- В смысле, стать её приёмным сыном и следующим императором.
- Вот теперь это вы говорите глупости, Рэн. Это не так просто сделать, поверьте. Она не сможет ткнуть пальцем в лоб одному из этих ребят и назвать сыном.
- Откуда вы знаете?
- Я, в отличие от вас, поинтересовался. После того, как задался вопросом, почему она не проделала этот фокус в промежутке между кончиной императора и захватом дворца нашими отрядами. У неё было несколько часов в запасе, ведь так?
- Хм, логично. И почему же?
Каю вспомнилось, как заразительно смеялась императрица, когда он задал такой же вопрос ей.
- Человек, выбранный преемником, непременно после того, как остынет тело почившего императора, должен провести церемонию своих похорон. Символических, разумеется. Он как бы умирает для своего рода, отрекается от родителей, вдовит супругу и сиротит детей. И только затем принимается в императорскую семью.
Кай не стал уточнять, что усыновление происходит как раз в храме. Преемник закрывается наедине с императрицей, как если бы она рожала наследника. Тогда бы Яно точно уперся.
- А иначе императорство как бы понарошку и не считается? – обрадовался Хори.
- А вдруг среди милициантов кто-то уже провел себе похороны и теперь только и ждет сигнала от императрицы, чтобы… э… усыновиться? - тут же насторожился Яно.
Маэда посмотрел на особиста с плохо скрываемой обидой.
- Рэн, вы сейчас издеваетесь, да?
- Нууу… почти. Ха-ха. Не дуйтесь, я пошутил. Но я все равно подозреваю её в очередной хитрости. Она ведь не просто так это задумала, как полагаете?
Что происходило в голове у императрицы капитан Маэда ведать, понятное дело, никак не мог, но её просьба выглядела вполне невинно. Женщина хотела попрощаться с местами, где прошла лучшая часть её жизни.
- Эта уступка будет предпоследним шаг к подписанию отречения. Дальше только свидетельство кинеримского посла. Она согласна на любые условия в обмен на визит в храм.
Капитан Яно призадумался.
- Под вашу ответственность, Маэда?
- Разумеется.
- Что ж, - отчеканил офицер Особого отдела. - Хори, распорядитесь, чтобы солдаты тщательно прибрались внутри храма. Пусть вымоют там всё.
Кай тут же предположил, что уборкой, как обычно, займутся слуги-ситтори, но он ошибся.
Храм Тишины, не только дворцовый, но и любой другой, представлял собой квадратное одноэтажное строение самой простой конструкции. Вход с северной стороны, внутри квадратный зал меньше размером, окруженный галереей. В его центре пятиугольный стол, на котором обычно стояли маленькие светильники — простые глиняные чашки с маслом и фитилем, чтобы пришедший помолчать наедине с богами мог как следует сосредоточиться, глядя на лепесток пламени. Это боги Тишины, чтобы услышать «голос разума и биение сердца» смертного, не нуждались в храмах, а людям необходима хотя бы видимость ритуала. Обычно ребенка приводили в такое специальное место лишь тогда, когда он уже умел себя контролировать и понимал смысл предстоящего действа.
По-своему, это разумно, думалось Каю, ожидающему окончания сборов императрицы. Дети любят, когда их желания исполняются, но если для этого нужно какое-то время посидеть неподвижно и, что еще сложнее, помолчать, то желание должно быть существенным и тщательно обдуманным. Контролировать себя и тщательно формулировать мысли — разве это не то, чего всегда требуют учителя?
- Я готова.
Считалось, что императрица в этот день носит лишь простую шерстяную робу и стойко терпит холод с неудобствами. Но кто и когда заглядывал в широченные рукава и под длинный подол? Наверняка, такое одеяние имелось и в гардеробе государыни Химары, но она вполне разумно решила не следовать заветам предков настолько буквально. Обычный свитер и юбка, как у какой-нибудь конторской служащей, и даже прическа без изысков — тугой узел из волос на затылке. Взять с собой барышню Лоули ей не позволил капитан Яно. О чем объявил лично.
- Я надеюсь, что с Шиффей ничего не случится во время моего отсутствия, - процедила императрица, демонстративно глядя мимо особиста.
На его скулах вспухли желваки. Камеристка побледнела и крепко сжала ладони в кулаки, словно приготовилась драться насмерть.
- Не переживайте, всё будет хорошо.
- Тогда пусть капитан Маэда поторопится, - приказала императрица. - У нас мало времени.
На улице по сравнению с морозной ночью значительно потеплело и снова пошел снег. Крупными мягкими хлопьями он падал на лисий мех воротника её пальто. На черный драп шинели снег тоже падал, но смотрелся совершенно иначе — обреченно, что ли. В то время, как белые хлопья на темных, почти черных волосах императрицы внушали надежду.
- Самыми первыми всегда зацветают императорские горные сливы, - говорила она тихо, когда проходили через очередной парк. - Еще сугробы не растаяли, а они уже в цвету. Во-от те небольшие деревья со словно покрученными ветками? Это они. Черные стволы, красные цветы и белый снег. Вы такое только на открытках видели.
И указала в нужном направлении. Перчаток она отчего-то не надела, головного убора тем более — ни шали, ни шапочки.
- Вы не замерзните?
- Я привычная, не стоит беспокоиться.
Что правда то правда, бледные щеки государыни порозовели, а губ то и дело касалась легкая, счастливая улыбка.
- Ах, вы не представляете, как прекрасно оказаться на свежем морозном воздухе после нескольких месяцев проведенных взаперти!
Капитан Яно организовал им настоящий конвой. Четверо солдат шли впереди, трое сзади и он лично в качестве замыкающего. Кай понимал что это лишь мера безопасности, но всё равно паранойя особиста его раздражала. Дворцовый комплекс и так был совершенно пуст, словно древнее кладбище. Такое же ломкое безмолвие, белизна и какой-то неживой покой. Молчали даже вездесущие сороки.
На своем пути они не встретили ни единого человека и тут, надо думать, тоже была заслуга капитана Яно. Он неожиданно расстарался для императрицы: черепичная крыша храма и ступени лестницы были тщательно очищены от снега, внутренняя галерея и зал проветрены и вымыты, причем даже с хлоркой.
- А это еще зачем? - спросил Кай.
- Для дезинфекции, - буркнул особист.
- Спасибо, офицер Яно, - ответствовала императрица. - Вы сделали ВСЁ правильно.
- Приступайте уже к своему ритуалу, Ваше величество, но двери я оставлю открытыми.
- Как пожелаете. Это не имеет значения.
Химара не заставила себя упрашивать, сняла ботинки за порогом и ступила на ледяные полы ногами в надетых поверх чулок вязаных носках. Кай едва удержался от глупого смешка. Обычные люди никогда не видят власть имущих в домашних тапочках, с бигудями или, например, в тех же шерстяных носках, словно они и спать ложатся в своих коронах и туфлях на высоких каблуках.
Внутри храмовый зал казался вдвое больше, чем выглядел снаружи. Наверное за счет темного дерева потолков и пола, и пустого пространства, где в полумраке не различить стен. Если бы Кай не знал точно, что эти стены есть и вокруг них стоит охрана, то подумал бы, что женщина сейчас просто растворится в темноте.
- Вы перестарались с хлоркой. Она еще чего доброго угорит, - попенял Маэда присевшему на корточки возле стены особисту.
- Дверь открыта, всё быстро выветрится. Ну, или принюхается. Не хотите рядышком посидеть? Помолчать о сокровенном? Вы так мило беседовали по дороге.
- А мне надо было колоть её в спину штыком?
Яно сам догадался, что перегнул палку с издевательским тоном.
- Ладно, Кай, не обижайтесь, пожалуйста. Просто, достала меня эта тетка до самых печенок. А вам она, похоже, нравится. Вот мне и странно.
- Опять похабные намеки? Рэн, не ведите себя как соседская сплетница, вы же мужчина.
- Вы тоже мужчина, а она — женщина, - не унимался особист. - По-своему очень даже ничего такая дамочка. Фигура у неё, по крайней мере, хорошая.
Он регулярно заводил подобные разговоры и сильно напоминал Маэде его одноклассников, для которых в определенном возрасте девочки были одновременно и недосягаемой тайной, и объектом презрения. Стоило кому-то заподозрить сотоварища в нежных чувствах к обладательнице косичек, как начинались подначки, и длились они до тех пор, пока жертва не начинала ненавидеть предмет «страсти». В 12 лет это нормально. Наверное.
- Рэн, вы любите снег? - спросил Кай. - Когда идет снег, в смысле? Вот как сейчас, например.
Широкие двери в храм были распахнут настежь и, наверное, только совершенно бесчувственный человек не залюбовался бы видом на запорошенные деревья, серое небо и силуэт мостика чуть поодаль.
- Пожалуй, люблю.
- Я тоже. И к императрице отношусь так же. Как к явлению природы, которое завораживает при долгом созерцании. Как другие люди любят цветение садов или журчание ручья.
- Бог ты мой, как поэтично! – всплеснул руками Яно. - Это в вас говорит филолог?
- Может быть. Но иначе я не смогу объяснить.
- Хм… Она настолько велика и прекрасна? Вот эта хитрая ушлая бабенка, которая десять лет вертела этой страной как хотела и довела её до завоевания? – взвился на миг особист, и строго-престрого уточнил. – Вы уверены, что всё еще защищаете интересы Родины?
- А в вас, как я вижу, внезапно проснулся контрразведчик? Оставьте ваши фокусы при себе, офицер Особого отдела, – устало отмахнулся капитан Маэда. – Вы только что спросили меня, как я отношусь к ней как к женщине. Как к человеку противоположного пола, а не как к политической фигуре. Хотите меня отстранить и ищите повод? Да, пожалуйста. Звоните генералу Найто, звоните в Особый отдел, пишите рапорт, в конце концов.
Яно немедленно взял себя в руки. Это как игра: не получилось попасть в лунку с первого удара - победных очков уже не наберешь, как ни пыхти.
- Значит вы чувствуете к женщине то же, что и к снегопаду?
- К этой — да. Приблизительно. Такие чувства испытываешь к дождю, к солнечному утру, к полнолунию теплой летней ночью, и — да, к снегопаду? Государыня Химара явление того же порядка. Она случилась со мной однажды, я просто оказался рядом. Снег прекратится, моя миссия скоро будет закончена, и больше ничего не повторится. В конечном итоге, она уже историческая фигура. А кто я?
Особист выслушал молча и даже без язвительных ухмылок. Потом похлопал себя по карманам шинели в поисках сигарет и зажигалки.
- Возможно, вам тоже доведется войти в историю, кто знает, - сказал он, хмурясь от одной только мысли, что курить придется идти наружу. – Присмотрите за нашей подопечной, господин штабной филолог, я скоро вернусь.
Кай и не надеялся, что контрразведчик его понял до конца, но это было и не обязательно. Женщина, что сейчас сидела на полу спиной к двери, никогда не станет для него чем-то большим, чем прекрасный утренний снегопад, но и чем-то меньшим тоже уже не получится. Он будет помнить этот день всегда, всю жизнь.
Крошечный огонек лампадки давал ровно столько света, чтобы осветить её контур на фоне густой тьмы. Ровные плечи, прямая спина, ступни в белых носках, скрещенные по все правилам – правая прикрывает левую. Императрица просидела неподвижно ровно четыре часа: два - до полудня и два - после. О чем она говорила в мыслях с богами Тишины? О чем просила?
Поначалу солдаты перешептывались, хихикали и фыркали, но потом как-то все разом замолчали и присмирели. Вернувшийся с перекура капитан Яно уселся писать в записную книжку что-то свое, контрразведческое и совершенно секретное, при этом тоже не издавая ни звука. И тогда ситторийские загадочные боги Тишины набросили на капитана Маэду свои незримые сети и утянули его на самое дно...
Он снова сидел с отцом на кухне за обеденным столом, покрытым клеенчатой скатертью в мелкую желто-сиреневую клетку. Клеёнку покупала еще мама. Кай пил домашнее сливовое вино — слабенькое и слишком сладкое, совершенно не подходящее под тушеное мясо, отец — строгий трезвенник — курил трубку и пытался отговорить единственного позднего ребенка от импульсивного и неразумного, по его мнению, решения поступать в Военную Академию.
- Это не твоё, ты не такой, - повторял он. - Ты никогда не впишешься в их среду, всегда будешь чужим. У тебя уже есть прекрасная карьера в Университете, честно заработанное уважение, наука, люди рядом, которые понимают и разделяют твои взгляды. Ну, зачем тебе это, ребенок, зачем?
Отец никогда не скрывал пацифизма и упорно нес эти убеждения в классы к своим ученикам. Оттого и не сделал существенной карьеры.
- Ты — герой, у тебя есть орден. Этого вполне достаточно, чтобы никто не посмел тебя упрекнуть.
Кай слушал не то чтобы вполуха, но как человек, который всё для себя решил. Он уже знал размер стипендии. Половину Маэда будет отсылать родителю, чтобы тот мог позволить себе отказаться от репетиторства и заняться садом, как давно хотел. Садом, состоящим из двух яблонь и пионового куста, и хозяйством - тремя курами экзотической породы, красивыми как тропические птицы, и совершенно ручными.
В следующий раз они встретились, когда началась война с Ситтори. Папа места себе не находил и надо было его срочно успокоить. Маэда вырвался в отпуск ровно на 48 часов.
- Я буду служить в Штабе войск, не на передовой, не волнуйся, - говорил он, сжимая в ладони по-девичьи тонкое запястье отца. - Со мной точно ничего не случится. Я буду писать, обещаю.
Поезд, гремя колесными парами и лязгая сцепками, медленно подходил к перрону, ветер гнал по деревянному настилу первые желтые листья, отцовские веки, полупрозрачные и морщинистые мелко подрагивали от подступающих слёз.
- Ну перестань, пожалуйста. Меня бы все равно призвали бы, пап, ну все равно было бы то же самое. Ты, главное, не волнуйся.
- Ах, горе-то какое, - повторял господин Маэда-старший, кусая серые тонкие губы...
От него совсем как в детстве пахло табаком, газетами, а еще свежевыстиранной и накрахмаленной рубашкой. Кай его обнял и ужаснулся, какой тот всё-таки уже старенький. Совсем недавно ведь был крепким дядькой и внезапно превратился в щуплого старичка...
- Маэда, не спать!
Голос капитана Яно выдернул Кая из воспоминаний, как последнее моченое яблоко из кадушки — наугад, но цепко.
Императрица погасила светильник и возвращалась, осторожно ступая по скользким половицам.
- Всё? Это и вся церемония была? - спросил особист. - В одном не откажешь ситтори — в экономии на богах и предметах культа.
Государыня снова пропустила его слова мимо ушей, она разглядывала Маэду, будто видела его впервые.
- С вами всё в порядке, капитан?
- Абсолютно.
- Вот и хорошо. Возвращаемся?
И тут капитан Яно сделал то, чего Кай никак не мог предугадать. Особист деликатно кашлянул и предложил:
- Если пообещаете не делать глупостей, то можете прогуляться к дворцу Вселенского... чего-то там, короче, к главному дворцу и резиденции императора.
- Вселенского Спокойствия, - автоматически поправил ошеломленный Маэда.
- Угу, его самого.
На императрицу щедрость особиста, казалось, никакого впечатления не произвела. Она и бровью не повела.
- Спасибо, я воспользуюсь вашим предложением, - снизошла государыня до ответа.
И стала обувать замшевые ботинки, стараясь, чтобы наружу не торчала резинка носков. Кай поспешил помочь надеть пальто. Просто по старой привычке, но со стороны они смотрелись как-то совсем по-домашнему, как близкие люди. Охрана зашушукалась, но капитан Яно злобно на них цыкнул. Мол, не вашего ума дело, остолопы.
- Вот теперь это вы говорите глупости, Рэн. Это не так просто сделать, поверьте. Она не сможет ткнуть пальцем в лоб одному из этих ребят и назвать сыном.
- Откуда вы знаете?
- Я, в отличие от вас, поинтересовался. После того, как задался вопросом, почему она не проделала этот фокус в промежутке между кончиной императора и захватом дворца нашими отрядами. У неё было несколько часов в запасе, ведь так?
- Хм, логично. И почему же?
Каю вспомнилось, как заразительно смеялась императрица, когда он задал такой же вопрос ей.
- Человек, выбранный преемником, непременно после того, как остынет тело почившего императора, должен провести церемонию своих похорон. Символических, разумеется. Он как бы умирает для своего рода, отрекается от родителей, вдовит супругу и сиротит детей. И только затем принимается в императорскую семью.
Кай не стал уточнять, что усыновление происходит как раз в храме. Преемник закрывается наедине с императрицей, как если бы она рожала наследника. Тогда бы Яно точно уперся.
- А иначе императорство как бы понарошку и не считается? – обрадовался Хори.
- А вдруг среди милициантов кто-то уже провел себе похороны и теперь только и ждет сигнала от императрицы, чтобы… э… усыновиться? - тут же насторожился Яно.
Маэда посмотрел на особиста с плохо скрываемой обидой.
- Рэн, вы сейчас издеваетесь, да?
- Нууу… почти. Ха-ха. Не дуйтесь, я пошутил. Но я все равно подозреваю её в очередной хитрости. Она ведь не просто так это задумала, как полагаете?
Что происходило в голове у императрицы капитан Маэда ведать, понятное дело, никак не мог, но её просьба выглядела вполне невинно. Женщина хотела попрощаться с местами, где прошла лучшая часть её жизни.
- Эта уступка будет предпоследним шаг к подписанию отречения. Дальше только свидетельство кинеримского посла. Она согласна на любые условия в обмен на визит в храм.
Капитан Яно призадумался.
- Под вашу ответственность, Маэда?
- Разумеется.
- Что ж, - отчеканил офицер Особого отдела. - Хори, распорядитесь, чтобы солдаты тщательно прибрались внутри храма. Пусть вымоют там всё.
Кай тут же предположил, что уборкой, как обычно, займутся слуги-ситтори, но он ошибся.
Прода от 18.06.2019, 07:47
Глава 8.
Храм Тишины, не только дворцовый, но и любой другой, представлял собой квадратное одноэтажное строение самой простой конструкции. Вход с северной стороны, внутри квадратный зал меньше размером, окруженный галереей. В его центре пятиугольный стол, на котором обычно стояли маленькие светильники — простые глиняные чашки с маслом и фитилем, чтобы пришедший помолчать наедине с богами мог как следует сосредоточиться, глядя на лепесток пламени. Это боги Тишины, чтобы услышать «голос разума и биение сердца» смертного, не нуждались в храмах, а людям необходима хотя бы видимость ритуала. Обычно ребенка приводили в такое специальное место лишь тогда, когда он уже умел себя контролировать и понимал смысл предстоящего действа.
По-своему, это разумно, думалось Каю, ожидающему окончания сборов императрицы. Дети любят, когда их желания исполняются, но если для этого нужно какое-то время посидеть неподвижно и, что еще сложнее, помолчать, то желание должно быть существенным и тщательно обдуманным. Контролировать себя и тщательно формулировать мысли — разве это не то, чего всегда требуют учителя?
- Я готова.
Считалось, что императрица в этот день носит лишь простую шерстяную робу и стойко терпит холод с неудобствами. Но кто и когда заглядывал в широченные рукава и под длинный подол? Наверняка, такое одеяние имелось и в гардеробе государыни Химары, но она вполне разумно решила не следовать заветам предков настолько буквально. Обычный свитер и юбка, как у какой-нибудь конторской служащей, и даже прическа без изысков — тугой узел из волос на затылке. Взять с собой барышню Лоули ей не позволил капитан Яно. О чем объявил лично.
- Я надеюсь, что с Шиффей ничего не случится во время моего отсутствия, - процедила императрица, демонстративно глядя мимо особиста.
На его скулах вспухли желваки. Камеристка побледнела и крепко сжала ладони в кулаки, словно приготовилась драться насмерть.
- Не переживайте, всё будет хорошо.
- Тогда пусть капитан Маэда поторопится, - приказала императрица. - У нас мало времени.
На улице по сравнению с морозной ночью значительно потеплело и снова пошел снег. Крупными мягкими хлопьями он падал на лисий мех воротника её пальто. На черный драп шинели снег тоже падал, но смотрелся совершенно иначе — обреченно, что ли. В то время, как белые хлопья на темных, почти черных волосах императрицы внушали надежду.
- Самыми первыми всегда зацветают императорские горные сливы, - говорила она тихо, когда проходили через очередной парк. - Еще сугробы не растаяли, а они уже в цвету. Во-от те небольшие деревья со словно покрученными ветками? Это они. Черные стволы, красные цветы и белый снег. Вы такое только на открытках видели.
И указала в нужном направлении. Перчаток она отчего-то не надела, головного убора тем более — ни шали, ни шапочки.
- Вы не замерзните?
- Я привычная, не стоит беспокоиться.
Что правда то правда, бледные щеки государыни порозовели, а губ то и дело касалась легкая, счастливая улыбка.
- Ах, вы не представляете, как прекрасно оказаться на свежем морозном воздухе после нескольких месяцев проведенных взаперти!
Капитан Яно организовал им настоящий конвой. Четверо солдат шли впереди, трое сзади и он лично в качестве замыкающего. Кай понимал что это лишь мера безопасности, но всё равно паранойя особиста его раздражала. Дворцовый комплекс и так был совершенно пуст, словно древнее кладбище. Такое же ломкое безмолвие, белизна и какой-то неживой покой. Молчали даже вездесущие сороки.
На своем пути они не встретили ни единого человека и тут, надо думать, тоже была заслуга капитана Яно. Он неожиданно расстарался для императрицы: черепичная крыша храма и ступени лестницы были тщательно очищены от снега, внутренняя галерея и зал проветрены и вымыты, причем даже с хлоркой.
- А это еще зачем? - спросил Кай.
- Для дезинфекции, - буркнул особист.
- Спасибо, офицер Яно, - ответствовала императрица. - Вы сделали ВСЁ правильно.
- Приступайте уже к своему ритуалу, Ваше величество, но двери я оставлю открытыми.
- Как пожелаете. Это не имеет значения.
Химара не заставила себя упрашивать, сняла ботинки за порогом и ступила на ледяные полы ногами в надетых поверх чулок вязаных носках. Кай едва удержался от глупого смешка. Обычные люди никогда не видят власть имущих в домашних тапочках, с бигудями или, например, в тех же шерстяных носках, словно они и спать ложатся в своих коронах и туфлях на высоких каблуках.
Внутри храмовый зал казался вдвое больше, чем выглядел снаружи. Наверное за счет темного дерева потолков и пола, и пустого пространства, где в полумраке не различить стен. Если бы Кай не знал точно, что эти стены есть и вокруг них стоит охрана, то подумал бы, что женщина сейчас просто растворится в темноте.
- Вы перестарались с хлоркой. Она еще чего доброго угорит, - попенял Маэда присевшему на корточки возле стены особисту.
- Дверь открыта, всё быстро выветрится. Ну, или принюхается. Не хотите рядышком посидеть? Помолчать о сокровенном? Вы так мило беседовали по дороге.
- А мне надо было колоть её в спину штыком?
Яно сам догадался, что перегнул палку с издевательским тоном.
- Ладно, Кай, не обижайтесь, пожалуйста. Просто, достала меня эта тетка до самых печенок. А вам она, похоже, нравится. Вот мне и странно.
- Опять похабные намеки? Рэн, не ведите себя как соседская сплетница, вы же мужчина.
- Вы тоже мужчина, а она — женщина, - не унимался особист. - По-своему очень даже ничего такая дамочка. Фигура у неё, по крайней мере, хорошая.
Он регулярно заводил подобные разговоры и сильно напоминал Маэде его одноклассников, для которых в определенном возрасте девочки были одновременно и недосягаемой тайной, и объектом презрения. Стоило кому-то заподозрить сотоварища в нежных чувствах к обладательнице косичек, как начинались подначки, и длились они до тех пор, пока жертва не начинала ненавидеть предмет «страсти». В 12 лет это нормально. Наверное.
- Рэн, вы любите снег? - спросил Кай. - Когда идет снег, в смысле? Вот как сейчас, например.
Широкие двери в храм были распахнут настежь и, наверное, только совершенно бесчувственный человек не залюбовался бы видом на запорошенные деревья, серое небо и силуэт мостика чуть поодаль.
- Пожалуй, люблю.
- Я тоже. И к императрице отношусь так же. Как к явлению природы, которое завораживает при долгом созерцании. Как другие люди любят цветение садов или журчание ручья.
- Бог ты мой, как поэтично! – всплеснул руками Яно. - Это в вас говорит филолог?
- Может быть. Но иначе я не смогу объяснить.
- Хм… Она настолько велика и прекрасна? Вот эта хитрая ушлая бабенка, которая десять лет вертела этой страной как хотела и довела её до завоевания? – взвился на миг особист, и строго-престрого уточнил. – Вы уверены, что всё еще защищаете интересы Родины?
- А в вас, как я вижу, внезапно проснулся контрразведчик? Оставьте ваши фокусы при себе, офицер Особого отдела, – устало отмахнулся капитан Маэда. – Вы только что спросили меня, как я отношусь к ней как к женщине. Как к человеку противоположного пола, а не как к политической фигуре. Хотите меня отстранить и ищите повод? Да, пожалуйста. Звоните генералу Найто, звоните в Особый отдел, пишите рапорт, в конце концов.
Яно немедленно взял себя в руки. Это как игра: не получилось попасть в лунку с первого удара - победных очков уже не наберешь, как ни пыхти.
- Значит вы чувствуете к женщине то же, что и к снегопаду?
- К этой — да. Приблизительно. Такие чувства испытываешь к дождю, к солнечному утру, к полнолунию теплой летней ночью, и — да, к снегопаду? Государыня Химара явление того же порядка. Она случилась со мной однажды, я просто оказался рядом. Снег прекратится, моя миссия скоро будет закончена, и больше ничего не повторится. В конечном итоге, она уже историческая фигура. А кто я?
Особист выслушал молча и даже без язвительных ухмылок. Потом похлопал себя по карманам шинели в поисках сигарет и зажигалки.
- Возможно, вам тоже доведется войти в историю, кто знает, - сказал он, хмурясь от одной только мысли, что курить придется идти наружу. – Присмотрите за нашей подопечной, господин штабной филолог, я скоро вернусь.
Кай и не надеялся, что контрразведчик его понял до конца, но это было и не обязательно. Женщина, что сейчас сидела на полу спиной к двери, никогда не станет для него чем-то большим, чем прекрасный утренний снегопад, но и чем-то меньшим тоже уже не получится. Он будет помнить этот день всегда, всю жизнь.
Крошечный огонек лампадки давал ровно столько света, чтобы осветить её контур на фоне густой тьмы. Ровные плечи, прямая спина, ступни в белых носках, скрещенные по все правилам – правая прикрывает левую. Императрица просидела неподвижно ровно четыре часа: два - до полудня и два - после. О чем она говорила в мыслях с богами Тишины? О чем просила?
Поначалу солдаты перешептывались, хихикали и фыркали, но потом как-то все разом замолчали и присмирели. Вернувшийся с перекура капитан Яно уселся писать в записную книжку что-то свое, контрразведческое и совершенно секретное, при этом тоже не издавая ни звука. И тогда ситторийские загадочные боги Тишины набросили на капитана Маэду свои незримые сети и утянули его на самое дно...
Он снова сидел с отцом на кухне за обеденным столом, покрытым клеенчатой скатертью в мелкую желто-сиреневую клетку. Клеёнку покупала еще мама. Кай пил домашнее сливовое вино — слабенькое и слишком сладкое, совершенно не подходящее под тушеное мясо, отец — строгий трезвенник — курил трубку и пытался отговорить единственного позднего ребенка от импульсивного и неразумного, по его мнению, решения поступать в Военную Академию.
- Это не твоё, ты не такой, - повторял он. - Ты никогда не впишешься в их среду, всегда будешь чужим. У тебя уже есть прекрасная карьера в Университете, честно заработанное уважение, наука, люди рядом, которые понимают и разделяют твои взгляды. Ну, зачем тебе это, ребенок, зачем?
Отец никогда не скрывал пацифизма и упорно нес эти убеждения в классы к своим ученикам. Оттого и не сделал существенной карьеры.
- Ты — герой, у тебя есть орден. Этого вполне достаточно, чтобы никто не посмел тебя упрекнуть.
Кай слушал не то чтобы вполуха, но как человек, который всё для себя решил. Он уже знал размер стипендии. Половину Маэда будет отсылать родителю, чтобы тот мог позволить себе отказаться от репетиторства и заняться садом, как давно хотел. Садом, состоящим из двух яблонь и пионового куста, и хозяйством - тремя курами экзотической породы, красивыми как тропические птицы, и совершенно ручными.
В следующий раз они встретились, когда началась война с Ситтори. Папа места себе не находил и надо было его срочно успокоить. Маэда вырвался в отпуск ровно на 48 часов.
- Я буду служить в Штабе войск, не на передовой, не волнуйся, - говорил он, сжимая в ладони по-девичьи тонкое запястье отца. - Со мной точно ничего не случится. Я буду писать, обещаю.
Поезд, гремя колесными парами и лязгая сцепками, медленно подходил к перрону, ветер гнал по деревянному настилу первые желтые листья, отцовские веки, полупрозрачные и морщинистые мелко подрагивали от подступающих слёз.
- Ну перестань, пожалуйста. Меня бы все равно призвали бы, пап, ну все равно было бы то же самое. Ты, главное, не волнуйся.
- Ах, горе-то какое, - повторял господин Маэда-старший, кусая серые тонкие губы...
От него совсем как в детстве пахло табаком, газетами, а еще свежевыстиранной и накрахмаленной рубашкой. Кай его обнял и ужаснулся, какой тот всё-таки уже старенький. Совсем недавно ведь был крепким дядькой и внезапно превратился в щуплого старичка...
- Маэда, не спать!
Голос капитана Яно выдернул Кая из воспоминаний, как последнее моченое яблоко из кадушки — наугад, но цепко.
Императрица погасила светильник и возвращалась, осторожно ступая по скользким половицам.
- Всё? Это и вся церемония была? - спросил особист. - В одном не откажешь ситтори — в экономии на богах и предметах культа.
Государыня снова пропустила его слова мимо ушей, она разглядывала Маэду, будто видела его впервые.
- С вами всё в порядке, капитан?
- Абсолютно.
- Вот и хорошо. Возвращаемся?
И тут капитан Яно сделал то, чего Кай никак не мог предугадать. Особист деликатно кашлянул и предложил:
- Если пообещаете не делать глупостей, то можете прогуляться к дворцу Вселенского... чего-то там, короче, к главному дворцу и резиденции императора.
- Вселенского Спокойствия, - автоматически поправил ошеломленный Маэда.
- Угу, его самого.
На императрицу щедрость особиста, казалось, никакого впечатления не произвела. Она и бровью не повела.
- Спасибо, я воспользуюсь вашим предложением, - снизошла государыня до ответа.
И стала обувать замшевые ботинки, стараясь, чтобы наружу не торчала резинка носков. Кай поспешил помочь надеть пальто. Просто по старой привычке, но со стороны они смотрелись как-то совсем по-домашнему, как близкие люди. Охрана зашушукалась, но капитан Яно злобно на них цыкнул. Мол, не вашего ума дело, остолопы.
