Звякнула склянка, по поверхности воды застучали капли. В воздухе разлился горьковатый запах.
Девушка приподняла его голову и поднесла к губам берестяной стаканчик. Бессмертный жадно выпил воду, смешанную с зельем.
– Ещё? – спросила девушка, когда стакан опустел.
– Не, – едва слышно ответил бессмертный.
Значит, это она заботилась о нём всё это время? Что ж, может, он даже не станет её убивать.
– Кто ты? – с трудом ворочая языком спросил бессмертный.
– Я – Кейна Эрфарская из Дома Юльнара Аркраса.
Бессмертный криво улыбнулся.
– Не боишься называть своё имя про?клятому?
– Нет. Я же твоё знаю.
Монстр зарычал и бросился на неё, сбил с ног, опрокинул, прижал к земле. Откуда только силы взялись!
– Эрлайл Акселаэль, стой!
Монстр замер. Острые когти застыли в полдюйме от её глаз.
– Мерзавка! Как ты узнала моё имя?!
– Ты сам сказал. Я спросила, а ты сказал. Когда был в беспамятстве.
Вот так вот. Значит, сам виноват.
– Слезь с меня, пожалуйста. Ты тяжёлый.
Бессмертный зарычал и откатился в сторону. Едва зарубцевавшиеся ожоги от резкого прыжка полопались и начали кровоточить.
Девушка встала, потёрла ушибленные рёбра.
– Вот за каким хреном скачешь?! Думаешь, у меня лекарства бесконечные? Только всё заживать начало…
Она помогла ему подняться и уложила на лежанку.
– Мне это не нужно. Я – бессмертный, – буркнул Акселаэль и отвернулся к стене.
Кейна в ответ только вздохнула и принялась шуршать коробочками и звенеть склянками. Потом тонкие пальцы начали осторожно наносить мазь на открывшиеся раны.
– Сначала я думала, что ты скригг, которого за какие-нибудь преступления бросили умирать на солнце. Потом ты открыл глаза, и я поняла, что ошиблась. Тогда и решила выяснить твоё имя. Это оказалось несложно: ты всё время бредил, думал, что я – твоя сестра. У бессмертных есть семьи, как у нас?
Спустя время, когда, казалось, бессмертный уже уснул, прозвучал хриплый ответ:
– Были.
Проснувшись, бессмертный обнаружил, что зрение вернулось полностью, а ожоги почти зажили. Он сел на лежанке и огляделся. Он чувствовал, что снаружи, за этими ненадёжными стенами пылает Небесный огонь. Однако кто-то – по всей видимости, давешняя смертная – позаботился о том, чтобы в тесную комнатушку не проник ни единый лучик: окошко завешано курткой, дверные щели законопачены.
Снаружи раздались шаги, на несколько секунд сквозь дверной проём хлынул ослепляющий свет, Акселаэль заслонил ладонью глаза. Звякнуло, плюхнуло, дверь захлопнулась.
– Доброе утро, Эрлайл Акселаэль, – поприветствовала его Кейна.
Она стояла у порога и пыталась стряхнуть со штанины воду, которая выплеснулась из котелка.
– Доброе – что?
– Утро. Начало дня. Солнышко встало. Понимаю, тебя это не очень радует, – рассказывая всё это, она разожгла огонь в очаге и повесила над ним котелок.
Затем вытащила из сумки холщовый мешочек и высыпала в котелок часть содержимого.
– Это твой дом, ты здесь живёшь? – спросил бессмертный.
– А? Нет, конечно! – фыркнула девушка. – Это просто такой домик для охотников или путешественников, чтобы не ночевать под открытым небом. Как бы общий, но не чей-то конкретный.
– Предусмотрительно.
Он наблюдал, как Кейна размешивает содержимое котелка, то и дело обстукивает с ложки налипшую гущу.
– Эрлайл Акселаэль…
– Хватит! Не нужно напоминать каждую минуту, что ты знаешь моё имя!
Кейна уставилась на него с недоумением.
Бессмертный вздохнул и проворчал:
– Можешь называть меня Кселем.
– Хорошо, Ксель, – кивнула она в ответ. – А ты можешь называть меня Кейной.
– Понял уже.
От очага потянуло горьковатым запахом.
Кейна вскрикнула, заметалась, отыскивая, чем подхватить горячий котелок, потом натянула на закрытую перчаткой ладонь рукав рубашки и сняла котелок с огня. Она поставила котелок на стол, едва не задев донышком угол.
– Ложка, правда, только одна, – призналась Кейна.
Ксель с сомнением рассматривал мутное пузырящееся варево, в котором иногда мелькали оранжевые, тёмно-зелёные и коричневые ошмётки. Кейна запустила в котелок ложку и подняла со дна крупитчатую гущу.
– Раз уж тебе лучше, то надо поесть.
– Чтобы мне опять стало хуже?
Кейна задохнулась от возмущения.
– Нормальный суп! Или каша…
Ксель усмехнулся:
– Ты уж определись – каша или суп?
Кейна с минуту смотрела ему в глаза, потом шумно выдохнула и сказала:
– Кулеш.
Ксель покачал головой.
– Я не голоден.
– Ладно. А пить будешь?
– Да. Только без этих твоих зелий.
– Хорошо.
Фляга стояла тут же на столе, Кейна наполнила стакан и подала Кселю.
– Там только брусничный лист, для вкуса, – словно извиняясь, предупредила она.
Ксель кивнул.
Он пил медленно, смаковал каждый глоток. Кейна тем временем уплетала подгоревший кулеш.
– Ещё? – спросила она, когда стакан опустел.
Ксель только покачал головой.
Кейна поскребла ложкой по дну котелка и отставила его в сторону.
– Вот что, Эрлайл Акселаэль, предлагаю договор!
Ксель рассмеялся:
– А разве не я это должен говорить?
– А сколько ещё ждать, пока догадаешься?! – взъярилась Кейна.
– Ладно, ладно, – Ксель поднял ладони в примирительном жесте. – И что же ты можешь мне предложить?
– Я верну тебя в Шатифьен.
Ксель замер. Он пристально глядел в глаза Кейны, понимал, что не врёт, но всё же недоверчиво хмыкнул:
– Силёнок-то хватит?
Лицо Кейны перекосилось от возмущения.
– Ты ставишь под сомнение слова Кейны Эрфарской?!
– Ничего я никуда не ставлю. Только я знаю, что Переход открывали шестеро магов, – что с ними произошло, Ксель рассказывать не стал. – А Обратный Переход открыть вроде как сложнее.
– Значит, не веришь?
– Неа.
– Что ж, смотри.
Несколько секунд она смотрела на перчатки на своих ладонях, потом сняла левую. В правую руку взяла скипетр, до этого висевший на поясе, и начала читать заклинание. Воздух загудел, стены задрожали, с потолка посыпалась пыль и опилки. Ксель поспешно завернулся в одеяло: не самая надёжная защита, но если эта хлипкая хибара рухнет, хоть как-то укрыться от солнца. В центре комнаты пространство начало искажаться, закручиваться, вокруг небольшого пока портала заклубился сияющий туман, в котором то и дело пробегали разноцветные искры. А дальше, по другую сторону медленно вращающегося туманного кольца, начали проступать знакомые Кселю очертания кристаллических деревьев и чёрных скал.
Он потянулся вперёд, протянул руку к порталу. Заметив движение, Кейна прочитала формулу Завершения.
– Ну? Убедился? – тяжело дыша, спросила она.
Это заклинание далось ей нелегко: она едва стояла на ногах. Поколебавшись с минуту, она села на лежанку в опасной близости от бессмертного. Тот сделал вид, что не заметил.
– Послушай, – вкрадчиво произнёс Ксель. – А разве защита этого мира от чудовищ вроде меня – не твоя прямая обязанность? Иными словами: разве ты не должна вернуть меня в Шатифьен просто так, безо всяких договоров и условий, просто чтобы защитить свой мир?
– То есть, этого мало?
Ксель кивнул.
– Именно. Почему я должен платить за то, что ты и так должна для меня сделать?
Кейна задумалась.
– Ладно. Я отдам тебе это, – она вынула из ножен серебряный кинжал. – В нём запечатан один из ваших.
Ксель в ужасе глядел на светлый короткий клинок. Он чувствовал, как внутри бьётся живая душа, обезумевшая от заточения в холодном металле.
– Твоя работа? – неожиданно севшим голосом спросил он.
Кейна кивнула.
– Отец учил меня запечатывать бессмертных. Может быть, в Шатифьене можно будет его оттуда вытащить?..
Ксель внимательно посмотрел ей в глаза.
– Ты – чудовище.
Кейна вздохнула и убрала кинжал.
– Такая цена тебя устроит?
Ксель откинулся назад, прислонился к стене.
– Вполне. И что же ты хочешь получить взамен? Власть? Богатство? Или – хм-м-м! – удачное замужество?
– Что? – Кейна фыркнула и рассмеялась. – Нет, нет! Всё гораздо проще. Ты поможешь мне отыскать мою семью.
Некоторое время Ксель молчал, обдумывая услышанное.
– Послушай, мне показалось, или ты буквально только что говорила, что отец тебя чему-то там обучал? Отец – это не семья?
– А? Не родной отец. Меня отдали в приёмную семью, когда я была младенцем.
– Хм-м-м. И каким образом ты планируешь вести поиски?
– Мне сказали, что в ту семью меня отдал старик-священник из Храма трёх Стихий. Так что я думаю разыскать его или его путевые дневники.
– Так, если ты забыла: я вообще-то впервые в вашем мире. Я понятия не имею, как вы считаете время, как долго живут смертные и где находится этот храм. Так что пока не могу оценить безнадёжность твоей затеи и не очень понимаю свою роль в этих поисках.
– А? Ну вот, смотри, – Кейна отодвинула котелок и ручкой ложки начертила на осыпавшейся со дна саже линию и пару точек на ней. – За двадцать лет новорождённый младенец становится взрослым нумфом, – она соединила точки дугой. – И может родить детей, – она нарисовала под второй точкой ещё одну и провела вторую линию ровно под первой. – Ну, плюс-минус, конечно, но примерно так. Ещё через двадцать лет, – Кейна добавила на схему ещё пару точек и дугу, – его дети тоже смогут родить детей. И наш первый нумф уже будет считаться пожилым. Ещё через двадцать лет, – Кейна дорисовала схему. – У него уже будут правнуки, а сам он будет довольно старым.
– И сколько примерно вы живёте?
– Лет до восьмидесяти, редко кто до девяноста, – Кейна добавила на линии последнюю точку.
– А тебе сейчас?..
– Двадцать.
– То есть, – Ксель придвинулся к столу, одним пальцем прикоснулся к самой первой точке, другим – к предпоследней и, глядя Кейне в глаза, провёл пальцами вдоль нарисованных дуг. – Тот священник скорее всего уже мёртв. Двадцать лет – это много?
Кейна на минуту задумалась.
– От одного рассвета до другого проходят сутки. В одном году – триста шестьдесят пять суток. Умножь на двадцать.
– Хм… В общем-то не много. Почему ты считаешь, что его дневники должны были сохраниться?
– Потому что дневники странствующих священников хранятся в архивах храма, и за двадцать лет ничего с ними случиться не могло.
– А если этот твой священник странствовал-странствовал, и по пути его сожрала какая-нибудь тварь, вместе с дневниками? Водится в вашем мире что-нибудь опасное?
Кейна посмотрела на него с возмущением.
– Давай пока не будем рассматривать такие варианты, – сказала она.
– Хорошо. То есть, наша задача – дойти до храма и изучить тамошние архивы? Правильно я тебя понял?
– Да, – кивнула она. – Всё верно.
– И зачем тебе для этого я?
– Ты будешь моим телохранителем.
Ксель усмехнулся.
– Зачем такой могущественной колдунье телохранитель?
– Затем, что даже могущественным колдуньям иногда надо спать! Даже колдуньи во сне беззащитны. Так что охрана мне не помешает.
– Допустим, – кивнул Ксель. – И как далеко до этого храма?
– Сейчас…
Кейна достала из сумки карту и развернула.
– Мы сейчас примерно вот тут, – она указала на одну из точек. – Дорога вот здесь. Если погода не подведёт, то примерно за месяц дойдём. А, ещё надо будет в столицу зайти, это вот здесь.
– А это?.. – Ксель провёл вдоль серой линии.
– Это старая дорога, через про?клятый лес. По ней никто не ходит.
– Она вроде бы короче?
– По ней не ходят. И не спорь. Сам же говоришь, что ничего про наш мир не знаешь.
– Ладно. Не ходят – так не ходят, – Ксель вздохнул. – Я всё равно не понимаю, зачем тебе это нужно. Ты хочешь отомстить за то, что они тебя отдали в другую семью? Или что?
– Нет!
– А зачем тогда эти поиски?
Кейна ответила не сразу.
– Видишь ли, есть одна легенда. О пророчестве Безумной Эглы. Я хочу убедиться, что в нём говорится не обо мне. Что с моим рождением не связано ничего необычного.
– И о чём же в нём говорится?
Кейна отвела взгляд.
– Неважно. Это просто наша местная легенда, и бессмертных она не касается.
– А другие предсказания этой Эглы сбывались? Что-нибудь ещё она предсказала?
– Конечно! Например, о том, что разлучённые братья воссоединятся. Так и вышло. Двадцать лет назад Руфлория объединилась.
– А при чём тут братья?
– А! Орнатт, Эрфар и Лекесс – так звали сыновей Первого короля. И их именами назвали три страны. Раньше это были отдельные страны, а теперь они объединились. Всё сбылось.
– Сейчас прямо, потом через Яблоневый мост и дальше по Макаронной улице почти до городской стены. У них белая птица на вывеске, не ошибёшься! Пусть отправят самую быструю птицу! Чтобы как можно скорее прислали самых сильных магов, которые запечатают эту тварь!... – пекарь поперхнулся собственными словами, увидев, как светловолосый парень превращается в крылатого монстра.
Бессмертный расхохотался:
– Теперь ваш король очень нескоро узнает о том, что здесь произошло! – он взмыл вверх и скрылся за стенами домов.
Жена пекаря упала в обморок, а девочка помахала монстру ручкой, за что тут же получила подзатыльник:
– Бестолковая! Это же демон! – воскликнул пекарь. – Это он твою маму убил!
Бессмертный мчался по небу быстрее ветра. Далеко позади остался полуразрушенный Кармак. Монстр ухмылялся, вспоминая, как разнёс ветхое здание почтовой станции, а вихрь тут же подхватил ворох белых перьев – всё, что осталось от почтовых птиц после этого страшного удара. И теперь он летел в столицу – он запомнил направление, которое указал несчастный Реми – предвкушая столь же разрушительное веселье. Далеко внизу проносились густые тёмные леса, укутанные туманом луга, сверкающие ленточки рек и блюдца озёр, а высоко в чёрном небе сияли холодные звёзды. Край неба у горизонта начал светлеть, постепенно растворяя звёзды.
Может быть, Светлые Владыки услышали молитвы кармакцев, а может быть, просто время ночи заканчивалось.
Светлая полоса у горизонта пробудила смутную тревогу. Такое уже было, давным-давно. Когда произошло то, что предрешило исход Войны. Тогда небо тоже светлело, и звёзды начали исчезать. Бессмертный замедлил полёт.
Это было
…огненная полоса над горизонтом…
Так же, как тогда
…пылающие облака…
Когда в небе впервые появилось
…Солнце…
Выжгло глаза, расплавило тонкую кожу крыльев. Он устремился вниз – пылающий комок боли и крика, знал, что спасения не будет и там – Солнце поднимется выше, не спрятаться, не спастись. У самой земли развернул крылья, попытался выровняться, но сгоревшие крылья не удержали, покатился по колючей траве, замер, не в силах шевельнуться.
Холодный утренний воздух разрывал обожжённые лёгкие, клочья тумана и ветерок царапали обгоревшее тело как стальные когти. А после милосердная тьма окутала его сознание, и он погрузился в беспамятство.
Он не знал, сколько времени прошло. Смутно припоминал, что и до этого приходил в себя, но почти ничего не видел сквозь застилавшую сгоревшие глаза красную муть, а боль, от которой пульсировало всё тело, быстро отправляла его обратно в небытие. На этот раз вокруг в самом деле было сумрачно, хотя зрение почти вернулось. Кто-то спрятал его от убийственного солнечного света, смазал ожоги вонючей мазью, перевязал раны. Безумно хотелось пить. Бессмертный с трудом разлепил спёкшиеся губы и издал слабый стон – на что-то более внятное сил не было.
В стороне кто-то шевельнулся – бессмертный сумел разглядеть лишь расплывчатый тёмный силуэт.
– А? Пить хочешь? Сейчас.
Женский голос.
Заскрипела плотно притёртая пробка фляги, зажурчала, переливаясь в стакан, вода. Звякнула склянка, по поверхности воды застучали капли. В воздухе разлился горьковатый запах.
Девушка приподняла его голову и поднесла к губам берестяной стаканчик. Бессмертный жадно выпил воду, смешанную с зельем.
– Ещё? – спросила девушка, когда стакан опустел.
– Не, – едва слышно ответил бессмертный.
Значит, это она заботилась о нём всё это время? Что ж, может, он даже не станет её убивать.
– Кто ты? – с трудом ворочая языком спросил бессмертный.
– Я – Кейна Эрфарская из Дома Юльнара Аркраса.
Бессмертный криво улыбнулся.
– Не боишься называть своё имя про?клятому?
– Нет. Я же твоё знаю.
Монстр зарычал и бросился на неё, сбил с ног, опрокинул, прижал к земле. Откуда только силы взялись!
– Эрлайл Акселаэль, стой!
Монстр замер. Острые когти застыли в полдюйме от её глаз.
– Мерзавка! Как ты узнала моё имя?!
– Ты сам сказал. Я спросила, а ты сказал. Когда был в беспамятстве.
Вот так вот. Значит, сам виноват.
– Слезь с меня, пожалуйста. Ты тяжёлый.
Бессмертный зарычал и откатился в сторону. Едва зарубцевавшиеся ожоги от резкого прыжка полопались и начали кровоточить.
Девушка встала, потёрла ушибленные рёбра.
– Вот за каким хреном скачешь?! Думаешь, у меня лекарства бесконечные? Только всё заживать начало…
Она помогла ему подняться и уложила на лежанку.
– Мне это не нужно. Я – бессмертный, – буркнул Акселаэль и отвернулся к стене.
Кейна в ответ только вздохнула и принялась шуршать коробочками и звенеть склянками. Потом тонкие пальцы начали осторожно наносить мазь на открывшиеся раны.
– Сначала я думала, что ты скригг, которого за какие-нибудь преступления бросили умирать на солнце. Потом ты открыл глаза, и я поняла, что ошиблась. Тогда и решила выяснить твоё имя. Это оказалось несложно: ты всё время бредил, думал, что я – твоя сестра. У бессмертных есть семьи, как у нас?
Спустя время, когда, казалось, бессмертный уже уснул, прозвучал хриплый ответ:
– Были.
Проснувшись, бессмертный обнаружил, что зрение вернулось полностью, а ожоги почти зажили. Он сел на лежанке и огляделся. Он чувствовал, что снаружи, за этими ненадёжными стенами пылает Небесный огонь. Однако кто-то – по всей видимости, давешняя смертная – позаботился о том, чтобы в тесную комнатушку не проник ни единый лучик: окошко завешано курткой, дверные щели законопачены.
Снаружи раздались шаги, на несколько секунд сквозь дверной проём хлынул ослепляющий свет, Акселаэль заслонил ладонью глаза. Звякнуло, плюхнуло, дверь захлопнулась.
– Доброе утро, Эрлайл Акселаэль, – поприветствовала его Кейна.
Она стояла у порога и пыталась стряхнуть со штанины воду, которая выплеснулась из котелка.
– Доброе – что?
– Утро. Начало дня. Солнышко встало. Понимаю, тебя это не очень радует, – рассказывая всё это, она разожгла огонь в очаге и повесила над ним котелок.
Затем вытащила из сумки холщовый мешочек и высыпала в котелок часть содержимого.
– Это твой дом, ты здесь живёшь? – спросил бессмертный.
– А? Нет, конечно! – фыркнула девушка. – Это просто такой домик для охотников или путешественников, чтобы не ночевать под открытым небом. Как бы общий, но не чей-то конкретный.
– Предусмотрительно.
Он наблюдал, как Кейна размешивает содержимое котелка, то и дело обстукивает с ложки налипшую гущу.
– Эрлайл Акселаэль…
– Хватит! Не нужно напоминать каждую минуту, что ты знаешь моё имя!
Кейна уставилась на него с недоумением.
Бессмертный вздохнул и проворчал:
– Можешь называть меня Кселем.
– Хорошо, Ксель, – кивнула она в ответ. – А ты можешь называть меня Кейной.
– Понял уже.
От очага потянуло горьковатым запахом.
Кейна вскрикнула, заметалась, отыскивая, чем подхватить горячий котелок, потом натянула на закрытую перчаткой ладонь рукав рубашки и сняла котелок с огня. Она поставила котелок на стол, едва не задев донышком угол.
– Ложка, правда, только одна, – призналась Кейна.
Ксель с сомнением рассматривал мутное пузырящееся варево, в котором иногда мелькали оранжевые, тёмно-зелёные и коричневые ошмётки. Кейна запустила в котелок ложку и подняла со дна крупитчатую гущу.
– Раз уж тебе лучше, то надо поесть.
– Чтобы мне опять стало хуже?
Кейна задохнулась от возмущения.
– Нормальный суп! Или каша…
Ксель усмехнулся:
– Ты уж определись – каша или суп?
Кейна с минуту смотрела ему в глаза, потом шумно выдохнула и сказала:
– Кулеш.
Ксель покачал головой.
– Я не голоден.
– Ладно. А пить будешь?
– Да. Только без этих твоих зелий.
– Хорошо.
Фляга стояла тут же на столе, Кейна наполнила стакан и подала Кселю.
– Там только брусничный лист, для вкуса, – словно извиняясь, предупредила она.
Ксель кивнул.
Он пил медленно, смаковал каждый глоток. Кейна тем временем уплетала подгоревший кулеш.
– Ещё? – спросила она, когда стакан опустел.
Ксель только покачал головой.
Кейна поскребла ложкой по дну котелка и отставила его в сторону.
– Вот что, Эрлайл Акселаэль, предлагаю договор!
Ксель рассмеялся:
– А разве не я это должен говорить?
– А сколько ещё ждать, пока догадаешься?! – взъярилась Кейна.
– Ладно, ладно, – Ксель поднял ладони в примирительном жесте. – И что же ты можешь мне предложить?
– Я верну тебя в Шатифьен.
Ксель замер. Он пристально глядел в глаза Кейны, понимал, что не врёт, но всё же недоверчиво хмыкнул:
– Силёнок-то хватит?
Лицо Кейны перекосилось от возмущения.
– Ты ставишь под сомнение слова Кейны Эрфарской?!
– Ничего я никуда не ставлю. Только я знаю, что Переход открывали шестеро магов, – что с ними произошло, Ксель рассказывать не стал. – А Обратный Переход открыть вроде как сложнее.
– Значит, не веришь?
– Неа.
– Что ж, смотри.
Несколько секунд она смотрела на перчатки на своих ладонях, потом сняла левую. В правую руку взяла скипетр, до этого висевший на поясе, и начала читать заклинание. Воздух загудел, стены задрожали, с потолка посыпалась пыль и опилки. Ксель поспешно завернулся в одеяло: не самая надёжная защита, но если эта хлипкая хибара рухнет, хоть как-то укрыться от солнца. В центре комнаты пространство начало искажаться, закручиваться, вокруг небольшого пока портала заклубился сияющий туман, в котором то и дело пробегали разноцветные искры. А дальше, по другую сторону медленно вращающегося туманного кольца, начали проступать знакомые Кселю очертания кристаллических деревьев и чёрных скал.
Он потянулся вперёд, протянул руку к порталу. Заметив движение, Кейна прочитала формулу Завершения.
– Ну? Убедился? – тяжело дыша, спросила она.
Это заклинание далось ей нелегко: она едва стояла на ногах. Поколебавшись с минуту, она села на лежанку в опасной близости от бессмертного. Тот сделал вид, что не заметил.
– Послушай, – вкрадчиво произнёс Ксель. – А разве защита этого мира от чудовищ вроде меня – не твоя прямая обязанность? Иными словами: разве ты не должна вернуть меня в Шатифьен просто так, безо всяких договоров и условий, просто чтобы защитить свой мир?
– То есть, этого мало?
Ксель кивнул.
– Именно. Почему я должен платить за то, что ты и так должна для меня сделать?
Кейна задумалась.
– Ладно. Я отдам тебе это, – она вынула из ножен серебряный кинжал. – В нём запечатан один из ваших.
Ксель в ужасе глядел на светлый короткий клинок. Он чувствовал, как внутри бьётся живая душа, обезумевшая от заточения в холодном металле.
– Твоя работа? – неожиданно севшим голосом спросил он.
Кейна кивнула.
– Отец учил меня запечатывать бессмертных. Может быть, в Шатифьене можно будет его оттуда вытащить?..
Ксель внимательно посмотрел ей в глаза.
– Ты – чудовище.
Кейна вздохнула и убрала кинжал.
– Такая цена тебя устроит?
Ксель откинулся назад, прислонился к стене.
– Вполне. И что же ты хочешь получить взамен? Власть? Богатство? Или – хм-м-м! – удачное замужество?
– Что? – Кейна фыркнула и рассмеялась. – Нет, нет! Всё гораздо проще. Ты поможешь мне отыскать мою семью.
Некоторое время Ксель молчал, обдумывая услышанное.
– Послушай, мне показалось, или ты буквально только что говорила, что отец тебя чему-то там обучал? Отец – это не семья?
– А? Не родной отец. Меня отдали в приёмную семью, когда я была младенцем.
– Хм-м-м. И каким образом ты планируешь вести поиски?
– Мне сказали, что в ту семью меня отдал старик-священник из Храма трёх Стихий. Так что я думаю разыскать его или его путевые дневники.
– Так, если ты забыла: я вообще-то впервые в вашем мире. Я понятия не имею, как вы считаете время, как долго живут смертные и где находится этот храм. Так что пока не могу оценить безнадёжность твоей затеи и не очень понимаю свою роль в этих поисках.
– А? Ну вот, смотри, – Кейна отодвинула котелок и ручкой ложки начертила на осыпавшейся со дна саже линию и пару точек на ней. – За двадцать лет новорождённый младенец становится взрослым нумфом, – она соединила точки дугой. – И может родить детей, – она нарисовала под второй точкой ещё одну и провела вторую линию ровно под первой. – Ну, плюс-минус, конечно, но примерно так. Ещё через двадцать лет, – Кейна добавила на схему ещё пару точек и дугу, – его дети тоже смогут родить детей. И наш первый нумф уже будет считаться пожилым. Ещё через двадцать лет, – Кейна дорисовала схему. – У него уже будут правнуки, а сам он будет довольно старым.
– И сколько примерно вы живёте?
– Лет до восьмидесяти, редко кто до девяноста, – Кейна добавила на линии последнюю точку.
– А тебе сейчас?..
– Двадцать.
– То есть, – Ксель придвинулся к столу, одним пальцем прикоснулся к самой первой точке, другим – к предпоследней и, глядя Кейне в глаза, провёл пальцами вдоль нарисованных дуг. – Тот священник скорее всего уже мёртв. Двадцать лет – это много?
Кейна на минуту задумалась.
– От одного рассвета до другого проходят сутки. В одном году – триста шестьдесят пять суток. Умножь на двадцать.
– Хм… В общем-то не много. Почему ты считаешь, что его дневники должны были сохраниться?
– Потому что дневники странствующих священников хранятся в архивах храма, и за двадцать лет ничего с ними случиться не могло.
– А если этот твой священник странствовал-странствовал, и по пути его сожрала какая-нибудь тварь, вместе с дневниками? Водится в вашем мире что-нибудь опасное?
Кейна посмотрела на него с возмущением.
– Давай пока не будем рассматривать такие варианты, – сказала она.
– Хорошо. То есть, наша задача – дойти до храма и изучить тамошние архивы? Правильно я тебя понял?
– Да, – кивнула она. – Всё верно.
– И зачем тебе для этого я?
– Ты будешь моим телохранителем.
Ксель усмехнулся.
– Зачем такой могущественной колдунье телохранитель?
– Затем, что даже могущественным колдуньям иногда надо спать! Даже колдуньи во сне беззащитны. Так что охрана мне не помешает.
– Допустим, – кивнул Ксель. – И как далеко до этого храма?
– Сейчас…
Кейна достала из сумки карту и развернула.
– Мы сейчас примерно вот тут, – она указала на одну из точек. – Дорога вот здесь. Если погода не подведёт, то примерно за месяц дойдём. А, ещё надо будет в столицу зайти, это вот здесь.
– А это?.. – Ксель провёл вдоль серой линии.
– Это старая дорога, через про?клятый лес. По ней никто не ходит.
– Она вроде бы короче?
– По ней не ходят. И не спорь. Сам же говоришь, что ничего про наш мир не знаешь.
– Ладно. Не ходят – так не ходят, – Ксель вздохнул. – Я всё равно не понимаю, зачем тебе это нужно. Ты хочешь отомстить за то, что они тебя отдали в другую семью? Или что?
– Нет!
– А зачем тогда эти поиски?
Кейна ответила не сразу.
– Видишь ли, есть одна легенда. О пророчестве Безумной Эглы. Я хочу убедиться, что в нём говорится не обо мне. Что с моим рождением не связано ничего необычного.
– И о чём же в нём говорится?
Кейна отвела взгляд.
– Неважно. Это просто наша местная легенда, и бессмертных она не касается.
– А другие предсказания этой Эглы сбывались? Что-нибудь ещё она предсказала?
– Конечно! Например, о том, что разлучённые братья воссоединятся. Так и вышло. Двадцать лет назад Руфлория объединилась.
– А при чём тут братья?
– А! Орнатт, Эрфар и Лекесс – так звали сыновей Первого короля. И их именами назвали три страны. Раньше это были отдельные страны, а теперь они объединились. Всё сбылось.
