- Ребята из метеослужбы аэропорта говорят, что снегопад не прекратится до самого вечера, - заметил он как бы невзначай. - Капитан Маэда, вы же любите когда идет снег?
Отрицать этот факт Кай не стал. Да. Он любил.
Особист сделал еще одну поблажку. Теперь охранники шли на некотором отдалении, а не дышали в затылок. А Яно, тот вообще брел где-то позади, будто ему тоже вдруг понравилось гулять.
Но императрицу взволновало нечто иное.
- Скажите, что вы видели? Не прикидывайтесь, капитан. Когда вы ждали меня, вы же что-то видели. Что? - спросила она заговорщическим шепотом.
- Я не видел, я вспоминал.
- Это одно и то же. И что же вы вспоминали? - не унималась Химара.
Маэда даже растерялся от такого напора.
- Ничего особенного, - пожал плечами он. - Последнюю встречу с отцом. Он провожал меня на станции, очень переживал. Ему уже за семьдесят. Это относительно недавно было...
- И вы словно снова оказались там, на перроне, рядом с ним, слышали его голос. Дул ветер, листья летели...
Был бы Кай собакой, у него на загривке шерсть дыбом встала бы. Дело не в том, что она сказала, а - как. Будто заглянула в его мысли, в сны, проведала обо всех тайнах и желаниях, обо всём том, о чём люди предпочитают молчать.
- Откуда вы знаете?
- С вами говорили боги Тишины, капитан Маэда, - спокойно ответила императрица. - Значит, вы все же умеете по-настоящему молчать и думать.
- Подождите, но перрон... листья...
- Вы сами сказали, что стояли на вокзале, война началась в самый разгар осени, у вас на родине уже деревья желтые. И дуют ветры. Я просто предположила, не думайте. Но эти воспоминания, их яркость и реальность — это знак присутствия богов Тишины. Вам послан Знак, капитан. Это честь.
- Какой еще знак?
- Не знаю. Это ваш Знак, он предназначен для вас. У меня был свой.
Она так ловко сорвала покров с его души, что Маэда почувствовал, будто имеет полное право на ответную откровенность.
- А о чем вспоминали вы? - осмелился полюбопытствовать он. - Или это секрет?
- Вовсе нет. Я вспоминала мужа. Точнее, тот день, когда мы в последний раз позировали для альманаха. Вы, наверняка, выдели это фото, оно очень известное. Это было тут рядом, возле причала для яхты.
Маэда отлично помнил фотографию, он ведь совсем недавно её рассматривал.
Они как раз подходили к личной резиденции императора. Капитан Маэда до сих пор не мог отделаться от тягостного впечатления после её посещения. Вряд ли там убирали, и всё осталось по-прежнему, включая пятно на простынях.
- Каким он был? - спросил Кай, сам не веря, что спрашивает о таким личном.
- Кто? - удивилась женщина.
- Ваш муж — император Шэнли. Каким он был?
Государыня окинула задумчивым взглядом темный силуэт дворца, где тот жил и умер. На фоне белизны снега все эти колонны, резьба по камню и золоченые фигурки на портике выглядели как-то... неуместно.
- Он был м*даком.
Сказала и улыбнулась, несказанно наслаждаясь видом перекошенного лица арайнца.
- Все годы, сколько я его знала, а знакомы мы были с моих 15-ти лет, юнго Шэнли был и оставался редкостным м*даком, - повторила она со вкусом. - Он был раздражительным, мелочным, наглым и совершенно бессовестным подонком. Ваши газеты не врали, когда описывали его как совершенно аморальную личность. Истинная правда.
- А вы?
- А я была его императрицей.
Кай не удивился бы, если бы она не захотела продолжать этот разговор, но та не остановилась. Только сунула покрасневшие руки поглубже в карманы пальто.
- Накануне лечащий врач сказал мне, что сделать больше ничего нельзя, метастазы уже везде, а эта ремиссия - последняя. И я организовала для него фотосессию. Юнго обожал такие мероприятия как никто другой. Мы вместе подбирали одежду, вызвали самого модного мастера макияжа. Было так весело. Вся эта суета.
Лицо её — бледное и усталое — прямо-таки просияло от воспоминаний.
- К тому моменту мы остались совсем одни, - и продолжила, безошибочно уловив невысказанный вопрос. - Двенадцать лет этот дворец представлял собой безумную помесь борделя самого низкого пошиба, центра репродуктивного здоровья и ночного клуба. Видите, левое крыло достроено, оно длиннее правого? Стиль тот же, но это новодел. Общежитие для его женщин. По-моему, их никто не считал.
Три этажа с фасадом по шесть окон. Маэда присвистнул.
- Юнго не мог иметь детей, и до какого-то момента ему было плевать, но потом... Такая потеря для императорского дома, - усмехнулась императрица. - Фарс, который обернулся трагедией. Впрочем... в начале тоже всем было не до смеха. Особенно, мне.
- Почему?
- Почему? Потому что я — императрица, мой святой долг родить наследника. Он верил в чудо, в Силу Императриц. Чуда, как и ожидалось, не произошло. Тогда он стал подсылать ко мне своих... мужчин. Я отказалась.
Шокирующая откровенность, подобная ледяному ветру, заморозила Каю язык и губы. Он молчал.
- Эти стены видели такие вещи, до которых не додумался бы самый безумный извращенец. Нет, без убийств, кровопролития и насилия, - уточнила государыня. - Цель была все же... м-м-м... жизнеутверждающая. Всё только по добровольному и весьма деятельному согласию. На кону стояло так много.
- И вы просто так на всё это безобразие смотрели?
Она зябко повела плечами.
- Я, вообще-то, смотрела в другую сторону, в смысле, занималась другими делами. Думала, вдруг у юнго получится с кем-то из них. Он очень... хм... старался.
Понятно всё: императрица занималась политикой, пока император... пытался размножаться.
- Я помню про дворцовый обычай с усыновлением, но разве... разве вам не хотелось иметь своего ребенка?
- У меня был тот, о ком я заботилась. Тоже ребенок.
Государыня сказала так, что капитан Маэда не рискнул продолжить расспросы в этом направлении. И он вернулся к давним дворцовым скандалам.
- А те, другие женщины?
- Не знаю, меня они не касались. В них не было недостатка, поверьте. Желающие разделить... хм... ложе с государем исчислялись тысячами. Но когда юнго заболел, рядом не осталось никого. Это довольно жутко, когда пустеет целое крыло огромного дворца, а там, где всегда звучали голоса и музыка, где все время смеялись или ругались, больше не услышишь ни звука.
Государыня достала платочек из-за мехового отворота рукава. Но — нет, никаких слез, она просто отерла снег со лба — высокого и выпуклого, как у древних ситторийских статуй из терракоты.
- И тогда вдруг выяснилось, что мой муж всё же имеет достоинства. Нетривиальный ум и потрясающая начитанность — отличное сочетание. Когда он только успевал браться за книги, ума не приложу.
- Значит, на той фотографии...
- Да, она правдива. Он еще не знает, что приговорен, я наслаждаюсь тем, что он рад и полон надежд. Это же очевидно, верно? А сегодня боги Тишины послали воспоминания о тех днях, когда мы с ним были по настоящему счастливы. Не так долго, каких-то два-три месяца, но это было чудесно, правда-правда.
- Почему так мало?
- Смертельная болезнь, как хищная птица, она выклевывает из души всё лучшее, всё нежное и беззащитное. Когда больно и страшно - не до душевных щедрот. Юнго ужасно мучился, а потому злился, ненавидел и издевался над всеми вокруг. До тех пор пока мог себе это позволить, разумеется.
Они медленно обходили вокруг дворца Счастливой Юности — слева направо, как ситтори обходят родовой склеп, поминая умерших. Что ж, это сейчас имело смысл, потому что императрица внезапно перешла ко второй части своих обещаний. Без предупреждения, как любила делать, чтобы смутить собеседника и сразу же сбить его с толку.
- Командующий Римайя еще не подписал капитуляцию, со дня на день вы должны были занять столицу, и я отлично понимала, что первым делом умирающему императору подсунут манифест об отречении. Я никак не могла этого допустить, понимаете, капитан Маэда?
- Понимаю.
- Мой муж тоже это осознавал, когда я попросила его умереть.
- И он согласился?
- Конечно. Я отпустила медсестер и врачей, перестала давать ему обезболивающее, - говорила государыня размеренно и спокойно. Так рассказывают детям страшную сказку на ночь. - Он зажал в зубах подушку, чтобы не кричать, а я читала ему «Ларец», самую первую часть, его любимую. А когда боль стала невыносимой, то он накрыл себе лицо еще одной подушкой и направил мою руку. Вот так всё и случилось.
- Боже, зачем вы всё это мне рассказывает? - ужаснулся Кай.
- Затем, чтобы вы знали об этом, капитан Маэда, - жестко ответила императрица. - Мой муж — юнго Шэнли, последний император Ситтори умер со всем возможным в его положении достоинством и честью. Он сделал всё, что было в его силах — он умер императором. Потом, когда поднимут архивы и вся грязь всплывет, а иначе и быть не может, когда его имя смешают с дерьмом, чего юнго в полной мере заслуживает, вы единственный будете знать правду. И однажды вы расскажете её другим людям.
- А если не расскажу?
- Расскажете, - рассмеялась она звонко. - А теперь возвращаемся скорее, я промерзла до костей.
- Но дворец Вселенского Спокойствия...?
- Я была там тысячу раз, что я там не видела? Идемте, идемте!
И быстро-быстро засеменила в сторону своей резиденции, демонстративно шмыгая носом и потирая озябшие ладони.
Охране пришлось едва ли не бегом следом бежать. А капитан Яно прямо-таки рассвирепел. Наорал на императрицу, как на школьницу и посулил, что теперь она из своей комнаты носа наружу не покажет.
- Так вы хотите, чтобы я пошла к главному дворцу? Отлично. Так бы сразу и сказали, капитан Яно. Будь по-вашему!
И только полный идиот не догадался отчего вдруг возле парадной лестницы императрица столкнулась с бывшими дворцовыми гвардейцами. Их выстроили в шеренгу по два так, чтобы бывшая хозяйка прошла вдоль неё, словно принимала парад. Одна, с минимальной охраной и чуть ли не под руку с арайнским офицером. Что должны были подумать милицианты? Их мысли остались неизвестны, потому что они как полагается ситтори не позволили себе не то, что слова лишнего, даже малейшего движения. Стояли как каменные истуканы и смотрели на летящий снег.
Не молчала только императрица:
- В дни больших приемов на очередную дату коронации или в день рождения юнго через весь Зал Приемов от дверей до трона расстилалась ковровая дорожка — белая с золотым узором. Триста пятьдесят семь погонных метров вытканных вручную. Такую дорожку ткали каждому новому императору раз в жизни и по ней он восходил на трон, - она словно экскурсию проводила, так бодро и ясно звучал её голос. - Знаете сколько таких ковров хранится в сокровищнице? Ни одного, представьте. После смерти очередного императора его сжигали, оставалось золото, из которого снова делали нить и пускали её в новую дорожку. И каждый раз узор был новый, но при этом золоту в нем тысячи лет. Считается, что на протяжении веков количество золота не менялось ни на грамм.
И снова рассмеялась. Без натуги и притворности. Похоже, государыня Химара чему-то на самом деле радовалась.
- А на самом деле? - уточнил капитан Яно. Он тоже выглядел весьма довольным.
- Врут, конечно. Воровали помаленьку. Дорожка-то становилась всё уже и уже.
Поворачивая за угол здания капитан Маэда обернулся. Коллаборанты стояли недвижимо и глядели вслед императрице, и казалось даже не моргали.
То ли действительно вмешались боги Тишины, то ли где-то в высших политических сферах случились серьезные подвижки, но вместе со снегопадом закончились все игры в секретность. Штаб Армии созвал короткую конференцию для прессы, на которой выступил лично генерал Найто и рассказал о переговорах, ведущихся с императрицей Химарой. Кай узнал об этом, когда ему позвонил порученец генерала. Наставник запланировал как минимум штук пять таких конференций и на каждой должен был присутствовать Маэда. Как полномочный эмиссар и как человек, который видит Её императорское величество ежедневно.
- Вот он ваш час славы, Кай, - смеялся особист. - Мировая известность и головокружительная карьера вам обеспечены. Аж завидно!
Ему внимание прессы не светило ни при каких раскладах. Генерал Найто налегал на важность момента и необходимость показать всему миру, что императрица идет навстречу желаниям Арайны добровольно. Руководство искренне считало, что капитан Маэда одной только интеллигентской манерой разговаривать убедит в этом злобных писак. Особист был полностью с ним согласен.
- Вы выглядите... м-м-м...
- Слюнтяем? - подсказал Кай,
- Не юродствуйте. Вы выглядите воспитанным и глубоко порядочным человеком, - строго поправил его Яно, но не удержался и добавил. - Эх, вам бы очочки!
И был послан по известному адресу строевым шагом.
Императрица, напротив, решила покапризничать напоследок. Досталось даже любимому повару — услужливому господину Гиране. Он по нескольку раз переделывал завтраки и обеды, благо денег, вырученных у кинеримского посла за дизайнерские дамские часики, хватило бы на месяц шикарных трапез.
Капитан Яно смотрел на эти монаршьи заморочки сквозь пальцы.
- Пусть её, - отмахнулся от жалоб коменданта Хори. - Чем бы дура не тешилась, лишь бы не вешалась.
Кай его оптимизма не разделял. Государыня откровенно чудила, то наотрез отказываясь обсуждать что-либо по сути дела, то соглашалась, но тут же отвлекая Маэду очередными переводами дворцовых хроник. Тянула время? Набивала цену?
И так прошло еще три дня — в суете и разъездах. И все, все поголовно испытывали терпение Кая — военные корреспонденты, армейская канцелярия, кинеримский посол, Особый отдел и, конечно же, сама императрица Химара. Пока, наконец, его превосходительство Искрин Вайерд не сделал решительный ход.
Маэду вызвали в посольство Кинерима и снова пригласили в приемную с камином и панорамным окном. И там, среди бело-позолоченной роскоши обстановки уже ждал его элегантный господин Вайерд в черном костюме-тройке. Как ягода ежевики на кремовом торте.
- Как бы вы ни распинались перед прессой, офицер Маэда, но вам все равно придется предъявить государыню, так сказать, живьем, - заявил посол после краткого приветствия. - Я тоже буду на этом настаивать.
Что-что, а настаивать на своем Искрин умел, а еще продавливать, пробивать, навязывать и принуждать.
- Вы зря беспокоитесь. Не думаю, что наше командование будет отчаянно сопротивляться...
- Уже сопротивляется, - оборвал Кая посол. - Я успел созвониться с генералом Найто и взаимопонимания мы, к сожалению, не нашли. Это прискорбно, потому что я получил четкие инструкции, - он указал пальцем точно в северо-восточном направлении. - Я непременно должен поговорить с государыней лично, услышать согласие из её уст. Без этого ни о каком мировом признании арайнских планов речи не может быть.
- И в чем видит проблему наш командующий?
- Ай! - господин Вайерд отмахнулся, словно от назойливой мухи. - Ваш генерал понес какую-то откровенную ересь. Да-да, чушь и бред о том, что я тут же выдам императрице паспорт Кинерима, приведу с собой тайных агентов, которые её похитят. И всё такое прочее. Каково?
- А у вас есть такие планы, экселенц?
- Были бы - я бы их воплотил в жизнь, поверьте, - хищно усмехнулся посол. - Но под моим командованием на данный момент не так много людей с оружием, охрану вы видели и еще пистолет у помощника военного атташе господина Эйдри.
Отрицать этот факт Кай не стал. Да. Он любил.
Особист сделал еще одну поблажку. Теперь охранники шли на некотором отдалении, а не дышали в затылок. А Яно, тот вообще брел где-то позади, будто ему тоже вдруг понравилось гулять.
Но императрицу взволновало нечто иное.
- Скажите, что вы видели? Не прикидывайтесь, капитан. Когда вы ждали меня, вы же что-то видели. Что? - спросила она заговорщическим шепотом.
- Я не видел, я вспоминал.
- Это одно и то же. И что же вы вспоминали? - не унималась Химара.
Маэда даже растерялся от такого напора.
- Ничего особенного, - пожал плечами он. - Последнюю встречу с отцом. Он провожал меня на станции, очень переживал. Ему уже за семьдесят. Это относительно недавно было...
- И вы словно снова оказались там, на перроне, рядом с ним, слышали его голос. Дул ветер, листья летели...
Был бы Кай собакой, у него на загривке шерсть дыбом встала бы. Дело не в том, что она сказала, а - как. Будто заглянула в его мысли, в сны, проведала обо всех тайнах и желаниях, обо всём том, о чём люди предпочитают молчать.
- Откуда вы знаете?
- С вами говорили боги Тишины, капитан Маэда, - спокойно ответила императрица. - Значит, вы все же умеете по-настоящему молчать и думать.
- Подождите, но перрон... листья...
- Вы сами сказали, что стояли на вокзале, война началась в самый разгар осени, у вас на родине уже деревья желтые. И дуют ветры. Я просто предположила, не думайте. Но эти воспоминания, их яркость и реальность — это знак присутствия богов Тишины. Вам послан Знак, капитан. Это честь.
- Какой еще знак?
- Не знаю. Это ваш Знак, он предназначен для вас. У меня был свой.
Она так ловко сорвала покров с его души, что Маэда почувствовал, будто имеет полное право на ответную откровенность.
- А о чем вспоминали вы? - осмелился полюбопытствовать он. - Или это секрет?
- Вовсе нет. Я вспоминала мужа. Точнее, тот день, когда мы в последний раз позировали для альманаха. Вы, наверняка, выдели это фото, оно очень известное. Это было тут рядом, возле причала для яхты.
Маэда отлично помнил фотографию, он ведь совсем недавно её рассматривал.
Они как раз подходили к личной резиденции императора. Капитан Маэда до сих пор не мог отделаться от тягостного впечатления после её посещения. Вряд ли там убирали, и всё осталось по-прежнему, включая пятно на простынях.
- Каким он был? - спросил Кай, сам не веря, что спрашивает о таким личном.
- Кто? - удивилась женщина.
- Ваш муж — император Шэнли. Каким он был?
Государыня окинула задумчивым взглядом темный силуэт дворца, где тот жил и умер. На фоне белизны снега все эти колонны, резьба по камню и золоченые фигурки на портике выглядели как-то... неуместно.
- Он был м*даком.
Сказала и улыбнулась, несказанно наслаждаясь видом перекошенного лица арайнца.
- Все годы, сколько я его знала, а знакомы мы были с моих 15-ти лет, юнго Шэнли был и оставался редкостным м*даком, - повторила она со вкусом. - Он был раздражительным, мелочным, наглым и совершенно бессовестным подонком. Ваши газеты не врали, когда описывали его как совершенно аморальную личность. Истинная правда.
- А вы?
- А я была его императрицей.
Кай не удивился бы, если бы она не захотела продолжать этот разговор, но та не остановилась. Только сунула покрасневшие руки поглубже в карманы пальто.
- Накануне лечащий врач сказал мне, что сделать больше ничего нельзя, метастазы уже везде, а эта ремиссия - последняя. И я организовала для него фотосессию. Юнго обожал такие мероприятия как никто другой. Мы вместе подбирали одежду, вызвали самого модного мастера макияжа. Было так весело. Вся эта суета.
Лицо её — бледное и усталое — прямо-таки просияло от воспоминаний.
- К тому моменту мы остались совсем одни, - и продолжила, безошибочно уловив невысказанный вопрос. - Двенадцать лет этот дворец представлял собой безумную помесь борделя самого низкого пошиба, центра репродуктивного здоровья и ночного клуба. Видите, левое крыло достроено, оно длиннее правого? Стиль тот же, но это новодел. Общежитие для его женщин. По-моему, их никто не считал.
Три этажа с фасадом по шесть окон. Маэда присвистнул.
- Юнго не мог иметь детей, и до какого-то момента ему было плевать, но потом... Такая потеря для императорского дома, - усмехнулась императрица. - Фарс, который обернулся трагедией. Впрочем... в начале тоже всем было не до смеха. Особенно, мне.
- Почему?
- Почему? Потому что я — императрица, мой святой долг родить наследника. Он верил в чудо, в Силу Императриц. Чуда, как и ожидалось, не произошло. Тогда он стал подсылать ко мне своих... мужчин. Я отказалась.
Шокирующая откровенность, подобная ледяному ветру, заморозила Каю язык и губы. Он молчал.
- Эти стены видели такие вещи, до которых не додумался бы самый безумный извращенец. Нет, без убийств, кровопролития и насилия, - уточнила государыня. - Цель была все же... м-м-м... жизнеутверждающая. Всё только по добровольному и весьма деятельному согласию. На кону стояло так много.
- И вы просто так на всё это безобразие смотрели?
Она зябко повела плечами.
- Я, вообще-то, смотрела в другую сторону, в смысле, занималась другими делами. Думала, вдруг у юнго получится с кем-то из них. Он очень... хм... старался.
Понятно всё: императрица занималась политикой, пока император... пытался размножаться.
- Я помню про дворцовый обычай с усыновлением, но разве... разве вам не хотелось иметь своего ребенка?
- У меня был тот, о ком я заботилась. Тоже ребенок.
Государыня сказала так, что капитан Маэда не рискнул продолжить расспросы в этом направлении. И он вернулся к давним дворцовым скандалам.
- А те, другие женщины?
- Не знаю, меня они не касались. В них не было недостатка, поверьте. Желающие разделить... хм... ложе с государем исчислялись тысячами. Но когда юнго заболел, рядом не осталось никого. Это довольно жутко, когда пустеет целое крыло огромного дворца, а там, где всегда звучали голоса и музыка, где все время смеялись или ругались, больше не услышишь ни звука.
Государыня достала платочек из-за мехового отворота рукава. Но — нет, никаких слез, она просто отерла снег со лба — высокого и выпуклого, как у древних ситторийских статуй из терракоты.
- И тогда вдруг выяснилось, что мой муж всё же имеет достоинства. Нетривиальный ум и потрясающая начитанность — отличное сочетание. Когда он только успевал браться за книги, ума не приложу.
- Значит, на той фотографии...
- Да, она правдива. Он еще не знает, что приговорен, я наслаждаюсь тем, что он рад и полон надежд. Это же очевидно, верно? А сегодня боги Тишины послали воспоминания о тех днях, когда мы с ним были по настоящему счастливы. Не так долго, каких-то два-три месяца, но это было чудесно, правда-правда.
- Почему так мало?
- Смертельная болезнь, как хищная птица, она выклевывает из души всё лучшее, всё нежное и беззащитное. Когда больно и страшно - не до душевных щедрот. Юнго ужасно мучился, а потому злился, ненавидел и издевался над всеми вокруг. До тех пор пока мог себе это позволить, разумеется.
Они медленно обходили вокруг дворца Счастливой Юности — слева направо, как ситтори обходят родовой склеп, поминая умерших. Что ж, это сейчас имело смысл, потому что императрица внезапно перешла ко второй части своих обещаний. Без предупреждения, как любила делать, чтобы смутить собеседника и сразу же сбить его с толку.
- Командующий Римайя еще не подписал капитуляцию, со дня на день вы должны были занять столицу, и я отлично понимала, что первым делом умирающему императору подсунут манифест об отречении. Я никак не могла этого допустить, понимаете, капитан Маэда?
- Понимаю.
- Мой муж тоже это осознавал, когда я попросила его умереть.
- И он согласился?
- Конечно. Я отпустила медсестер и врачей, перестала давать ему обезболивающее, - говорила государыня размеренно и спокойно. Так рассказывают детям страшную сказку на ночь. - Он зажал в зубах подушку, чтобы не кричать, а я читала ему «Ларец», самую первую часть, его любимую. А когда боль стала невыносимой, то он накрыл себе лицо еще одной подушкой и направил мою руку. Вот так всё и случилось.
- Боже, зачем вы всё это мне рассказывает? - ужаснулся Кай.
- Затем, чтобы вы знали об этом, капитан Маэда, - жестко ответила императрица. - Мой муж — юнго Шэнли, последний император Ситтори умер со всем возможным в его положении достоинством и честью. Он сделал всё, что было в его силах — он умер императором. Потом, когда поднимут архивы и вся грязь всплывет, а иначе и быть не может, когда его имя смешают с дерьмом, чего юнго в полной мере заслуживает, вы единственный будете знать правду. И однажды вы расскажете её другим людям.
- А если не расскажу?
- Расскажете, - рассмеялась она звонко. - А теперь возвращаемся скорее, я промерзла до костей.
- Но дворец Вселенского Спокойствия...?
- Я была там тысячу раз, что я там не видела? Идемте, идемте!
И быстро-быстро засеменила в сторону своей резиденции, демонстративно шмыгая носом и потирая озябшие ладони.
Охране пришлось едва ли не бегом следом бежать. А капитан Яно прямо-таки рассвирепел. Наорал на императрицу, как на школьницу и посулил, что теперь она из своей комнаты носа наружу не покажет.
- Так вы хотите, чтобы я пошла к главному дворцу? Отлично. Так бы сразу и сказали, капитан Яно. Будь по-вашему!
И только полный идиот не догадался отчего вдруг возле парадной лестницы императрица столкнулась с бывшими дворцовыми гвардейцами. Их выстроили в шеренгу по два так, чтобы бывшая хозяйка прошла вдоль неё, словно принимала парад. Одна, с минимальной охраной и чуть ли не под руку с арайнским офицером. Что должны были подумать милицианты? Их мысли остались неизвестны, потому что они как полагается ситтори не позволили себе не то, что слова лишнего, даже малейшего движения. Стояли как каменные истуканы и смотрели на летящий снег.
Не молчала только императрица:
- В дни больших приемов на очередную дату коронации или в день рождения юнго через весь Зал Приемов от дверей до трона расстилалась ковровая дорожка — белая с золотым узором. Триста пятьдесят семь погонных метров вытканных вручную. Такую дорожку ткали каждому новому императору раз в жизни и по ней он восходил на трон, - она словно экскурсию проводила, так бодро и ясно звучал её голос. - Знаете сколько таких ковров хранится в сокровищнице? Ни одного, представьте. После смерти очередного императора его сжигали, оставалось золото, из которого снова делали нить и пускали её в новую дорожку. И каждый раз узор был новый, но при этом золоту в нем тысячи лет. Считается, что на протяжении веков количество золота не менялось ни на грамм.
И снова рассмеялась. Без натуги и притворности. Похоже, государыня Химара чему-то на самом деле радовалась.
- А на самом деле? - уточнил капитан Яно. Он тоже выглядел весьма довольным.
- Врут, конечно. Воровали помаленьку. Дорожка-то становилась всё уже и уже.
Поворачивая за угол здания капитан Маэда обернулся. Коллаборанты стояли недвижимо и глядели вслед императрице, и казалось даже не моргали.
Прода от 19.06.2019, 08:21
Глава 9.
То ли действительно вмешались боги Тишины, то ли где-то в высших политических сферах случились серьезные подвижки, но вместе со снегопадом закончились все игры в секретность. Штаб Армии созвал короткую конференцию для прессы, на которой выступил лично генерал Найто и рассказал о переговорах, ведущихся с императрицей Химарой. Кай узнал об этом, когда ему позвонил порученец генерала. Наставник запланировал как минимум штук пять таких конференций и на каждой должен был присутствовать Маэда. Как полномочный эмиссар и как человек, который видит Её императорское величество ежедневно.
- Вот он ваш час славы, Кай, - смеялся особист. - Мировая известность и головокружительная карьера вам обеспечены. Аж завидно!
Ему внимание прессы не светило ни при каких раскладах. Генерал Найто налегал на важность момента и необходимость показать всему миру, что императрица идет навстречу желаниям Арайны добровольно. Руководство искренне считало, что капитан Маэда одной только интеллигентской манерой разговаривать убедит в этом злобных писак. Особист был полностью с ним согласен.
- Вы выглядите... м-м-м...
- Слюнтяем? - подсказал Кай,
- Не юродствуйте. Вы выглядите воспитанным и глубоко порядочным человеком, - строго поправил его Яно, но не удержался и добавил. - Эх, вам бы очочки!
И был послан по известному адресу строевым шагом.
Императрица, напротив, решила покапризничать напоследок. Досталось даже любимому повару — услужливому господину Гиране. Он по нескольку раз переделывал завтраки и обеды, благо денег, вырученных у кинеримского посла за дизайнерские дамские часики, хватило бы на месяц шикарных трапез.
Капитан Яно смотрел на эти монаршьи заморочки сквозь пальцы.
- Пусть её, - отмахнулся от жалоб коменданта Хори. - Чем бы дура не тешилась, лишь бы не вешалась.
Кай его оптимизма не разделял. Государыня откровенно чудила, то наотрез отказываясь обсуждать что-либо по сути дела, то соглашалась, но тут же отвлекая Маэду очередными переводами дворцовых хроник. Тянула время? Набивала цену?
И так прошло еще три дня — в суете и разъездах. И все, все поголовно испытывали терпение Кая — военные корреспонденты, армейская канцелярия, кинеримский посол, Особый отдел и, конечно же, сама императрица Химара. Пока, наконец, его превосходительство Искрин Вайерд не сделал решительный ход.
Маэду вызвали в посольство Кинерима и снова пригласили в приемную с камином и панорамным окном. И там, среди бело-позолоченной роскоши обстановки уже ждал его элегантный господин Вайерд в черном костюме-тройке. Как ягода ежевики на кремовом торте.
- Как бы вы ни распинались перед прессой, офицер Маэда, но вам все равно придется предъявить государыню, так сказать, живьем, - заявил посол после краткого приветствия. - Я тоже буду на этом настаивать.
Что-что, а настаивать на своем Искрин умел, а еще продавливать, пробивать, навязывать и принуждать.
- Вы зря беспокоитесь. Не думаю, что наше командование будет отчаянно сопротивляться...
- Уже сопротивляется, - оборвал Кая посол. - Я успел созвониться с генералом Найто и взаимопонимания мы, к сожалению, не нашли. Это прискорбно, потому что я получил четкие инструкции, - он указал пальцем точно в северо-восточном направлении. - Я непременно должен поговорить с государыней лично, услышать согласие из её уст. Без этого ни о каком мировом признании арайнских планов речи не может быть.
- И в чем видит проблему наш командующий?
- Ай! - господин Вайерд отмахнулся, словно от назойливой мухи. - Ваш генерал понес какую-то откровенную ересь. Да-да, чушь и бред о том, что я тут же выдам императрице паспорт Кинерима, приведу с собой тайных агентов, которые её похитят. И всё такое прочее. Каково?
- А у вас есть такие планы, экселенц?
- Были бы - я бы их воплотил в жизнь, поверьте, - хищно усмехнулся посол. - Но под моим командованием на данный момент не так много людей с оружием, охрану вы видели и еще пистолет у помощника военного атташе господина Эйдри.
