Звон заканчивается, а я слышу за поворотом шаги. Кто это?! Больно легкие для мужчины. Вот чуйкой какой-то чую: это не Альрик. Он что, уже образовал между нами связь?! Тогда ее надо немедленно порвать! Я знать не желаю, ни где этот гад шляется, ни чтобы тем более он обо мне знал. Хотя как такое изорвать?
Из-за поворота показывается девушка примерно моего возраста. Немного не доходит до меня, останавливается:
— Как тебя зовут?
Далось им всем мое имя! Но скрывать его и от служанки смысла нет. Как-то же она должна ко мне обращаться. На вид эта девушка именно служанка, не знатная какая-то.
— Илона.
— Пойдем со мной, Илона. Приведешь себя в порядок и за работу. Хозяин определил тебя на кухню.
— А поесть он мне не определил?
Девушка смотрит на меня с почти суеверным ужасом. Запугал проклятый Альрик слуг, даже сказать о нем без уважения не смеют, видимо. Служанка говорит:
— Пойдем. Хватит болтать. Хозяин сказал мне за тобой приглядывать и о твоем поведении доносить ему.
О, вот оно что. Она особо доверенная, значит. Чем, любопытно, она заслужила такую «великую честь»? Ее имя я спрашивать не буду. Сама скажет, если что. Доверенная врага мне подругой не станет.
* * *
Альрик явно не хочет меня заморить. Во всяком случае пока. Внизу, куда мы спускаемся по узкой и страшной лестнице — тут что ногу сломать, что шею равно легко — оказываются и долгожданный туалет, и бочка с горячей водой, где я быстренько моюсь, и женское платье простого кроя из сундука, которое поясом регулируется по фигуре, и какая-никакая еда. А еще много, до безумия много работы.
Меня назначили младшей прислугой: чистить и скоблить бесконечную посуду, ломая ногти о пригоревшую еду, мести пол от очистков и всякое такое же скучное, тяжелое и грязное.
От постоянного варева в кухне стоит пар, повара и поварята переругиваются и перекрикиваются. Я работаю не одна — еще с какой-то девушкой. И хотя все эти дела мне совершенно привычны, к вечеру я ужасно устаю. На кухне готовят на прорву народу. Может, проклятый Альрик постоянно пиры закатывает?
Впрочем, сегодня мне и пожаловаться особо не на что: я и сыта, и пальцем в меня, как в порочную, никто не тычет. Просто ругаются, как на всех. А уж к этому я привычная, и не такое слыхала.
Когда под вечер Хильда — так эту доверенную Альрика зовут — хватает меня за рукав, я уже хочу привычно отмахнуться. Но она вроде не ругаться пришла:
— Хозяин говорит тебе оставить работу, вымыться, взять новое одеяло в кладовой и подняться к нему.
— А ты тоже у него ночуешь? — вопрос сам вырывается. Интересно же.
Мне кажется, или во взгляде Хильды мелькает досада?
— Я добрая только потому что Хозяин мне приказал. А то укоротила бы тебе дрянной язык!
Ох, как серьезно-то. Она что ли ревнует меня к опасному колдуну? Вот болтать, что Альрик колдун, я как-то не собираюсь. И сопротивляться его распоряжению тоже. Пожимаю плечами и иду, куда велено.
Оказывается, лично мне «хозяин» выделил несколько платьев. Хильда сказала, где их стирать — ну, там же, где и мыться фактически. А вот хранить их мне придется где-то в комнате Альрика. Потому что у всех слуг есть комнаты или углы, а мне этот «хозяин» велел у него ночевать.
Что ж… Я связываю узел из одеяла, кладу в него свои штаны и новые платья, беру у Хильды фонарь и иду наверх. Надо было еще горшок попросить. Вот чего дурному наместнику внизу не живется, а?
Хотя да, колдуну видимо нужны особенные условия. И, похоже, даже его слуги об этом не подозревают. Я внимательно слушала их беседы о «хозяине», и никаких подозрительных вещей они не говорили. Ну и не ругали его никак. Тут очевидно: запугал бедняг. Или, что тоже вероятно, люди нашли хорошее место и держатся за него. Когда кушать сильно охота, любой колдун друг.
Не представляю, как мне вынести эту ночь. Я весь день проработала, не приседая и не покладая рук. Спина болит. Хочется лишь замертво упасть и спать. Кстати, Хильда ни словом не обмолвилась о завтрашнем дне. Видимо, все опять будет зависеть от наместника. Точнее, удастся ли мне ему угодить.
Не хочу я ему угождать… Лучше честно драить горшки, чем потерять честь. Хотя моя честь, вероятно, совсем уже потеряна, раз Альрик мне душу выжег. Что может быть хуже? А вот что: у начала треклятой лестницы, где шею сломишь, охранники стоят. Двое.
Прохожу мимо них, поднимаюсь, проклиная ступеньки, и останавливаюсь со своим узлом и фонарем в пустом коридоре. Над дверью так и висит колоколец. Заходить внутрь мне не хочется, но деваться-то некуда. Тяну дверь на себя.
Альрика в комнатушке нет. Ну, если только он не умеет растворяться и быть невидимым, кто его знает… Ну, это и славно, что его нет. Я спокойно перестилаю белье, вешаю свои платьюшки красивые на спинку одного из стульев, а затем не отказываю себе в удовольствии упасть в постель. Глаза совсем слипаются. Мерзавец не велел же его караулить? Отличненько! Выбрав самое мягкое платье для сна, я моментально переодеваюсь, тушу фонарь и юркаю под одеяло.
* * *
Мою ногу явно кто-то облюбовал. Будто кот разлегся. Кот?! Откуда в комнате быть коту? Я резко выныриваю из сна, но плен ноги мне не почудился. Просто наглый королевский наместник Аррингтон сидит у меня в ногах и зачем-то держит в своих ладонях мою пятку.
Мне дико хочется толкнуть его с криком: «Брысь!». Понимаю, что так нельзя. Надо как-то ему кланяться, смотреть в пол и всякое такое в том же духе за то что Альрик меня не просто живой оставил, но и накормил.
А еще за непослушание он мне может прямо сейчас сломать лодыжку. А я и на двух здоровых ногах по его жуткой лестнице с замиранием сердца хожу. Но дурной язык сам выдает:
— Отпусти мою ногу, хозяин.
Вроде и вежливо, но язвительно.
В темноте и против света трудно разглядеть выражение лица Альрика. А желтоватый нечеловеческий отблеск в его глазах — запросто. Просто кошмар! Против воли жалобно прошу:
— Не ешь меня…
Альрик шумно вздыхает и... почти мурлычет:
— Боюсь, этого я тебе не смогу обещать. Твой дивный запах влечет меня еще с тех пор, как ты оказалась у подножия моей башни... Сегодня, когда у тебя чистое тело, искушение съесть тебя особенно велико.
Его пальцы держат ступню невесомо, но об их силе я уже знаю. И ведь проклятущий нисколько не боится подчеркнуть, что он колдун! Кто еще учует чей-то запах с такого расстояния?! А голос Альрика... Я вновь позорно понимаю, что заслушалась. Идиотка. Он же даже не взять меня хочет. Хочет съесть! Мягко интересуюсь:
— А ты не боишься, что королю кто-то доложит, что ты — колдун?
— Не боюсь, Илона, — мое имя он подчеркивает так же язвительно, как я слово «хозяин».
Ох, ну да. Конечно, Хильда ему донесла. Но главное, что не я сама. Уверена, что раз не сама, то нет моего согласия на мрачный ритуал!
— Я не Илона, — вру, — я так Хильде сказала, — с трудом удерживаюсь от желания показать гаду язык.
Но Альрик сбивает все мои мысли: он уже не просто держит мою ступню, а начинает ее разминать. Иногда его пальцы смещаются выше, к голени. А я ведь сейчас в платье, а не в штанах. Если его наглая рука продвинется еще выше, совсем высоко...
Альрик шумно втягивает воздух носом. Зачем он так делает?! Я как-то не так пахну?
— Интересно... Что такого в твоей фамилии, что ты ее скрываешь? Неужели дела против короны? Это ведь легко выяснить, Ило-о-она.
Его пальцы творят что-то невообразимое. Моя уставшая за день нога оказывается в личном облаке блаженства. Но проклятый колдун не должен об этом узнать. Мне нельзя млеть от преступного удовольствия. Надо поддерживать какой-то разговор. Потому что вся эта ласка наместника лишь коварная уловка. Я знаю, что он мне покушение не простил. Никто бы такое не простил, и уж точно не этот наместник!
— Я ничего не скрываю от честных людей, — говорю, еле сдерживая стон удовольствия, — а ты вообще не знаю, кто!
— Зато король отлично знает, кто я. Род Аррингтонов исправно служит королям этой страны долгие столетия.
Такой правды я не ожидала. Моя последняя надежда только что разбилась. Тихо собрать доказательства и на Альрика донести… А тут... Получается, король наверняка использует нюх и другие неведомые способности Аррингтона себе во благо. Зато я и не убила гада, и вляпалась в игру, в которой не то что не выиграть, а и выжить удача.
Проклятый колдун, как ни в чем не бывало, отпускает мою правую ногу и начинает заниматься левой. Что бы он ни говорил, разминает он так, что мне хочется замереть от счастья и не дышать. Никто и никогда в моей прежней жизни не поверил бы, что сам Альрик будет делать мне настолько приятно. Но я нисколечки не обольщаюсь. И точно:
— Я тоже устал, Илона. Когда закончу, за работу примешься ты.
Что?! Нет!
— У меня... руки отваливаются…
— Можем отрубить и помочь им.
Ой! Нет, мои ручки, пусть и не самые красивые от черной работы, чрезвычайно нужны мне.
— Не... Не надо, пожалуйста!
— Господин Аррингтон.
Этот самый господин продолжает разминать основания моих пальцев до сладкой боли. Натрудила я ножки. Редко где так людно и хлопотно, как на Альриковой кухне. В тавернах мне и то меньше работы выпадало.
Аррингтон выжидающе поднимает бровь — я уже вполне ориентируюсь в темноте и вижу.
Бурчу:
— Не руби... мне руки, господин Аррингтон. Пожалуйста.
— А ноги с этими милыми ноготками? Хорошо. Язык-то у тебя не устал?
Альрик вдруг улыбается проказливо, а мне плохеет.
— Не... устал... А что с ним?
— Поработай надо мной языком. Раз руками никак. Могу подсказать, где мне будет особенно приятно. Хотя любое место сойдет…
Что-о-о?! Облизать Альрика Аррингтона?! Сама себе не верю, с какой силой и скоростью выдергиваю ногу из его захвата и забиваюсь в изголовье кровати:
— Я не могу... Не надо... Нет.
— Я чистый.
— Это… — мое сердце бьется, как в припадке, а воздух застывает в горле, не сделать вдох.
— Может, научить тебя, как это правильно делается?
* * *
АЛЬРИК
Признаться, я неоднократно об этом думал. Ведь Юлиана права: то, что мы копируем людей, а не люди нас, странно. Но, с другой стороны, все наши преимущества вроде лучшего слуха, обоняния, большей силы, выносливости и так далее объективны.
Люди это скопировать не могут, даже если очень захотят. Не зверские повадки же им копировать! Обрасти шерстью, бегать по лесу… Так не пойдет.
Из-за нашего реального превосходства я не знаю ни один род оборотней, который бы где-то прозябал, нищенствовал и терпел прочие лишения. Отдельные сумасброды, которые заигрались и заслужили могилу в яме под корнями дерева вместо фамильного кладбища, повторюсь, есть. Но общую картину это не меняет. Люди и так нам служат.
Единственное, что хотел бы поменять я — законность положения оборотней. Действительно вывести наш народ из тени и открыть людям глаза на то, что реально творится среди них уже сотни лет. Конечно, не ради тех, кто забегался в шкуре, они сами виноваты. А… да хотя бы ради того, чтобы я мог, не таясь, сказать своей Истинной, кто я. Не ужасный колдун, не порождение тьмы, а уже истово любящий ее мужчина.
Как я теперь понимаю тех, кто говорил, что любимую особенно сильно вспоминаешь, когда тебя обнимает кто-то другой. Весьма настойчивая и абсолютно чужая женщина.
— Я нравлюсь тебе, Альрик?
Что? Нет. То есть ну да, немного.
— Из тебя выйдет прекрасная королева, Юлиана, — не лукавлю. Мало ли как повернется жизнь. — Держи меня в курсе событий и планов. Если ты выберешь другого короля, я пойму. Но я тоже могу оказаться тебе полезным.
— Стать королем не твоя мечта, Альрик Аррингтон? — Юлиана продолжает ко мне прижиматься. Скорее даже притираться. Совру, если скажу, что это ужасно неприятно.
— Не горю желанием стать королем, но и не откажусь от идеи, — надеюсь, этот уклончивый ответ ее устроит. — Если вам нужен кто-то, чтобы действовать быстро и бросить вызов текущей власти, я не лучший вариант. Но я безумно хорош в тени, — что правда, то правда. Не все оборотни — наместники правящего короля. Даже не все Аррингтоны.
— Поцелуешь меня, Альр-р-рик?
Все же эта женщина передо мной наглая. С другой стороны, хороший правитель может получиться только из сильного мужчины с сильными инстинктами. Юлиана еще и проверяет меня вдобавок к собственным очевидным желаниям.
Наклоняюсь к ней и целую. Жарко и напористо, но без языка. Так, что это разжигает аппетит, оставляя ее предвкушать большее. Чувствую свое легкое возбуждение — отлично, так уже много менее подозрительно. Но на попытку Юлианы всунуть язык мне в рот улыбаюсь и снимаю с себя ее руки:
— Мне пора вернуться в замок, королева. Жду тебя с новостями в любой удобный тебе момент.
Юлиана кивает и отступает. В ее глазах смесь разочарования и предвкушения. Она видит меня добычей и пока что добычей трудной.
Оборотницы за редчайшим исключением всегда такие наглые. Всегда непокорные, просто кто-то больше, а кто-то меньше. Есть, конечно, совсем другие виды, и у них свои нюансы, но у нас так.
Странно, что моя Истинная на оборотницу настолько… похожа. Она ведь дерзкая до безумия. Кидала мне в лицо что угодно, сыпала оскорблениями и не боялась казни. А она человек. Крестьянка. Странно, как она сохранила эту силу духа… Это загадка, но я ее разгадаю.
— До встречи, Альрик Аррингтон.
Юлиана пришла на полянку раньше меня и теперь раньше меня уходит. Постою пока тут, пусть она разденется и обратится. Я играю, но давать ложные надежды Юлиане, преследуя ее голой, тоже не хочу.
Истинная моя… Хильда наверняка уже знает ее имя. А мои люди вероятно уже вышли на след ее подельников по покушению на меня. Я приказал взять всех живьем и приволочь в замковую тюрьму. Сам с ними побеседую и пойму, что им от меня понадобилось.
Вот жил себе не тужил, а тут интрига на интриге. Оборотни предлагают возглавить восстание против людей — уверен, это не личное предложение Юлианы ради близкого знакомства, за девицей стоит минимум ее клан или даже несколько родов оборотней.
Зато какие-то крестьяне собирались безыскусно меня убить — это маленькое народное восстание или это вылазка врагов короля под маской простых обалдуев?
Вопросов очень много, и я жажду узнать ответы.
А еще же подготовка к отъезду и смотрины моей невесты… тьфу. О женитьбе хрен на ком я как-то совсем забыл. Как мне отвертеться там, где отвертеться не удастся?
Решу позже. Пока наслажусь небольшой охотой в лесу.
* * *
В замке меня ждет прекрасная добыча. И это совсем не косуля.
Мои люди поймали, наверное, половину народу из покусившихся на меня деревенщин. Они и правда оказались деревенщинами.
Как поймали, если до этого не видели их никого? Нет, не потому что мои сыщики оборотни, хотя пара оборотней из других родов, не Аррингтонов, среди моих «людей» правда есть, нюх тут не в помощь.
В помощь магия, которая официально в королевстве запрещена, и это мне тоже не шибко нравится. Разные юные дарования рискуют скорее помереть, чем развить свой талант.
Магия — всегда преимущество, и глупо им разбрасываться. Так вот, внутри двора замка и даже на его стенах стоят определенные энергетические ловушки, проходя через которые люди оставляют свой «след». Этот зафиксированный «след» все равно, что удостоверение личности.
Кроме того, быстро убегающая прочь от замка группа одиноких молодых мужчин тоже всегда подозрительна. Это явно не друзья-товарищи. Так что стоит дать местным жителям совсем немного денег, они эту компанию с потрохами сдадут. Бандитов и ворье никто не любит.
Из-за поворота показывается девушка примерно моего возраста. Немного не доходит до меня, останавливается:
— Как тебя зовут?
Далось им всем мое имя! Но скрывать его и от служанки смысла нет. Как-то же она должна ко мне обращаться. На вид эта девушка именно служанка, не знатная какая-то.
— Илона.
— Пойдем со мной, Илона. Приведешь себя в порядок и за работу. Хозяин определил тебя на кухню.
— А поесть он мне не определил?
Девушка смотрит на меня с почти суеверным ужасом. Запугал проклятый Альрик слуг, даже сказать о нем без уважения не смеют, видимо. Служанка говорит:
— Пойдем. Хватит болтать. Хозяин сказал мне за тобой приглядывать и о твоем поведении доносить ему.
О, вот оно что. Она особо доверенная, значит. Чем, любопытно, она заслужила такую «великую честь»? Ее имя я спрашивать не буду. Сама скажет, если что. Доверенная врага мне подругой не станет.
* * *
Альрик явно не хочет меня заморить. Во всяком случае пока. Внизу, куда мы спускаемся по узкой и страшной лестнице — тут что ногу сломать, что шею равно легко — оказываются и долгожданный туалет, и бочка с горячей водой, где я быстренько моюсь, и женское платье простого кроя из сундука, которое поясом регулируется по фигуре, и какая-никакая еда. А еще много, до безумия много работы.
Меня назначили младшей прислугой: чистить и скоблить бесконечную посуду, ломая ногти о пригоревшую еду, мести пол от очистков и всякое такое же скучное, тяжелое и грязное.
От постоянного варева в кухне стоит пар, повара и поварята переругиваются и перекрикиваются. Я работаю не одна — еще с какой-то девушкой. И хотя все эти дела мне совершенно привычны, к вечеру я ужасно устаю. На кухне готовят на прорву народу. Может, проклятый Альрик постоянно пиры закатывает?
Впрочем, сегодня мне и пожаловаться особо не на что: я и сыта, и пальцем в меня, как в порочную, никто не тычет. Просто ругаются, как на всех. А уж к этому я привычная, и не такое слыхала.
Когда под вечер Хильда — так эту доверенную Альрика зовут — хватает меня за рукав, я уже хочу привычно отмахнуться. Но она вроде не ругаться пришла:
— Хозяин говорит тебе оставить работу, вымыться, взять новое одеяло в кладовой и подняться к нему.
— А ты тоже у него ночуешь? — вопрос сам вырывается. Интересно же.
Мне кажется, или во взгляде Хильды мелькает досада?
— Я добрая только потому что Хозяин мне приказал. А то укоротила бы тебе дрянной язык!
Ох, как серьезно-то. Она что ли ревнует меня к опасному колдуну? Вот болтать, что Альрик колдун, я как-то не собираюсь. И сопротивляться его распоряжению тоже. Пожимаю плечами и иду, куда велено.
Оказывается, лично мне «хозяин» выделил несколько платьев. Хильда сказала, где их стирать — ну, там же, где и мыться фактически. А вот хранить их мне придется где-то в комнате Альрика. Потому что у всех слуг есть комнаты или углы, а мне этот «хозяин» велел у него ночевать.
Что ж… Я связываю узел из одеяла, кладу в него свои штаны и новые платья, беру у Хильды фонарь и иду наверх. Надо было еще горшок попросить. Вот чего дурному наместнику внизу не живется, а?
Хотя да, колдуну видимо нужны особенные условия. И, похоже, даже его слуги об этом не подозревают. Я внимательно слушала их беседы о «хозяине», и никаких подозрительных вещей они не говорили. Ну и не ругали его никак. Тут очевидно: запугал бедняг. Или, что тоже вероятно, люди нашли хорошее место и держатся за него. Когда кушать сильно охота, любой колдун друг.
Не представляю, как мне вынести эту ночь. Я весь день проработала, не приседая и не покладая рук. Спина болит. Хочется лишь замертво упасть и спать. Кстати, Хильда ни словом не обмолвилась о завтрашнем дне. Видимо, все опять будет зависеть от наместника. Точнее, удастся ли мне ему угодить.
Не хочу я ему угождать… Лучше честно драить горшки, чем потерять честь. Хотя моя честь, вероятно, совсем уже потеряна, раз Альрик мне душу выжег. Что может быть хуже? А вот что: у начала треклятой лестницы, где шею сломишь, охранники стоят. Двое.
Прохожу мимо них, поднимаюсь, проклиная ступеньки, и останавливаюсь со своим узлом и фонарем в пустом коридоре. Над дверью так и висит колоколец. Заходить внутрь мне не хочется, но деваться-то некуда. Тяну дверь на себя.
Альрика в комнатушке нет. Ну, если только он не умеет растворяться и быть невидимым, кто его знает… Ну, это и славно, что его нет. Я спокойно перестилаю белье, вешаю свои платьюшки красивые на спинку одного из стульев, а затем не отказываю себе в удовольствии упасть в постель. Глаза совсем слипаются. Мерзавец не велел же его караулить? Отличненько! Выбрав самое мягкое платье для сна, я моментально переодеваюсь, тушу фонарь и юркаю под одеяло.
* * *
Мою ногу явно кто-то облюбовал. Будто кот разлегся. Кот?! Откуда в комнате быть коту? Я резко выныриваю из сна, но плен ноги мне не почудился. Просто наглый королевский наместник Аррингтон сидит у меня в ногах и зачем-то держит в своих ладонях мою пятку.
Мне дико хочется толкнуть его с криком: «Брысь!». Понимаю, что так нельзя. Надо как-то ему кланяться, смотреть в пол и всякое такое в том же духе за то что Альрик меня не просто живой оставил, но и накормил.
А еще за непослушание он мне может прямо сейчас сломать лодыжку. А я и на двух здоровых ногах по его жуткой лестнице с замиранием сердца хожу. Но дурной язык сам выдает:
— Отпусти мою ногу, хозяин.
Вроде и вежливо, но язвительно.
В темноте и против света трудно разглядеть выражение лица Альрика. А желтоватый нечеловеческий отблеск в его глазах — запросто. Просто кошмар! Против воли жалобно прошу:
— Не ешь меня…
Альрик шумно вздыхает и... почти мурлычет:
— Боюсь, этого я тебе не смогу обещать. Твой дивный запах влечет меня еще с тех пор, как ты оказалась у подножия моей башни... Сегодня, когда у тебя чистое тело, искушение съесть тебя особенно велико.
Его пальцы держат ступню невесомо, но об их силе я уже знаю. И ведь проклятущий нисколько не боится подчеркнуть, что он колдун! Кто еще учует чей-то запах с такого расстояния?! А голос Альрика... Я вновь позорно понимаю, что заслушалась. Идиотка. Он же даже не взять меня хочет. Хочет съесть! Мягко интересуюсь:
— А ты не боишься, что королю кто-то доложит, что ты — колдун?
— Не боюсь, Илона, — мое имя он подчеркивает так же язвительно, как я слово «хозяин».
Ох, ну да. Конечно, Хильда ему донесла. Но главное, что не я сама. Уверена, что раз не сама, то нет моего согласия на мрачный ритуал!
— Я не Илона, — вру, — я так Хильде сказала, — с трудом удерживаюсь от желания показать гаду язык.
Но Альрик сбивает все мои мысли: он уже не просто держит мою ступню, а начинает ее разминать. Иногда его пальцы смещаются выше, к голени. А я ведь сейчас в платье, а не в штанах. Если его наглая рука продвинется еще выше, совсем высоко...
Альрик шумно втягивает воздух носом. Зачем он так делает?! Я как-то не так пахну?
— Интересно... Что такого в твоей фамилии, что ты ее скрываешь? Неужели дела против короны? Это ведь легко выяснить, Ило-о-она.
Его пальцы творят что-то невообразимое. Моя уставшая за день нога оказывается в личном облаке блаженства. Но проклятый колдун не должен об этом узнать. Мне нельзя млеть от преступного удовольствия. Надо поддерживать какой-то разговор. Потому что вся эта ласка наместника лишь коварная уловка. Я знаю, что он мне покушение не простил. Никто бы такое не простил, и уж точно не этот наместник!
— Я ничего не скрываю от честных людей, — говорю, еле сдерживая стон удовольствия, — а ты вообще не знаю, кто!
— Зато король отлично знает, кто я. Род Аррингтонов исправно служит королям этой страны долгие столетия.
Такой правды я не ожидала. Моя последняя надежда только что разбилась. Тихо собрать доказательства и на Альрика донести… А тут... Получается, король наверняка использует нюх и другие неведомые способности Аррингтона себе во благо. Зато я и не убила гада, и вляпалась в игру, в которой не то что не выиграть, а и выжить удача.
Проклятый колдун, как ни в чем не бывало, отпускает мою правую ногу и начинает заниматься левой. Что бы он ни говорил, разминает он так, что мне хочется замереть от счастья и не дышать. Никто и никогда в моей прежней жизни не поверил бы, что сам Альрик будет делать мне настолько приятно. Но я нисколечки не обольщаюсь. И точно:
— Я тоже устал, Илона. Когда закончу, за работу примешься ты.
Что?! Нет!
— У меня... руки отваливаются…
— Можем отрубить и помочь им.
Ой! Нет, мои ручки, пусть и не самые красивые от черной работы, чрезвычайно нужны мне.
— Не... Не надо, пожалуйста!
— Господин Аррингтон.
Этот самый господин продолжает разминать основания моих пальцев до сладкой боли. Натрудила я ножки. Редко где так людно и хлопотно, как на Альриковой кухне. В тавернах мне и то меньше работы выпадало.
Аррингтон выжидающе поднимает бровь — я уже вполне ориентируюсь в темноте и вижу.
Бурчу:
— Не руби... мне руки, господин Аррингтон. Пожалуйста.
— А ноги с этими милыми ноготками? Хорошо. Язык-то у тебя не устал?
Альрик вдруг улыбается проказливо, а мне плохеет.
— Не... устал... А что с ним?
— Поработай надо мной языком. Раз руками никак. Могу подсказать, где мне будет особенно приятно. Хотя любое место сойдет…
Что-о-о?! Облизать Альрика Аррингтона?! Сама себе не верю, с какой силой и скоростью выдергиваю ногу из его захвата и забиваюсь в изголовье кровати:
— Я не могу... Не надо... Нет.
— Я чистый.
— Это… — мое сердце бьется, как в припадке, а воздух застывает в горле, не сделать вдох.
— Может, научить тебя, как это правильно делается?
* * *
АЛЬРИК
Признаться, я неоднократно об этом думал. Ведь Юлиана права: то, что мы копируем людей, а не люди нас, странно. Но, с другой стороны, все наши преимущества вроде лучшего слуха, обоняния, большей силы, выносливости и так далее объективны.
Люди это скопировать не могут, даже если очень захотят. Не зверские повадки же им копировать! Обрасти шерстью, бегать по лесу… Так не пойдет.
Из-за нашего реального превосходства я не знаю ни один род оборотней, который бы где-то прозябал, нищенствовал и терпел прочие лишения. Отдельные сумасброды, которые заигрались и заслужили могилу в яме под корнями дерева вместо фамильного кладбища, повторюсь, есть. Но общую картину это не меняет. Люди и так нам служат.
Единственное, что хотел бы поменять я — законность положения оборотней. Действительно вывести наш народ из тени и открыть людям глаза на то, что реально творится среди них уже сотни лет. Конечно, не ради тех, кто забегался в шкуре, они сами виноваты. А… да хотя бы ради того, чтобы я мог, не таясь, сказать своей Истинной, кто я. Не ужасный колдун, не порождение тьмы, а уже истово любящий ее мужчина.
Как я теперь понимаю тех, кто говорил, что любимую особенно сильно вспоминаешь, когда тебя обнимает кто-то другой. Весьма настойчивая и абсолютно чужая женщина.
— Я нравлюсь тебе, Альрик?
Что? Нет. То есть ну да, немного.
— Из тебя выйдет прекрасная королева, Юлиана, — не лукавлю. Мало ли как повернется жизнь. — Держи меня в курсе событий и планов. Если ты выберешь другого короля, я пойму. Но я тоже могу оказаться тебе полезным.
— Стать королем не твоя мечта, Альрик Аррингтон? — Юлиана продолжает ко мне прижиматься. Скорее даже притираться. Совру, если скажу, что это ужасно неприятно.
— Не горю желанием стать королем, но и не откажусь от идеи, — надеюсь, этот уклончивый ответ ее устроит. — Если вам нужен кто-то, чтобы действовать быстро и бросить вызов текущей власти, я не лучший вариант. Но я безумно хорош в тени, — что правда, то правда. Не все оборотни — наместники правящего короля. Даже не все Аррингтоны.
— Поцелуешь меня, Альр-р-рик?
Все же эта женщина передо мной наглая. С другой стороны, хороший правитель может получиться только из сильного мужчины с сильными инстинктами. Юлиана еще и проверяет меня вдобавок к собственным очевидным желаниям.
Наклоняюсь к ней и целую. Жарко и напористо, но без языка. Так, что это разжигает аппетит, оставляя ее предвкушать большее. Чувствую свое легкое возбуждение — отлично, так уже много менее подозрительно. Но на попытку Юлианы всунуть язык мне в рот улыбаюсь и снимаю с себя ее руки:
— Мне пора вернуться в замок, королева. Жду тебя с новостями в любой удобный тебе момент.
Юлиана кивает и отступает. В ее глазах смесь разочарования и предвкушения. Она видит меня добычей и пока что добычей трудной.
Оборотницы за редчайшим исключением всегда такие наглые. Всегда непокорные, просто кто-то больше, а кто-то меньше. Есть, конечно, совсем другие виды, и у них свои нюансы, но у нас так.
Странно, что моя Истинная на оборотницу настолько… похожа. Она ведь дерзкая до безумия. Кидала мне в лицо что угодно, сыпала оскорблениями и не боялась казни. А она человек. Крестьянка. Странно, как она сохранила эту силу духа… Это загадка, но я ее разгадаю.
— До встречи, Альрик Аррингтон.
Юлиана пришла на полянку раньше меня и теперь раньше меня уходит. Постою пока тут, пусть она разденется и обратится. Я играю, но давать ложные надежды Юлиане, преследуя ее голой, тоже не хочу.
Истинная моя… Хильда наверняка уже знает ее имя. А мои люди вероятно уже вышли на след ее подельников по покушению на меня. Я приказал взять всех живьем и приволочь в замковую тюрьму. Сам с ними побеседую и пойму, что им от меня понадобилось.
Вот жил себе не тужил, а тут интрига на интриге. Оборотни предлагают возглавить восстание против людей — уверен, это не личное предложение Юлианы ради близкого знакомства, за девицей стоит минимум ее клан или даже несколько родов оборотней.
Зато какие-то крестьяне собирались безыскусно меня убить — это маленькое народное восстание или это вылазка врагов короля под маской простых обалдуев?
Вопросов очень много, и я жажду узнать ответы.
А еще же подготовка к отъезду и смотрины моей невесты… тьфу. О женитьбе хрен на ком я как-то совсем забыл. Как мне отвертеться там, где отвертеться не удастся?
Решу позже. Пока наслажусь небольшой охотой в лесу.
* * *
В замке меня ждет прекрасная добыча. И это совсем не косуля.
Мои люди поймали, наверное, половину народу из покусившихся на меня деревенщин. Они и правда оказались деревенщинами.
Как поймали, если до этого не видели их никого? Нет, не потому что мои сыщики оборотни, хотя пара оборотней из других родов, не Аррингтонов, среди моих «людей» правда есть, нюх тут не в помощь.
В помощь магия, которая официально в королевстве запрещена, и это мне тоже не шибко нравится. Разные юные дарования рискуют скорее помереть, чем развить свой талант.
Магия — всегда преимущество, и глупо им разбрасываться. Так вот, внутри двора замка и даже на его стенах стоят определенные энергетические ловушки, проходя через которые люди оставляют свой «след». Этот зафиксированный «след» все равно, что удостоверение личности.
Кроме того, быстро убегающая прочь от замка группа одиноких молодых мужчин тоже всегда подозрительна. Это явно не друзья-товарищи. Так что стоит дать местным жителям совсем немного денег, они эту компанию с потрохами сдадут. Бандитов и ворье никто не любит.
