– Упс! – пробормотал Ларуниль. – Извини. Я не думал, что попадётся такой большой.
Чудовище мгновенно изогнулось так, что его похожая на огромный олений череп голова оказалась напротив лица мага. В чёрных провалах глазниц мерцал бирюзовый огонь. Многочисленные маслянисто-чёрные лапы, похожие на усеянных костяными шипами миног, продолжали скрести по стене из пурпурного света, пытаясь отыскать слабину.
– Попадётся? – прошипела тварь. – Ты как будто на рыбалку пришёл?
От этого голоса кровь стыла в жилах. Ларуниль невольно отступил на шаг. Чудовище захихикало. Странно – выражение лица не менялось, да и не могло бы на голом черепе, но Ларуниль явственно ощутил, что чудовище ехидно ухмыляется.
– Жалкий смертный! Ты осмелился призвать самого Кьёирра Тиэннарона!
– Это твоё имя? – переспросил Ларуниль. – Не боишься называть его?
Чудовище выпрямилось во весь свой огромный рост, вскинуло лапы в победном жесте.
– Нет, не боюсь! Потому что дальше этих стен оно не уйдёт! – и оглушительно расхохоталось.
Камни стен откликнулись зловещим скрипом, крыша заходила ходуном. Чудовище изо всех сил ударило лапами по вырывающемуся из Круга пурпурному свету, но эта преграда пока была для него непреодолимой. Монстр снова заметался внутри круга, изворачивая лапы и покрытый костяными наростами хребет немыслимыми петлями. Наткнувшись на накрытый магическим щитом стеклянный шар, брезгливо отдёрнул лапу и заглянул в него.
– Это чего такое? Это ты решил принести мне такую жертву? Серьёзно? Дохлого детёныша! Или своего пришиб ради такого случая? – тварь глумливо захихикала и поскребла когтем магический щит.
От этих слов на душе мага стало мерзко, возникло безотчётное желание оправдаться, будто он в самом деле совершил что-то постыдное и преступное. Ларуниль глубоко вдохнул и сосчитал до семи.
«Он пытается меня спровоцировать, чтобы я потерял концентрацию и перестал контролировать Круг. Этого допустить нельзя!»
И всё же он ответил монстру:
– Он не мёртвый. Я создал его из своей крови и магии. Чтобы стать живым, ему нужна душа. Как насчёт твоей?
Чудовище снова расхохоталось:
– Ты хочешь запечатать меня в этом? В тушке дохлого детёныша? Совсем спятил?!
– Он не мёртвый, – повторил Ларуниль. Он прекрасно понимал, что спорить с тварью бесполезно, но промолчать было выше его сил. – Он дышит, его сердце бьётся.
Ларуниль ощутил недоверие и любопытство монстра, хотя выражение костяного лица не изменилось. Чудовище выгнулось крутой дугой и прижалось черепом – той стороной, где должно быть ухо – к магическому щиту. На некоторое время повисла тишина, лишь гудела вырывающаяся из Круга энергия, да снаружи шумели от ветра деревья. Чудовище подняло голову.
– Ты сумел удивить меня, смертный, – произнесло оно.
В его голосе Ларунилю почудилось уважение. Впрочем, скорее всего, это была очередная уловка монстра – бессмертные могут играть на любых чувствах, чтобы добиться своего.
– Но это не значит, что я позволю тебе меня запечатать! – оглушительно завопило чудовище.
На несколько мгновений по завесе пурпурного света пробежала рябь, но монстру не удалось разорвать Круг. Он снова начал корябать лапами непреодолимую для себя светящуюся преграду, скрести когтями каменный пол, расшатывать балки под потолком. От воя монстра, казалось, вот-вот лопнут барабанные перепонки, от этого звука ныли кости, а внутренности скручивало узлом.
Ларуниль понял, что медлить нельзя, иначе ему просто не хватит сил и концентрации, чтобы запечатать чудовище. Он активировал ближайшие к кругу накопители. Из них вырвались алые и оранжевые лучи, похожие на маленькие молнии, пронзили полупрозрачную пурпурную стену и начали опутывать скользкое чёрное тело монстра. Он взвыл ещё яростнее, обрушил всю мощь когтистых лап на всё, до чего мог дотянуться. Маг начал читать формулу Развоплощения.
Пурпурная стена задрожала, мигнула и мгновенно опала, словно втянулась в пол. Чёрная гибкая лапа хищной змеёй метнулась вперёд и одним неуловимым глазу движением обвила ногу Ларуниля. Костяные шипы насквозь пронзили мышцы, из белоснежных мгновенно сделались алыми. Маг закричал от боли и рухнул на пол.
Чудовище издало торжествующий клич, больше напоминавший раскат грома. Пространство содрогнулось, на несколько мгновений всё вокруг исказилось, напоминая изображение в кривом зеркале. Угол флигеля и часть крыши обрушились – Круг больше не сдерживал силу чудовища. Краем глаза Ларуниль заметил вывороченный из пола камень: прервать линию Круга чудовище не смогло, но поверхность пола оказалась не такой надёжной.
Сияющий белизной череп вплотную приблизился к лицу Ларуниля.
– Ну что, дерзкий смертный? Хотел меня запечатать? Может, ты и талантлив, но вот силёнок у тебя маловато. Тебе меня не одолеть! Что? Хочешь сказать, что знаешь моё имя, а значит, можешь мне приказывать? Ха-ха! Одного знания мало, надо ещё и суметь произнести!
Он ещё сильнее сжал ногу Ларуниля, пытаясь вывернуть её из сустава. Даже сквозь собственный крик магу показалось, что он слышит, как хрустят кости. В глазах потемнело, пальцы беспомощно скребли по каменному полу.
– Ну, так что? – продолжал издеваться монстр. – Ты же знаешь моё имя, просто прикажи мне остановиться.
Немыслимым усилием воли Ларуниль заставлял себя оставаться в сознании – иначе защитное заклинение над шаром с вырастёнышем рассеется.
– А ты сильнее, чем я думал, – разочарованно прошипело чудовище, ослабляя хватку.
Костяные шипы с мерзким чавканьем вышли из ран – и тут же горячим потоком хлынула кровь. Ларуниль попытался подняться, но едва сумел сесть, опираясь на руки. Резкий порыв ветра из проломленной стены ударил в лицо запахом близкого дождя. Повисший на одной петле ставень скрипел и стучал о стену.
Чудовище нависло над Ларунилем, едва не уткнувшись костяной башкой ему в нос.
– Что? Думаешь, как добраться до накопителей силы? – оно снова рассмеялось и, в одно мгновение вычертив в воздухе немыслимую загогулину лапами и хребтом, бросило магу в лицо горсть накопителей. – Ты вот про эти камушки что ли? Думаешь, они тебе помогут?
Ларуниль сосредоточился на стуке ставня, чтобы монстр не смог прочитать его мысли, и начал сплетать формулу Развоплощения.
– Сперва я съем твою печень, – доверительно сообщил монстр. – Что думаешь?
Скрррип – стук! Скррип – стук! Скрррип – стук – стук!
Тварь помотала головой.
– Ты про этот ставень? Меня он тоже бесит.
Молниеносным движением чудовище сорвало ставень и отшвырнуло его в темноту сада.
– А может, оставить тебя пока в живых и сначала убить всех, кто тебе дорог? Как тебе такое? И начну я, пожалуй… – оно изогнулось немыслимой спиралью и три из его лап потянулись к тускло мерцающему магическому щиту. Глазницы же, сияющие бирюзовым огнём, не отрываясь, наблюдали за Ларунилем.
Ларуниль подбросил в воздух горсть накопителей – те, до которых смог дотянуться, произнёс завершающее слово формулы, и монстра оплела сеть из огненных лучей.
Не ожидавшее подобного, чудовище взвыло и заметалось в тесном пространстве полуразрушенной лаборатории, ломая и сметая всё, что ещё оставалось целым. Сеть сплеталась всё туже, тело монстра становилось прозрачным, рассыпая во все стороны золотые и алые искры.
Во флигель ворвался ветер, разметал щепки и пыль, закружился вихрем. Снаружи сверкнула молния, оглушительно громыхнул гром и полил дождь. Чудовище замерло посреди развалин, запрокинуло голову. Ларуниль ощутил его изумление.
– Вода? – потрясённо пробормотал монстр. – Откуда?..
Ларуниль не стал мешкать. Он отправил прямо в небо простое боевое заклинание огненной стрелы. Спустя несколько секунд – сердце молотом билось о рёбра, как будто пытаясь вырваться наружу – воздух прошила ответная стрела. Молния ударила прямо в монстра, усилила действие заклинания. Маленький огненный шар маг отправил стену. Тот чиркнул по камням, замкнув Круг силы. Поток пурпурного света вырвался из стены, его энергия сплелась с огненной сетью. Чудовище едва могло трепыхнуться, плотно спелёнатое дважды усиленным заклинанием. Оно стремительно превращалось в сияющий сгусток энергии.
В голове мага что-то лопнуло, в ухо изнутри как будто вонзили иглу. По шее и подбородку потекла кровь. Магический щит над стеклянным шаром потускнел и погас, а энергия, которая несколько секунд назад была смертоносным монстром, начала втягиваться в шар. Раздался оглушительный взрыв, мага отшвырнуло в сторону и ударило о стену.
Последний уцелевший угол крыши опасно накренился. Часть стены обрушилась наружу, разорвав Круг силы. Балка треснула и рухнула вниз, посыпалась черепица. Дождь лил стеной, потоки воды уносили пыль и щепки, размывали лужу крови на полу и слабо светящийся раствор из лопнувшего шара.
Боль от сведённых судорогой мышц заставила мага очнуться. Во рту пересохло. Совсем рядом – как будто в соседней комнате – отчаянно голосил младенец.
– Элина, почему ребёнок плачет?
Ларуниль открыл глаза. Его окружала темнота. Маг попытался подняться и не смог: рухнувшая балка накрепко придавила его, сломала руку, раздробила рёбра. Сознание возвращалось медленно, а с ним и память. Элина уехала навестить мать и взяла детей с собой. Чудовище оказалось слишком сильным и едва не вырвалось на свободу. А то, что плачет жалобно среди руин – вовсе не ребёнок.
Маг судорожно вдохнул и зашёлся кашлем. Нет, позвать на помощь не получится, да и некого – слуги ушли на ярмарку в Лимкруфф, ученика он отправил в столицу. Придётся самому выбираться.
Дождь перестал, и тучи всё ещё закрывали луну и звёзды. Глаза постепенно привыкали к темноте. Сколько же времени прошло? Ларуниль осторожно повернул голову – насколько смог – в одну сторону, затем в другую. Даже если удастся приподнять обломок балки, выбраться с покалеченной ногой будет сложно.
Попытался пошевелить пальцами. Получилось. Правую руку удалось согнуть, но левую придавило слишком крепко. Ларуниль ещё раз огляделся вокруг, прикидывая, на что опереть балку, если удастся её поднять. Окна выбило взрывом, от стен остались груды камня, напоминающие каменную кладку вокруг овечьего пастбища. Однако подоконник уцелел.
Ларуниль упёрся ладонью в мокрый от дождя обломок и начал медленно толкать его вверх. В накопителе на браслете энергии почти не осталось после битвы с монстром, однако внутреннего резерва хватило на создание «огненной плети» – её маг использовал как верёвку. Дерево зашипело, от него начал подниматься дымок. Запахло горелой смолой. Только бы балка не прогорела насквозь слишком быстро! Давление на левую руку ослабло. Маг попытался шевельнуть ею, но боль прошила от запястья до плеча. Ларуниль дёрнулся и едва не уронил балку. Медленно, сквозь зубы втянул воздух, так же медленно выдохнул, стараясь унять боль. Правая рука дрожала от напряжения, мокрая балка начала соскальзывать. «Огненная плеть» резко дёрнула обломок вверх и назад, балка глухо стукнула о подоконник и почти сразу, тихо шурша, заскользила вниз. Ларуниль оттолкнулся рукой от пола и откатился в сторону. Балка тотчас же упала на это место, увлекая за собой несколько крупных обломков стены.
Изувеченная нога неловко подвернулась, Ларуниль не смог сдержать крик. Лучше бы монстр её вовсе оторвал! В глазах потемнело, и маг потерял сознание.
Сколько он был в беспамятстве, Ларуниль не знал. Ребёнок уже не кричал истошно, а жалобно пищал. Он совсем обессилел. Если промедлить ещё немного – то всё напрасно. Холод убьёт малыша. Ларуниль приподнялся, опираясь на правую руку. Перед глазами запульсировали багровые круги. Он осторожно оттолкнулся здоровой ногой, одновременно подтянул тело вперёд. Воздуха не хватало, душил кашель, от которого рёбра как будто взрывались. Маг потихоньку, пядь за пядью, подполз к младенцу.
Вырастёныш лежал на каменном полу. Он прижимал к животу согнутые ручки и ножки и трясся от холода. Из беззубого ротика вырывались прерывистые всхлипы.
– Всё позади, малыш. Теперь ты в безопасности, – ласково проговорил Ларуниль, будто говорил с настоящим ребёнком. Во всяком случае, он надеялся, что его осипший голос не напугает малыша.
На секунду ребёнок перестал пищать, сморщенное личико разгладилось, и он открыл глаза. Ларуниль вздрогнул: показалось, что на него смотрит монстр. У малыша были ярко-бирюзовые глаза. Ребёнок снова заплакал. Маг осторожно провёл ладонью по круглой, почти лысой головушке.
– Бедный! Ты совсем замёрз. Сейчас что-нибудь придумаем… – он попытался сотворить магический щит, но внутренний резерв полностью исчерпался. Слишком много сил Ларуниль потратил на «огненную плеть».
– Ладно, иди-ка сюда.
Он бережно сгрёб ребёнка под спинку и затылок, прижал к груди и перевернулся на спину. Малыш перестал плакать и прильнул к нему всем своим озябшим тельцем, изо всех сил впитывая крохи тепла, которое ещё излучало обескровленное тело мага. Ларуниль чувствовал, как быстро-быстро колотится крошечное сердечко.
– Теперь ты хотя бы не замёрзнешь. Во всяком случае, пока моё тело не остынет, – он горько усмехнулся и закашлялся. – Будем надеяться, кто-нибудь успеет вернуться в замок раньше…
Малыш шевельнул головой и начал тыкаться круглым носиком ему в грудь.
– Ты голоден? – понял маг.
Он ненадолго задумался. А потом прокусил большой палец и поднёс ко рту малыша. Тот сжал ранку беззубыми дёсенками и принялся жадно сосать.
– Ешь, маленький, – прошептал Ларуниль. – Ты должен жить. Ты нужен этому миру…
Ларуниль открыл глаза и сразу зажмурился от яркого света. Шевельнул рукой, чтобы заслониться от бьющих в лицо солнечных лучей.
Кто-то крикнул:
– Позовите Лесли! Мастер очнулся.
Затопали ноги, захлопали двери.
Глаза, наконец, привыкли к свету, и Ларуниль попытался сесть, но его уложили обратно. Маг не мог сообразить, где находится: комната, вроде, его, но вокруг ни одного знакомого лица.
В комнату ворвался Лесли и бросился к нему:
– Учитель, ты жив! Хвала Владычице!
– Лесли? Ты уже вернулся из Столицы?
– А? Нет. До столицы я не дошёл... Потом расскажу.
Чернобородый священник передал Лесли склянку с зельем. Тот кивнул в знак благодарности.
– Пить хочешь? – спросил он Ларуниля.
Тот кивнул и приподнялся на подушках. Лесли поднёс к его губам склянку и дождался, пока маг выпьет всё до последней капли, и вернул склянку священнику. У зелья был травяной, чуть горьковатый вкус.
– Что с ребёнком? – едва слышно спросил Ларуниль, когда священник отвернулся.
– С ним всё в порядке, – заверил его Лесли. – Я нанял ему няню и кормилицу. Отличные тётки! Так что ребёнок в надёжных руках.
– Я должен его увидеть, – пробормотал Ларуниль. – Убедиться, что всё хорошо…
Он попытался подняться, но обессилено упал на подушки.
– Нет, нет! Сейчас тебе надо отдохнуть, – ответил Лесли, поправляя одеяло.
Ларуниль хотел было высказать всё, что думает об ученике, который смеет перечить учителю и поить его сонным зельем, но лишь слабо трепыхнул рукой и провалился в сон.
Проснулся он вполне бодрым. Тугая повязка всё ещё не давала вдохнуть полной грудью, ныла сломанная рука, а о покалеченной ноге Ларуниль постарался не думать вовсе. Сквозь неплотно задёрнутые атласные портьеры пробивался красноватый вечерний свет. Ларуниль сел, огляделся вокруг и только теперь заметил задремавшего в кресле ученика. Тот как будто услышал его сквозь сон – вздрогнул, потряс растрёпанными чёрными волосами, поглядел на учителя и вскочил.
Чудовище мгновенно изогнулось так, что его похожая на огромный олений череп голова оказалась напротив лица мага. В чёрных провалах глазниц мерцал бирюзовый огонь. Многочисленные маслянисто-чёрные лапы, похожие на усеянных костяными шипами миног, продолжали скрести по стене из пурпурного света, пытаясь отыскать слабину.
– Попадётся? – прошипела тварь. – Ты как будто на рыбалку пришёл?
От этого голоса кровь стыла в жилах. Ларуниль невольно отступил на шаг. Чудовище захихикало. Странно – выражение лица не менялось, да и не могло бы на голом черепе, но Ларуниль явственно ощутил, что чудовище ехидно ухмыляется.
– Жалкий смертный! Ты осмелился призвать самого Кьёирра Тиэннарона!
– Это твоё имя? – переспросил Ларуниль. – Не боишься называть его?
Чудовище выпрямилось во весь свой огромный рост, вскинуло лапы в победном жесте.
– Нет, не боюсь! Потому что дальше этих стен оно не уйдёт! – и оглушительно расхохоталось.
Камни стен откликнулись зловещим скрипом, крыша заходила ходуном. Чудовище изо всех сил ударило лапами по вырывающемуся из Круга пурпурному свету, но эта преграда пока была для него непреодолимой. Монстр снова заметался внутри круга, изворачивая лапы и покрытый костяными наростами хребет немыслимыми петлями. Наткнувшись на накрытый магическим щитом стеклянный шар, брезгливо отдёрнул лапу и заглянул в него.
– Это чего такое? Это ты решил принести мне такую жертву? Серьёзно? Дохлого детёныша! Или своего пришиб ради такого случая? – тварь глумливо захихикала и поскребла когтем магический щит.
От этих слов на душе мага стало мерзко, возникло безотчётное желание оправдаться, будто он в самом деле совершил что-то постыдное и преступное. Ларуниль глубоко вдохнул и сосчитал до семи.
«Он пытается меня спровоцировать, чтобы я потерял концентрацию и перестал контролировать Круг. Этого допустить нельзя!»
И всё же он ответил монстру:
– Он не мёртвый. Я создал его из своей крови и магии. Чтобы стать живым, ему нужна душа. Как насчёт твоей?
Чудовище снова расхохоталось:
– Ты хочешь запечатать меня в этом? В тушке дохлого детёныша? Совсем спятил?!
– Он не мёртвый, – повторил Ларуниль. Он прекрасно понимал, что спорить с тварью бесполезно, но промолчать было выше его сил. – Он дышит, его сердце бьётся.
Ларуниль ощутил недоверие и любопытство монстра, хотя выражение костяного лица не изменилось. Чудовище выгнулось крутой дугой и прижалось черепом – той стороной, где должно быть ухо – к магическому щиту. На некоторое время повисла тишина, лишь гудела вырывающаяся из Круга энергия, да снаружи шумели от ветра деревья. Чудовище подняло голову.
– Ты сумел удивить меня, смертный, – произнесло оно.
В его голосе Ларунилю почудилось уважение. Впрочем, скорее всего, это была очередная уловка монстра – бессмертные могут играть на любых чувствах, чтобы добиться своего.
– Но это не значит, что я позволю тебе меня запечатать! – оглушительно завопило чудовище.
На несколько мгновений по завесе пурпурного света пробежала рябь, но монстру не удалось разорвать Круг. Он снова начал корябать лапами непреодолимую для себя светящуюся преграду, скрести когтями каменный пол, расшатывать балки под потолком. От воя монстра, казалось, вот-вот лопнут барабанные перепонки, от этого звука ныли кости, а внутренности скручивало узлом.
Ларуниль понял, что медлить нельзя, иначе ему просто не хватит сил и концентрации, чтобы запечатать чудовище. Он активировал ближайшие к кругу накопители. Из них вырвались алые и оранжевые лучи, похожие на маленькие молнии, пронзили полупрозрачную пурпурную стену и начали опутывать скользкое чёрное тело монстра. Он взвыл ещё яростнее, обрушил всю мощь когтистых лап на всё, до чего мог дотянуться. Маг начал читать формулу Развоплощения.
Пурпурная стена задрожала, мигнула и мгновенно опала, словно втянулась в пол. Чёрная гибкая лапа хищной змеёй метнулась вперёд и одним неуловимым глазу движением обвила ногу Ларуниля. Костяные шипы насквозь пронзили мышцы, из белоснежных мгновенно сделались алыми. Маг закричал от боли и рухнул на пол.
Чудовище издало торжествующий клич, больше напоминавший раскат грома. Пространство содрогнулось, на несколько мгновений всё вокруг исказилось, напоминая изображение в кривом зеркале. Угол флигеля и часть крыши обрушились – Круг больше не сдерживал силу чудовища. Краем глаза Ларуниль заметил вывороченный из пола камень: прервать линию Круга чудовище не смогло, но поверхность пола оказалась не такой надёжной.
Сияющий белизной череп вплотную приблизился к лицу Ларуниля.
– Ну что, дерзкий смертный? Хотел меня запечатать? Может, ты и талантлив, но вот силёнок у тебя маловато. Тебе меня не одолеть! Что? Хочешь сказать, что знаешь моё имя, а значит, можешь мне приказывать? Ха-ха! Одного знания мало, надо ещё и суметь произнести!
Он ещё сильнее сжал ногу Ларуниля, пытаясь вывернуть её из сустава. Даже сквозь собственный крик магу показалось, что он слышит, как хрустят кости. В глазах потемнело, пальцы беспомощно скребли по каменному полу.
– Ну, так что? – продолжал издеваться монстр. – Ты же знаешь моё имя, просто прикажи мне остановиться.
Немыслимым усилием воли Ларуниль заставлял себя оставаться в сознании – иначе защитное заклинение над шаром с вырастёнышем рассеется.
– А ты сильнее, чем я думал, – разочарованно прошипело чудовище, ослабляя хватку.
Костяные шипы с мерзким чавканьем вышли из ран – и тут же горячим потоком хлынула кровь. Ларуниль попытался подняться, но едва сумел сесть, опираясь на руки. Резкий порыв ветра из проломленной стены ударил в лицо запахом близкого дождя. Повисший на одной петле ставень скрипел и стучал о стену.
Чудовище нависло над Ларунилем, едва не уткнувшись костяной башкой ему в нос.
– Что? Думаешь, как добраться до накопителей силы? – оно снова рассмеялось и, в одно мгновение вычертив в воздухе немыслимую загогулину лапами и хребтом, бросило магу в лицо горсть накопителей. – Ты вот про эти камушки что ли? Думаешь, они тебе помогут?
Ларуниль сосредоточился на стуке ставня, чтобы монстр не смог прочитать его мысли, и начал сплетать формулу Развоплощения.
– Сперва я съем твою печень, – доверительно сообщил монстр. – Что думаешь?
Скрррип – стук! Скррип – стук! Скрррип – стук – стук!
Тварь помотала головой.
– Ты про этот ставень? Меня он тоже бесит.
Молниеносным движением чудовище сорвало ставень и отшвырнуло его в темноту сада.
– А может, оставить тебя пока в живых и сначала убить всех, кто тебе дорог? Как тебе такое? И начну я, пожалуй… – оно изогнулось немыслимой спиралью и три из его лап потянулись к тускло мерцающему магическому щиту. Глазницы же, сияющие бирюзовым огнём, не отрываясь, наблюдали за Ларунилем.
Ларуниль подбросил в воздух горсть накопителей – те, до которых смог дотянуться, произнёс завершающее слово формулы, и монстра оплела сеть из огненных лучей.
Не ожидавшее подобного, чудовище взвыло и заметалось в тесном пространстве полуразрушенной лаборатории, ломая и сметая всё, что ещё оставалось целым. Сеть сплеталась всё туже, тело монстра становилось прозрачным, рассыпая во все стороны золотые и алые искры.
Во флигель ворвался ветер, разметал щепки и пыль, закружился вихрем. Снаружи сверкнула молния, оглушительно громыхнул гром и полил дождь. Чудовище замерло посреди развалин, запрокинуло голову. Ларуниль ощутил его изумление.
– Вода? – потрясённо пробормотал монстр. – Откуда?..
Ларуниль не стал мешкать. Он отправил прямо в небо простое боевое заклинание огненной стрелы. Спустя несколько секунд – сердце молотом билось о рёбра, как будто пытаясь вырваться наружу – воздух прошила ответная стрела. Молния ударила прямо в монстра, усилила действие заклинания. Маленький огненный шар маг отправил стену. Тот чиркнул по камням, замкнув Круг силы. Поток пурпурного света вырвался из стены, его энергия сплелась с огненной сетью. Чудовище едва могло трепыхнуться, плотно спелёнатое дважды усиленным заклинанием. Оно стремительно превращалось в сияющий сгусток энергии.
В голове мага что-то лопнуло, в ухо изнутри как будто вонзили иглу. По шее и подбородку потекла кровь. Магический щит над стеклянным шаром потускнел и погас, а энергия, которая несколько секунд назад была смертоносным монстром, начала втягиваться в шар. Раздался оглушительный взрыв, мага отшвырнуло в сторону и ударило о стену.
Последний уцелевший угол крыши опасно накренился. Часть стены обрушилась наружу, разорвав Круг силы. Балка треснула и рухнула вниз, посыпалась черепица. Дождь лил стеной, потоки воды уносили пыль и щепки, размывали лужу крови на полу и слабо светящийся раствор из лопнувшего шара.
Боль от сведённых судорогой мышц заставила мага очнуться. Во рту пересохло. Совсем рядом – как будто в соседней комнате – отчаянно голосил младенец.
– Элина, почему ребёнок плачет?
Ларуниль открыл глаза. Его окружала темнота. Маг попытался подняться и не смог: рухнувшая балка накрепко придавила его, сломала руку, раздробила рёбра. Сознание возвращалось медленно, а с ним и память. Элина уехала навестить мать и взяла детей с собой. Чудовище оказалось слишком сильным и едва не вырвалось на свободу. А то, что плачет жалобно среди руин – вовсе не ребёнок.
Маг судорожно вдохнул и зашёлся кашлем. Нет, позвать на помощь не получится, да и некого – слуги ушли на ярмарку в Лимкруфф, ученика он отправил в столицу. Придётся самому выбираться.
Дождь перестал, и тучи всё ещё закрывали луну и звёзды. Глаза постепенно привыкали к темноте. Сколько же времени прошло? Ларуниль осторожно повернул голову – насколько смог – в одну сторону, затем в другую. Даже если удастся приподнять обломок балки, выбраться с покалеченной ногой будет сложно.
Попытался пошевелить пальцами. Получилось. Правую руку удалось согнуть, но левую придавило слишком крепко. Ларуниль ещё раз огляделся вокруг, прикидывая, на что опереть балку, если удастся её поднять. Окна выбило взрывом, от стен остались груды камня, напоминающие каменную кладку вокруг овечьего пастбища. Однако подоконник уцелел.
Ларуниль упёрся ладонью в мокрый от дождя обломок и начал медленно толкать его вверх. В накопителе на браслете энергии почти не осталось после битвы с монстром, однако внутреннего резерва хватило на создание «огненной плети» – её маг использовал как верёвку. Дерево зашипело, от него начал подниматься дымок. Запахло горелой смолой. Только бы балка не прогорела насквозь слишком быстро! Давление на левую руку ослабло. Маг попытался шевельнуть ею, но боль прошила от запястья до плеча. Ларуниль дёрнулся и едва не уронил балку. Медленно, сквозь зубы втянул воздух, так же медленно выдохнул, стараясь унять боль. Правая рука дрожала от напряжения, мокрая балка начала соскальзывать. «Огненная плеть» резко дёрнула обломок вверх и назад, балка глухо стукнула о подоконник и почти сразу, тихо шурша, заскользила вниз. Ларуниль оттолкнулся рукой от пола и откатился в сторону. Балка тотчас же упала на это место, увлекая за собой несколько крупных обломков стены.
Изувеченная нога неловко подвернулась, Ларуниль не смог сдержать крик. Лучше бы монстр её вовсе оторвал! В глазах потемнело, и маг потерял сознание.
Сколько он был в беспамятстве, Ларуниль не знал. Ребёнок уже не кричал истошно, а жалобно пищал. Он совсем обессилел. Если промедлить ещё немного – то всё напрасно. Холод убьёт малыша. Ларуниль приподнялся, опираясь на правую руку. Перед глазами запульсировали багровые круги. Он осторожно оттолкнулся здоровой ногой, одновременно подтянул тело вперёд. Воздуха не хватало, душил кашель, от которого рёбра как будто взрывались. Маг потихоньку, пядь за пядью, подполз к младенцу.
Вырастёныш лежал на каменном полу. Он прижимал к животу согнутые ручки и ножки и трясся от холода. Из беззубого ротика вырывались прерывистые всхлипы.
– Всё позади, малыш. Теперь ты в безопасности, – ласково проговорил Ларуниль, будто говорил с настоящим ребёнком. Во всяком случае, он надеялся, что его осипший голос не напугает малыша.
На секунду ребёнок перестал пищать, сморщенное личико разгладилось, и он открыл глаза. Ларуниль вздрогнул: показалось, что на него смотрит монстр. У малыша были ярко-бирюзовые глаза. Ребёнок снова заплакал. Маг осторожно провёл ладонью по круглой, почти лысой головушке.
– Бедный! Ты совсем замёрз. Сейчас что-нибудь придумаем… – он попытался сотворить магический щит, но внутренний резерв полностью исчерпался. Слишком много сил Ларуниль потратил на «огненную плеть».
– Ладно, иди-ка сюда.
Он бережно сгрёб ребёнка под спинку и затылок, прижал к груди и перевернулся на спину. Малыш перестал плакать и прильнул к нему всем своим озябшим тельцем, изо всех сил впитывая крохи тепла, которое ещё излучало обескровленное тело мага. Ларуниль чувствовал, как быстро-быстро колотится крошечное сердечко.
– Теперь ты хотя бы не замёрзнешь. Во всяком случае, пока моё тело не остынет, – он горько усмехнулся и закашлялся. – Будем надеяться, кто-нибудь успеет вернуться в замок раньше…
Малыш шевельнул головой и начал тыкаться круглым носиком ему в грудь.
– Ты голоден? – понял маг.
Он ненадолго задумался. А потом прокусил большой палец и поднёс ко рту малыша. Тот сжал ранку беззубыми дёсенками и принялся жадно сосать.
– Ешь, маленький, – прошептал Ларуниль. – Ты должен жить. Ты нужен этому миру…
Ларуниль открыл глаза и сразу зажмурился от яркого света. Шевельнул рукой, чтобы заслониться от бьющих в лицо солнечных лучей.
Кто-то крикнул:
– Позовите Лесли! Мастер очнулся.
Затопали ноги, захлопали двери.
Глаза, наконец, привыкли к свету, и Ларуниль попытался сесть, но его уложили обратно. Маг не мог сообразить, где находится: комната, вроде, его, но вокруг ни одного знакомого лица.
В комнату ворвался Лесли и бросился к нему:
– Учитель, ты жив! Хвала Владычице!
– Лесли? Ты уже вернулся из Столицы?
– А? Нет. До столицы я не дошёл... Потом расскажу.
Чернобородый священник передал Лесли склянку с зельем. Тот кивнул в знак благодарности.
– Пить хочешь? – спросил он Ларуниля.
Тот кивнул и приподнялся на подушках. Лесли поднёс к его губам склянку и дождался, пока маг выпьет всё до последней капли, и вернул склянку священнику. У зелья был травяной, чуть горьковатый вкус.
– Что с ребёнком? – едва слышно спросил Ларуниль, когда священник отвернулся.
– С ним всё в порядке, – заверил его Лесли. – Я нанял ему няню и кормилицу. Отличные тётки! Так что ребёнок в надёжных руках.
– Я должен его увидеть, – пробормотал Ларуниль. – Убедиться, что всё хорошо…
Он попытался подняться, но обессилено упал на подушки.
– Нет, нет! Сейчас тебе надо отдохнуть, – ответил Лесли, поправляя одеяло.
Ларуниль хотел было высказать всё, что думает об ученике, который смеет перечить учителю и поить его сонным зельем, но лишь слабо трепыхнул рукой и провалился в сон.
Проснулся он вполне бодрым. Тугая повязка всё ещё не давала вдохнуть полной грудью, ныла сломанная рука, а о покалеченной ноге Ларуниль постарался не думать вовсе. Сквозь неплотно задёрнутые атласные портьеры пробивался красноватый вечерний свет. Ларуниль сел, огляделся вокруг и только теперь заметил задремавшего в кресле ученика. Тот как будто услышал его сквозь сон – вздрогнул, потряс растрёпанными чёрными волосами, поглядел на учителя и вскочил.
