Девушке приходилось придерживаться за стену, чтобы не упасть, и отдыхать после каждой пары шагов, но она дошла: взобралась на кровать и осторожно, чтобы не потревожить свежую рану, устроилась на боку.
Стоило ей на мгновение прикрыть глаза, как сознание померкло.
Утром Холли открыла глаза и долго лежала, бездумно глядя в потолок. Потом медленно обвела взглядом комнату. Выглядело помещение так, словно здесь произошло преступление - валяющийся на кофейном столике пузырек от спирта, повсюду кровавые отпечатки.
Еще вчера Холли планировала убрать все, чтобы скрыть попытку нарушить печать... а сегодня ей было наплевать. План не сработал, а другого способа сбежать отсюда она не видела. В голову настойчиво лезли мысли о том, чтобы прекратить наконец, это все... и небо, видное в окно манило ложной свободой. Измученной Холли в этом странном состоянии полубреда, казалось, что если она откроет тяжелую раму и встанет на подоконник, то сможет улететь...
Ее сознание словно раздвоилось... Часть ее все еще пыталась бороться, а часть - окончательно сдалась.
"Не смей сдаваться..." - мысленно убеждала себя Холли. - "Еще ничего не кончено..."
Но призывы к самой себе не помогали. Оцепенение словно усилилось со вчерашнего вечера и вместо того, чтобы действовать, Холли продолжала неподвижно лежать на кровати, глядя в одну точку.
Такой ее и нашла служанка Лирмейнов. Едва войдя в комнату, старушка ахнула и с поразительной для ее возраста прытью, убежала прочь. Холли только проводила ее безразличным взглядом.
А несколько минут спустя в комнате стало людно. Мать и тетка Гастона, слуги... Все бегали, суетились, переговаривались взволнованными голосами... Холли наблюдала за ними отрешенно, словно через слой толстого стекла и не пыталась сопротивляться, когда ее заставили встать, когда осматривали рану... Она не реагировала и тогда, когда женщины, поворачивая во все стороны, как куклу, наткнулись на вязь рун и стали взволнованно расспрашивать, кто это "сотворил с ней"...
"Надо написать... показать...", - медленно, словно в полусне, думала Холли. - "Сейчас я... сейчас... я смогу... это мой шанс, надо только объяснить..."
Но девушка не смогла даже пошевелиться - тело было словно ватное, все ее силы уходили на то, чтобы просто удержаться на ногах и не потерять сознание.
Через несколько минут явился и Гастон - пожилая служанка как раз усадила Холли в горячую ванну по приказу миссис Лирмейн и принялась, жалостливо причитая, приводить в порядок. Через неплотно закрытую дверь ванной комнаты до Холли доносились голоса Гастона и его матери. Слов было не разобрать, но судя по тому, как возмущение в голосе женщины постепенно сменилось на сочувствие - Гастон придумал, что сказать, чем объяснить состояние Холли.
Вскоре голоса за стеной смолкли. Пару ударов сердца спустя дверь открылась и в ванную комнату вошел Гастон. Служанка тут же переполошилась и преградила ему дорогу:
- Мистер Гастон, вам нельзя... - запричитала она.
- Миссис Прикс, выйдите пожалуйста, - напрочь игнорируя ее слова, приказал Лирмейн.
- Но как же?.. - растерянно пробормотала старушка. - Ведь неприлично! Незамужняя девица...
- Миссис Прикс! - окликнули женщину из комнаты. Та бросила неуверенный взгляд на Холли, безучастно сидящую в до краев наполненной ванне, на хозяина... Наткнулась на его строгий взгляд и, отбросив сомнения, вышла из ванной комнаты, оставив Холли наедине с Лирмейном, вопреки всем правилам приличия.
Несколько минут в помещении царила тишина, нарушаемая лишь звуком капель, мерно падающих из неплотно закрытого крана.
- Я не думал, что ты пойдешь на подобное, - прервал, наконец, затянувшееся молчание Лирмейн. - Вынужден признать, это могло сработать...
Мужчина покивал с надменным видом и продолжил:
- Но наша печать совершенна! И мои дополнения сделали ее еще лучше.
"Она не ваша, ее придумал Винсент Алмейн", - машинально подумала Холли.
- Ну и как? Сработало? - с интересом спросил мужчина.
"Если бы сработало, я бы смогла сбежать..." - подумала Холли, но промолчала.
Лирмейна это взбесило:
- Сработало? Отвечай! - нависнув над девушкой рявкнул он.
И Холли, опустив глаза и безотчетно сжавшись, чтобы казаться как можно меньше, против воли ответила:
- Нет, не сработало...
На лице мужчины расцвела удовлетворенная улыбка. Он выпрямился, заложил руки за спину и сказал:
- Да. Ты все еще подчиняешься моим приказам.
С того утра прошло несколько месяцев...
И ничего не изменилось: все так же Холли почти безвылазно сидела в выделенной ей комнате, покидая ее только по вечерам на несколько часов, чтобы посетить лабораторию в подвале. Семейство Лирмейнов, убежденное Гастоном в том, что Холли необходим покой, сторонилось ее. Отстраненности женщинам, воспитанным в традициях людей не самого простого происхождения, добавляло знание, что Холли не "соблюла себя", что кто-то кроме доктора - а это явно не доктор нанес руны! - видел ее обнаженной. В глазах этих женщин сей факт делал Холли человеком низшего порядка, едва ли не "падшей женщиной"... а истинные леди с падшими женщинами не общаются.
Впрочем, пару раз женщины пытались вызвать Холли не разговор, начинали рассказывать о том, как должна вести себя девушка из хорошей семьи, как важно соблюдать целомудрие до брака... Холли отмалчивалась. Даже если б она хотела что-то сказать, приказ Лирмейна не давал ей это сделать. Тогда мать и тетка Лирмейна пожаловались Гастону на ее неуважение и тот, чтобы отвязаться, дал Холли приказ: "Отвечать на вопросы".
Холли пришлось подчиниться. Это был долгий разговор, во время которого женщины пытались донести до Холли глубину ее падения, убедить встать на путь исправления. Когда они не получили отклика, кроме коротких сухих ответов и никакой благодарности, женщины были крайне разочарованы: они-то от всей душы жаждали спасти заблудшее дитя, чтобы оно осознало свой грех, раскаялось и принялось яро трудиться во искупление и на пользу Лирмейнов... Серебро давно не чищено, гобелены пообтерлись, а у миссис Прикс уже и руки не такие ловкие, как в юности, и глаза видят плохо.
Врочем, Холли было абсолютно наплевать, что там о ней думают. С того злосчастного утра, которое лишило ее всяких надежд выбраться отсюда, девушка жила словно во сне. Печать продолжала тянуть из нее силы и Холли только вяло удивлялась, что до сих пор не исчерпала ее полностью. Девушку удивляло, что она до сих пор дышит, двигается, ест...
Хотя, с едой была особая история...
После того утра Холли не могла есть сама. Она смотрела на еду и та не вызывала у нее ничего, кроме отвращения... Поэтому девушка и не притронулась к еде. День, другой, третий... Поднос, на котором старая служанка приносила ей поесть, оставался нетронутым, а потом - явился Лирмейн и попросту приказал ей съедать все, что приносят на подносе.
Холли не смогла противиться, вот только съеденное почти сразу просилось обратно... Это было мерзко, мучительно и ослабляло и без того обессилевшую девушку еще больше. Она сильно похудела... Одежда болталась на Холли, как на вешалке, щеки ввалились, под глазами залегли пугающе темные тени, а волосы, бывшие когда-то ее гордостью, потускнели и перестали виться. Иногда Холли разглядывала свое отражение в небольшом зеркале, висевшем в ванной комнате и поражалась тому, как сильно она изменилась.
«Уже скоро...» - каждый раз думала она. - "Скоро все закончится".
И вот сегодня похоже, предел был почти достигнут.
Она сидела над завтраком, заталкивая в себя овсянку, яйца, бекон, румяные булочки, варенье и чай с молоком почти четыре часа. Миссис Прикс, добрая душа, видя, что девушка похожа на живой скелет, накладывала ей порции побольше. Холли едва осилила бы сейчас и пустой бульон, а приходилось впихивать в себя полноценный завтрак, который подошел бы больше мужчине, занятому физическим трудом, чем болеющей девушке.
Закончив есть, Холли уставилась пустым взглядом в стену, чувствуя мерзкий привкус во рту и понимая, что сейчас вся еда выйдет обратно. Тяжело вздохнув, девушка начала подниматься с кресла, но не удержалась и упала обратно. С третьей попытки Холли удалось встать. Она сделала шаг по направлению к ванной и тут желудок взбунтовался окончательно, заставляя сперва согнуться, а потом и вовсе упасть на четвереньки...
После приступа Холли с трудом восстановила дыхание, вытерла рот тыльной стороной руки и с трудом встала. Глядя на омерзительное пятно, появившееся на ковре, девушка испытала слабое чувство вины перед миссис Прикс, которой придется за ней убирать. Если б она чувствовала себя хоть немного получше...
Холли все-таки добралась до ванной и даже смогла умыться и прополоскать рот. Это заняло не меньше получаса, но девушке было наплевать — Лирмейн часто забывал о времени и опоздания скорее всего не заметит. Да если и заметит...
...Холли надеялась, что сегодня все закончится.
Что сегодня она, наконец, умрет...
Одна за другой, крутые каменные ступеньки вели ее в подвал старого дома. Еле слышные звуки шагов словно поглощали холодные каменные стены.
За последние полгода Холли выучила этот путь наизусть, но все равно придерживалась за стену, то ли боясь оступиться, то ли надеясь зацепиться и остановить собственное движение
Одна ступенька, вторая, третья...
Вскоре внизу замаячил мягкий желтый свет, который становился все ярче по мере приближения. Еще несколько ступеней вниз и Холли оказалась в большой комнате, освещенной уютным светом множества свечей. Девушка замерла у подножья лестницы, не в силах заставить себя пройти дальше.
- Холли? - окликнули ее из-за ширмы.
Девушка слабо вздрогнула, но все же ответила:
- Да, сэр.
Ее голос был слабым и хриплым, но в тишине подвала не было необходимости говорить громче - каменные стены усиливали любой звук - ее услышали.
- Ты очень вовремя! - с энтузиазмом воскликнул мужчина, выходя из-за ширмы на середину помещения. - Я понял, в чем была ошибка!
Мужчина просто лучился радостью, а девушка напротив, с каждым его словом все больше опускала голову и словно становилась меньше ростом.
- Твой дар слишком мал! Это было ясно сразу — первый маг в семье, однако я надеялся, что твоя способность управлять им все компенсирует, но нет! Все равно слишком мало... Возможно печать частично заблокировала твои силы... - на мгновение призадумался он. - Впрочем, неважно! Я нашел выход!
Холли молча смотрела, как мужчина возбужденно мечется из угла в угол
- Подойди! Посмотри, посмотри!
Не ожидая ничего хорошего, Холли подошла к ширме и заглянула за нее.
В следующее мгновение у девушки перехватило дыхание, а руки сами собой сжались в кулаки. За ширмой, на низенькой скамеечке, в одинаковых позах, низко опустив головы, сидели мальчик и девочка, похожие друг на друга как две капли воды. Двуликие, скорее всего рыси, еще не обретшие вторую ипостась, но стоящие на пороге ее обретения - лет одиннадцати-двенадцати...
Дети сидели неподвижно, совершенно не реагируя на происходящее и даже словно не замечая появления нового действующего лица. Глаза их были неподвижны, зрачки расширены...
И у обоих на груди была порвана одежда, а в прорехах виднелась кожа с выжженной на ней вязью рун. Такой же, как у Холли.
У девушки потемнело в глазах, но на этот раз не от слабости, а от вспыхнувшего внезапно ледяного ослепляющего бешенства:
«Не позволю!!!» - мысленно взвыла она.
А потом было странно...
Бешенство резко схлынуло, оставив вместо себя холодную, расчетливую ярость. Холли внезапно почувствовала себя до предела сжатой пружиной - вот-вот распрямится. Сердце в груди заполошно колотилось и девушке приходилось делать над собой усилие, чтобы скрыть от Лирмейна свое необычное состояние.
Впрочем, тот был слишком возбужден, слишком поглощен своими изысканиями... слишком привык к покорности Холли, к ее слабости. Он почти не обращал внимания на девушку, а та, механически выполняя его команды, внимательно приглядывалась к вещам вокруг. Она еще сама не знала, что предпримет, но точно не станет сидеть сложа руки... Только не теперь, когда на кону жизни детей!
Периодически она с тревогой поглядывала на рысят - те так и не пришли в себя, и продолжали сидеть неподвижно, глядя остановившимися глазами прямо перед собой.
"Что с ними?" - переживала Холли. - "Должны были уже придти в себя! Я теряла сознание, но совсем ненадолго, а они так, похоже, уже несколько часов..."
Пару раз она пыталась незаметно для Лирмейна привлечь внимание детей, но те оставались безучастными.
"Возможно печать подействовала на них сильнее из-за двуликости? Она же изначально была предназначена для животных, а оборотни, пусть и не прошедшие первый оборот - частично звери..." - размышляла Холли. - "Как они попались? Их кто-нибудь ищет? Наверняка... Двуликие очень трепетно относятся к детям, а близнецы вообще большая редкость. Их исчезновение должны были заметить! Но смогут ли найти? Что предпринял Гастон в этот раз, чтобы замести следы?"
О своем состоянии девушка старалась не думать, понимая, что такой всплеск энергии вовсе не признак того, что ей внезапно, ни с того, ни с сего, стало лучше. Напротив, это лишнее доказательство того, что организм исчерпал все свои возможности. Понимая это, Холли, терпеливо дожидалась, когда Лирмейн закончит сегодняшние изыскания и отпустит ее... хотя хотелось просто вскочить и огреть мужчину по голове чем-нибудь тяжелым... Вот только... А если не получится? И он отдаст какой-нибудь приказ, который перечеркнет все шансы детей на спасение?
В этот раз Лирмейн продержал Холли почти до полуночи. Закончив, мужчина аккуратно отсоединил от девушки проводки, повернулся спиной и с головой погрузился в записи. Секунду Холли смотрела на его сгорбленную спину... она даже огляделась было по сторонам в поисках достаточно тяжелого предмета, как вдруг мужчина обернулся:
- Иди к себе! - приказал он, окинув ее внимательным взглядом.
И Холли подчинилась. Она шла медленно, едва переставляя ноги, чтобы не приведи Забытые Боги, не вызвать у Гастона еще больше подозрений. Пусть он думает, что она медлила от слабости...
Только миновав лестницу наверх и часть коридора девушка рискнула ускорить шаги.
Очутившись в комнате, Холли почти бегом метнулась в ванную комнату, торопливо расстегнула платье и обнажила грудь. Большой уродливый шрам от ожога никуда не делся...
Девушка скривилась и решительно достала небольшой канцелярский нож. Он был скорее декоративным, чем острым, но скальпеля в лаборатории на этот раз она не нашла.
Не тратя времени на обработку ножа - да и нечем ей было! - Холли поднесла лезвие к краю руны и, не давая себе времени испугаться и отступить, резко и глубоко полоснула по коже.
Боли не было! Холли в шоке смотрела на яркий порез, из которого сперва медленно, а потом все быстрее и быстрее сочилась кровь, и ничего не понимала. Она чувствовала давление, жжение, но не боль! Не веря самой себе, своим ощущениям, Холли осторожно прикоснулась к ране... и - снова ничего.
"Как такое возможно?" - недоумевала девушка.
Она слишком хорошо помнила, насколько больно было в первый раз...
"Не важно!" - тряхнула головой Холли. - "В чем бы ни была причина, мне только лучше!"
И, не медля ни секунды (а в глубине души опасаясь, что странный эффект пройдет), Холли продолжила.
Стоило ей на мгновение прикрыть глаза, как сознание померкло.
Утром Холли открыла глаза и долго лежала, бездумно глядя в потолок. Потом медленно обвела взглядом комнату. Выглядело помещение так, словно здесь произошло преступление - валяющийся на кофейном столике пузырек от спирта, повсюду кровавые отпечатки.
Еще вчера Холли планировала убрать все, чтобы скрыть попытку нарушить печать... а сегодня ей было наплевать. План не сработал, а другого способа сбежать отсюда она не видела. В голову настойчиво лезли мысли о том, чтобы прекратить наконец, это все... и небо, видное в окно манило ложной свободой. Измученной Холли в этом странном состоянии полубреда, казалось, что если она откроет тяжелую раму и встанет на подоконник, то сможет улететь...
Ее сознание словно раздвоилось... Часть ее все еще пыталась бороться, а часть - окончательно сдалась.
"Не смей сдаваться..." - мысленно убеждала себя Холли. - "Еще ничего не кончено..."
Но призывы к самой себе не помогали. Оцепенение словно усилилось со вчерашнего вечера и вместо того, чтобы действовать, Холли продолжала неподвижно лежать на кровати, глядя в одну точку.
Такой ее и нашла служанка Лирмейнов. Едва войдя в комнату, старушка ахнула и с поразительной для ее возраста прытью, убежала прочь. Холли только проводила ее безразличным взглядом.
А несколько минут спустя в комнате стало людно. Мать и тетка Гастона, слуги... Все бегали, суетились, переговаривались взволнованными голосами... Холли наблюдала за ними отрешенно, словно через слой толстого стекла и не пыталась сопротивляться, когда ее заставили встать, когда осматривали рану... Она не реагировала и тогда, когда женщины, поворачивая во все стороны, как куклу, наткнулись на вязь рун и стали взволнованно расспрашивать, кто это "сотворил с ней"...
"Надо написать... показать...", - медленно, словно в полусне, думала Холли. - "Сейчас я... сейчас... я смогу... это мой шанс, надо только объяснить..."
Но девушка не смогла даже пошевелиться - тело было словно ватное, все ее силы уходили на то, чтобы просто удержаться на ногах и не потерять сознание.
Через несколько минут явился и Гастон - пожилая служанка как раз усадила Холли в горячую ванну по приказу миссис Лирмейн и принялась, жалостливо причитая, приводить в порядок. Через неплотно закрытую дверь ванной комнаты до Холли доносились голоса Гастона и его матери. Слов было не разобрать, но судя по тому, как возмущение в голосе женщины постепенно сменилось на сочувствие - Гастон придумал, что сказать, чем объяснить состояние Холли.
Вскоре голоса за стеной смолкли. Пару ударов сердца спустя дверь открылась и в ванную комнату вошел Гастон. Служанка тут же переполошилась и преградила ему дорогу:
- Мистер Гастон, вам нельзя... - запричитала она.
- Миссис Прикс, выйдите пожалуйста, - напрочь игнорируя ее слова, приказал Лирмейн.
- Но как же?.. - растерянно пробормотала старушка. - Ведь неприлично! Незамужняя девица...
- Миссис Прикс! - окликнули женщину из комнаты. Та бросила неуверенный взгляд на Холли, безучастно сидящую в до краев наполненной ванне, на хозяина... Наткнулась на его строгий взгляд и, отбросив сомнения, вышла из ванной комнаты, оставив Холли наедине с Лирмейном, вопреки всем правилам приличия.
Несколько минут в помещении царила тишина, нарушаемая лишь звуком капель, мерно падающих из неплотно закрытого крана.
- Я не думал, что ты пойдешь на подобное, - прервал, наконец, затянувшееся молчание Лирмейн. - Вынужден признать, это могло сработать...
Мужчина покивал с надменным видом и продолжил:
- Но наша печать совершенна! И мои дополнения сделали ее еще лучше.
"Она не ваша, ее придумал Винсент Алмейн", - машинально подумала Холли.
- Ну и как? Сработало? - с интересом спросил мужчина.
"Если бы сработало, я бы смогла сбежать..." - подумала Холли, но промолчала.
Лирмейна это взбесило:
- Сработало? Отвечай! - нависнув над девушкой рявкнул он.
И Холли, опустив глаза и безотчетно сжавшись, чтобы казаться как можно меньше, против воли ответила:
- Нет, не сработало...
На лице мужчины расцвела удовлетворенная улыбка. Он выпрямился, заложил руки за спину и сказал:
- Да. Ты все еще подчиняешься моим приказам.
Глава 7
С того утра прошло несколько месяцев...
И ничего не изменилось: все так же Холли почти безвылазно сидела в выделенной ей комнате, покидая ее только по вечерам на несколько часов, чтобы посетить лабораторию в подвале. Семейство Лирмейнов, убежденное Гастоном в том, что Холли необходим покой, сторонилось ее. Отстраненности женщинам, воспитанным в традициях людей не самого простого происхождения, добавляло знание, что Холли не "соблюла себя", что кто-то кроме доктора - а это явно не доктор нанес руны! - видел ее обнаженной. В глазах этих женщин сей факт делал Холли человеком низшего порядка, едва ли не "падшей женщиной"... а истинные леди с падшими женщинами не общаются.
Впрочем, пару раз женщины пытались вызвать Холли не разговор, начинали рассказывать о том, как должна вести себя девушка из хорошей семьи, как важно соблюдать целомудрие до брака... Холли отмалчивалась. Даже если б она хотела что-то сказать, приказ Лирмейна не давал ей это сделать. Тогда мать и тетка Лирмейна пожаловались Гастону на ее неуважение и тот, чтобы отвязаться, дал Холли приказ: "Отвечать на вопросы".
Холли пришлось подчиниться. Это был долгий разговор, во время которого женщины пытались донести до Холли глубину ее падения, убедить встать на путь исправления. Когда они не получили отклика, кроме коротких сухих ответов и никакой благодарности, женщины были крайне разочарованы: они-то от всей душы жаждали спасти заблудшее дитя, чтобы оно осознало свой грех, раскаялось и принялось яро трудиться во искупление и на пользу Лирмейнов... Серебро давно не чищено, гобелены пообтерлись, а у миссис Прикс уже и руки не такие ловкие, как в юности, и глаза видят плохо.
Врочем, Холли было абсолютно наплевать, что там о ней думают. С того злосчастного утра, которое лишило ее всяких надежд выбраться отсюда, девушка жила словно во сне. Печать продолжала тянуть из нее силы и Холли только вяло удивлялась, что до сих пор не исчерпала ее полностью. Девушку удивляло, что она до сих пор дышит, двигается, ест...
Хотя, с едой была особая история...
После того утра Холли не могла есть сама. Она смотрела на еду и та не вызывала у нее ничего, кроме отвращения... Поэтому девушка и не притронулась к еде. День, другой, третий... Поднос, на котором старая служанка приносила ей поесть, оставался нетронутым, а потом - явился Лирмейн и попросту приказал ей съедать все, что приносят на подносе.
Холли не смогла противиться, вот только съеденное почти сразу просилось обратно... Это было мерзко, мучительно и ослабляло и без того обессилевшую девушку еще больше. Она сильно похудела... Одежда болталась на Холли, как на вешалке, щеки ввалились, под глазами залегли пугающе темные тени, а волосы, бывшие когда-то ее гордостью, потускнели и перестали виться. Иногда Холли разглядывала свое отражение в небольшом зеркале, висевшем в ванной комнате и поражалась тому, как сильно она изменилась.
«Уже скоро...» - каждый раз думала она. - "Скоро все закончится".
И вот сегодня похоже, предел был почти достигнут.
Она сидела над завтраком, заталкивая в себя овсянку, яйца, бекон, румяные булочки, варенье и чай с молоком почти четыре часа. Миссис Прикс, добрая душа, видя, что девушка похожа на живой скелет, накладывала ей порции побольше. Холли едва осилила бы сейчас и пустой бульон, а приходилось впихивать в себя полноценный завтрак, который подошел бы больше мужчине, занятому физическим трудом, чем болеющей девушке.
Закончив есть, Холли уставилась пустым взглядом в стену, чувствуя мерзкий привкус во рту и понимая, что сейчас вся еда выйдет обратно. Тяжело вздохнув, девушка начала подниматься с кресла, но не удержалась и упала обратно. С третьей попытки Холли удалось встать. Она сделала шаг по направлению к ванной и тут желудок взбунтовался окончательно, заставляя сперва согнуться, а потом и вовсе упасть на четвереньки...
После приступа Холли с трудом восстановила дыхание, вытерла рот тыльной стороной руки и с трудом встала. Глядя на омерзительное пятно, появившееся на ковре, девушка испытала слабое чувство вины перед миссис Прикс, которой придется за ней убирать. Если б она чувствовала себя хоть немного получше...
Холли все-таки добралась до ванной и даже смогла умыться и прополоскать рот. Это заняло не меньше получаса, но девушке было наплевать — Лирмейн часто забывал о времени и опоздания скорее всего не заметит. Да если и заметит...
...Холли надеялась, что сегодня все закончится.
Что сегодня она, наконец, умрет...
Одна за другой, крутые каменные ступеньки вели ее в подвал старого дома. Еле слышные звуки шагов словно поглощали холодные каменные стены.
За последние полгода Холли выучила этот путь наизусть, но все равно придерживалась за стену, то ли боясь оступиться, то ли надеясь зацепиться и остановить собственное движение
Одна ступенька, вторая, третья...
Вскоре внизу замаячил мягкий желтый свет, который становился все ярче по мере приближения. Еще несколько ступеней вниз и Холли оказалась в большой комнате, освещенной уютным светом множества свечей. Девушка замерла у подножья лестницы, не в силах заставить себя пройти дальше.
- Холли? - окликнули ее из-за ширмы.
Девушка слабо вздрогнула, но все же ответила:
- Да, сэр.
Ее голос был слабым и хриплым, но в тишине подвала не было необходимости говорить громче - каменные стены усиливали любой звук - ее услышали.
- Ты очень вовремя! - с энтузиазмом воскликнул мужчина, выходя из-за ширмы на середину помещения. - Я понял, в чем была ошибка!
Мужчина просто лучился радостью, а девушка напротив, с каждым его словом все больше опускала голову и словно становилась меньше ростом.
- Твой дар слишком мал! Это было ясно сразу — первый маг в семье, однако я надеялся, что твоя способность управлять им все компенсирует, но нет! Все равно слишком мало... Возможно печать частично заблокировала твои силы... - на мгновение призадумался он. - Впрочем, неважно! Я нашел выход!
Холли молча смотрела, как мужчина возбужденно мечется из угла в угол
- Подойди! Посмотри, посмотри!
Не ожидая ничего хорошего, Холли подошла к ширме и заглянула за нее.
В следующее мгновение у девушки перехватило дыхание, а руки сами собой сжались в кулаки. За ширмой, на низенькой скамеечке, в одинаковых позах, низко опустив головы, сидели мальчик и девочка, похожие друг на друга как две капли воды. Двуликие, скорее всего рыси, еще не обретшие вторую ипостась, но стоящие на пороге ее обретения - лет одиннадцати-двенадцати...
Дети сидели неподвижно, совершенно не реагируя на происходящее и даже словно не замечая появления нового действующего лица. Глаза их были неподвижны, зрачки расширены...
И у обоих на груди была порвана одежда, а в прорехах виднелась кожа с выжженной на ней вязью рун. Такой же, как у Холли.
У девушки потемнело в глазах, но на этот раз не от слабости, а от вспыхнувшего внезапно ледяного ослепляющего бешенства:
«Не позволю!!!» - мысленно взвыла она.
Глава 8
А потом было странно...
Бешенство резко схлынуло, оставив вместо себя холодную, расчетливую ярость. Холли внезапно почувствовала себя до предела сжатой пружиной - вот-вот распрямится. Сердце в груди заполошно колотилось и девушке приходилось делать над собой усилие, чтобы скрыть от Лирмейна свое необычное состояние.
Впрочем, тот был слишком возбужден, слишком поглощен своими изысканиями... слишком привык к покорности Холли, к ее слабости. Он почти не обращал внимания на девушку, а та, механически выполняя его команды, внимательно приглядывалась к вещам вокруг. Она еще сама не знала, что предпримет, но точно не станет сидеть сложа руки... Только не теперь, когда на кону жизни детей!
Периодически она с тревогой поглядывала на рысят - те так и не пришли в себя, и продолжали сидеть неподвижно, глядя остановившимися глазами прямо перед собой.
"Что с ними?" - переживала Холли. - "Должны были уже придти в себя! Я теряла сознание, но совсем ненадолго, а они так, похоже, уже несколько часов..."
Пару раз она пыталась незаметно для Лирмейна привлечь внимание детей, но те оставались безучастными.
"Возможно печать подействовала на них сильнее из-за двуликости? Она же изначально была предназначена для животных, а оборотни, пусть и не прошедшие первый оборот - частично звери..." - размышляла Холли. - "Как они попались? Их кто-нибудь ищет? Наверняка... Двуликие очень трепетно относятся к детям, а близнецы вообще большая редкость. Их исчезновение должны были заметить! Но смогут ли найти? Что предпринял Гастон в этот раз, чтобы замести следы?"
О своем состоянии девушка старалась не думать, понимая, что такой всплеск энергии вовсе не признак того, что ей внезапно, ни с того, ни с сего, стало лучше. Напротив, это лишнее доказательство того, что организм исчерпал все свои возможности. Понимая это, Холли, терпеливо дожидалась, когда Лирмейн закончит сегодняшние изыскания и отпустит ее... хотя хотелось просто вскочить и огреть мужчину по голове чем-нибудь тяжелым... Вот только... А если не получится? И он отдаст какой-нибудь приказ, который перечеркнет все шансы детей на спасение?
В этот раз Лирмейн продержал Холли почти до полуночи. Закончив, мужчина аккуратно отсоединил от девушки проводки, повернулся спиной и с головой погрузился в записи. Секунду Холли смотрела на его сгорбленную спину... она даже огляделась было по сторонам в поисках достаточно тяжелого предмета, как вдруг мужчина обернулся:
- Иди к себе! - приказал он, окинув ее внимательным взглядом.
И Холли подчинилась. Она шла медленно, едва переставляя ноги, чтобы не приведи Забытые Боги, не вызвать у Гастона еще больше подозрений. Пусть он думает, что она медлила от слабости...
Только миновав лестницу наверх и часть коридора девушка рискнула ускорить шаги.
Очутившись в комнате, Холли почти бегом метнулась в ванную комнату, торопливо расстегнула платье и обнажила грудь. Большой уродливый шрам от ожога никуда не делся...
Девушка скривилась и решительно достала небольшой канцелярский нож. Он был скорее декоративным, чем острым, но скальпеля в лаборатории на этот раз она не нашла.
Не тратя времени на обработку ножа - да и нечем ей было! - Холли поднесла лезвие к краю руны и, не давая себе времени испугаться и отступить, резко и глубоко полоснула по коже.
Боли не было! Холли в шоке смотрела на яркий порез, из которого сперва медленно, а потом все быстрее и быстрее сочилась кровь, и ничего не понимала. Она чувствовала давление, жжение, но не боль! Не веря самой себе, своим ощущениям, Холли осторожно прикоснулась к ране... и - снова ничего.
"Как такое возможно?" - недоумевала девушка.
Она слишком хорошо помнила, насколько больно было в первый раз...
"Не важно!" - тряхнула головой Холли. - "В чем бы ни была причина, мне только лучше!"
И, не медля ни секунды (а в глубине души опасаясь, что странный эффект пройдет), Холли продолжила.
