В начале ровный и чёткий, на последних листах почерк превратился в едва читаемые каракули. Буквы и цифры наползали друг на друга, строчки становились им тесны, некоторые формулы были жирно обведены в несколько слоёв, порою перо почти до дыр процарапывало страницы.
Ларуниль переписал содержимое тетради до последней буквы и перепроверил все расчёты. Безумец оказался прав. В формулах было множество переменных, так что точное время падения Барьера никто не смог бы рассчитать – от слишком многих обстоятельств это зависело. Однако становилось ясно, что роковой час неумолимо приближается.
При следующей встрече Аркрас понял всё с первого взгляда.
– Ну как? Убедился? – криво улыбнувшись, спросил он.
Ларуниль кивнул.
– Почему ты никому не показывал эти записи раньше? Если бы Гильдия знала, что опасность реальна, то уже начали бы что-нибудь предпринимать!
Аркрас отвернулся.
– Откуда я мог знать, что всё так выйдет? Я надеялся, что… Да впрочем, что теперь говорить.
– Ну да, теперь-то никто не станет слушать отлучённого мага, безумца, который погубил своего ученика. Но я постараюсь убедить Гильдию, я поговорю с королём…
– А толку? Тебя тоже объявят еретиком и изгонят с позором.
– Для начала, надо больше узнать о природе Барьера. Возможно, эти сведения есть в Священной книге Светлых владык.
– О ней уже сотни лет ничего не слышно. Она давно утрачена. Сохранилось несколько копий раздела, посвящённого целительству. Одна из них в моей библиотеке… Но оригинал теперь уже вряд ли возможно отыскать. За столько лет от него, наверно, ничего не осталось.
– Ну, её создали Светлые Владыки… – задумчиво произнёс Ларуниль.
Аркраса перекосило:
– Только не начинай, как эти, а?
– Ладно, ладно! Но я предложу королю организовать поиски Священной книги. Возможности у него для этого есть. Думаю, ему понравится идея войти в историю как король, отыскавший утраченную святыню.
Оба помолчали. Тёплый ветерок шевелил листья, с ветвей персикового дерева сыпались розоватые лепестки.
– А если Книга больше не существует? – спросил Аркрас. – Что мы сможем противопоставить бессмертным?
– То есть, ты считал, что нарисовав Круг силы на руке, можно будет постоянно использовать усиленные заклинания? Послушай, я порылся в архивах и нашёл всего два задокументированных случая: Бристольд Пламенный нарисовал Круг силы у себя на груди и усиленным «огненным шквалом» убил сразу шестерых великанов. Но и сам погиб. Уве Однорукий нарисовал Круг силы у себя на ладони в битве при Гранитной скале. Сразу после боя он отрубил себе руку, но всё равно вскоре сошёл с ума и умер. Почему же ты считал, что…
– Они были нумфами. Дерек должен был справиться. Я был уверен, что всё получится. Но даже скриггам не под силу контролировать Круг постоянно. Если бы только я успел…
– Так может, сначала надо было найти способ блокировать Круг силы, а после проводить эксперимент? – жёстко спросил Ларуниль.
Аркрас вытаращился на него, будто впервые увидел. Похоже, подобная мысль не приходила ему в голову.
– Проклятье, Ларун! А ведь ты прав. Ты всегда оказываешься прав! Наверно, многие тебя за это ненавидят.
Вскоре после этого разговора Аркрас уехал. Он всё ещё походил на безумца – что-то бормотал себе под нос, временами начинал выводить пальцем в воздухе невидимые формулы, а после срывался с места и бежал записывать новые идеи только ему понятными каракулями. Глаза его блестели, он даже как будто помолодел – новая цель придавала Безумному Аркрасу сил.
Игла тихонько звякнула о край колбы. Ларуниль помотал головой, отгоняя воспоминания. После тех событий он ничего не слышал об Аркрасе. Свихнулся ли он окончательно и умер или продолжает тёмные эксперименты в своей угрюмой башне на краю мира – Ларуниль не знал. Только надеялся, что никто больше не пострадает от руки безумца.
Наполненная колба маслянисто поблёскивала тёмно-красным содержимым. Ларуниль вынул иглу из руки, тщательно прополоскал в настое вегерихрилика и убрал в футляр. Залепил ранку пластырем. Голова слегка кружилась, в ушах звенело, а собственные руки казались очень лёгкими и чужими.
Ларуниль несколько раз глубоко вдохнул, поставил колбу в центр фигуры на столе и замкнул круг зилберлитовым грифелем. Знак засветился, по нему побежали всполохи разноцветного огня. Ларуниль направил ладонями поток энергии, исходящей из Круга, на колбу. Прочитал Формулу расщепления и Формулу преобразования. Кровь сначала сделалась прозрачной, как гранатовый морс, потом в ней появились маленькие золотистые искры. Постепенно их становилось всё больше, колба слабо засветилась, тёплые жёлтые блики сияющими рыбками поплыли по столу, стенам, потолку. Если бы не необходимость максимально сосредоточиться и контролировать каждую крупинку энергии, Ларуниль бы полюбовался этим зрелищем. Наконец всё содержимое колбы превратилось в подобие маленького солнца, но свет его не ослеплял, а, скорее, согревал. Ларуниль стёр часть линии, разорвав круг, выдохнул и откинулся на спинку стула, запрокинув голову.
Отдохнув немного, он встал, но, пошатнувшись, чуть не рухнул обратно. Постоял, опираясь на стол руками, переждал приступ головокружения и слабости. Да, больше медлить нельзя! Иначе просто не хватит сил завершить эксперимент. Маг отодвинул створку раздвижной двери, за которой в тёмной нише поблёскивал большой стеклянный шар. Нижняя его часть покоилась в медной полусфере, стенки которой плотно прилегали к стеклу. Вплавленные в медь кристаллы – накопители силы – тускло светились. И шар, и чаша были сплошь покрыты магическими знаками и формулами.
Ларуниль взял со стола колбу с драгоценным содержимым, одной рукой за горлышко, другой – под дно. Поднёс к стеклянному шару и медленно, тонкой струйкой начал лить в центр верхнего знака. Знак засветился золотистым светом, за ним – остальные. Свет как будто впитывался в раствор сквозь стекло через магические знаки, жидкость становилась всё светлее и ярче, и скоро стеклянный шар сиял на всю лабораторию, как праздничный фонарь. Теперь легко было рассмотреть вырастёныша: круглую голову со светлыми, почти прозрачными прядями волос, длинные ресницы на плотно сомкнутых веках, пухлые коленочки, прижатые к подбородку, два маленьких кулачка. Точь-в-точь обычный новорождённый младенец. Ларуниль прикоснулся к тёплому от магического раствора стеклу.
– Сегодня, – произнёс он. – Сегодня ты станешь живым или умрёшь навсегда.
Вырастёныш никак не отреагировал на эти слова – да и не мог бы.
Некоторое время Ларуниль смотрел на своё творение, сердце его переполняла гордость и нежность – так художник мог бы смотреть на особенно удачную свою картину, на которую потратил много сил и времени. После этого Ларуниль закрыл дверцу чулана, и лаборатория вновь погрузилась в полумрак.
Маг обвёл взглядом лабораторию, словно видел её впервые. Измерил шагами периметр, осмотрел стены и стропила, после чего достал с полки толстый блокнот, перелистал несколько страниц и принялся вычерчивать на листе план, то и дело оглядываясь то на окна, то на стены, то на потолок. Закончив с этим, Ларуниль снял с верхней полки несколько тяжёлых фолиантов и понёс их в замок.
На крыльце с ним чуть не столкнулся Лесли. За прошедшие пару месяцев парень сильно загорел и похудел, а его чёрные кудри отросли почти до плеч.
– Учитель, я отыскал то, что ты просил, – заявил он, поздоровавшись и распахивая двери – руки Ларуниля были заняты книгами. – А почему такая тишина? Уже все уехали?
– Да, ещё до полудня. Поможешь мне?
– Конечно!
Около двух часов у Ларуниля и его ученика ушло на то, чтобы перенести из лаборатории в замок всё наиболее ценное, покрыть пол и стены магическими знаками и установить держатели для накопителей силы. Наблюдая, с каким воодушевлением Лесли перепроверяет расстояния между знаками и наносит на окна линии зилберлитовым грифелем, Ларуниль чувствовал себя распоследним обманщиком.
– Так, вроде бы всё, – произнёс маг, сверяя записи в блокноте с получившейся настенной и напольной росписью. – Пошли обедать! Виола ушла в город, но обед она приготовила. И твои любимые пирожки с этой вонючей эрфарской капустой.
– И вовсе она не вонючая! Если только Виола тухлятину не покрошила, – рассмеялся Лесли.
На кухне в самом деле обнаружился заботливо укутанный полотенцем чугунок с ещё горячим овощным рагу, сковорода с остывшей жареной курицей и большое блюдо пирожков. Учитель и ученик накрыли себе обед прямо на кухонном столе – нести посуду в комнату, а потом обратно посчитали лишним.
– Значит, сегодня мы призовём монстра и запечатаем его? – спросил Лесли, беря в одну руку ложку, а в другую – румяный пирожок, с которого каплями стекало масло.
Его карие глаза блестели от радостного предвкушения.
– А разве я говорил «мы»? – делано изумился Ларуниль. – Ты пока ещё ученик и не можешь участвовать в таких опасных экспериментах.
Лесли сник.
– Ну, я мог бы… Не знаю… Подстраховать, или держать защиту, или ещё что-нибудь…
Ларуниль только покачал головой.
– Нет. Ты знаешь, что бессмертные чудовища способны смущать неподготовленный разум не только словами, но даже взглядом? Я слышал одну историю, как пятеро ребят – уже довольно опытных, но ещё не магов – на заброшенной мельнице вызвали бессмертного. Он убил их всех. Четверым оторвал головы и насадил на воткнутые в землю колья. А пятого так и не нашли. Возможно, монстр его съел, даже косточек не оставил.
Лесли слушал, вытаращив глаза и приоткрыв рот.
– Ну, его же потом поймали и запечатали? – неуверенно спросил он.
– Нет. Так и бродит где-то по Руфлории, – страшным шёпотом ответил Ларуниль, наслаждаясь произведённым эффектом.
Лесли заозирался, словно опасаясь, что чудовище вот-вот выскочит из-за очага или из кадушки с недомытой посудой.
– Это ведь неправда?
Ларуниль пожал плечами:
– В архивах Гильдии полно таких историй о слишком самоуверенных недоучках. И я не хочу, чтобы твоё имя пополнило этот список.
Какое-то время Лесли безучастно жевал пирожок, словно не чувствуя вкуса. После всего услышанного кусок в горло не лез.
– Может, позовёшь кого-нибудь из Гильдии? Магистра Риннарта, например?
Ларуниль только покачал головой.
– Думаешь, твой эксперимент сочтут ересью?
– Хуже. Святотатством. Ни один смертный не должен делать такого. Впрочем, есть и хорошая новость, – добавил он после паузы. – Твоё обучение завершено.
– Серьёзно?! – переспросил Лесли и, издав победный клич, вскочил из-за стола, едва не перевернув тарелки.
Он проскакал по кухне нелепый дикарский танец. Ларуниль снисходительно наблюдал за этим буйством, едва сдерживая улыбку.
– Осталось только сдать экзамен в Гильдии и получить лицензию.
– Что?
Будь Лесли магом воздуха, завис бы в полупрыжке над полом.
– Лицензию. Такой документ, который даёт разрешение на применение магии.
– Я знаю, что такое лицензия! Но я думал, что экзамен принимать будешь ты.
– Как твой учитель, я не могу быть объективным. Только Гильдия вправе решать, достоин ли ты гордого звания мага или тебе стоит ещё поучиться. Не дуйся. Если отправишься в путь сегодня, то послезавтра уже вернёшься.
Лесли демонстративно снял с гвоздя мантию, перебросил через плечо ремень сумки.
– Эй! Да ты хоть поешь нормально!
– Нет! – буркнул Лесли. – На пустой желудок быстрее дойду.
Ларуниль придвинул к нему блюдо с поджаристыми пирожками. Они истекали маслом и источали умопомрачительный аромат жареного теста и капусты.
– Ладно, – смилостивился юноша. – Пирожки возьму.
Он завернул в льняную салфетку полдюжины пирожков. Поколебался минуту и добавил к ним ещё парочку – неизвестно, когда Виола снова сподобится пирожков нажарить – и убрал свёрток в сумку.
– Если в дороге застигнет дождь – пережди в Лимкруффе. Спешить некуда.
– Не стану пережидать. Я всю дорогу буду бежать бегом. Замёрзну, промокну и подавлюсь пирожком, – мстительно пообещал Лесли.
– О, Владыки! Я уже начинаю жалеть о своём решении! Ведёшь себя, будто тебе не семнадцать, а лет на десять меньше.
Лесли потоптался у двери, виновато опустив голову.
– Извини, – пробормотал он. – Просто это ведь очень опасно, а я мог бы… Не знаю… Я ведь мог бы как-то помочь?
Ларуниль положил руки ему на плечи.
– Лучшая помощь – если я буду уверен, что ты в безопасности. И пообещай мне, если я погибну…
– Нет!
– Да! Если я погибну, ты обучишь Эйнара магии.
С минуту Лесли смотрел учителю в глаза, изо всех сил стараясь не разреветься.
– Обещаю, – внезапно осипшим голосом ответил он. – Но ты ведь не погибнешь?
Ларуниль улыбнулся:
– Очень постараюсь.
Он проводил ученика до ворот.
В степи поднимался ветер. Он пробегал золотистыми волнами по ковылям, поднимал пыльные вихри на дороге, обрывал сухие листья и уносил их вверх. Тучи осмелели и теперь уже выглядывали из-за горизонта с трёх сторон, закрывая четверть неба. Макушки высоких пуховых башен сияли белизной, но их подножие цветом могло поспорить с ночным небом. Стены Лимкруффа на их фоне казались белоснежными. Птицы метались на свободном от туч куске неба и испуганно верещали.
В сумраке лаборатории слабо светились алые, бордовые и солнечно-жёлтые огоньки – заряженные накопители силы. Лесли расстарался и принёс целую дюжину идеально огранёных рубинов, гранатов и редких оранжевых топазов, каждый размером почти с вишню. Именно ради этих камешков он почти два месяца колесил по городам Лекесса и Орнатта и вернулся только сегодня. А бессердечный учитель снова отправил его в дорогу – пусть на этот раз всего лишь в столицу!
В центре серебристого, ещё не замкнутого, круга стоял стеклянный шар с вырастёнышем внутри. Поверх знаков поглощения энергии Ларуниль наносил знаки защиты, чтобы вызванный из мира Тьмы монстр не смог навредить существу. Когда с этим было покончено, маг ещё раз осмотрел знаки на полу, стенах и окнах, проверил, как закреплены накопители, ещё раз убедился, что вырастёныш надёжно защищён.
Он подумал, что надо бы, наверно, помолиться Светлым Владыкам, испросить их милости, благосклонности и поддержки. Просить поддержки в таком деле, которое посягает на сами основы миропорядка?! Ни один смертный не должен пытаться создавать жизнь противоестественным образом. То есть, конечно, одно дело – создать новый вид животных, такое и до Ларуниля многие делали и не раз, и совсем другое – создать разумное существо. Немыслимое святотатство! Маг глубоко вздохнул. Ну не Тёмному же молиться! Что ж, будь что будет.
Ларуниль проверил камни-накопители, вмонтированные в его браслеты, взял зилберлитовый грифель и замкнул круг.
Знаки на полу засветились, из них вырвался пламенеющий свет, повторяя контуры круга и всех пересекающихся с ним фигур. Над стеклянным шаром возникла тускло мерцающая полусфера – магический щит. Ларуниль произнёс формулу Перехода. Полупрозрачная стена алого и золотого света сделалась пурпурной, пространство вокруг загудело. Снаружи в стену ударил шквал, заскрипели ставни, задребезжала черепица на крыше.
Внутри Круга силы пространство скрутилось, скорчилось, оглушительно завывая, и выплюнуло огромную извивающуюся тварь. От вопля чудовища задрожали стены, зазвенели окна, со стропил посыпалась пыль. Тварь всё росла и росла, как будто пытаясь занять всё место внутри Круга, пока её голова не стукнулась о стропила. Под крышей хрустнуло.
Ларуниль переписал содержимое тетради до последней буквы и перепроверил все расчёты. Безумец оказался прав. В формулах было множество переменных, так что точное время падения Барьера никто не смог бы рассчитать – от слишком многих обстоятельств это зависело. Однако становилось ясно, что роковой час неумолимо приближается.
При следующей встрече Аркрас понял всё с первого взгляда.
– Ну как? Убедился? – криво улыбнувшись, спросил он.
Ларуниль кивнул.
– Почему ты никому не показывал эти записи раньше? Если бы Гильдия знала, что опасность реальна, то уже начали бы что-нибудь предпринимать!
Аркрас отвернулся.
– Откуда я мог знать, что всё так выйдет? Я надеялся, что… Да впрочем, что теперь говорить.
– Ну да, теперь-то никто не станет слушать отлучённого мага, безумца, который погубил своего ученика. Но я постараюсь убедить Гильдию, я поговорю с королём…
– А толку? Тебя тоже объявят еретиком и изгонят с позором.
– Для начала, надо больше узнать о природе Барьера. Возможно, эти сведения есть в Священной книге Светлых владык.
– О ней уже сотни лет ничего не слышно. Она давно утрачена. Сохранилось несколько копий раздела, посвящённого целительству. Одна из них в моей библиотеке… Но оригинал теперь уже вряд ли возможно отыскать. За столько лет от него, наверно, ничего не осталось.
– Ну, её создали Светлые Владыки… – задумчиво произнёс Ларуниль.
Аркраса перекосило:
– Только не начинай, как эти, а?
– Ладно, ладно! Но я предложу королю организовать поиски Священной книги. Возможности у него для этого есть. Думаю, ему понравится идея войти в историю как король, отыскавший утраченную святыню.
Оба помолчали. Тёплый ветерок шевелил листья, с ветвей персикового дерева сыпались розоватые лепестки.
– А если Книга больше не существует? – спросил Аркрас. – Что мы сможем противопоставить бессмертным?
– То есть, ты считал, что нарисовав Круг силы на руке, можно будет постоянно использовать усиленные заклинания? Послушай, я порылся в архивах и нашёл всего два задокументированных случая: Бристольд Пламенный нарисовал Круг силы у себя на груди и усиленным «огненным шквалом» убил сразу шестерых великанов. Но и сам погиб. Уве Однорукий нарисовал Круг силы у себя на ладони в битве при Гранитной скале. Сразу после боя он отрубил себе руку, но всё равно вскоре сошёл с ума и умер. Почему же ты считал, что…
– Они были нумфами. Дерек должен был справиться. Я был уверен, что всё получится. Но даже скриггам не под силу контролировать Круг постоянно. Если бы только я успел…
– Так может, сначала надо было найти способ блокировать Круг силы, а после проводить эксперимент? – жёстко спросил Ларуниль.
Аркрас вытаращился на него, будто впервые увидел. Похоже, подобная мысль не приходила ему в голову.
– Проклятье, Ларун! А ведь ты прав. Ты всегда оказываешься прав! Наверно, многие тебя за это ненавидят.
Вскоре после этого разговора Аркрас уехал. Он всё ещё походил на безумца – что-то бормотал себе под нос, временами начинал выводить пальцем в воздухе невидимые формулы, а после срывался с места и бежал записывать новые идеи только ему понятными каракулями. Глаза его блестели, он даже как будто помолодел – новая цель придавала Безумному Аркрасу сил.
Игла тихонько звякнула о край колбы. Ларуниль помотал головой, отгоняя воспоминания. После тех событий он ничего не слышал об Аркрасе. Свихнулся ли он окончательно и умер или продолжает тёмные эксперименты в своей угрюмой башне на краю мира – Ларуниль не знал. Только надеялся, что никто больше не пострадает от руки безумца.
Наполненная колба маслянисто поблёскивала тёмно-красным содержимым. Ларуниль вынул иглу из руки, тщательно прополоскал в настое вегерихрилика и убрал в футляр. Залепил ранку пластырем. Голова слегка кружилась, в ушах звенело, а собственные руки казались очень лёгкими и чужими.
Ларуниль несколько раз глубоко вдохнул, поставил колбу в центр фигуры на столе и замкнул круг зилберлитовым грифелем. Знак засветился, по нему побежали всполохи разноцветного огня. Ларуниль направил ладонями поток энергии, исходящей из Круга, на колбу. Прочитал Формулу расщепления и Формулу преобразования. Кровь сначала сделалась прозрачной, как гранатовый морс, потом в ней появились маленькие золотистые искры. Постепенно их становилось всё больше, колба слабо засветилась, тёплые жёлтые блики сияющими рыбками поплыли по столу, стенам, потолку. Если бы не необходимость максимально сосредоточиться и контролировать каждую крупинку энергии, Ларуниль бы полюбовался этим зрелищем. Наконец всё содержимое колбы превратилось в подобие маленького солнца, но свет его не ослеплял, а, скорее, согревал. Ларуниль стёр часть линии, разорвав круг, выдохнул и откинулся на спинку стула, запрокинув голову.
Отдохнув немного, он встал, но, пошатнувшись, чуть не рухнул обратно. Постоял, опираясь на стол руками, переждал приступ головокружения и слабости. Да, больше медлить нельзя! Иначе просто не хватит сил завершить эксперимент. Маг отодвинул створку раздвижной двери, за которой в тёмной нише поблёскивал большой стеклянный шар. Нижняя его часть покоилась в медной полусфере, стенки которой плотно прилегали к стеклу. Вплавленные в медь кристаллы – накопители силы – тускло светились. И шар, и чаша были сплошь покрыты магическими знаками и формулами.
Ларуниль взял со стола колбу с драгоценным содержимым, одной рукой за горлышко, другой – под дно. Поднёс к стеклянному шару и медленно, тонкой струйкой начал лить в центр верхнего знака. Знак засветился золотистым светом, за ним – остальные. Свет как будто впитывался в раствор сквозь стекло через магические знаки, жидкость становилась всё светлее и ярче, и скоро стеклянный шар сиял на всю лабораторию, как праздничный фонарь. Теперь легко было рассмотреть вырастёныша: круглую голову со светлыми, почти прозрачными прядями волос, длинные ресницы на плотно сомкнутых веках, пухлые коленочки, прижатые к подбородку, два маленьких кулачка. Точь-в-точь обычный новорождённый младенец. Ларуниль прикоснулся к тёплому от магического раствора стеклу.
– Сегодня, – произнёс он. – Сегодня ты станешь живым или умрёшь навсегда.
Вырастёныш никак не отреагировал на эти слова – да и не мог бы.
Некоторое время Ларуниль смотрел на своё творение, сердце его переполняла гордость и нежность – так художник мог бы смотреть на особенно удачную свою картину, на которую потратил много сил и времени. После этого Ларуниль закрыл дверцу чулана, и лаборатория вновь погрузилась в полумрак.
Маг обвёл взглядом лабораторию, словно видел её впервые. Измерил шагами периметр, осмотрел стены и стропила, после чего достал с полки толстый блокнот, перелистал несколько страниц и принялся вычерчивать на листе план, то и дело оглядываясь то на окна, то на стены, то на потолок. Закончив с этим, Ларуниль снял с верхней полки несколько тяжёлых фолиантов и понёс их в замок.
На крыльце с ним чуть не столкнулся Лесли. За прошедшие пару месяцев парень сильно загорел и похудел, а его чёрные кудри отросли почти до плеч.
– Учитель, я отыскал то, что ты просил, – заявил он, поздоровавшись и распахивая двери – руки Ларуниля были заняты книгами. – А почему такая тишина? Уже все уехали?
– Да, ещё до полудня. Поможешь мне?
– Конечно!
Около двух часов у Ларуниля и его ученика ушло на то, чтобы перенести из лаборатории в замок всё наиболее ценное, покрыть пол и стены магическими знаками и установить держатели для накопителей силы. Наблюдая, с каким воодушевлением Лесли перепроверяет расстояния между знаками и наносит на окна линии зилберлитовым грифелем, Ларуниль чувствовал себя распоследним обманщиком.
– Так, вроде бы всё, – произнёс маг, сверяя записи в блокноте с получившейся настенной и напольной росписью. – Пошли обедать! Виола ушла в город, но обед она приготовила. И твои любимые пирожки с этой вонючей эрфарской капустой.
– И вовсе она не вонючая! Если только Виола тухлятину не покрошила, – рассмеялся Лесли.
На кухне в самом деле обнаружился заботливо укутанный полотенцем чугунок с ещё горячим овощным рагу, сковорода с остывшей жареной курицей и большое блюдо пирожков. Учитель и ученик накрыли себе обед прямо на кухонном столе – нести посуду в комнату, а потом обратно посчитали лишним.
– Значит, сегодня мы призовём монстра и запечатаем его? – спросил Лесли, беря в одну руку ложку, а в другую – румяный пирожок, с которого каплями стекало масло.
Его карие глаза блестели от радостного предвкушения.
– А разве я говорил «мы»? – делано изумился Ларуниль. – Ты пока ещё ученик и не можешь участвовать в таких опасных экспериментах.
Лесли сник.
– Ну, я мог бы… Не знаю… Подстраховать, или держать защиту, или ещё что-нибудь…
Ларуниль только покачал головой.
– Нет. Ты знаешь, что бессмертные чудовища способны смущать неподготовленный разум не только словами, но даже взглядом? Я слышал одну историю, как пятеро ребят – уже довольно опытных, но ещё не магов – на заброшенной мельнице вызвали бессмертного. Он убил их всех. Четверым оторвал головы и насадил на воткнутые в землю колья. А пятого так и не нашли. Возможно, монстр его съел, даже косточек не оставил.
Лесли слушал, вытаращив глаза и приоткрыв рот.
– Ну, его же потом поймали и запечатали? – неуверенно спросил он.
– Нет. Так и бродит где-то по Руфлории, – страшным шёпотом ответил Ларуниль, наслаждаясь произведённым эффектом.
Лесли заозирался, словно опасаясь, что чудовище вот-вот выскочит из-за очага или из кадушки с недомытой посудой.
– Это ведь неправда?
Ларуниль пожал плечами:
– В архивах Гильдии полно таких историй о слишком самоуверенных недоучках. И я не хочу, чтобы твоё имя пополнило этот список.
Какое-то время Лесли безучастно жевал пирожок, словно не чувствуя вкуса. После всего услышанного кусок в горло не лез.
– Может, позовёшь кого-нибудь из Гильдии? Магистра Риннарта, например?
Ларуниль только покачал головой.
– Думаешь, твой эксперимент сочтут ересью?
– Хуже. Святотатством. Ни один смертный не должен делать такого. Впрочем, есть и хорошая новость, – добавил он после паузы. – Твоё обучение завершено.
– Серьёзно?! – переспросил Лесли и, издав победный клич, вскочил из-за стола, едва не перевернув тарелки.
Он проскакал по кухне нелепый дикарский танец. Ларуниль снисходительно наблюдал за этим буйством, едва сдерживая улыбку.
– Осталось только сдать экзамен в Гильдии и получить лицензию.
– Что?
Будь Лесли магом воздуха, завис бы в полупрыжке над полом.
– Лицензию. Такой документ, который даёт разрешение на применение магии.
– Я знаю, что такое лицензия! Но я думал, что экзамен принимать будешь ты.
– Как твой учитель, я не могу быть объективным. Только Гильдия вправе решать, достоин ли ты гордого звания мага или тебе стоит ещё поучиться. Не дуйся. Если отправишься в путь сегодня, то послезавтра уже вернёшься.
Лесли демонстративно снял с гвоздя мантию, перебросил через плечо ремень сумки.
– Эй! Да ты хоть поешь нормально!
– Нет! – буркнул Лесли. – На пустой желудок быстрее дойду.
Ларуниль придвинул к нему блюдо с поджаристыми пирожками. Они истекали маслом и источали умопомрачительный аромат жареного теста и капусты.
– Ладно, – смилостивился юноша. – Пирожки возьму.
Он завернул в льняную салфетку полдюжины пирожков. Поколебался минуту и добавил к ним ещё парочку – неизвестно, когда Виола снова сподобится пирожков нажарить – и убрал свёрток в сумку.
– Если в дороге застигнет дождь – пережди в Лимкруффе. Спешить некуда.
– Не стану пережидать. Я всю дорогу буду бежать бегом. Замёрзну, промокну и подавлюсь пирожком, – мстительно пообещал Лесли.
– О, Владыки! Я уже начинаю жалеть о своём решении! Ведёшь себя, будто тебе не семнадцать, а лет на десять меньше.
Лесли потоптался у двери, виновато опустив голову.
– Извини, – пробормотал он. – Просто это ведь очень опасно, а я мог бы… Не знаю… Я ведь мог бы как-то помочь?
Ларуниль положил руки ему на плечи.
– Лучшая помощь – если я буду уверен, что ты в безопасности. И пообещай мне, если я погибну…
– Нет!
– Да! Если я погибну, ты обучишь Эйнара магии.
С минуту Лесли смотрел учителю в глаза, изо всех сил стараясь не разреветься.
– Обещаю, – внезапно осипшим голосом ответил он. – Но ты ведь не погибнешь?
Ларуниль улыбнулся:
– Очень постараюсь.
Он проводил ученика до ворот.
В степи поднимался ветер. Он пробегал золотистыми волнами по ковылям, поднимал пыльные вихри на дороге, обрывал сухие листья и уносил их вверх. Тучи осмелели и теперь уже выглядывали из-за горизонта с трёх сторон, закрывая четверть неба. Макушки высоких пуховых башен сияли белизной, но их подножие цветом могло поспорить с ночным небом. Стены Лимкруффа на их фоне казались белоснежными. Птицы метались на свободном от туч куске неба и испуганно верещали.
В сумраке лаборатории слабо светились алые, бордовые и солнечно-жёлтые огоньки – заряженные накопители силы. Лесли расстарался и принёс целую дюжину идеально огранёных рубинов, гранатов и редких оранжевых топазов, каждый размером почти с вишню. Именно ради этих камешков он почти два месяца колесил по городам Лекесса и Орнатта и вернулся только сегодня. А бессердечный учитель снова отправил его в дорогу – пусть на этот раз всего лишь в столицу!
В центре серебристого, ещё не замкнутого, круга стоял стеклянный шар с вырастёнышем внутри. Поверх знаков поглощения энергии Ларуниль наносил знаки защиты, чтобы вызванный из мира Тьмы монстр не смог навредить существу. Когда с этим было покончено, маг ещё раз осмотрел знаки на полу, стенах и окнах, проверил, как закреплены накопители, ещё раз убедился, что вырастёныш надёжно защищён.
Он подумал, что надо бы, наверно, помолиться Светлым Владыкам, испросить их милости, благосклонности и поддержки. Просить поддержки в таком деле, которое посягает на сами основы миропорядка?! Ни один смертный не должен пытаться создавать жизнь противоестественным образом. То есть, конечно, одно дело – создать новый вид животных, такое и до Ларуниля многие делали и не раз, и совсем другое – создать разумное существо. Немыслимое святотатство! Маг глубоко вздохнул. Ну не Тёмному же молиться! Что ж, будь что будет.
Ларуниль проверил камни-накопители, вмонтированные в его браслеты, взял зилберлитовый грифель и замкнул круг.
Знаки на полу засветились, из них вырвался пламенеющий свет, повторяя контуры круга и всех пересекающихся с ним фигур. Над стеклянным шаром возникла тускло мерцающая полусфера – магический щит. Ларуниль произнёс формулу Перехода. Полупрозрачная стена алого и золотого света сделалась пурпурной, пространство вокруг загудело. Снаружи в стену ударил шквал, заскрипели ставни, задребезжала черепица на крыше.
Внутри Круга силы пространство скрутилось, скорчилось, оглушительно завывая, и выплюнуло огромную извивающуюся тварь. От вопля чудовища задрожали стены, зазвенели окна, со стропил посыпалась пыль. Тварь всё росла и росла, как будто пытаясь занять всё место внутри Круга, пока её голова не стукнулась о стропила. Под крышей хрустнуло.
